Текст книги "Бедняжка в мантии (СИ)"

Автор книги: Donna_Korleone

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

– Да нет, ты неплохо целуешься. Как для новичка, – подмигнул мне Том, с характерным звуком от меня оторвавшись.

От возмущения я потерял дар речи и в растерянности стоял посреди столовой, открывая и закрывая рот. Невольно я провел большим пальцем по нижней губе, словно это могло помочь в нахождении ответа.

Поцелуй с Томом оказался совсем иным. Не такой, как с Джеем. Эти несколько секунд были борьбой за выживание. Внутри всё тряслось, но я так и не понял: от негодования ли?

– Маму хотят отключить от аппарата, который поддерживает её жизнь, – тихо объявил Том, прервав мои размышления. Как и несколько минут назад, он первым не выдержал гнетущего молчания.

– Я…мне жаль… – выдохнул я, ощущая, как злость, постепенно, рассеивается.

А что я ещё мог ответить? Мне действительно жаль Тома. Да на него смотреть было невозможно: весь бледный, изнуренный и потерянный. Вот они признаки скорби.

– В больнице работает наш знакомый и лишь поэтому маму там до сих пор держат, – продолжил он.

По-моему, Том не нуждался в моих комментариях.

По-моему, он просто желал высказаться.

– Но я не сдамся! – его голос стал более громким и твердым. Он пристукнул шваброй, словно посохом и сжал свободную руку в кулак. – Я…я куплю нужное оборудование и заберу её домой, да. Возможно, дома она быстрее придет в себя…

То, как он отчаянно цеплялся за любую возможность спасти маму, заставляло меня чувствовать себя ещё неуютнее. Словно, это моя вина, что она лежит в коме.

– Ты всё правильно делаешь, – добавил я. – Спасай, если ты веришь. Спасай и никого не слушай. Лучше жалеть о собственном решении, чем о чужом.

Том, с глазами полными слез, посмотрел на меня затуманенным взглядом, будто не веря, что всё это ему говорю Я. Да и сам я не верил, что поддерживаю этого недомага. Уж особенно после того, как он меня поцеловал. Но я посчитал неправильным разъяснять отношения, когда он так подавлен. Возможно, это действие было простым порывом отчаяния. Что ж, если ему это помогло, пускай так всё и останется. Каким бы врагом я его не считал, но от его выражения лица, мне и самому становится больно.

– Спасибо, – сиплым шепотом поблагодарил Том и отвернулся, продолжив исполнять наказание. Я увидел, как его рука поднялась к лицу, и он наспех вытер рукавом слёзы.

Что со мной? Раньше бы я душу продал, чтобы увидеть отчаяние и боль этого двиба. А теперь, когда всё это происходит наяву, мне не по себе. И в груди всё сжалось, не продохнуть.

Неужто, подсознательно, я уже не считаю Тома своим врагом?

Глава восьмая.

15.10.2013г. Вечер.

– Вильгельм! К тебе пришел друг! – надрывно орала моя мама с первого этажа.

Друг? Какой друг? У меня нет друзей. Кроме Гранта, но он в Вернасе.

Я накинул на себя теплую кофту и с топотом спустился вниз по лестнице, перескакивая через ступеньки. Интересно же узнать: откуда в моей жизни появились друзья?

«Ах, так вот кого мама имела в виду...» – разочарованно подумал я, увидев на пороге Тома и Азарию.

– Ты чего так рано? – спросил я запыхавшимся голосом. Мне открывался вид только на черноволосую макушку, так как Том сюсюкался со своей мельзеторой. Наконец, он поднял голову, вдумчиво на меня посмотрел, переминаясь с ноги на ногу, и ответил:

– Стало скучно.

– Скучно бывает только скучным людям, знаешь? – едко сказал я. – Сейчас оденусь. Жди.

Вновь вернувшись в комнату, я наспех натянул мантию, что одевал сегодня в школу. Критически осмотрев себя в зеркале и пару раз пригладив пальцами волосы, остался вполне доволен своей внешностью. Я стащил со стола шоколадную конфету, засунул её в рот и поспешил скорее вниз, пока мама не заняла Тома своими нудными разговорами.

– Вы с Томом не будите ужинать? – добродушно поинтересовалась мама, наблюдая за тем, как я зашнуровываю грузные ботинки.

Да не друзья мы. Так. Враги, которые общаются.

И вообще, как она умудрилась так быстро прознать его имя?

– Как будто ты порадуешь нас кулинарными изысками, – съязвил я. Ругаться при постороннем человеке мама, конечно же, не стала. Лишь тепло улыбнулась и открыла перед нами дверь. Тошнотворно идеальная. Знаю, что когда приду домой, меня ждет выволочка. Очередная. И всё равно: не умею я вовремя затыкать себе рот.

Я пропустил вперед Тома с Азарией, а затем из дома вышли и мы с Милли. Если точнее, то Милли практически выкатилась.

Серьезно, надо уменьшить количество её еды.

– А тебе идет нормальная одежда, – сказал Том, стоило нам свернуть на тротуар. Погода сегодня была как раз в моем вкусе: ни жарко, ни холодно, ветра нет, пасмурно, но дождь не намечается.

– Ты что? – притворно возмутился я, всплеснув руками, – эта одежда развращает людей. Делает их циничными шопоголиками. Такое надо носить только дома, подальше от глаз приличного общества.

– Это твоя мама так говорит?

– Ага.

– Не обижайся, но она у тебя слегка чокнутая.

Хоть кто-то об этом сказал. А то со всех сторон только и слышу: «Нельзя так говорить о родителях, Билл». Даже если люди и считают мою семейку психушкой на выезде, то вслух об этом никогда не говорят.

– Слегка? – вскинул я брови в удивлении. – Ты слишком добр.

Том засмеялся, и мы направились в парк, где обычно коротали время. Сегодня здесь было более людно, чем вчера. Видимо, погода многим показалась настолько прекрасной, что они решили выбраться из своих душных комнат.

– И всё-таки, мне интересно, откуда ты узнал про мою маму? – вернулся Том к старой теме, о которой, как я уже думал, он вовсе позабыл. В конце концов, мы не говорили об этом почти месяц.

– Феи рассказали, – не без доли сарказма, ответил я.

– Феям моя жизнь до лампочки, – закатил Том очередной спор. Мы всё время спорим и ссоримся. Я уже на грани того, чтобы вбить в грудь Дильса осиновый кол и выдать это за нелепую случайность. Может так и сделать? А потом сказать, что я заподозрил его в вампиризме. В нашем мире вампиров не любят. Меня даже похвалят за то, что я такой осторожный и предусмотрительный.

– Какая тебе разница: откуда я узнал?

– Хочешь сказать, что в моей ситуации ты бы не хотел этого узнать?

Том магией очистил грязную, после недельного дождя, скамейку, и устроился на ней, откинувшись спиной назад. Азария слетела с его рук, и погналась за Милли, которая, пыхтя, что-то искала в ворохе листьев.

Я сел рядом с Томом, с театральной грацией закинул одну ногу на другую и подарил недомагу высокомерный взгляд:

– Ты слишком добрый, Дильс, и потому я никогда не окажусь в твоей ситуации. Я бы выкручивал тебе суставы, пока ты не сдался.

– И всё же...

– Ладно-ладно. Скажу. Не ной только, – заворчал я, положив руки на колени.

Я поведал Тому всю правду, на протяжении рассказа упорно разглядывая собственные пальцы. Я успел подумать, что они кривые, некрасивые, чересчур длинные и вообще просто кошмарные, когда моё повествование, наконец, завершилось.

– То есть, ты меня пожалел, – как-то бесцветно проговорил Том.

Вот это меня в нём удивляет: я объявил, что устроил за ним слежку, рассказал о плане мести, вмешался в его личную жизнь, а в итоге, Тома интересует только моя жалость. Псих ненормальный.

– Да сдался ты мне, жалеть ещё тебя, – неуверенно отмахнулся я, чувствуя, что краснею.

Я всегда краснею, когда вру. Просто карма какая-то. Мало того, что у меня до сих пор не растет щетина и вообще черты лица женственные, так ещё и девчачьи повадки с небес свалились на меня несчастного. Спасибо, Мерлин!

– Билл, не жалей меня. Никогда. Лучше проклинай, – я взглянул на недомага, который, высоко задрав голову, рассматривал плавно плывущие облака в небе. И в который раз решил, что он с придурью.

– Почему? – он с придурью, а я задаю идиотские вопросы. Всё, как всегда.

– Я не хочу, чтобы меня жалел человек, который мне нравится.

Не меняя положения головы, он просто опустил глаза, скользнув ими по моей щеке. Устраиваясь еще удобнее, он сложил локти на спинке скамьи и…ухмыльнулся правой стороной лица.

– Ах ты, сын Сатаны! – вскрикнул я, вскакивая с лавочки, окрашенной в мерзкий желтый цвет. – Опять начинаешь издеваться! Только пытаюсь перестать тебя ненавидеть, а ты опять за своё! Больной на всю голову. Кретин. Псих. Горгулья. Жаба.

Поглядывая на нас со смесью недоумения и легкого презрения, люди о чем-то шептались.

Я опять вышел из себя, да?

– Ну не злись, лапушка. Почему ты так жесток со мной, мой талисманчик? – протянул ко мне свои ручонки Том, шевеля пальцами.

– Изыди, – фыркнул я, подумывая опять наслать на него армию фурункулов. Чтобы этого не сделать, пришлось выбирать меньшую из зол. – Милли пора домой и мне тоже. Пока.

Я не стал слушать Тома, который пытался то ли извиниться, то ли дальше продолжил глумиться. Я просто позвал Милли, жалобным взглядом умоляющую меня остаться, и твердым шагом направился к железным воротам.

Странное чувство. Я, вроде и не злюсь на него за эти выходки. Может, привык? Но, одновременно с этим, я всё равно хочу превратить его в пепел. И…кажется, мне нужен мозгоправ.

22.10.2013г.

– Вот дриада несчастная! – с грохотом опустился я на скамью столовой, накрепко вцепившись руками в стол.

– Что с тобой? – в унисон озабоченно спросили Том и Джей.

Самому бы знать.

– Понятия не имею. Голова кружится уже почти неделю.

Я, наглым образом, схватил с подноса Дильса стакан сока и осушил его наполовину. Сложив на столе руки, я опустил на них тяжелую, как чугун, голову.

– Бледный ты какой-то. Может, к врачу сходишь? – посоветовал Том. Его рука опустилась на моё плечо. Я был настолько ослаблен, что мне казалось, будто рука эта весит тонну. Я лениво запротестовал, смахивая с себя тяжесть.

– Привет, мальчики! Как дела? – к нам подошел профессор Амдусциас. Я лениво отодрал от рук собственное лицо и поздоровался. Неизменная улыбка, как обычно, освещала физиономию преподавателя. Но вдруг она исчезла, едва взгляд его упал на меня. – Неважно выглядишь, Билл.

Амдусциас склонился надо мной и потрогал ладонью лоб.

– Кажется, у тебя жар. Может, сходишь в госпиталь?

– Само пройдет, – отмахнулся я и вновь разлегся на неудобном столе из дешевого дерева.

– Дело твоё, – не стал спорить профессор. Он перекинулся парой незначительных фраз с Джеем, после чего до моих ушей донеслась благодатная тишина.

Но длилась эта тишина недолго.

– Что Вы ему подсыпали? – вдруг услышал я мрачный голос Тома.

Кому это он? А, мне всё равно.

– О чем ты? – услышал я ответ Амдусциаса. Несмотря на то, что он пытался казаться уверенным, в тоне его всё равно сквозил испуг и голос от этого дрожал.

– Что Вы подсыпали в стакан Билла?

О, моё имя. Надо бы посмотреть, что происходит.

– Том, ты чего? – напустился я на черноволосого, сердитого, как сам черт. – С ума сошел?

– Умолкни, мантия, – нахмурившись, бросил он мне. Его глаза забегали по столовой в поисках Амдусциаса, которого уже и след простыл. Странно. Почему он не стал защищаться от клеветы?

– Ну-ка пошли, – вновь обратился ко мне Том и, обогнув стол, грубо схватил меня за локоть.

Мы оставили недоумевающего Джея в одиночестве и направились неведомо куда. Точнее, шел Том, а я еле-еле плелся за ним.

– Ты куда меня тащишь? А ну пусти! – сопротивлялся я так вяло, что освободить собственную руку мне не удалось. Я отважился воспользоваться магией, но это тоже не помогло. Мозг отказывался сосредоточиться и работать.

– Да что ж ты делаешь-то, придурок!? Тебя же из школы выгонят! – всё ещё пытался я образумить двиба, упорно сомкнувшем пальцы на моём локте.

Мы преодолели лестничный пролет на второй этаж, свернули направо и, пройдя около сотни метров, дошли до пункта назначения. Им оказался школьный госпиталь. Не тратя время на стук, Том бесцеремонно распахнул дверь, впихнул меня внутрь и закрылся за нами обоими.

– Миссис Пэтт! – черноволосый с криками обратился к целительнице. Она вздрогнула от неожиданно прерванной тишины и обернулась к нам, пышущая злобой и недовольством.

– Вы чего шумите, Томас? – ответный крик был настолько грозным, что стушевался даже Дильс.

– Билл, – невнятно промямлил Том и указал на меня, словно я был в чем-то виновен. – Возьмите его кровь или…я не знаю, как это у вас делается, но его пытались отравить. Сто процентов.

Миссис Пэтт критически осмотрела меня с головы до ног. От её взгляда стало не по себе. Я мысленно попытался передать ей, что Том чокнутый недоумок, но вместо этого в мою руку снова вцепились и куда-то потащили. Инициатива, на сей раз, принадлежала заведующей госпиталем. Для низкорослой пухлой особы она слишком быстра, активна и криклива.

– Что-то ты бледноват, – скептически произнесла миссис Пэтт, и, грубо схватив меня за подбородок, повернула голову то в одну сторону, то в другую.

– Я всегда такой, – раздражаясь, ответил я. – Это всё мои гены аристократа.

– Очень сомневаюсь, что бледность аристократа с таким же синюшным оттенком, как у тебя.

– Скажи спасибо своему другу. Он был прав, – обратилась к нам миссис Пэтт.

На результаты понадобилось два часа, и всё это время я изнывал от злобы на Дильса. Бессмысленная трата дня, когда я мог бы сейчас уже находиться дома и видеть десятый, а то и одиннадцатый сон.

– Что? – недоуменно спросил я, отказываясь верить в её фразу: «он был прав».

– У вас в крови глеотис. Это медленно действующий яд. Сначала подрывает почки, потом сердце, а недели через две-три человек и вовсе умирает. Тот, кто использовал это растение, наверняка знает о его свойствах. Через 3 часа его невозможно обнаружить в крови. У вас есть враги?

– Ну…вообще-то… – я поднял прищуренный взгляд на Тома. – Ты совсем обалдел? Я тебя сюда приволок! – возмутился он, смешно гримасничая.

– Ладно-ладно. Остынь. Я пошутил, – хихикнул я и совершенно спокойным тоном поинтересовался, – так я умру теперь или как?

– Нет-нет, – двойным отрицанием ответила женщина. – Просто постарайтесь больше не брать ничего из чужих рук.

– Я и не брал.

– Это профессор Амдусциас ему в стакан подсыпал, пока они разговаривали!

– Серьезное обвинение, – заметила миссис Пэтт, задумчиво приложив палец к губам. – У вас есть доказательства?

Мы с Томом обменялись разочарованными взглядами.

– Завтра мы их добудем, – вдруг решительно настроился Том. – Пойдем, Билл.

В который раз за день, меня, как безвольную куклу, увлекли куда-то за собой.

– Интересно, зачем Амдусциасу травить меня? – спросил я, поспешно следуя за громко топающим Дильсом. Самого себя спросил или Тома? Не знаю. Я просто нуждался в ответе.

– Тролль его знает, – пожал плечами Том, в задумчивости глядя прямо перед собой. Он держал меня за руку, а я ощущал его напряжение. Оно передавалось мне, словно ток по проводам.

– Ну, это…спасибо тебе, что ли, – свободной рукой почесал я затылок (кажется, это явный признак моего смущения) и взглянул на этого псевдогероя, – ты мне жизнь спас. Вроде как.

– Угу, – отрывисто выдавил Том, напрочь меня игнорируя. Он не переставал о чем-то размышлять, складка меж бровей стала проглядываться четче обычного. Был ли он зол? Понятия не имею. Уж мне-то явно было нечем его разозлить.

Наверное, я никогда не узнаю, что творится в голове у этого придурочного. Порой он делает одно, а говорит другое. Язвит, выводит меня из себя, а потом спасает жизнь, как какой-то герой из комиксов. Всё время спрашивает о Джее, но говорит, что я ему нравлюсь.

Да уж, мне определенно его не понять. Это совершенно, абсолютно исключено.

23.10.2013 г. У директора.

– Это не я. Мальчишки бредят! – гневно распылялся перед директором Амдусциас, даже несмотря на то, что десятью минутами ранее он был пойман нами с поличным.

Якобы пытаясь нас образумить, профессор подарил нам с Томом сочувствующие взгляды.

– Он всё врет! – запальчиво вскрикнул черноволосый, выступая вперед, и хмуро сдвинул брови. Между ним и профессором возникла какая-то своя безмолвная борьба.

– Директор, Том говорит правду, – на удивление спокойно провозгласил я. Как странно, что на этот раз бешенство и ярость принадлежали не мне, а недомагу. Я же, напротив, казался самым уравновешенным мальчиком в мире. Мистер Идеальность, ей Мерлин. Возможно, эта ситуация полностью выбила меня из колеи, так как даже любопытство не щекотало изнутри, пытаясь узнать правду о замыслах профессора.

Спохватившись, я подошел к директору Аббадону и, как можно менее торжественно, вручил ему стакан, который Том мне приказал захватить с собой из столовой.

– Можете его проверить? Если там есть яд, вам ведь легко будет вычислить, кто его туда подсыпал?

Директор школы чопорно кивнул и взял из моих рук стакан. Он принялся изучать его, поворачивая то в одну сторону, то в другую, едва ощутимо касаясь стекла своими тонкими корявыми пальцами.

– Хм… – задумчиво протянул директор.

Перепалка Тома и Амдусциаса, перешедшая в громкий шепот, вовсю процветала.

– Профессор Амдусциас, – официальным тоном обратился к преподавателю директор, – похоже, что Вильгельм говорит правду.

Школьный глава продолжал вертеть в руках стакан, что-то бормоча под свой длинный нос и внимательно вглядываясь в содержимое.

– Что!? – завопил Амдусциас.

– Я знал, что это ты, ублюдок! – шикнул Том, нарываясь на драку.

Я, с помощью магии, свёл Тома со стеной и взглядом попросил его успокоиться. Не хватало ещё, чтобы он из-за меня пострадал. Тоже мне, искатель приключений.

– Спасибо за комментарий, Томас, – сквозь густую щетину на лице директора промелькнула полуулыбка.

Ещё один сумасшедший.

– Да. Определенно. Это были вы, – голос директора, вновь обращенный к притворно изумленному Амдусциасу, не повысился ни на один тон.

– Хотите сказать, что вам эту историю поведал стакан? – ехидно поинтересовался профессор, чинно сложив руки на груди.

– Вы удивитесь, если узнаете, что каждая вещь хранит свои истории, – как ни в чем не бывало, заметил Аббадон и неспешным шагом вернулся в своё кресло.

Точно псих.

– Могу я узнать: зачем вы хотели отравить Вильгема Вальзера? – будничным тоном осведомился директор, устроив на столе сцепленные в замок скрюченные пальцы. Ему всего лишь пятьдесят лет, но руки у него, будто у немощного столетнего старика. Сморщенные и шершавые. А вены на тыльной стороне ладони выступают так отчетливо, словно пытаются прорвать кожу.

– Я не травил его, – упорно отрицал свою вину Амдусциас. Том, позади него, неверующе хмыкнул. Я бросил на него ещё один предостерегающий взгляд, а писклявый голос в моей голове просил Томаса умолкнуть.

– Травили, – наконец, обратился я напрямую к профессору. – Это уже все поняли. Не делайте из нас идиотов.

Амдусциас резко повернулся в мою сторону и, тем самым, позволил разглядеть ту ненависть ко мне, что он так умело скрывал до сего момента.

– Ты такой же, как и вся твоя семейка, – по-змеиному тихо прошелестел он. – Заносчивый и самоуверенный.

– Уверенность в себе – это нормально. Никто не виноват, что Вы с комплексами, – сухо ответил я, откровенно не понимая, чем и кому могли насолить мои чокнутые родители. Неужели они не только мне жизнь подпортили?

– Ещё бы немного и я лишил Леонарда Вальзера наследника, – не без досады, объявил Амдусциас, тем самым признавая свою вину. Но это откровение мне показалось недостаточным.

– Чем не угодил вам мой отец?

– Он забрал у меня Лилит, – к слову, так зовут мою маму.

– Что? – тупо переспросил я.

Ни дать ни взять театральная постановка, сценарий к которой оторвали бы с руками и ногами.

Покоя не давала мысль, что за маму, за МОЮ маму боролись. Я-то думал, она даже отца принудила к женитьбе. А жертвы оказались в нескольких экземплярах, да ещё и добровольцами.

Вот только, какой бы прекрасной не была эта история любви, но почему под раздачу смертельных ядов попадаю я? Почему я должен отвечать за грешки своих родителей и умирать во имя любви столетней давности? Чушь дриадова.

– Он забрал у меня Лилит, – с непроницаемым выражением лица повторил Амдусциас. Вместо того, чтоб ощущать страх загнанного в угол зверя, он напротив стал выглядеть как будто ещё выше, могущественнее и властнее.

– Ни мозгов, ни фантазии, – прокомментировал я.

– Ты что себе позволяешь, мальчишка? – обрушился на меня профессор и широкими шагами приблизился ко мне. Точнее, ПОЧТИ приблизился. Отреагировали одновременно и директор и Том. Их заклинания сшибли Амдусциаса с ног и он, с громким хрустом, возвещавшим о парочке сломанных костей, грудой свалился на пол.

Я гневно посмотрел на профессора музыки сверху вниз. Он лежал без сознания, но даже в своём небытие он выглядел недовольным и жалким.

– Думаю, что теперь, мальчики, вам пора уйти, – обратился к нам с Томом директор, отрывая меня от созерцания нокаутированного профессора, который сегодня определенно занял первую строчку в хит-параде моей ненависти. – С остальным я разберусь сам.

Аббадон великодушно улыбнулся и, даже не посмотрев на дверь, распахнул её для нас.

Том выказал твердое желание проводить меня до дома. Несмотря на все мои увещевания и возгласы, вроде «Я тебе не девчонка какая-нибудь», он оставался непоколебим и только изредка говорил: «Заткнись и иди».

– Интересно, что с ним будет? – задал я довольно риторический вопрос, вслушиваясь в хруст гравийных дорожек под ногами.

– Надеюсь, его расфасуют по мешкам и пустят в дальнее плаванье по океану, – быстро нашелся с ответом Том, сжав кулаки. Я заметил этот жест и недомаг поспешил спрятать руки в карманах джинсовой куртки. Хорошо ему с карманами живется, сволочь. Моя мантия не оснащена подобным атрибутом.

– Чего ты-то так разозлился? – удивился я его странноватой реакции.

– Не хочу, чтоб ты пострадал, – ответил Том. Из его рта выскользнуло облачко пара, которое тут же исчезло.

– Почему? – знаю, что вывожу его из себя своим «почему», но я ведь обожаю издеваться. А Дильс – такая хорошая мишень.

Гравий под ногами сменяет дорожка, выложенная плиткой, и, через несколько минут, мы уже стоим напротив моего дома. А вопрос так и застрял где-то в воздухе.

– Слушай… – начал я с внезапной серьезностью. Моя чистокровная душа пожелала обратить на себя внимание Тома каким-нибудь бредом.

– Да? Что такое? Ты нормально себя чувствуешь? – тут же включил параноика недомаг и, развернув меня лицом к себе, стал степенно и медленно осматривать каждую часть лица. Мои щеки предательски запылали от его чрезмерного внимания, и я забыл: какую глупость хотел сказать.

– Я…со мной всё хорошо, – заикаясь проговорил я, мысленно отругав себя за эту мимолетную слабость. Том крепко держал меня за плечи и никак не хотел отпускать. Похоже, он решил, что я в любой момент могу грохнуться в обморок, как те девицы из мультфильмов простолюдинов. Сердце пропустило несколько быстрых глухих ударов, чем вызвало у меня изумление.

Хоть бы не заметил моё смятение, хоть бы не заметил…

Горгулья меня дери, пускай он скорее меня отпустит! Ребра болят от того, в каком ритме стучит сердце.

– Билл?

– М-м? – услышал я издалека своё мычание.

– Ты чего губу так кусаешь? Прогрызешь же, – скептически заметил он, но хитрющее выражение проявилось на его лице, сменив серьезность, и он усмехнулся своей фирменной улыбочкой. – Мечтаешь обо мне, да? Я так и знал, что ты тайком под одеялом на меня…

– Я не онанирую на всяких недомагов. Это отвлекает, – грубо отрезал я, наконец, освободившись из-под его цепких пальцев.

– А на кого же ты онанируешь? – Том склонил голову на бок, и его волосы скользнули вниз, скрыв половину лица.

– Ну и кретин же ты!

– И это вместо «спасибо тебе, Том, что спас мне жизнь»? – уже откровенно смеясь, спросил он.

– Я тебя благодарил уже, – презрительно хмыкнул я, понимая, что надо мной опять одержали вверх в словесной перепалке.

– А я хочу, чтоб ты ещё раз сказал «спасибо».

– Перебьешься, – я показал ему язык и поспешил удалиться.

– Я люблю тебя, Вильгельм, – раздалось мне вслед.

Началось…

Серьезно или опять издевается? Я уже устал строить предположения касательно Тома. Горгулья не разберет, что в действительности означают его слова и действия.

– Прекрати это говорить, – приказал я. Пришлось обернуться, чтобы он лицезрел мой злобный взгляд.

– А то что?

– Враг моего отца пытался меня убить. Так что бойся меня, Дильс. Возможно, когда-нибудь и я захочу убить твоих детей. Во всяком случае, если кто-то их отравит, первым делом можешь думать на меня.

– Нестрашная угроза, – отмахнулся Том, спиной шагая назад и не разрывая зрительного контакта. – Я о детях не буду думать ещё ближайшие лет десять, а с твоей, воистину королевской, невнимательностью, ты можешь умереть раньше, чем мои дети появятся на свет.Как всегда в точку.

– Надеюсь, на пути домой тебе встретиться Люцифер и затащит твоё бренное тельце в Ад, – добродушно пожелал я Дильсу и осклабился.

– Мы с Люци старые друзья, он меня не тронет, – двиб мне подмигнул и скрылся за деревьями, на прощание не забыв помахать рукой. Ишь ты. Этикет соблюдает, зараза.

Я глубоко вдохнул, выдохнул и, скрепя сердце, вошел в собственный дом. Я заранее решил, что об инциденте с Амдусциасом умолчу, иначе поднимется ненужный кипиш, мама будет на грани обморока и…словом, наша семья станет ещё хуже, чем сейчас. Хаос. Разруха. Апокалипсис. Финиш.

И до меня дошла страшная истина: получается, что я обязан Томасу Дильсу своей жизнью. Ненавижу быть обязанным.

И кто он мне теперь? Враги ведь не спасают друг друга. Вот только, по-моему, из нас двоих лишь я считаю нас врагами.

«Я люблю тебя» – эхом отозвался голос Тома в голове.

Сатана всех раздери!

Прогоняя из головы образ Дильса, я замотал головой так рьяно, что в шее хрустнули позвонки.

Ну вот какой ещё человек станет говорить подобные вещи просто так, чтобы позлить? Конечно же, Томас Дильс – исключительный идиот.

Всё, что от меня требуется – больше о нём не думать. Это не так сложно, правда?

Глава девятая.

24.10.2013г.

– Я завтра не приду на занятия, – сообщил мне Том заговорщицким шепотом, пока Джей отлучился, чтобы взять ещё одну порцию салата. – К маме надо сходить.

Несмотря на все свои проблемы, Том был настроен весьма оптимистично.

Парадокс: чем больше у человека проблем, тем шире его улыбка.

– А можно пойти с тобой? – небрежно поинтересовался я, как всегда, не успев догнать собственные мысли. И для чего только мне понадобилось идти с Томом?

– Зачем? – переиначил Том вопрос, об ответе на который я и сам размышлял.

Иногда мне кажется, что Дильс читает мои мысли и это меня нервирует, раздражает, а порой и доводит до состояния бешенства.

– Твоя мама красивая. Хочу ещё раз на неё взглянуть.

Вальзер, ты идиот. В квадрате, в кубе, в бесконечности. Ну почему было не придумать какую-нибудь более правдоподобную причину?

– Ты влюбился в мою мать? – потребовал Том ответа, подпирая рукой подбородок. Я почувствовал, как отчаяние и злоба заставляют мои щеки густо покраснеть. Свирепо взглянув на Дильса, я не нашел более короткого ответа, чем зычное «Нет!». И, о, великий Мерлин, мой голос визжал, совершенно не наводя страху, на который я рассчитывал.

– Говорят, мы с ней похожи, – сказал Том, и его губы расплылись в той самой мерзкой улыбке, которая постоянно на что-то намекает.

– О чем ты? – нахмурился я, наблюдая за тем, как недомаг ковыряется пластмассовой вилкой в тарелке, с характерным скрежетом отделяя морковку от лука. Дриадова система. Я заметил, что он всегда ест по какому-то своему плану. Сначала один вид овощей, затем другой и только потом он переходит к мучному. Ну, разве не психушечный?

– Может, подсознательно, ты любишь меня? – Том угрожающе навел на меня испачканную в соусе вилку, как будто мы были на допросе и вопросительно поднял брови.

– Неужели, кроме меня, на этом свете не существует ни одного человека, который бы хотел тебя убить? – не удержался я и закатил глаза к потолку.

– Нет, – покачал головой Том и отправил в рот тушеную морковь.

– Даже объединиться против тебя не с кем, – разочарованно вздохнул я и залпом избавился от стакана яблочного сока.

– Так ты пойдешь со мной или нет?

– Пойду, – сказал я решительно, принимая очередной вызов судьбы. Назвался груздем…

25.10.2013г. Больница.

Несколько минут назад Тома вызвал к себе один из врачей. Серьезный тучный мужчина лет под 40. Идеально белый халат, безукоризненно прилизанные волосы. Такие, как он, редко сообщают хорошие новости.

Недомаг взглядом попытался позвать меня с собой, но я решил остаться в палате. Тихой, темной, пропитанной запахом хлорки. Выдержка в одном цвете вызывала порыв удушья. В больницах мне всегда становится плохо и нестерпимо хочется убежать.

Нервно потерев вспотевшие ладони о колени, я обратился к той, что лежала в коме:

– Может у вашего сына роман с врачом, поэтому ему разрешено держать вас здесь, мама Тома?

Разрядить обстановку своеобразным юмором, из-за которого мне суждено попасть в Ад – не самая лучшая затея. К тому же, я чувствовал себя идиотом, обращаясь куда-то в пустоту. Но безмолвие угнетало больше, и, не найдя выхода лучше, я колдовством притянул к себе книжку, что лежала на тумбочке.

Видимо, именно её он читает маме.

Когда я раскрыл книгу, то корешок её прохрустел, как конечности старика после долгого сна. Я аккуратно вытащил закладку, положил её подле себя и откашлялся, избавляясь от кома в горле.

Что ж, оратор из меня не ахти какой, но, по крайней мере, так я не буду себя ощущать шизофреником.

– Глава двенадцатая, в которой об Оливере заботятся лучше, чем когда бы то ни было, и в которой снова повествуется о веселом старом джентльмене и его молодых друзьях… *

Ещё раз вздохнув, я стал читать дальше и не заметил, как полностью провалился в атмосферу раннего Лондона, с его грязью, ненавистью, узкими улочками, где все против всех. И посреди этого находился одинокий маленький мальчик, что просто хотел быть нужным кому-нибудь в этом большом мире…

Когда я дошел до середины пятнадцатой главы, появился Том, а за ним и Мистер Прилизанный. Я не услышал, как они вошли, продолжая читать вслух. Только когда МП (Мистер Прилизанный) громко кашлянул, а недомаг смущённо похлопал меня по плечу, я неловко соскочил со стула, который с грохотом приземлился на пол.

– Э-э-э, – выдавил я, отчетливо ощущая, как горят скулы.

Том улыбался весьма странной улыбкой, как и треклятый доктор, что стоял поодаль.

«Решили устроить тройничок, сволочи?» – мелькнула в голове паническая мысль.

– Билл, пойдем отсюда, – отвлек меня Том и, взяв за руку, повел на выход. Напоследок он бросил доктору «спасибо», полное искренности, и вскоре мы уже шли по улице в неизвестном направлении.

– Зачем ты ей читал? – спросил Том, наконец, выпустив мою ладонь из своей руки. Где-то внутри я почувствовал укол разочарования, но не придал этому значения.

– Ну, ты ведь тоже ей читаешь, – пожал я плечами, стараясь придать голосу как можно более беззаботные нотки.