Текст книги "Черная Принцесса: История Розы"
Автор книги: Дана Ви
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)
Мы совсем забыли про те незабываемые минутки «неподдельной» радости. Моменты без «масок» и фальши, «игры» и лжи, утаивания… Глаза «потухли». Сердца «закрылись» и «обмоталось проволокой». Нежнейшую кожу, «продирают шипы» и «иголки». «Готовые», в любой момент, «дать отпор» тем, кто покусится на «наше». Покусится на нашу «зону комфорта» и «личное пространство».
Пф! Что «это»? Ты знаешь? Я – да. Ты соответственно, тоже. А ребенок? Ребенок – нет! Его заботило все, что угодно, но только не «оберегание себя со всех со сторон». Чтобы никто, не дай бог, «не испортил личного пространство». Не «пресек» его! Да их и не было. Ребенок мог существовать и сосуществовать, сразу в нескольких «зонах». «Толкаясь» и играя «в лошадку», идя за ручку… Или, просто, идя рядом. «Пинки» и «подзатыльники», никогда не вызывали агрессии! А даже, наоборот, «подзадоривали».
Сейчас же, все стали «статными» и «ответственными». Стали «вооруженными» этой «ответственностью» и этими «правилами поведения», до зубов! Забывая, насколько важно давать себе «передышку» и, такого рода, «расслабление». Позволять себе, хоть немного, но быть «не тем», кем тебя хотят видеть. Быть «собой». «Хрупким созданием»! С верой в «Деда Мороза» и «Зубную фею». «Золотую рыбку» и «Джина», «школу Чародейства и Волшебства». Ой! Так. Зашла на «минное поле». Спокойно! Сейчас, только спокойно! Спокойно и аккуратно… *Шаг*. Да, ее нет. *Шаг*. Но, стой! Все хорошо! Это не значит, что с тобой мы не можем ее «представить». «Представить» и «поверить» в нее, в ее «реальность». *Шаг*. Выдохнули. *Шаг*. Вдохнули. Вышли! Фух…
Почему-то, это так «порицается» и «запрещается». И чуть ли, не «штрафуется». Хотя нет, «штрафуется»! «Глубоко задумчивыми» и «серьезными» выражениями лиц, людей напротив. «Идущих» навстречу, когда смотришь на них, «озаряя» мир своей улыбкой. А они, как «обухом по голове», прибивают «потоком холодящей» и «морозящей взрослости». Взрослости, «видавших виды», людей.
Ну… Так же, нельзя! Да, знаю! И вечно радоваться и быть ребенком, тоже. Но можно же, хоть иногда, «включать» его? И «выключать» этот «скепсис», с которым они «убивают» все прекрасное в людях. В людях, которые еще пытаются увидеть, в этом черно-белом мире, цвета! Пытаются увидеть хорошее и прекрасное! Увидеть «мир», в конце концов, а не «войну»!
Зачем же, так? Мы, ведь тоже, все «дети». Тоже, ими были. И я уверена: «есть и сейчас»! Только мы их «закрыли» и «запретили выходить из угла». Под «угрозой» ремня и «коленями на горох» или «гречку»…
Стоит остановиться и дать себе «передышку»! Нельзя же, быть такими «зажатыми» и «закрытыми», вечность. Всю жизнь!
Нужно «быть проще и тогда люди сами потянутся!». А в ответ… Нет, не тишина. Хуже! «Быть сложнее и люди сами отвалятся». Что ж… Это – чья-то позиция. Только, не жаловались бы потом, на непонимание со стороны этих же людей. Будь то, родные или близкие, друзья или свои же дети!
«Подобное – тянется к подобному». В последствие, мы «притянем» таких же, «глыб» и «лицо-кирпич», людей. «Оттолкнув важных» и «нужных», «оттолкнув» свою «мотивацию» на «новый день». После, «глубокой» и «непроглядной» ночи. Оттолкнув «белую полосу». После, «долгой» и «широкой», «бесконечной черной полосы».
Я не хочу сказать, что мы – близки к депрессии и к «выходу из окна». Но… Нужно уметь радоваться жизни и «включать ребенка»! Давать, ему и себе, возможность полюбить этот мир, как он любит нас, в ответ и взаимно… Улыбнуться всем, улыбнуться солнцу и миру. Не так сложно, хотя бы попробовать, правда?
Да, не спорю, начинать, всегда и в любом деле, трудно. Но, ведь главное, помнить, что мы ничего не потеряем. Ничего! Если будем уделять «себе», по «минутке» времени. Затем, по «две». И возможно, постепенно, дойдем и до «часа». А там и не заметим, как мир «окрасится» в совершенно иные «цвета». И останется «таким» навсегда! Без вмешательств, каких бы то ни было, «суррогатов химического происхождения».
Можно «кайфовать» от жизни и в самой жизни! Весь смысл и весь «кайф», в ней. Никогда не поздно начать! Никогда не поздно позволить себе быть счастливым!
Только, позволь! Здесь и сейчас. Позволь открыть глаза и «открыть его». Открыть «себя»!
***
Хорошие и плохие люди. Хорошие и плохие дни. «Черные» и «белые полосы»… «Сегодня – хуже, завтра – лучше»: так работает, только в сказках. А по факту, «день прошел, число сменилось, а так ничего и не изменилось». Жизнь, в общем и время, дни и люди, в частности. Все они, «аморфные». Без «характеристики» и «окраски», «настроения». Они – «пустые», «незаполненные» ничем.
«Контур», в «котором» существуем мы и, время от времени, «играем с красками». «Поливаем» их «тем» или «иным», «цветом». А после, грустим под каким-нибудь цветным флисовым или ворсистым, «пледиком». С цветной и большой «кружечкой» кофе или чая, какао! На большом и длинном, белом пластиком подоконнике, у «окошка».
Потому, что все, «с какого-то перепуга», «ч/б». И все – «не в радость». Все – «не то» и «не так».
А почему? Почему мы перекладываем ответственность, на кого-то «там»? Когда виноваты мы? Не «водила-шумахер», окативший нас из лужи. Поворачивая по ней же и выходя на «дрифт»! Не продавец, «обсчитавший со сдачей». Не парень, выходивший, когда мы заходили и наступивший на ногу. Виноваты мы!
Мы «придали», сию «окраску», моменту. Мы «загнали» себя на этот подоконник. Мы включили, под настрой, «депресснячок». И все! «Поехало и понеслось»! Собственно: «как назовешь корабль, так он и поплывет».
А как было бы проще, «иначе» подойти к обстоятельству. Просто, на секунду представить… На секунду понять, что жизнь уже – «прекрасное обстоятельство»! Сама и по «себе»! Наше дыхание и наши «движения», наш рост. Как внешние, так и внутренние. Наша жизнь! Вся! Она прекрасна! Да, в принципе, все то, что с нами происходит, здесь и сейчас. Вокруг и вдали! В нас и вне нас. Снаружи и внутри. Прекрасно! И ничто не может испортить это. Никакие «мелкие» обстоятельства, готовые вывести нас из «душевного равновесия», на каждом шагу. Это – все «пустое»!
Никогда не считала правильным «отталкиваться» от того, что: «кому-то там хуже, чем мне». И за счет этого, «выходить сухим» из любых неприятностей. Выходить «с высоко поднятой головой». Нет! Так, это не работает и так нельзя! Гордиться собой и «подниматься», за счет «опускания» кого-то? Это – ужасно! Нельзя искать мотивацию там, где мы не были. Где мы не знаем, каким трудом она «нарабатывалась» и «зарабатывалась»… Мы не можем делать выводы и «прикрываться» их положением, «вознося» себя до небес. «Сильным» не станешь, на «слабостях» кого-то! Такая сила, лишь «выродок» и «суррогат», «выкидыш» слабости! Что, само собой разумеется, «слабость». Еще и «в квадрате», «в кубе»! Это – то же самое, если бы мы «душили» диван. Прикрываясь тем, что: «они-то не ходят! А, чего ради, должны мы?». Ноги дали – разум забрали! «Нехилая» такая цена за то, чем мы не пользуемся. Мы можем «почерпнуть» их силу и рвение к преодолению трудностей. Но, ни в коем случае, не «замыливать» глаза этим. Тем обстоятельством, что: «выше головы – не прыгнешь». По факту, «выше их головы».
Не сравнивать себя, ни с кем и ни с чем, нигде и никогда. Но если, уж, так хочется «поиграть в игру»: «кто лучше: я или он?». Сравнить себя «сегодняшнего» и «вчерашнего»! Вот, где «разгуляться» можно, а? Да? Вот, где «простор» для воображения и фантазии. И если мы не изменились, пора, наверное, что-то менять, как думаешь? А уж, если стали «хуже», тем более! «Руки в ноги» и «ноги в руки», и бегом!
«Не смог кто-то и ты не сможешь». «Они смотрят на мир «волком» и ты смотри!». Нет! Не смогли они – сможем мы! Они смотрят так, а мы – по-другому. «На вкус и на цвет… Все фломастеры разные!». И только, мы можем и должны, выбрать «цвет». Выбрать сами тот цвет, в который «окрасится» наш день. Несмотря ни на кого, ни на их «скепсис» и «недоверие», «презрение»… И прочий негатив! Жить для себя и «собой». Не следовать ни за кем и ни зачем, тем более… Ни за мелкими «несуразицами» и «неудачами», столкнувшись с ними, «вышедшими» на наш «путь».
Обойти их и объехать! Мы же – не троллейбус и не трамвай? Чтобы следовать по «отлаженному» и «выстроенному», пути?! Не позволять им «складывать» плохое впечатление об этих секунде и минуте, часе. Об этом дне! Или, вообще, об этих неделе и месяце, годе… О нашей жизни, в общем. И в этот момент, в частности. Это – не так!
Как в «черном» («темном»), есть «белое» («светлое»). Так и в «белом» («светлом»), есть «черное» («темное»). Не бывает определенного и точного. «Такого» цвета и без «вкраплений». Без «внедрений нитей» и «отголосков», «клякс» другого цвета! Так, не бывает и не будет! Будет «смесь» и будет «вмешательство».
Главное, вовремя его заметить. Заметить и «вывести» на свет. Вывести перед своими глазами и перед «собой»… Дать ему «ожить» и «изменить», все к лучшему. Мыслить «обширнее»! Не в «разрезе» чего-то или кого-то, а «в общности» и «в целом»!
И тогда, мы увидим, насколько «красочен» мир. Насколько «ярок»! Видеть «яркие» («цветные») моменты, в «черно-белом» мире, «дорогого стоит»! Надо только поверить в это и научиться…
Глава 20
Старайся не старайся, а действовало это, все равно, только на нее. На Полину! Ты не сможешь ее переубедить или «наехать», как-либо. «Подделать» под себя или заставить делать то, что она не хочет. Даже, не начнешь! Она, либо взглянет на тебя своими чистейшими глазами и ты в них «потонешь», «сгинув» с «концами». Либо, начнет передразнивать. И все… А ей двадцать семь. «Пятьсот»! На секунду и в теле. А в душе… Не София с Кариной и с Никитой! Далеко, нет. Далеко и глубоко, надолго нет. Может, в том моменте, где Александр, только повстречал троих парней. Вот, в тех веках, летах и зимах! Сам Никитос уступал ей в «детской непосредственности», но чаще, за счет еще и пола.
Эта блондинка могла в любой момент поймать что-то. Какой-то «сигнал» из «космоса», исключительно свой собственный, и кинуться обниматься или целоваться! Или кусаться! «Можно я укушу тебя за плечо?». Хорошо, что спрашивает, да? Определенно! Хотя, менее забавно и странно, от этого не становилось. И не выглядело таковым, совсем!
Что уж, говорить о наших прогулках, которым стоило перейти в каменную серую гальку или бетонную серую плитку, как следовало: «лава!». И понеслись прыжки через стыки плит! И, не дай тебе бог, встать случайно или не случайно. Специально оступиться! Встаешь на руки на плиты, вниз головой и на стык.
А она ловит «второй раунд» и начинает толкать тебя, исподтишка. Сначала, указательным пальцем одной правой руки, к примеру… После, двумя, тремя… Всеми пальцами правой руки. Всей ладонью и всей рукой. Левой рукой и в том же порядке! Обеими руками. Правым боком, левым… Всем телом. Прыгает вокруг тебя или бегает, повторяя что-то на подобии: «падай, доминошка! Мне нужна вся картинка!». А ты стоишь минуту! Две, три… Последний раз, максимально было – пять, но терпишь это.
И ладно, если у тебя «целя одежда», на тот момент. Я про отсутствие «дырок», в ней… Если она заметит что-то такое, вроде порванных коленей или мелких дырок, то там, то тут… Пиши «пропало», мелким почерком.
«Раунд три» и это… «Крючки»! Она «цепляется» и «зацепляется», за нитки дырок пальцами и тянет их на себя. Буквально, еще больше разрывая.
«Сыграем в крючки?». Тебе в ужастиках и в страшных снах, такое не привидится. В белой маске, с красными глазами, носом и ртом, и на трехколесном красном велосипеде с белыми колесами и черными шинами! Ужас не приедет, он придет! И там, уж молись всем. Кому можешь и не можешь, тоже. Чтобы «целая одежда», осталась «таковой». Не имея дыр: то там, то тут. А не наоборот, имея: то тут, то там…
Она – Полина. Определенно, Полина. И это, как «имя нарицательное». Ди-аг-ноз! Хотя, в представлении моем, при первом представлении нас друг другу, Женей, она была… Спокойнее и адекватнее! Но, кто не без «маленькой лжи» в «кармане», правда? Особенно, когда пытаешься «произвести впечатление». Особенно, когда ты Полина!
Которая, сначала дуется, что Карина первой разгадала ее имя, из разбросанных по белому ватману, вразноброд, букв. Из цветной бумаги и картона. Среди их совместных фотографий, и еще каких-то наклеек и картинок… После, из-за того, что ей не нравится «полное имя». А затем, что ты берешь за привычку и так ее называешь. Долго называешь. Упорно! «Доводишь», почти «до ручки». А потом, она узнает, что ты так называешь Александра. Его «полным именем». Признает за собой «ту» же «стать» и власть, силу. И уже, «позволяет» тебе и «дозволяет», называть ее именно так и никак иначе!
Кто-то «вычищает» и «вылизывает», свои «перышки». При первом знакомстве, представляясь чуть ли не «великим из великих». А кто-то Полина и пытается не «палить» свой счастливый билетик из троллейбуса или автобуса! Ты ждал «браслетика из дурдома»? Он, уже давным-давно, вклеен в такого же, как ты, но ее. Опять же, «друга» или «подругу»! С какой-нибудь подписью в стиле: «Я люблю ромашки». Понял, да? «Ромашка»… «Дурдом»!
Она обидится наверняка, прочитав это когда-нибудь. Но… Иначе я и не могу описать этого «светлячка», с каким-то «внутренним светом». Даже, в самых «дальних уголках» души. «Светом», являющимся наружу.
«Слепя» голубыми глазами и блондинистыми, длиной до лопаток, волосами. Белой, тонкой и почти прозрачной, кожей и ровными зубами. С тонкими чертами лица, без «угловатости» и «остроты». И «разогревая» их же, до состояния пунцовых щек. Которых и нет, практически. Как и длинных ресниц и узкий бровей, на узком лбу. Если, что и отчетливо есть и «выпирает», так это немного скулы и небольшой ровный курносый нос. С алыми пухлыми губами и округлым подбородком. Но алый, как пунцовый и красный, тоже «свет»! Она «светилась» вся, каждый участком кожи и ее порой.
И если Влада я могла описать, как… Ну, ты помнишь. То с ней будет, ну, слишком жестоко обойтись, назвав… «Пришибленной»! Хотя, сама она, так нередко себя называла и называет. Но, это как-то иначе слышится, когда исходит от кого-то, наверное… Что-то вроде, когда ты ругаешься на своего друга или подругу, называешь его или ее, по всякому. А после, кто-то так же делает, но со стороны. И как бы… В смысле? Только, ты имел право на это. Ты знаешь, за что это было. А они – нет… Пусть, придумают «свое» или идут дальше и лесом!
Полина… Апполинария! Прекрасная девушка! Не столько, и не только для Жени, сколько, вообще… Хоть, она и была, в какой-то степени, его «копией» и «прототипом». «Женей в юбке»! Не сказать, что с ней я обсуждала больше, чем с тем же Женей. Или с кем бы то ни было. Вообще, не сказать!
В этом плане, была «жесточайшая уравниловка». Знает один – знают все. Не знает никто – не знают все. Никаких исключений! Среди… «Семьи»! Карина была, в этом плане, «исключением». И то, только потому, что мы «волей случая». И «судьбоносного несения одних и тех же тягот пола» в университете, переодевались вместе. Как, собственно, и ночевали, переодеваясь друг перед другом. Но она обещала молчать! Молчать, пока я сама не начну эту тему. Или все дойдет до того, что я не смогу сказать, а она скажет, до меня и за меня. Но я надеюсь. Надеюсь! Такого не произойдет и я успею!
Полине я бы сказала, если бы… До беременности, в общем! И до того, как они с Женей бы съехались. Подставлять ее, вынуждая молчать и врать? Нервничать, нося под сердцем ребенка? Было слишком!
До этого… До этих моментов, мы и «писались». «Переписывались» и «созванивались». В «тайне», от того же Жени. Тот раз, был первым, когда она меня не поддержала. За «своеобразный выкинтош», но зная, более-менее, нашу с ним «мать»… Была согласна. Не во всем, но да!
Это Роза, еще не в курсах, что они скоро поженятся. И на свет появится их любовь в «объективизации» и на «практике». «Вторая я»! Или «второй»… «Ребенок, на два фронта», «меж миров и войн». Это – будет занятно… Но они справятся, я почему-то уверена в этом. Не почему-то, а точно уверена. Все-таки, у него был, некий, опыт со мной. Такой себе, но… Какой-никакой! У Александра, конечно больше, в этом «плане». Но, опять же, хорошо, что он у нас! Что он у нас есть…
А у Полины… Просто, врожденные теплота и забота, «свет»… Врожденные, поддержка и мотивация, любовь!
Она-то мне первая и посоветовала начать писать. Ты бы со своими «сестрами» и «братьями», так бы и «пылился», будучи подарком Александра, в том «злополучном» шкафу! Если бы не она, припомнив мне же и мой же «ребус», со словами: «видеть то, чего не видят другие! Видеть в том, в чем другие не замечают. Или чему не предают значения, совсем. Ты должна это делать и делать дальше!».
***
– Поймаю с этой дрянью сам, склею губы клеем!
Дернувшись от мужского голоса, «прорезавшего» тишину и вырвавшего ее из мыслей. София и забыла, что до этого сметала муку со стола, и просыпала все на себя. Черный спортивный костюм, в который она переоделась в душе, сняв тот, в котором спала, стал черным и в белый «горошек». И вполне бы, мог сойти за «звездное небо», если бы у Софии было желание и были силы на сию «лирику».
Прописав, практически всю ночь, она спала, от силы, час-два. А после, готовила, так полюбившиеся Полиной, блинчики. И как итог, сейчас убирала их возможные, но не случившиеся, «клоны». Их «собратьев» и «сосестер». «Уничтожала улики» от них. «Улики геноцида». Удачно!
Если не считать появившегося, как всегда «кстати», Егора. В темно-серой тенниске, в черную тонкую горизонтальную полоску. И в светло-серых джинсах, на черном кожаном ремне.
И если забыть о разводах на одежде, руках и лице. Благо, отсутствие яркого «марафета», как и маникюра, ее, еще раз, как ни крути, «спасло». Не сделав, своим «наличием» на лице, как и руках, все, только еще, хуже. Хотя, казалось бы, куда?
Так бы и повеселее, может, было, с мукой-то и поверх ярких цветов. Будто, морозными «рисунками» по стеклам окон. Тут же, лирики расхотелось, вовсе!
Грузно выдохнув, брюнетка закинула волосы правой рукой назад. И начала сначала, решив отложить стирку одежды на потом.
– Тебе нравится «игнорировать» и «бойкотировать», меня. Я понял, – хмыкнул блондин, проходя внутрь кухни. И следуя «маршрутом», по кругу. Вокруг столешницы и по правой стороне ее, к брюнетке. По возможности, стараясь попадать на «чистые» следы на полу, стоявших, в этих местах, ранее. И до его прихода. – Но я тебя предупредил, «мелочь»! Еще раз и…
– И, что? – развернулась к нему лицом и корпусом, София. Опираясь правой рукой на край стола, продолжая держать красную тряпку, в сжатой ее кисти. – Правда, склеишь?
Вместо ответа, последовал смешок и насмешливый взгляд серо-зеленых глаз. Прошедший от ее головы до ног, и обратно к голове. Подмечая, буквально каждую белую «соринку» и «седину» волос. И только после, разводы на лбу и скулах. Теряющихся белыми крошками в трещинках сухих губ.
На них он обратил особое внимание. Долгое и почти «дотошное». Что девушке, невольно, пришлось смочить их слюной. Пройдясь по ним кончиком языка, что он повторил за ней. Затем, закусив свою нижнюю губу, у левого уголка. В усмешке, но не «злорадной». Скорее, «играючи» и «завлекая», «гипнотизируя», в этом моменте.
– Склею! Если Ксандер не сделает этого раньше.
– Скажешь ему? Он не поверит! Да и откуда тебе, на самом деле, знать, что это была я? – фыркнула брюнетка, отворачиваясь. И продолжая убирать со стола, не ведясь на его «провокации». Но и не замечая, как «космическое тело», сменив свою «орбиту». Медленно, но верно, приближалась к ее «орбите». – На «понт» ты меня не возьмешь, на «провокации» я не откликаюсь…
– Н-да? – две мужские руки легки по обе стороны от девушки, «блокируя» ее, в ее же вертикальном положении тела у стола. – А на что еще, ты не «откликаешься»?
В одно движение, распущенные волосы были собраны его правой рукой, в «подобие хвоста» и перекинуты на ее правое плечо. Когда же левое плечо, оказалось занято его же головой. Он оперся в него своим подбородком.
Брюнетка вздрогнула, осознавая, что уже, который раз, по счету. В этом доме и в этой квартире. «Палят» ее «левую сторону». И вариантов было… Немного. Два! Либо, все, все знают и ждут, только ее. Либо, все, все знают и не ждут, а она чего-то ждет от себя и одна за всех.
Хорошо было то, и она поблагодарила себя за это, что она, все-таки, переоделась. И та кофта без ворота, осталась «почивать свое» в белой стиральной машинке. А эта, с горлом по самый «не балуй» и на замке под подбородок, прикрывала все. До чего можно было, так или иначе, коснуться, докоснуться и соприкоснуться с кожей.
Плохо было то, что, как и в прошлый раз, она не подготовилась, лично, под Егора. Которому было ровно, как на ее «правила», так и на ее «исключения». Тем более, на какие-то «воспитательные тактики общения». В «разрезах»: «я не ведусь», «не откликаюсь» и «личное пространство (зона комфорта) – это мое личное.
В этом, она убедилась снова. Когда он, «взгромоздив» полноценно, на ее левое плечо свой подбородок. Чуть ли, не «протыкая» им плечо. Повернулся лицом к ее левому уху и прошептал:
– Точно… Ты же убегаешь, – после чего, коснулся кожи мочки губами и собирался ее прикусить зубами, как брюнетка «встрепенулась» и дернулась от него, но он ее сдержал, буквально вжав в «рабочую поверхность». – «Попытка номер два»? Рывок до двери и ты за ней, в углу и вместе со мной. Как удачно, что она открывается вовнутрь и «скроет» все, что нужно нам и не нужно им. Знакомо? – руки отпустили стол и перекочевали на ее талию с двух сторон, чуть приподняв кофту. «Отсоединив» черную резинку той, от штанов. – В твоем «разрезе» и «стиле»!
– Руки убери! – толкнулась назад девушка, но тут же была прижата к столешнице сильнее. Вместе с кистями рук, спрятанных в рукава. На которые легли его руки, поверх.
Усмехнувшись такой «сноровке» и быстроте, ее «организации». Блондин хотел, было, выдать, что-то на подобие: «может, что-то новенькое?». На что он и «намекал», стараясь приподнять кофту, но решил «попридержать коней». Ведь, если нет, тогда придется объяснять: как и откуда, почему, зачем и как? И еще, несусветная «куча» неуместных вопросов. И точно, не одна! Которая, явно «остудит» его «пыл» и «пробудит иной». «Ядовитый» и «кислотный», «желчный» и «остротный».
А с этим, можно было и подождать. Посмотрев, сначала, куда может зайти «вторая развилка». А вот, когда она не зайдет, тогда можно «продраться через дебри» и к «первой». И собственно, «разобрать» весь этот «лес на спил». И на бумагу, для ее ежедневника и «стиков»!
– Заметь, – хмыкнул блондин, выравниваясь и упираясь подбородком в ее макушку, нависая над девушкой. – Я только, держу тебя, чтобы «картина маслом», а точнее мукой: «София и завтрак». Не «расширилась» по «оппонентам» и до «них» самих. С указанием меня, в списке «жертв». С твоего понимания, «героев сюжета».
– Ну, да! Или чтобы твое утро, не началось с тряпки по лицу? Или «расчлененки» на этом же столе? Ножи ты, тоже держишь? Чем, мне интересно? Если устойчиво стоишь на ногах, держишь меня обеими руками и «свободно» говоришь?!
– Смотрите-ка! – присвистнул блондин, разворачивая девушка к себе, но продолжая удерживать ее за кисти рук. Предусмотрительно, перед этим, выкинув тряпку в серую металлическую раковину, справа от себя. – «Шипы» медленно, но верно «превращаются» в «иголки», а «когти» – в «когтищи». Ты «растение» или «животное», Соф? Не видел тебя, ни разу, в чем-то «большем» из «цветов», да и животных. Как кроме, «комнатного цветочка», розовой розы или фиолетовой фиалки, на подоконнике у Ксандера. Или в клетке, в виде соловья или канарейки. Для услады его глаза и слуха! Но если тут, я еще могу закрыть глаза и представить. «Навоображать» и «нафантазировать»! То ежом, точно нет. Тем более, дикобразом! Или крысой? Мышью! «Серой мышью» – это, еще куда ни шло…
– Как же «плотно» в тебе это «сидит», да? – усмехнулась девушка, опустив голову вниз и отрицательно покачав ей, из стороны в сторону. – Странно, что именно я попала под «обстрел» твоей «подростковой». Извиняюсь! «Сыновьей ревности»… И самой первой! А как же Никита? Он – был «первым», на том самом «подоконнике». Разве, нет? Но почему-то все «лавры», достались именно мне! Это все потому, что я девушка? Или потому, что ты «сексист», а я, уже после, девушка?!
– Душ не поможет избавиться от «паров». Если после него, ты вновь берешься «парить», – будто, пропустив мимо ушей все то, что она говорила, спокойно проговорил Егор. Утыкаясь носом в ее волосы и чувствуя запах шампуня, с сиренью и примесью яблока. «Парникового» яблока! – У Влада нет с этим проблем. Ровно, так же, как и нет и проблем, достойных сей «парилки». Он «убивается» по «крупному» и по «тяжести», если за «это» заходит. Не «детским лепетом», вроде этого. А вот ты, да. Я могу долго «разглагольствовать» на тему того, в какую сторону дул ветер. Или сказать, что выходил на балкон проветриться и приметил открытое окно комнаты. В которой горел синий «индикатор» и выходили «облака». Но к чему это, если «папе», в любом случае, это не понравится… Папам. «Обоим»!
– Было бы странно, если бы понравилось! Если, еще учесть, что изначально. Ему и одному, самому первому и моему. Не нравлюсь я сама. А точнее, не понравлюсь, когда он увидит ту самую меня. Какой я стала, сейчас…
Ничего не ответив, Егор прикрыл глаза и просто продолжил наслаждаться тем, что было в его руках. В «ощущенческом» и «обонятельном» планах…
Он не «давил» на нее, как и на кисти рук. Но и давал понять, что он, все еще здесь. И готов выслушать, как и не отпустит до «нужного момента».
А какого? Самому бы знать… Не хотелось бы доводить до того, чтобы он сам ее рукава закатал или приподнял кофту до конца. Резинка которой и сама уже бледную полоску кожи впалого живота оголила, но не достаточно. Не достаточно для того, чтобы определить «масштаб трагедии».
«Приказано» было, ждать и «наблюдать», «следить»… Но кого он обманывал? Кивая ночью, а под утро – не в силах уснуть. И с каким-то «маньяческим желанием», вглядывался в одно единственное окно, дабы рассмотреть, хоть что-то. Или выждать, чтобы София сама вышла на балкон, и хоть как-то и чем-то, «запалилась». Но вот, он парадокс и вот она ирония. «Запалилась» она табаком. Что конечно, не отметает ее «внутренних демонов», по проблеме. Но и не «добавляет очков», вместе с тем, никому и ни к чему. Ни подтверждая, но и не опровергая.
– А точно стоило прятать от меня, именно Влада? – прервала повисшую, между ними, тишину, София. – Как и меня, именно от него? Я имею в виду…
– Ты все-таки хочешь, лично, «проинспектировать уголок потребителя», да? – утробно прорычал Егор, вдыхая ее запах с закрытыми глазами. Теперь, не только, ради наслаждения и какого-то своего эстетического удовольствия. Но и для того, чтобы успокоиться, а ведь, так хорошо молчании. – «Потребителя» моих «нервных клеток», в том углу!
***
– То есть, как «похоже»?!
– То есть, как «тату»?!
Так и не дождавшись Егора с Софией, Влад и Женя обоюдно решили, якобы «намекнуть» Александру, на разговор «тет-а-тет». И одними «мужчинами». Который вылился в «женское», «очистившееся» и вернувшееся из дамской комнаты, жестокое и яростное: «нет! Здесь и при нас! Сейчас!».
А после, в не менее жестокое противостояние «женского» и «мужского». Количество «вторых», перевешивало знатно, количество «первых». Зато, качеством они не уступали друг другу. И в каких-то моментах, буквально перевешивали количество, «женское» над «мужским».
– Поля! – «проныл» Женя, уже, скорее просто и по факту. Не надеясь, что она смилостивится и успокоится, наконец. Спустя десять минут объяснений и десять минут «вымаливания» прощения за молчание.
Скрестив руки, в закатанной до локтя белой рубашке, в светло-серую клетку, на столе, он «упал» на них лбом. И уставился взглядом в пол. Точнее, в полоску пола, межу своих же ног, в темно-коричневых брюках на черном кожаном ремне.
– Нет! Вот… Даже, не начинай! – махнула она правой рукой в его сторону, отмахиваясь. – Ни о какой беременности не может идти речь, тем более ни о какой: «ты же – девушка! Ты не должна ругаться, успокойся!». Я не буду спокойна, пока не будет спокойна моя малышка! Которая, мало того, что подверглась всему этому. Теперь, еще и вторит судьбе вашей! – шатен скрючился. – Вашей, Влад, с Егором! Бывшей! Буквально, «рвясь» опять между двух огней! И это, не к тому, что ту мне жалко. Я ее не знала до момента, как Женя появился со всеми вами, у меня. А я – у вас и Жени. А там, где-то «ровно» и лет пять есть уже, наверное. Не то, шесть! Короче! Вполне, достаточно, чтобы сказать, что она заслужила все то, что с ней произошло. Сразу, после всего и потом… А София – нет. И это, капец, товарищи! Надо что-то решать!
– Я согласна с Полиной, – положительно кивнула Карина. – Пусть, я и не знаю всего. А если что-то и знаю, то и не до конца, как и сама София. Но…
– Ну, ты-то куда? – закатил глаза Влад, уже, даже не участвуя в беседе. И не следя за ней и ее ходом, правильным или нет. Как и за количеством пуговиц, расстегнутых, что на рукавах розовой рубашки, что на груди. Не заправив ее и в черные джинсы, на того же цвета кожаном поясе. Зато, подвернув их у щиколоток, как и рукава «верха», до локтя.
Качаясь на стуле, головой и глазами «упершись» в потолок. Он, зато отлично различал «говоривших» по голосам и «мелькающим», где-то внизу, силуэтам. По их «размытым» макушкам. Что и давало ему право, не смотреть на них и не видеть, в принципе. Насмотрелся и до этого!
– Цыц! Не дай мне повода, окончательно усомниться в тебе, Влад! – шикнула Полина. – Когда это все полетит к чертям. Нет! К ним, уже летит. К дьяволу! Когда полетит к нему, ты будешь тем, кто это все вернет обратно. Я серьезно! Никто «иной», только ты. Хотя бы потому, что ты «тучу лет» отсутствовал, пусть и не по своей вине. Но теперь, «отрабатываешь долги»! Кармы, не кармы… Как угодно! Делай! В прошлый раз, у тебя это очень неплохо получилось…
– Женек, не ревнуй! – хохотнул Влад. – Она, все еще «твоя». И ребенок, тому «безусловное подтверждение».
– Ксан? Что делаем? – подал голос, молчащий до этого, Ник.
Пребывающий в не меньшем «раздрае», чем сам мужчина. Оба были погружены в свои мысли, в своих головах. Но смотря, в одну и ту же точку на столе. Думаю об «одном», но в «разном».
В белой рубашке и светло-серых брюках, на темно-сером кожаном ремне, он снова был, как «белая ворона». И не только, среди «говоривших» до этого и не «говоривших» на кухне, вовсе.
Но и на «фоне», одетого во все синие, мужчины. От кофты, с воротником и краями рукавов ее, белой рубашки. До брюк со стрелками, на кожаном ремне.
