Текст книги "Травница (И я не осуждаю тебя, Парк-авеню 79) (СИ)"
Автор книги: Джиллиан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)
– Пошли в дом. Там, наверное, нас заждались.
По сухой, пусть и рыхлой земле колёса кресла проехали нормально. Я шла сбоку – руки он так и не опустил. Но на повороте к асфальтовой дорожке я заартачилась.
– Сергей... Неудобно. Отпусти меня.
– Нет.
– Руку сломаешь. Но дальше всё равно не пойду.
Он остановил кресло. Отпустил мою руку. Не глядя, снова в сторону, спросил:
– Объясни – почему?
– Не понимаю, что происходит, – озвучила я недавнюю мысль. – Ты сам объясни, почему ты так со мной обращаешься. Не понимаю, чего ты хочешь.
Он медленно развернул кресло ко мне, откинулся на спинку – высокомерный и даже надменный. Зелёные глаза – злые.
– Я хочу тебя. – Помолчал, немигающе глядя на меня, и добавил: – Ещё вопросы есть?
И резко и сильно снова развернул кресло, быстро отъезжая к дому.
То, что я побледнела, я почувствовала сразу, едва кровь отхлынула от лица. Я ещё не всё поняла, что именно он сказал, но первая мысль показалась логичной – бежать!
Почему-то в душе зазвучали любимые когда-то ахматовские строки: "Тебе покорной? Ты сошел с ума! Покорна я одной Господней воле. Я не хочу ни трепета, ни боли..."
Попятившись, я снова нырнула в малиново-вишнёвые заросли. Стах всё ещё сидел здесь, и я свалилась рядом, прямо на траву, принялась машинально гладить его.
Мысли настолько вразброд, что меня затошнило. Да, теперь он выразился предельно ясно. Но мне-то что с этим делать?!
Вскочи я сразу и побеги в дом, я бы натворила "делов". Но я себя силой заставляла сидеть на месте. Знаю за собой много чего нехорошего. Например, в сердцах, как в сиюминутном состоянии, могу такое сделать, о чём пожалею на всю оставшуюся жизнь.
Господи, да мне с Игорем спокойней было, чем с Сергеем!
Высшая точка кипения достигла предельного уровня, когда дальше – всё, только слёзы. И я разрыдалась, думая уже не о том, что произошло, а о том, что никогда за последние четыре года я не ревела столько – и из-за чего?! А потом... А потом... Нет, всё правильно. Кто он такой – и кто такая я?! Да, всё правильно: только мне – только такое в лицо и можно говорить!.. Напридумывала, блин, всего! Волосы его хотелось потрогать! Дотрогалась!.. Я выла уже в голос, в пустоту, и тряслась от заикания, когда почувствовала рядом движение, отняла руки от мокрого лица. Перепуганный Стах стоял напротив меня – и шипел. Я с новой силой зарыдала.
Успокаивалась долго, всхлипывая и с трудом переводя дыхание, совершенно опустошённая. Заикание всё никак не могла остановить. Вздрагивала всем телом. Но слёзы оказались мощнейшей разрядкой. Мысли привела в порядок, сообразила план собственных действий и собственного поведения, прежде чем... Слёзы полились уже без нервных дёрганий... Лицо спокойное, а слёзы льются... Интересная реакция, блин...
Было интересно, пока кто-то рядом внезапно не взвыл похлеще моего. Я чуть не задохнулась от страха. Регги – распласталась передо мной на земле, глаза жалобные, сама чуть не плачет, сбоку от неё Стах – на меня осуждающе глядит, а в кусты ко мне ломится... Ну конечно, Вадим.
– Ты что тут?!
– Нич-чего, – шмыгнула я носом и глубоко вздохнула. – Вадим, я немного п-посижу, а потом приду. Ла-адно?
На свет Божий я выползла минут через пять, сама злая, но собранная. Приглядевшись ко мне, Вадим осторожно спросил:
– Оля, может, поделишься? Вдруг смогу чем-нибудь помочь? Что за проблемы?
– Никаких проблем, – бесстрастно сказала я. – Хобби у меня такое – время от времени забраться в кустики и пореветь. От счастья.
Взять себя в железные руки – этому я научилась в первые годы работы в школе, когда приходилось понервничать чуть не каждый день. Главное условие – выплакаться хорошенько. А потом можно и горы своротить.
– Мы обедать идём? – так же осторожно спросил Вадим.
– Идём.
– Оля, должен предупредить, что обедаем все вместе. Марина так решила.
Первое, что пришло в голову, – отказаться от совместного обеда. Потом внутри что-то начало подниматься такое, такое...
– Всё нормально. Вместе так вместе.
Естественно, для начала зашла к себе – подправить косметику и пожалеть, что нет пудры – прикрыть мешки под глазами. Ничего. "Стрелки" под глазами сделала отчётливей, чем обычно. Этого достаточно. Надела любимую футболку болотного цвета – и пусть кто-то мне сделает замечание! – джинсы оставила прежние. Ещё посмотрела на брошенный на полку платочек – надеть? Лишнее. Если бы на перевязку – другое дело.
Вышла из комнаты – Вадим ждёт. Брови при виде футболки вскинул, но ничего не сказал. Ха, пусть спасибо скажет, что чёрную не надела. Сжавшаяся камнем, но спину прямо, как на параде! – я вошла в общую залу апартаментов Сергея.
Примерно представляла, как будем садиться. Взглянула на приветливое лицо Марины Львовны, на безразлично спокойное лицо Лины, на хмурого Александра, почему-то оживившегося при виде меня, и, прихватив свободный стул со стороны, направилась к стульям в конце стола – для прислуги, блин! Где уже сидел изумившийся при виде этого действа Андрей. На Сергея не смотрела.
Зато смотрел он. Когда все сели, он, сидя в своём кресле на небольшом расстоянии от стола, не придвинулся к нему. Расслабленно положив руки на подлокотники, он снова сидел, словно на троне. Взгляд в упор я ощущала буквально.
Только потянулась за вилкой, как услышала его холодный голос:
– И? Что всё это значит? Объяснить можешь?
Я встала, прошла мимо стола. Обернулась у двери и сказала:
– Могу.
И хлопнула дверью. С той стороны.
24
Сорвалась. Хуже некуда. Не словом, так поступком. Теперь он имеет полное право выгнать меня из дома. Ведь продолжить лечение теперь и его мать сможет. Зачем я ему?
В своей комнате огляделась, быстро выложила вещички, собрала, оставила на столе остатки денег: если потребует – остальное верну в сентябре, когда репетиторство начнётся. Правда, где мне столько уроков набрать? Ничего. Пойду по объявлению техничкой – сейчас такие везде нужны. А если ещё и на чёрный нал согласиться, без трудовой книжки – так с превеликим удовольствием вцепятся.
Два плотных пакета ждали меня у двери, когда та распахнулась от удара.
Я чуть не подпрыгнула.
– Извини, не рассчитал, – хмуро сказал он.
То ли случайно, то ли намеренно, но остановил он кресло прямёхонько над порогом. Но мне уже море по колено.
– Если не уйдёшь с дороги – выпрыгну в окно, – безразлично предупредила я, изо всех сил вцепившись в спинку кровати.
– Я спросил, можешь ли ты объяснить, что ты делаешь. Ты ответила – можешь. – Он помолчал, глядя на мою руку. Еле слышно вздохнул, как будто выполнял неприятную обязанность. – Я пришёл за объяснениями. Хочешь сбежать – сбегай. Но сделай всё же такую малость... Объяснись. Я не понимаю. Ты испугалась того, что я сказал в саду?
– Я не испугалась. Я психанула. Это две разные вещи.
– Значит, тебе не понравилось то, что я сказал?
– Не понравилось.
– Но ты... – Он замолчал, явно остановив себя на полуслове, и некоторое время сидел, не поднимая глаз. Взглянул. Сказал ровно: – Оля, не уходи. Давай начнём с того, что впервые видим друг друга. Я постараюсь держать себя в руках. Только деловые отношения. Ты только не уходи. Не забывай: я верю тебе, без тебя будет плохо.
Аня права. Очень даже права. Я слишком быстро привыкаю к людям. Слишком привязываюсь... Уговорить меня оказалось легко. Но тем не менее, чтобы он не превращался во второго Веньку, я сразу поймала его на слове:
– На только деловые отношения я согласна.
Он сразу развернулся, и дверь медленно закрылась за ним.
Закрылась и тихо стукнула, будто ставя точку. А секунду спустя этот стук кольнул в сердце. И я села на кровать, взявшись за вспыхнувшие щёки. "Только деловые отношения"... "Только". И он оборвал фразу: "Но ты..." Это что – я сама же его спровоцировала?! Наивно думала, что он не чувствует, как я трогаю его волосы, как мне нравится, когда он берёт меня за руку... А что было по ночам... Мамочки мои... Я же сама и виновата оказалась во всём этом недоразумении?!
На слёзы сил уже не осталось.
Шагнула пару шагов, присела у стены, между окном и креслом – на пол. Обняла колени, уткнулась подбородком в них. Бездумно смотрела на край кровати с покрывалом. И ненавидела себя за тупость. Чистой чёрной ненавистью... И – только видела его глаза, спокойные, бесстрастные.
Стук в дверь. Тишина. Снова деликатный стук. Правда, уже решительней.
"А не пошли бы вы..."
– Оля, я знаю, что ты в комнате! Можно к тебе? – громко сказал Андрей.
"Нельзя. Видеть никого не хочу".
– Я зайду, Оля. Я предупредил!
Мне показалось, или в его голосе и правда слышно раздражение? Ого... Этот тоже на меня злится? Интересно знать – за что? Но даже слабо вспыхнувший интерес мгновенно увял. Едва только вспомнила про исключительно деловые отношения.
"Как хочешь... Хочешь – заходи, хочешь – нет..." Покрывало начало незаметно покачиваться, расцветая по краю вздрагивающим светом. Ишь... Медитирую...
Андрей выполнил свою угрозу. Открыл дверь и вошёл. И встал у порога, видимо разглядывая комнату. Потом шаги, жёсткие. Точно – злится. Идёт к столу. Резко остановился передо мной. Я глаз не подняла. Тяжёлые...
Наверное, он не ожидал, что я забьюсь в простенок.
Постоял надо мной минуты две. Только потом заговорил – и голос смягчился, стал более спокойным, чем был до сих пор, когда он рвался в комнату.
– Оля... Что случилось?
– Ничего, – выдавила я. – Всё хорошо.
– Пошли, накормлю.
– Спасибо. Не хочется.
– Пошли-пошли, а то сюда принесу.
– Андрей... Кажется, я переела ягод. Меня... тошнит. Я чуть позже, ладно? – Головы я так и не подняла. Бездумно смотрела на его ноги. Говорила так тускло, что даже совесть зашевелилась: он-то тут ни при чём.
Он помолчал, кажется вконец растерявшись.
– Э... Может, пересядешь?
– Не хочу. Извини... – прошептала я в колени, и он сбежал. Поспешно. Меня и правда подташнивало. По-настоящему. Есть у меня такое: когда чувствую безвыходный мысленный тупик, пустота поднимается изнутри.
Не знаю, сколько я ещё просидела, не шевельнувшись, в полной прострации, до следующего стука. "Оставьте меня в покое..."
– Оля, можно войти?
"Не надо. Ну, пожалуйста, Вадим..."
– Я зашёл.
И не один. Мягкий шаг Регги, слегка приклацивающий от когтей по полу. Обеспокоенная тёплая морда ткнулась мне в колени. Под подбородок... Что-то горячее начало подниматься изнутри. Я не сразу сообразила. Но, поняв, быстро встала и, не обращая внимания на удивлённого Вадима, метнулась мимо него из комнаты – через холл в ванную комнату. Грохнула за собой дверью. Секунды через три кто-то открыл её – и тут же закрыл, заслышав не самые приятные на слух звуки рвоты.
Так. Надо успокоиться. Успокаивайся, блин. Сколько можно всем нервы трепать...
Когда, обсушив лицо полотенцем, повернулась к двери, там меня ждал белый волк.
Неуверенно вышла в коридор, рядом с кухней, – зверь за мной. Тихо. Несколько шагов – и голоса за кухонной дверью:
– Ты вызвал меня из-за этого? Нет, Андрей. В такие дела вмешиваться – последнее, что можно придумать... Пусть сами разбираются.
Андрей что-то возразил. Наверное, стоял чуть за посудным шкафом, слова прозвучали невнятно. Но, видимо, сказал что-то уговаривающее, потому что Марина Львовна ответила:
– Ну, до дня рождения осталось немного. До пятницы поживу, посмотрю. А там – видно будет...
Не дослушала – сбежала вслед за оглядывающимся на меня волком. Стыдно стало – поняла, что они говорят о Сергее с Линой. В холле, возле входной двери, стоял Вадим с Регги. На одном из диванов, ближе к коридору, развалился Александр. Лицо у него было странное, когда он кинул взгляд на меня. Я шмыгнула носом, сообразив: слышал, как я в ванной комнате...
Белый волк пересекал холл, я медленно пошла за ним. Регги, сидевшая у ног Вадима, встала при виде зверя, завиляла хвостом.
– Побегаем? – предложил Вадим. – Видишь – и Регги обрадовалась.
– Обрадовалась, да только не мне. Приглядись, куда она смотрит, – опустошённо сказала я. – Она не на меня смотрит. На волка.
Он вскинул брови и в самом деле нагнулся к Регги, похлопал по холке. Овчарка поняла, что хозяин разрешает побегать, и сразу побежала навстречу волку. Я даже смогла усмехнуться, когда Регги игриво заплясала вокруг белого зверя, который легко уворачивался от неё, а Вадим пристально следил за странными движениями собаки.
Вышедший из кухни Андрей замер при виде странной сцены.
– Ты его видишь? – через холл недоверчиво спросил Вадим.
– Вижу. Регги играет с ним.
– Вы про что? – спросил Александр. – И что с собакой? За мухой гоняется, что ли?
– За тенью, – спокойно отозвался Андрей. – Вадим, отзови Регги. Мне интересно, что будет делать... тень.
Вадим помешкал немного, но похлопал по бедру. Регги, оглядываясь, подбежала к нему. Белый волк выждал немного и подошёл ко мне. Вадим смотрел на Андрея, поэтому сразу понял, что волк у моих ног.
– Почему-то я в этом и не сомневался, – пробормотал Андрей и пошёл к лестнице на второй этаж. Уже оттуда предупредил: – Если бегать пойдёте, слишком долго не задерживайтесь. К часам четырём ребята придут.
Мельком глянув на Александра, поморщившегося (студенты – народ бесцеремонный и громогласный), я подумала: а знает ли он, что Сергей сегодня решает его судьбу? Сказал ли ему хозяин дома, что собирается устроить его на работу?
Белый волк ступил шаг вперёд, оглянулся на меня. Регги снова завиляла хвостом.
– Мы и в самом деле пойдём побегаем? – нерешительно спросила я.
– Ну... Если ты в состоянии... – сам неуверенно сказал Вадим.
– Тогда на ту экстремальную тропку.
– Думаешь, это правильно?
– Самое то – развеять дурь, – вздохнула я.
– Оля, а если посмотреть, куда нас зверюги поведут?
"Зверюги", нисколько не сомневаясь, привели нас именно на нужную мне тропу. А потом помчались впереди нас. Часа бега по сумасшедшему громадному оврагу хватило, чтобы выветрить всё ненужное из головы и настроиться только на дружеские отношения со всеми обитателями, где мне придётся провести довольно долгое время. Со всеми – в том числе и с хозяином дома... Пару раз словила глюк: это не Вадим бежит за мной – Сергей. Оборачивалась, один раз даже чуть не споткнувшись.
На обратном пути набрала для себя трав – чаю успокоительного напиться. Уже в холле хотела по стеночке прокрасться на кухню – не удалось: явились студенты, которые при виде меня обрадовались и принялись знакомить с Ростиславом Филипповичем, отцом Мишки, и какой-то женщиной в деловом костюме. Ростислав Филиппович оказался высоким подтянутым мужчиной – любителем поиграть в теннис, как сказал Борис, который тут же с завистью сообщил, что Мишкин отец постоянно их обоих гоняет на дачном теннисном корте и постоянно обыгрывает. Женщина представилась секретарём.
Александр сидел поодаль, ни на кого не обращая внимания, но уже с гитарой.
Ростислав Филиппович смерил меня оценивающим взглядом – кажется, приписал к серым мышкам, и тут же перевёл всё внимание на Лину, чьи светские манеры ему, очевидно, польстили. Я этому обрадовалась и тут же ушмыгнула на кухню. Успела приготовить отвар – и как раз к моменту, когда со второго этажа спустился Сергей в сопровождении матери. Ростислав Филиппович пожал руку Сергею и расцеловал "амазонку", как громогласно сам и обозвал Марину Львовну, в ответ на что та насмешливо "угостила" его Казановой и пригрозила всем рассказать о его победах на любовном фронте. Так выяснилось, что они давние знакомые не только по участкам.
Сергей подъехал к Александру и что-то сказал. Тот пожал плечами и пересел поближе к диванам с будущими зрителями, на стул, загодя поставленный Андреем. Ростислав Филиппович покивал благосклонно и уселся. Наступила тишина: все уже знали, зачем приехал музыкальный директор, как его по-простецки назвал Сергей. Некоторое время тот скептически наблюдал за вялым, привычно для нас, Александром. Но уже на первом романсе ссутулился вперёд, положив локти на колени и напряжённо вслушиваясь в голос Александра, а его секретарь приоткрыла рот от изумления: кажется, такого вокала они не ожидали, несмотря на предупреждение. А под конец импровизированного концерта они были буквально очарованы, и студенты радостно улыбались и так гордо поглядывали, словно именно они нашли Александра.
А я следила, как по залу снова расползаются корявые ветви розовых кустов.
Пауза, которая прошла незамеченной. Короткий взгляд Александра на меня. Мы встретились глазами, и я поняла, что за романс он сейчас споёт.
– Я не хочу, чтоб ты ему приснилась...
Я слабо улыбнулась. Угадала.
Он не успел допеть четвёртой строки, как мы все вздрогнули от внезапно громкого звука: что-то стеклянное упало и разбилось со звоном. Сергей, сдержанно улыбаясь, поднял руки в виноватом жесте – он уронил стакан. К нему заторопился Андрей – собрать осколки. Придержав ладонью струны, Александр пару секунд смотрел на Сергея, а потом отвёл взгляд, тем более что к нему подскочил Ростислав Филиппович и начал явно деловой разговор. Следом – со стулом для него – поспешила секретарша. Остальные заговорили, обмениваясь восхищёнными репликами. Кажется, одна Лина отстранённо улыбалась, будто её не трогал успех брата.
Выслушав музыкального директора и его секретаря, Александр кивнул и снова – между ними двумя – взглянул в мою сторону... Я находилась уже в коридоре, возле кухонной двери, и, прежде чем юркнуть вовнутрь, оглянулась. И наткнулась на ледяной взгляд Сергея. Чего это он? Поспешно зашла и некоторое время вспоминала бледное в вечерних тенях лицо хозяина дома – так теперь я старалась называть Сергея в мыслях. Бледное и высокомерное. Аристократы, блин... Нет, революция нужна, хотя бы чтобы смыть с этого лица выражение высокомерия. Подумаешь – владелец родовых земель!.. Попробовала представить, что было бы во время революции, если бы кто-нибудь взял на себя смелость экспроприировать поместье Сергея. Мда. В моём воображении он погибал, защищая свой дом. Дрался бы до последнего.
Я отошла к окну, из которого ночью однажды выпрыгнула за травами для Сергея... нет, для хозяина дома, и отпила из чашки со своим отваром. Зеленевший газон с кустами мгновенно навеял мысли о том, что неплохо бы именно сейчас, когда у нас деловые отношения, ещё раз попросить у него выходной... Не отпустит. Только подумала – и почувствовала, словно в яви, его сильные ладони на своих плечах. Может, я зря... Сколько женщин живёт с мужьями и любовниками не по любви, а по одной только привязанности. А если я ему нравлюсь хотя бы как... Может, мне было бы достаточно и этой малости – не будучи влюблённой, привязаться к нему только потому...
Додумать не успела.
С открытой дверью в кухню ворвались звуки громкого разговора, смеха – и снова пропали, отрезанные той же дверью.
– Шурик уедет завтра утром, – сказал Сергей, немигающе глядя на меня.
– И что? – не поняла я.
– Не хочешь, чтобы он остался ещё на пару дней?
Опять не поняла. Стояла и смотрела на него, как дура полная. Сообразила, только когда машинально поднесла к губам чашку. Сил на возмущение не осталось. Даже ответила без капли скептицизма:
– А уедет Александр, кого будешь ко мне ещё примеривать? Андрея? Ты не думаешь, что здорово обижаешь меня, примеривая ко мне образ самой настоящей шлюхи? Почему ты постоянно подозреваешь меня в каких-то интрижках? Или считаешь – я настолько кокетлива, что...
– Почему ты ему улыбнулась?
Хотела сказать сразу, но внимательно присмотрелась к нему и медленно сказала:
– У тебя в доме действуют экономические отношения "баш на баш". Ответишь потом на мой вопрос?
– ... Отвечу, – угрюмо ответил он. – Так почему?
– Я загадала: последнее, что споёт Александр, будет этот романс.
– И всё?
– Всё. Я выиграла – и обрадовалась. Как оказалось – зря. Послушать не удалось.
– Ты про стакан? – Он сидел, в упор глядя на меня, откинувшись в своём кресле, как на троне. – Ладно. Замнём. Что ты у меня хотела узнать?
– Почему ты помог Андрею? – выпалила я. Вопрос был конкретный, но с подтекстом. Если Сергей откровенно ответит на него, буду знать кое-что другое.
– Ты имеешь в виду – против рейдеров? Долг платежом красен. Мы ходили вместе в одну школу, в один класс. Только Андрей с самого начала был очень крепкий и высокий, а я довольно маленького роста и слабым. Но задиристым. – Он усмехнулся. – Если бы не Андрей, меня бил бы каждый, кому не лень. А потом, когда мама стала его крёстной матерью и нас в шутку стали называть братишками, он вообще считал своим долгом защищать меня как брата.
– Не могу тебя представить маленьким и слабым, – медленно сказала я.
– В старших классах вымахал. Акселератом был. Ты что пьёшь?
– Травяной отвар. Успокаивающий сбор. Хочешь?
– Нет, – он сморщился. – У Андрея где-то здесь молоко. Налей вон в ту чашку.
Опустив глаза, чтобы он не заметил усмешки (снова раскомандовался! Где его волшебное слово?), я отыскала среди посуды на кухонном столе кувшин с молоком. А потом мы в спокойном молчании пили каждый своё, и я с облегчением думала: можем же мирно сосуществовать! Главное – не сближаться. И твёрдо пообещала себе, что буду вести себя, беря пример с Лины, – отчуждённо, хоть и приветливо.
– Спасибо.
Он поставил опустевшую чашку на стол и подъехал к двери, где терпеливо дождался, пока я подойду и открою... Опять оказавшись в одиночестве до появления Андрея, я наконец собрала мысли в порядок. Вот почему Андрей видит белого волка. С детства почти братья. Поэтому больше никто не видит. Но тогда возникает вопрос: почему вижу волка я? Оттого что травница? Или оттого, что это место, поместье Сергея, в самом деле обладает каким-то волшебством, усиливающим мои способности?
Вошёл Андрей, сразу принялся греметь кастрюлями.
– Тебе помочь? – спросила я, отодвигая ящик с ножами.
– Смотря в чём, – рассеянно ответил он.
– Могу картошку почистить.
– Ты ужинать с нами будешь?
– ... Нет, – после минуты размышлений ответила я. Если уж придерживаться решения держать дистанцию между собой и хозяевами дома, то выполнять его во всём.
– Оля, обычно ты очень прямой человек, – медленно сказал Андрей. – Тебя обидел Сергей? Чем? Что он сказал тебе такого, что ты... – Он замолчал, видимо не находя слов для выражения той ситуации, которая сложилась.
– Он предложил мне стать его любовницей, – сказала я и отвернулась взять яблоко.
– Что?! Не может быть! – Его слова прозвучали так категорично, что я удивилась. – Может, ты просто не поняла его?
– То, что он мне сказал, прозвучало весьма недвусмысленно. По-другому его сложно было бы понять. – Я сжалась, вспомнив брошенные злым тоном слова: "Я хочу тебя!" – Возможно, я слишком старомодна, но я и правда не могу играть в такие игры. – Я... хочу вести себя в этом доме как... как наёмная... работница. Сделала своё дело – исчезла с глаз долой. Так было бы идеально. Я знаю, что во всём сама виновата...
– Не понял, – перебил Андрей, почему-то всё больше и больше возмущённый. – В чём ты виновата?
– Я вела себя так, что Сергей принял меня за... легкомысленную особу. – Последнее я выговорила с большим трудом. – В общем, если ты не возражаешь, я бы ела только на кухне.
– Знаешь, Оля, что я скажу? – неожиданно успокоившийся Андрей вытащил из ящика для овощей морковь. – Я скажу жестокую, может быть, для тебя вещь: ты будешь сидеть с нами на ужине! Обязательно. Когда мне Вадим сказал, что тебя стошнило, я просто ушам не поверил. Потому что только что, на обеде, стошнило Сергея – и он остался голодным, ведь после этого он есть не мог. Его мутило. А ты сама говорила, что ему нужно есть мясо. Если тебя не будет на ужине – я уверен, что он откажется есть и ляжет голодным. Поэтому, если ты не придёшь на ужин, я приду к тебе и силой притащу наверх. И ты будешь ковыряться во всех салатах, которые я тебе наложу, лишь бы Сергей видел, что ты ешь. Я не знаю, что именно между вами произошло. Я не верю в то, что ты сказала. Я вообще ничего не хочу знать. Кроме одного – ты будешь на ужине. Точка.
Идиотски открыв рот и слушая страстный монолог Андрея, я только хлопала глазами. А когда опомнилась, он сунул мне в руки мытую морковь и сказал:
– Почисти. Вот тёрка – потом помельчишь.
