Текст книги "Маска Для Весов (СИ)"
Автор книги: Джиллиан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)
– А как ты понял, что... полюбил её? Ведь всё равно же было у тебя к ней какое-то чувство?
– Я не псих, чтобы себя... анализировать. В смысле, не психолог. Просто однажды она пригласила к себе, а дома никого. Ну, она, там, туда-сюда, и я ей сразу сказал... – Он задумался и замолчал. Минуты через две пожал плечами. – Ну... Наверное, когда понял, что мне нравится её защищать. Она ж тогда вся такая... тоненькая была. А я уже тогда был... ну, крупный. Качался же. Как немного погуляли, страшно стало её одну отпускать на улицу. Вот и... Ну...
Он отпил чаю и снова задумался – так, как я его увидела, войдя на кухню. Стараясь не мешать ему, я тоже долила себе чаю, и мы замолчали на двоих.
От трели мобильного телефона я подпрыгнула. Лёшка поднял трубку.
– Ага... Да ну? Точно? И давно? Да фиг с ним, пусть торчит хоть до посинения. Ладно, пасиб. До завтра. – Брат грузно повернулся ко мне. Небольшие глаза оценивающе посмотрели на меня. – Этот хмырь до сих пор стоял у того переулка. Только укатил.
Хмырь – это, надо полагать, Арсений? Ничего себе.
– И чего ты смотришь? – насмешливо сказала я. – Предлагаешь всё-таки пойти и познакомиться?
– Ничего я не предлагаю, – проворчал брательник. – Запал он на тебя. Это есть.
– На кого? На девицу в маске, которая танцевать умеет?
– Так, – грозно сказал Лёшка. – Я тут с тобой бабские разговоры разговаривать не собираюсь. Довёл до сведения – дальше думай сама.
Я осеклась, хотя открыла рот что-то возразить немедленно. Искандера довела до моего сведения факт. Лёшка довёл. И все настаивают, что дальше я должна сама и думать, и действовать. А Лёшка подумал-подумал и сказал:
– И вообще. Глянь, уже сколько времени! Спать пора.
Он сам разложил диван, на котором спал днём. Я постелила ему бельё и только закрыла дверь в зал, пожелав ему спокойной ночи, как в спальне зазвонил телефон.
Стремительно захлопывая за собой дверь спальни, я удивлённо гадала, кто же это так поздно, старательно отгоняя мысль, что Арсений уже успел каким-то фантастическим образом догадаться, с кем танцевал танго, успел найти мой адрес и обзавёлся номером моего стационарного телефона.
Но в ухо толкнулся знакомый женский голос, сварливый и с отчётливо выраженными нотками претензии:
– Лёшка у вас, что ли?
– Добрый вечер, Катя, – отозвалась я. – Лёшка у нас. Разбудить?
– Не надо, – помедлив, сказала Катя. – Я думала, он ещё... А он дрыхнет.
– Что передать? – спросила я, выждав её минутное молчание.
– Пусть завтра домой идёт, – после тяжёлого вздоха сказала Лёшкина жена. – Если уж я ему не нужна, так пусть хоть о сыне подумает.
– Ага, не нужна. Всё правильно! – агрессивно начала я. – Ты ему не нужна, а он мне весь вечер на уши лапшу вешает, как вы познакомились! Вечер воспоминаний, блин!
– Что?!
– Драка охраны с самбистами была? Ты к нему подошла, чтоб проводил? Было?
– Ой, было... – всхлипнула Катя.
– Катька, не будь дурой! Пока он тебе такие деньги таскает, пока не возражает, что ты дома сидишь – не работаешь, потрать хоть часть денег на бассейн, на аэробику или на что ещё, чем ты до замужества занималась! Ведь есть возможность, так чего ты думаешь?!
– Тебе хорошо-о...
– Чем это хорошо?! – взвилась я. – Тем, что вечно без денег, а хочется в тот самый бассейн, в то время как у тебя есть возможность, а ты ею не пользуешься?! И думаешь – мне приятно об этом слышать? Иди в уборщицы! Будешь такая стройная, как я.
Катька – слышно было – поперхнулась от моего напора и попыталась давить на жалость, но у меня уже настроение пошло-поехало, и я хмуро сказала:
– Кать, ты извини за то, что я скажу сейчас. Но хоть ты со мной больше разговаривать не будешь, я всё-таки выскажу то, что думаю. Коротко. Мой брат женился на красивой девчонке. На красивой и лёгкой, как ветерок. А последние несколько лет с ним рядом живёт какая-то грузная тётка с базара, вдвое тяжелей той, что была его невестой. Мне это трудно понять. Возможно, потому что сама не была замужем. Кать, Бога ради... Ну последи за собой! При желании, при деньгах это не так трудно... – Остановившись, я некоторое время слушала всхлипывания в трубке, потом вздохнула и сказала: – Спокойной ночи, Катя. Лёшке я передам, что ты звонила.
И сама отключилась.
Никак не могла уснуть. Ворочалась и ворочалась. Всё думала.
И Катьке зачем-то наговорила. Как будто что-то изменится. Может, у неё свои резоны, отчего она растолстела. Читала же я где-то, что люди полнеют, оттого что это защитная реакция организма на какие-то страхи. Может, и Лёшкина жена чего-то боится? Может, поэтому тратит все деньги на еду?
И что делать с Арсением, которого мне сломанным кубиком Рубика на блюдечке поднесла Искандера? Что имеется в виду под "действовать"?
Под утро понедельника я проснулась злая, как чёрт, после короткого сна, в котором танцевала танго с Ван Даммом. Только вместо номера отеля, как в известном клипе, мы с ним разгромили весь дом. Легко!
Арсений не приснился. К чему бы это?
Лёшка на свободе так рано не просыпается.
Я сварила себе кофе и пошла думать дальше.
Через час кофе был выпит, а я, угрюмая и решительная, пришла сама с собой к соглашению. Итак, таинственная танцовщица исчезнет. Если есть такое предназначение, Арсений с нею встретится – когда-нибудь, в необозримом будущем. А пока на сцену выходит техничка – уборщица в помещении по соседству с его офисом. Если этот тип хоть чуть покажет, что "низший эшелон" ему симпатичен... Если он вообще меня увидит – при условии, что я буду приходить рано, а он, как всякий нормальный руководитель, или кто он там – из представителей высшего эшелона, – будет являться позже. Будет судьбе угодно, чтобы мы встретились, – встретимся. Нет – так нет.
Но бордовое платье я всё равно пошью!
Деньги появились. Неожиданно – и неожиданно больше, чем я привыкла. Сейчас куплю всё, что нужно – заткнуть все дыры в личном хозяйстве, и начну копить на платье.
В конце концов я понеслась на кухню мыть чашку из-под кофе, потом – будить Лёшку, хотя чего его будить: сам встал... Э... Проснулся, услышав грохот на кухне.
Я быстренько ему передала желание его жёнушки, быстренько накормила его на всякий случай и так же быстренько выпихнула на улицу, сунув в руки мусорный мешок с наказом выбросить по дороге. Машина-то всё равно рядом с мусоркой. Несколько удивлённый моей кипучей деятельностью, он даже ничего не сказал, только уставился на мешок, кажется, не сразу сообразив, что это. Но промолчал. Даже на моё ехидное пожелание привезти любимой жёнушке вместо колбасы – яблок и грейпфрутов, поскольку, по последним данным, именно грейпфрут, а не ананас помогает худеть.
А я, закрыв за ним дверь, кинулась к личному шкафу и принялась выгружать из него вещи. Как там было сказано, в одной заметке из женского журнала? Что не надёвано три года, не будет носиться и дальше, но не даст появиться новой вещи? А вот фиг вам. Выброшу всё. Так. Кофточка, которую не носила лет пять? В пакет! Туда же, в пакет, вошло "старинное" платье, которое я всё думала надеть летом – и каждое лето продолжаю думать, а сама хожу в джинсах и в блузках. И блузка, среди декоративных цветов которой затерялось пятно, которое я так и не смогла отстирать, а всё надеялась. И юбка, которая здорово вытянулась и висит на мне тряпкой, но ведь была когда-то любимой – и в честь этой старой любви... Жуть, да у меня не шкаф, а кладбище любимых вещей!
Когда пакет с вещами стал жутко пузатым, я набросилась на обувные коробки. В следующий пакет полетели три пары босоножек, которые я всё надеялась когда-нибудь всё-таки отремонтировать. А также туфли, которые разносились так, что впору их называть не благородным словом "туфли", а калоши!
Потом села на пол. Из отобранного старья на выброс отделила то, в чём буду ходить на работе у Инны. И принялась снова усиленно думать.
Где-то у меня завалялся кусок обоев. Сейчас засяду за старые женские журналы и повырезаю из них фото самых красивых вещей, которые мне только понравятся, а потом наклею на бумагу. И обувку. Самые шикарные туфли и сапоги на высоченных каблучищах тоже наклею туда же. Так я делала когда-то давно. Лист визуализации называется. Будет торчать перед моими глазами, а я буду любоваться на него, мысленно примеривать вещички и представлять, что все эти вещи уже появились в моём гардеробе. Ругала Катьку, а сама-то! Совсем запустила себя! Хватит! Пора взяться за себя и обновиться!
И попробует только Арсений не влюбиться в замарашку!
Танцовщицы ему тогда не видать, как своих ушей!
А потом села уже в кресло и стала думать: а мне это вообще нужно? Арсений, в смысле. Ну и что, что хочется с ним танцевать? Я даже не знаю, симпатичен ли он мне.
В общем, раздраенность чувств продолжалась.
6
Весы качнулись. Ближе к вечеру я провалилась в такую чёрную безнадёгу, так поверила в свою ненужность никому, что обревелась не по-детски. Напялив наушники, я слушала обалденный голос Анастейши и рыдала так, что остановиться не могла. Причём на пустом месте. Главная причина была столь нелепа, столь нелогична, что я и сознавала её, но остановиться уже не могла: хорошо, что он видел меня в маске! А если бы я танцевала с открытым лицом?! А-а-а!!! Никому я не нужна-а-а!!!
Лучший способ не зарыться вообще в тёмные глубины отчаяния общеизвестен. Только к нему идти долго. И вообще передумать можно. Но я давно нашла, что именно сделать, чтобы потом не было пути к возврату.
Всхлипывая и вытирая насморочный нос прихваченным платочком, я поплелась в ванную. У нас "Фея-малютка". Но вещей для стирки иногда набирается будь здоров. Я сунула душ прямо в машину – в кучу сухих вещей и включила воду.
Всё. Дороги назад нет. Придётся стирать. Не оставлять же мокрые вещи просто так.
Я горестно шмыгнула носом, вздохнула и глянула на себя, зарёванную, в зеркало. И принялась за стирку.
В общем, ночью я спала крепко-крепко. А утром, во вторник, вскочила раньше заданного времени на пять минут. Привычка такая.
С собой взяла два пакета – с вещами на выброс и переодеться в трикотажном ателье. Проходя мимо остановки, с сочувствием посмотрела на толпу народа, которую не смогли забрать даже два подряд подошедших троллейбуса. Мне – легче. Не собираюсь тратить время на безнадёжное топтание на месте. Пройдусь пешком. Подумаешь – час прогулки! Да ещё в новых замшевых ботинках! В мягких, удобных! В тёплых!
И пошла. Благо время есть, решила подумать – и подумать разумно... Хотя чего думать. Главное – присмотреться к Арсению. Если есть то, что Искандера называет предопределением, он на меня обратит внимание. Так мне хоть привыкнуть к нему бы. Вспоминая его, не могу не признать – симпатичен. А вот насчёт влюбиться... Ладно, посмотрим, как там дальше события будут разворачиваться.
Повеселев и похвалив себя, что такая умная, я прекратила думать о сказанном девушкой-призраком. Меня больше радовало, что через какие-то две недели плёвой работёнки я получу денежку. И тогда!.. И тогда... Мда. Ткань. Не говорить, что ли, маме, сколько мне будет Инна платить? И вообще. Предупредить бы Инну, чтобы она не говорила маме, что взяла меня к себе. Иначе мама заставит меня накупить то, чего мне не нужно, а по мнению мамы... И ещё мне не хватало трений между мамой Инны и моей из-за моей работы. Моя-то до сих пор не догадалась, что можно было Инну давно попросить взять меня к себе.
Ритм позавчерашнего танго... Он заставил меня выпрямить плечи и спину, заставил шагать стремительно и женственно – от бедра, как велели двигаться в одной секции по эзотерике, куда я сходила лишь раз, на пробное занятие. Пританцовывая! И сразу стало так легко! Несмотря на еле проложенную тропку в самой середине пешеходной дорожки по мягкому снегу, за ночь выпавшему чуть не по колено. Пока подходила к следующей остановке, уже хотелось бежать вприпрыжку, не говоря уже о том, что улыбалась – рот до ушей!
Так и в фойе влетела – весёлая, разгорячённая быстрой ходьбой. Молодой охранник, не позавчерашний, а другой, только хотел мне преградить дорогу: куда, мол, так рано? Но я поздоровалась с ним и улыбнулась вахтёру, сразу подойдя близко к его столу. И Вилен Степанович ответно улыбнулся мне и, поздоровавшись, повернулся за ключами. И – морозом по коже – низкий голос за моей спиной:
– От моего кабинета, Вилен Степанович, тоже прихватите.
Мне показалось – он навис надо мной.
Ничего себе он на работу приходит: время-то около семи утра!
Ну, я и повернулась посмотреть на него – снова поднимая козырёк меховой кепки, которая снова сползла мне на нос: кто, мол, там, за спиной? Улыбнулась, но ничего не сказала. Интересно стало – поздоровается? Нет?
Ого, какой он серьёзный. Высится надо мной, следит за рукой вахтёра, будто тот выполняет какую-то очень важную миссию. Вроде как достаёт ключи от того самого ядерного чемоданчика. Во какой серьёзный. И вот это непробиваемое мне напророчила Искандера?! Кхм... А может, она пошутила, а я не совсем поняла её шутки?
Сказать, что ли, ему "Здрасть!"? И посмотреть, что будет.
Экспериментаторша...
А этот опустил глаза на меня, будто только что заметил. Чуть заметно склонил голову, что-то снова дрогнуло в каменном лице.
– Доброго утра.
Негромко так. Ишь ты. Нас заметили!
– Здравствуйте! – ответила негромко, но выразительно. И с улыбкой. Не знаю, пошутила или нет Искандера, но утра с таким каменным лицом лучше тебе, Арсений, не начинать. И снова повернулась к вахтёру. Он как раз мне ключи протягивал.
А стояла я почти впритык к столу Вилена Степановича. Назад – ни полшага не сделаешь. Сразу в этого типа упрусь. Озадаченно глянула вокруг и увидела, как опускает глаза, еле удерживая смех, молодой охранник. Тоже понял.
Сморщила нос, благодаря вахтёра, качнулась вперёд, слегка вмяв ноги в край столешницы – пальцы на стол, наклон, и пируэтом вывернулась из теснины. И аж мурашки по телу: такое знакомое движение! Кажется, ещё секунда – и сзади подхватят крепкие руки, чтобы приподнять над полом!.. Ой... Выдохнула – и драть к лестнице на второй этаж, в уже знакомый коридор.
Последнее, что подумалось об Арсении: здорово, стоит такой – и ни сном ни духом, что его уже мне определили. Ну, если Искандера не пошутила, конечно. А если и пошутила, то так: стоит такой – и ни сном ни духом, что прямо перед ним девица, которую он только позавчера обнимал, целовал, а потом дожидался у входа в тёмный переулок. Зачем-то дожидался. Или не дожидался? А просто сидел, думал. Например, зачем ему та, лица которой он никогда не видел?
А в коридоре пусто. Темно. И так здорово! Как будто вся эта часть здания замерла и притаилась. Тихо. Пока. Мм... Песни орать можно – снизу-то точно не услышат. За работой я люблю попеть. Если только охранник, обходящий этажи, не прибежит узнавать, что за вопли доносятся из этого коридора. А Арсений, скорее всего, приехал за какими-нибудь документами-бумагами, которые забыл вчера, а сегодня понадобились. Так что, пока я переодеваюсь, пока принимаюсь за работу, он и уйдёт. Минут через двадцать. Как максимум.
Я открыла дверь ателье. Внутри темно – только из приоткрытой двери еле-еле теплится свет коридорный.
Включила свет в каморке Инны, где у неё новые модельки, и тут же переоделась, насчёт чего была договорённость, что буду здесь оставлять свои вещи. После помчалась в закуток, где стоят ведро, швабра и какая-то новомодная метёлка с пластиковым плоским веничком весёлого зелёного цвета. Так, сначала надо собрать куски трикотажа, которые со вчерашнего дня появились под машинами. Быстро пробежалась и сложила всё более-менее приемлемое для рукоделия в припасённый пакет.
Я уже знаю, что предложу Инне сделать из самых плотных лоскутов. Вчера перед стиркой посидела и придумала. Только сначала сделаю сама. Нужно каждый кусочек оверложить (маму попрошу: у неё оверлок давно стоит без дела), а потом обвязать крючком и в процессе вязки соединить друг с другом. Можно сделать плед таким образом, а можно и шраг – это такая штуковина без низа, сплошные рукава. Очень удобная вещь. А уж если Инна займётся этим делом, у неё будет модная вещица для продажи.
Дизайнером себя интересно ощущать. Только подумала о шраге, в голову сразу полезли мысли о всяких дизайнерских шарфиках по бросовой цене... И главное ведь – мысль на поверхности лежит.
Я схватила метёлку и стала подметать пол. В хорошем темпе начала, ещё и разогрелась от ритмичных движений. Поймала себя на мысли, что готова танцевать с метлой, и засмеялась. Ведьма? Золушка? А через минут десять поймала себя на мысли, что мурлыкаю что-то под нос. Прислушалась к себе, пропела музыкальную фразу – ну, конечно, из "Трёх орешков"! И продолжила мурлыкать, постепенно переходя на полный голос. И кружась под песенку без слов. Даже помечталось: эх, попробовать бы ещё на лошади покататься! Как та, "ореховая" золушка каталась...
Запихала собранный мусор в мусорный мешок и схватила ведро – пора за водой. Выскочила в коридор, а там – Арсений. Чуть не стукнула его распахнутой со всего маха дверью. И сама чуть не свалилась: он же должен уйти! Я же не зря ему придумала, что он забыл деловые бумаги и ему сразу потом бежать куда-то!
В общем, я настолько уверовала в свою придумку, настолько его явление оказалось внезапным, что я немножко обалдела и ляпнула:
– Ой, а я думала...
Он стоял между дверью своего кабинета и ателье Инны – в сером костюме, весь словно при параде – хоть дипломатическую миссию отпускай его встречать, не стыдно будет. И стоял как-то так, что ясно было: он уже давно в коридоре. Ждёт кого-то, что ли? Наверное, свою прилизанно-гламурную секретаршу – решила я.
– Вы думали, здесь никого? Простите, если напугал.
Какой у него голос... Низкий, задумчивый...
Кажется, я его сама напугала, когда неожиданно вылетела из ателье – да ещё с ведром. Поэтому, чтобы успокоить, я ответила легко:
– Ничего, я просто за водой. – И покачала пустым ведром в доказательство.
Интересно, он поморщится? Или приметы такой не знает – про пустое ведро? Хотя я ему не встретилась – подумалось, когда уже спешила к туалету за водой. Вот на обратном пути встретит – с полным ведром, – это ему повезёт на сегодня.
А в туалете, пока воду набирала, стала думать про секретаршу: мне надо к ней ревновать или нет? А потом подумала: а есть из-за чего ревновать? Я же пока ничего к нему не чувствую. И вообще... Я затряслась от смеха. Навыдумывала с лёгкой руки Искандеры... А вот сочиню-ка я про него какую-нибудь историю! Давно заметила: если я влюбляюсь в какого-нибудь киноактёра, то легче всего, если придумать про него и про себя какую-нибудь историю, где мы влюблены друг в друга. После чего я благополучно забываю, что днями и ночами мечтала об этом артисте.
Про Киану Ривза, который мне жутко понравился после "Джонни Мнемоника", я придумала, что мы познакомились в каком-то зале ожидания при аэропорте. Будто я, владеющая восточными единоборствами, отлупила какую-то наглую девицу из американских певичек, которая, поскольку любила поскандалить, приставала к какой-то скромной девушке. Приставала для пиара, чтобы потом в прессе про это написали. И я её отлупила, несмотря на её охрану – на громил-телохранителей. Правда, я старалась сочинить, чтобы всё вышло очень правдоподобно: скромная девушка, на которую эта наглая налетела, пошла в туалет – "носик попудрить". Певичка – за ней. Ну а рядом – так ненавязчиво – очутилась я. Ну, и там... В общем, певичка вылетела из дамского кабинета вся потрёпанная. А Киану сказал, что ему давно хотелось поставить на место эту зарвавшуюся...
А потом придумала про Уиллиса. Мне "крепкий орешек" давно нравился. И, чтобы с ним познакомиться, я поехала куда-то за границу – отдыхать. И не одна. А с одной знакомой. И мы очутились там в одном отеле с ним. И однажды Уиллис был на улице, а моя знакомая (голос у неё пронзительный) всё никак не могла меня дождаться и начала орать: "Яна-а!" Брюс заинтересовался, кто это. А я торопилась и спрыгнула с... С этажом у меня до сих пор проблемы. Какой лучше всего придумать, чтобы свалиться ему под ноги, но не разбиться? И чтобы он потом галантно помог бы мне встать?.. В общем, это дело я потом ещё обдумаю. Когда-нибудь... Да и не до Брюса мне сейчас. Так что пусть пока не пристаёт.
... Мамочки! Я быстро прикрутила кран. Вода чуть не перелилась через край. Пришлось взять какую-то мыльницу с раковины и лишнюю воду убрать. Взялась за ведро. И уже перед дверью в коридор вдруг подумала: ну, сочиню я про Арсения историю. Ну, забуду, что нам предопределено быть вместе. Кажется. И что из этого?.. Страшно любопытно, что у него в жизни произошло, если он придумал свой Клуб самоубийц.
Ладно, историй про него сочинять не буду. Пусть жизнь сочинит.
На всякий случай, чтобы не пугаться, сначала выглянула из туалета. В коридоре пусто. И пошла-поспешила, как мышка, юркнуть в свою норку – в ателье Иннино. Только разок оглянулась на дверь напротив. Хм... До конца не прикрыта. Щели нет, но не полностью в косяке. Значит – или наверное? – точно скоро уйдёт.
Ну и что. Мне-то...
Я погрузила швабру в ведро и отжала её. Тяжеленная. Кстати, получше, чем та, слишком уж лёгонькая метёлка. Вот на швабре я бы точно полетала. Интересно: всякая ли женщина чувствует себя ведьмой, держа в руках черенок от метлы или швабры? После этой мысли моё легкомысленное хихиканье перешло в самый настоящий смех. Тем более нечаянно дёрнулась и с трудом удержалась не закинуть ногу на швабру. Отсмеявшись, вспомнила о времени и заработала быстро и споро.
В туалет менять воду я бегала раза три. Арсения больше не встретила, но дверь его кабинета всё ещё была неплотно закрыта.
Вскоре я уже дошла с мытьём до порога ателье. Оглянулась. Чисто. Всё. Прополаскиваю швабру и ведро в туалете, складываю всё в каморке – и домой. Красота.
На обратном пути присмотрелась к двери в кабинет Арсения. Ушёл. Ну и ладно. Для первого дня, когда мы должны общаться, достаточно.
Уже одетая, быстро спустилась к столу вахты. Охранника нет. Вилен Степанович кивнул то ли мне, то ли ключу и тепло попрощался со мной.
Выходила я из здания с мыслью, всё ещё довлеющей надо мной: как же быть – влюбляться в Арсения, или пустить историю на самотёк? А потом... Мысли перебила конкретная картинка: я сейчас пойду на рынок, там есть одно местечко, где продаются мои любимые чебуреки! Мама считает, что они очень вредные, потому что их жарят на одном и том же масле. Так вот. Я сейчас пойду и накуплю целых две штуки – и слопаю эту вредность, потому что... Потому что сама вредная? Или надо повреднеть ещё больше? Потом разберусь. Главное, что мамы пока дома нет, а деньги на чебуреки – есть! Ура!
Впрочем, выходила – это не про меня. На крыльцо я вылетела ... И чуть не врезалась в Арсения, стоящего спиной к двери. Мда... Кажется, на новом месте работы у меня это входит в привычку – врезаться на полном лету в определённого человека.
На скользком псевдомраморном полу еле затормозила, чтобы не сбить его с ног. Почти одновременно за мной стукнула входная дверь, и Арсений обернулся.
– Вы всегда так... ходите? – с некоторым недоумением спросил он.
– Ага! – счастливо сказала я, перед взором которой всё ещё витали два вкусных горячих чебурека, которые наконец можно съесть не таясь.
– Вы куда-то опаздываете? – продолжал он допрашивать.
– Да нет. У меня впереди – целый день свободен.
Он вдруг посмотрел на меня испытующим взглядом.
– Вы... нигде не работаете? Ну, кроме как у Инны Валерьевны?
– Точно. – Я насторожилась: чего это он?
– Мне нужен человек – убираться в моём кабинете. Вы не согласились бы?
– А... – Я открыла рот. Ничего себе. Я тут, понимаешь, в мечтах, как его окрутить, а он!.. А он в мечтах, как заполучить себе техничку!
– Я буду платить вам столько же, сколько Инна Валерьевна, – твёрдо сказал он.
Прикинув площади ателье и его кабинета (примерно, поскольку не заглядывала к нему), я затаила дыхание: теперь хватит и на ткань, и на пошив! Но...
– Я могу работать только после работы у Инны Валерьевны. – Пусть не думает, что я легкодоступная! – Только по утрам. Во сколько вы обычно приходите?
– Как сегодня, – рассеянно ответил он, всё ещё не сводя с меня испытующего взгляда пасмурных глаз. – Если вы согласитесь...
– Мне ещё надо подумать и кое-кого предупредить, что у меня, возможно, будет ещё одна нагрузка! – невежливо перебила я, чтобы не он не заметил, что мне очень хочется на эту работу. – И без трудовой книжки чтобы, – добавила я, намекая на оплату наличными.
– Будет. Когда вы дадите ответ?
– Завтра.
И попробуй только с завтрашнего дня смотреть на меня пасмурными глазами! Я, конечно, сама иной раз не подарок. Так могу замеланхолить, что вокруг всё чёрными тучами покрывается – грозовыми! Но не постоянно же.
– Меня зовут Арсений Юрьевич.
– Помню, – строптиво сказала я и объяснила: – Мы встречались с вами позавчера, когда я с Инной Валерьевной шла. Меня зовут Яна.
– Вы знакомы с Инной Валерьевной?
– Есть немного.
В таких вопросах я обычно деликатна и не люблю кого-то подставлять – особенно подруг. Панибратство не по мне. Арсений же продолжал меня допрашивать:
– Вам в какую сторону, Яна?
– Ну, на рынок. А...
– Давайте я вас подвезу.
Он не спросил, не предложил – поставил перед фактом. Хуже того: два шага с крылечка по ступенькам, писк дистанционки – и открыл дверцу машины. То есть не оставил выбора: или покажешься грубой, невежливой, или сядешь, когда тебя приглашают в шикарную машину.
– Не бойтесь – только до "Детского мира", – добавил он, уловив мои колебания.
– Спасибо, – пробормотала я.
Ехать с ним оказалось интересно. Он не болтал. Сидел спокойно и смотрел на дорогу. А мне нравится сидеть и тоже смотреть на дорогу. Одно дело – глядеть на неё сбоку, стоя у окна в троллейбусе или в автобусе, другое – с комфортом сидя впереди и наблюдая, как дорога течёт тебе навстречу. И город другим выглядит. В другом ракурсе. Вроде хорошо знаю этот проспект, но таким интересным он показался мне! Вот здание, недавно выстроенное – только-только сняли лесы, под этим углом кажется старинным, как замок. А вот здесь, оказывается, новый магазинчик, а перед ним – снежные скульптуры.
– Вы так внимательно следите за дорогой.
– Я не слежу. Мне нравится находить что-то новенькое в знакомых местах.
– Вы часто бываете здесь, на проспекте?
– Ну, не только здесь. Две остановки – отсюда и доверху – я люблю ходить дворами. Когда снова выходишь к дороге, надо обогнуть вот этот дом. Там, на торце, кто-то нарисовал двух галок – крылья распахнули, как будто кружатся в небе. А в самих этих дворах хорошо гулять весной и летом: на газонах сирени и черёмухи много. А вот за тем домом яблоня-дикушка – так пахнет здорово, когда цветёт.
Та-ак. Глаза у него уже не пасмурные – заинтересованные. Странно, что человек может заинтересоваться такой малостью, как собственный город – только немного с иной стороны. Или он не здешний?
– И вы часто гуляете по городу?
– Ну, как время позволяет.
– И не скучно?
– Ни капельки. Как может быть скучно, если обязательно что-то интересное найдёшь? Вот я недавно шла от вещевого рынка. Решила пройти по другой дороге – мимо каких-то автомастерских. А там!.. Надо идти мимо зелёных ворот, а внутри – вход в какое-то помещение, а над дверью – скульптура размером метра два на два: два козла рогами сцепились! И ведь явно рабочее предприятие! Но кто-то оказался с выдумкой и облагородил внутренний двор. Вот такие вещи очень люблю. А вы? Гуляете по городу?
– Бывает, – коротко ответил он, своей краткостью непроизвольно напомнив, что я разболталась.
Улыбнулась ему в верхнее зеркальце и заткнулась. Сам на болтовню вызвал. Я про город люблю поговорить: у меня подружка есть, художница, так мы с ней так гуляем – в страшном сне не приснится! В смысле, это он думает, что я не хожу – бегаю. Попробовал бы рядом с Ларисой погулять! Она, даром что меньше меня ростом, требует, чтобы я брала её под руку, – и тащит меня, как на буксире. Вот поэтому я и бегаю. А поговорить – это потому, что Лариса – художница. Мы с ней не просто гуляем, а обговариваем все уголки – с точки зрения городского пейзажа. Это она научила видеть тот город – который в деталях, обычно ускользающих от незаинтересованного глаза.
Он высадил меня у "Детского мира".
– Вы подумаете, Яна?
Чуть не ляпнула: приду уборщицей при одном условии – улыбаться будешь!
– Подумаю, – ответила, еле сдерживая рвущуюся улыбку.
Странно: он улыбнулся мне в ответ.
