Текст книги "Уйын Полоза. Книга первая (СИ)"

Автор книги: Дед Скрипун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

***

Угрюм лежал, устремив бездумный взгляд, в сереющее небо, и приводя дыхание в норму.

Вечер медленно заполнял Уйын прохладой. Неторопливо плывущие облака уже поджигались созревающим закатом, но до темноты еще долго. Эта ночь принесет конец созданному им мирку, конец спокойной, и как казалось безопасной Сытухи, конец жизням доверившихся ему людей, конец, и ему самому.

В темноте менквы переловят всех беглецов, не уйдет никто из них, эти твари ночью видят также хорошо, как и днем, если не лучше, а вот люди подобными талантами похвастаться не могут. Это его последний вечер, дальше смерть.

Он уже потерял двенадцать человек, и что еще с пятерыми доверившимися ему, если не считать Оторвы, которую скорее всего уже сожрали, не знал. Живы или нет, неизвестно, хочется верить, что живы.

Одна оставалась у Угрюма слабая надежда, на зеленого новичка, но того до сих пор нет, и придет ли, еще неизвестно. Не хочется думать, что погиб, а уж тем более, что испугался и сбежал. На вид парень бойкий, не трусливый, но кто его знает, как поведет себя, встав перед выбором жизни и смерти. Многие в такой ситуации ломались. В мире Уйын никому доверять нельзя, тут каждый за себя за редким исключением. Угрюм редко ошибался в людях, и надеялся, что и в этот раз не дал маху, и Художник относится к этому самому исключению.

Их гоняли целый день, как зайцев. Хозяин поселения, хорошо зная местность, выводил людей из, казалось бы, безвыходных ситуаций, вытаскивая из окружений, практически из самых лап менквов, отрываясь от преследования, не давал отдыху ни людям, ни себе и гнал их вперед и вперед, но все равно терял тех, кто ему доверился.

Последнего сожрали Хрома, тот подвернул ногу и не смог дальше идти, пришлось бросить бедолагу. Это невыносимо уходить от обреченного на смерть, слыша его мольбы: «Не бросай», – и проклятия, посылаемые в спины, вслед убегающим, в какой-то момент сменившимися воплями ужаса, предсмертной муки, хрустом костей и чавканьем. Но что делать, если, пытаясь сохранить жизнь одного, обязательно погубишь сотню других, выбор пусть и тяжелый, но единственно правильный. Вот и сожрали твари Хрома.

Лучше самому вот так остаться и сдохнуть, приняв последний бой, чем хранить всю жизнь память о том, кого не смог спасти, кого пришлось оставить. Будь проклята эта ответственность, будь проклят этот мир. Будь проклят этот извращенец – Полоз!

На этой поляне, они наконец смогли передохнуть. Бегущий по их следу менкв внезапно отстал, и удрал куда-то в сторону гор. Непонятно что произошло, но факт остается фактом, монстры дали им еще немного времени пожить, дали возможность перевести дух.

Изможденные бесконечным бегом люди попадали там, где остановились, и тяжело дыша, не шевелясь разглядывали такое близкое и такое родное, в этот момент небо, с барашками бегущих куда-то по своим делам облаков, подсвеченных кровью зари.

Чуткий слух привыкшего к осторожности человека, услышал неподалеку едва уловимый шорох крадущихся шагов. Твари так не ходят, это кто-то другой, и может быть не менее опасный. Угрюм мгновенно подобрался и выхватив пистолет прыгнул в сторону стоящего неподалеку дерева, спрятавшись за ствол, приготовившись встречать незнакомца.

В этот момент, чья-то рука легла ему на плечо. Он мгновенно развернулся, ткнув в незнакомца ствол, и едва не нажал на спуск.

– Художник! – Голос его дрогнул. – Пришел! Жив все-таки чертяка! Достал оружие? – Он сделал шаг назад, осмотрев нежданного, напугавшего его гостя, всего измазанного жёлтой слизью, и прилипшей к ней землей и ветками. – Эко ты как уделался… Это что? Это чем это тебя так у Горного окатили?

– Лучше молчи. – Улыбнулся Максим. – Этой гадостью я по дороге назад испачкался. – Он нахмурился. – Я видел трупы. Много погибло народа?

– Много. – Вздохнул Угрюм. – Но ты не ответил на вопрос. Достал оружие? – Гвоздев кивнул. – Тогда пошли отбиваться, вдвоем осилим тварей я думаю, с божьей помощью, больше тут некого с собой брать.

– Нет, не пойдем. Менквы ушли. Как детки в садике, за ручки взялись и все семеро свалили. – Максим сел, устало привалившись к стволу дерева.

– Как семь? – Недоуменно выпучил глаза Угрюм. – Их же тринадцать, и они уходят только все вместе, или когда остается около половины.

– До половины я не дотянул. Не успел, сбежали сволочи. – Усмехнулся Гвоздев.

– Так ты что? Шестерых в одиночку уделал, пока мы как зайцы от них бегали? – Присвистнул хозяин поселения. – Ты в каких войсках служил парень?

– Писарем, при штабе. – Максим устало прикрыл глаза. – Потом правда проштрафился и на кухню перевели, подсобником. – Накатила такая усталость, что он едва не вырубился. – Я покемарю чуток?

– Вот враль. – Захохотал Угрюм. – Не хочешь не говори, это не важно, а важно то, что на тебя положиться можно, и не ошибся я в тебе Художник. – Он развернулся к прислушивающимся к их разговору жителям Сытухи. – Все, отбой тревоге. Опасность миновала. Художник отбил нашествие. Возвращаемся домой.

Глава 13 Квест оборотня

Пока Угрюм раздавал команды своим людям, и распоряжался возвращением домой, Максим уснул. Проснулся он все на той же кровати, на которой когда-то очнулся после укуса пиявки. Как сюда попал, что с ним было, он не помнил, на столько сильно устал. Его за это время раздели, обмыли, а он ничего не почувствовал.

Снова рядом на табурете, лежит аккуратная стопка выстиранной одежды. В углу банка со злосчастной пиявкой. Дома тихо, судя по всему, никого нет, а по свету из узкого, как бойница окна, под самым потолком, можно понять, что на дворе уже позднее утро. Проспал Гвоздев, как убитый, всю ночь, а может и больше.

Он встал, и оделся. На кухне, на белой скатерти, заботливо накрыт стол. Стопка блинов, глиняная тарелка с вареньем, чашка и чайник с остывшим уже кипятком, рядом ажурная полотняная салфетка. Гвоздев улыбнулся, и тепло наполнило грудь. Так позаботится могла только Ирина, больше некому, значит жива девочка, а значит и Профессор жив, ведь они были вместе во время нашествия менквов. Не добрались до них твари.

– А я говорю не лезьте к нему. – Внезапно зазвучал за дверями ее звонкий голос. – Совесть у вас есть, или нет? Устал он спит. Пусть отдохнет. За весь поселок отдувался. Едва мерзость эту менковскую с него стерла, а он даже не пошевелился.

Максим толкнул дверь и вышел на улицу. Худенькая девушка стояла, напротив двух здоровых, напирающих на нее мужиков, Угрюма и Профессора, закрывая собой проход, и решительно не пускала внутрь.

– Укроти ты свою тигрицу. – Захохотал хозяин поселения увидев Гвоздева. – Совсем недавно еще котенком послушным была, мурлыкала застенчиво, а тут посмотри, как вмиг повзрослела. Раздухарилась. Подходить боюсь, оцарапает.

– И правда, Ирочка. – Примирительно улыбнулся бывший ученый. – Мы же узнать только пришли, как дела, не проснулся ли наш герой, а ты сразу в штыки.

– Знаю, как вы «Просто узнать пришли». – Покраснела, увидев Гвоздева Ирина. – Уже заходили, хохотали так, что едва не разбудили, да еще и все блины слопали, пришлось заново печь.

– Очень уж вкусные они у тебя. – Смеялся, не останавливаясь Угрюм. – Сама виновата. Кто предложил чаю попить? И вот еще что, погоняло я тебе только что придумал, очень я думаю подойдет, а то в нашем мире по имени только полных лохов кличут. Нарекаю тебя отныне Фурией.

– Почему Фурией? – От неожиданности Ирина сделала шаг назад, и нечаянно наступила на ногу Художника. Ойкнула, оступилась, нога ее подвернулась, и девушка едва не упала, но Максим успел ее поддержать, подхватив под талию, подумав при этом: «До чего же худенькая. Довел Баклан сволочь». Она замерла в его объятьях, не решаясь пошевелиться и еще сильнее покраснела.

– Я же говорил, бросай ты эти бесполезные поиски жены, вон у тебя какая замена растет. Гляди как смотрит. Вот это глазюки, в них обожания океан. Любовью плещутся. – Угрюм едва не подавился хохотом. – Пару лет, и в сок войдет, не оторвать будет. Даже завидки берут! Где себе такую отбить?!

– Дурак. – Внезапно заплакала Ирина, вырвалась из объятий Максима, и убежала в землянку.

– И ничего не дурак… Можно подумать я не прав?! – Хозяин поселения уже едва стоял на ногах от смеха. – Тебе погоняло то мое понравилось, или нет? – Крикнул он в хлопнувшую дверь. Не дожидаясь ответа, шагнул к Гвоздеву, и обнял. – Спасибо тебе брат от всей Сытухи. Удружил. Про награду твою, за квест, помню, но с ней разберемся чуть позже, вечерком поболтаем. Я слово держу, а сейчас отдыхай, кушай блинчики, в приятной компании, а затем, как темнеть начнет, милости прошу в «Едальню», угощаю.

Там у нас новый повар, взамен переваренного менквами старого. Стараниями Полоза закинуло его прямо к поселку, заботится змей о нашей здоровой, и вкусной пище. Готовит пацан так, что язык проглотишь. Каланчей прозвали, длинный и худой, твоими стараниями его менквы сожрать не успели, он как раз в момент их нападения в Уйын попал, шугается правда пока всего, трусоват, зеленый совсем, но это делу не мешает. Его вдова Шашлыка, Люська, в оборот взяла, такая послушная стала, глазками томно хлопает, едва сдерживаюсь, чтобы не заржать, не долго в трауре баба проходила, место-то хлебное, терять не хочется, вот и старается. Соблазняет нового шеф-повара. В общем к ужину жду, есть нам о чем поговорить. – Он подмигнул, хлопнул по плечу отвернулся, и быстро пошел, но вдруг развернулся. – Ты у Ирки-то узнай? Понравилось ей новое прозвище, или нет, а то я еще какое придумаю, за мной не заржавеет. – Вновь захохотал, и подрагивая от смеха плечами удалился.

– Иринка у нас, просто великая лекарка стала, смотри. – Профессор внезапно затопал ногами пританцовывая. – Помнишь, как меня Оторва покалечила, а теперь все прошло, даже шрамов не осталось. Представляешь, девочка мне к пяткам додумалась пиявку приложить, и часов семь не останавливалась ей голову чесала, да поглаживала, та урчала от удовольствия посильнее любого кота. Чудо просто. Дар видимо людей лечить, развивать его надо.

– Рад за тебя и за нее. – Улыбнулся Максим. – Пойдем поедим, у меня уже живот к позвоночнику прилип, а там на столе такое лакомство остывает, слюной захлебнусь.

***

«Едальню» уже восстановили, двери навешаны в помещении наведен порядок. Высокий, прячущий глаза брюнет, субтильного телосложения, проводил за накрытый стол, и выскользнул молча на кухню, где тут же послышалось громкое шушуканье. Он не понравился Максиму. Человек, который не смотрит в глаза, вызывал у него отторжение. Скорее всего сволочь редкостная, но может Гвоздев, и не прав, и тот просто стесняется, того кто в одиночку расправился с нашествием. Да и кто он такой, чтобы осуждать.

Угрюма еще не было, и Художник сел за стол, на котором стояла бутылка водки, две стеклянные рюмки, маринованные грибы в высокой плошке, соленые огурцы, хлеб, и кувшин с морсом, ничего особенного, что указывало на выдающиеся таланты повара не было, но горячего еще не подавали, и потому судить рано.

Угрюм не заставил себя долго ждать, и громыхая сапогами, ввалился в местную забегаловку. Громко, хлопнув дверью, и подойдя к столу, скинул с плеча прямо на скатерть, отодвинув кувшин с морсом в сторону, автомат и подсумок.

– Держи. – Он выглядел хмурым, и сосредоточенным. – Это бонус к блестяще выполненному заданию, мне скорее всего он будет уже не нужен, а тебе в дальнейшем пригодится, вот тут еще четыре снаряженных магазина.

Максим провел рукой по потертому, свидетелю долгой и бурной боевой жизни, к коричневому с желтизной прикладу, и по чёрному поцарапанному, но заботливо вычищенному и смазанному, черному стволу АКМ (Автомат Калашникова модернизированный).

– Не жалко? – Поднял он глаза на Угрюма.

– Нет. – Мотнул тот головой. – Он мне отслужил положенное время, и больше, скорее всего не понадобится, а тебе в самый раз, более достойного не найти. Оружие конечно старенькое, но второго такого во всем Уйыне нет. Во-первых, это награда за квест Полоза, с увеличенными им же характеристиками, во-вторых, усовершенствованная в Отстойнике.

Ствол удлинили, прицельная дальность на тридцать процентов выросла, планку Пикатини приспособили (приспособление для крепления прицелов), оптику завтра отдам, ни Цейс конечно, но вполне годная, до шестисот метров приблизит, не промахнешься. Дульный компенсатор модернизированный, снижает отдачу практически в ноль, словно из воздушки палишь, и звук глушит прилично, хотя с виду и не скажешь, что на глушак похож. Четыре рожка к нему, то же не штатные, по сорок пять патронов, облегченные, калибр семь шестьдесят два, но это ты и сам знаешь. – Он сел и разлил по рюмкам водку. – Давай дернем по маленькой, для затравки разговора, и за новый ствол.

Они выпили, закусили, и Угрюм продолжил.

– Прежде чем сказать тебе кто убил Пулю, хочу рассказать нашу с ним историю. Думаю, что ты должен меня понять.

Он был моим другом, и в Уйын мы попали вместе, прямо из боя. Он был снайпером, я его вторым номером. Нас зажали в пятиэтажке, носа не высунуть, и начали обрабатывать артой. Последнее, что мы оба помнили, грохот и пламя взрыва, а дальше уже новый мир.

Из оружия, с собой по штык ножу, а из харчей по фляге с водой, но это так у всех, кого сюда забрасывают, отличие только в том, что сразу двоих закинули, но и жаловаться грех, в той пятиэтажке нам точно был бы конец, а тут живы остались.

Сидим, как два придурка на берегу реки, друг на друга глазами хлопаем, ничего не понимаем. На приведения не похожи, значит не померли еще. Тогда, где мы? И тут Полоз нарисовался, лично. Жуткая змеюка, огромная, морда, что тот чемодан, а глаза зеленые, как два изумруда, но человеческие. Объяснил, где мы оказались, и дал квест: «Основать поселение для новичков, и для тех, кто не желает идти дальше в его мир, и продержать Сытуху под контролем сорок лет», сказал, что именно для этого нас двоих и притащил сюда. За выполнение награда на выбор: «Возвращение домой, или выполнение любого желания», отказа быть не может, так как мы отныне в его власти.

Не буду рассказывать, как мы все это начинали, сколько всего пережили, через что прошли. Пустое это, и тебе не интересно. В конечном итоге мы выполнили условия гада. Отстроили поселение, наладили быт, установили справедливые законы, и прожили здесь сорок лет. Время оплаты подошло, и в этот момент жизнь рухнула.

Мы оба выбрали возвращение домой. И слава богу, что Полоз дает время подумать. Закидывает в старый мир, откуда вытащил, и у тебя есть полчаса на то, чтобы одуматься, вернуться и попросить другую награду.

Поясню кое-что, то, о чем ты еще в силу неопытности не знаешь. В Уйыне не стареют, и не умирают от старости. Доживают до сорока, конечно, кто смог, да так и остаются в зрелости пока не грохнут.

Я попал к дверям своей квартиры. На радостях, не задумываясь, вдавил кнопку звонка. Дверь открыла женщина очень похожая на мою Валю, жену.

– Вам кого? – Она брезгливо меня осмотрела, а я как был в камуфляже, слегка небритый, пьяный от счастья, так и пришел.

– Валентину. – Сглотнул я ком в горле, и улыбку счастья с меня как ветром сдуло.

– Она умерла пять лет назад, но если вам что-то нужно, и это важно, то можете поговорить с моим папой. Позвать? – Она выдавила из себя любезность.

Как кувалдой по темечку, у моей жены дочь, от другого мужика, и той уже далеко за тридцать, а я типа мимо проходил… Дурак, сорок лет прошло, кто тут может тебя столько ждать? Мать с отцом, так их, пожалуй, уже нет на свете. Детей своих то же не нажил. Работы нет, жилья нет. Куда идти?

Я только и мог из себя выдавить:

– Не надо. – И убежал. Представляешь? Убежал!!! Мой родной мир меня забыл, я стал лишним в нем. Моя жена, вышла замуж, и родила дочь. Меня давно похоронили, и выкинули из памяти. – Угрюм выпил еще водки. – Мне нечего там было делать, я вернулся, и тут встретил бледного Пулю. Он тоже не нашел себе места в прошлом мире. Мы сидели на берегу реки, и молчали.

– Убей меня, Угрюм. – Внезапно прошептал мне друг. – Я сначала не понял, но он повторил. – Убей меня говорю, не хочу больше жить, устал. Сам себя не могу пристрелить, а ты сможешь. Это будет не убийство, а услуга. Не хочу больше жить.

Я убеждал его, что все наладится, что время пройдет, и боль сгладится, говорил, а сам в это не верил, и он не поверил, и остался непреклонен. Протянул Пуля мне свой Кольт:

– Из него стреляй, я отвернусь. Заберешь потом пистолет себе, как память, мне приятно будет. Прости, что прошу об этом, но ты мой друг, и только ты сможешь это сделать, только от тебя смерть приму. Незачем больше жить. Цели нет. Устал. Жена замужем за другим, мой сын, сам уже дедушкой стал, меня встретив, не узнал, и зовет другого мужика папкой, мои внуки зовут дедом другого, и та, что клялась вечно любить, меня не узнала… Забыла. Не хочу больше ничего! Цели нет. Зачем?! – Он сунул мне в руки Кольт, и отвернулся…

Угрюм выпил еще водки.

– Ты не представляешь как жить, помня, что убил собственными руками друга. – Он выпил без закуски еще рюмку. – Я выстрелил, скинул труп в реку, и туда же кинул пистолет, он жег мне руки. Не нужна такая память.

– Так это ты убил Пулю?! – Максим даже вскочил со стула, но тут же сел назад. – И что мне теперь делать? Как сдать тебя оборотням?

– Сдашь. – Угрюм опустил глаза. – Я сам этого хочу. Устал. Смерть это избавление. Ты даже не представляешь, на сколько больно иногда бывает жить. Медведь убьет меня быстро, а ты выполнишь квест, и сможешь остаться в Сытухе, вместо меня. Тут нужен хозяин.

– Прости, но не останусь в любом случае, я должен найти жену. – Максим не решался посмотреть в глаза собеседнику, но и тот не поднимал глаз. – Не знаю, как потом мы вернемся с ней назад, ведь основного квеста мне так и не дали, но все равно я ее найду.

– Это и есть твой главный квест, ты сам его себе дал, и Полоз с этим согласился. – Вздохнул хозяин поселения налил еще водки, но пить не стал, а поставил рюмку на стол. – Все на этом. Я выполнил свое обещание, убийцу назвал, все долги розданы. – Он встал. – Пойду я, надо побыть одному. Завтра утром встретимся и отправимся к оборотням.

Горячего они ждать не стали, не до праздника.

***

Белый медведь в облике человека стоял там же, где в первый раз его увидел Максим. Все такой же огромный, беспристрастный, с постным, ничего не выражающим, каменным лицом. Он даже не пошевелился при приближении гостей.

Угрюм не выглядел расстроенным, и скорее даже был доволен тем, что происходило. Новый, вычищенный камуфляж, портупея с пистолетом на боку, чисто выбрит. Он шел умирать, знал это и приготовился. Максим же наоборот, был подавлен. Бессонная ночь сказывалась мешками под глазами. Бороды не касалась бритва, хотя она у него была, подарили жители Сытухи. Он шел, и не как не мог решить, что делать.

– Ты выполнил мое задание? – Прошипел ему с подозрением оборотень.

– Прости, но нет. Не смог. – Максим сделал шаг вперед. Сдать того, кто стал ему дорог, он так и не решился. Угрюм, конечно, виновен в смерти Пули, но он всего лишь выполнил просьбу друга. Нельзя наказывать того, кто казнит себя ежедневно сам.

– Врет этот малец. – Оттолкнул его в сторону Угрюм. – Все он выполнил. Нашел убийцу. Это я застрелил Пулю…

– Тыыы?.. – Протянул удивленно медведь. – Но ведь он был твоим другом? За что? Тебе нужны были его богатства? Но он не разбогател в нашем мире. Не хотел с ним делить славу? Но у тебя было ее больше. Зачем? Я не пойму мотива.

– Пуля сам попросил его об этом. – Максим вмешался в разговор.

– Глупость какая. – Оборотень перевел на него удивленный взгляд. – В чем смысл?

– Он устал от жизни. Все к чему стремился, все оказалось пустотой. Угрюм не виноват в его смерти, он всего лишь выполнил просьбу, а смысла тебе все равно не понять, ты не человек. – Вновь вышел вперед Максим заслонив Угрюма.

– Я должен подумать. – Медведь развернулся, и все также невозмутимо, с каменным лицом ушел в свой чум, оставив гостей одних.

– Зря ты сказал, что не выполнил его квест. Кто знает, что в голове у этой нежити. Ведь наказание за проваленное задание смерть. Сглупил ты парень. Ну да ничего, если посчитает свою просьбу не выполненной, и кинется убивать, я встряну. Даст бог вдвоем и отобьемся, хотя шансов мало, не по зубам он нам. – Угрюм расстегнул кобуру, поправив поудобнее рукоять нагана. – Посмотрим еще кто кого…

– Ты не должен отвечать за то, что совершил по просьбе Пули. Он сам этого хотел, потому я решил тебя не сдавать. Надо было только идти самому, без тебя, вот в этом я точно сглупил. – Насупился Максим.

– Спасибо. – Угрюм взял его за плечо. – Кроме Пули, со мной еще никто так не поступал. Я рад и горд тем, что с тобой познакомился, помни это, что бы не случилось. Ты настоящий. Ты был бы прекрасным другом. А ведь я сомневался, и зря. Прости за это.

Ответить Максим не успел, да и не знал бы что сказать. Из чума вышел оборотень. Не доходя двух шагов, он остановился, и по очереди заглянул гостям в глаза.

– Квест засчитан. – Он протянул руку. На которой лежали три рубина. – Вот плата, и еще заплечный мешок, он разжал вторую ладонь, в которой распрямился как сжатая губка, древний, выцветший до белизны рюкзак. – Эта вещь не имеет цены, она твоя по праву. Все, что в нее положишь теряет вес, а положить в нее можно очень, очень много, так как дно у нее увеличено до размера амбара, хотя с виду и не заметно, но это уже другое пространство, осознание подобного недоступно человеку. Владей. – Он перевел взгляд на Угрюма. – Теперь к тебе. Ты достоин смерти, за убийство моего, и своего друга, но ведь ты тоже мой друг. Я растерян и не знаю, как поступить.

– Убей. – Пожал плечами хозяин поселения. – Я к этому готов, и даже хочу смерти.

– Тогда это будет не наказание, а награда. – Оборотень задумался. – Так не пойдет, да и не хочу я тебя убивать, рука не поднимется. – Он поднял глаза. – Квест от меня, а точнее новое задание от Полоза сейчас получишь.

Великий змей посчитал, что ты в данный момент умер, и вот только что родился вновь, а потому достоин еще одной игры. Его задание будет наказанием, и исцелением души одновременно. – Пойдешь с этим игроком. – Палец оборотня уткнулся в грудь Максима. – И поможешь найти жену, и вместе с этим игроком испытаешь боль и радость. Я все сказал, подтверждения и согласия не жду. Уходите. – Он махнул рукой. – Не хочу вас больше видеть, до тех пор, пока не выполните то, что вам велено. Путь у вас дальний и трудный, а вы не сделали еще и первого шага. Прощайте.