Текст книги "Бедняжка в мантии (СИ)"

Автор книги: Donna_Korleone

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

Кстати, футболка этого недомерка приобрела свой обычный девственно чистый вид. Значит, магией он пользоваться умеет.

– Вот скажи мне, Билл, – обратился ко мне Том, когда я стал собирать травы, всячески игнорируя его присутствие. Но даже протяжный скулеж какой-то придуманной мной мелодии не отпугнул этого недомага. – Ты вообще нормальный?

– В смысле? – вызывающе спросил я. С пучком травы, чей запах заставлял мои глаза слезиться, я выглядел не так уж и воинственно. Благур пихнул меня своей лапой в плечо и вручил очередную порцию зелени.

– Не прикидывайся, – тоном всезнайки заметил Том и заговорщицки подмигнул мне своим левым глазом.

И меня ещё наказали за то, что я его оскорбил? Да я бы его в воск горячий окунул, если бы мне только позволили. – Я знаю, что это твоих рук дело. Стаканы просто так не летают и не обливаются яблочным соком.

– Я не прикидываюсь, – сказал я, наконец сообразив, о чем идет речь. – Я тебя ненавижу. Я вылил на тебя сок. Это месть.

– Не хочешь извиниться?

– М…дай-ка подумать, – на моём лице появилось задумчивое выражение, насквозь пропитанное притворством. – Не хочу и не буду.

– Ты облил меня соком, – попытался снова освежить мою память Том.

– И? – неопределенно хмыкнул я, хрустнув позвонками затекшей шеи. – А мне из-за тебя сегодня идти к Моргане. Ты ещё легко отделался, двиб.

– Да кто такой двиб? – процедил Том неподдельно грозным голосом. Если бы я не был закален своей семьей, то, наверное, мог и испугаться. Но я всего лишь апатично взглянул на взвинченного недомага и ответил:

– Надо было учить латынь в средней школе.

Я отвернулся, в попытках продолжить задание, потому что профессор Дану начала подозрительно коситься в нашу с Томом сторону.

– С этим растением нужно обращаться более бережно, – черноволосый забрал половину травы непонятного происхождения у меня из рук. – Его цветки очень хрупкие, а они самая важная часть для Заживляющего зелья.

Несчастный недомерок, сам попробуй бережно обхватить целую гору вонючих растений!

Меня покоробило то, что он оказался таким умным. И, как назло, в той сфере, которая для меня всё равно, что космос: непонятна и не изведана.

– У тебя фетиш на растения? – грубо поинтересовался я, нарочно сжимая траву сильнее. Зря я это сделал. Наш благур отвесил мне подзатыльник и, указав на кучку в моих руках, промычал что-то нечленораздельное.

– Также, как и у тебя на мантии, – очередная ухмылка садиста.

Знает, зараза, чем крыть.

– Можно подумать ты…

– Класс! – окликнула нас и всех присутствующих преподаватель. – Сдавайте всё, что вы собрали и можете идти домой!

Кто-то может, а кто-то нет.

– Мы ещё не закончили, – предупредил я Тома. Жеманно ему улыбнувшись, я направился к профессору вместе с благуром, который шел, тяжело переваливаясь с боку на бок. Тяжелый вздох – единственное, что раздалось мне вслед.

– Так-так, Вильгельм Вальзер. А я всё размышляла, кто придет из вас двоих первым, – произнесла наставница по прошествии пяти минут после моего появления.

Она была занята: что-то усердно и быстро записывала в журнал или тетрадь. С моего расстояния это было не слишком понятно. Весь её стол находился в беспорядке, который даже творческим не назовешь. Возле ножки стула валялись наспех скомканные бумажки.

– Из нас двоих? – удивленно отозвался я, продолжая рассматривать её кабинет.

Кабинет оказался неимоверно душным (особенно для меня и моей мантии). Здесь было единственное окошко. И его как будто сделали в насмешку, потому что размером оно походило только для гномов. Почти вся мебель была сделана из крепкого дуба, повидавшего многое, но оставшееся, по-прежнему, надежным. А вот слой пыли мешал разглядеть к какой эпохе относится вся эта обстановка.

В целом, я бы сказал, что Моргана Вудворд не блюститель чистоты и порядка. Я бы даже отметил, что она явная противница двух этих пунктов.

– Ты и Том, – пояснила наставница. – Но на 70% процентов я была уверена, что это будешь ты. И не прогадала. Несдержанность тебя подвела. Как я и думала.

Моргана оторвала свой взгляд от стола и заплетенные в косу волосы плавно упали ей на плечо.

Я только собрался с тем, чтобы ей возразить, как она жестом заставила меня замолчать.

– Тут не слишком-то чисто, да? – спросила она у меня, наспех пройдясь взглядом по комнате.

– Мои родители загнулись бы здесь от инфаркта, – согласился я, как всегда не щадя чьи-либо чувства.

– Вот и замечательно.

Моргана встала из-за стола, неспешно закрыла журнал (да, это всё-таки был журнал) и положила его к себе в сумку. Затем, обернулась ко мне, соизволив закончить предложение:

¬– Видимо, сама нимфа послала мне тебя сегодня. Уберись тут и можешь пойти домой.

Она повесила сумку на плечо и уже направилась к выходу, когда вдруг что-то вспомнила.

– Ах, да! Билл, никакой магии. Всё руками. Если ослушаешься – я это узнаю. И тогда мыть придется всю школу.

Она сказала это таким добродушным тоном, словно речь шла о том, чтобы я приглядел за котенком в её отсутствие.

– Ведро и тряпка в шкафу слева. Воду, думаю, найдешь сам.

Моргана отбросила косу за спину и удалилась из кабинета, тихо затворив за собой дверь.

Я вполголоса застонал, совсем не приходя в восторг от выпавшей на мою долю участи.

Никакой магии. Великий Мерлин! Я не убирался без магии уже три года! Вот бы Грант сейчас посмеялся, увидев меня, ползающим на коленях в мантии и вытиравшим пол.

Проклиная Томаса Дильса, свою вспыльчивость, пыль, неряшливость наставницы и неудобную одежду, мне пришлось смириться с предстоящим испытанием простолюдинов.

Ничего не поделаешь. Ну, хоть одно радует: наказание индивидуальное и во время его исполнения смотреть на меня никто не будет.

Я собрал мешавшие мне волосы в хвост и, с щемящей на сердце тяжестью, пошел за ведром и тряпкой.

Домой я вернулся в состоянии выжатого лимона. Все мышцы ныли, я с трудом перебирал ногами, а руки отказывались подниматься выше пары сантиметров.

– Как прошел день? – извечный вопрос мамы на протяжении всех школьных лет.

Вот как может пройти учебный день? Неужели она думает, что ответом будет «восхитительно» или «прекрасно»?

– Нормально, – ответил я гробовым голосом, не слишком вдаваясь в подробности.

– Ты запачкал подол мантии! – охнула мама, тут же опускаясь передо мной на корточки и хватаясь за ткань. – Я же говорила тебе быть аккуратней!

Я простеньким заклинанием очистил мантию и, ещё более изможденный, стал подниматься вверх по лестнице.

– Тебя надо научиться ценить чужой труд! – продолжала восклицать мне вдогонку мама. – Следующий раз будешь стирать вручную.

– И зачем я тогда родился волшебником, спрашивается? – тихо пробурчал я, даже не обернувшись.

Как я и говорил, мантии – всё, что волнует эту женщину. Она не заметила, что я вернулся позже обычного. Она не заметила мою усталость, злость и раздражение. Не спросила: почему я, собственно, запачкал подол её обожаемой мантии. Иногда кажется, что семье абсолютно плевать на моё существование. Они относятся ко мне, как к продолжателю своего рода и не более того. А потом ещё удивляются, что я грублю и всех подряд проклинаю. Надо было в детстве любить, холить и лелеять, тогда бы у них появилось право меня осуждать.

– Волшебство не подарит тебе ничего человеческого, – попыталась разъяснить мне мать. По скрипу лестницы за своей спиной, я понял, что она следует за мной по пятам.

– Тогда понятно, почему вся наша семья черствей, чем хлеб, – огрызнулся я. Лестница, наконец, кончилась, и в коридоре я свернул направо, к двери своей комнаты.

– Ты опять за своё, Вильгельм…

– Мам, дай покой! И поесть. Да, принеси поесть. Пожалуйста, – добавил я, натянуто улыбнувшись. – Я весь день не ел.

Гневно ворча себе под нос, мама громко потопала по лестнице, удаляясь из поля моего зрения.

И вот так каждый день. А вечером ещё и отец придет. Тогда будет хуже вдвойне. А если они сговорятся и позвонят бабушке, то лучше сразу не заморачиваться и заказать место на кладбище.

Заботливое у меня семейство, с этим не поспоришь.

Зайдя в интернет, никогда не знаешь наверняка, что тебя там ждет. Кто-то наткнется на гороскопы, кому-то признаются в любви, кто-то выставит новые фотографии. А мне сегодня пришло несколько заявок в друзья. Не открывая их, я уже понял, что это мои однокурсники.

На самом деле, я зашел в интернет, чтобы поговорить с Грантом. Мы условились на виртуальную встречу в 20:00. Но из нас двоих пунктуальностью отличаюсь только я. Поэтому, в томящем ожидании и от нечего делать, я стал рассматривать эти самые заявки.

По правде говоря, подобный сорт людей, вроде моих однокурсников, я считаю странным. Они добавляются в друзья только потому что мы вместе учимся. А я имена большинства из них до сих пор не запомнил. Мы ведь вообще не разговариваем. И не будем, я уверен. Всё закончится тем, что мы до самого выпуска будем болтаться в списке «друзей» друг у друга, а лет через 10 даже не вспомним, что, собственно, делаем в этом списке и кто эти люди.

Так какой же смысл в таких «друзьях»? Да никакого. Но если я их не добавлю, то они обидятся и мне придется слушать какую-нибудь монотонную лекцию на тему: «Подобным образом поступать нельзя». Легче нажать на плюсик, что я и сделал. Пока не дошел до десятого человека в этих заявках. У меня челюсть свело от злобы, а зубы протяжно заскрипели, когда я увидел на главном фото физиономию Томаса Дильса.

Святые нереиды!* Ну почему он никак от меня не отстанет? Что мне сделать? Кого-то принести в жертву? Вот только кого? Себя или Дильса?

Если я его не добавлю, то он решит, что я струсил. Добавлю – достанет меня к дриадовой матери.

Эти противоречия чуть с ума меня не свели. В то время, когда я мог почитать, попрактиковаться в магии или поваляться безжизненной тряпицей в кровати, моя голова была забита этим убогим недомагом.

Вот именно по этой причине, кроме Гранта, у меня больше не было друзей или врагов – от людей одни проблемы. Они мешают думать в нужном русле, заполняя собой всё пространство мозга. Это бесит.

Но я всё-таки подтвердил его заявку. А как же иначе? Мои принципы важнее моих страданий.

Решив хоть немного потешить свою душу, я стал кропотливо пролистывать фото Тома, дабы найти в них хоть какой-то изъян. Но изъянов выявлено не было, а меня снова постигло разочарование.

С Грантом было бы веселее опускать двиба ниже плинтуса.

Стоило мне подумать о своем друге, как он появился в онлайне и тут же взялся печатать. Пара секунд и динамики противно пискнули, возвещая о появлении нового сообщения.

– Извини. Я опоздал.

– Ты каждый раз извиняешься, и каждый раз опаздываешь, – осадил я его.

– Не ворчи, Вальзер, – стал фамильничать Грант. Знает, что не люблю, когда меня так называют. Да кому вообще может нравиться, если его кличут по фамилии?

– Не зли меня. Итак тошно.

Ко мне на колени забралась Милли и уткнулась носом в живот. Я, не отрывая взгляд от экрана, погладил гриву своей мельзеторы. Та податливо выгнулась навстречу моей ладони и лизнула её.

– Дай угадаю: ты снова хочешь есть? – обратился я к своей прожорливой питомице. Серьезно, она такая маленькая, а питается 5 раз в день. Семья только ей на еду и зарабатывает.

Милли снова лизнула мою ладонь, как бы подтверждая мою гипотезу.

– Ладно-ладно, только не смотри на меня так, – сдался я. Ожидая, пока Грант накропает свой ответ, я потянулся за конфетами в вазе.

– Хочешь? – я развернул пару из них и протянул Милли. Та благодарно замурчала и приняла угощение, аккуратно подцепив конфеты зубами.

Да, моя мельзетора – странное животное (впрочем, здравомыслием не отличается ВСЯ моя семья). Пока остальные её сородичи готовы душу продать за мясо, Милли продаст свою за сладкое.

Вытерев о домашние штаны запачканные в шоколаде руки, я вернулся к виртуальности. Да, кстати, не удивляйтесь, но дома я мантии не одеваю. Мантии – это походной атрибут одежды и носить их дома – значит насмехаться над традициями. Я не сумасшедший, просто именно так считают мои родители.

– А от чего тебе тошно? Ты так и ходишь в своих мантиях? Расскажи, как прошли первые школьные дни. Лично у меня не произошло ничего интересного. Помимо того, что на уроке Зелий стошнило Саманту Диланд. А ещё я познакомился с девушкой по имени Арабэлла. Как оказалось, у нас с ней много общего. Знаю, ты сейчас скажешь, что второго такого зануды свет породить не мог. Но должен тебя огорчить…

Кстати, через месяц у нас двухнедельные каникулы. И я подумал: можно к тебе приехать?

Я вкратце поведал Гранту историю о своих приключениях, которых мне бы хватило на год с лихвой. Рассказал о Джее, о нашей наставнице. Самое отвратительное и мерзопакостное, то есть Тома, я припас напоследок.

Было приятно, что хоть кто-то меня поддержал. Даже всегда добродушный Грант обозвал Тома напыщенным и закомплексованным в себе недоумком (поверьте, для него подвиг кого-то так оскорбить).

Всё-таки, я скучаю по своему другу. И естественно, я согласился на то, чтобы он приехал. Две недели хоть как-то меня развеют. Надеюсь, что не пеплом по ветру. Теперь моя задача: продержаться месяц до его приезда.

– Ай! Милли, я говорил тебе так не делать, – шикнул я мельзеторе, когда она выпустила свои когти и больно впилась мне ими в кожу.

Милли, похоже, напугал мой крик, потому что она тут же спрыгнула с колен, недовольно фыркнув. После чего задрала хвост и мягкой поступью вышла из комнаты.

Мы с Грантом попрощались и я, выключив компьютер, решил подарить себе дневной сон. Делать всё равно было нечего. Читать я не мог, потому что мыслями уже существовал в другом временном измерении, на месяц вперед.

Так я и заснул, строя планы на ближайшее будущее. Уж Грант-то мне поможет разобраться с черноволосым недомагом. Ещё никто не смог противостоять нашему с ним дуэту.

«Ох, и надолго же ты запомнишь эти две недели, Томас Дильс» – в предвкушении подумал я, прежде чем окончательно провалиться в сон.

Глава третья.

17.07.2013г.

10 дней в старшей школе могли пройти просто замечательно и в райском наслаждении, если бы кое-кто не омрачил их и не превратил в 10 кругов Ада. Под «кое-кем» я подразумеваю Томаса Дильса. А круги Ада – это его подозрительно хорошо функционирующий мозг.

Да, признаюсь, быть единственным заучкой в группе намного приятнее.

Ни единого дня не прошло без колкостей и издевок. Каюсь, я пару раз использовал против него магию, но он это заслужил. К тому же, Том и не понял, что это я помог ему вчера споткнуться в школьном коридоре. А в прошлую пятницу он не сам прищемил себе подбородок застежкой от шлема, когда садился на байк Джея.

Такие вот у меня идеальные преступления.

А сейчас недомаг, о котором идет речь, сидит несколькими партами дальше меня и отвечает на вопросы профессора Данталиана. Собственно, этот преподаватель ведет у нас Тёмную магию. А если точнее: Теорию тёмной магии. К сожалению, преподавательский состав считает опасным практиковать тёмную магию, но так как мы можем встретиться с ней за стенами школы, то знать теорию необходимо. Парадокс.

Мне бы сейчас парочка проклятий не помешала…

– Вы молодец, Томас! У вас талант запоминать текст, едва пробежав по нему глазами, – непонятно похвалил или же осадил Дильса профессор. Хотелось бы верить во второе, но, увы, мне легче от этого не станет. Том действительно хорош в теории. Мне, для того чтобы заучить параграф, требуются: тишина, вкусная еда и много времени. Поэтому я учу заранее. Бывает, до 3 часов ночи, потому что всегда отвлекаюсь на что-то другое, никак с учебой не связанное.

А теперь вернемся к той части, которая заставляет мою душу пылать огнём дракона: как учит домашнее задание Томас Дильс. Он просто открывает параграф за 5 минут до урока, читает его и рассказывает без всяких запинок и вставок, вроде: «э-э-э» и «ну, это…».

Как вы поняли, у нас с Томом отношения, по-прежнему, не ладятся.

– Похоже, вы с Вильгельмом снова единственные, кто выучил из заданного материала всё полностью, – подмигнул нам с Томом профессор Данталиан.

Да. Только кто-то учит ценой собственных усилий, и тратя на это дриадову тучу времени.

Но меня интересует и другой вопрос: почему все вокруг считают, что мы с Томом друзья? Как будто не видно, что это невозможно. Даже на дивинатио мне сказали держаться подальше от Водолеев. * Хоть я и скептик, но тут в любую карму и судьбу верить начнешь.

– Давай пообедаем вместе? – поймал меня Джей на выходе из кабинета, после того, как закончилась вторая пара.

Видимо, он прочитал в моих глазах: «Я не буду сидеть за одним столом с недомагом Дильсом», так как сразу же добавил:

– Том отпросился.

– Тогда ладно, – согласился я, и мы направились к винтовой лестнице, что вела на первый этаж.

– Чего это недомерку не сиделось в школе? Наскучило делать мою жизнь паршивой? – поинтересовался я у Джея, пока мы стояли в очереди с подносами в руках.

– Не знаю, – пожал шатен плечами. – Кажется, в семье что-то случилось. Он не шибко-то много о себе рассказывает.

– Ты же его друг, – меня удивило, что тот, кто разрушает мою жизнь своим присутствием, такой неразговорчивый. И вообще, это странно, что он не делится проблемами со своим лучшим другом. Что ж, возможно Джей просто не хочет меня в это посвящать, вот и всё. Да больно оно надо? Ещё не хватало заботиться о моральном состоянии придурков.

Наконец, подошла наша очередь. Я положил на поднос первый попавшийся салат, порцию картошки, сок и два кремовых пирожных.

– Он всегда таким был, – продолжил Джей, когда мы заняли столик у окна.

– И как ты с ним дружишь вообще? – не удержался я от этого вопроса. Мне давно его хотелось задать, но всё случай не выдавался. – Вы ведь совсем разные!

На самом деле, я понятия не имел: разные ли они. Если так разобраться, то я не знаю: что из себя представляет Джозеф Блейк. Но более чем уверен, что он куда более приятен в общении, чем его друг.

– Твоя правда, – засмеялся шатен.

Его улыбка действительно красива. Ровные зубы, губы, словно нарисованные. А ямочки на щеках придают дополнительное очарование.

Люди, подобные Джею, всегда заставляют ощущать себя неуютно в собственном теле, напичканном недостатками.

– Фу. Я взял салат с курицей, – испортил Джей своё лицо тем, что поморщился. – Ненавижу куриное мясо.

– Давай поменяемся, – предложил я, подвинув к нему свой салат из овощей.

– Спасибо, – облегченно вздохнул парень, поменяв местами наши тарелки. – Так о чем это мы?

– О Томасе Дильсе, – не шибко воодушевляющим тоном напомнил я.

Эта тема, без сомнения, была мне не по нраву. Но так как я понятия не имел, о чем ещё нам говорить, пришлось довольствоваться тем, что есть.

– Ах, да! – воскликнул Джей, сняв кожаную куртку и повесив её на спинку своего стула. После чего он закатал рукава рубашки и принялся за обед.

– На самом деле, Том не такой ужасный, как ты думаешь. Веришь? Он никогда плохо о тебе не отзывался, – он обратил ко мне свой взгляд, а меня, в свою очередь, прошибла мелкая предательская дрожь.

– Да врешь, – с присущей мне прямолинейностью, заявил я и сделал безумное предположение, – ты просто хочешь, чтобы он выглядел лучше в моих глазах.

– Для чего мне это? – вполне искренне изумился Джей. Он так громко захрустел огурцами, будто перемалывал зубами каменный завод.

И правда, для чего? Возможно, дружеская солидарность: Том ему нравится и потому Джей хочет, чтобы черноволосый нравился и всем остальным.

– Понятия не имею, – на этот раз придержал я своё мнение при себе.

Пару минут мы ели в полнейшей тишине, которую нарушали звяканье столовых приборов, да чавканье ртов, раздававшееся со всех сторон.

Воздух был полон самых разнообразных ароматов. По отдельности они бы, возможно, и заставили урчать желудки. Но, из-за того, что запахи смешались все вместе в одной комнате, неприятно засвербело в носу.

– Слушай… – неуверенно начал Джей, но тут же замотал головой, отгоняя какие-то мысли, – хотя нет. Ты, наверное, не согласишься.

– Не соглашусь на что? Если начал, то договаривай, – настойчиво возразил я, пресекая все попытки уйти от ответа.

Шатен закрыл глаза, сделал пару глубоких вздохов.

– Хочешь сходить со мной в парк аттракционов на выходных? – Джей так нещадно хрустел пальцами рук, что мне стало страшно, что он их сломает. Никогда бы не подумал, но этот парень настолько не уверен в себе и робок. Даже я, у которого ещё ни разу не было отношений, не так нервничаю.

– Я же говорил, что ты не согласишься, – по-своему расценил он моё молчание.

– Нет-нет, – торопливо замахал я перед ним руками. – Я просто удивлен.

– Почему же? – несчастный Джей явно не понимал на что нарывается.

– Ну, ты осознаешь, что с тобой пойдет гулять человек в мантии? – спросил я, бросив взгляд на свою одежду.

Мне ответили глазами, полными растерянности и непонимания.

Интересно, до него правда так долго доходит или это всё из-за нервов?

– Эй, привет из XIX века! Простолюдины сразу поймут, кто мы.

Кажется, это пояснение мозг Джея воспринял и переварил куда быстрее.

– А-а-а.

– Ну так что? Ты всё ещё хочешь со мной куда-то пойти? – вернул я его к главному вопросу.

Конечно же, он сейчас откажется. Какой нормальный…?

– Да, – твердо сказал шатен, обрывая меня на полумысли. – Мне плевать, во что ты одет.

Трудно в это поверить. Человек, который каждый день меняет свою одежду не тот, кому следует доверять в данном вопросе.

– Ладно. Сам напросился, – я не видел больше причин, по которым мне следовало бы отказаться.

Джей мне нравится. И он позвал меня на свидание. Или это просто дружеская прогулка?

Не буду спрашивать. Лучше лелеять мечту о том, что это свидание.

20.07.2013 г.

Кажется, это всё-таки дружеская прогулка. А знаете, почему я вынес такой вердикт? Потому что когда я пришел в назначенное время, в назначенный час, то разглядел рядом с силуэтом Джея ещё один. Немного пониже, с черными волосами и стоящего в позе Властелина всего мира.

Нет, я понимаю, что слишком самонадеян и был готов к дружеской прогулке, но зачем и почему за нами увязался этот недомаг!?

– Ты чего сюда явился? – не церемонясь, накинулся я на него, не обращая никакого внимания на Джея.

– Ой, глянь-ка, кто пришел. Мальчик в мантии, вы-таки почтили нас своим присутствием, – изобразил насмешливый поклон Том, напрочь игнорируя мои вопросы.

– Свали. Тебя не приглашали, – сквозь зубы процедил я.

Как всегда, Джей стоял в сторонке, мол «я тут не причем», а мог бы и извиниться, ведь это по его милости Том сейчас мозолит мне глаза.

– Если не будет меня, то кто же будет над тобой насмехаться? – спросил черноволосый таким тоном, словно от этого вопроса зависела вся моя жизнь.

Я не просто разозлился. Я был в бешенстве. Неужели ему настолько нравится надо мной издеваться, что он ради этого потащился в парк аттракционов?

Тут мелькнула другая догадка, более романтичная: может ли так быть, что Том влюблен в Джея и из ревности не хочет оставлять его наедине со мной? Что ж, если так, то сегодня я оторвусь по полной. Заодно и проверю своё предположение.

Моя месть будет страшна, Томас Дильс. Ты ещё не знаешь, с кем связался.

Почему я собрался мстить? Если кому-то недостаточно того, как Том травил моё бытие своим существованием эти 13 дней, то я отомщу по другой причине.

А причина состоит в том, что я, ради этой встречи, как последняя девчонка, собирался около двух часов, опоздал на неё и готовил оправдательную речь про то, как спас маленького мальчика, который, только благодаря мне, не попал под машину. А теперь выясняется, что плевать все на это хотели. По крайне мере тому, кто мне нравится, абсолютно до лампочки.

Да, я ребенок, который во всем ищет виноватых.

И сегодня объектом насмешек и страданий на почве мести будет мистер Дегенерат или, если вам так удобнее, Томас Кауэр Дильс.

– Джей, ты такой неаккуратный, – заливисто засмеялся я, якобы стерев со скулы шатена шоколадное мороженое. Почему я употребил слово «якобы»? Потому что на самом деле, никакого пятна от мороженого там и в помине не было.

Но этот жест того стоил. Судя по убийственному взгляду Тома, которым он буравил меня, в надежде прожечь насквозь.

Не терпится узнать, что же будет дальше, если я продолжу.

Был бы простолюдином, поступил в театральную школу. Мне не занимать актерского таланта, когда надо добиться какой-то цели.

– Давай пойдем на американские горки! – принялся канючить я у шатена, попросту игнорируя его друга.

– Эм… – замялся Джей, явно не зная, как реагировать на внезапные нападения с моей стороны.

– Ну пожалуйста! – в моём голосе, промелькнули звенящие жалобные нотки. Я схватил парня за локоть и широко улыбнулся.

– Не будь таким занудой, – добавил я. – Мне одному будет страшно, – до этого момента в моей жизни ещё не было ситуаций, когда бы я ощущал себя девушкой настолько явно.

Конечно же, я не боялся американских горок. А в комнате страха, которую мы посетили минут 10 назад, мои крики были наигранными.

Простолюдины не слишком-то развлекаться умеют. Видели бы они, как мы с Грантом на прошлый Хэллоуин перепугали всю школу. Нас потом наказали, но это не изменило того, что Эрика Баумгартен стала заикаться.

– Джей не будет кататься на американских горках, – вставил свою реплику Том. Как будто ему кто-то позволил говорить. – Он боится.

Джей? Эти два метра, которые надо мной возвышаются, можно чем-то испугать?

– Пусть с тобой пойдет Том, – нашел не слишком подходящий компромисс Джей. – Я вас подожду.

Неужели никто не видит, как я ненавижу это черноволосое чудовище?

– Не страшно будет пойти со мной? – принялся давить на меня Том, глумливо улыбаясь.

– Ещё чего, – презрительно хмыкнул я. – Держи карман шире!

Мы подошли к ближайшей скамейке, на которой решили оставить свои вещи и Джея. Я скинул с плеча рюкзак, предварительно вынув оттуда деньги для билета. После чего вручил сидящему шатену своё мороженое.

– Если растает до момента, когда мы придем, я, король Вильгельм, позволяю тебе его выкинуть, – повелительным тоном наказал я парню и мы с Томом удалились.

Вот что за чушь я несу? Неудивительно, что у меня до сих пор не было отношений.

– А почему Джей боится американских горок? – полюбопытствовал я, возясь с закрепляющими ремнями.

В другой ситуации я бы счел за лучшее молча пройти все испытания со своим врагом номер один, но любопытство – мой порок, а собственные пороки я люблю и уважаю.

Группа в 30 человек выкатила по рельсам на свежий воздух. Я, до боли в пальцах, сжал подлокотники, закрыл глаза и снова их открыл.

– У него сестра умерла, выпав из кресла такого вот вагончика, – сумрачно ответил Том, сидящий справа.

И в этот момент вереница вагонеток резко покатилась вниз.

Очень вовремя Том об этом сказал. Как раз когда мы оторваны от земли несколькими внушительными метрами. Когда в ушах звенит и свистит ветер, а крики впереди сидящей пары нещадно давят на перепонки.

И вагонетки так скрипят, что кажется, будто они сейчас сойдут с рельсов и мы все умрем.

«Так, Вильгельм, прекрати паниковать. Обратного пути нет» – мысленно успокаивал я себя, пытаясь привести в норму искаженное страхом лицо. Но после третьего спуска я дал волю чувствам и стал орать вместе со всеми.

– Это было…это…просто восхитительно! Наконец-то я хоть немного испугался! – не сдержав восклицаний, сказал я, всё ещё пребывая в шокированном и взвинченном состоянии.

Том уже давно вылез из своего кресла, а я продолжал возиться с ремнями. Моя извечная проблема: ремни, шнурки и прочие закрепители.

– Давай помогу, – нехотя предложил черноволосый и уложился в несколько секунд, прежде чем разобраться с кожаными заточителями.

– Спасибо, – без особо энтузиазма, поблагодарил я Тома.

Нет ничего хуже, чем когда ты обязан своему врагу.

– А почему ты в среду ушел? – неожиданно для себя поинтересовался я его личными проблемами.

По правде говоря, плевать мне на его личную жизнь, но слов назад было уже не взять.

– В семье проблемы, – сухо отчеканил Том и направился к выходу.

Я последовал за ним и вскоре нагнал.

– А что случилось?

Зачем я напрашиваюсь на откровения мозгами тронутых двибов?

Том почесал шею и, сделав вид, что не услышал мой вопрос, сказал:

– Пить хочу. От криков в горле пересохло.

Он прибавил шаг, и мне пришлось проделать тоже самое. Подойдя к ближайшему киоску, черноволосый купил бутылку минералки и, открыв её, тут же осушил наполовину.

– Тебе нравится, Джей, да? – внезапно перешел я на другую тему.

Том поперхнулся и расплескал вокруг себя добрую часть питья. Он громко расхохотался и теперь люди стали обращать на нас внимание не из-за моего одеяния, а из-за истеричного смеха этого недомерка. Я не вру и не приукрашиваю: смех оказался действительно истеричным. На самом деле, это больше походило на то, что он умирает от странного вируса. Ему не хватало воздуха и после каждого «ха-ха», Тому приходилось шумно втягивать кислород и смахивать с глаз слёзы.

Я ещё никогда не видел, чтобы кто-то так чудаковато смеялся.

– Какого Мерлина? Не вижу ничего смешного, – холодно ответил я и отнял у недомага его бутылку. Вылив её корчащемуся Тому на голову, я отпрыгнул в сторонку, чтобы не получить по шее за содеянное.

Поначалу Том ничего не понял и просто замер в весьма пикантной позе. Но потом заметил, что с его волос стекает вода и, с удивленным выражением лица, потрогал свою голову, будто проверяя на месте ли она.

– Тебе не говорили, что твой смех похож на последний вздох? – фыркнул я, наслаждаясь тишиной. Том высушил свою одежду заклинанием и повернулся ко мне.

– У тебя вошло в привычку меня обливать, – сказал он тоном, по которому я не совсем понял, злится он или нет. – Так хочется увидеть меня в мокрой одежде? Как она прилипает к жаркому телу и…

– Умолкни, извращенец! – я кинул в него пустой бутылкой, но промахнулся.

– А что если я скажу, что Джей мне нравится? – ядовито-насмешливо поинтересовался Том, задумчиво почесав пальцем подбородок. – Будешь ревновать? Меня или Джея?

– Да заткнись ты! – от крика несколько человек покосились на нас с подозрением. – С тобой невозможно разговаривать. Псих.

Я ответил Тому таким же высокомерным взглядом, каким он всегда на меня смотрит, и свернул направо, ища скамейку с Джеем.

Том нагнал меня, и теперь мы молча шли бок о бок.

Слева от нас дети лет 7 и 8 катались на карусели в венецианском стиле. Красивые белые лошади и кареты плавно возили их по кругу. Дети, особенно девочки, визжали то ли от радости и восторга, то ли по каким-то другим причинам. Родители вплотную обступили карусель и умиленно поглядывали на своих выводков. Изредка эту тошнотворную идиллию портили вспышки фотоаппаратов.

Почему идиллия казалась мне тошнотворной? Наверное, я завидовал этим детям. Всё, что я видел в свои 7 лет – это книжки, мозаики и редкие поездки к бабушке. Маме и папе попросту не было до меня дела. А стоило мне начать их слезно умолять пойти в парк или куда-то ещё, так я слышал неизменное: «Билл, мне некогда! Не мешайся под ногами! Иди в свою комнату!». В 9 лет я окончательно осознал, что слёзы для моих родителей-роботов ничего не значат. С этой мыслью я живу и по сей день.