Текст книги "Проклятая династия (СИ)"

Автор книги: Djoty

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

– Я понимаю, просто не в состоянии поверить, что кто-то из Септимов пошёл на такой шаг. И зачем…

– Учитель, но как такое может быть? Ведь все Септимы, кроме Мартина, мертвы! Остаётся предположить, что или у императора ещё были бастарды кроме Мартина, или что Мартин – это не Мартин, а его двойник, а настоящий Мартин открывал врата и погиб!

– Марк… Подкинь дров в камин, будь добр… Благодарю. Так вот, сын мой, у императора Уриэля Септима были бастарды помимо Мартина, но и они давно мертвы.

– И сколько ещё у него было бастардов?

– Всего у него было семеро детей. Старший, Калаксес, родился в семидесятом году, ещё до брака императора с Каулой Ворией. Он был епископом в Храме Одного и в триста девяносто восьмом году был убит за мятеж против императора и против притеснения церкви.

– Девяносто восьмом? – нахмурился Марк.

– Да, тогда, когда император Уриэль ещё был заключён в Обливионе. История тёмная, сын мой, сказать, что тогда произошло на самом деле, уже невозможно. Предполагали, что Калаксес поднял мятеж не за права церкви, а потому что понял, что на троне сидит узурпатор. Возможно, Джагар Тарн устранил его как законного претендента на престол. Но итог один – Калаксес Септим мёртв уже тридцать пять лет.

Мастер Реналд помолчал.

– Затем император женился на Кауле Вории, у них родилось трое сыновей – Гелдалл, Энман и Эбел. Вскоре после рождения принца Эбела отношения с супругой у императора разладились окончательно, и в восемьдесят третьем и восемьдесят пятом у него рождаются две дочери от одной из фрейлин – принцессы Ариэль и Ойриэль. Ариэль впоследствии выйдет замуж за Октавиана Полуса, в триста четвёртом году родит сына Кезона и умрёт при родах. Ойриэль в триста девятнадцатом году умрёт во время эпидемии холеры. Так что и здесь ловить нечего. И в трёхсотом году, год спустя после того, как был низложен узурпатор Джагар Тарн, у императора родился сын Мартин, которого он отдал куда-то в фермерскую семью. Рождение мальчика старались сохранить в тайне настолько, насколько это было возможным в условиях дворца, так что даже мой покойный учитель, который тогда был придворным следователем, не смог узнать никаких подробностей.

– Учитель, то есть вы знали о Мартине?

– Я знал, – поправил его мастер Реналд, – что у императора в трёхсотом году родился сын Мартин и был отдан в фермерскую семью на воспитание. Дальнейшая его судьба была мне не известна. Я даже не знал, жив он или уже умер.

– Значит, – подвёл итог Марк, – что-то нечисто с Мартином. Или у императора ещё были дети, о которых вы не узнали.

Мастер Реналд невесело усмехнулся:

– Сын мой, во дворце что-либо скрыть невозможно. А уж любовные похождения императора – и подавно. То, у какой фрейлины ночует император, знал весь дворец. Так что вероятность того, что о его очередной связи никто во дворце не узнал, исчезающее мала, хотя исключать её всё же нельзя. После же своего освобождения из Обливиона император только несколько ночей провёл с Джемиле, а после того, как она понесла, вообще перестал интересоваться женщинами и больше в связях с ними замечен не был.

– А это не мог быть внук императора?.. А, стоп, – сообразил Марк, – нет.

– Не мог, – подтвердил мастер Реналд. – Ребёнок, рождённый наследниками престола, не является истинным Септимом до тех пор, пока его отец не примет наследство крови, то есть пока не сядет на трон. Сел отец на трон – ребёнок становится Септимом, нет – остался простым смертным. Так что наш кватчский маг мог быть лишь одним из восьми человек.

– Восьми?

– Восьми. Семеро детей Уриэля Седьмого и сам Уриэль Седьмой.

– Значит, скорее всего, Мартин – не тот, за кого себя выдаёт. И проверить, Септим он или нет, без Амулета Королей невозможно. Хоть ты думай, что Клинки специально спрятали Амулет, чтобы никто не узнал, что принц – не настоящий! – Марк перевёл дыхание. – Но какой в этом смысл? Опрокинуть страну в хаос только ради того, чтобы посадить на трон чью-то марионетку, которая совершенно точно не сможет разрешить этот хаос…

– Не знаю, сын мой, не знаю… Скажи, Асгунн ещё в столице?

– Да.

Марк не стал уточнять, что мало того, что в столице, так ещё и у него дома.

– Будь добр, приведи её в покойницкую, куда вы доставили тело. А я за это время найду главного придворного лекаря, и мы тоже спустимся туда.

– Что вы задумали, учитель?

– Осмотреть тело и исключить тех Септимов, кому оно точно не может принадлежать.

***

В покойницкой было холодно. На каменных ложах вдоль стен лежало два трупа, накрытые грубой рогожей, а на центральном столе расположили раздавленного кватчского покойника. У его изголовья разложили инструменты для препарирования. Марк старался не ёжиться, Асгунн старалась не смотреть на труп. Мастер Реналд, пришедший в сопровождении главного придворного лекаря – худощавого, невысокого и пожилого имперца – приветствовал их коротким поклоном и подвёл лекаря к каменному столу с распростёртым на нём покойником.

– Это и есть тот человек, мастер Реналд, о котором вы мне говорили? – он внимательно осматривал тело, уже начинавшее разлагаться, как ни старался Марк сохранить его в дороге с помощью консервирующих заклинаний.

– Да, мастер Ибсен.

Лекарь сотворил защитное заклинание для рук и начал ковыряться в трупе. Асгунн отвернулась и принялась изучать панно на стене. Марк подавил тошноту.

– Возраст покойного я бы определил не менее сорока лет и не более семидесяти, – сообщил наконец лекарь. – Это человек и скорее всего мужчина, хотя в половой принадлежности я до конца не уверен. Внутренние органы в хорошем состоянии, явных следов болезней на них нет, как нет и следов прижизненных переломов костей. Отсутствие рубцов на костях говорит о том, что либо покойный никогда их не ломал, либо что их залечивали с помощью мощной магии, которая бедным не по карману. Кости хорошие, нет следов рахита, это говорит о том, что питался он хорошо, особенно в детстве. Затылок уплощённый – это черта характерна для Септимов, но не только для них… А теперь смотрите сюда, – лекарь показал на зубы на черепе. – У покойного тридцать два зуба. У Его Величества Уриэля Седьмого четырёх нижних коренных зубов не было, ибо ещё лет двадцать назад они начали гнить, и дантист вынужден был их удалить. У принца Гелдалла верхние клыки имели несколько заострённую форму, а здесь, как вы видите, клыки тупые. Кроме этого верхний резец кронпринца был частично сколот ещё в юности, когда он имел неосторожность подойти к лошади сзади, и та лягнула его копытом. Здесь же на резцах есть сколы, но все они свежие и получены, я думаю, незадолго до смерти или после неё.

– Было такое, – вспомнил Марк. – Гелдалл свистеть из-за этого не мог.

– Верно. У принцев Энмана и Эбела же было по тридцать два зуба, без дефектов. Они не лечили зубы, и у покойного следов лечения также нет.

– То есть, – подвёл итог мастер Реналд, – с уверенностью мы можем исключить лишь императора и кронпринца?

– Да, мастер Реналд. К тому же Его Величество исключается ещё и в силу того, что его возраст больше возраста, который может иметь покойный.

– Вы можете сказать что-нибудь по принцессам Ариэль и Ойриэль?

– Увы, нет.

– Я могу сказать, – подала голос Асгунн. – У этого трупа волосы светло-каштановые и прямые, а у принцесс они были чёрные и кудрявые. Их матерью была редгардка, и волосы они унаследовали от неё. У отца портрет принцессы Ариэль висел в кабинете, она там с чёрными волосами. А принцесса Ойриэль умерла, когда мне было десять лет, и я её помню – когда она к нам приезжала, я играла с её волосами. Они у неё жёсткие были, как конские. А у этого, – она потрогала прядь покойника, – мягкие, даже шелковистые.

– Кстати, да, – согласился следователь. – Принцессы были черноволосы. Значит, исключаются ещё и они. И остаются Калаксес, Мартин и принцы Энман и Эбел.

– Насчёт Мартина, – заметил лекарь. – Я бы исключил и его. Прежде всего, Мартину на сегодняшний день тридцать три года. Возраст покойного я определил от сорока, но это минимальный порог, то есть в реальности считать следует от сорока пяти. Кроме этого покойный происходил явно из богатого рода, Мартин же рос в фермерской семье, а простолюдины часто в детстве болеют рахитом, а к достижению ими зрелого возраста имеют заболевания внутренних органов. Здесь же и кости, и внутренние органы очень хорошие. Так что, – лекарь покачал головой, – это тело не может принадлежать тридцатитрёхлетнему фермеру.

Мастер Реналд и Марк посмотрели друг на друга. Мартин исключался, но оставались Калаксес и два младших принца.

– Благодарю вас, мастер Ибсен, – поклонился ему мастер Реналд.

– Обращайтесь, коли возникнет надобность, – лекарь вернул поклон. – Потому что предатель среди Септимов – это истинно конец Нирна… И я предложил бы перенести тело в ледник и пока не захоранивать.

– Я и не собирался его хоронить – всё же вещественная улика… Марк, Асгунн, идёмте.

На улице, под тёплыми лучами осеннего солнца Асгунн вздохнула с облегчением, а Марк наконец-то согрелся.

– Марк, – мастер Реналд посмотрел по сторонам, – мастер Трайвонд ещё в столице?

– Да, я попросил его подождать.

– Тогда попроси его подождать ещё – ему будет работа.

– Мастер, неужели вы хотите, чтобы он поднял Калаксеса и принцев?!

– Только Калаксеса, – покачал головой мастер Реналд. – Он похоронен не в фамильном склепе Септимов, а в склепе Храма Единого, а там магическую защиту обойти несложно и охраны почти нет. В фамильный же склеп Септимов нам, увы, не пробраться. Я подумаю, может, найду лазейку, но это маловероятно. И если Калаксес окажется Септимом, то определять, похоронены ли в склепе Септимов принцы Энман и Эбел, или их двойники, придётся какими-то другими способами.

========== Часть 16. Архиепископ Калаксес. ==========

Склеп при Храме Единого содержался не лучшим образом. Старые надгробия покосились и растрескались, кое-где на саркофагах стояли прогоревшие оплывшие свечи, покрытые слоем пыли, которые никто никогда не убирал. В углах толстыми завесами висела паутина, с низкого потолка мелкими кусками откалывалась древняя штукатурка. Воздух был пыльным, затхлым и прохладным. Магическая защита стояла только на входе и призвана была задерживать воров, но расхитители гробниц сюда не наведывались – епископов хоронили в простом монашеском одеянии, из сопутствующих вещей присутствовали лишь чётки. Саркофаги вырезались из песчаника и покрывались отрывками из молитв и писаний – без всякой позолоты и украшений… В то время как мастер Реналд прошёл через парадный вход, Марк с Трайвондом и Асгунн, согнувшись в три погибели, пробирались тайным лазом, начинавшимся в одном из тупиковых стоков канализации. Марк был настороже, но не почуял ни одного защитного заклинания, впрочем, когда они втроём вползли в склеп и огляделись, причина такого небрежения стала ясна – тащить отсюда было просто нечего.

Относительно недавние захоронения выглядели чуть приличнее, главным образом за счёт отсутствия толстого слоя пыли и не таких толстых занавесей из паутины, но и они через столетие-другое обещали ничем не отличаться от остального склепа.

– Вот он, – мастер Реналд остановился около одного из саркофагов, на могильной плите над которым было выбито: «Его Преосвященство архиепископ Калаксес, 3Е 370 – 3Е 398».

– Марк, ты на выходе из тайного хода магическую защиту поставил?

– Разумеется.

– Асгунн, – мастер Реналд кивнул наёмнице, и та без слов проследовала к главному входу и стала на часах. Мастер Реналд пустил поисковое заклинание, никого из живых в округе не обнаружил и кивнул Марку и Трайвонду. Мужчины с трудом сдвинули тяжёлую каменную крышку, под которой обнаружилось частью истлевшее до костей, а частью мумифицировавшееся тело в ветхой монашеской робе. Трайвонд без слов принялся за подготовку ритуала, Марк выставил вокруг него отражающий полог, чтобы никто извне не смог засечь творимую здесь магию, а заодно переложил из внутреннего кармана во внешний амулет-поглотитель реликтовой магии. Мастер Реналд накинул поверх дополнительно звуконепроницаемый полог. Когда он закончил и кивнул Трайвонду, тот запел заклинание поднятия.

На этот раз он решил воспользоваться примитивным заклинанием, предназначенным лишь поднять тело и подчинить себе. Большего сейчас не требовалось – нужно было лишь убедиться, что мумия не защищена драконьей магией. Или защищена.

Мумию окутало знакомое коричневое сияние и больше ничего не происходило. Трайвонд уже почти допел формулу, труп как будто бы даже попытался шевельнуться, но затем резко из-под коричневого тумана пробились золотистые лучи, и всё повторилось – мумия полыхнула ослепительным светом, Трайвонда отшвырнуло назад и впечатало в защиту, созданную Марком. Марк рухнул на колени, изо всех сил удерживая отражающий полог, понимая, что если он не выдержит, то отголоски такого магического взрыва почуют во всём храмовом районе, а это – катастрофа, потому что по типажу творимой магии могут вычислить, что сотворена она была Марком, а то, что рядом с его магией присутствовала чужая некромантская – это повод упечь его в тюрьму как пособника некромантов. Маны резко не стало, заклинание начало забирать жизненные силы, Марк заскрипел зубами и непослушными дрожащими руками попытался вытащить из кармана амулет-поглотитель. Руки не слушались. В глазах у него уже начинало темнеть, когда подбежавший мастер Реналд выхватил у него из кармана амулет, активировал его и метнул в саркофаг. Сразу стало легче, и через некоторое время Марк, обнаруживший себя стоящим на четвереньках, понял, что полог можно снимать – амулет закончил работу. Реликтовая магия, конечно, полностью не поглотится, что-то да останется, но она рассеется через несколько часов без остатка. Он свернул полог и рухнул на пол.

Дальнейшее запомнилось урывками. Его волокли куда-то, причём бесцеремонно за шкирку, а через какое-то время он обнаружил себя лежащим у себя дома в кровати, накрытым тёплым одеялом. Стояла ночь, за окном завывал ветер и снова лил дождь. Марк, придерживаясь за стенку, сел. На столике у изголовья стояла свеча, выхватывая своим неверным дрожащим светом часть гобелена на стене, часть ковра на полу, кровать и стол с несколькими флаконами с зельями. Марк протянул руку, взял один из них, откупорил и понюхал. Лириум, но какой-то странный, словно бы с добавками.

Он спустил ноги на пол, поискал штаны, натянул их и, пошатываясь, поплёлся на первый этаж, поискать, может, кто ещё есть дома.

Дома обнаружилась Асгунн, она спала, завернувшись в свой спальник около уже догорающего камина. Марк сделал лишь шаг с верхней ступеньки, как она резко открыла глаза, а рука её потянулась к мечу. Рассмотрев, однако, что это хозяин дома, она отпустила оружие и подбросила берёзовых дров в камин.

– Что это за лириум странный? – спросил в первую очередь Марк, тяжело падая в кресло перед камином.

– Голубая энтолома, нектар гиацинта, орех железного дерева и сердечник луговой, – Асгунн села в соседнее кресло.

– Откуда у тебя такой рецепт?

– Есть у меня знакомый маг, у которого запас маны мизерный, а колдует он хорошо. Так когда он потратит на магию много жизненных сил, он варит такое зелье. Говорил, что опытным путём нашёл, что оно лучше всего помогает восстанавливаться после большой растраты жизненных сил.

– Сколько я провалялся без сознания?

– Полдня.

Марк припомнил своё состояние в склепе и уважительно крякнул – с обычными зельями лириума он обязан был проваляться в отключке не менее суток, а скорее всего больше. Зелье неведомого мага поистине должно быть волшебным.

– Как готовить это зелье? – поинтересовался он.

Асгунн усмехнулась:

– Я делаю просто: отдельно толку орех, настаиваю его несколько часов в соке сердечника лугового, и отдельно давлю энтолому и добавляю в эту кашицу нектар гиацинта. А затем эти два зелья смешиваю и немного добавляю воды. Видкун делал это как-то сложнее, но я этим не интересовалась – мне же лириум не нужен… Кстати, мастер Реналд успел тебе сказать, что Клинки обнаружили логово сектантов Мифического Рассвета и попытались его захватить?

– Нет. Я слышал это краем уха, но спросить у него самого не успел. Клинки и это запороли?

– Не то что бы запороли… Они перебили почти всех сектантов, но среди них был их главарь, Манкар Каморан с Амулетом Королей, и он успел создать портал куда-то и сбежать с этим Амулетом.

– Врата в Обливион?

– В какой-то Рай. То есть в Обливион, только в особое его место. И ещё – это уже мои знакомые донесли – что в Бруме ищут наёмников для похода в Санкр Тор и Мискарканд.

– В Бруме? – подобрался Марк, уже знавший, что тайное убежище Клинков располагается неподалёку Брумы. – Клинки?

– Ходят слухи, что да, но это только слухи.

– Зачем?

– Что-то оттуда принести, как всегда.

– Мискарканд – это айледские развалины, каких много. Но Санкр Тор – это запечатанный форт с гробницей Тайбера Септима…

– Он самый. Место жуткое, – она поёжилась. – Мы как-то с ребятами ночевали недалеко от него – так мало того, что всю ночь в округе слышались звуки битвы, храп лошадей, стоны и пение, так ещё и скелеты к нам на огонёк всю ночь тянулись. Скелеты, сам понимаешь, противник дохлый, но всё равно враг, а когда враг бродит недалеко, спать спокойно не можешь.

– Некроманты?

– Нет, – она покачала головой. – Некромантов мы там не видели, а наши маги говорили, что на скелетах не было магии вызова. То есть это им самим не лежится в могиле. А ещё это была поздняя осень, ночи длинные, небо в тучах, снега ещё нет, пока не рассветёт, ни хрена не видно, подальше не отойдёшь… В общем, после той ночи я обходила Санкр Тор за много миллариев.

– Добыть что-то нужно в самом Санкр Торе, – уточнил Марк, – или в его окрестностях?

– В сообщении говорилось о походе в Санкр Тор, а не к Санкр Тору. Так что нужно что-то из самого форта.

– Но Санкр Тор запечатан, – возразил Марк, – и открыть его может только Септим!

– Вот и проверим, – она флегматично пожала плечами, – Септим Мартин или нет… Раз ты очухался, я тогда пойду, а то ещё наберут команду в Санкр Тор без меня, а мне интересно узнать, что он изнутри себя представляет. Да и на принца посмотреть.

– Прямо сейчас пойдёшь? – Марк испытал разочарование.

– Уже утро, – усмехнулась Асгунн, – и не такое уж и раннее.

Марк посмотрел в окно. В самом деле, там была не беспросветная темень, как ему показалось сначала, а серость раннего утра.

– Где Трайвонд?

– Его мастер Реналд с собой забрал. Ему тоже досталось, хотя меньше чем тебе. Я забегала к ним вечером – они пили вино и о чём-то разговаривали.

Она встала с кресла, принесла к камину свой рюкзак и принялась укладывать в него запасные штаны, до этого сушившиеся здесь же на каминной решётке, рубаху, какие-то флаконы с зельями.

– Лекарства и бинты у тебя есть? – спросил Марк.

– Обижаешь, – она кивнула на ряд флаконов, которые она аккуратно упаковывала в специальные карманчики в рюкзаке. – У наёмника лекарства и бинты – это первая по необходимости вещь после оружия.

– А амулеты?

– Я ими мало пользуюсь, – она завернула в рогожу котелок и упрятала его на дно рюкзака. – От дешёвых амулетов проку мало, а хорошие стоят дорого, таких денег у меня обычно не бывает. А когда появляются, то они уходят на новое оружие и доспехи, или на починку старых.

Марк встал, на ходу натянул рубаху и поднялся к себе в комнату. Амулетов у него всегда было много – изготовить их несложно, был бы расходный материал, а с учётом того, что для амулетов не требовались такая филигранная отделка и безупречность, как для ювелирных украшений, то ювелир отдавал ему бракованные камни за четверть цены, а то и меньше. Однако Марк с некоторым удивлением обнаружил, что почти все его амулеты были заточены под него самого, то есть под боевого мага – для более экономного расходования маны, для более быстрого её восстановления, усилители заклинаний тех или иных стихий… Он выкопал лишь несколько нейтральных отвлекалок и лечилок, и только на самом дне сундука нашёлся янтарь, даже без шнурка, зачарованный на отражение посторонней магии. Марк покатал его в ладони, вспоминая, когда он такой изготовлял – по всему выходило, что ещё в пору далёкой студенческой юности. Тем не менее амулет был хорошим, сильным, так что Марк продел в него первый попавшийся кусок верёвочки, сгрёб остальные амулеты, которые могла использовать Асгунн, и спустился к ней.

Она уже заканчивала собираться, приторочила снизу рюкзака спальник, завёрнутый в кусок просмоленной парусины, зачарованной к тому же на водонепроницаемость, убрала все болтающиеся верёвки, проверила завязки и крепления, бросила рюкзак у двери и принялась натягивать сапоги. Марк протянул ей амулеты.

– Возьми, пригодится.

– Не надо, – она покачала головой, – я привыкла без них.

– Бери, – настойчиво повторил Марк. – Санкр Тор – это не рядовая пещера с бандитами или обычной нечистью. Туда только с мечом не ходят. К сожалению, все остальные мои амулеты сделаны под меня и тебе бесполезны. Отвлекалки и лечилки активируются любым оформленным магическим импульсом, отражатель магии действует постоянно, нужен только контакт с кожей.

– Отражатель магии? – Асгунн осторожно взяла пальцами янтарь.

– Да, сильный, но, сама понимаешь, не абсолютный. Он больше защищает от пространственных заклинаний, а не от направленных.

Асгунн положила камень обратно в ладонь Марку.

– У меня нет таких денег.

– Я тебе так отдаю, – разозлился Марк, силой всовывая ей в руку амулеты.

– Ты понимаешь, что меня могут убить? – она нахмурилась. – И амулетов своих ты больше не увидишь.

– Вот для того, чтобы тебя не убили, они и нужны… Ашвина, бери и перестань выпендриваться. – Марк сжал ладонь девушки и как-то с грустью посмотрел ей в глаза. – Как ты, будучи наёмником, выжила с такой разборчивостью?

– Как видишь, выжила, – она посмотрела на руку Марка на своей руке. В комнате зависло неловкое молчание. Асгунн плавно освободила руку из пальцев Марка, расстегнула куртку и убрала амулеты в глубокий внутренний карман, помедлила и добавила: – Спасибо.

Марк кивнул:

– Возвращайся.

Когда она ушла, Марк некоторое время постоял у входной двери, потом вернулся в кресло у камина и подбросил полено в огонь. Запоздало подумал, что стоило, пожалуй, задержать Асгунн на час и за это время зачаровать пару подходящих ей амулетов. А может, еще и поговорить. Или просто помолчать – но помолчать вдвоём… Марк еще некоторое время смотрел на огонь, мысленно провожая Асгунн, но потом мысли всё же вернулись к реальности.

Значит, первое и самое главное – на досуге нужно зачаровать несколько амулетов для Асгунн, чтобы потом были под рукой.

И всё же что могло понадобиться Клинкам – или кому там, кто это затеял – в Санкр Торе? Сокровищ там нет – всё более-менее ценное оттуда вывезли сразу после похорон Тайбера Септима, чтобы у кладоискателей не было соблазнов осквернять его могилу. Разве что кто-то позарился на его оружие и доспехи, но они, спустя более четырёхсот лет после своего изготовления, годились разве что на музейную реликвию.

А Мискарканд? Айледские развалины, которые, как Марк сейчас смутно вспоминал, авантюристы не сильно жаловали по причине не то особо агрессивной нечисти или нежити, не то изобилия ловушек, хотя по всему Сиродиилу ходили байки о спрятанных там сундуках с золотом и бриллиантами. Сомнительно, что кто-то решил поправить финансы таким нетривиальным способом, хотя кто их знает.

Марк вытянул озябшие ноги поближе к огню и пошевелил пальцами.

И архиепископ Калаксес, значит, Септим. И тогда, остаются только два подозреваемых – принц Энман и принц Эбел…

========== Часть 17. Возвращение. ==========

Обстановка в Сиродииле с каждым днём становилась всё тревожнее – то тут, то там открывались спонтанные врата в Обливион, из которого пёрли скампы, кланфиры, даэдроты, аттронахи… И если с первыми двумя селяне, вооружённые топорами и вилами, ещё могли справиться своими силами, то появления аттронахов и даэдротов грозило катастрофой. Деревни споро обрастали земляными валами и частоколами, селяне всегда держали при себе оружие и за пределы деревни выходили только группой не менее пяти человек, вооружённой до зубов. Скот перестали выгонять на пастбища, хотя на выгонах трава ещё стояла высокая и сочная, женщины боялись ходить на речку постираться, не говоря уже о том, что редко находился смельчак, рискнувший отправиться в лес за грибами. А грибы, как назло, в этом году уродились изобильно – боровики, подосиновики, рядовки и грузди выглядывали из-под каждого куста, а осенние опята иной раз покрывали весь ствол дерева. Караваны пока ещё ходили, но резко укрупнились, а спрос на наёмников и охранников возрос во много раз. Патрулирование основных дорог было усилено легионерами и боевыми магами, из-за чего они ещё оставались относительно безопасными, но на охрану второстепенных и просёлочных дорог военных не хватало. Маги Университета бились над тем, как предотвратить открытие врат, но пока чего-либо существенного не придумали.

Из провинций тоже новости приходили одна хуже другой – на Саммерсете убийство императора было встречено с ликованием, а Талмор тут же объявил об отделении от Империи и создании суверенного государства Доминиона Альдмери. Из Морровинда просачивались слухи о возрождении Дома Дагот, который стремится не то отделиться от Империи, не то уничтожить всех неданмеров. Также начались межплеменные стычки в Эльсвейре.

– Дальше будет только хуже, – хмуро констатировал десятник Аппий, когда Марк закончил читать последний выпуск «Вороного Курьера». – Верьте мне, хлопцы, это только начало.

В камине деревенского постоялого двора потрескивал огонь, на котором уже начинал закипать закопченный чайник, где-то в углу тренькал сверчок, со второго этажа слышались приглушённые голоса других постояльцев, с улицы время от времени доносились фырканье лошади, блеяние овцы или одинокий гогот гуся. В таверне кроме их десятка никого не осталось, было темно, хозяин уже погасил свечи, и только пламя огня из камина освещало десять усталых человек, расположившихся напротив него.

– Марк, что там ещё написано? – Гней Примул приподнял крышку чайника, посмотрел на мелкие пузырьки, поднимавшиеся в воде, и закрыл его.

– Ничего интересного, – Марк бегло просмотрел последнюю страницу газеты. – Объявления о продажах, назначениях на должности, помолвках, смертях…

День выдался тяжёлым, однако удачным. Им удалось поймать открытие врат Обливиона недалеко от Алесвелла, успеть окружить их и в течение получаса давить прущих оттуда тварей. За линию обороны вырвался только один скамп, которого потом выследили и загрызли деревенские собаки. Алариха потрепали кланфиры, Джабари даэдрот оттяпал половину уха, а Свен сломал свою секиру о хребет штормового аттронаха и теперь тихо горевал о ней. Алариху Марк промыл раны, заштопал их и напоил парня восстанавливающими зельями, но дня на два мечника они потеряли. У самого его мана после боя только-только начинала восстанавливаться. Марк прислушался к своим ощущениям и решил отказаться от чая – даже не чая, а сбора трав с мёдом – и пошёл на второй этаж спать.

Он ещё не успел снять штаны, когда на окраине деревни вдруг залаяли собаки, затем лай перекинулся на более ближние дворы. Марк насторожился, внизу, судя по звуку, легионеры подорвались с пола, а вскоре среди собачьего хора пробился стук копыт лошади, летящей в галопе. Топот приблизился, раздался окрик караульного, ему что-то ответили, послышался стук открываемой двери, приглушённый говор, а потом по лестнице затопали сапоги и в комнату заглянул Хоэль.

– Вставай, Маркуша. Там барышня, говорит, что ты ей нужен.

– Какая барышня? – пожалуй, слишком быстро спросил Марк, залезая обратно в рубаху.

От Асгунн не было никаких вестей уже почитай три седмицы, притом что слухи о проникновении в Санкр Тор группы авантюристов и осквернении ими могилы Тайбера Септима ходили уже с седмицу. Эти же слухи доносили, что все или почти все авантюристы там полегли, что против них восстало не то Древнее Зло, не то родовая магия Септимов – второе было более чем реально, и даже что при проникновении в Санкр Тор погиб сам принц Мартин – о нём тоже уже все знали. Канцлер Окато встревожился и послал запрос Клинкам, но те хранили молчание.

И до безумия хотелось надеяться, что та «барышня» – Асгунн…

– Нордка, – подлил масла в огонь Хоэль, – говорит, что ей нужно что-то тебе отдать.

– Она назвалась?

– Она просила передать тебе, что её имя – Асгунн.

Марк, едва не задохнувшись от радости, смешанной с волнением, рванулся вниз.

Однако когда он, взяв себя в руки, сбавил скорость и сошёл с лестницы вниз, он сразу понял, что радоваться рано. У камина, привалившись спиной к нему, действительно сидела Асгунн, но заляпанная кровью куртка, обмороженный подбородок и мутный плавающий взгляд говорили о том, что ей нужен лекарь, почём чем быстрее, тем лучше. Когда Марк подошёл к ней, она подняла голову, с трудом сфокусировала на нём взгляд, полезла во внутренний карман куртки и вытащила оттуда что-то небольшое, завёрнутое в окровавленную тряпку и перевязанное бечёвкой. Марк уловил на этом «нечто» магический полог отражения, но разбираться не стал, сунул свёрток в карман штанов, уложил Асгунн перед камином, быстро прошёлся руками вдоль её тела, не нащупал переломов и принялся стаскивать с неё куртку.

– Ребята, – повернулся он к легионерам, столпившимся вокруг, – я прошу прощения, но…

– «Валите-ка вы отсюда», – закончил за него Ясин.

– Верно.

– Гней Примул, – скомандовал десятник, – бери чайник и айда в комнату.

– Так не честно, – возмутился Джабари. – Он девку раздевает, а нас – вон!

– Чайник оставьте, – спохватился Марк.

– И девку ему, – продолжал беззлобно ворчать редгард, – и чайник ему…

– Хоэль, будь добр, принеси мне мою сумку.

– И бухло ему…

– Я казан воды поставлю кипятить, – предложил Агриппа.

– Пока он согреется, – махнул рукой десятник, – на боковую уже пора будет. Идём спать, хлопцы, завтра чайку похлебаем.

Когда легионеры ушли, Марк стянул с Асгунн, которая не то уснула, не то потеряла сознание, сапоги и верхнюю одежду и убедился, что причина её столь печального состояния явно не в полученных ранениях. Резаных ран было всего три, и ещё было обморожение от заклинания холода, но все эти травмы не представляли какой-либо угрозы жизни; Марк размотал пропитанные кровью бинты, выкинул уже выдохшиеся лечилки, промыл раны и обработал их обеззараживающим зельем, забинтовал снова. А вот когда он расстегнул рубаху у неё на груди, то обнаружил круглый след глубокого ожога как раз там, где должен был висеть амулет. Амулета не было, а в ране виднелись следы оплавленного когда-то и вновь застывшего янтаря. Марк встревожился.