Текст книги "Уйын Полоза. Книга первая (СИ)"

Автор книги: Дед Скрипун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

Глава 6 Квест

Менквы. Что это такое, или вернее, кто это такие, Максим не имел ни малейшего представления. Единственное, что пояснил Угрюм, так это, то, что они очень, высокие, у них железные тела, острые как древнерусские шлемы головы, жрут живьем людей, а убить их можно только специальным оружием, но каким, никто не знал.

Вот такие твари должны были напасть на поселок, и надо было как-то от них отбиться. Задача для новичка, ничего практически ничего не знающего о мире Уйын, невыполнимая, и Художник, как теперь называли Гвоздева, не понимал, почему именно его выбрал глава поселка, для выполнения этого безнадежного задания.

Сидели вокруг стола, в мерцающем круге света свечи, и разговаривали почему-то шепотом, хотя ничего особо секретного в их разговоре не было, если только не считать секретом, то, что на роль главного героя предстоящего действия Угрюм назначил никому неизвестного в поселке Художника.

– Почему все же я? – Вздохнул Максим. Он действительно не понимал логики хозяина поселка, и потому в очередной раз задавал один и тот же вопрос.

– Вот что пристал? Не спрашивай меня больше об этом. Интуиция. Я привык ей доверять. – Угрюм сделал загадочное лицо. – Ты везунчик. В первый день умудрился взять у нежити вкусный квест, а затем еще и грохнуть точным выстрелом, не целясь, лучшего стрелка округи. Такое дорогого стоит.

– Это не о чем не говорит. – Нахмурился Максим. – Везенье вещь непредсказуемая.

– Но только не в твоем случае, и мне говорить ничего не надо. – Он махнул утвердительно рукой. – Тебе везет, и это факт, а в этом мире это одно из самых важных качеств. Поэтому я к тебе и обратился. Найди оружие против тварей, помоги отбиться, и я скажу, кто убийца. У тебя не больше недели. Менквы сейчас кучкуются у дальней скалы, и пока их не наберется ровно тринадцать, не сдвинутся с места. Пока их только шестеро, но двоих уже видели на подходе. Мозги у них, как у валенков, тупые до безобразия, жаль только клыки да когти звериные, действуют всегда одинаково и предсказуемо, но это не делает их менее опасными. Быстрые сволочи и ловкие, а еще нюх у них такой, что собаки завидуют, не спрячешься, найдут и сожрут. Беда от них всем поселениям, что в Уйыне существуют. Даже на города нападают, хватают людей и утаскивают в горы, ну а там... – Угрюм передернулся ознобом. – В общем рассказать некому, никто еще не возвращался.

– Тут и города есть? – Усмехнулся Максим.

– Конечно. Там, где есть люди, там есть и города, все как в твоей и моей прошлой жизни, вот только они больше на средневековье похожи, без крепостных стен конечно, но все одно как в историческом кино, а вот оружие тут современное.

– А оружие-то откуда, если промышленности нет? – Удивился Гвоздев. – Что-то у тебя не вяжется.

– Все у меня вяжется. Есть тут промышленность, только она кустарная, каждый игрок что-то свое делает, кто оружие, кто патроны к ему, а кто-то одежку шьет. Многие воевать не хотят, предпочитая ремеслом заниматься. Вернуться назад, с помощью выполнения квеста Полоза шансов мало, а помереть по дороге много, вот и обосновываются тут, зарабатывают как могут, семьями обзаводятся, торгуют изделиями своими. – Огрызнулся Угрюм. – Еще нежить за камешки оружие и прочую вкусняшку продает, у них самое лучшее, эксклюзив, а вот откуда все это у них, то не спрашивай, не отвечу, не знаю.

– Ладно. Хватит об этом, лучше вот что скажи: «Хоть намеки какие-то есть, где искать это твое волшебное оружие». Это ведь не грибы собирать. Зацепки нужны какие-нибудь. – Вздохнул Гвоздев.

– Есть. Правда на уровне слухов, но хоть что-то. – Угрюм склонился над столом, приблизив лицо к Максиму и перешел на шепот. – Тут у грота, где река начинается, где тебя сюда забросило, есть пещера, к ней тропа еле заметная идет. Там всего один зал, но по слухам, если назвать нужное слово, то откроется дверка, и дальше спуск во владения Горного.

– Знаю где это. – Встрял Профессор. – Пытался как-то подняться, да чуть шею себе не свернул. Там не тропа, а нитка вдоль скалы и обрыва, едва ноги помещаются. Дышать страшно, не то, что идти.

– Час от часу не легче? – Вновь вздохнул Гвоздев. – А кто такой этот Горный?

– Легенда гор. Такое знать надо. Маленького роста нежить, чуть ли не божество всех рудокопов и кузнецов, от угольщиков, до ювелиров. Если ему понравится, то он научит своему искусству, но не это главное. Главное, что он терпеть не может менквов, и знает, как их убить. Он, когда в старину на поверхность поднимался, столкнулся с ними в лесу, и они его едва не сожрали. Непонятно, как только они его поймать умудрились. Вот и возненавидел нечисть эту, и придумал как убить. Одна беда, не выходит больше из своих пещер, скучно ему на свежем воздухе без своих камней, небо голубое на голову давит, солнце слепит.

– Чушь какая-то. – Хмыкнул Художник. – А слово-то какое сказать надо, что бы дверка открылась?

– Знал бы, к тебе не обращался, сам бы к нему спустился. В том и задача твоя. Но я верю в тебя. Вот не знаю почему, а верю. Справишься?

– Угу… – Промычал про себя Максим. – Только вот карты дома оставил.

– Какие еще к чертям карты? – Не понял хозяин поселка.

– Таро. Пасьянс раскинуть, да ответ спросить. – Нахмурился Гвоздев.

– Уморил. – Захохотал Угрюм. – А я и купился.

– Уморил, не уморил, но вот что мне еще скажи. Мне ствол почистить надо, а то, как попал сюда, так в такую карусель попал, что некогда было. Где ветоши достать, и масла? – Максим положил на стол ржавый кольт.

– Все к утру сделаем, я заберу и утром отдам чистый. – Кивнул Угрюм.

– Ладно, ночь на дворе, спать пора. Завтра схожу посмотрю, что там за пещера такая? – Максим встал.

– Добро. Не буду мешать. Пока у шашлыка в комнате переночуешь, а уже завтра землянку персональную выделю.

– На троих. – Тут же вскинулся Максим. – На меня, Профессора и Ирину, с кроватями и перегородками. Я уйду, а она за ними остаться должна, и сейчас три комнаты.

– Хорошо. Спорить не буду. С заданием справишься землянка тебе бонусом достанется, и с кроватями, и с перегородками, и даже с кухней и мастерской, коли чего изготавливать надумаешь. Делай, что хочешь. – Угрюм тоже встал. – Надеюсь на тебя Художник. Нарисуй нам оружие от этих уродов. Весь Уйын тебе за это спасибо скажет, а я отдельно отблагодарю.

***

Утро выдалось туманным, словно молоком залив округу. Не видно даже собственных ног, словно в облаке плывешь. Они вышли еще затемно, можно конечно было и не торопится, но разбудил Угрюм. Видно было, что он вообще не спал.

Хозяин поселка, отдал вычищенный до блеска, заряженный пистолет, с новой кобурой и поясным ремнем с медной пряжкой, потом показал землянку, довольно просторную внутри, с пятью пустыми помещениями, разделенными дощатыми перегородками, с металлической печкой в одной из них, видимо будущей кухней. Гвоздев не собирался тут селится, у него другие планы, но для бездомных старика с девушкой, это было очень кстати. Обустройством тут же занялась Ирина, защебетав возбужденно, где и какую мебель надо расставить, и где какие занавески повесить. Максим дал ей несколько сапфиров и рубин на расходы, комфорт дело затратное, он помнил это из прошлой жизни. Ну а Профессор, как и обещал, взялся проводить до места начала тропы, что во многом упрощало задачу.

Как он находил дорогу, непонятно, видимо уже столько раз ходил в ту сторону, что можно завязывать глаза, и все равно не сбился бы с пути. Шли молча, разговаривать не хотелось, впереди неизвестность. Едва заметный всплеск подсказал, что они на месте. Непонятно куда пришли, ничего не видно, одна пелена?

– Тут она, эта тропинка, левее. Сейчас не видно, но как только туман спадет, то заметишь. Подождем. – Провожатый остановился у самого среза воды.

– Не видно ни зги. – Вздохнул Максим. – Тут и на ровной поверхности-то ноги переломаешь, а надо в скалы карабкаться.

– Не переживай, сейчас солнышко посильнее пригреет, и туман рассеется. Погода жаркая сегодня будет, такое молоко, явный признак дневного зноя. Присаживайся, посидим, рыбки половим, спозаранку клев всегда хороший. Пока тебя ждать буду, приготовлю. Я ее в лопухах запекаю. Пальчики оближешь. – Профессор нагнулся и умыл лицо водой. – Красота. – Фыркнул брызгами он.

– Ты сначала поймай, хвастун. Вон и воды-то не видно, а уж поплавка и тем более. – Засмеялся Гвоздев.

– Не сомневайся, поймаю, у меня рыбалка под высший уровень развита. – Поднял вверх назидательно указательный палец Профессор.

– Уровни какие-то тут у всех у вас, чувствую себя, словно в игру на компьютере играю. – Усмехнулся Художник.

– Так ты в игре и есть, только тобой играют. Сидит геймер Полоз, и двигает тебя к какой-то своей цели, задания дает, препятствия ставит, и смотрит. Я словно вижу, как он смеется или злится, в зависимости от происходящего. – Профессор принялся разматывать снасти. – Не бери в голову. Все поймешь со временем. Тут учатся быстро. Весь мир учитель, пусть и жестокий. У тебя вон и меткость видимо развита по максимуму, наверно, как бонус за добровольный вход в игру. Кстати, ветерок поднялся, вон уже и пики гор появились, сейчас и видимость появится.

Тропа начиналась на зеленой лужайке, и появилась она неожиданно, словно вынырнула из травы желтым, крупным песком. Начало было обрезано, словно кто-то ножом полоснул поперек, отделив одну часть от другой, и одна из двух побежала в горы, а другая утонула бесследно в зеленой лужайке.

Плавно начинающийся подъем все более и более становился крутым, взбираясь петляющей дорожкой в горы. Под ногами хрустел мелкий песок, угрожая скользнуть под ногами, и отправить путника вниз, а лететь пришлось бы довольно высоко, и падать не на спортивный мат, а на острые камни.

С правой стороны от Максима высилась черная с паутиной белых вкраплений слюды скала, а слева, пропасть. Поднялся ветер, и не смотря на жаркое солнце, холодом проникал под одежду, надувая ее парусом, и пытаясь отправить путника в полет. С каждым шагом топа становилась уже, а пропасть глубже, и наконец наступил тот момент, когда камни внизу стали совсем маленькими и расплылись голубенькой дымкой, на грани видимости. Ветер поднапрягся еще сильнее, а скала надавила на спину гладкой стенкой, словно приглашая прыгнуть.

Гвоздев буквально вдавился в черный камень, неестественно развернув поперек ступни, в обычной позе они уже не помещались.

– Чарли Чаплин. – Выругался он под нос. – Вот только смеяться не хочется. Если станет ещё хоть на сантиметр уже, или дунет посильнее, то не удержусь и грохнусь. И чего меня сюда понесло?.. – Он продвинул ногу чуть дальше, оперся на нее, перенес вес тела, и вдруг провалился спиной назад. Все сжалось внутри, но падения дальше не последовало. Максим ввалился в полусумрак маленькой, практически круглой пещеры.

– Пришли. – Вздохнул он. – И что дальше?..

Идеально гладкие, черные стены. Гвоздев обошел их по кругу, постукивая костяшками пальцев о камень, в попытке услышать глухой звук пустоты. Все безуспешно, ни одного намека. Он отошел в середину, и сел, обхватив колени руками

– А чего ты ожидал – Нахмурился парень. – Все правильно, не даром туда еще никто попасть не смог. Скажи пароль, и заходи. – Усмехнулся он и крикнул – Пароль. – Ничего не произошло. – Думаю гадать бессмысленно. – Вздохнул он. – Вот же задачку подкинули. И так, что мы имеем? Кто у нас этот Горный? Правильно, нежить. А кто может знать о нежити больше всего? Правильно. Снова нежить? И кто нам может помочь? Правильно, опять нежить. Кого из них я знаю? Оборотня, но он далеко, и васов, вот они рядом. Придется спускаться вниз, и попытаться с ними поговорить. – Он вновь вздохнул и встал.

Спуск дался на много тяжелее. Это всегда так, подниматься менее боязно, а вот спускаться?.. Даже кошки легко взбираются на дерево, а вот назад их подчас приходится снимать, а Максим не кошка, он человек, ему еще тяжелее. Пару раз едва не сорвавшись, и натрудив на спине о камень болезненный синяк, он наконец -то оказался у костра, который развел к его приходу Профессор.

– Ну как у нас дела? – Встал тот на встречу.

– Ни как. – Вздохнул Максим. – Там гладкие стены, и ни намека на дверь. Буду пробовать звать васов, у них попытаюсь узнать заветное слово.

– Перекуси. Как я и обещал, рыбки запек. – Кивнул дед в сторону костра.

Оказалось, действительно очень вкусно. Ели руками с размякших от жира лопухов. Белое мясо легко отделялось от костей, и буквально таяло солоноватым соком во рту. Хотелось еще и еще, но Максим знал меру. Нельзя переедать. Переполненный желудок, рассадник лени, а впереди еще много дел.

– Пора. Он встал, подошел к воде, ополоснул руки и сложив рупором крикнул в сторону грота. – Вакуль! – Немного подождал. – Чукля.

Все осталось, но старому, ничего не изменилось. Ответа не последовало, и никто не приплыл на зов. Что-то не так, или его обманули. Нет всё-таки он что-то не то делает. Зачем нежити его обманывать? В этом нет никакого смысла.

– Ты прямо в воду кричи. – Подошел Профессор. – Они духи воды, и лучше слышат в своей стихии. Опусти лицо поглубже и крикни.

Максим так и поступил, холодная вода взорвалась пузырями кика, и он тут же почувствовал эффект. Легкая волна прокатилась по воде и из грота вылетел, несясь как глиссер, рассекая поверхность разбегающимися в стороны бурунами, васа. Резко развернувшись, и окатив Максима холодной водой, он выскочил на берег:

– Чего звал? – Выпалил он, подозрительно скосившись на Профессора. – А этот чего тут делает?

– Ты бы поздоровался. – Гвоздев смахну и лица капли воды, и кивнул в сторону деда. – Он со мной.

– Чего здороваться, когда только вчера виделись. Язык сломаешь тебе «Здрасти» говорить. Ну так чего надо-то? – Вакуль сделал заинтересованное лицо. – Рубины лишние появились, и ли просто соскучился? Говори, у меня времени нет ждать, когда ты созреешь.

– Вопрос у меня к тебе. Мне к Горному попасть надо, но там нужно заветное слово. – Гвоздев хитро сощурился. – Ты случаем не знаешь?

– Ну а если и знаю, то что? – Васа тоже сощурился. – Рубин дашь?

– За одно слово? – Хмыкнул художник, понимая, что сейчас начнется торг.

– А то… – Засмеялся нежить. – С тебя камушек с меня слово.

– Дорого. – Мотнул головой Гвоздев. – Пойду тогда к оборотням, у них дешевле.

– Погоди. – Встрепенулся Вакуль. – Как к оборотням? Они меньше чем за девять сапфиров не скажут.

– Ну так тебе рубин подавай. – Удивленно воскликнул Гвоздев. – Не. Вон профессор говорит. – Максим кивнул в сторону прислушивающегося к разговору деда. – Там и за девять изумрудов согласятся.

– Брешет. – Подпрыгнул от возмущения нежить. – Таких цен нет… И вообще… От куда медведям слово заветное знать?

– А ты проверь. – Максим сделал вид, что уходит.

– Стой! Куда пошел? Хочешь, я бесплатно отдам? Но только мне десятка два пиявок за это наловишь? – Затараторил васа скороговоркой, схватил парня за плечо, и развернул.

– Пиявок?.. – Задумался Гвоздев, усмехнувшись про себя, на сколько тот быстро сдался. – Ну пиявок так пиявок, и то, исключительно ради уважения наловлю пиявок. Где их искать не подскажешь? Ты же знаешь, что я тут ничего еще не знаю. Зеленый.

– Конечно покажу, мало того, еще и до места доставлю. Только сначала слово дай… – Сделал хитрое лицо Вакуль.

Сердце кольнуло предчувствием грудь Максима, да и Профессор нервно охнул, но отступать было уже поздно, он чувствовал, что если откажется, то нежить, сообразив, что его обманывают взвинтит плату по максимуму, и рубинов не хватит, а Гвоздеву нужен бы пароль от входа, и он протянул руку.

– Наловлю двадцать пиявок. – Торжественно произнес он, соглашаясь с условиями нового квеста.

– Отлично. – Схватил нежить ладонь и затряс. – Прыгай на спину. Едем.

– Обманул-таки гаденыш. – Прошептал сокрушенно стоящий сзади Профессор. – Поберегись зубов парень, там пиявки такие, что руку отгрызть могут. Если что стреляй, не задумываясь, а еще лучше откажись. Убить может и не убьют, а калекой оставить могут.

– Прорвемся. – Прокричал Художник, уносясь в полумрак грота.

– Отчаянный. -Вздохнул дед и селу костра. – Но такие тут и выживают, и добиваются многого. Тут тебя ждать буду. Может помощь какая понадобится.

Глава 7 Злобные пиявки

Словно и не уходил отсюда никуда. Вновь все те же угрюмые, мрачные, серые стены, все те же лучики света, сквозь нависающие над головой валуны, ушедшего в прошлое мира, где течет каменная река Таганай, как напоминание о покинутом, скорее всего навсегда доме. Все тот же сырой сумрак подземелья, все та же холодная вода подземного, неторопливого потока, и костлявая спина васы.

Холодные брызги летят ветром в лицо, ноги и грудь промокли, и бьет озноб, а впереди все тот же плоский остров. Но что-то изменилось там, за прошедшие сутки? Всполохи розового света, вздрагивают нерешительно, по центру образуя прозрачный купол. Доносится шипящие пение, на грани слуха, словно добрая бабушка поет колыбельную засыпающему внуку.

– Сейчас до дома доберемся, я тебе там кое-что дам, и уже затем на болота отправимся, пиявок ловить. – Не поворачивая головы, говорил Вакуль. – Это не на долго, да и Чукля тебя рада видеть будет. Уж как она благодарна… Как благодарна. – Даже не видя лица, Максим почувствовал, что васа улыбается.

Нежить, выплеснув буруны волн на берег, выскочила на поверхность, и шипящее пение тут же смолкло. Словно из-под земли, по центру острова высунулась довольная морда Чукли, и увидев Гвоздева растеклась в счастливой улыбке.

– Гость дорогой! Проходи!.. Иди скорее сюда, посмотри на это чудо, ну разве он у меня не красавец? – Она вскочила на ноги, показавшись вся, и призывно замахала руками, приглашая не медлить, и поторапливаться.

Максим приблизился. Оказывается, васа выглянула не из-под земли, а из гнезда. Заботливо выложенная половинками перламутровых ракушек, вырытая, в камне, как в обычной глине ямка, устеленная заботливо снизу свежими водорослями, и залитая наполовину теплой, согретой телом заботливой Чукли водой, а по центру, размером со страусиное… Яйцо! Но, какое яйцо?! Огромный, отполированный, абсолютно ровный, прозрачный рубин, где в кровавой, слегка светящейся, клубящейся туманом жидкости, плавает зародыш маленького васы.

Максим завороженно замер, испытав ни с чем не сравнимый восторг. Это было великолепно.

– Посмотри какая прелесть. – Как курица наседка суетливо квохтала Чукля. – У нас вылупится сын, он будет красивым и мудрым как я, сильным и смелым, как отец, умным, как мы оба разом.

Я стала мамой. Я счастлива человек, и это счастье помог мне испытать ты, подарив второй рубин. Мы с Вакулем соединили два пережеванных обычных драгоценных камня, получив один необычный, прозрачный, надули силой жизни, вложили под скорлупу, прямо из сердца, частички своих душ, и зародился новый, маленький васа. Теперь мы будем его пять лет согревать телами, ласкать заботой, и он вырастет, а когда этот рубиновый домик станет ему мал, то он разобьет оболочку, и появится на свет. Спасибо тебе щедрый человек, за подаренное чудо.

Максим стоял, смотрел на плавающий в подрагивающих розовых всполохах эмбрион уродца, и не знал, что ответить. Это было так неожиданно. Всего сутки васам понадобилась для зарождения новой жизни.

– Потрогай его, он тоже хочет сказать спасибо. – Потянула Чукля Художника, схватив за руку. – Смелее. Он очень хочет этого. Положи на поверхность ладонь, и почувствуй слова благодарности, моего мальчика.

Поверхность яйца васы была гладкой и горячей, но не обжигающей, а приятно греющей кожу. Максим почувствовал легкую вибрацию, и легкое покалывание электрических разрядов, на кончиках пальцев. Медленно его разум погрузился в негу обволакивающего удовольствия, и вдруг в голове зазвучал детский голос:

– Ты обязательно сделаешь то, зачем пришел в этот мир. Я говорю не о похищенной жене, я говорю о том, что ты сам для себя еще не осознал, о чем даже не думал. Есть правда препятствие, которое может перечеркнуть мое предсказание. Главная твоя проблема, которая может помешать, это смерть, и не чья-нибудь, а именно твоя смерть. Слишком великие силы будут противостоять планам, но они пока еще тоже не знают о той угрозе своему существованию, которую ты принес, войдя в мир Полоза. Когда я появлюсь на свет, мы с тобой обязательно встретимся, и поговорим об этом, ты только дождись меня, и не сгинь в игре змея. И еще одно, самое главное: «Спасибо тебе человек, за возможность мне, появится на этот свет».

Голос замолчал, но в голове Максима остался гул утихающего набата, как от замолчавшего миг назад церковного колокола, эхом напоминая о предупреждении маленького васы. Яйцо все также вибрировало, и было горячим, но пелена неги спала.

Максим протер ладонью глаза, смахнув наваждение, погладил гладкую, рубиновую поверхность, улыбнулся эмбриону, и отнял руку:

– У вас родится умный сын. – Повернулся он к Чукле.

– Я знаю. – Сверкнула радостью во взгляде она.

– Игрок согласился наловить нам пиявок. – Подошел к яйцу довольный собой Вакуль, и положил свою лягушачью лапку, на полированную поверхность. – Это добавит силы нашему сыну, и позволит ему вылупиться быстрее. Сила двадцати пиявок, это минус один год ожидания. – Он рассмеялся.

– Он послан нам самим Полозом. – Чукля внезапно засуетилась. – Надо дать ему мешок, и рукавицу. – Она прыгнула в воду.

– Мешок, конечно, надо, а вот о рукавице мы не договаривались. – Пробурчал недовольно Вакуль, и исподлобья посмотрел на Максима. – За нее еще двадцать пиявок наловишь. Вещь уникальная, и стоит на много дороже, но ради тебя, так и быть уступлю…

Он еще хотел что-то добавить, но в этот момент вынырнула Чукля, и васа сконфуженно замолчал, отвернувшись, и сделав вид, что ничего только что не говорил

– Вот, бери. – Будущая мама протянула что-то похожее на темно зеленую авоську, связанную крупной ячеей, и старую, рваную рукавицу, пару которых обычно используют чернорабочие на стройке, или грузчики, даже следы то-ли цемента, то-ли муки, остались на ее грязно-желтом брезенте.

– И за этот хлам еще двадцать пиявок вам наловить? – Усмехнулся Максим посмотрев на потупившегося, и слегка побледневшего Вакуля. – Не жирно будет?

– Ну а чего… – Тот отвел в сторону глаза. – Не голыми же тебе руками ловить… Рукавичка в самый раз будет…

– Вот же ты до чего жадная сволочь! – Набросилась на мужа, внезапно разъярившаяся Чукля. – Тебе парень рубин подарил, с рождением сына помог, пиявок наловить пообещал, нет бы отблагодарить! Но тебе все мало! – Она каждое, вылетающее плевком слово, сопровождала шагом на встречу растерявшегося васы, а тот, под напором жены, отступал, затравленно оглядываясь, словно ища у кого-то поддержки. – Все никак не наторгуешься? Тебе мало, что твоей жадностью мы тут оказались? На счет рубинов бесплатных с Полозом он договорился… – Она ехидно сощурила глаза. – Тупая жаба ты, а не мужик! Хочешь еще приключений себе и мне добавить? Тебе Уйыном в виде этого парня, благодать прислана, надежда, а ты и тут выгоду пытаешься найти?!

– Ну а чего? – Вакуль оступился, и подвернув ногу, всплеснув лапами, охнув сел. – Все одно ведь ловить пойдет, а где двадцать, там и сорок. Не велика разница, а нам лишняя сила для малыша, и лишний годик долой. Что тут плохого?

– Так не торговаться надо было с ним, а попросить. – Никак не успокаивалась Чукля. – Когда-нибудь я тебя точно брошу, и уйду жить на другой остров, надоела мне твоя жадность. – Она повернулась к Максиму, и протянула авоську и рукавицу. – Бери человек, и не обращай на этого сквалыгу внимания. Если сможешь наловить больше, то низкий тебе поклон от меня, а на нет, и суда нет. Будь осторожен.

***

Болота подземной реки, наивно считающейся в нашем мире каменной, носящей гордое имя «Таганай», оказалось покрытым жижей раскисшего суглинка, огромным, не имеющих видимых границ островом.

Тёмно-коричневое месиво, чвакало под ногами, засасывая, и пытаясь стащить намокшую обувь. Идти было очень трудно. Кое-где, над поверхностью торчали угольно-черные, закрученные спиралью в замысловатые улитки пики. Что это такое, Максим догадывался. На вид обычный камень, но если по нему постучать, то вибрирует как мембрана, и звучит как барабан.

Вакуль с ним не пошел, а остался ждать на берегу. Сказал лишь, что надо разворошить гнездо, и потом ловить, а где это самое гнездо искать, не объяснил, лишь махнув лапой: «Увидишь, там ошибиться трудно».

Как разворошить это гнездо? Понятно, что это те самые пресловутые пики-улитки. Но как это сделать? Гвоздев стучал, пинал, орал, но все безрезультатно, только глухой набат прокатывался по болоту, а за ним вновь мертвая тишина. Была бы хоть какая-то палка, можно было бы попробовать проткнуть, и поковырять там, внутри, но ни деревья, ни кустарники, не росли в этом гиблом месте.

Как оказалось, при наличии даже прочной отточенной палки, выполнить задуманное было бы невозможно, так как даже охотничий нож, не оставил на поверхности царапины. Гвоздев уже решился выстрелить в то, что считал гнездом пиявок, потратить патрон, и достал пистолет, что в конечном счете его и спасло.

Нога внезапно провалилась, погрузившись до бедра в раскисший суглинок, и там в нее вцепились чьи-то острые, как иглы клыки. От неожиданности и боли, Максим заорал и упал, но смог выдернуть из болота разрываемую чьими-то челюстями ступню. К ней прилипла, обвив длинным змеиным хвостом голень, мерзкая, голая, грязная тварь, размером с кошку, непонятного цвета. Обернувшись, и открыв пасть, во всю свою круглую как шарик голову, она зашипела брызгами слюны из пасти, усеянной иголками зубов, как шкура ежика, с которых капала кровь, перемешанная с бурой жижей трясины. И это была кровь Художника.

Максим попытался стряхнуть монстра, но тот крепко держался хвостом обвив голень, и не переставая грыз ногу, пытаясь достать кость. Он рвал мясо вместе в трещащей тканью штанов, и выплёвывая в грязь, вновь вгрызался в плоть дикой болью.

Гвоздев, другой ногой пнул его в голову, пытаясь сбросить, но лишь отбил пальцы, словно лягнул гранитный валун. Уже ничего не соображая, он поднял зажатый в руке пистолет, и не целясь выстрелил. Пиявка взвыла тонким ультразвуком, и оторвавшись, улетела куда-то далеко в болото.

– Ты что творишь?! – Через миг, к нему подлетел разъяренный Вакуль. – Ты зачем ее убил?! Я просил наловить, а не пристрелить. Теперь бежим отсюда, сейчас стая вылезет, и нам конец, сожрут в чистую, и следов не отыскать будет.

Максим попытался встать, но нога прострелила болью, и он вновь упал.

– Беги, мне уже не уйти. Спасай себя. – Рявкнул, словно выстелил он в побледневшего васу. – Мне все одно теперь конец.

– Ты сам это сказал. Запомни. Я прибежал на помощь, но ты отказался. – Вакуль развернулся и бросился бежать, но тут же остановился, и вернулся назад. – Нет! Не правильно это. Ты помочь хотел, а я струшу? Вдвоем пришли, вдвоем и угостим собой пиявок. Бедный мой сынок…– Вздохнул он, и в этот момент, поверхность болота взорвалась брызгами, и из нее повыпрыгивало с восемь десятков, а может и больше, считать времени не было, воющих тварей.

Загрохотал, плюясь огнем и дымом «Кольт». Шесть выстрелов, шесть попаданий, и как финал прожитой жизни, последний прощальный щелчок пустого барабана. Все, дальше его использовать только как холодное оружие. Пиявки даже не заметили шесть потерь, и дружно ринулись в атаку.

Максим схватился за раскаленный ствол, даже не почувствовав боли, и как молотком ударил в первую же приблизившуюся, прыгнувшую, целящуюся в горло тварь. Та взвизгнула, отлетела, но как ни в чем не бывало, вновь бросилась в драку, а в этот момент другая, уже вгрызлась в открытую рану.

Гвоздев ударил вторую, но та ухватилась зубами за ствол, и принялась вырывать из рук. Отнять было нереально, это как отобрать тряпку у разъяренного Тузика. Не смотря на небольшой размер, пиявка оказалась на удивление сильной, и пистолет пришлось бросить, и взамен надеть рукавицу, которая вдруг стала твердой, как камень, и крошила головы и тела нападающих тварей, получше кузнечного молота.

Кто-то очень остроумный пошутил, назвав этих исчадий ада пиявками. Жители болот, и тихой воды совсем другие, они медлительные, впрыскивают в кровь обезболивающую слюну, а эти быстрые, и ловкие, укус их пробивает током, сковывая движенья спазмом. Да и не похожи внешне они совсем на пиявок, скорее на ящериц, да и то с большой натяжкой.

Вакуль крутился рядом юлой, махая зажатыми в кулаки лапами, и лягаясь ногами, но как не старался отбиться, медленно покрывался сочащейся из многочисленных укусов кровью, да и Максим выглядел не лучше. Мало того, он еще с трудом удерживал равновесие, не в силах опереться на изуродованную ногу.

– Лови! – Художник бросил своему собрату по несчастью охотничий нож, в надежде, что тот его применит по назначению, но лишь обреченно прошипел разочарованием. Вакуль не смог поймать оружие. Лишь проводив его недоуменным взглядом, и на секунду отвлекшись, поплатился за невнимательность. Тварь вцепилась ему в бок, вырвав кусок мяса.

Долго так не продержаться. Силы тают, вытекая из ран кровью. Еще немного, и отбивающиеся от пиявок бойцы обессилят окончательно, упадут в жижу под ногами, и их спокойно сожрут болотные твари.

Зачем так поступил Максим, он, наверное, и сам не понял. Орудуя одной рукой, с надетой на нее перчаткой, пиная остервенело во все стороны ногами, он выхватил из-за пояса, подаренную Чуклей авоську, и махнул ей, как тореадор перед носом быка красной тряпкой, по направлению прыгнувшего на него монстра. Убогий на вид мешок, сетка, помнящая еще стеклянные бутылки с молоком, как-то сам собой раскрылся и втянул в себя визжащую злобой зверюгу, погрузив ее в свои недра, где это злобное недоразумение мгновенно затихло, и блаженно заурчало.

Гвоздев даже, как это не абсурдно звучит, рассмеялся от увиденного, но в этот момент неосторожно ступил на раненную ногу, и от прострелившей боли, потеряв равновесие упал.

Пиявки, почувствовав легкую поживу, все разом кинулись на него, и он, пятясь назад, начал отмахиваться от них всем, что было в руках, не замечая, что ряды врагов начали медленно таять.

Оставленный тварями в этот момент в покое Вакуль, бросился другу на помощь, раскидывая ногами суетящихся пиявок, удачно оказавшись у них за спинами. Но те, отлетев в сторону, вновь кидались в драку.

Закончилось все так же внезапно, как и началось. Одна из ближайших черных пик-ракушек, раскрылась желтым цветком, выплеснув вверх фонтан зеленой слизи, и оттуда выглянуло вполне человеческое лицо, только со змеиными глазами, покрытое короткой фиолетовой шерстью, и клубящимся паром вместо волос. Оно злобно окинуло взглядом место сражения, и зарычало, как собака, у которой отбирают кость.