Текст книги "Тёмные плясуньи (СИ)"

Автор книги: Джиллиан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Джиллиан Тёмные плясуньи

Аннотация:

Ирина никогда не думала, что мечта похудеть однажды сбудется таким странным образом…Фэнтези, Любовный роман

Первая глава

Медленно из темноты приходя в себя, Ирина услышала над собой полный презрения голос очень злой девчонки:

– Я вам обещала, что к концу курса среди нас не будет нищебродов? Смотрите же – одна из них! Не сегодня – так завтра сбежит отсюда!

Чуть с другой стороны от неизвестной хихикнули:

– Магда, она пошевелилась!

– Сейчас проверим. Эй, ты, Лирейн! Ты живая? Или как? – с ещё большим презрением спросили над головой. А потом…

Ирина вскрикнула, когда кто-то грубо ткнул ногой ей в бок, под рёбра. Болью отозвалось всё тело. Собравшись с силами, ничего не понимая, она осторожно подняла голову. Перед глазами туман и муть. Стараясь не потревожить болезненно откликающееся на любое движение тело, помогая себе руками, девушка чуть поднялась набок, опираясь на локоть, и обнаружила, что боком то ли сидит, то ли лежит на каменных плитах.

Первоначальное смутное желание посмотреть на ту, которая так груба с ней, уступило желанию понять, почему ладони так плохо слушаются, почему они такие тяжёлые. Отчего, в конце концов, их прижимает к земле… Некоторое время в оцепенении пялилась на пальцы, поверх которых… Нет, пальцы были удлинены за счёт… Опять тяжело объяснить – даже самой себе. Она вдруг вспомнила фантастический фильм о Росомахе. Только тонкие ножи на пальцах Ирины крепились узкими ремешками поверх пальцев, а не вырастали из плоти. Поэтому она и не могла быстро шевелить пальцами и ладонями. Металл был довольно тяжёл.

– Дура! – высокомерно сказали над головой. – Даже лежать с достоинством не может! Ладно, живи ещё пару дней. И попробуй только пожаловаться!.. Идёмте, дамы!

Мутные пятна перед глазами медленно растаяли, и Ирина уставилась на девушек в длинных платьях – широкие многослойные юбки подметали дорожку. Дамы уходили к трёхэтажному строению, явно не жилому. Потом посмотрела снова на руки.

Что случилось? Где она? Что с ней? Что с руками? И почему она должна уметь лежать на земле с достоинством?

Голова вскоре заболела от непонимания происходящего. И, будто в насмешку, откликнулся бок, в которой ударила одна из девушек. Ирина опустила глаза. Открыла рот. Теперь она увидела не только ножи на пальцах. На ней самой было платье… Нет, кажется, всё-таки юбка с блузой. Но юбка (ой, юбки!) такая длинная, что… Ирина осторожно села, с трудом подняла руку, тяжёлую от ножей, похожих на когти, и внимательно её осмотрела, сама не зная, к чему надо приглядываться, чтобы снять эти опасные штуки.

Она огляделась. Сидела на дорожке из больших каменных плит – кажется, в аллее, очень ухоженной: ближе к дорожке кусты, строго стриженные, за ними – деревья в цвету. Ирина нахмурилась. В цвету? Она только что находилась в своём июне, и в её городе среднерусской полосы все деревья давно отцвели. Ну, яблони, там, сирень, черёмуха… Но такие деревья, чтобы на них чуть не лилии распускались?..

Рука, на которую она опиралась, напомнила о себе болью и тяжестью.

Ирина, обнаружив и на ней кровь, вздохнула и попыталась сесть удобней, чтобы снять с правой когти-кинжалы. И застыла. Та рука, на которую она опиралась, тоже распялила пальцы с такими же кинжалами, невидимыми до поры до времени, потому что упёрлись в зелень. Подняв тяжёлую руку перед собой, Ирина с минуту рассматривала оружие, пытаясь разобраться, как оно крепятся, а потом со злостью и отчаянием тряхнула тяжёлыми руками.

– Да сколько же можно!

И ахнула, когда ножи клацнули в ответ и резко влетели под широкие рукава свободной блузы. Выждав несколько секунд, Ирина осторожно отогнула рукав и обалдело уставилась на странную конструкцию выше кисти. Те самые ножи прятались теперь в кожаных… ножнах? Вообще-то было похоже на широченный браслет из переплетения ремешков и металлических скоб. Ну, не только скоб – маленькие детали, назначение которых ни о чём Ирине не говорило, поблёскивали на браслете во множестве. Похлопав глазами на это странное сооружение, Ирина в большом сомнении отогнула второй рукав – вторая группа ножей тоже втянулась, спряталась.

Где она?! Что это?!

Боль в боку поутихла, и девушка попыталась встать. Движение перевалиться на колени оказалось довольно трудным. Но Ирина сумела подняться, с каждым шагом понимая, что платье на ней не только из какой-то жёсткой (перекрахмалили, что ли?) ткани, но такое тяжелое, что она с трудом может устоять на ногах. Тем более… Не веря глазам, Ирина ладонями сжала тонюсенькую талию – предмет своих давних мечтаний! Всю жизнь страдала от лишнего веса, а тут…

Ирина снова притихла, с тревогой оглядываясь: а если она прожила где-то долгое время в каком-нибудь месте… спящая? Ну, похитили её, например. И дали ей имя Лирейн? Но… Эти незнакомые девушки говорили о ней так, словно давно знают её! А может, она из того места, где её держали, сбежала, о чём не помнит? Но в том месте её не кормили? И потому она такая… Она склонила голову и даже сумела улыбнуться. Такая тоненькая!.. Сумбур в мыслях. Страшный сумбур. Ирина склонила голову и, сморщившись, снова сжала виски ладонями.

Снова оглядевшись, нет ли кого рядом, девушка с трудом сделала несколько шагов, чтобы оказаться в кустах, а затем и за ними – на газоне с ровно подстриженной травой.

Здесь, снова прислушавшись к звукам вокруг, она потратила некоторое время на то, чтобы поспешно обыскать саму себя… Полностью не получилось. Ой, страшно стало… Оружия-то на ней, холодного в основном… Напоследок приподняла подол юбки и уставилась на свои ноги в туфлях с очевидно смертоносными каблучками, потому как были они закованы в серебристый металл.

– И что мы имеем? – прошептала она, чтобы услышать свой голос. – Килограммов десять холодного оружия на себе! Обалдеть. Если я ношу его в этом месте давно, то неудивительно, что похудела… А вдруг меня… в смертницы готовят? Вот ведь ужас!.. Но… бомбы на мне, кажется, нет. И… где же я?!

Жутко захотелось увидеть себя в зеркале. Но, пока такового рядом не находилось, а искать некогда. Ирина потянулась потрогать свою голову, необычно тяжёлую, что ощутила только что. Всего лишь подняла руку коснуться волос. И взвизгнула, отдёрнув руку, а потом сунув в рот окровавленный палец, горящий раскалённой болью. Ибо голова оказалась точно не её! Толстых тёмно-каштановых (уловила краем глаза цвет свесившейся пряди) кос, закреплённых острыми спицами и ещё какими-то погремушками, у неё в жизни не было! Всегда только короткая стрижка! И вообще она по жизни крашеная блондинка! “Надеюсь, спицы не отравлены!” – суматошно подумалось, пока не знала, что останавливать в первую очередь: кровь, которая деловито сочилась и сочилась из уколотого пальца, или – слёзы, которые от боли лились без её “разрешения”.

Наконец она успокоилась, а палец перестал кровоточить. Но, когда она отвела от себя ладонь посмотреть на прокол, изумиться с той же силой, как было только что, не удалось. Устала удивляться. Поэтому просто смотрела на ладонь, узорную от странного рисунка с непонятными знаками и даже цифрами. Ни от крови, ни от слёз узор не поплыл. Нарисован какими-то несмываемыми чернилами? Татуировка?

Среди птичьего посвистывания и шелеста листьев послышался странный упорядоченный звук. Удивлённая и насторожённая, Ирина осторожно подошла к кустарниковой стене и выглянула.

Хлопая в ладоши и напевая что-то ритмичное, чуть дальше от её невольного убежища, на широкой дорожке стояли две девушки, а между ними кружилась третья. Подозревая в них недавних обидчиц (по длинным платьям, чьи юбки тяжело развевались в движении), Ирина, тем не менее, глаз не могла оторвать от того, что делала третья девушка, танцовщица. Как плавно она кружилась и подпрыгивала, казалось, к самому вечернему небу, словно пытаясь взлететь! И как страшно и прекрасно во вскинутых руках сверкали то вылетающие, то исчезающие ножи, словно смертоносные веера! В свете летнего дня этот танец завораживал до слёз!.. Ирина даже забыла о боли во всём теле…

Две девушки перестали напевать и хлопать, подошли к третьей, которая остановилась и засмеялась, тяжело дыша. Вполголоса переговорив, они поспешили по дорожке к зданию, которое едва виднелось среди деревьев. Ирина даже не стала высматривать, сколько у него этажей. Отвернулась и снова уставилась на ладони в рисунках из мелких узорчиков.

Проклятые вопросы: где она?! Как здесь очутилась?! И в качестве кого?!

Платье, набитое оружием, тоже смущало и вызывало лишние вопросы: у той девушки, третьей, тоже такое же платье? Ну, с оружием? Судя по тому, как тяжело раздувался подол, – явно тоже. Ножи-то из рукавов выскакивали такие же.

Устав от непонимания, устав от головной боли, которая всё усиливалась, Ирина снова с предосторожностями села на бортик перед кустарниковой стеной и с силой потёрла лицо ладонями, стараясь не задевать раненый палец. И застыла.

– Тьфу! Дура деревенская! – злобно плюнули совсем рядом. – Сколько можно повторять, чтобы не велась на уловки дам!!

Опять обозвали дурой?!

Она медленно, наполняясь злостью, опустила руки – и, не веря глазам, уставилась на существо, которое изрекло эти слова и, не останавливаясь на этом, продолжало орать на неё. Перед ней на двух тонких, словно куриных общипанных ножках стояло… стоял бешеный ёж-мутант. То есть присутствовала круглая голова, ощетинившаяся мягкими длинными отростками, только отдалённо напоминавшими иглы. Присутствовала морщинистая черепашья морда, которая, едва открывалась, тут же превращалась в единую, невообразимо громадную треугольную пасть, источающую злобные звуки. Более того, этот шар на ножках трясся от злости! Причём – глядя на неё, на Ирину!

И она сорвалась, не стала осторожничать. Пусть всё будет плохо, но хоть знать будет, что это за “плохо”! Бешеный ёж-мутант, его выпуклые бешеные глаза, а особенно его обидный наскок напугали девушку так, что она слегка съехала с бортика и врезала существу по явно неустойчивым ножкам. Правда, постаралась попасть носком туфель – не смертоносным для говорящего монстрика каблуком.

Ёж шлёпнулся лапками кверху. Ножки мигом втянулись в шар. Пасть медленно закрылась. Бешеные глазища оказались на уровне поверхности земли. Хорошо ещё, ёж-мутант успел натоптать вокруг себя – глазища злобно сверкали с травы, словно странные цветы без стебля.

– Ты кто такой? – враждебно спросил Ирина. – И почему обзываешься?

– Ах ты… – ласково, но изуродовав пасть презрительной гримасой, начал было ёж.

– Будешь орать – врежу ещё раз! – кипя от негодования, предупредила девушка.

И тут ёж, вместо того чтобы снова начать орать и ругаться, вдруг легко качнулся, сумел встать снова на свои куриные лапы и застыл на месте. Замерла и Ирина, во все глаза глядя, как от этого странного существа, от его запылавших огнём и окаменевших на ней глаз внезапно поплыла оранжевая, светящаяся даже в дневном свете рамочка. За ней – такая же, правда, побольше. Потом – третья. Когда появилась четвёртая, Ирина резко вспомнила фильм “Обитель зла” и комнату-убийцу с такими же светящимися рамочками и решётками и стремительно рванула в сторону.

– Стой на месте! – рявкнул ёж-мутант. – И не бойся!

Сердце закатывалось в истерике, воздуха не хватало, но первая рамочка уже подплыла к Ирине, вскочившей на ноги, и проехала мимо её лица, охватив его в свои границы, но не причинив ничего болезненного. Успокоиться не успокоилась, но, стиснув зубы, выдержала, пока следующая рамка невесомо не заключит всю её в себя и нечувствительно проедет мимо. Следующие несколько рамок будто разделили её на части и снова проплыли, не причинив никакого вреда. Кажется.

Больше рамок от ежа-мутанта не появилось.

А сам он выждал театральную паузу и, зорко глядя на девушку, чётко спросил:

– Кто. Ты. Такая? Ты не Лирейн!

– Нет, – огрызнулась она. – Я не Лирейн! Я Ирина! И как я в этом, – она вцепилась в подол и тряхнула тяжёлыми многослойными юбками, отозвавшимися беспорядочным, жутко металлическим звоном, – оказалась – не знаю! И как вообще сюда попала – тоже не знаю! Знаю только одно: я этого не хотела!!

Девушка расстроенно и растерянно огляделась и села прямо в газонную траву, ссутулившись и обхватив руками плечи.

– Я домой хочу… – прошептала она.

Ёж-мутант, неподвижно стоявший, хлопая каменными веками на неё, медленно двинулся вперёд и прошёлся перед Ириной, внимательно рассматривая.

– Как ты мягко опустилась на траву, – задумчиво изрёк он. – Танцевать умеешь?

– Почти нет. – После недолгого молчания, оторопело пытаясь совместить ситуацию и странный вопрос ежа-мутанта, ответила она.

– Что значит – почти? – требовательно спросил ёж-мутант.

– Ну, обычные движения вальса и танго знаю, но не более, – неохотно ответила Ирина и со вздохом объяснила: – До этого часа я была вдвое толще. Если не в три. Танцевала только… – Она запнулась. – Только для себя. Дома.

– Ну-ка, вставай! – скомандовал тот. – Быстро!

– Ты чего это раскомандовался? – удивилась Ирина.

– Лирейн, объясняю в первый и последний раз! – рявкнул мутант. – Если уж ты сюда попала, тебе придётся подчиняться здешним законам, иначе тебе не выжить! Запомни первое – я твой фамильяр! И ты должна слушаться меня, потому что я знаю, что тебе делать, чтобы выжить здесь! Встать!

Девушка поспешно вскочила, охнув от боли в избитом теле, и уставилась на наглое чудище, не совсем понимая, что такое фамильяр.

– Покажи те движения, которые знаешь.

– Но они для парного танца! – возмутилась девушка. – Как мне показать тебе их без партнёра?!

– Ты сама сказала, что танцевала дома! А значит – без партнёра! Танцуй. Это необходимо, если хочешь, чтобы я тебе помог!

– В чём помог?

– Во всём, – безапелляционно сказал ёж. – Начинай!

– Не могу, – мрачно отозвалась Ирина. – Меня побили. И опустилась я, как ты говоришь, плавно, потому что резко двигаться мне больно.

Бешеный ёж-мутант что-то буркнул, махнул на неё лапой.

– Танцуй, – велел, и Ирина осторожно повела бёдрами – и радостно выдохнула. Не болит! Ух ты, как тут у них!..

Пятьдесят второй размер Ирине не мешал только в работе. А работала она после окончания школы уже года три парикмахером. Закончила трёхмесячные курсы – и вперёд, в первую попавшуюся парикмахерскую, на двери которой висело объявление: “Требуется…” Нет, искусство простейшей завивки и стрижки ей поддалось – и охотно. На сложные причёски её не ставили. Но всё остальное в жизни… Отец с матерью развелись, когда она перешла в выпускной класс. Мать упорхнула с новым кавалером в необозримые края – куда-то на Север. Отец с головой ушёл в работу и считал: дочь сыта, одета, обута – ну и хватит с неё. На все каникулы – в деревню, к его матери, к бабушке, которая старалась привить Ирине навыки хозяйки дома, а значит, девушка бегала по её хозяйству всё лето, не только пропалывая грядки, но и закатывая заготовки на зиму. Потом бабушка постарела и стала такой немощной, что отец перевёз её ближе к себе, продав её домишко и купив двухкомнатную квартиру-малосемейку в городе. Куда Ирина и перешла, как только закончила школу. А полгода назад она попала под пристальное наблюдение здешнего бандюгана, своего ровесника. Он начал “ухаживать” за нею, на первом же свидании (на которое он притащил её буквально шантажом) заявив, что Ирина ему подходит в качестве невесты, а значит, и будущей жены. Ирина ужаснулась, но отбрыкаться от “ухаживаний” оказалось трудно. Тем более и бабушка сказала его ухаживаниям веское “одобрям-с!”.

– Мальчик из хорошей семьи, ведь его отец – директор продовольственного склада, – солидно рассуждала она. – Ну и что, что по молодости повыпендривался? Зато сейчас остепенился, и будешь ты за ним, как за каменной стеной жить – припеваючи!

Чем бугай Игорёша, как он сам себя называл, так уж пришёлся по сердцу бабушке, Ирина в жизни бы не догадалась. Может, его суровая стать, близкая деревенским быкам, льстила ей? Кто знает… Но пирожками его она кормила регулярно.

Ирина бегала по дому – бабушке нельзя нагибаться; бегала на работу – “чистенькая” работа, “нормальная” для будущей жены – считал Игорёша; запоем читала любовные романы, отчаянно мечтая о личном герое, и хлюпала носом, обливаясь слезами из зависти к чужому счастью, когда дочитывала победно-счастливый финал каждой книжечки. А у старого зеркала-трюмо, предварительно закрыв дверь в комнату на крючок, чтобы бабушка нечаянно не вошла, в редком одиночестве танцевала всё меньше.

Но сейчас она заподозрила, что попала в историю, связанную с танцами. Она задумчиво посмотрела на ежа-мутанта, который сам скептически оглядывал её в ожидании. И скинула туфли, в которых неудобно было бы танцевать на газоне. Отрешилась от присутствия странного существа. Представила, что она привычно стоит перед зеркалом, а между нею и зеркалом – её мужчина. Именно так – её. Не мужчина её мечты. Её мужчина. Она мягко шагнула к нему, плавно положила руку на его плечо. Он “не оборачивался”. Значит, ей начинать танец. Ей соблазнять его. В ушах зазвучал ритм разрушительного танго “Kiss my eyes”. Чувствуя своё необыкновенно гибкое тело, она улыбнулась холодной улыбкой победительницы и скользнула мимо воображаемого мужчины, чтобы встать перед ним лицом к лицу и слегка повести бедром, изгибаясь перед ним: “Вот она я! И я хороша!” Воображаемый мужчина попался властный. Он уверенно взял её за руку, подняв её и позволив даме сделать поворот, а затем, всё ещё держа её за руку, отступил, давая возможность даме быстро обойти вокруг него.

Сообразив, что она напевает мелодию танго, Ирина остановилась, смеясь над собой. Развоевалась! И обернулась к ежу-мутанту.

Поскольку тот молчал, Ирина объяснила:

– Я учила танго сама, по… – она споткнулась на слове, не зная, есть ли тут такой предмет, как телевизор, и выговорила то, что он поймёт: – по книжке. Ну и смотрела, как танцуют другие.

– Ты очень страстно смотрела на воображаемого партнёра, – заметил фамильяр. – Это кто-то знакомый? Твой жених? Муж?

Поскольку на бесстрастной черепашьей морде не дрогнула ни одна морщинка, девушка сочла нужным объяснить:

– Нет. У меня нет знакомых, с кем бы я могла танцевать. Но танго считается танцем страсти. Поэтому, танцуя его, играют в игру для двоих.

Мутант ничего не ответил на это, но глаз с Ирины не спускал, и эти глаза внезапно стали прозрачными и чуть увеличились, как будто ёж что-то понял.

– Дьявольщина… – проскрежетал он. – Эта девка всё-таки выполнила свою угрозу!

– Лирейн? – растерянно переспросила Ирина.

– Именно! – рявкнул фамильяр. – Она мечтала растолстеть, сбежать из академии и немедленно выйти замуж! А раз ты здесь… Значит, она сейчас на твоём месте!

Ирина, остолбенев, похлопала глазами и сделала вывод:

– Если она и впрямь деревенская, то Игорёше она понравится.

– Игорёша – это кто? – уже деловито спросил фамильяр.

– Мой теперь, наверное, уже бывший жених, – рассеянно ответила Ирина, жалея, что не может связаться с Лирейн и объяснить все тонкости жизни в своём мире.

– Ты жалеешь?

Фамильяр не спросил, о чём она может жалеть, но девушка сразу поняла его.

– Ни капельки, – решительно отрезала она. – Теперь объясни мне, куда я попала и что тут с вашими танцами.

Она нагнулась подобрать туфли и одновременно с улыбкой заглянула в глаза ежа.

– Ты знаешь моё имя, ведь мне придётся им здесь называться. А как зовут тебя?

– Керней.

– Замечательно. Красивое имя. – Она снова осторожно уселась на траву, стряхивая соринки со ступней, чтобы надеть обувь. – Ну, Керней, когда ты мне расскажешь, что здесь происходит и кто я по здешним меркам? А заодно… Что мне здесь вообще делать?

– Сначала я доведу тебя до твоей комнаты, – деловито сказал Керней, – а потом поговорим. И – шевелись поживей.

– Почему?

– Тебе, как самой плохой студентке академии, достался самый плохой фамильяр из тех, кого можно было выбрать. С заходом солнца я не могу оставаться среди людей.

– А ты, вообще, кто?

– Я сущность с тройным проклятием! – гордо ответил Керней.

Ирине показалось, она услышала в ответе невероятно самодовольную… горечь. Керней покосился на неё.

– Чего хихикаешь? Выгляжу… – он помедлил, подпрыгивая впереди. – Уродом?

– А я не знаю, как ты выглядишь, – сообщила девушка, спеша за ним и легко шагая в туфлях, которые чувствовала на ногах с удовольствием.

– Врёшь, – сказал фамильяр. – Чтобы меня не обидеть. Ну и это неплохо. Та Лирейн меня постоянно дразнила. И ругались мы всё время.

– Не вру, – покачала головой Ирина. – Просто ты другой.

– Не понял, – насторожился Керней. – Это как это?

– Всё просто. Среди своих, таких же сущностей, ты, возможно, настоящий красавец. – Ирина скептически оценила своё высказывание и добавила для ясности: – Ну, а я среди твоих сородичей наверняка выгляжу уродиной. Но это потому, что я тоже другая. Для них. А значит – и для тебя.

– Странно сказала, – проворчал фамильяр, но теперь-то девушка сразу сообразила, что ему нравится такая постановка вопроса.

Он будто прокатился по аллее и свернул на узкую дорожку, которая привела к двухэтажному дому. Радостно чувствуя своё поразительно легкое и послушное тело, Ирина побежала за ним по этой дорожке, легко летя на каблучках. “Если бы ещё не тяжёлое платье! – подумала она, чуть не смеясь от восторга. – А танцевать-то как хочется!” В пустом коридоре до самого конца по обеим сторонам находились одинаковые двери, слышались негромкие голоса и позвякивание посуды, и девушка внезапно забеспокоилась: “А если я здесь быстро наберу вес? Если от всей этой тонюсенькой роскоши ничего не останется – и снова превращусь в толстушку? – И поклялась себе: – Ни за что! Это шанс, и я должна его использовать! Голодать буду, но не растолстею! Никогда!”

– Открывай! – скомандовал Керней, остановившись перед третьей дверью от входа.

Ирина осторожно торкнулась в дверь, и та легко распахнулась. Керней вкатился первым, Ирина – следом и тут же закрыла дверь за собой.

Комната, представшая её глазам, потрясала: столько всякого тряпья, которое валялось где ни попадя! Одежда покоилась на табурете, свисала с дверцы открытого дощатого шкафчика, хохлилась на полу – у стены, небрежно громоздилась даже на столе, причём по соседству с книгами. Проходя мимо одной из двух кроватей, Ирина нагнулась прихватить кучку, чтобы положить её сверху на тот же табурет.

– Оставь! – велел Керней. – Сначала тебя надо ввести в курс дела, а потом будешь разбираться с тряпками! Сядь сюда!

И сбросил вещи с табурета! Ирина кинулась подбирать их, чтобы убрать хотя бы на ту же кровать. Успела, пока фамильяр откатился к стене – как она поняла, чтобы не задирать голову, глядя на неё. Ирина пожала плечами и осторожно опустилась на пол, чтобы смотреть на него глаза в глаза. Керней удивлённо моргнул, но ничего не сказал.

Потому что первый вопрос задала Ирина:

– Почему я понимаю тебя, а ты – меня?

– Узоры на твоих ладонях – магический переводчик. Он же поможет тебе читать. Точно так же, как Лирейн сейчас может говорить на твоём языке, хоть этих узоров у неё на ладонях нет. Они остаются всегда с той личностью, которой даны.

Девушка онемела. А потом открыла рот, но сразу сказать не сумела, пытаясь подобрать слова. Слова не подбирались, так что Ирина ляпнула попросту, вспомнив, как легко убрал он ей боль в боку:

– А здесь ещё и магия есть?

– Не обольщайся, – снисходительно сказал фамильяр. – У Лирейн были слабые магические способности. Ну, раз села – слушай. Ты находишься в имперской магической академии. Лирейн сюда бы не взяли ни за что, если бы она не имела столь замечательную фигуру. Вербовщики вывезли её из деревни и записали на факультет тёмных плясуний.

Ирина открыла было рот, но решила выждать с вопросами-уточнениями.

– Так-то она, в лучшем случае, оказалась бы на факультете, который готовит магов-прислугу. И то… сомневаюсь. Факультет тёмных плясуний – это школа будущих королевских телохранителей. Они учатся дворцовому этикету и танцам. Магические способности развивают, но, если только пожелают. Лирейн – полный ноль в танцах. Азы этикета ещё вызубрила, но танцевать она как не умела, так и посейчас не умеет. Поэтому последний час перед моим уходом нам с тобой придётся заниматься основными фигурами королевских танцев.

– Поэтому у меня в платье полно оружия, – задумчиво сказала Ирина. – Ну и ну… А… кто платит за моё обучение?

– Академия. Но ты на первом курсе. Если не совладаешь с танцами первого курса до конца первого семестра, тебя выкинут, и в деревню Лирейн будешь добираться сама. Оружие в основном чисто символическое. Только танцевать с ним будешь.

– А как проходят уроки танца? – Зачем именно ей добираться в деревню Лирейн, когда она и там чужая, – этот вопрос Ирина проглотила.

– Сначала тренировки в зале для танцев. С оружием. Затем девушки переходят в бальный зал, где разучивают парные танцы.

– Чево-о?! Парные?

– Да, с юношами-телохранителями. Они тоже учатся здесь, только на факультете боевой магии и танца. Что тебе надо усвоить в первую очередь? Не поддавайся на ласковые речи Магды. Она будет уговаривать тебя выйти погулять с ней и её подругами, а потом… – Керней слегка присел, словно пожал несуществующими плечами. – А потом побьёт, чтобы на уроках ты не только дуру изображала, но и хромала.

– А зачем?

– На факультет тёмных плясуний поступает каждые три года двенадцать плясуний. Подумай сама, нужна ли такая прорва девиц в королевском дворце? До последнего курса доходят только лучшие. И сумевшие доучиться, несмотря на чинимые им препятствия. Преподаватели танцев на этом факультете… – Керней задумался, явно затрудняясь дать им определение. – Самые жестокие – будем говорить прямо. Сдают последние экзамены от силы пять-шесть студенток. Из них берут в королевскую охрану двоих-троих. И то не каждый год. Зато на предпоследнем-последнем курсах конкуренция между студентками такая, что не гнушаются и убийствами.

– Чем же так хороша работа во дворце? – потрясённо спросила Ирина. – Ну, что пытаются попасть именно на неё?

– Есть два места работы для тёмных плясуний. Самые-самые поступают в распоряжение королевы. Остальные – в отряд телохранителей. Это престижно.

– Ужас, – вздохнула Ирина. – А смыться отсюда нельзя? Ну, с места учёбы? Что заставляет студенток оставаться здесь, если условия такие страшные?

Керней ухмыльнулся.

– Завтра увидишь. Первый урок танцев проходит в резиденции короля. Студентки первый час ничего не делают, а только смотрят. И этого достаточно, чтобы остаться в академии. Есть ещё одна замануха для студенток. На экзамены после каждого семестра приходят достопочтенные лорды и именитые дамы, которые могут выбрать себе телохранителя. И тот, кто не захочет продолжать учёбу или прощается с мечтой стать королевским телохранителем, соглашается работать у высокородных. Такие телохранители весьма ценятся, и на экзамены приходит огромное количество высокопоставленных лиц. Правда, порой академия мухлюет, подсовывая работодателям не выбранную студентку или студента, а другого, более слабого по успеваемости.

– А как это удаётся? – озадаченно спросила Ирина.

– В учебное время студенты не имеют права ходить с открытыми лицами. Только в масках. Открой вон тот шкафчик. Лирейн именно там хранит свою маску.

Далее Керней объяснил слегка напуганной Ирине, что тонкая горизонтальная труба у стены напротив кроватей – это стойка, станок для домашних тренировок. И велел встать к ней. Показал основные движения (Ирина с трудом сохраняла при этом серьёзность), а девушка повторила за ним. Сначала были отдельные движения, затем Керней велел повторить их в определённой последовательности. Оценивать вслух не стал, но Ирина уже попривыкла к его странному морщинистому лицу-мордочке и сообразила, что увиденное ему понравилось.

Затем он провёл “экскурсию” по комнате Лирейн и показал, где что лежит. Так Ирина выяснила, что большинство валяющихся тряпок – студенческие наряды, а своих одеяний у Лирейн – раз-два и обчёлся. Затем был показан рукомойник и прочие санместа. Расписание занятий нашлось в тетради Лирейн, но Керней сказал, чтобы Ирина по этому поводу не беспокоилась:

– С утра я буду рядом и всё подскажу. Тем более что Лирейн всегда путалась с уроками, да и опаздывала всегда. Сейчас тебе нужно знать только одно – где находится тетрадь с бытовыми заклинаниями. Она – вот. Теперь выпускай меня – и до завтра!

Ирина засуетилась, всё ли она сумеет разыскать без Кернея в комнате и о чём бы ещё спросить у него, пока он не ушёл. Но делать нечего. Керней чуть не подпрыгивал у закрытой двери и уже злился, и она нехотя выпустила его. Думала – проводить, нет ли, а он выпрыгнул за порожек – и пропал.

Пришлось закрыть дверь и оглядеться.

– Ну, ладно, – пробормотала она. – Есть где поспать. Найду, наверное, что поесть. На первое время – хватит. А пока… Пока неплохо бы устроить обыск.

Но до обыска…

Для начала Ирина, вспомнив о главном, кинулась к небольшому зеркальцу, висевшему над рукомойником. Нетерпеливо всмотрелась и выдохнула: не прекрасная принцесса, но девица довольно симпатичная. Тонкое личико, носик слегка вздёрнут, глаза небольшие, но тоже хороши. Рот вроде не распустёха. Ничего себе так… А потом пришёл черёд причёски. Присмотревшись, Ирина обнаружила жуткую лахудру с грязными, давно не чёсанными тёмно-каштановыми волосами. Ужаснувшись и осторожно повыбирав острые спицы из причёски, она нашла расчёску и хорошенько расчесала волосы, заплела толстую косу, после чего скрутила её на затылке и скрепила узел одной-единственной спицей. Ближе ко сну спицу уберёт, а завтра утром посмотрит, что делается с причёсками у остальных, и сделает с волосами что-то более подобающее. Или удобное. А главное – их вымыть бы!

В комнате Лирейн для чистюли Ирины оказалось слишком грязно. А потом выяснилось: чтобы убраться, надо для начала посмотреть тетрадь с заклинаниями. В комнате-то почти темно уже. А для уборки надо бы одеться полегче. Не найдя ничего приличного, Ирина просто-напросто удалила с одеяния всё оружие, благо в основном оно держалось на каких-то ремешках.

Свечи в небольшом светильнике нашла на столе. Первое заклинание Ирина прочитала с трепетом: получится – не получится? Получилось!.. Но второе… Господи, как хорошо, что Лирейн живёт на первом этаже! Решив набрать воды в ведёрко, найденное под рукомойником, Ирина использовала заклинание из тетрадки – и залила весь пол! И опять долго идиотски улыбалась и хлопала глазами, пока смотрела на воду, блестящую в пламени свечей: получилось?! Магия снова получилась!! Или как это назвать по-другому?! У неё получилось! Получилось магически воздействовать! Ура-а!