Текст книги "Проклятая династия (СИ)"

Автор книги: Djoty

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

– Врата Обливиона открылись! – подорвавшись на ноги, произнёс Мартин побелевшими губами. Он первый сообразил, что к чему.

– Похоже, врата на площади, – сообщил мастер Реналд, – как раз перед дворцом.

– Нужно немедленно зажечь Огни Дракона! – в голосе Мартина опять прозвучали непривычные властные нотки. – Иначе, – он запнулся на мгновение и тихо добавил: – Может быть поздно.

– Да, Ваше высочество, – склонил голову канцлер Окато.

Они побежали, оставив позади мастера Реналда и грандмастера Джоффри, которые в силу возраста не могли угнаться за более молодыми. Светлый, отделанный мрамором вестибюль перед парадным выходом дворца был забит перепуганными придворными и погружён во тьму, в которой кое-где висели слабые магические светлячки. На одежде некоторых людей были заметны следы огня. Ни на будущего императора, ни на канцлера и эдила никто из них не обратил внимания, так что Клинки выстроились клином и просто пошли сквозь толпу, разрезая её как ножом. Когда они добрались до дверей, с трудом открыли их и выскочили на крыльцо, их глазам предстало жуткое и ирреальное зрелище.

Они ожидали увидеть уже привычные врата в Обливион, но их не было. Всё вокруг было залито кровавым светом, в лицо дышало жаром и смрадом, а в небе над площадью медленно кружился и постепенно разрастался гигантский чёрно-багровый смерч, из которого на площадь перед дворцом сыпались твари Обливиона. Стражники – ветераны-легионеры – уже быстро занимали оборонительные позиции перед дворцом. Площадь кишмя кишела тварями, которые всё прибывали и прибывали, хотя ещё не нападали. Сто децимпед до Храма Единого преодолеть не представлялось возможным.

– Надо, – словно бы ответил на его мысли белый как снег Мартин. – Любой ценой. Иначе, если мы не зажжём Огни Дракона, цена будет ещё страшнее.

– Ваше высочество, – затряс головой Марк, – в такую толпу даже полным Кругом безнадёжно соваться!

Мысли лихорадочно метались в поисках выхода из ситуации и не находили его. Плотность тварей Обливиона на площади была уже такой, что никакой Круг их натиска не выдержит. Можно было бы собрать Круг магов и издалека обстрелять тварей мощными заклинаниями, но их на глазах становилось всё больше и больше, и пока Круг выкосит две сотни, их появится полтысячи. Найти мага из Дома Тельванни – это возможно, и он сможет перелететь эти сто децимпед, но он не сможет перенести с собой Мартина. Перебраться по крышам никак, потому что Храм Единого стоял особняком от остальных зданий. Канализации и подземных ходов, ведущих к нему, нет…

Марк в бессилии наблюдал за толпой тварей, пришедших в подозрительное движение на площади, и не видел решения проблемы. Разве только занять оборону дворца и методически уничтожать тварей в надежде, что когда-нибудь в Обливионе они иссякнут…

– Я изначально чувствовал, – горестно покачал головой Мартин, тоже наблюдая за тварями, – что всё это бесполезно. Марк, у вас было когда-нибудь такое, когда вы что-то делаете, и чувствуете, что это зря?

Марк резко развернулся к нему:

– Мартин, – от злости он даже позабыл, что перед ним принц, а не безвестный священник из Кватча. – Вы рано опускаете руки! Мы можем оборонять дворец! Твари когда-нибудь закончатся!

– Нет, Марк, нет. Меня предчувствие не обманывало никогда. И я с самого начала, когда только начал поиски Амулета, не мог избавиться от ощущения, что вся эта суета – напрасна… Один из Септимов совершил страшное преступление против основного Завета Алессии – охранять и поддерживать границы между Нирном и Обливионом. Он присягнул на верность Мерунесу Дагону – и предал свою династию и свою империю. Это не может быть прощено или исправлено. Династия Септимов была проклята этим преступлением и должна прерваться.

– Мартин, – холодно ответил ему Марк, – я боевой маг легиона уже более десяти лет, и жизнь меня приучила сражаться до последнего, даже когда надежды нет! Бороться несмотря ни на что – до конца, потому что погибнуть с честью в бою – это лучше, чем опустить руки и всё равно сдохнуть! И не раз бывало, что нас теснили со всех сторон, и возможности победить не было никакой – но мы побеждали, потому что не позволяли малодушным мыслям о поражении сломить нашу волю! У нас в Кватче не было никакой надежды на победу – но победа там осталась за нами! Мы победили в Кватче…

Мощный толчок опять сотряс землю и не дал Марку договорить. Чёрно-красный смерч, до этого кружившийся в воздухе, внезапно поменял направление, с грохотом врезался в землю и запылал огнём, а через несколько мгновений он опал и явил гигантское человекоподобное существо, рост которого был едва ли не в половину императорского дворца. Существо имело четыре руки, неестественно красную кожу, уродливое лицо, похожее на орочье благодаря клыкам, выступающим из нижней челюсти, и два рога. От него так несло специфической даэдрической магией, что Марк не усомнился в том, что в Нирн явился один из Принцев Даэдра. Твари на площади запищали, зашипели и пришли в волнение, всем своим видом выражая готовность броситься в бой.

– Это… Мерунес Дагон? – севшим голосом спросил Марк, не веря собственным словам и давя в себе желание разделить упадническое настроение Мартина.

– Да, – Мартин скорбно сжал губы.

Мерунес Дагон переступил с ноги на ногу и перекинул из одной руки в другую секиру исполинских размеров. Марк метнул в него заклинание льда и паралича, сильное настолько, насколько он был способен, и с холодеющим сердцем убедился, что даэдра его заклинания не опаснее укуса комара. Мерунес Дагон всем телом развернулся в ту сторону, откуда прилетело заклинание, растоптав при этом с десяток своих «воинов», наклонился, чтобы рассмотреть мелкие человеческие фигурки на крыльце, и гнусно расхохотался.

– Ты пытаешься меня убить, нирнский червяк? – он попытался ухватить Марка. Тот живо отпрыгнул в сторону и инстинктивно оттолкнул Мартина поближе к дверям, хотя сомневался, что дворцовые стены смогут долго сопротивляться силе этого даэдра. Баурус выхватил меч и изо всех сил ударил им по покрытым уродливыми наростами пальцам даэдра, но меч отскочил от кожи как от камня. Мерунес Дагон снова расхохотался:

– Жалкие человечишки, – гулко пророкотал он, так что Марк почувствовал, что у него на затылке зашевелились волосы. – Глупо сопротивляться, когда стираются границы Нирна. Недолго вам осталось жить в вашем мирке! Ха-ха-ха! Что, не ожидали такого сюрприза от столь любимого вами принца Эбела, а? Чтобы тот, кому на роду написано защищать границы Нирна от Обливиона, сам пришёл ко мне и предложил Нирн в обмен на власть! Он думал обмануть меня – МЕНЯ, Мерунеса Дагона! Я с самого сотворения Нирна так не веселился, когда заключал ту сделку! И как просто это оказалось – всего-то бросить ему приманку в виде трона Септимов!

– Кто уничтожил Кватч? – выкрикнул Марк, забыв, что даэдра вряд ли его услышит.

Тот, однако, услышал.

– Я! – он самодовольно ударил себя в грудь двумя из четырёх своих рук. – Я сказал ему, что там живёт его родной братец, и его необходимо сгубить, дабы никто не покушался на его власть. Он и поверил, и добровольно расстался с собственной кровью! И ещё попытался же открыть ещё одни врата, чтобы на глазах у всех вызвать Акатоша и развеять в прах моих верных слуг. У него почти получилось! Он не знал только, что с момента заключения сделки в его душе был я, а не Акатош! Он предал Акатоша – и рассчитывал на его благословение, разве это не смешно? Ха-ха!

– Благословение Акатоша, – с внезапно просветлевшим лицом выдохнул Мартин. – Как я не догадался!.. Да, Марк, – он развернулся к нему, – ты прав. Конец династии Септимов не означает конца Нирна. Мы победили в Кватче – мы победим и здесь! – и прежде чем Марк успел осознать его слова, он, оттолкнув Клинков, выбежал вперёд, сложил руки на груди, словно бы молясь, но тут же положил руку на Амулет Королей, висевший у него на шее, и запрокинул голову. Прежде чем оторопевшие Клинки успели добежать до него, чтобы вернуть явно сошедшего с ума принца под сомнительное прикрытие дворца, из Амулета ударил золотой луч, и в следующее мгновение Мартина окутало золотое сияние, полностью скрывшее его. Сияние начало расти, людей на крыльце обдало прохладой и ароматом полевых цветов, а затем, увеличившись в размерах до половины роста Мерунеса Дагона, сияние рассеялось, и все увидели золотого с алым дракона. Дракон взмахнул крыльями – Марк машинально бросился на землю, но крыло дракона свободно прошло сквозь него, оставив лишь ощущение прохлады – и взлетел. Толпа тварей на площади и сам Мерунес Дагон оторопело застыли. Дракон сделал круг над площадью, выгнул шею и изрыгнул столп огня по тварям, сразу сжёгши их в пепел.

Кватч повторялся…

Твари заметались, забились, попытались броситься врассыпную, в панике налетали друг на друга, кланфиры давили скампов, обезумевшие аттронахи сжигали дремор-шаманов – и все они пытались прорваться под защиту дворца и Храма Единого. Первая линия стражников не выдержала такого натиска и полегла под накатившей на них лавиной тварей мгновенно. Марк пнул мастера Реналда в двери дворца, туда же успел протиснуться канцлер Окато, а затем кто-то из засевших там придворных захлопнул её перед носом Марка, всех Клинков и второй линии стражников. Марк швырнул в приближающуюся толпу тварей тучу сосулек, затем ещё одну, пробежал несколько шагов до ажурной стенки, поддерживавшей навес над подъездом, вспрыгнул на неё, вцепившись в какие-то завитушки, дал ногой в зубы скампу, попытавшемуся вскарабкаться вслед за ним, подтянул одного из стражников, тоже успевшего добежать до стенки, швырнул в тварей заклинание мороза, и на пару со стражником резво вскарабкался вверх. Когда они, вцепившись в решётку под самым козырьком, оглянулись на подъезд, то увидели, что на противоположной стенке висит ещё один стражник, но остальных стражников и Клинков уже погребла под собой лавина тварей.

Марк попытался перебраться на козырёк. Выступ крыши, однако, был широким, и Марк не смог дотянуться до края, так что ему пришлось отставить попытки, покрепче вцепиться в тонкую стенку, с неё наблюдать за происходящим и надеяться, что избиение Акатошем тварей Обливиона во главе с самим Мерунесом Дагоном очень долго не продлится – помнится, в Кватче это заняло вряд ли больше четверти часа.

Акатош заливал всё вокруг золотистым сиянием, приглушая багровые сполохи пламени Обливиона, и пытался атаковать Мерунеса Дагона, попутно превращая в пепел тварей Обливиона. Принц Даэдра рычал, так что сотрясались дома, яростно размахивал секирой, круша всё вокруг и топча своих приспешников, которым некуда было прятаться от его ног. Акатош уворачивался от него, поливал огнём и пытался вцепиться в горло. Мерунес Дагон отступал, под его ногами хлюпали кровавые ошмётки тварей и разлетались как грязь, взмах секиры – Акатош отпрянул, а секира в замахе буквально срезала, как масло, угол дворца, ещё взмах – и перестало существовать несколько балконов на третьем этаже. Марк предпринял ещё одну попытку перебраться на козырёк, потому что Мерунес Дагон, отступая, всё приближался к парадному подъезду дворца, но не смог дотянуться до края крыши и сорвался вниз. Спасло его то, что его нога застряла в ажурном плетении, Марк со всего размаху приложился о стенку животом и подбородком, издал сдавленный стон, но не мешкая вцепился в неё одной рукой, второй выбил пару зубов скампу, который с паническим визгом тоже пытался залезть наверх. После нескольких безуспешных попыток он смог освободить ногу, развернуться, отбиться от пытавшихся добраться до него кланфиров заклинанием льда и начать карабкаться вверх, как очередной взмах секиры Мерунеса Дагона – у которого, пока Марк был занят спасением собственной шкуры, Акатош сумел вырвать кусок мяса из плеча – пришёлся по козырьку подъезда. Марка накрыл град из каменной крошки и камней. Он сгруппировался и спрятал голову под руку, но один камень всё же прилетел ему в основание черепа, ещё один проехался по спине. А когда камнепад прекратился и Марк смог оглядеться из-под локтя, стенка, на которой он висел, начала крениться, с громким треском оторвалась от крыльца, и в следующее мгновение Марк с ужасом понял, что летит в самую гущу беснующихся тварей. В руках сам собой возник шар мороза и волной улетел в толпу, а вслед за ним туда же рухнул и Марк.

========== Глава 25. Смерть. ==========

Удара он не почувствовал, только в какой-то момент мир вокруг стал другим. Полностью исчезли звуки, краски стали более тусклыми, и только Акатош светился всё тем же густым золотым светом. Внизу беззвучно колыхалось море тварей, неестественно медленно размахивал секирой Мерунес Дагон, одна из четырёх рук которого уже валялась на земле. И медленно летал вокруг него золотой дракон…

Марк посмотрел назад, но не увидел там площади; вместо неё вставала стена светлого соснового леса, пронизанная косыми лучами солнца, на опушке выстроились в ряд пять подосиновиков, вдалеке слева возвышался замок. Впереди Имперский город тоже исчез, вместо него через колосящиеся поля протянулась ухабистая просёлочная дорога, а вдалеке на горизонте поднимались лесистые горы с пологими вершинами. Небо имело непривычный тёмно-синий цвет, притом что солнце стояло почти в зените, ветер чуть колыхал траву и волосы – и стояла полная тишина.

Марк сделал шаг, затем ещё и понял, что не ощущает собственного тела. Тронул себя за руку – и рука прошла насквозь.

«Умер, – с сожалением понял Марк. – Я умер».

Что ж, он погиб на поле боя – закономерная смерть для боевого мага.

И где-то здесь Асгунн, которая… С которой, может, хоть здесь можно поговорить – напоследок перед вечностью… Или забвением… Интересно, где место полуимперке-полунордке – в Совнгарде или здесь, в Мире Талоса?..

И Гелдалл тоже здесь…

Картина вокруг незаметно изменилась. Пропали лес и поле, Марк обнаружил себя стоящим на вершине огромной горы, позади него высился замок из тёмно-серого камня, сверкающий в лучах солнца, далеко внизу простиралась земля, а рядом стоял мужчина в драконьих доспехах.

– Гелдалл, – произнёс Марк. Он не услышал собственного голоса, но точно знал, что Гелдалл его услышал.

– Рано ты здесь, Марк, – голоса друга он тоже не слышал, а его слова звучали словно бы внутри головы.

– Для смерти нет «рано» или «поздно», – он с сожалением посмотрел вниз на землю.

– Для смерти – нет, но для человека – есть.

– Чем закончился бой?

– Ещё не закончился, – Гелдалл указал рукой вниз, где – Марк опять не заметил, когда картинка успела поменяться – он снова увидел Имперский город, дворцовую площадь и кружащих друг вокруг друга Мерунеса Дагона и Акатоша. У Принца Даэдра недоставало двух рук, а из раны на шее толчками выливалась чёрная пенящаяся кровь. Акатош заметно заваливался на одно крыло. Парадный подъезд дворца превратился в груду щебня.

– Гелдалл, скажи… Это правда, что у Мартина не было шансов спасти династию?

– К сожалению, да. Эбел предал основное предназначение Септимов – быть преградой между Обливионом и Нирном. Это не может быть прощено или исправлено. Своим предательством он проклял династию Септимов, и она должна прекратить своё существование.

– И ни твоя жертва, ни жертва Мартина этого не исправят?

– Нет.

Марк снова посмотрел вниз, где продолжалась битва, хотя казалось, что с её начала прошла целая вечность.

– Принц Эбел хотел власти? – задал он ещё один вопрос.

В голове не было ясности. Марк помнил, что он много о чём хотел бы спросить своего друга, но сейчас мысли расплывались, оставаясь в голове неоформленными образами. И вопросы, о которых Марк всё же вспоминал и которые получалось оформить в слова… Всё равно звучали не так, как он хотел их задать.

– Да. Мы все хотели стать императорами, ты это знаешь. Но Энман смог смириться со второй ролью в государстве, Эбел – нет. Он предлагал раздел Империи после смерти отца, чтобы мы все трое могли править, я наотрез отказался, и Энман меня поддержал. Видимо, после этого Эбел и задумал убрать нас как конкурентов на трон.

– Где он сейчас?

– В Плане Мерунеса Дагона. Он принёс ему клятву верности и продал этим свою душу ему. Он рассчитывал, когда получит трон, уничтожить Мифический Рассвет, но даже если его планы и сбылись бы, то клятва даэдра – это клятва даэдра. Принесённая клятва отпечатывается на скрижалях вечности и подлежит исполнению. В момент принесения этой клятвы он отрёкся от Акатоша и перестал быть драконорождённым…

– То есть, если бы он выжил и короновался…

– Он не смог бы зажечь Огни Дракона.

Они опять замолчали, казалось, на много часов, а битва внизу всё продолжалась и продолжалась…

– Гелдалл, каково быть мёртвым?

Принц тонко улыбнулся:

– Сначала непривычно, потом – интересно. И возможность выбрать свою судьбу.

– Выбрать судьбу?

– Ты думаешь, что со смертью всё заканчивается, и тебе предстоит до скончания Нирна пребывать в посмертных Мирах?

– Да.

– Нет, – он снова чуть улыбнулся. – Это Колесо. Умер на земле, ушёл в Мир Мёртвых, побыл здесь – и снова пошёл в Нирн.

– Призраком?

– Нет. Снова рождаешься маленьким ребёнком.

– И сколько раз можно рождаться в Нирне?

– Пока не закончится Нирн.

Акатош внизу изловчился, выхватил секиру из рук Мерунеса Дагона, разломал её на две части и отбросил в стороны.

– Гелдалл, где Ашвина?

– В мире живых.

– Что? Но она… Но её…

– Марк, – Гелдалл развернулся к нему. – Ашвины в мире мёртвых нет. Ни в одном Плане Обливиона и ни в одном Мире Этериуса.

– Это как понимать?

– Как именно понимать, ты хочешь сказать? Понимать нужно так, что последний раз она была в мире мёртвых двадцать пять лет назад.

Марк почувствовал, как его охватывает разочарование. Он потерял её там. И они разминулись и здесь… Знай он, что погибнет, написал бы на неё завещание. Отцовским имением он распоряжаться не может, но дом в Имперском городе – его собственный… А сейчас он, наверно, отойдёт к короне как выморочное имущество. Хотя, может, отец отсудит, если посчитает, что овчинка стоит выделки…

Мерунес Дагон ухватил Акатоша за крыло. Акатош вцепился зубами ему в горло, рванул – и практически оторвал голову от тела.

– Всё, – чуть улыбнулся Гелдалл, наблюдая за финалом битвы, – битва окончена. Спасти династию Септимов было нельзя. Но можно было спасти Нирн. Мартин выполнил то, ради чего был рождён.

Мерунес Дагон исчез, площадь перед дворцом мгновенно очистилась от тварей Обливиона. Акатош сел на землю, хотел было сложить крылья, но так и застыл, окаменев. А на вершине горы, рядом с Марком и Гелдаллом возник Мартин в своей священнической робе, которую он носил до самой коронации.

– Приветствую тебя, брат, – Гелдалл наклонил голову в приветствии, а затем обернулся к Марку:

– Слишком долго ты уже здесь, друг. Больше тебе быть здесь нельзя. Возвращайся, – он положил ему руку на грудь и с нечеловеческой силой толкнул вниз. Марк почувствовал, что падает, тело скрутило судорогой. Он не выдержал, застонал, почувствовал, как все его внутренности горят от внешнего лечебного заклинания, и открыл глаза.

Он лежал на груде камней – всё, что осталось от парадного подъезда дворца – а рядом с ним на коленях стоял мастер Реналд. Увидев, что Марк пришёл в себя, он загасил заклинание лечения в своих ладонях и обессилено опёрся руками о землю.

– Хвала богам, сын мой. Ты жив…

========== Эпилог. ==========

За пять дней до событий в Имперском городе.

Комнатка в дешёвом постоялом дворе Коррола была крошечной, на две скрипящие койки и потемневший от времени комод. Подванивало клопами, портянками, прелой тканью, дешёвым вином и вчерашним жареным мясом, под окном за ночь уже натекла порядочная лужа, у стены, противоположной окну, стояли два распотрошённых заплечных мешка, а по всей комнате были развешены одежда и спальные мешки. На одной из коек храпела зелёная туша орка, на другой не в такт ему сопел босмер. Асгунн зажгла свечу, поставила её на комод и сбросила рюкзак у стены.

– Не делайте вид, что спите, – посоветовала она.

Даже если её приятели до её прихода и спали, то проснуться они должны были самое позднее, когда она открыла дверь в комнату и переступила через растяжку у порога, призванную опрокинуть ей на голову ушат с водой, заботливо подвешенный над дверью.

Орк перестал храпеть и открыл глаза. Босмер привстал и подпёр рукой голову.

– А мы тебя не ждали, – доверительно сообщил ей Эридор.

– А я припёрлася.

– Шо, – Узул почесал пузо, – колдун выгнал тебя?

Асгунн помрачнела:

– Я сама выгналась.

– Да неужто дворцовые колдуны совсем девок удовлетворять разучились?

Асгунн не ответила, пинком отправила под его кровать котёл, стоявший ровно посреди комнаты, а затем туда же полетели и его безразмерные кожаные штаны. В результате этих нехитрых манипуляций на полу образовалось пространство, достаточное для того, чтобы расстелить спальник.

– Асгунн, – Эридор наподдал в свой голос мёду, – расскажи старым друзьям, кто тебя обидел?

– Я сама кого хочешь обижу.

– Я же о тебе забочусь, о твоём душевном состоянии.

– Ты лучше позаботься о себе, чтобы тебе в голову сейчас не прилетела вот эта бутылка вина.

– Не цапать, – взревел Узул, хватая дорогую его желудку бутылку. – Асгунн, чем тебе колдун не угодил?

Асгунн вздохнула:

– Что такое «мезальянс» ты знаешь?

– Тебе мало дворцового мага? – покрутил у виска Узул. – Тебе сразу принца подавай? А ты не зажралась, подруга?

– Наоборот. Он дворцовый маг, а я – бездомная и безродная наёмница.

– Он жениться на тебе не захотел? Был согласен только на любовницу?

Девушка закатила глаза. Потом вернула их в нормальное положение, стянула с себя верхние мокрые штаны и куртку, задула свечу и забралась в свой спальник.

– Спи, Узул, тебе много думать вредно. Скажи лучше, вы надумали, куда уходить на зимовку?

– В Валенвуд, – ответил Эридор.

Валенвуд. Тепло и сыро. Вторым вариантом был Эльсвейр, где тепло и сухо, но из топлива только высушенный навоз. Саммерсет явно не для них – со снобами-альтмерами дел лучше не иметь. И не в Чернотопье же соваться с его болотами.

Валенвуд так Валенвуд.

Она завернулась в спальник и приготовилась спать. Эридор тоже устроился поудобнее. Узул почесал шею, а затем сообщил:

– Дури в тебе много, Асгунн. То же мне придумала умное слово – мезальянс. Баба должна сидеть дома, удовлетворять мужа в постели, варить ему борщи и подтирать носы детишкам. А муж должен думать и содержать семью. А ты навыдумывала – не ровня… Баба и не должна быть ровнёй мужу.

Асгунн вздохнула, пытаясь не зареветь:

– Спи, Узул…

Месяц спустя после событий в Имперском городе.

Погода стояла пасмурной, моросил мелкий дождь, временами переходящий в снег. Вороная лошадка бодрым шагом шла на невысокий перевал между Имперским городом и Скинградом. С этого перевала в ясную погоду можно было рассмотреть далеко впереди Кватч, но сейчас даже ближайшие холмы скрывал серый туман. Вокруг простирался мирный сельский пейзаж – чуть припорошенные мокрым снегом сжатые поля, деревеньки, фермы, стада коров, коз и свиней, щиплющих последнюю в этом году траву. Изредка встречались придорожные постоялые дворы, временами навстречу попадались небольшие обозы и группы всадников. А иногда то слева то справа от дороги можно было рассмотреть уродливые рога бывших врат Обливиона и выжженную землю между ними, на которой от постоянных дождей скапливались топкие лужи. По весне эти пропалины зазеленеют молодой травой, и о том, что когда-то здесь были врата, будут напоминать только обливионские «рога». Ну и серые кости скампов и кланфиров неподалёку.

Лошадка взобралась на перевал и стала. Марк спешился, подтянул подпруги, проверил перемётные сумы, затем привязал лошадь к деревцу у обочины и дал ей с полчаса отдохнуть и попастись. Сам же он, завернувшись в плащ, смотрел на едва видимый в тумане и сгущающихся сумерках Скинград. Ещё три дня до Анвила, потом несколько дней на корабле до Вудхарта – портового города Валенвуда, куда его вызвали по долгу службы. А там снега не будет. Только ливневые дожди.

Марк окинул взглядом спуск с перевала, заметил остатки ещё одних мелких врат. И сколько их таких по всей Империи? Последние подсчёты показали, что от тварей Обливиона погибло только в Сиродииле не меньше четырёхсот человек – это не считая пяти тысяч в Кватче. А сколько их по всей Империи… И сколько вытоптанных и сожжённых полей, разорённых ферм, загрызенного скота? И всё ради желания одного человека получить в свои руки трон Империи… Желание принца Эбела всегда и во всём выглядеть идеально обернулось непоправимой катастрофой. Найми он просто головорезов из Тёмного Братства или Мораг Тонга – и сейчас он сидел бы на троне, а в Империи царили мир и порядок. Ну и что, что за его спиной бы шептались подозрительные придворные – его никто не сверг бы, другого наследника не было. Но нет, захотелось ему предстать перед всеми чистым и невинным – и получите катастрофу имперского масштаба. Что сейчас будет с Империей, одному Акатошу ведомо: Морровинд поднял голову, в Эльсвейре межплеменные стычки, Саммерсет и вовсе официально заявил об отделении от Империи, Орсиниум вооружается, во дворце все грызут друг другу глотки за то, кто должен стать новым императором, до решения насущных проблем империи никому дела нет. Дай боги, чтобы безвластие не продлилось долго, чтобы нашлась сильная рука, взявшая бы Империю в свой кулак. Но таких нет. Октавиан Полус мог бы стать хорошим императором, у него было всё – и ум, и умение управлять, он прекрасно ориентировался в проблемах государства. Но увы, три года его уже нет в живых, а его старший сын Кезон Полус – никто; любит власть, роскошь, но не любит работать, а быть императором – это прежде всего много и упорно работать. Канцлер Окато всё же больше боевой маг, а не управленец. Аттии предпочитают действовать из тени и управлять не Империей, а тем, кто управляет Империей. Миды претендуют на власть, но среди них нет такого, кто бы мог взять власть и удержать её. И остальные аристократические роды ничем себя не показали…

Марк отвязал коня от дерева, взобрался в седло и легонько дал ему шенкелей, направляя по дороге к спуску с перевала.

Смутные времена грядут, смутные…