Текст книги "Травница (И я не осуждаю тебя, Парк-авеню 79) (СИ)"
Автор книги: Джиллиан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)
22
Я только успела довольно глупо спросить:
– Почему – добрая фея?
– Все крёстные мамы должны быть добрыми феями! – наставительно откликнулся Андрей. И, снова самодовольно усмехнувшись, добавил: – А моя – тем более.
Крёстная мама Андрея?
А события развивались стремительно.
Женщина-воительница крупно (а каблучища у неё – ой, мамочки!) прошагала к Сергею, теперь уже упрямо ссутулившемуся ("Ну не хочу я ничего объяснять!"), и требовательно спросила:
– В чём дело? Почему ты в инвалидном кресле? Что произошло? – и, нисколько не сомневаясь в своих действиях, сорвала с его ног простыню, которую я поспешно, прежде чем сбежать к Андрею, натянула спрятать язвы.
– Что вы делаете?! – не выдержала я и только поспешила к Сергею, как он коротко глянул на меня и мотнул головой. Да и сзади Андрей ухватил за руку.
– Подожди...
Я знала, что она видит. Для неподготовленного человека это потрясающе страшная – да что там страшная! – отталкивающая картина. От стоп до колена кожа расслоилась неровными, словно резаными, длинными ранами, гниющими по краям. Да и запах гниения, смешанный с запахом снадобья, мог заставить сбежать из комнаты кого угодно. Но только не беловолосую воительницу. Она присела перед Сергеем, потянулась было дотронуться до кожи. Движение руки остановилось на полпути ... И тут меня обдало холодком. Она подняла голову взглянуть на Сергея. Профили – абсолютно одинаковые! Рост, белые волосы...
– Это его мама? – прошептала я Андрею.
– Угу...
Ничего себе – у них общая мама.
Женщина между тем встала и шагнула совсем близко к креслу, обняла Сергея, прижав его голову к себе.
– Серёженька...
Я вылетела из комнаты – Андрей за мной. Не сговариваясь, спустились на кухню и засели в ней, будто набедокурившие без пригляда взрослых дети. Ну, ручки не сложили, конечно. Андрей поспешно принялся за готовку, а я – помогать.
Через полчаса позвонил Сергей. Его недовольный голос я расслышала сразу, хоть Андрей разговаривал с ним через стол от меня:
– Я замёрз и хочу есть!
Ишь... Мы тут за него с его мамой переживаем, а он – раскомандовался!
Ну, что делать? Побежали наверх, где Андрей сразу был мимолётно поцелован и изруган, за то что раньше не звонил, а мне милостиво кивнули, когда Сергей представил меня. Правда, представил он меня просто – по имени, не называя причины, по которой я здесь. Но, впрочем, через минуту Марина Львовна увидела, почему я здесь... Всё внимание, конечно, оказывалось Сергею. Но ведь это так понятно...
Ёжась от неприятного ощущения, что лучше бы не высовываться, я быстро стала обрабатывать ноги Сергея, который разговаривал с матерью так, будто пойманный грабитель отвечает на вопросы следователя: неохотно и, по возможности, кратко. Зато из этой беседы я прояснила для себя некоторые тёмные места в жизни здешнего поместья.
В основном про аварию. Допытываясь, каким образом произошла авария, Марина Львовна (и я заодно) узнала, что прошлой осенью на повороте в дачный посёлок кто-то явно перед приездом Сергея щедро вывалил на дорогу целую полосу песка. Сергею повезло, что в доме был Андрей, который немедленно примчался по звонку с мобильного. После аварии мать с сыном нормально общались до лета. Сергей хромал, но шутил, что до свадьбы заживёт. А как в начале лета пошли язвы открываться, засел в своём доме. Марина Львовна работала и не могла выкроить время на приезд к нему. Поругивала, что сын не приезжает навестить родителей, но поскольку и сама была занята, то не слишком настаивала на встречах. Хотя и жила на другом конце города. Думала приехать на день рождения... И никак не ожидала, что Сергей окажется в таком состоянии... Я вздохнула. А если б он согласился на операцию?
Узнав, что в доме находятся Лина и Александр, Марина Львовна пришла в громаднейшее изумление, но сказала только одно слово, и я с улыбкой опустила глаза:
– Зачем?!
Сергей скривился, как будто и сам жалел...
Открывая банку со снадобьем при Марине Львовне, я прикусила губу, в ожидании фраз об отвращении, которое она испытывает. Но женщина только чуть поморщилась и больше ничем не показала, что запах отвратителен. Нормальная реакция нормального человека. Сидела она близко с креслом, поставив рядом стул и держа сына за руку. И мне становилось тепло, когда я думала, что эта сильная женщина немного развеяла опасение Сергея, проскользнувшее в их беседе, что она будет слишком сильно переживать. Может, она и переживала, но сделала всё, чтобы сын из-за неё не тревожился.
На меня Марина Львовна (кстати, Андрей звал её по имени) не обращала внимания, чему я очень обрадовалась и уже спокойней занималась своим делом.
Удрать после перевязки я сумела незаметно, правда, на пороге задержалась, краем уха услышав замечание матери, что ей не нравится, как выкрашен угол дома с другой стороны, куда я до сих пор ещё не ходила. Сергей втихомолку переглянулся с Андреем, но ответил спокойно:
– Там проводка загорелась. Огонь прошёлся по стене.
– Что ж вы какие неосторожные! – рассердилась Марина Львовна. – Это же очень близко к твоим комнатам!
Любопытно, почему мужчины переглянулись? Неужели с пожаром тоже какие-то нелады, и проводка на самом деле здесь ни при чём? Почему-то вспомнилось, как Андрей поздно вечером проверяет окна, все ли закрыты. Значит, он не только окна проверяет?..
Стол в апартаментах накрывал Андрей. Поскольку Сергей был тут же, то Марина Львовна, не прерывая разговора, помогла расставить блюда.
А я на кухне мыла кастрюли, чтобы пришедший сверху Андрей мог сразу поесть. Хотя... Я остановилась, смывая с рук пену: он же крестник гостьи – наверное, будет завтракать наверху? И фыркнула: верхний этаж становится местом обитания высшего общества. И – захихикала про себя. Ах-ах-ах, меня тоже иногда допускают в светское общество! Ах-ах-ах, как я "гордюся" этим!
– Привет! – улыбнулся мне заглянувший на кухню Вадим. – Там не Марина Львовна приехала? Вроде её машина у крыльца.
– Она, – я тоже улыбнулась ему. – Ты её знаешь? – И подозрительно покосилась: ну, если и этот скажет, что он её крестник!
– Знаю, любит порядок в доме наводить, – туманно отозвался Вадим.
Завтракали мы втроём – на кухне же. Андрей сказал, что Марина Львовна и без него хорошо покомандует наверху. Я опять немного удивилась – он же её крестник! – но пришла к выводу, что всех подводных течений мне не знать. И успокоилась на этом, эгоистически возрадовавшись, что не только мы с Вадимом будем сидеть здесь, на кухне... Некоторую неловкость на этом завтраке сгладили мужчины, начав поддразнивать меня – настоящая словесная атака пошла, только успевала от них отбиваться. Под конец разошлись так, что уже на каждое слово реагировали заразительным смехом.
Мы даже не заметили, как открылась дверь.
– Как весело тут у вас, – чуточку обиженно сказала Марина Львовна, – а там, наверху, как на похоронах сидят. Почему вы к нам не присоединились?
Интересный вопрос. И любопытно, как на него ответят мужчины? Я-то тут сбоку припёка. И – съёжилась потихоньку, чтобы не слишком на меня внимания обращали.
Вместо ответа Вадим встал навстречу женщине. Она обняла его.
– Как твоя Алёна? Давно её не видела.
– Всё нормально, Марина. Она здесь, на даче.
– Пусть придёт меня навестить, – велела она, но очень доброжелательно. И оглядела стол ещё раз. – Ладно уж, не буду мешать вам. Посидела бы с вами, да не хочется Сергея оставлять с этими. И что за манеру взяли отдельно есть? – И, улыбнувшись мне – или моему "браслету"? – вышла.
После завтрака я пообещала Вадиму никуда не ходить. Он сказал, что выспится и у нас как раз будет время побегать перед обедом, если я захочу.
Выглянув в окно, я призадумалась: Сергей как обычно направился на прогулку, и с обеих сторон от кресла его сопровождали Марина Львовна и Лина. Со странным чувством я отметила, что ни одна не взялась за спинку его кресла. А ещё немного удивило, что, поколебавшись у крыльца, Сергей направил кресло не к вишням, а в другую сторону, к клумбам. Причём перед тем искоса глянул в сторону моего окна. Я еле отшатнулась за шторку, чтобы не заметил... Нет, там, конечно, дорожка тоже хорошая, но ведь ягод нет. Усмехнувшись, я вспомнила, как мужчины среагировали на грязную вишню, которую я потащила в рот. Кажется, дамы (теперь я называла их только так) предпочитали не рвать ягоды с кустов, а вкушать их мытыми со стола.
Оторвавшись от окна, я села на кровать, шлёпнула рядом стопку журналов и принялась искать узор новый для первого личного болеро. Начатый мне что-то разонравился, и я распустила связанное.
Толчками открылась дверь. Вошёл Стах, вопросительно мыркнул и прыгнул ко мне. Минут через пять мы дрыхли: я – прислонившись к поставленной стоймя подушке, кот – у меня на руке.
Проснувшись, я долго не могла понять, сплю ли ещё – проснулась ли. Помог Стах. Именно он на моё движение поднял голову с насторожёнными ушами и тоже уставился на белого волка, лежащего у двери. С минуту я смотрела на зверя вопросительно. Но он никуда не бежал, никуда не звал меня. И глаза, небольшие, изредка с пробегающим зеленым сиянием, смотрели спокойно. Передние лапы, сколько я ни всматривалась, оказались свободными – цепи на них не было, и, кажется, здоровыми. Что ж, если он сидит спокойно – значит, и мне можно не беспокоиться?
Я села на кровати так, чтобы было удобно вязать. Стах не возражал. Разлёгся на боку – так, чтобы мы с волком оказались в зоне его присмотра.
И я начала вязать и думать.
Волк. Может, это дух места? Ну, как тот, невидимый дух дерева из моего прошлого? Который погладил меня по щеке, когда я это дерево пожалела? Волк, наверное, хочет, чтобы Сергей здесь жил. А может... А вдруг волк – отражение состояния Сергея? Я внимательно пригляделась к нему. Похоже, что так. Впервые мы со зверем встретились, когда с ногами у Сергея стало совсем плохо. И волк тогда был в жутком состоянии – капкан, раны. А сегодняшней ночью – как он кинулся на второй этаж, зовя меня к Сергею! Если мои рассуждения истинны, то Сергей и впрямь пошёл на поправку.
Авария. Мне Сергей сказал, что она произошла в глухом месте. А она была здесь, в дачном посёлке. Не хотел меня пугать? Песок. Высыпали случайно? И почему-то хочется привязать к аварии ещё и сожжённую часть дома, пусть это всего лишь угол дома. Не потому ли меня везде сопровождает Вадим, что Сергей боится не мальчишек-студентов, а кого-то другого? Не потому ли и Андрей носит пистолет?
Хотя... Сказанула: Сергей боится. Уточнить бы: Сергей боится за тех, кто рядом с ним. Сам он, судя по всему, ни черта не боится. Впечатления такие...
Марина Львовна. Почему Андрей так уверен, что она нужна? Он что – думает, с её приездом наступит долгожданный порядок и покой? Что-то мне не верится.
Хотя... Опять-таки я рассуждаю, не зная человека.
Во всяком случае на меня она посмотрела, как смотрят на кондуктора в транспорте: взял деньги, отдал билет и ушёл дальше. И хорошо, что она так относится ко мне. Полторы недели в доме Сергея уже научили меня, что нельзя привязываться к людям. Там, где ты ненадолго.
Мои рассуждения и размышления прервались движением волка. Он встал и, постепенно тая, будто ушёл в стену. И вслед за этим таинством раздался стук в дверь, через несколько секунд она открылась – и в комнате появился Сергей.
– Привет, – сказал он из-за порога. – К тебе можно?
– Можно. Привет.
Он переехал порог и оглянулся.
– Закрыть не смогу.
Я съехала с кровати, закрыла дверь за ним, пока он приближался к окну и разворачивался. После чего я снова залезла на кровать. Он, уже сидя как в обычном кресле, внимательно осмотрел моё уютное местечко: разбросанные по покрывалу наушники от мобильника, книгу с детективами Агаты Кристи, журналы по вязанию, корзинку с нитками и крючком, яблоки, вываленные из вазы прямо возле корзинки, всё так же благодушно валяющегося на подушке Стаха – и хмыкнул:
– Неплохо устроилась.
– Хочешь? – предложила я. И передала ему яблоко.
– Символически-то как, – проворчал он и надкусил самое спелое местечко. – Ты дома тоже так устраиваешься?
– А что – не нравится? – смеясь, спросила я. Мне почему-то было легко сейчас с ним говорить. То ли потому что он оказался гостем в "моей" комнате, то ли потому что он перестал играть со мной...
– Я пришёл к выводу, что мой дом мне разонравился.
– Почему? – Я даже обиделась на него. Дом у него – сказка, а ему, видите ли, разонравился. И скептически поджала губы: с жиру бесится! Тоже мне, нашёлся...
– Когда мне его спроектировали, архитектор сделал именно то, что я просил. Но теперь... Это дом, где нельзя сделать что-то без ведома других. А такое уединение – даже по мелочи – человеку нужно обязательно, если ты меня понимаешь.
Немного подумав, я сообразила, что он имеет в виду.
– Понимаю. Только закавыка в другом.
– В чём?
– Ты правильно спроектировал этот дом. Он для семьи, в которой уединение не понадобиться или в которой его будут уважать. Или для начала – этот дом на двоих, которым не нужно друг от друга прятаться.
– Никогда не думал о нём с этой точки зрения.
Видя, как он ищет взглядом, куда бы бросить огрызок, я подставила под его руку тарелку, спрятанную корзинкой, и передала ещё одно яблоко.
– Не объем?
– Нет. Меня Андрей снабжает так, что неудобно становится. Кстати, почему ты не со своей мамой? Нехорошо как-то.
– Хорошо. Её Андрей устраивает в гостевой. Нечего мне там под ногами путаться.
– А я думала, ты хозяйским глазом приглядеть должен за устройством. – Я помолчала, собираясь с решимостью, и, осторожно подбирая фразы, спросила: – Сергей, прости моё любопытство. Почему Андрей работает на тебя?
– Почему бы и нет? – пожал он плечами. – Главное – работает. – В последних словах прозвучала странная нота.
– То есть он был безработным?
– Ты и правда любопытная. Надеюсь, спрашиваешь безо всякой задней мысли?
– Увы... Есть одна задняя.
– Рассказ на рассказ.
– Ммм... Справедливо.
– Хм... Хорошо. Вот тебе история Андрея. Мы с одного двора. Мама стала его крёстной, потому что мы дружили семьями. Потом разбежались. В прошлом году, в августе, мама позвонила мне и попросила приехать. Приехал. Андрей, оказывается, уже несколько дней жил у моих родителей на даче. Мама как-то решила съездить к крестнику на день рождения и обнаружила, что в его квартире живут другие люди.
Сергей рассказывал скупо, но я всё видела воочию.
Вот Марина Львовна спускается к соседям, которых знает с давних времён, и те рассказывают, что совсем недавно Андрея буквально выкинули из квартиры, даже не дав собрать вещей, что его иногда можно найти возле бара-рюмочной. Женщина прямиком идёт к бару и с трудом узнаёт в грязном, заросшем щетиной бродяге-алкоголике Андрея. Она решительно, не давая ему времени даже на узнавание, втаскивает его в свою машину и увозит сначала к себе, где его приводят в себя, а затем отец Сергея увёз его на дачу, благо стояла хорошая погода, а мать позвонила Сергею.
– ... Знаешь, что такое рейдерский захват? – спросил Сергей.
– Примерно. Это когда крупная фирма захватывает мелкую.
– Хорошо, что представление имеешь. Итак, одна растущая фирма подмяла под себя все небольшие, пойдя на объединение и устроив в нашем городе филиал. Андрей слишком легкомысленно отнёсся к юридической защите своей фирмы. Его сожрали так, что даже квартиру отняли за долги. Причём произошло это так быстро и внезапно для него, что он растерялся и не смог в первые, самые решающие дни хоть что-то сделать. А потом стало слишком поздно. Бездомности он не выдержал – и махнул на себя рукой. Это оказалось легче, чем пойти ко мне на поклон и рассказать, что вляпался по полные уши...
Он задумался, видимо вспоминая, и я поторопила его:
– И что? Ты помог ему вернуть фирму?
– Кажется, тебя больше интересовало, почему Андрей работает у меня.
– А разве это не связано друг с другом?
– Умница. Конечно, связано. Я предложил ему отработать у меня год взамен на возвращение фирмы. Он согласился. В этом отношении мне повезло с ним. Получился странный баш на баш. Не будь его, ещё неизвестно, что было бы со мной.
– Итак, фирму ты ему вернул, – размышляя, сказала я и протянула ему следующее яблоко. Он усмехнулся и яблока не взял, но подъехал ближе – так, что мои ноги касались подлокотника его кресла. И только тогда обеими руками взялся за мою кисть – очень бережно и даже, кажется, нежно. У меня снова мурашки по телу – аж в спине прогнуло: ну что он делает! И поспешно спросила: – Трудно было с той фирмой воевать?
– С какой фирмой? – насмешливо и самодовольно спросил Сергей и забрал, наконец, яблоко. И так смачно куснул его, что я поняла.
– Хочешь сказать, что ты...
– У меня на примете очень хорошие юристы. С ними в тандеме я очень хорошая акула. Ем, конечно, не всё подряд. Но на эту фирму мне уже жаловались.
Ух ты... Сергей-то ведь передо мной хвастает. Как рыбак, поймавший рыбу мечты. Как мальчишка, который хочет понравиться, и поэтому показывает, какие мышцы он накачал. Ну ничего себе – сказали мы себе...
– Теперь ты. Зачем тебе это знать?
– Ну, интересно же...
– Не увиливай. Ты сама призналась о задней мысли. – Его зелёные глаза заледенели. И он снова напрягся. Я вздохнула.
– Ладно. Только ещё один штрих к Андрею. Он женат?
– Зачем тебе?
– Это связано с той самой пресловутой задней мыслью.
– Нет. Не женат, – недовольно сказал он и насупился. – Ну?
– Только Андрею не говори, – предупредила я. – А то как какая-то сплетница получаюсь. В общем... У меня есть младшая сестра. Её зовут Аня. Андрей влюбился в неё, а я боялась, что он уже женатый.
– Сейчас никто на это не обращает внимания.
– В число этих никто я не вхожу.
– Ты уверена, что он влюблён?
– Да.
– Откуда такая уверенность?
– Я вижу это.
– А если бы влюбилась ты – увидела бы?
Честно задумавшись, я снова вздохнула. Я могла бы увидеть всё что угодно из происходящего с другим человеком. Мне бы подсказали. Но травница не может увидеть себя. Так говорила бабушка. Травница – она как переводчица. А как перевести саму себя?
23
Зато Сергей... Глубокий аромат тёмно-красной розы вокруг него подсказывает, что он влюблён и очень сильно. Лина счастливая... В жизни я такое часто видела: люди ругаются друг с другом – чуть не с наслаждением, но чувство при этом у них крепкое. Если бы ещё любила и Лина. Но вокруг неё до сих пор белые лилии отрешённой созерцательности и безразличия... Впрочем, не мне её судить. Всё в их взаимоотношениях зависит только от Сергея... Я вздохнула.
Сильная ладонь легла на мои пальцы. Стах, сидевший на покрывале – оперевшись на мои ноги передними лапами, покосился на Сергея, но "промолчал".
– Не забыла? Ты мне должна рассказ.
– Но я уже сказала, в чём дело, – удивилась я.
– Уговор был – рассказ на рассказ, – напомнил Сергей. – Я поведал про Андрея, ты расскажешь про сестру. Слушаю.
Собравшись с мыслями и определившись, что говорить, а о чём умолчать, я начала:
– Аня – хороший человек. Но ей не повезло. Знаешь, наверное, есть такая фраза: бойтесь своих желаний – они имеют привычку исполняться буквально. Ну... Аня и загадала однажды, чтобы в её жизни появился человек, который её очень сильно полюбит. А на всё остальное – плевать. Ей так хотелось быть любимой, что она не подумала, что любовь может быть безжалостной. Желание сбылось. Появился такой человек. Но оказалось, что он стопроцентный эгоист. В Ане он видел свою собственность. Она не выдержала – ушла от него. Пришёл – уговорил вернуться, обещал, что исправится. Потом повторилось. И он уверовал в то, что она просто играет с ним, уходя. Сам по себе он был человеком ленивым. Но считал, что в его несчастьях, в том числе и в потерянной работе, виноват кто угодно, только не он. Последний год для Ани был страшным: он сидел дома, в то время как она работала в нескольких местах, чтобы заплатить за его квартиру, купить ему продукты, а он ещё привередничал, что она покупает не то, что он хочет. Дома – бардак, грязь. Аня приходит с полными сумками, а он валяется на диване, кидает на пол окурки и пеняет ей, что она у него дома не хочет убираться. В конце концов, она начала от него прятаться – то у родителей, то у подруг. Даже однажды на месяц уехала. Последний год жили, как на бомбе, которая вот-вот взорвётся. Больше не появлялся. Только звонит изредка и гадости говорит. Аня сейчас в себя пришла, а то вообще страшно было смотреть на неё – шарахалась от всякой малости.
Я договорила – и удивилась: такими вещами не делятся с... ну, с мужчинами. Почему мне так захотелось пооткровенничать с Сергеем? Наверное, в ответ на его откровенность по поводу Андрея?
Его ладонь спокойно лежала на моих пальцах. Некоторое время я смотрела на неё, потом подняла глаза. Почти одновременно поднял глаза и Сергей. Я покраснела, а он – чёрт побери! – улыбнулся. Чему – хотелось бы знать?!
В дверь постучали, и он не спеша убрал руку.
– Войдите, – сказала я.
На пороге оказалась Марина Львовна. С минуту она удивлённо смотрела на нас, а потом усмехнулась и сказала:
– У вас здесь уютно, Оля.
– Проходи, не стесняйся, – тоже усмешливо предложил Сергей. – Оля ко всему прочему очень гостеприимный человек. Ты пришла поболтать со свежим человеком? Мне удалиться?
– Тебя ищет Андрей – с каким-то вопросом по хозяйству.
Сергей снова улыбнулся, без усмешки – мне и выехал в открытую матерью дверь. А Марина Львовна присела в кресло, подтащенное к кровати ближе, и мы немного поболтали. Слава Богу, ей никто не говорил, что я успела тут натворить! В смысле, она не знала про недавний случай со студентами, про заигрывания её сына со мной.
Мы легко поболтали о том о сём. Немного сложнее было её убедить: то, что я делаю, поможет Сергею. Выслушав меня, она покачала головой:
– Трудно во всё это поверить, глядя на его ноги.
– Вы знаете, Марина Львовна, хорошо, что вы увидели его ноги только сейчас, а не две недели назад, – вздохнула я. – Честно говоря, тогда я тоже сомневалась.
– Но не сейчас?
– Не сейчас.
Она вышла от меня успокоенная, а я... Я снова прикусила губу, глядя на закрытую дверь. Мне хотелось ей понравиться. Я смотрела в её внимательные зелёные глаза – глаза её сына. Смотрела на её спокойное, сильное, поразительно красивое, несмотря на возраст, лицо – и вспоминала лицо Сергея... Марина восприняла меня как книгу. Она прочитала меня, вникла – и положила на отдельную полку, со справочниками и с тетрадями домашних рецептов. Я – для неё всего лишь представитель нетрадиционной медицины, временный гость в этом доме. Посторонняя.
Андрей сказал, она наведёт порядок в доме, но... Кто наведёт порядок в моей душе?
Чувствуя, как к глазам подступают горячие слёзы – ни с того ни с сего! – я поспешно схватила наушники и врубила музыку, пожалев, что стены здесь не самые плотные: поорать бы с певцами – хоть на ля-ля-ля!.. А ещё пожалела, что нельзя напиться – не потому, что нехорошо перед всеми, а потому что меня от спиртного обычно тошнит страшной тошнотой... А ещё пожалела, что нельзя сбежать – одной! – в лес, потому что подведу Вадима... Руки тряслись – и я поняла, что вязать не смогу.
Кот заглянул мне в глаза и медленно прошёл с кровати на подоконник, где встал на задние лапы и, упираясь передними в нижнюю раму форточки, сладостно потянулся.
Сердито вытирая слёзы, я решила: раз у нас с Вадимом нет договорённости насчёт сада, значит, хотя бы в саду могу погулять, пока он отсыпается после ночной. До обеда, когда меня могут хватиться, ещё времени достаточно. Написала записку: "Я в саду", бросила её между дверью и кроватью и махнула через подоконник – следом за Стахом. Тот мелкой рысью бежал по тропинке впереди меня – хвост кверху, изредка оборачиваясь, словно был очень рад, что я сообразила наконец пойти погулять... Уже на полюбившемся заборчике вспомнила: опять забыла взять мобильный телефон. Попереживала. Абонент недоступен... А потом насупилась: а мне нравится быть недоступной!
Сегодня я странно сидела здесь, среди малины и вишни-"плакучки". Мир как будто опустил на меня мягкий купол, заставив слушать целый хор птиц под аккомпанемент шелестящего листьями и травами ветра. Бездумно застыв с горстью ягод в ладони, я сидела под этим куполом, и плечи постепенно опадали в каком-то облегчении... И странные мысли начали вплывать в моё личное пространство. А может, я зря томлюсь Бог знает чем? Может, я одиночка? В жизни у каждого есть своё предназначение. Может, это моё – быть в одиночестве? И смотреть на мир с его событиями со стороны?
Не знаю, куда бы увели меня такие мысли, не раздайся мерный звук, от которого я снова сжалась. Стах, лежавший на лопухе, вздёрнул уши и вопросительно посмотрел на меня. Я покачала головой и, ссутулившись, затаилась.
– Оля, ты здесь?
Ага, боится въезжать! Помнит, как я вытаскивала его кресло на дорожку.
Нет меня здесь!
– Заеду, застряну – вызову всех по телефону!
Нашёл, чем пугать! Шантажист несчастный!
Хрустнула сломанная веточка под колёсами... Ррр... Решился всё-таки!
Я со вздохом встала. Опоздала. Он пригнул голову – белые волосы коснулись коленей – и въехал ко мне... Ладно, если что – моторчик в работу и выволочем.
– Ты прячешься, или мне только так кажется?
Такой постановки вопроса я не ожидала. А правда, я прячусь? Скорее всего – да.
– Да, прячусь, – спокойно ответила я.
– От меня?
– Нахал! – вырвалось у меня, прежде чем подумала над ответом. – Почему я от тебя прятаться должна?
– Точно не от меня? Тогда угощай.
Ничего себе – логика! Глядя на него уничтожающе, я в душе грозно порычала, потом по-щенячьи жалобно потявкала и, рассмеявшись там же, в душе, встала обирать вишню, до которой ему и в самом деле не дотянуться. Только успела пару штук сорвать, как сильная рука скользнула за моей спиной – и меня прижало к подлокотнику кресла.
– Ты что делаешь?!
– Только ты можешь задать такой вопрос, – почему-то вздохнул он и усмехнулся. – Что делаю? Поймал – держу. У меня два вопроса к тебе. Даже три.
– Эй, а остановиться? Ты что – решил допрашивать меня? И отпусти, – уже неуверенно добавила я. Просидела в кустах недолго, но здесь прохладно, и я немного не то что замёрзла – лето же, но его тёплая рука на спине была как-то... кстати...
– А вдруг сбежишь?
– В смысле – ты задашь такие вопросы, от которых можно сбежать?
– С тобой я ни в чём не уверен. Другая, может, и не сбежала бы, но ты... Так от кого ты прячешься?
– Ни от кого. Забыл, что сам о своём доме говорил, что всё на виду? Я привыкла к тишине и к тому, что редко с кем общаюсь. Могу молчать сутками, и меня это, как говорится, не напрягает. А здесь приходится говорить и общаться... Дикая я, в общем... На – вишню, ты же хотел.
– Хотел, – подтвердил он, с удовольствием закидывая в рот пару ягод. – Из твоих рук мне всегда хочется. Вкусней. – В сумраке ветвей его глаза блеснули тёмно-зелёным бликом. – А ведь ты соскучилась по общению, Оля. Так что пребывание в моём доме тебе на пользу.
– С чего это ты взял, что соскучилась?
– Слишком долго объясняла. Могла бы сказать просто – привыкла быть в одиночестве. Но тебе хочется поговорить – отсюда развёрнутый ответ.
– Ах-ах-ах, какой психолог – на мою голову! Второй вопрос вашей анкеты, господин психолог?
Настроившись на шутливый лад, я не сразу поняла, что он делает: убрал руку с моей спины и обеими ладонями взял мою кисть с вязаным браслетом.
– Оля, прости... Тебе было очень больно? – Он осторожно отогнул "браслет". На свет явились четыре до сих пор тёмных синяка. – Ты... не обиделась на меня из-за этого?
– Нет. Почему я должна обижаться? – пожала плечами я. – Ты же спал. Может, сон беспокойный был, и тебе легче было, если есть за кого-то держаться... А браслет я связала, чтобы никто ничего не спрашивал тысячи раз.
– Но это синяки, – настаивал он. – Больно же!
– Я ко всему прочему ещё и очень неуклюжая, – сказала я, с недоумением глядя на него. – И очень часто оступаюсь и падаю. Синяков у меня обычно не счесть. Особенно в гололёд. А ещё у меня и дурацкая привычка есть: если на дорожке увидела ледянку, мне надо обязательно проехаться по ней, пока никто не видит. Так что привычна. И пару-тройку нечаянных синяков от человека, который нуждается в моей помощи, я переживу.
Он вздохнул так, как будто с его плеч упала страшенная тяжесть, и поднёс мою кисть к своим губам. Держал крепко: от неожиданности я попыталась отдёрнуть – не смогла. И держал ласково – как-то так, что по-другому и выразиться не могу.
Удивлённая, я не удержалась:
– Сергей, ты переживал из-за этого?
– Да, – коротко сказал он, не отпуская моей кисти, и я почувствовала, как его тёплым дыханием обдало кожу. И так снова захотелось погладить его по голове... Он, как будто услышал мои мысли, поднял глаза, потёрся о мою руку щекой. – Я бываю довольно груб иногда.
– Ну, это ещё не грубость, – нерешительно сказала я, гадая, почему он об этом заговорил. – Синяки я имею в виду. И вообще. Со мной настоящая грубость не пройдёт.
– Сдачи дашь? – улыбнулся он.
– Сбегу. После самого первого раза. Раз и навсегда, – вспомнив сестру, сказала я. – Если сочту грубость необоснованной.
– А грубость бывает обоснованной?
– Конечно. Вон, я в прошлый раз очень больно задела твою ногу. Если бы ты матюгнулся, я бы поняла... Нас не хватятся? Время-то близко к обеду.
Сергей не ответил. Он сидел, задумавшись, всё так же прижимаясь щекой к моей ладони. Горестные складки по обеим сторонам от рта... Кажется, он размышляет о чём-то не самом приятном. Волосы свесились, полузакрыли лицо. Такое родное – хотя прошло всего полторы недели, как я знаю Сергея. Смешно сказала – знаю. Полный тайн и загадок – мне ли разгадывать его? Почему его так задело, что грубость может быть обоснованной и нет? Что-то в прошлом? Какая-то ошибка, которую он так и не смог исправить?
Осторожно покрутив кистью, я попыталась отнять свою руку. Сергей глянул снизу вверх и кивнул:
– Мм?
– Мне нужен выходной! – сказала я.
– А больше тебе ничего не нужно?
– Нужно. Если хочешь, список будет готов к ужину.
– Палец в рот не клади, да? – пробормотал он. – И каким ты видишь этот свой выходной?
– Просто. В один из дней, когда Андрей едет после завтрака на рынок, он подбрасывает меня до нашей остановки. Вечером на перевязку я приезжаю сама, а потом Вадим отвозит меня на ночь домой.
– Не слишком ли много ты хочешь: целый день без меня, да ещё и ночь?
Слегка удивлённая, я заглянула ему в лицо. Странно, но он и в самом деле сказал это без шутки. На полном серьёзе. Или просто задумался о своём, и шутка прозвучала без лёгких, насмешливых интонаций? Глаза всё ещё опущены. Не понимаю. Вроде нормально поговорили. Что с ним? Попробовать докопаться?
– Сергей, ты не хочешь справлять дня рождения?
