Текст книги "Бедняжка в мантии (СИ)"

Автор книги: Donna_Korleone

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

– Просто хотел сказать, что если ты не хочешь быть с Томом, то лучше сообщи ему об этом. Не поступай с ним так же, как со мной.

Укол вины пришелся куда-то в лопатки. Слова Джея заставили меня стыдливо опустить глаза к полу. Я как будто стоял перед Морганой, которая не переставала меня отчитывать.

– Думаю, я сам разберусь, в том, что лучше, а что хуже. Спасибо, – с ядовитым недовольством заметил я, и кисло улыбнулся, наконец, позволив себе поднять голову, чтобы посмотреть Джею прямо в глаза.

Он взял меня за запястье, крепко сомкнув на нём пальцы.

– Не обижайся, – усмехнулся он, настроенный на полнейшее добродушие и дружелюбие. Аж тошно, какой он весь из себя хороший, милый и замечательный.

– Я не обижаюсь, – сухо соврал я, сделав глубокий вздох, чтобы не сорваться на крик.

Я ненавижу, когда люди вмешиваются в мою личную жизнь, в моё пространство и пытаются заставить сделать что-то так, как хочется им.

Пока я собирался добавить что-то ещё к своему вранью, мне довелось увидеть до боли знакомую футболку красного цвета, что промелькнула за спиной Джея. Футболка повернулась ко мне лицевой стороной и физиономия Дильса мимолетным взглядом пробежалась по мне, Джею и нашим сцепленным рукам.

Дриадова мать! Ну почему так не вовремя?!

Впрочем, я не сделал ничего предосудительного, но на душе всё равно заскребла целая стая драконов.

Том, стараясь остаться незаметным, стремительно развернулся и направился к выходу. Черная шевелюра только и успела мимолетно пронестись в толпе.

– Извини, но мне нужно идти, – запоздало оповестил я ничего не понимающего Джея, который, слава лесным феям, Тома не заметил.

Я не хотел говорить ему, что увидел Тома. Не хотел, чтобы он предложил прогуляться всем вместе. Не хотел, чтобы он вмешивался и давал советы.

И, кажется, кое-что я всё-таки решил.

Я засеменил к выходу, расталкивая локтями, ногами и всем телом встречных прохожих. К сожалению, моей минутной задержки хватило с лихвой, чтобы потерять Тома из вида.

Чертыхаясь, я выбежал на улицу, которая встретила меня пеленой шумного ливня. Без магии кого-либо здесь увидеть представлялось просто невозможным. Люди вокруг бегали, постоянно толкая меня то в одну сторону, то в другую. В глазах рябило от большой палитры зонтиков, а промок я, даже не успев досчитать до десяти.

– Чтоб тебя! – в сердцах воскликнул я, пытаясь настроить страдальческий мозг на поиск недомага. От царившего на улице переполоха и гвалта, магия удалась не сразу. Но затем я побежал, петляя переулками и улицами, сквозь которые меня повело волшебство.

Совсем отчаявшись наткнуться на маньяка-преследователя, мне, наконец, повезло, и знакомая мне шевелюра исчезла за углом пятиэтажного кирпичного здания. Я прибавил скорости, хоть с моей выносливостью это не особо помогло. К тому же, мантия неприятно прилипла к телу, сковывая движения.

– Том! – окликнул я недомага хриплым стоном. В моей груди словно развели костер, а ребрами стянули органы. Правый бок закололо и пришлось облокотиться спиной о кирпичную кладку, чтобы не упасть. – Стой, псих ненормальный!

Я же сейчас инфаркт схлопочу.

Если Том не остановится, то я и шагу больше не сделаю. Просто не смогу. Бег – это то, в чем я никогда не преуспевал.

Но возобновлять свой марафон мне не пришлось. Фигура впереди меня смилостивилась, приостановилась и обернулась.

– Ну и зачем ты за мной идешь? – размеренными шагами приблизился ко мне Том, откидывая со лба мокрые пряди.

И почему у этой горгульи даже дыхание не сбилось?

Некоторое время я ошалело смотрел на него, пытаясь собрать мысли в кучу и выдать что-нибудь язвительное. Но мой рот, как в немом кино, открывался и закрывался, не издавая ни звука.

Потом я решил перейти в контратаку и, как всегда в таких случаях, напустился на Тома, возмущенно крича:

– Серьезно?! – я ткнул скрюченным указательным пальцем ему в грудь, другой рукой сердито размазывая по лицу дождевую воду. – Я бежал за тобой как минимум километр, а ты…совсем уже…

От крика в груди снова заклокотало, и дыхание начало рывками вырываться из легких, заставляя меня заткнуться.

– Я не… – виновато промямлил Том, но, встретившись с моей мрачной аурой внутреннего убийцы, вздохнул и умолк.

– И ты мне говоришь, что это я бегу от проблем?! – наконец, совладав с собой и последствиями от горе-марафона, поинтересовался я. – Да ты первый, кого я преследую в такой ливень! Сдался ты мне, уродец несчастный!

– И что же ты хочешь этим сказать?

– Что ты психопат! – тут же выпалил я, заочно зная ответ. – Я тебя ненавижу. Ходишь только и нервы мне треплешь. Заставляешь волноваться. Я убить тебя хочу, понимаешь? Мне уже…

Том не дал мне договорить, схватил за грудки и, резко притянув к себе, оставил между нашими губами расстояние в миллиметр. Этот миллиметр сейчас казался мне самой настоящей пропастью. И мне безумно захотелось её преодолеть, перепрыгнуть, вместе с Томом.

– Ты же не любишь дождь, – прошептал я, чувствуя, как подбородок приятно обжигает дыханием Тома.

– Плевать, – равнодушно заметил он, выпуская из сжатых кулаков мою мантию. – Зато тебя люблю.

– А как же запахи природы? – я мастер дурацких вопросов. В самом деле, мне за них должны премию вручить.

– Я сказал, что мне плевать, – членораздельно повторил Том. Вжимая меня в стену своим телом, он опустил одну руку мне на шею, а вторую устроил на моей груди.

Я молил всех возможных Богов на этом свете, чтобы Том не услышал, как рвется наружу сердце. И он ни в коем случае не должен знать, что тахикардия – целиком и полностью его вина.

– Тогда поцелуй меня, – озвучил я просьбу, напрочь сковавшую мой разум.

Я не выдержал первым, но, отчего-то, не считаю это своим проигрышем.

– Хорошо, – его покорность ещё больше затуманила голову. Вся жизнь вокруг потеряла всякий смысл. Мне нужен был только Том и ничего больше.

Это так страшно: признавать свои чувства.

– Чего же ты ждешь? – сварливо пробормотал я, видя, что Том всё ещё внимательно и близко рассматривает моё лицо, к которому так и не прикоснулся.

– Наслаждаюсь моментом, – таинственно оповестил меня Дильс, перемещая ладонь с шеи на скулу и ласково проводя по ней пальцами. – Ты знаешь, что ожидание перед поцелуем лучше, чем сам поцелуй?

– Заткнись, – сдавленно отдал я приказ. – Могу и передумать.

Зачем говорить такие вещи?

Коленом раздвинув мои ноги, Том стал ещё ближе, хоть до этого я и не мог предположить, что такое возможно.

– Не передумаешь, – отозвался Дильс, нежными поцелуями покрывая лицо и, по-прежнему, игнорируя губы. Ладонь его плавно скользнула по мокрому рукаву, после чего охотно переместилась мне на живот, в попытке разделаться со шнуровкой.

– Я люблю тебя, – разделывается с завязками и, робко запуская руку под мантию, прижимает её к ребрам. Рука кажется теплой, несмотря на идущий ливень.

– С того самого дня, как увидел тебя в мантии дурацкого болотного цвета, – продолжает говорить и ласкать меня одновременно. Я стою, как истукан, не в силах пошевелить ни единой частью тела. Я марионетка в его руках. Он забирает у меня всё, наказывает и физически и морально, лишая движения и разума. Я надеюсь, что он никогда этого не узнает.

– С тех пор, как ты первый раз пожелал мне смерти.

– Тебя возбуждают странные вещи, – выдыхаю я, обвивая руками шею Тома, как свой спасательный круг.

– Может быть, – не спорит Дильс и его рука, уже более смело, скользит к резинке трусов, отодвигая её и проникая внутрь. Пальцы начинают неуклюже ласкать член медленными и дразнящими движениями, стараясь найти более удобное положение, чтобы не мешалась ткань.

Новое ощущение, о существовании которого я и не подозревал, накрывает с головой, и я, осоловелым взглядом, пытаюсь сфокусироваться на Томе. Он так близко, но кажется, что далеко.

Отпадает всякое желание язвить и иронизировать. Сейчас я полностью во власти чувств. Шиплю и до боли кусаю губы, чтобы не застонать. Закрываю глаза, чтобы не видеть, как добровольно и без возражений извиваюсь в руках Дильса. Странно, но только в этот момент я осознаю, что всегда ему доверял.

Уголком сознания понимая, что скоро кончу, я кладу свою ладонь поверх ладони Тома и пытаюсь её убрать. Но он недовольно шикает, и рука безвольно виснет в воздухе, подчиняясь велению Тома.

Движения, на моем члене, становятся быстрее и резче.

На этот раз стон сдержать не удается, и он больше напоминает сиплый крик. Так кричат эльфы на грани смерти. Так просит о помощи раненное животное. Но я и понятия не имел, что так можно кричать, когда кончаешь от руки Томаса Дильса.

– Тебя тоже кое-что возбудило, – парировал он, заставив меня мгновенно вспыхнуть.

– Ну, ты…

И он поцеловал меня. Стремительно быстро, неожиданно и без вопросов. Я разомкнул губы, вовлекая нас в более глубокий поцелуй и перехватив, хоть в чем-то, власть на себя. Ранее я говорил, что победа мне неважна, но небольшую её часть мне всё-таки хотелось одержать.

Я знаю, что у меня практически нет опыта и навыка в поцелуях, но для меня они лучше всяческих там ожиданий, о которых вел речь Том.

Никакое ожидание не сможет успокоить мою душу так, как присутствие его теплых губ на моих губах.

Никакое ожидание не перескажет мои эмоции более точно.

Ничто не сравнится с поцелуями и в этом меня не переубедить.

Пакеты с подарками, что были куплены Томом, в беспорядке валялись у наших ног и пестрели разнообразием оберток.

Где-то вдалеке гремел гром, а мы, будто сумасшедшие, целовались в каком-то тёмном переулке.

– Кажется, мне придется покупать тебе новый подарок, – вдумчиво заметил Том, пока я придавал своей одежде более или менее пристойный вид.

Дождь закончился также внезапно, как и начался, но свинцовые тучи всё ещё тяжело висели в небе, словно прося нас не забываться.

– Это твоя вина, – проворчал я, высушив магией волосы и мантию. Промозглый холод тут же отступил, уступая место приятному теплу.

– Но остановил меня ты. Не забывай об этом.

– Кстати, забыл сказать, что ты обманщик, – вспомнил я о том, что хотел сказать Тому, прежде чем дело дошло до поцелуев, и я слетел с катушек. – Нехорошо обманывать, знаешь? Можешь однажды проснуться с длинным, как у Пиноккио, носом.

– Ты о чем? – озадаченно осведомился Дильс, пальцами взбивая у корней волосы.

Иногда я думаю, что он волософил. Иначе как ещё объяснить его тягу к собственным волосам?

– Ты ведь говорил, что Джей не сможет с нами пойти, – вкрадчивым тоном пояснил я. – Почему же я увидел его в универмаге?

Давай, оправдывайся, недомаг.

– Я хотел, чтобы мы пошли только вдвоем.

Досадно. Он не стал врать, а мне ведь так хотелось его подразнить. Вот как он может быть таким прямолинейным?

– Надо было так и сказать, – смущенно ответил я, внутренне радуясь его словам, как Милли радуется еде.

– Но ты же меня избегал, – напомнил он, после чего поправил воротник моей мантии, а руки так и оставил лежать на ключицах.

– Так чего ты боишься, Билл? – не дождавшись ответа на предыдущую реплику, задал он вопрос. – Чувств?

– Я не боюсь чувств, – как-то чересчур воинственно отрапортовал я, в пальцах сжимая джинсовую куртку Тома, – я боюсь утонуть в чувствах, понимаешь? Мне страшно, что я утону, а меня потом волной безразличия на берег выбросит.

– Но я ведь говорил тебе… – включил Дильс на повтор свою обычную песню, вдалбливая мне её в мозг, как ребенку.

– Знаю, что говорил! – нетерпеливо отозвался я.

Кажется, мне начинает нравиться, что ты так часто говоришь о любви, но это и пугает одновременно. Настораживает. Ничего не могу с этим поделать.

– А я говорил себе, что не буду носить в старшей школе мантии. И посмотри на меня! – затравленным голосом пытался я что-то доказать Тому, но, хоть убей, сам не знал что.

– Чего ты хочешь? – сердито нахмурившись, раздраженно повысил голос Дильс. – Чтобы я взял свои слова обратно? Не возьму. Я тебе хотя бы нравлюсь?

Надо же, а я думал, что из нас двоих полнейшим невежеством, в плане отношений, страдаю я.

– А ты не видишь? – вопросом на вопрос. Не люблю, когда так делает кто-то другой, а сам всё время бегу от ответов.

– Тогда не бойся, – только и сказал Том, запечатлевая на моих губах легкий целомудренный поцелуй.

Как у него это получается?

Я иду против всех своих убеждений и безотчетно доверяю ему.

Вся моя решимость гаснет, исчезает где-то во тьме, когда он берет меня за руку.

Что бы он мне не сказал, я слепо верю его словам.

Неужели я, правда, влюблен? Об этом могут рассказать те частые удары сердца меж ребер?

Глава четырнадцатая.

22.12.2013г.

Вы хотите, чтобы человек, который вам нравится, догадался о ваших чувствах без слов? Не желаете признаваться вслух, в страхе получить инфаркт от фразы «Я тебя люблю»? Мастерский способ завоевания сердец от Вильгельма Вальзера: пялься на объект своего обожания. Смотри на него, как на огромный шоколадный торт, мысленно умоляй его на тебя взглянуть, а потом, когда он удивленно на тебя уставится, стань коварным и отведи взгляд, типа ты тут не причем.

Урок зелий, продолжающийся уже минут сорок, проходил у меня именно так. Я очень люблю зелья, мне нравится смешивать ингредиенты и считать, что я готовлю оружие массового поражения. Но сегодня голова моя забита отнюдь не уроками. Там, по-хозяйски развалившись в коре головного мозга, прижился Томас Дильс и не давал мне покоя. А стоило мне вспомнить о событиях двухдневной давности, так и вовсе всё из рук валилось.

Угораздило же…

– Вильгельм! – прикрикнул на меня профессор Дагон. Он кричал в весьма редких случаях и, видимо, я долго не откликался, раз ему пришлось увеличить громкость собственного голоса.

– А? Что? – растерянно отозвался я, крепко сжимая пальцами настойку из корня лакрицы.

– Мастер Вальзер, – вежливо обратился ко мне профессор со свойственным ему акцентом диалекта северян, путая слова «мистер» и «мастер», – вы сегодня весьма рассеяны, мальчик мой. Всё в порядке?

– Э…да, всё хорошо, спасибо, – сконфуженно пробормотал я и, склонившись над котлом, принялся яростно помешивать ложкой зелье. Если верить параграфу десять, зелье должно быть желтого цвета и жидкой консистенции. Я же мешал какой-то мерзкий коричневый сгусток. Беда-беда.

К моему глубочайшему сожалению, профессору Дагону приспичило склонить голову именно над моим котлом. Он весь поморщился, отчего очки, спавшие на кончик носа, вновь вернулись на переносицу.

– Мастер Вальзер, так не пойдет, – принялся он меня позорить на всю аудиторию.

Ну почему я всегда попадаю под раздачу нелестных слов, в то время как в честь Дильса, разве что, дифирамбы не поют?

– Вы не напомните, какое зелье мы сегодня варим? – выразительно посмотрел на меня профессор, опершись рукой о край стола.

– Целебное, – тихо и нехотя отозвался я..

– Правильно, – кивнул мне Дагон, тяжело вздохнув. – А вы знаете, что своим зельем скорее убьете, чем вылечите? Если не верите – проверьте.

С удовольствием бы использовал эту нелицеприятную коричневую жижу против Тома.

– Я верю, – коротко буркнул я.

– Вы весьма меня разочаровали сегодня, мастер Вальзер. Никакой оценки я вам не поставлю. Очистите котел и тихо ждите, пока все закончат.

С этими словами профессор Дагон удалился в другой конец класса, оставив меня наедине с ощущением ненужности в этом мире.

Просто прекрасно. Жизнь – тлен. Меня опозорили и, самое ужасное, я продолжаю думать о Дильсе.

Отродье Сатаны!

Я заклятием очистил котел, убрал ненужные теперь учебники в рюкзак и злобно взглянул в сторону причины моих бед. Слева, несколькими партами дальше меня, Том чинно восседал на деревянной скамье и лениво помешивал в котле зелье. Огромная алюминиевая ложка размеренно позвякивала о стенки котла. Он что-то бормотал себе под нос, задумчиво прикусывая нижнюю губу и попеременно бросая напряженные взгляды в учебник.

Ну, прям трудяга. И не скажешь, что два дня назад, он этими самыми руками…

Поймав мой взгляд, Том улыбнулся, а я, из упрямства, не стал отворачиваться. Но игра в гляделки скоро мне надоела, и я вынул из рюкзака тетрадь и ручку. Нетерпеливо вырвав из тетради чистый лист, я быстро и неаккуратно написал Тому записку с кратким содержанием: «Это ты виноват в том, что я сварил убийственное зелье».

Я попросил Джея, сидевшего неподалеку, передать Тому записку. Он как-то подозрительно ухмыльнулся, но листок, всё же, передал. А я почувствовал себя девчонкой из младшей школы, которая таким способом признается мальчику в любви.

Том, со скоростью черепашьей улитки, развернул адресованное письмо, скользнул по нему беглым взглядом и стал что-то терпеливо выводить в ответ, но потом покачал головой, скомкал лист и положил его в карман.

Ах ты, сын Сатаны и ведьмы!

Я вопросительно на него посмотрел, а черноволосый тиран показал мне язык. Представляете, парню шестнадцать лет, а он языком своим светит. Вот же ущербный головою.

– Меня зовут Агварес Нариус, – представился нам высокий и худощавый блондин лет тридцати с небольшим. Он выглядел весьма манерно, но в то же время в лице присутствовала толика аристократичности. – Я буду учить вас танцам. Через три дня, как вы знаете, школа устраивает традиционный Рождественский бал, на который вы можете пригласить своих друзей, знакомых и близких. Но, чтобы не ударить в грязь лицом, вы все должны уметь танцевать. Ведь какой бал без танцев, согласитесь? Директор Аббадон настоятельно просил меня научить вас, джентльмены, хотя бы азам вальса.

– Чего там учиться? Раз-два-три, раз-два-три, делов-то, – сомнительно хмыкнул я, скрестив на груди руки.

– Тогда, на берегу озера, ты мне все ноги оттоптал, – склонился Том над моим ухом и шепотом поделился общими воспоминаниями. Специально или по нелепой случайности, он скользнул губами по мочке уха.

– Я тебе их снова оттопчу, если не замолчишь, – пригрозил я, слегка отстраняясь и ощущая явную дрожь в коленях.

– Если вы не заметили: тут одни парни, – подал голос Джей, что стоял позади нас. – Мы должны танцевать друг с другом?

Вокруг раздались смешки и одобрительные кивки.

– Не имеет значения, кто ваш партнер на репетициях, – сухо отрезал Агварес, изящно заправив прядь белых волос за ухо. Вообще, все его движения выглядели грациозными и гармоничными. – Подойдите ко мне, юноша и я это докажу.

Мы с Томом переглянулись, одновременно пытаясь подавить рвущийся наружу смех, когда Джей уверенно шагнул между нами и направился в середину зала.

– О, Джей, кажется, жениха себе нашел, – присвистнул какой-то парень справа и мы с Томом унисонно засмеялись в голос. – Смотрите, какая твердая походка. Он словно навстречу судьбе идет.

Джей это услышал и быстро оглянулся к говорившему, дабы использовать на нём пару заклятий или просто убить взглядом. Но Агварес попросил его поспешить, и дуэль закончилась, даже не начавшись.

– Разбейтесь по парам, – приказал этот странный блондин, уже успев устроить одну руку на талии Джея, а второй сжать его ладонь. Смотрелась эта парочка нелепо, поэтому приказу Агвареса никто внимать не стал, а все наблюдали, как под музыку вальса кружился, непосредственно, сам учитель и Джей. Кто кого вел – было непонятно. Они не уступали друг другу, и я подивился тому, какие плавные и свободные движения получаются у Джея. Мне он всегда казался немного нерасторопным и грузным.

– Наблюдая за нами, танцевать вы не научитесь, – не сбиваясь с ритма танца, предупредил Агварес. Голос его был спокойным и ровным, без шероховатостей, которые могут возникнуть от физической нагрузки. Я бы запыхался уже на первой минуте.

– Пошли, – Том взял меня под локоть и вывел на середину зала, не успел я даже начать сопротивление.

– Я не умею танцевать, – взмолился я, незаметным крабом пытаясь уползти в сторону.

– Я тебя научу, – многообещающе заявил Том. Я изогнул верхнюю губу в недоверчивой ухмылке, но ладонь в руку Дильса всё же вложил.

– Ты невыносим, знаешь? – устало спросил я, вплотную прижимаясь к его груди и кладя вторую руку на плечо. – И я не могу отказать тебе. А ты этим пользуешься.

– Я этого не знал. Но теперь буду пользоваться, – сказал Том, понизив голос, и хитрая улыбка осветила его лицо.

Как он может издеваться и выглядеть таким милым одновременно? Ненавижу его за это. Ведь я действительно не могу ему отказать. Словно не имею на это право.

К нам присоединились ещё несколько пар, а вскоре перестали стесняться и остальные, и теперь по залу кружила вся наша параллель.

– Билл, – после двухминутных шагов в ритме вальса, обратился ко мне Том. Я напрягся, ожидая, что разговор уйдет в тему, которую мне бы не хотелось обсуждать в присутствии всех. Мало ли, насколько неадекватно я отреагирую: наору, разрыдаюсь или устрою дебош. Я всё могу. Всё, что входит в категорию «психическое расстройство».

– Д-да? – мой голос предательски дрогнул, но я позволил поднять голову и взглянуть Дильсу в лицо.

– Почему ты на уроке Зелий сказал, что это я виноват в твоей неудовлетворительной оценке?

– Потому что это правда.

– Но почему? – такой удивленный тон. Похоже, он не шутит, и понятия не имеет о чем идет речь.

– Я думать из-за тебя не могу, – ворчливо посетовал я на свою участь. – Целыми днями только и размышляю, какой ты идиот. Даже засыпаю с этой мыслью. Не представляешь, какого это: видеть твоё лицо двадцать четыре часа в сутки.

– Ошибаешься, – возразил Том, поглаживая ладонью мою спину и спуская её к пояснице. – Мне этого даже представлять не надо.

Хотелось сказать что-нибудь колкое, я ведь так люблю портить романтические моменты, но на ум ничего не пришло и я, судорожно вздохнув, ничего не ответил.

– Я чувствую тоже самое, Билл, – добавил, после некоторого размышления, Том.

Эта простая и банальная фраза, из его уст, немного успокоила мои нервы. Но сердце, как мне казалось, стучит так громко, что заглушает музыку, идущую из колонок.

Неужели Том ощущает что-то похожее?

Вечер того же дня.

У нас с Томом ничего не меняется. Мы всё также гуляем по вечерам с мельзеторами, просиживаем пятые точки в парке и больше ничего. Правда, минуты молчания заметно увеличились. И это, мягко говоря, напрягает.

Я ведь ясно дал понять Тому, что не против его чрезмерной назойливости. Когда я, практически вслух, ответил на его чувства, он, словно специально, прекратил меня изводить своей любовью. Не то, чтобы я против…но мне этого и не хватает. Я опять противоречу, да? Как только мозги со мной уживаются? Иногда мне кажется, что ночами, пока я сплю, они вскрывают черепную коробку, уползают в тёмный угол комнаты и рыдают от безысходности.

– Я так не могу! – первым не выдержал я, стиснув кулаки. Милли, летящая около моего уха, вздрогнула от возгласа и, недовольно извергнув из ноздрей пар, отлетела чуть дальше.

– Что? – встревоженно поинтересовался Том, резко ко мне повернувшись.

– Какого лесного короля ты молчишь!? – всплеснул я руками. Я остановился, так как одновременно гневаться и идти не представлялось мне возможным. Да и страху я больше напущу, встав в позу. – Не знаю, что у тебя за извращенные мысли в голове, но, будь добр, делись ими со мной, – мыском ботинка я остервенело застучал об асфальт, выбивая немудренный ритм.

– В смысле? – еще тише, чем прежде, спросил Том, вперяясь на меня откровенно непонимающим взглядом. – Я думал, что тебе нужно время и…

– Я тебя умоляю! – закатил я глаза к небу, – Раньше это тебя не волновало.

– Ты сам сказал, чтобы я перестал быть приставучим, – конфузливо забормотал Дильс, пальцами почесав щетинистую щеку.

– Хм, – выдал я после некоторого раздумья, так и не найдя более достойного ответа. Ещё бы, по своему опыту знаю: если собрался устраивать истерику – надо заранее составить план ответов и вопросов. Без него выглядишь, как тролль из Дкара.

– Так ты будешь со мной встречаться? – Том подошел ближе, а я сделал непроизвольный шаг назад.

– Я подумаю, – старался сказать вызывающе и храбро, но получилось невразумительное злорадство.

– Ты издеваешься, Вальзер? – Дильс схватил меня за руку и привлек к себе.

Великий Мерлин, не делай так. Не своди с ума. Не заставляй меня порхать без крыльев. Это странное ощущение.

– Да, – выдохнул я, внезапно заинтересовавшись металлической пуговицей на лацкане его пиджака.

– Я тебя заставлю передумать, – убедительно заявил Том, приподняв мой подбородок на уровень со своим лицом. Острый, пронизывающий взгляд, казалось, насквозь прожигал сетчатку моих глаз.

– Как же? – правый уголок рта дрогнул в нервной улыбке. – Будешь меня пытать? Используешь кожаную плетку?

– Нет, господин, – с нажимом на последнее слово, возразил Том и, залихватски мне подмигнув, склонил голову на бок. – Но я приглашаю тебя к себе. Завтра вместо прогулки. Хорошо?

– А если не соглашусь?

– В меню будут твои любимые эклеры, – улыбка еще хищнее и ехиднее предыдущей.

– Тогда, полагаю, я не имею права отказаться, – наполняя грудь кислородом, которого мне не хватало, ответил я и, тем самым, подписался на что-то непонятное, таинственное и неизведанное.

– Я уже в предвкушении, – добавил Том, большим пальцем проводя дорожку от виска к щеке.

Я…тоже.

– Мне понравилось, как ты на меня разозлился, – словно бы что-то вспомнив, сказал Дильс.

– Да я итак знал, что ты мазохист, – полным уверенности голосом, отреагировал я.

– Это значит, что я тебе небезразличен.

– Посмотрим, – односложно ответил я, несмело коснувшись тыльной стороны его ладони, скользя к пальцам и переплетая их со своими.

Ты уже знаешь ответ, правда? Знаешь, что мне небезразличен. Тебе не нужны никакие мои слова и подтверждения. Ведь ты понимаешь меня с полуслова. Я уверен в этом так же, как ты уверен в своих чувствах.

Глава пятнадцатая.

24.12.2013г.

– Ты, определенно, стал выше в моих глазах, Дильс, – одобрительно кивнул я на стеллажи с книгами, даже не удосужившись повернуться к собеседнику.

Словом, в прошлый раз книжный шкаф я умудрился не заметить, хоть он и был перед самым моим носом: надо было лишь нажать на рычаг справа от серванта. Дриадовы тайнички, которыми наводнили Дильсы свой дом. Кому нужны тайники в двадцать первом веке?

– Это значит, что теперь ты скажешь мне «да»? – полный надежды голос. И как он не устал ждать и пытаться? Ума не приложу. Я бы на его месте…впрочем, зачем об этом думать? Ведь я не на его месте. Я даже не такой настойчивый псих, как он.

– Скажем так, шансы на «да» заметно увеличились.

Даже спиной я ясно ощутил его довольство. Глядишь, сейчас обернусь, а он парит там на облачке ликования.

– Да что ты? – устроил руку на моём плече, заметно сократив между нами расстояние, и повернул лицом к себе. Легкими касаниями пальцев, рука устремилась к волосам, мягко сжимая их в кулаке. Я хотел было что-то сказать, но Том слабо потянул за волосы, задирая голову и тем самым вырывая из моего горла беспомощный стон, полный опьяняющего желания.

Том запечатлел на шее влажные поцелуи: нежные, но жадные, его губы мягко покусывали кожу. Кончиком языка лизнув кадык, Дильс уделил внимание заметно пульсирующей вене справа. В голове отбивал ритм целый строй молотков. Определенно, моё сердце слышала вся округа.

– Невероятный, – каждый волосок на теле зашевелился от его горячего шепота, оставленного на моей коже.

– Что? – переспросил я, не имея возможности порывисто сглотнуть из-за поднятой вверх головы.

– Ты. Невероятный, – терпеливо повторил Том, ослабив хватку, но, по-прежнему, зарываясь пальцами в волосы. Несколько мгновений мы изучали друг друга глазами. Медленно и мучительно он задерживался взглядом на моих губах, которые щипали, словно прося о поцелуе. Моё переволновавшееся воспаленное подсознание озвучило:

– Я хочу твои губы.

Дильс в насмешливом изумлении изогнул бровь и, заправив за ухо тёмную прядь, что упала мне на глаза, прижался своими губами к моим. На несколько секунд мы замерли, и я насладился касанием закрытых губ. Том приоткрыл их, мягко обхватив мою нижнюю губу и дразняще её оттянул.

Машинальное движение и мои руки оказались на лопатках недомага, притягивая его к себе, вцепляясь в кости, движения которых ощущались сквозь ткань рубашки.

И я не смог закрыть глаз, когда поцелуй стал более властным, полным и жарким, а ловкий язык Тома проник в самую глубь, изучая десны и нёбо. Я не хочу их закрывать. Не желаю. Я бы вечность смотрел на то, как подрагивают ресницы Дильса при поцелуе. Их трепет похож на крылья мотылька: такие же бесшумные и прекрасные.

Я оторвал одну руку от его лопаток и провел подушечками пальцев по прикрытым векам. Кожа оказалась такой нежной, что я побоялся её оцарапать или, ещё хуже, изувечить.

Том, в удивлении, распахнул глаза, а я покраснел, понимая, как глупо попался. Уже собрался убрать ладонь с его лица, но Том стремительно сжал её в своей руке и прижал к левой скуле, царапая щетиной.

– А где твоя мама? – внезапно прервал я неуклюжую тишину, что между нами возникла. Но я, и в самом деле, боялся привести в шок Адалинду. А вдруг она снова впадет в кому, если увидит, как мы тут пожираем друг друга губами и взглядами?

– Ты хочешь тройничок? – засмеялся Том в мою руку, которая перекочевала от его щеки к губам.

– Я тебя убью когда-нибудь, – оповестил я Дильса, наслаждаясь едва весомыми поцелуями, которыми он одаривал внутреннюю сторону ладони.

– Валяй, – завороженно прошептал он, выдохнув слова вместе с распаленным от желания, дыханием. – Но тебе придется умереть вместе со мной.

– Почему это?

– Видишь ли, моя душа не узнает покоя, если тебя не будет рядом, – он сказал это таким будничным тоном, словно только и делал, что размышлял о том, как станет преследовать меня после смерти.

– Ты эгоист, – констатировал я факт.

– Не спорю, – и снова слишком быстро согласился Том. – Но у этого эгоиста кое-что есть для тебя.

– Что? – подозрительно спросил я, стараясь не выдать себя чрезмерным любопытством.

– Рождественский подарок, – он мне подмигнул, и я тут же осознал, что ничего хорошего этого подмигивание не сулит. Я попал в руки маньяка, он меня не отпустит, а я даже не вырываюсь, словно мне это нравится, – но подарок в моей комнате. Пойдем.

– Это ты меня так в постель затащить собираешься? – храбро вздернул я подбородок, искренне веря в то, что мой боевой вид и настрой как-то подействуют на Тома и заставят его, хотя бы, смутиться.

– Тебя затащишь, как же, – неодобрительно хмыкнул он. – Кости все переломаешь и заставишь меня же их сгрызть.

– Но ведь для подарка еще рано, – не обратил я внимания на колкую реплику.

– Ну почему ты такой упрямый?! – хмуро сдвинул брови Том, выпуская из объятий моё нетерпеливо дрожащее тело. Разочарованный стон застрял где-то в горле, но я бесстрастно подавил его остатками гордости.

– Чтобы позлить тебя, – лаконично ответил я, – веди в комнату, пока не передумал.