Текст книги "Черная Принцесса: История Розы"
Автор книги: Дана Ви
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)
Никиту он захотел оставить сразу, а двух других… Ну, не бросать же! Спасать его – брать всех. Не обделяя и не выделяя. Все же их решение, а не его. А он – «наставник» и «учитель» для парней. Взрослый не по годам, что хотели так же. «Растормошил гнезда»! Если ты понимаешь, о чем я. Взрослые птицы слетели, обещаясь не вернуться, а птенцы остались. Не взял бы, сами нашли. И чего ради, пошли бы искать его и потерялись. Набрели бы на «таких» же «браконьеров», а то и хуже… Не хотел такого, как и задерживаться здесь. Взял с них слово «найтись» с родителями. Но… Как ты уже, наверное, верно понял. И поймешь до конца дальше. Никто этого не сделал. Но и у всех были свои исключительные, и как считалось, «верные» причины…
Александр! Порой, мне даже хочется назвать его «солнцем». Но я прикусываю язык. Хоть, он так похож… Пусть, его волосы и борода не желтые, как «лучи». Но… «Солнечные»! Какие-то до одури светлые. Белые с «желтинкой» и какой-то «солнечной желтизной»! Прикрывающей сравнительно небольшой и узкий лоб. В сравнении, с тем же Никитой или мной. С широкими и высокими лбами. Нам даже челка не помогала. Ни одному и ни другой… Ни мне! Наоборот, мешала. Выдавая с потрохами то, что не удавалось «скрыть». Поэтому, отрастала и не мешала. У Александра, как и Влада с Егором, с этим же проблем не было. Повезло!
Чего не скажешь, например о легкой небритости и щетине. Хотя это, опять же, кому и как. Но Никита со своей «червоточиной». И темными, почти черными, бровями и ресницами. Прошел в этой теме по «касательной». Не имея, в принципе. Кроме тех же волос и ресниц с бровями. Волос на лице, вообще. Когда же, у оставшихся парней, был весь «набор». Влад старался чаще бриться за счет этого. А у Егора и Александра, со светлыми и «высветленными» волосами, все это не было так уж заметно. Что с волосами, что с широкими бровями. Что и с короткими ресницами. А тем более, щетиной и усами над верхней губой. Скорее, на ощупь. Нежели, по яви и на взгляд. Среди Влада и Егора, как по мне и при мне, у Александра сохранялась еще та, «детская» улыбка. При больших и пухлых губах с «ямочками». С легкими, и почти «невидимыми», «тупыми» скулами. Под бледной кожей. Мощный, но ровный подбородок. Длинный и ровный нос. И глубокие голубые глаза. Именно, голубые! Без «примесей» и «вкраплений».
Я увидела все это, но с его позволения. И хриплого смеха на тему моей «скромности и искренности», «душевности», уже после. Далеко и долго после. В этом году! В начале этого года… Когда он, посовещавшись с отцом, решил все-таки «показать» меня миру и «своим» парням. В адекватном и осознанном возрасте. Не без участия «брата», конечно. Каким бы он ни был, и по какой «крови», «колену» и «линии»… Он был им, как и демоном. Собственно… И соответственно! Моему отцу было проще согласиться на «повторное знакомство» с Александром в уже сознательном возрасте. И с первым знакомством с ребятами. Пусть, и не со всеми. Если рядом будет кто-то, кто уж, будет с ними со всеми знаком ранее.
Собственно Женя и был тем «подающим», не только надежды, но и сообщения. «Передатчиком»! Так как был вторым, по официальности, «опекуном» надо мной и «здесь». После «матери», своей же и «моей» по совместительству, первым «опекуном». И связывал с «неофициальным» – Александром! Система – «аховая» и «патовая»! Я же тебе говорила. Но нужна, как и во всем нужна была «третья сторона». Чтобы было по правилам, правильно и верно, лояльно. Не тем и не этим. У Жени не было «личного интереса». Как и на тот момент, каких-то более-менее, уверенных дружеских «связей» с ребятами. Что могло сойти за «верность» и «праведность».
Была идея, на началах, и меня под «шумок» определить к ним. Но объявился Влад, как я поняла после, «путешественник». Который, как ни странно… Ни странно! Часто исчезал. Но как исчезал, так и появлялся. Никому это не нравилось. И никто не хотел нас знакомить! До этих самых пор! Все это время! Но я ж говорю, до поры и до времени. Там и «брат» вступился за это, даже «ревностно», как за то, что: «не все же ему». То есть Александру! Он «привязался» ко мне на тот момент. И полностью держал в отдалении от всей этой ситуации. Не вмешивая до последнего и «победного». Что, скорее всего, и сказалось на моей излишней общительности с «матерью». И именно, «излишней»…
Но и Александр был не рад, чтобы, и как бы там, ни было. У него самого «рвалось» сердце. Ему хотелось меня к себе, но и Влад не давал ему покоя. И, как я после поняла, он сам его и «сплавлял» невесть куда. Предлагая новые «туры» и «путевки»! Просто билеты, уже хоть куда-нибудь…Чтобы можно было побыть со мной. Даже, просто пообщаться. Но главное, без него и его «пагубного влияния» на меня. После, парень объявлялся и пропадали уже все и разом! Будто «стерегли» его. Или кого-то еще вместе с ним. Без понятия! Со слов Жени – парень стоил того! Точнее, не стоил.
Там и он, без ревности и собственничества, встал на сторону Александра и моего отца. Который был так же, как они, «против». Они не отдали меня на «растерзание». Хотя я до последнего уповала на Никиту и Влада. И сторонилась Егора. Уж с кем-кем, а с ним мне было куда страшнее, чем с Владом. Но как говорили Александр и Женя: «ни к чему хорошему это не приведет». Списали это на его «ветреность». Что-то из рубрики: «поматросит и бросит». Будто я была в его вкусе. Чего, я уверена, не знал ни он и ни они. Что бросал «до», «во время», что и будет бросать «после». Чего они не хотели для меня и боли для меня же. Поэтому, боль ждала другая! Ирония! Но не об этом…
Мы понравились друг другу «повторно» и доверились! Признались во всем и всех. Ровно, как и в том, что Никита, как самый младший, благодаря мне не терял бодрость духа. И продолжал «походить» на него состоянием души! А на мои противоречия о том, что он и был «таким» всегда, отмахивался. Но опять-таки, ему виднее. Никита мог бы и внешность взять от него. Но Александр не так сильно был привязан к «официозу». Натерпевшись и «наносившись», «износившись», в «свои» времена. Что отдавал предпочтения «простому стилю». Кожанки и кофты, джинсы и кеды, кроссовки… По «первости», казалось, что Влад, впервые, уступил своим принципам. И перенял эту «простость» у Александра. Как он сам подмечал и рассказывал. Но в отличие от «безразмерности» шатена во всем. Тут, было все «чин по чину» и «с иголочки». По нему и по его фигуре сшит.
Как ты понял, познакомили нас всех друг с другом, по итогу. Но с Владом – «раззнакомили». Его «обделили» в этом. Прикрываясь все теми же «ужимками». На тему того, что: «ему только дай повод и палец в рот не клади». «А совратить какого-нибудь светлячка и ангелочка – он запросто». И это, если не считать, что я – «наполовину» он. Как говорится: «в семье – не без урода». Но и «скрывать» меня – от него… Как по мне. «Такая» себе «защита». Только «раззадоривая» и «понукая» его. На «свои» личные слова и действия к этому. Не знаю! Не мне было спорить: что с Женей, что с Александром. Тем более, что «последний» уверял в защите и пригляде. А чему быть, того не миновать. Будет «закрывать» Влада на ночь в кладовке. Это – была, конечно, шутка. Но… Все мы знали, что: «в каждой шутке -…» и «если очень захотеть -…». Там и этажи высотки преградой не станут. Не убьется, все-таки… А вот, убьет…
***
– Кто «слуги», а кто «рабы»… – мечтательно вздохнул Ник. – Ладно! Я понял тебя. Понял и принял, поговорю с ней. Но насильно делать ничего не буду! Это – ее право оставаться «в тени».
– Спасибо. От всей «творческой эгиды» и души! – театрально поклонился в реверансе Влад. Ненадолго покинув стоячее место. Чтобы не удариться головой о стол. Отошел на шаг назад. И тут же вернулся в него. В вертикальное положение тела. – И познакомьте меня уже с ней, а ее – со мной. Фактически, я ж для этого и приехал. Подольше задержусь, как раз! Если так интересно, «ветреная неусидчивая натура» поутихла. Я «выдул» максимум из нее! И ее – из себя, в этот раз… Как и возможный, какой-никакой, интерес к ней. Как к «не сестре». Если «таковой», вообще был, хоть когда. В чем я не уверен и весьма сомневаюсь. Вряд ли! Она мне просто интересна, как и прежде! Ни для чего и ни для кого! Я ей ничего не сделаю. Но хватит меня уже «обделять»! Ненавижу, когда все в курсе, а я нет!
– А чего ты про Егора не упомянул? – «зацепился» Никита, переводя тему, максимально «тонко» для себя, но и не для Влада. Который если и понял… Понял и то, что для него, пока не время. Что его время не пришло. Тем более, для него, как и для нее. Как для них обоих. «Петь» на все стороны, рад радехонек каждый. А на деле… Может быть, все куда иначе и плачевней. – В плане… Вы же вместе в этом. В музыке! Он – тексты, а ты – «оформление», музыку и аранжировки…
***
Егор! Вот, если бы у удава из сказки. На которого, так зачарованно, даже заворожено, смотрел заяц, было бы имя… Это – было бы оно. И сразу же в «десятку»! Да, что там, в «сотку»! Полная противоположность Владу и Никите. Собранность и «перфекционизм». Дотошность и взрослость. Высокомерность! Он был над ними. Но при этом, не дотягиваясь до Александра. Чуть-чуть ему не хватало до него. По опыту и возрасту, внешности… А вот, внутренне он был явно над всеми и даже над тем же Александром. Я его «так» не боялась, как… Как его! И этому не было адекватного объяснения. Разве, ступора и состояния гипноза. Когда просто попадаешь в его «поле зрения». Ты можешь не видеть его, он будет сбоку или за спиной, но он будет. И будет видеть тебя. И ты будешь чувствовать это «жжение» и «холод». «Прожигающий холод»! «Горячий» и «морозящий», одновременно. И до одури! Да даже если и не смотрит… Ты, как будто, все равно находишься в его «юрисдикции». И дело, не только, в самой территории. Будто он мог, нес и несет ответственность за все и всех. Хоть, «главным» и был Александр.
Он не назначался, конечно. Это я его так выбрала, но… Он и, правда, казался «выше». Важнее и значимее, неприступнее. И это, я еще с Владом не знакома! Чувство, будто Александр и Никита ангелы-демоны, «полукровки». Выбравшие «обратиться в тьму»… А Влад и Егор. Это – «чистое зло». «Наичистейшее», если можно так сказать. Темное из темного. Александр перестал отталкивать сразу. Как только «русый» и «голубой». Не плавно, а резко, и даже резво. Перешли в «блондинистый-пепельный» и «серо-зеленый». «Стальной» и «железный», «ледяной» и «твердый». Ты спросишь: «почему удав?». И удав, именно, он? Не серо-зеленые же глаза у него, а желтоватые. Что-то ближе к «светло-карему». К Владу! И не миндалевидные зрачки, а круглые. И нос у него есть! Да! Небольшой, прямой и лишь на конце вздернутый. Как бы… Казалось бы, да? Кто и куда смотрит. И путь держит! И зачем, и кем, куда тянется. В остальном же… Все как у людей (не людей!). Если я была «под Никиту». То он – под Влада и Александра. Начиная «первым» и оканчивая «вторым». Тянулся за ними и к ним!
Ты прав! Да! Но это – был он! А когда глаза «обращаются» в черный… Если проследить этот «процесс», поверь, ты сможешь увидеть «спираль». А если посмотришь во тьму… Когда-то и она взглянет на тебя и в тебя. Сущая бездна посмотрит и, именно, серо-зелеными глазами. Серые глаза – у моей «матери» и «брата». Если «первая» – «ястреб». То «второй» (Егор) – «удав»! Сколько ни приходила к ним, старалась быть либо подле Никиты, либо Александра. Не избегая, но и не встречаясь напролом. Не напрашиваясь и не навязываясь! Мельком, разве… Влада не держали «в тени» от меня. Его просто не было, когда была я. А когда был он – не было меня рядом. Ровно, как и Егор. Хотя, на какой-то момент, я уже и перестала думать о нем плохо. Сколько можно?! Надо было и что-то менять. Пересматривать свои взгляды. Но все равно… Хуже Егора – вряд ли что-то быть могло… Или кто-то мог! Я ошибалась. Да? Ты же понял?
***
– «Творческий кризис», – закатил глаза шатен. – Сколько не говори, а все мимо. «Не цепляйся ты за образы! Не привязывай вдохновение и Музу к одному персонажу своей треклятой жизни!». Нет! Мы будем любить – будем писать. Будем ненавидеть – не будем писать! Будем «читать» и «зачитывать»… Страдать! Все – «в труху»! Все – «в щепки»! Ничего «годного»! Но опять-таки… – он фыркнул и указал на себя правой ладонью, – для меня! Я же – «критик»! Ага! Убить его – мало! Столько материала «простаивает» из-за его «стагнации»! Ужас какой-то!
– Не «наседай» на него, – порекомендовал Никита. – Сам разберется с этим всем. Уж кто-кто, а он… Ему точно, не нужны твои советы, Владос. Как и ничьи. Если даже Ксан не лезет. Нам и подавно не стоит. Его-то он еще уважает и не тронет, если что… А нас и с землей сравняет, на раз!
– Да дьявол, меня упаси! – раскрыл глаза Влад до размера «блюдец». – Себе дороже. Ладно! – взяв картину в обе руки, Влад отошел от стола, направляясь спиной к лестнице. – Делай, что там делал. Мешать, как и отвлекать, не буду больше. Над ней подумай и во всех планах! Темы переводить ты «мастак», но и я не «слезу»! А если эта «звезда пленительного счастья» светанет. Или изволит появиться чуть раньше, чем всегда. Скажи, что я его жду у себя. Пока же, без него над своей «частью» поработаю…
– «Если» появится! Он же «в поиске», сам сказал, – зевнул Никита, потягиваясь и покачиваясь на стуле. Провожая Влада, с картиной в руках, спокойным взглядом.
– Я ему этот «поиск»… В общем! Просто, если появится, дай ему знать. Нет? Нет! На «нет» и суда нет. Может и хватит уже за него «держаться». В «солку» пойду, – задумался шатен, «зачесывая» волосы левой рукой назад, правой придерживая раму, и поднимаясь на второй этаж.
– Только, ему об этом сказать не забудь. Предупреди заранее! Чтоб в «засолку» не пойти, – прыснул смехом Никита. И снова глянул на картину, решив «добить» в этом «моменте». – Ты «молодеешь» с ней? Или ее «молодишь», пока она «в гробу переворачивается»? Вот же, ей там «весело»! «Мясу» и на «вертеле»… Заслужила! Ни дать, ни взять…
– Ха-ха! – сыронизировал Влад, «зависая» на перилах лестницы. – Смешно! Прекрати «тырить» рукописи и начни писать «stand-up». Зал умрет… Во всех смыслах! С тобой или… От тебя!
– Только, если ты мне поможешь… – крикнул вслед Никита и переключился с «текстовика» компьютера на «мессенджер» телефона. Строча сообщение в общий, с Александром и Егором, чат: «Блудный сын вернулся и… Не один!».
Глава 2
– Новый скандал и новая рана. Новый порез и новая пуля. В сердце и навылет…
Подогнув ноги под себя, и сев «по-турецки», в некую позу «лотоса». Перед зеркалом во весь рост, светло-коричневого шкафа-купе, сидела среднего роста худощаво сложенная миловидная брюнетка. Шелковая черная пижама, состоящая из топа на тонких лямках, до талии, и шорт до середины бедра, выгодно оттеняла ее бледную алебастровую кожу. Но и не только ее, а и всю ее комнату.
На «фоне» светло-коричневой деревянной мебели, что преобладала. Вроде, письменного стола, с кучей полок, «окаймляющих» его. Забитых под завязку книгами. Стол так же был в этом не обделен. И ломился от «учебного» и «не учебного» материалов, разноцветной и разномастной канцелярии. Становясь еще одним шкафом, только книжным. Из которого, вот-вот и «польются» знания. Кровати и тумбы под телевизор, которого не было. Да она и не горела желанием им пользоваться, если бы он был. Тумбой, с позолоченными металлическими ручками, и зеркальными дверцами, она тоже не пользовалась. И на «контрасте» со светло-зелеными обоями и темно-зеленым ковром с мелким ворсом. С белым потолком и зеленой матовой люстрой по середине, с белым холодным светом. С белыми пластиковыми окнами…
Она была «этаким» черным пятном. «Грязью» среди «травянистого поля». «Каплей чернил» на «зеленом листе». И даже черный пластиковый стул на колесиках и серой металлической ножке не спасал. «Примыкая» к ней по цветовой гамме. Ведь тоже был обтянут зеленой тканью. Как и ее постель. Постельное белье, как и плед с длинным ворсом, покрывающий его, были сплошь зеленого цвета. «Успокаивающего», как писали и пишут, до сих пор. Но куда больше напоминал цвет стен больницы. Хосписа или психушки. Была бы пижама белого цвета и подлиннее в рукавах и штанах, с заклепками и ремнями, сошла бы за стационарную и стандартную форму «пациента» лечебницы.
Она не столько смотрела на себя в зеркало. Вообще, не смотрела! Старалась не смотреть, во всяком случае. Сколько созерцала зеркальную поверхность карими глазами, изредка цепляя «контур» своей фигуры. По темным вещам и прическе. Выпрямленные каштановые волосы, длиной до лопаток, спускались по плечам и спине. Выбившиеся прядки их спадали, выпадая из-за ушей, отросшей челкой. И мешали ей накладывать макияж. Ей все время приходилось отвлекаться на них и подменять «Цезаря». Выполняя несколько дел, одновременно. Как краситься, замазывая «ненужное» и «палевное». Только-только, «обретенное» и нормально не «зажившее». Размышлять вслух, не сбиваясь с мысли при смене косметического средства из оранжевой кожаной косметички-мешка. И делать заметки в своем сиреневом ежедневнике. Что лежал перед ней и подле ее ног. С синей ручкой посередине и меж белых листов в мелкую голубую клетку.
***
Наравне с тобой, дорогой дневник, у меня есть еще «два друга». Уже как… Год? Да! Год! Быстро время летит… Если не из «неодушевленных». Зеркало и «тональник». Другие – «второстепенные». «Основа» была всегда и будет… Будет спасать меня от «дурацких вопросов» и не менее «дурацких ответов». «Откуда у тебя это?». «Откуда то?». «Кто это сделал?!»… И прочие! Не знаю! Я наверное просто не понимаю смысла в этих вопросах. Если… Если ты не сможешь помочь. Или хоть что-то с этим сделать? Я же не могу! Другие – не важны. Если не я, то и никто. Выслушать, конечно, тоже – какая-никакая, но помощь. Но и для этого у меня есть ты! К чему мне еще кто-то и с тем же «функционалом»? Это – было бы предательством, да? Изменой…
***
– А вроде бы, «родные» люди… Но ведем себя, как собаки. Бездомные собаки и разных пород. К тому же… – легкий смешок слетает с ее губ, больше походящий на «истерический» и какой-то до боли обреченный. – Где она готова «вгрызться» мне в «глотку». Мне и никому другому. И «рвать» до крови! До «вырванных кусков мяса». А я… А я терплю. Терплю и жду окончания «трапезы» и «пытки». Ничего! Подумаешь… – черная кисть с бежевой пудрой на бордовых ворсинках легко проходится по слою светло-бежевого тонального крема, фиксируя «тон». – Будто, впервые! Хотя, да… Каждый раз, как «первый». Но с болью не той. «Помноженной» на все разы, наверное… Ей это – нравится. Она «чувствует кайф» от боли, принесенной человеку. Принесенной мне! Она сильнее всего «цепляет» – боль «близких»! Вот… Ни с чем несравнимое «удовольствие»! Видеть, как «захлебывается» собственной кровью «родной» человек. «Любимый» человек! Наверное «человек» и наверное «родной». Как и «любимый»…
***
Ладно, еще на лице ничего нет и на «правой стороне». А «эти»… Эти можно и не стараться «скрывать» особо… За одеждой, не так уж и видно. А даже, если и видно… «Спотыкнулась, упала, очнулась – гипс!». Ну, да! Нет! Не видно! На крайний случай, можно же столкнуться в коридорах с демоном и… Тогда, будет видно то, что во мне и от него. От них… Чувственно и ощутимо, эмоционально. Их же «энергия»… Темная энергия! А это – еще хуже. Главное, не столкнуться с Никитой в «таком» разрезе. Тогда, к вопросам выше, прибавится еще «столп» вопросов. Но уже и не так много ответов. К сожалению ли, к счастью?
Можно было бы «спустить на тормозах» и «отшутиться», мол: «партаки, как часть жизни. Как «вторая натура!». Я же тоже, в какой-то степени, «партак». Но «зайдет» это – не всем. Потому, что точно не от ангельской энергии! И точно, не весело. Ведь, после «польется»: «в какой-то степени – ошибка». «Ошибка»! Как мое «второе имя». А «первое» – «ее». «Мамы» и «матери»! Лучше, пусть не знают и не знают ничего! Лучше, немного «подмажем» здесь и… Здесь! Под «слоем» будет не так видно, в случае чего… На «запахе» – никак не отразится. Но хоть что-то и как-то… И… Все! К телу я никого не допускаю. Кроме нее, но будто она и спрашивает! Так что… Немного «средства» ушло и уходит. Я «экономная»…
***
– Кровь, как вино, «хлещет» через глотку. Вот, только «приторный напиток», попадает внутрь. А «артериальная» жидкость выходит наружу, как и «капиллярная» с «венозной»… Слышится «харканье». По телу прыщут «фонтаны» крови. И пора бы уже приехать «скорой»! Но… Ее нет! Да и как она приедет? Если ее не вызывали? Не видели смысла… Ведь на завтра она вновь будет «нормальной» и будет улыбаться. Будет приветствовать меня за завтраком и расставаться до обеда. И снова, встречаться. Будет задаваться вопросами, «о здоровье» и «об учебе». Ее «мир» общий и каждого по отдельности. Мой и ее. Снова вернутся на свои «орбиты» и «продолжат» свой «путь»!
***
Никто не заподозрит, что что-то вчера или позавчера пошло «не так». Улыбки не дадут «пробиться» к душе. И только мы сами: «охотник» и «жертва». Только, мы будем знать, каково это, «мухлевать» и «натягивать» улыбки… Это «каково», вскроется вечером и под ночь. Когда ей в очередной раз позвонят из «универа» и скажут, что на «первой половине» пар я спала. А «вторую» – благополучно прогуляла. Они, будто и не замечают! Не знают, что я – ангел. В конце-то концов! «Ниспосланный» сюда на «побывку»! «В обретении предназначения». Настоящего и дальнейшего! Ищу «себя» в «этом». Спасая людей и…
***
Тут она оборвала себя, чтобы набрать в легкие побольше воздуха. И «сокрыть» подступающие слезы за дыхательными упражнениями. «Загнать» их обратно и не намочить бумагу, не размазать чернила. И не испортить макияж:
– Да! Не сплю ночами, плавно переходящими в утра. Отсыпаюсь, где и как придется, у кого придется. И «огребаю». Получаю это, за свою добродетель! За благие намерения! А почему нет? Не за это ли выстилают дорогу в ад? Да и это же, не их проблемы. Не их заботы! Будто они знают, «какого» это. Да, если бы и знали, не придали бы значения. Я ж – «козел отпущения». И этим все сказано! Но… Как же «жалко» это выглядит наверное со стороны! Лично для меня, по крайней мере. «Строить» из себя «здоровых» так же «правдиво», как и алкоголики! Алкоголики, «признающиеся» в том, что они «не пьют». И что они – «трезвые, как стеклышко»! Противно! Ужасно противно. Противно и больно… Ей нравится приносить боль, не замечая «ущерба». Для нее это – «очередная игра». А для меня… Для меня – лишь новый «рубеж» и рубец! Новая «борьба» со слезами. Как сейчас, к примеру…
***
Я же «экономная»! Мне нельзя «расточительствовать» на «второй» и «третий» слои! Нужно обойтись «одним»! Вдох-выдох, вдох… Промокнуть платком так и не сорвавшуюся с глаз влагу. Вновь «запылить» пудрой, чтобы даже «мнимых» слез не было. И запаха их! Неплохо. Да и неидеально, но… Сойдет! Пора выходить. Со своей хромотой, как раз дойду во время. Уж куда-куда, а «туда» – опаздывать никак нельзя. И если раньше я выходила за час, то теперь, за все два, а то и три. «Полетать», конечно, можно. Но лучше – не привлекать особого внимания. Да и «свет» не «призывать». Не «взывать» к нему и не «вызывать»… Как и подозрений…
***
– Ветер «бьет» в лицо, а я стараюсь «заставить влагу вернуться обратно»… Прохожие смотрят на меня, как на «неуравновешенную». На «дуру»! Пускай… Они не умеют любить и не умеют понимать. Общество умеет: только ненавидеть и только порицать. Они не знают меня. Не знают происходящего и происходившего со мной. Но все равно смотрят в глаза, как ястребы. Как «хищники» в глаза «дичи» и «жертвы»… Их «добычи»!
***
Да, Егор… Хоть, в чем-то ты, не «худший вариант». Все познается в сравнении, не правда ли? В этот раз ты «проиграл». В твоей компании было бы, хоть на грамм, но проще и лучше. Да, «глубже» и «темнее». «Холоднее», но без ветра. Без хлестких ударов мимолетных капель дождя и их взглядов… Бывает же! Ведь не признаюсь же после и при встрече. Внутренне «отлуплю» себя сто пятьсот раз, но… Сейчас, можно и нужно! Нужно искать что-то хорошее, что даст сил на новый день. На завтра и послезавтра. И пусть, даже ты. Пусть, этими «шансом» и «возможностью», будешь ты. «Умирать морально» – совершенно не то, как физически. Так что… Ты, хотя бы, меня не бьешь. Как они и… Она! Но ты этого не знаешь и не узнаешь! По крайней мере, пока… И надеюсь, никогда. Быть в твоих глазах еще «жальче» и «прискорбнее»? Проще – не быть, вообще. Не быть, совсем…
***
– А они все «ищут» любую возможность! Небольшую вероятность того, что они живут лучше! «Лучше», чем я. И они ее находят! Они видят «красные» глаза. Видят «дорожки» от слез. Которым так «вовремя» помог внезапно налетевший, откуда ни возьмись, ветер. Под слоем «тональника» и пудры. Которые я, конечно же, «про запас», ношу с собой. С осыпавшейся тушью. Чуть размазанными от нее и ею «кругами» под глазами. После… Видят «опускающуюся» голову, чтобы спрятать все это. Но… Поздно! Все «явки сданы» и «пароли засвечены». «Пали» и «отмечай галочкой»! А затем, говори: «моя жизнь, на самом-то деле, не так плоха. Я ведь не плачу, а значит – все хорошо. Еще один день прожит не зря! И еще один день прожить можно. А там и еще один. И еще…».
