Текст книги "Травница (И я не осуждаю тебя, Парк-авеню 79) (СИ)"
Автор книги: Джиллиан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)
– Кратко и по существу, – задумчиво сказал Сергей.
– Могу и подробно, – улыбнулась я. – Только захочешь ли слушать мою болтовню?
Он отпил из чашки, глядя на меня поверх края.
Мне стало любопытно. Он помнит, что произошло ночью? А если не помнит, сказал ли ему Андрей? Во всяком случае, я не собиралась напоминать. Мужчины не любят, когда им говорят об их слабости. По своему папе я это хорошо знаю. Здорово не любил болеть. Так что, пока Сергей сам не заговорит, буду молчать в тряпочку.
Принеся все компоненты перевязки из ванной, я нашла в комнате Андрея. Он забрал у Сергея пустую чашку и, сделав большие глаза при виде перевязочного материала, сбежал. Я только фыркнула смешливо вслед.
Привычно размотала мешки, сняла заскорузлую от гноя марлю и принялась за чистку. Опять-таки привычная к тому, что Сергей молчит в это время, вздрогнула:
– Оля, мальчишки, которые тебя обидели, хотят сегодня прийти и попросить прощения. Ты как? Поговоришь с ними? Или мне отказать им?
Я подняла глаза. Первое, что зацепило взгляд, – волосы. Мягкие, чистые – кажется, Андрей успел помыть их. Неплохо Сергей спал, если сил у него хватило и на помывку. Но, оценив состояние волос, я опять с торжеством улыбнулась другому: сегодня ночью я их потрогала!.. Вот глупая... Но почему-то счастливая.
– Пусть приходят. Поговорим. Я почему-то их сейчас не боюсь. Мне кажется, они ничего мне не сделают... Плохого...
– Хорошо, я скажу Андрею, чтобы он назначил час.
Ух ты, как по-королевски!..
Осторожно снимая с ног Сергея сгустки гнилого мяса и кожи, я подумала, не с ребятами ли говорил Андрей утром. Потом стала думать, почему же студенты так со мной поступили тогда, и почему-то пришла к выводу, что виноват во всём Альберт. Сильная личность. Влиятельная. В том смысле, что он мог как-то воздействовать на парнишек и принудить сделать то, чего они не хотели бы делать. Как только об этом подумалось, вспомнились глаза ребят – дикие какие-то... А потом у Мишки глаза стали вдруг просто удивлённые. Это когда его от меня оттащил Андрей. Мишка удивился так, будто проснулся и понял, что происходит.
Стук в дверь. Андрей. Еле удерживается, чтобы рот брезгливо не кривить. Но не потому, что жуткий запах. Дёрнул шеей, точно хотел оглянуться. Сказал:
– Сергей, он здесь.
Теперь брезгливо, не таясь, скривился Сергей.
– Ладно, – пробормотал. – Пусть зайдёт.
Заинтригованная, я тем не менее в первую очередь подумала, не закрыть ли ноги Сергея. Для любого, впервые увидевшего их, зрелище малоприятное. Но... Сергей бы, наверное, сам предупредил, если что...
Андрей распахнул дверь, но не ушёл. В комнату шагнул невысокий парень, в джинсах и в футболке, худенький, очень спокойный. Кругловатое лицо, с нежной, как у ребёнка, кожей, мягкие черты лица; тёмные, очень спокойные большие глаза; мягкие же волосы, слегка распушённые и вьющиеся. Отрешённый ангел, снисходительно созерцающий... Только почему перед моими глазами сразу замельтешила именно эта трава – с гладкими, слабыми зелёными листьями и с гроздью крупных белых цветов с чёрной серединой?.. Почему белена?.. Ангел опустил полусонные глаза на ноги Сергея, сморщился и тихо спросил:
– Что? До сих пор не сдох?
Во мне что-то аж взорвалось от этих слов. Псих!
– И тебе тоже здравствуй, – не меняя брезгливой мины, ответил Сергей.
– Я у тебя поживу дня три, – заявил псих и развернулся уйти.
– В доме не курить – выкину сразу.
Псих даже не ответил: пожал плечами и вышел. От неожиданности произошедшего я как-то подзабылась и выпалила:
– А кто это?
– Шурик. Брат моей бывшей. Ты его не бойся. Он, местами, даже забавный.
Принявшись снова за работу, я подумала, что у мужчин определение "забавный" бывает очень жестоким. Вспоминая лицо Шурика, я ещё вдруг подумала: а ведь этот человек намного старше, чем выглядит на первый взгляд. Ему где-то под сорок. Бывает такой тип лица – долго юное, а потом резко стареет. Вот и этот... Выглядит настоящим ангелом, но вокруг глаз кожа старая, в мелких морщинах. Шурик... Имя этому человеку явно не подходило. Есть в этом типе что-то... змеиное, опасное.
– Оля, как тебе сегодня спалось?
– Нормально. А что? – насторожилась я.
– Сон мне какой-то странный приснился...
Немного недоумевая, я обвернула его ноги марлей, закрепила мешки аптечными резинками. И вдруг поняла. Вчерашнее для него – полубредовый сон, болезненная дрёма, в конце которой он провалился в настоящий сон. Он помнит, что сидел на кровати, но не помнит, каким образом оказался лежащим на постели, с ногами на подушках. Почему он не спросил Андрея? Что его удержало? Побоялся спрашивать? Почему?
Ответы лежат на поверхности.
Он думает, что я была у него ночью, смутно даже припоминает мой приход. Но точно не знает, был ли то сон, или же реальность. С другой стороны, не такая же я сильная, чтобы ворочать его, больного, укладывая на подушки! Поэтому и боится спрашивать, что боится меня обидеть вопросом, не была ли я в его комнатах сегодня ночью. Я открыла было рот немедленно ляпнуть, что – да, была!.. И закрыла. Ни за что. Он слишком много работает. Он слишком много думает о боли, постоянно испытывая её. Пусть подумает о чём-то другом!..
Я коварно улыбнулась его ногам и, смяв улыбку, подняла к Сергею уже серьёзное лицо. Хотя сдерживать улыбку тяжело, особенно когда глядишь в непривычно озадаченные глаза. Правда, эти глаза потеплели, как будто напитались теплом, мягко окружавшим меня с мгновения, как я подумала промолчать.
Сгребла перевязку в кучу и только собралась уйти в ванную, как он окликнул:
– Оля, ты ведь посидишь у меня?
– Конечно. Я же вязанье принесла, так что...
– Ах да, вязанье твоё... Я и забыл.
Он как-то рассеянно улыбнулся и отъехал к столу.
А я снова посмотрела на его светлые волосы и немедленно, уже не таясь, усмехнулась. Ночка та ещё была. Да ещё с рассветом подгадала... В ванной комнате вымыла руки и немного задержалась перед зеркалом над раковиной. Плотно собранные в косу и закрученные на затылке тёмные волосы неплохо бы распустить. Но летом мне всегда жарко. Да и смысл кокетничать, если у меня материнский инстинкт. Да и перед кем кокетничать-то? Перед Сергеем, что ли? Смешно подумать. Я для него та же служащая, что Вадим или Андрей. Правда, с последним что-то не то. Ну не похож он на служащего, хотя ведёт весь дом, всё хозяйство. Если Вадим и в самом деле похож на человека, приглашённого из какой-нибудь охранной фирмы, то Андрей иной раз держит себя так, будто забывает, что он служащий.
Хмыкнула. Не общество, а сплошные загадки.
Выход из ванной ознаменовался ещё одной тайной.
Поехавший было к столу, Сергей не доехал до него. Сидел в кресле, посередине комнаты. Локтем на ручку кресла. Подбородком на кулак. Светлые волосы свисают по обе стороны задумчивого лица. И полное впечатление, что дожидается меня.
А меня вдруг повело – и даже затрясло от странного видения... На лоб ему, под волосы, обруч металлический, мерцающий драгоценными камнями. Плащ тёмный, бархатный – на плечи. Камзол под плащ – с цепью поверх, оттянутой вниз тяжёлой камеей с изображением белой волчьей морды. И сидит не в кресле инвалидном, а на троне... Чего это я – в самом деле?.. Ой, мамочки, глюки пошли...
12
Прозрачный тюль надулся-натянулся – под внезапным ветром с балкона, но со стороны стены не пускала штора. В комнате заметно стемнело, хотя солнце ещё было видно. Немного удивлённая, не вставая с дивана, я посмотрела на окно. И только заслышав шелест листьев, улыбнулась. Дождь. Тихонько встала, подошла к ближайшему окну. К балкону – это мимо Сергея, потревожу, отвлеку.
Но за спиной – движение. И я, отодвинув тюль, немного посторонилась, чтобы Сергей смог подъехать к окну впритык... Громыхнуло...
– Гроза, – негромко сказал он, как будто про себя. – Оля, ты боишься грозы?
Мне снова вспомнилось, как я прыгала под ливнем... И подумалось: будь тогда гроза, я бы точно впала в неистовство и плясала бы какой-нибудь шаманский танец. Особенно на мосту, когда совсем рядом бездонная в ночной темноте пропасть громадного оврага. И всё грохочет, и всё сверкает!..
– Ну... – начала я – и остановилась, хмыкнула про себя. – Я же дома. Не страшно.
А в следующий момент меня словно той же молнией пронизало: Сергей, коротко и бесстрастно глянув в мою сторону, взял меня за руку. И мы вот так некоторое время созерцали разбушевавшуюся грозу, которая подбавила в своё выступление сумасшедший ветер, от которого по деревьям и кустам будто штормовые волны ходили. А потом Сергей кивнул мне и отъехал снова к столу.
Я какая-то подозрительная становлюсь. Мне вдруг до ужаса захотелось понять, почему он сжал мне ладонь. Такое впечатление, что он меня или утешал, или подбадривал. Что я такого сделала, что он всё-таки решил, что мне страшно?.. Не сделала – сказала, сообразила я. Ему понравилось, как это прозвучало: "Я же дома". И не утешал меня, а принял как сообщника, как единомышленника, что ли. "Мы с тобой одной крови..." Я-то имела в виду – под крышей... Я усмехнулась и задёрнула тюль.
Дождь закончился, сразу выглянуло солнце, а в саду всё засияло, засверкало. Ну вот, и кофточку закончила. Осталось лишь нитки спрятать да постирать, чтобы вещь вытянулась, чтобы нитки встали на месте ровненько... И час мой у Сергея закончился. Только мне всегда неудобно уходить от него, отрывать от работы, напоминая о себе... Как же сейчас уйти...
Пересела на край дивана. Теперь мне видна не только спинка его кресла, но рука на подлокотнике, и волосы. Ага, ничего не печатает. Я осторожно столкнула клубок ниток с дивана – и он с мягким стуком упал на ковёр. Сергей обернулся.
– Ой, извини, нитки уронила.
– Ты будешь завтракать со мной? – думая явно о чём-то другом, спросил он. Глаза вроде устремлены на меня, но выражение лица настолько непроницаемо, словно он меня и не видит.
– Это официальное приглашение? Тогда буду, – весело ответила я.
– Жаль, не получится погулять сегодня...
– Почему?
– Ну, дождь...
– И что? Можно подумать, у тебя здесь дорожка не асфальтовая, а просто тропинка! – возмутилась я. – И так не двигаешься, а ещё гулять не хочешь!
– Только из-за движения? – спросил он, уже развернув кресло и сосредоточенно глядя на меня. – Ты хочешь гулять, только из-за того что мне это надо?
– Нет. Я вообще гулёна страшная. Ты же теперь знаешь, где я живу. Вот представь: выхожу из дома, дохожу до моста, потом по старой дороге до бывшей кондитерской фабрики, там поднимаюсь по огромной деревянной лестнице, если тебе известно, что это такое (он кивнул: "Знаю".). Выхожу на бульвар и спускаюсь к самому заливу, потом поднимаюсь к рынку, а от него уже на троллейбусе: сам понимаешь, с сумками по двум мостам не погуляешь.
– Ничего себе – маршрут придумала. И сколько у тебя занимает эта прогулка?
– Я хожу, как бегаю, – усмехнулась я. – Полтора часа в среднем.
Он, видимо, прикинул расстояние, время – и тоже усмехнулся.
– Неплохо для человека, который считает, что он таким образом только гуляет.
– Значит, до завтрака, – с облегчением сказала я и, подхватив корзинку с вязаньем, пошла к двери, чувствуя его взгляд. Или мне это только кажется?
Специально развернулась всем телом у двери – типа, корзинка мешает нормально дверь закрыть. Нет, точно смотрит. Улыбнулась ему, дождалась ответной улыбки и только тогда закрыла дверь.
С завистью поглядывая на пандус, я быстро спускалась по лестничным ступеням. Эх, пробежаться бы однажды по пандусу! Не, кажется, мне точно не хватает движения. Утром нормально пробежаться не удалось – как тогда, когда нас с Вадимом Регги гоняла, точнее, когда мы от души мчались за нею... А он ещё от прогулки отказываться вздумал...
В холле никого. Я быстро пересекла его и распахнула дверь в свою комнату. И – оторопела. Нога на ногу, развалившись в кресле, у открытого окна, сидел тот самый недоделанный ангел. Мало того что сидел, так ещё стряхивал время от времени в какую-то тарелку пепел с сигареты. Ой, накурил! Всю комнату объядовитил!
– Вы... вы что здесь делаете? – аж заикнулась от возмущения.
– Жду. Тебя. – Шурик раздавил сигарету о тарелку, поднял элегантно лохматую голову. Плейбой, блин... Потасканный. Я его рассматривала исподлобья, а его большие тёмные глаза дремотно остановились на мне. – Поговорим?
– О чём? Я не хочу с вами говорить! – решительно заявила я. – Я хочу, чтобы вы немедленно исчезли, испарились из моей комнаты.
– Это не твоя комната, – лениво сказал он и ленивым движением обернулся к окну.
Он выглядел таким хрупким, что мне, немедленно воспылавшей негодованием, даже жалко его стало: я собиралась подойти к нему и выволочь из МОЕЙ комнаты – и пусть попробует только посопротивляться!.. Я не задавака, но, ёлки-палки, выросла в рабочем районе!.. И время от времени во мне просыпалась пацанистая девчонка, которая водила дружбу только с мальчишками!
– Шурик, – ласково сказал кто-то за моей спиной. – Иди-ка ты отсюда, пока просит дама, а не я. – И рядом со мной встал Вадим, после чего я обрадовалась, что дверь за собой не закрыла сразу.
– Дикие вы какие-то все, – недоумённо сказал Шурик, а затем неторопливо снял ногу с другой и так же неторопливо встал с кресла. – Я всего лишь поговорить хочу...
– А я не хочу, – тихо, но упрямо сказала я. – Вы мне не нравитесь как собеседник.
Он проходил мимо – и остановился. Тёмные глаза замерли на мне.
– Чем же это?
– Не люблю, когда мне тыкают.
– Могу и выкнуть. Сказала бы сразу.
– Поздняк метаться, – с ухмылкой наших дворовых пацанов и задрав подбородок кверху, ответила я. – Мнение сложилось.
Он пожал плечом и снова зашагал – походкой человека, который вот-вот развалится. Ухмылка моя мгновенно растаяла. Ну и тип...
– Оля, зайдём к тебе на минутку, – предложил Вадим, а когда вошли, отказался сесть и попросил: – Если Сергей снова предложит переехать на второй этаж, не возражай – хотя бы на эту неделю. Или всегда хорошенько закрывай комнату на замок. Не зря же тебе его врезали. Я, конечно, как твой телохранитель, всегда рядом, но мне хотелось бы быть уверенным, что в редкие минуты без меня...
– Извини – перебью, – удивлённая, я ухватилась за самое главное из всей речи Вадима. – А почему только на неделю? Потом этот уедет?
– Ну да, уедет. И этот, и остальные.
– Вадим, ты мне совсем голову заморочил. Какие остальные?
– Оля, Андрей сегодня должен был с тобой поговорить – не говорил?
– Нет, не говорил. – Про себя я сердито подумала, что вместо Андрея со мной говорить собирался только этот, объевшийся белены. О, придумала фразу по принципу старого изречения: "Объевшийся белены приветствует вас!"
– Чему смеёмся? – сам уже настроенный на смех, спросил Вадим.
– Этот Шурик у меня получил кодовое прозвище – объевшийся белены.
Мы рассмеялись всё-таки. Правда, Вадим остановился быстрее и наконец мне объяснил:
– Андрей должен был тебе передать, что в конце следующей недели здесь будет настоящий бардак с гостями. По случаю дня рождения Сергея.
Мда... Хорошо – я стояла рядом с кроватью. Свалилась прямо на неё. Что я там придумала для Ани? Что она должна появиться у Сергея на каком-то светском мероприятии?.. Такое впечатление, что это место, усадьба Сергея, каким-то образом сильно влияет на меня и не только в моих уже имеющихся способностях... Кажется, я предвижу? Или... это совпадение?
Расценив моё шлепанье на кровать по-своему, Вадим поспешно сказал:
– Всё не так страшно, как кажется. Большинство гостей здесь останавливаться не будет. Все в основном из города. Но приезжие тоже будут.
– Как этот Шурик?
– Ну, этот притащился отсидеться, пока денег нет. Он нечаянно в это время. И, Оля... Будь осторожней с ним. Не знаю, почему ты дала ему кликуху "Объевшийся беленой", но он нарик. Понимаешь, о чём я?
– Понимаю, – задумчиво сказала я, вспоминая недовольно брошенное Сергеем: "В доме не курить – выкину сразу!" Вот про что Сергей... А я-то решила, что Шурик – просто заядлый курильщик.
Тревожно оглянулась на подоконник. Перехватив мой взгляд, Вадим прошёл комнату и поднял к носу тарелку с сигаретой.
– Нет, здесь всё нормально. Хотя курить в чужой комнате – одна из самых дурацких его привычек. Оля, у тебя есть мобильник?
– Нет. Безработной он незачем.
– Но сейчас ты работаешь. Может, купишь? Будешь вызывать, если вдруг меня рядом не будет. Сделаем тебе спецкнопку для вызова.
– Всё так серьёзно?
– Всякое может быть. В последний раз Шурик приезжал к Сергею с полгода назад. Терпеть его, конечно, терпели, но вздохнули с облегчением, когда уехал. Итак, подумай про мобильник и не забудь закрывать дверь комнаты. Если что – я поблизости.
Он повернуться выйти, забрав с собой тарелку с сигаретой.
– Вадим, а мы завтра – как? Бегаем?
– Конечно, – улыбнулся он мне, уже переступив порог.
Ему хорошо – ушёл и все дела. А не тут сиди – и думай, думай. Ну ладно. У Сергея день рождения. Будут справлять с размахом. Гости съедутся. А я? Отпроситься на это время, чтобы не чувствовать себя чужой среди людей, которые все между собой знакомы? Точно. Отпроситься. Вадим – мой личный телохранитель, Сергей сам мне сказал это. И у Вадима есть своя машина. Вот и отвезёт перед вечером.
От сердца с решением одной проблемы отлегло. Так. Что дальше? Сначала всё спокойно – завтрак, гармонично переползающий в обед, затем прогулка. Потом моё личное время – и ужин, на который придут Мишка и Коля... А потом я и Сергей вместе – и вдвоём, потому что запах гниющего мяса в сочетании с вонью снадобья заставит сбежать каждого. Правда, на Шурика этот смрад не произвёл впечатления, но где-то читала, что у наркоманов нюх испорченный. Или это я про кокаинистов читала?..
Ничего. Приди он только – я ему это снадобье на одёжку "нечаянно" пролью. По-любому почует!
Так, что там ещё сказал Вадим? Мобильник. Ну, эта проблема решаемая.
И – дверь. Ну не хочу я закрывать её, пусть здесь немного и беспокойно становится!.. Я встала с кровати и задумчиво уставилась на дверь. Рот сам дрогнул в усмешке. Желания надо формулировать осторожно. Никаких "не хочу". Только – "хочу". Итак? Я хочу, чтобы свободно в мою комнату входили только те, кому я доверяю. Я хочу, чтобы все остальные оказывались перед закрытой дверью.
Получилось то, в чём я и не сомневалась. Перед порогом, в комнате, быстро и легко появились именно те травы, о которых подумалось в первую очередь, – крапива и чертополох. Сначала они вылезли из пола, потом быстро сплелись в длинную гирлянду и обвили косяк, после чего между ними появились ветки рябины и ели, а уж затем ветки украсились мелким цветом ярко-сиреневой гвоздики и блёкло-зелёным – стрелок чеснока. Громадная такая гирлянда получилась. Но, покрасовавшись передо мной, гирлянда быстренько растаяла, оставив лишь легко узнаваемые цветы и листья. Я торопливо запоминала их – особенно расположение, хотя уже знала, что, надо будет, вспомню сразу, в каком порядке они должны располагаться.
Фу... Всё. Теперь дождаться прогулки – и собрать все ингредиенты. Думаю, для кулинарных нужд у Андрея наверняка где-то есть маленький огородик. Уж чесноком я у него разживусь – и прямо сейчас. Так что... Дверь на замок закрою, но только один разок.
Снова шагнув было в холл, я отпрянула в комнату, заметив выходящего из дома Шурика. Он ссутулился, на ходу закуривая и придержав ногой входную дверь, чтобы не хлопнула. Никогда этого не понимала: выходить на свежий после грозы воздух, чтобы давиться дымом. С другой стороны, хорошо, что в доме куревом пахнуть не будет.
Влетев на кухню, спросила:
– Андрей, где завтракаем? Тебе помочь с готовкой или разносом?
– Шурику бы отдельный поднос отнести – он отказался с нами есть, когда узнал, что у Сергея будем, – озабоченно сказал Андрей, – но этот прощелыга меня здорово выбивает из графика. Оль, порежешь эти овощи, пока сбегаю?
– Ну нет, так красиво у меня не получится. Это ведь для салата? Давай я сбегаю с подносом? Этот Шурик пока всё равно вышел покурить. Где его разместили?
– В конце коридора от Сергея. Надо на стол поставить, не разгружая, – и всё. Дальше он сам. Точно понесёшь?
– Конечно.
Выйдя из кухни, я оглянулась, не видно ли где недоделанного ангела. Пусто. Только, приветственно неся хвост, подошёл ко мне Стах, и мы уже вдвоём понеслись наверх. Проходя мимо двери в апартаменты Сергея, я улыбнулась, представив, как сейчас той же дружной компанией будем завтракать-обедать и болтать обо всём на свете. Настроение сразу подлетело, и я почти вприпрыжку побежала к последней двери по коридору. Да, тут и впрямь последняя – больше нет. Я точно сюда попала?
Нерешительно постучав и не дождавшись ответа, я толкнула дверь. Стах, присевший было у моих ног дожидаться, когда дверь откроется, вдруг подскочил и, вздыбившись, попятился, размеренно лупя себя по бокам хвостом...
Шёпотом велев сидеть ему тихо, я боком протиснулась в полуоткрытую, жёстко пружинящую дверь и очутилась в комнате. Почти швырнула на стол поднос и выскочила так, что, окажись кто позади, сбила бы с ног! Над присевшим от неожиданности котом я такой прыжок продемонстрировала, что – ах!..
Логово... Больного, а то и умирающего зверя... Ну не верю я, чтобы Сергей распорядился специально дать Шурику такую комнату – мало того что пропахшую плесенью, так ещё и с лохматой чёрной паутиной, тяжело провисшей по всем углам!
Успокоившись, я некоторое время постояла перед закрывшейся дверью, прислонившись к стене и бездумно вспоминая увиденное.
Наконец в последний раз передёрнула плечами от жути, и сквозь хаос взбурливших чувств пробилась ясная мысль. А... нельзя ли Шурика вылечить?
Уже привычная, я выждала пару минут, глядя на дверь в его комнату. Но она как была пустой, так и оставалась. Странно. Обычно отклик шёл сразу. Только собралась ещё раз мысленно повторить вопрос, как вдруг подумалось: вылечить человека можно, если он сам хочет этого. А если нет? Если не хочет?
Кажется, я получила ответ.
Когда снова заглянула на кухню, там уже вовсю орудовали Андрей и Вадим. Оторвавшись от загрузки подносов тарелками, Андрей оглядел меня и высказался:
– Э... Оля, ты не хочешь переодеться к обеду? Минут десять у тебя есть.
Ну ни фига себе! У них тут светские замашки начинаются?! И вообще, где был Андрей раньше?! Мог бы и сразу сказать – в первое моё появление... Мужчины... Когда времени в обрез...
– Не хочу, но могу, – буркнула я.
Вадим отвернулся, пряча улыбку.
Так. Поддержки я не дождалась. Пришлось тяжело вздохнуть и выйти. Даже Стах меня не сопроводил: Андрей соблазнил его остаться, показав кусочек мяса.
Холл я промчалась, как будто за мной собаки гнались – так не хотелось столкнуться с Шуриком. Впрыгнула в комнату – и закрылась на замок. Уже спокойно подошла к зеркальным дверцам шкафа. И? Чем не понравились им мои новые замечательные джинсы? А футболка трикотажная?.. Я присела на краешек кресла. А ведь Андрей прав – хотя бы в том, что Сергей не должен созерцать меня в повседневной одежде. У человека и так депрессивное настроение, а тут я ещё – слишком обыденная...
Решительно поднявшись, я распахнула дверцы шкафа – и скептически скривилась: джинсы, футболки. Всё то же самое, что на мне, только чистое, потому что ненадёванное. И, кстати, ни одной светлой футболки у меня нет. Это что же, получается, у меня и надеть-то радостного ничего нет, чтобы людей своим видом порадовать?.. Никогда не задумывалась над этим, но ведь правда... И вязать для себя предпочитаю из пряжи тёмных тонов... Вязать... Нет, за пять оставшихся минут я точно связать ничего не успею. Не говоря уже о том... Но недовязов у меня много. И только-только начатого среди них полно. Например, украдкой от Ани начала вязать ей кофточку почти в ирландской технике – только цветочную: вяжешь цветочек – и с последней петлёй присоединяешь к уже связанному, а там ещё можно добавлять листики всякие.
Я суматошно распахнула ещё одну, боковую дверцу шкафа. Вот они, полки, куда я вывалила своё незаконченное вязание! Быстро перебрав завалы, я выудила несколько цветочных лоскутков и примерила на себя. Так, кошелёк-косметичка с мелочью для вязания валяется на столе, а в нём целая куча булавок! Господи, как хорошо, что у каждого вязаного цветочка я сразу прятала все нитки!
Быстро переоделась: опять-таки джинсы и футболка, три минуты перед зеркалом – и от плеч сужающимся углом, почти воротником, спустились яркие – для Ани цвета я не жалею – весёлые цветы. Лепестки торчат немного, но это вроде выглядит неплохо. И футболка преобразилась в праздничную блузку. Хм... А неплохо бы на будущее придумать и связать что-нибудь мелкое, но интересное, чтобы быстро преображать скучную по цвету, например, одежду.
Цветочная футболка приподняла мне настроение. Правда, я немного напряглась, когда заходила на кухню: как воспримут мою самодеятельность мужчины?
Благосклонно. Вадим взглянул с интересом. Андрей засиял.
– Оля, а почему я не помню, чтобы ты такую вещь покупала?
– Хочешь сказать, помнишь все купленные вещи? – уже с облегчением удивилась я, успокоенная их реакцией.
– У меня память фотографическая.
– Тогда взгляни ещё раз.
И я повернулась к нему спиной. Позади цветов не очень много, только ближе к воротнику небольшая цепочка. И Андрей и впрямь узнал футболку.
– Ха... Вязанье – свет, а невязанье – тьма! – сделал он вывод.
Я подхватила корзинку с хлебом и поспешила вперёд – открывать им, нагруженным подносами, двери. Осталось посмотреть, понравится ли Сергею моя придумка.
