Текст книги "Победителей не судят (СИ)"

Автор книги: Delpinovskaya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

–Пойдём покушаем, м? – широкая ладонь, в один момент почувствовав на себе всю тяжесть ответственности слова «отцовская», ласковыми мазками нарисовала на фарфорово-красном лице ребенка акварельный пейзаж. Картина была лишь поводом стереть слезы, которых было лишком много, а боли от их ощущения рядом было ещё больше в его крепком сердце.

–Смотри, какое небо, Тамар. Смотри, какое оно красивое…

И девочка в ответ грустно перевела взгляд на картину за широким окном, а щека ее тепло и по-особенному ласково прижалась к груди отца, позволявшей разместить на себе в несколько раз больше частей тела дочери.

–Мне не нужен папа на выходной, или на пару часов в день, – гнусавый голос казался одновременно взрослым от своей серьезной решительности и маленьким из-за гнусавящего призвука в тембре.

–Либо мы вместе с тобой семья, либо мне будет лучше жить в детском доме. И, да, «семья» – я и ты, все. Никаких твоих подруг.

Даже голосом ему она напоминала Эмму, но только совершенно не ту, с которой они расставались. Молодую и такую точно серьезную Эмму, засыпающую на груди, любящую долгие поцелуи, объятья и разговоры по душам. Тамара была ее полной копией внутри, а отрицать это сейчас было уже бессмысленно. Я перевёл взгляд с пушистых облаков на малышку, и она уже ждала ответа в моих глазах; будто старалась не услышать ответа, а найти правду.

Я кивнул, касаясь губами горячего от плача лба и на пару секунд зависая в таком состоянии. Огромная ответственность – вот что я ощущал сейчас внутри себя. Не за себя, не за пациента на операционном столе и даже не за ординатора первого года – эта ответственность не сравнится ни с чем. Ощущать рядом, прямо настолько близко своего ребёнка – бесценно, нести ответственность за его судьбу – дороже жизни.

Когда эти огромные глаза, заплаканно-красные от всего накатившего в один момент, смотрели на меня из-за опустевшей тарелки с борщом, я не мог понять, какого черта все в жизни сложилось именно так. Почему сейчас мы с ней оказались одни, наедине в огромной квартире, не считая ту девушку, которую знал без года неделю. Кажется, что и она была и есть частью огромного плана вселенной на мою жизнь.

–Я хочу ещё, – длинный рукав пижамы стёр мокрые капли с кончика носа, а под глазами медленно начали появляться синие круги с красноватым поттооном. Она со скрежетом передвинула тарелку от себя на середину, а дальше та оказалась в моих руках, и уже спустя минуту, вновь наполненная, стояла перед дочкой.

Тома подняла свои глаза вверх, без труда разыскивая взглядом мои.

И вновь я через немую тишину слышал мысли ребёнка корой больших полушарий головного мозга, который неизвестно где был все эти годы.

–Марина твоя новая девушка? – она неспешна зачерпнула ложкой все, что только было можно, отправляя ту в рот и вновь смотря на меня. Неловко стало уже от вопроса, а вновь оказываясь заложником неудобств разниц роста, я сел на соседний стул, оказываясь прямо на уровне детского взгляда.

–Нет. Мы оба друг другу помогли и ещё поможем, вот и все. Моя новая девушка – ты, а, как бы то не звучало странно, «старая» – работа, – и между нами словно не было никаких баррикад. Впервые я общался с ребёнком, как со взрослым, все понимающим человеком. Да не с каждым «взрослым» удавалось так говорить, как с Тамарой сейчас. Все-таки что-то от меня у неё действительно был: понимать все не по своим годам Эмма не умела.

–М, можно сказать, я разрушила ваши отношения?-и вновь полная ложка скрылась за пухлыми губами, а пушистые ресницы порхнули снизу вверх, помогая взгляду ещё более загадочно перепрыгнуть на меня, хотя магичнее ее глаз, казалось, не было уже ничего.

–Почему? У нас с медициной были «свободные отношения». На пару дней я взял отгул, нам нужно будет познакомиться поближе, много нового узнать друг о друге, решить проблемы с твоим обучением да и ещё много всего уточнить. Ты читать умеешь?

–Не переводи тему. И читать, и писать, и первую помощь оказывать я с четырёх лет умею благодаря маме и папе. Я тебе буду мешать жить так, как ты жил раньше, верно? Наверняка, в твои планы холостяка никак не входила дочка ещё куча забот. Я же не маленькая, все понимаю.

В тот момент чувство стыда окончательно накрыло меня: и, вроде бы, для этого я ничего не успел сделать, но именно это было главной моей ошибкой. Я ничего не успел сделать, и оправдывать себя было бессмысленно – она и без пустых слов все понимала.

–Да, у меня были свои планы, какие-то мнения и ещё много прочей ерунды. Я сейчас это все говорю, потому что понимаю – смысла тебе врать и рассказывать сказки нет – ты уже выросла из этого возраста. Только если ты меня считаешь самым последним гадом своей жизни,-и я даже не успел договорить, как железная ложка скользнула в чашку, заполняя всю комнату звоном, а голос Тамары стал серьезней прежнего, перебивая меня.

–Считаю, но на это у меня есть свои причины.

Я набрал в грудь побольше воздуха, нежели во все прошлые разы, будто готовясь к самой длинной речи в своей жизни.

–Да, я сам это знаю и, не меньше тебя, ненавижу самого себя. За то, что отпустил Эмму, за то, что работа мне была тогда важнее, что отступил, отпустив вас заграницу, что папой сейчас ты считаешь другого человека, хотя это абсолютно справедливо. И, наверное, ни о чем в своей жизни не жалею больше, чем об упущенных моментах твоего детства. Я только сейчас смотрю на тебя и понимаю, насколько много упустил. Извини, я – жираф, до меня доходит долго, в отличии от тебя, но знаешь, твоя мама с ним стала по-настоящему счастливой, и лучше ли мне было тогда упереться и запретить ей уезжать? – такого я не ожидал от самого себя и, наверное, не мог ожидать. Это было, своего рода, «реквиемом» по идеальной жизни, которой у меня бы никогда не было.

Тамара слушала меня молча и больше не перебивала, но ее взгляд перебивал меня куда сильнее ,чем бы это делали слова.

Повисла немая пауза, которой я не выдержал, подрываясь с места и подходя к тому самому огромному окну, которое уже давно не терпело на своём подоконнике моих крепких рук, с силой сдавливающих пластик.

–Мама назло тебе уехала,-тихий голос послышался за спиной, который громче выстрела заложил мое сознание.

–Она думала, что мы с ней для тебя хоть что-то значим, а ты просто так взял и отпустил ее. Она до конца жизни любила тебя, ждала, что ты приедешь или, хотя бы, позвонишь. Считала, что тебе, если не она сама, то хотя бы я, небезразлична, и об этом знали все. Все, кроме тебя, видимо…– на пухлых щеках очередной раз за этот день проступили слезы, вновь заставившие ее подняться с места и отправиться в комнату, которая за пошедшее время превратилась в ее личный мирок.

–Ты слишком мала, чтобы это понять. Человек, любящий человек,он так устроен, что терзать себя ему гораздо легче, чем осознавать, что своей любовью он терзает кого-то кроме. Если любишь – отпусти. Вот, Эмму я любил, и отпустил, потому что тогда, тогда я видел, что она любит… Извини, но за все шесть лет, пока все все знали, никто не додумался мне этого сказать лично. Во многом это мой косяк, признаю, но ни о тебе, ни о маме я никогда не забывал. Просто внушал себе, что вам так хорошо. Без меня хорошо. Вам двоим хорошо. Один меньше, чем два, верно? Оба дураки… Оба ждали непонятно чего, кому-то что-то пытались доказать… Сейчас исправлять поздно. Ты только теперь знай, что забывать о вас я не собирался, а о тебе забыть – было за гранью реального. Я не оправдываюсь перед тобой, нет, хотя знаю, что это выглядит со стороны именно так. Я знаю, что купить твою любовь нельзя, и знаю что нужно ее заслужить и стараться это сделать – номер один в списке моих дел, но как так сделать я пока совершенно не понимаю. Кажется, что я испортил наши отношения уже настолько, что дальше уже некуда, но я пытаюсь это исправить. Я не знаю, что ты любишь кушать, я не знаю, что ты любишь смотреть, но взял на завтра нам билеты в кино «До встречи с тобой», потому что не на мультики же тебя вести? Я знаю, насколько я отвратительный отец, потому что смог отпустить тебя, но что мне с этим сделать? Я старался сделать лучше, а получилось как всегда. Извини…– и из моих глаз незаметно спустилась горячая слеза, медленно пропитывающая собой каждую морщинку и потерявшаяся где-то в щетине.

Уже почти у дверей детской, Тамара остановилась, вновь стирая кулачками слезы и пытаясь послушать его голос. Всякое случается в жизни, мало ли… От того, что сейчас мы разбежимся по разным комнатам, лучше уже точно никому не будет. Да и кто знает, может он всерьёз хотел так, как лучше… В какой-то момент поставив себя на место этого большого мужика, маленькая девочка заплакала лишь сильнее от того чувства вселенского одиночества внутри и, начиная быстрее перебирать маленькими ножками, забежала на кухню. Не находя никакого способа лучше, она крепко обняла того за ноги, поднимая глаза вверх.

–Прости. Ты прав, того, что случилось, уже не изменить… Но мы же можем все изменить вместе, если оба будем этого хотеть, верно?

Я опустил глаза это девочку, которая вновь показалась мне малюткой. Улыбка просочилась через поджатые губы, и следом мои ноги оказались на полу, а лицо было на уровне дочки.

–Дашь мне один, последний шанс все исправить? – и сейчас не стереть слезы с ее щёк я не мог, от чего ладони мягко проскользили по коже, а маленькие ладони легли на них, прямо сверху. Тамара несмело кивнула, в следующий миг уже сама удаляя остатки слез с лица.

–А ты дашь мне ещё один шанс стать твоей настоящей дочкой?

Эмоции с головой захлестнули меня, от чего малышка была крепко-крепко прижата к моей груди, будто в первый и последний раз.

–Глупая, ты для меня была, есть и будешь самой настоящей дочкой, как бы ты ко мне не относилась.

В ответ пунцового цвета руки обвили мужскую шею, а мокрая щека оцарапалась о колючую щетину, вызывая на губах обоих лёгкую улыбку.

–Кажется, нам уже пора с тобой спать. Пойдём, я отведу тебя в душ, а пока найду тебе новую пижаму,-девочка оказалась на его руках, а она теперь, кажется, старалась даже смотреть на него по-другому. И когда пижама была наглажена, развеивая вокруг тепло и мягкий аромат, а карамелью и сахарной пудрой пахло от Томы, закутанной в махровое полотенце, в квартире царила тишина.

Сопения на своих руках долго ждать тоже не пришлось: за сегодня вымоталась дочка, наверное, так, как никогда раньше. Темные кудряшки встретились с мягкой подушкой, а совсем скоро пуховое одеяло укрыло аккуратные лопатки дочки, позволяя ей вместе с плюшевым медведем в обнимку отправиться в путешествия по стране, полной ярких снов, воплощающих все фантазии маленького человека в реальность.

Минут 15 я ещё понаблюдал за дочкой, пока та уже наверняка не уснула. Ночник был приведён в рабочее состояние, озаряя и стены, и потолок, и даже пол мелкими звездочкам. Если бы сорокалетний мужчина был бы принцессой, он бы точно выбрал себе такую комнату. В прочем это было субъективным мнением сорокалетнего мужчины.

Ещё одна принцесса уже как часа четыре совсем не давала о себе знать. Дверь в спальню была плотно закрыта, а потому, даже если бы там что-то происходило, услышать это было не очень реально.

Как-никак в загс идти собирались. И что, что разводиться? Собирались же. За неё теперь некую ответственность я тоже ощущал, а потому задерживая ладонь на металлической ручке доля волнения внутри меня жила.

К счастью, кроме храпящей прямо поверх застеленной кровати девушки, пустой бутылки вина и лютого холода от открытого окна я ничего не заметил. Такой картины я не наблюдал давно, если не «никогда», но окно все-таки закрыть пришлось во избежание непредвиденных последствий. От блондинки хорошенько несло крепким шардоне, но, наверняка, не просто так. Все с ней произошло не просто так, вот уверен. Слишком подозрительно быстро она согласилась приехать сюда, слишком неподдельно себя вела сегодня, слишком отчаянно пыталась прочистить мне мозг. Нет, она точно не из «девочек на вечер». Да и кто бы стал причисляться нейрохирурга из «бурденко» к девочкам на вечер?

Все раздумья было решено оставить на завтра – спать мне тоже хотелось не мало. И как только весь свет вокруг погас, а я лёг под тонкое одеяло, под которым по-совместительству лежало какое-нибудь светило медицины, в темноте засверкали женские глаза, а совсем вскоре тишину разрезали всхлипы очнувшейся девушки.

========== Глава 9. Ночь, две стопки и кровать. ==========

Глава Девятая.

Ночь, две стопки и кровать.

Два зрачка горели в темноте, как огромные бриллианты сияют, переливаясь всеми цветами радужного спектра. Только никаких ярких красок в них не было. Одна боль да и только.

По-началу я попытался сделать вид, что уже давным давно сплю и вижу двадцать первый сон, однако хватило моей железобетонной позиции лишь на пару минут. За это время она несколько раз ворочалась, утыкала нос в подушку, пыталась заглушить свои же эмоции, задушит всхлипы, но удавалось это едва ли. Последним толчком к тому, чтобы моя рука потянулась к кнопке включения прикроватного торшера, было стянутое напрочь с меня одеяло, которое также послужило для звукоизоляции.

Я сел на постели,одной рукой пытаясь отогнать от себя сон, а другой в это время зажег тусклый огонь в большой комнате, обращая взгляд на огромный плачущий кокон.

–Марина,-одеяло было в следующий миг стянуто с девушки, а она утихла, замирая лёжа на постели лицом в подушку.

–После того, что ты выпила, тебе априори не может быть плохо,-воздух из легких устремился наружу под давлением межреберных мышц, а блондинка так и не шевелилась. Такое поведение начинало меня понемногу злить вместе с той идиотской ситуацией, в которую мы оба загремели. Я вновь лёг на подушку, но уже не на свою. Оказавшись так близко к ней вновь, меня начало погружать в какую-то сладкую пелену.

Такое состояние я не мог объяснить ничем. Вот просто сознание туманится, отправляя к чертям здравый смысл. Мои губы коснулись жгучей кожи виска, а ладонь уже интуитивно легла на голую поясницу, освобождённую мной от тонкого платья пару минут назад. Спазм со всех ее мышц будто разом растворился, а взгляд искоса упёрся в мои глаза, наблюдавшие за ним же.

Замечая его таким одновременно деловым и домашним, терять времени смысла совершенно не было. С поясницы ладонь чересчур быстро скользнула на бедро, но перед этим все тело Марины не менее быстро скользнуло на тело Олега. Лишь по привычке стирая проступившие слезы запястьем, лицо покрылось пунцовой краской, а уже следом было крепко-накрепко сшито с его лицом губами к губам. И это ей нравилось в разы больше пьянящего опиума, и слез, и подушки под его затылком.

И он был на против. Такой расклад событий теперь его не только вполне устраивал, но и, в какой-то степени, приводил в состояние счастья. Нет, он не был бабником, да и статусом любителя потрахаться с девочками тоже не обладал. Разговоры и обычные мимолетные поцелуи ему доставляли большее удовольствие.

С ней все пошло против правил.

–Брагин, или как там тебя. Олег, вот,-губы разорвались совсем не быстро, а лишь тогда, когда воздуха из отёкшего от плача носа стало категорически не хватать. Тонкие пальцы быстро заправили влажные остатки кудрей на волосах за уши, после те же самые ладони уперлись в постель по обе стороны от груди мужчины, заставляя бюст несколько развратно смотреться в новеньком кружевном белье.

–Ты такая сволочь, честно… но в этом мире, есть ещё одна сволочь по-хуже,-и тут решительный настрой растворился на дне винной бутылки: нижняя губа укололась о резцы, начиная краснеть, а когда глаза новь стали наполняться сеткой капилляров, не было вариантов успокоительного лучше его губ.

Кровать застонала протяжными и тихими скрипами, пока за окном ночь становилась только темнее и гуще – такими со временем стали и их поцелуи.

***

Луна обогнула половину неба, когда укутанное в одеяло тело девушки сидело на балконе перед плетёным столом. Бутылка водки, две стопки и одинокая омская свеча с тусклым пламенем увенчивала весь банкет.

–Я не буду,– глухо пробормотала она, наблюдая за вскрытой без особого энтузиазма тарой. Тело ее горело изнутри и снаружи, точно также, как и душа ее сейчас. С одной стороны, в ее жизни никогда не было «романтического ужина» из бутылки водки на балконе в холодном конце осени. С другой стороны, тот, мысли о котором грызли все изнутри, сейчас даже не ворочась, спит в ее постели с другой. С третьей стороны, понимание, что все это – месть, не давало ее ногам спокойно сложёнными сидеть на стуле.

–Будешь,-мужской голос был грубым и стеклянным, прямо как маленькие стаканы, а глаза, в следующий момент стрельнувшие прямо в ее душу, были раскалёнными. Непонятно только от чего.

–Ты же понимаешь, что это месть ему?

–Тебе было хорошо вчера ночью? Тебе было хорошо пять минут назад? Поэтому замолчи и пей, а завтра утром мы мило поболтаем на тему того, какой он козел,– понимая, что этот орешек не такой уж и хрупкий, когда протянутая к ее лицу стопка была игнорирована, он усмехнулся, без особых усилий поднимая девушку на руки и направляясь к краю балкона.

–Зачем вообще жить, если это был последний мужчина на планете, и он не твой? Все, существовать можно прекращать,-с такими словами бёдра в одеяле были опущены на силикатное ограждение балкона шириной в один кирпич.

–Последний поцелуй и полетели?

Взгляд девушки устремился вниз, где не было видно абсолютно ничего. Мрак и темнота. Волосы на голове встали дыбом, а в следующий момент перед глазами повисла пелена слез, беззвучно наполнявших закрытые веки.

–Его член не единственный, и , я скажу тебе больше, не последний в этой вселенной. Зачем он тебе вообще нужен после того, как смог пойти налево, потом выставить тебя в том состоянии, в котором ты пришла в место не столь отдалённое. Решила попытать судьбу и проверить, какого это быть расфасованной по кулькам или оставленной где-нибудь на трассе? – этот метод явно здесь не подходил и не работал, потому место дислокации вновь было изменено на кресло, только вот сидела она не в нем, а на коленях Олега, собиравшего ее мокрые волосы в пучок на макушке.

–Тебе надо послать его к чертям и жить дальше. Найти мужика, который тебя будет любить, а не на сторону бегать от «сладкой жизни».

Слушали это все абсолютно стеклянные глаза, закусывающие губы зубы, стекающие по щекам слезы и стынущие стопки. Пользуясь моментом, одна из них, незаметно для самой девушки, оказалась внутри, отзываясь жжением в горле и пищеводе, которое потом начало растекаться по телу. Будто рыба, она начала глотать ртом воздух, а после того, как мужские ладони шлепками по щекам вернули ее в чувства, Марина наконец прекратила реветь.

–Знаешь, трахаться у тебя получается намного лучше, чем успокаивать,– на ее губах мимолетно проскользнула улыбка, а затем она легким движением уперлась лбом в мужское плечо.

–Завтра же, мы поедем и заберём твои вещи. Жить где, я тебе найду, а на счёт работы… кто ты там в бурденко?

–Нейрохирург, только , видимо там я уже не работаю. Да и, навряд ли, мой потенциальный начальник решится меня оставить после всего случившегося,-нервный смешок на конце, заставил улыбнуться даже Олега, запускающего в это время ладонь в светлые прядки волос.

–Вот пьяная ты мне нравишься в разы больше. Я не обещаю, но попробую поговорить со своей заведующей. В склиф, первую хирургию, отделение фарша и потрохов хочешь?-он засмеялся в ответ, а она на полном серьезе подняла глаза на Брагина.

–А ты всем, с кем спишь две ночь подряд предлагаешь работу?

–Ну, можно сказать всем. Знаешь, никогда с одной и той же подряд две ночи не спал,– на этом аккорде романтический ужин на «террасе» был окончен. Свеча была легко затушена ветром, а девушка сама поднялась с места, направляясь в спальню.

Сидеть здесь одному смысла не было, да и без одеяла холодно. Оказавшись у порога комнаты, она остановилась, оборачиваясь и улыбаясь.

Ее взгляд медленно прошёлся по крышам высоток, каждая из которых была ниже этого балкона. Где-то светились лишь единицы таких же бездушных, как и этот город, окон, а где-то горели целые этажи и подъезды. Где-то вдали мелькали пики кремля и спасской башни, а рядом не было видно ничего, тьма, как и внизу, кромешная.

Эти глаза медленно но верно добрались и до Олега. Он тоже был частью этой выставки «Квартира мечты с видом мечты, мужчиной мечты и ребёнком мечты». Улыбка разрисовала завитками женское лицо, помогая тому притянуть к себе мужское внимание, а его обладатель спустя минуту стоял перед ней. Улыбка была настолько глупой, что заставляла отводить взгляд вниз, начинать смеяться от собственной безысходности, и, уткнувшись макушкой в соседнюю грудину, в ее мыслях будто что-то встало на место.

Разве это не счастливая жизнь? Разве жить с мудаком, гуляющим от тебя направо и налево лучше, чем наблюдать за огнями по ночам, просыпаться рядом с тем, кто пытается уже пол часа поставить мои мозги на место? Лучше, чем общаться со взрослым ребёнком, готовым в любой момент тебя спасти и протянуть зайца помощи несмотря на колючки жизни? Это все алкоголь. Он делает меня безумной, готовой на все и вся, но неужели было бы лучше, если бы сегодняшний день прошёл иначе?

–Знаешь, я согласна,-смеясь над самой собой бормотала она.-Что ты там про загс говорил? Так вот, я согласна и в горе, и в радости, и с хэнеси, и без, и пусть лишь смерть разлучит нас,-и тут алкоголь нанёс окончательный удар на сознание девушки. Истерический смех, обвитые вокруг шеи руки и прикрытые глаза – это было страшно, но так интересно наблюдать в ее поведении, а пока лопатки вместе с коленями придерживались мужскими предплечьями и ждали момента встречи с любимой кроватью, будущее светило уже экстренной медицины сопело, теребя губами тот самый уголок одеяла.

Голова совсем разболелась от отсутствия сна,а потому, решая не терять времени, я обвалился рядом с ней, закутываясь в это же одеяло и начиная пытаться согреться вместе с тем, как быстрый паровоз унёс меня в «белую комнату» для выбора фильма к ночному сеансу.

***

Когда утром за окнами сквозь густые тучи с трудом пробивались холодные солнечные лучи, в квартире приятно пахло. Что-то шварчало, хлюпало и свистело на плите; рядом обосновалась тарелка, которая быстро начала заполняться золотистыми блинами. Когда тех было достаточное количество, все звуки готовки утихли. Мельком звякнули фарфоровые кружки о стеклянную столешницу, горячая вода наполнила их белое нутро и блестящие ложки оказались под рукой. Посередине стояли две вазочки с вареньем и сметаной, а через открытое окно все запахи быстро улетучились прочь.

Опухшие щеки упирались в деревянный косяк дверного проема; красные от сна глаза наблюдали за каждым движением мужчины, а дамские прелести в том самом праздничном чёрном кружевном скрывала его вся измятая, растянутая и непристойно длинная для ее красоты футболка.

–Привет,– женский голос хрипом отозвался из коридора, а он в ответ обернулся. При виде такой картины, улыбка не заставила себя долго ждать, и в следующий момент мужские ладони уперлись в столешницу, позволяя начать интереснейший диалог.

–В загс прям сейчас идём, или позавтракаем?

–Хмм,-и на ее губах появилась улыбка, позволяющая ему лишний раз полюбоваться ярким светом, так и искрящим изнутри.

–Признаюсь, на крепкий алкоголь слаба, но только на крепкий. Чего я ещё после вчерашнего обещала?

–Сказала, что согласна и в горе, и в радости, и с хэнеси, и без,-засмеявшись, мужчина наконец подошёл к ней, мельком целуя, как маленькую девочку, целуя ее в лоб.

–Иди умывайся и бегом завтракать.

Румянец на щеках напоминал лицо крохотного младенца, а запах, доносящийся яркими нотками до носа, уверял меня в статусе алкогольвицы этой маленькой девочки. Распинувшись на пяточке в коридоре, она все-таки отправилась умываться, а я тихо пробрался в детскую.

С кровати лениво свисали кудрявые прядки темных волос, обласканные скупыми лучами холодного солнца; тонкие ручки нежно обнимали за шею плюшевого мишку, будто также мирно спящего рядом; носик упрямо утыкался в подушку, пытаясь спрятать все ее маленькое тело от наступающего утра, но, к сожалению, все попытки маленькой Томы были бессмысленны.

На край кровати совсем осторожно присел Олег, а его взгляд уже как несколько минут не сходил с фарфорового личика дочки. Самая настоящая кукла из красивых витрин магазинов ручной работы. Единичный экземпляр, неповторимый оригинал, все авторские права защищены плюшевым медведем.

Мужская ладонь ласково потянула одеяло на себя, оголяя детское плечо. Малышка недовольно покорчилась, пытаясь вернуть все на свои места, но вместо этого поцелуй в висок от отца и заправленные за ушко пряди волос заставили ее наконец открыть глаза.

–Просыпайся, солнце.

========== Часть 10. Душа, блины и кудри. ==========

Глава Десятая.

Душа, блины и кудри.

С легким прищуром Тома смотрела на сидящего рядом мужчину: то ли от солнца, то ли от недовольства, а, может, от того, что все ещё не пришла в себя после сна, карие полуприкрытый глаза девочки прожигали его упрямо и неумолимо. На лице Олега появилась улыбка, а следом за ней и холодок на лице девочки начал исчезать.

–Утро добрым не бывает,-опухшие губы еле шевелились, помогая хриплому голосу чётким тембром преобразовываться в серьёзные слова. Она присела на постели, отправляя ладонями все волосы с лица назад, наконец протирая глаза, зевая и уже по-другому обращаясь к Брагину.

–Что сегодня у тебя по плану?

–Нам с тобой надо съездить в школу, потом завезти Марину, но это после. Сейчас чистить зубы и завтракать,-в его руках появилась расческа, пытающаяся начать распутывать узелки на волосах полусонной дочки, но, вместо этого, девочка закалила глаза, отбирая ненавистный предмет у отца, после чего та отправилась в самый дальний угол комнаты. Малышка лениво стянула с постели ноги, нащупывая под собой тапки, и в следующую минуту уже стояла в дверях ванной, наблюдая за все той же девушкой, что и вчера.

Заприметив позади себя девочку, Марина тут же обернулась, делая шаг в сторону от раковины и продолжая чистить зубы.

–Проходи,-смотря на Тому, на пару секунд она прекратила своё занятие, после чего пена снова зашуршала у неё во рту.

Девочка усмехнулась, изгибая одну бровь потягивающийся кошкой и подходя к раковине.

–Ты вчера не уехала?

–Увы и ах, нет,– ещё раз прерываясь, зубная щётка, до этого утра принадлежащая мужчине, была вымыта от мятных пузырей и отправлена в стакан, после чего вся раковина наполнилась запахом свежести, а глаза Марины ощутили холодные капли воды на себе.

–Вы с Олегом сегодня опять занимались постельной деятельностью?– между ними будто не было разницы в тридцать с копейками лет и без малого метра в росте: общаться на равных со взрослым населением – часть воспитания в Америке. Разговаривать открыто с ребёнком обо всем тоже из этой оперы. Как ни в чем не бывало, Тамара выдавила на щётку поменьше зубную пасту, отправляя ту в рот.

Марина в ответ приподняла брови прямо под полотенцем, впитывающим остатки влаги со светлой кожи, после чего перевела взгляд на девочку, которая спокойно наблюдала за отражением той в зеркале.

–Мне кажется, тебе лучше это узнать у Олега,– чуть опешив, женщина все же собралась. Остатки вчерашней укладки все ещё присутствовали на волосах, потому для шикарной прически было достаточно лишь немного примять пушистые локоны влажными руками и можно было идти прямо так на фотосессию журнала VOGUE.

–Я думала, вы вместе сегодня спали, разве не так? Или ты была настолько пьяна, что ничего не помнишь?– пена стекала большими каплями с губ девочки вперемешку с водой, а когда от них обоих морозно веяло мятой, Тамара за пару секунд и стакан воды превзошла укладку Марины своей.

Темные волосы тут же завились в кудри, которым для пущей шикарности не хватало лишь высохнуть.

Марина глубоко вздохнула. Вступать в диалог на такую тему с семилетним ребёнком было не очень приятной, но ещё более неловко; но молча офигевать от происходящего было лишь более глупым поступком.

–А, знаешь, да. Мне вчера было настолько плохо, что я была в состоянии выпить бутылку вина, и, к сожалению, не помню уже вторую прекрасную ночь своей жизни. Знаешь, почему? Потому что мой муж загулял. Да, представь себе, и привёл в мою квартиру свою беременную бывшую. У меня было право залить это горе?

–Нет,-в ответ голос девочки звучал абсолютно спокойно, а она медленно подошла к двери, следом разворачиваясь и вновь смотря на Марину.

–Женщина должна как можно меньше употреблять алкоголя и чего похуже, во благо своего будущего потомства, но послушаешь ли ты «глупого ребёнка»? Конечно, нет, потому что это твоя жизнь, твоё здоровье и твои нервы, портить которые ты имеешь полное право. На здоровье.

–Ты в кого такая умно-мудрая, м?– с легким прищурим прошипела Марина, покидая ванную, а вместе с тем помогая это сделать девочке.

–А ты не замечаешь, какой человек спит на соседней с твоей половине кровати? В маму я пошла только внешностью. Может, немного умом и совсем малость характером. В остальном заслуга моего биологического отца,– под такой монолог они вместе прошли на кухню, а девочка тут же уткнулась взглядом в Олега, сидящего за столом у окна.

Завтрак проходил в полной тишине, которая своей тяжестью давила на все, что только можно. Мужчина дышал глубоко и грузно, Тома с неохотой пыталась запихнуть в себя все ещё первый блин, а я старалась не обращать ни на что внимания.

Будучи откровенной, прежде всего, наедине с самой собой, я понимала, что наши «отношения» продлятся максимум ещё на несколько встреч, которые навряд ли будут держаться на чем-то большем, нежели хороший секс.

Во всей этой ситуации хорошим был не только он. Кажется, за те двое суток, что я нахожусь в этой семье, мне стали нравиться не только физические ощущения рядом с мужским телом, но и то, что пыталось кипеть внутри меня. Пусть, кипело оно в бутылке вина и нескольких стопках водки, но, пожалуй, никто раньше не позволял мне вести себя так.

Прожив немало лет и в официальных отношениях, и будучи «Шалтай-Болтай», я знала, о чем говорю. Заботы со стороны Кости было много. Раньше было много. В один момент, примерно год назад, даже чересчур, но веские на то причины были. После их исчезновения все вернулось на круги своя до уровня поцелуев перед работой, вопросов про противозачаточные, редкие романтики и походы в кино, чего в общем счете было совсем немного. Корабль наших отношений неумолимо тонул в быту и прочих проблемах, чего я старалась не замечать и не хотела этого делать…