Текст книги "На острие: часть вторая (СИ)"
Автор книги: crazyhead
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)
Руслан неодобрительно поджал губы, но промолчал. Наверное, не хотел портить мою обстановку (и нервы!) очередной дракой.
Ка-Пуш сразу приступил к делу: даже не поздоровавшись, молча обошел сгорбившегося Вениамина, пристально его осматривая, а потом, скривившись, произнес:
– Ар-Купуш, почему ты все время тянешь в дом всякую гадость?
Интересно, что уважаемый гений имеет в виду под словами «все время»? Наверное, первая «гадость» – это я. Или еще что-то было, неприемлемое с точки зрения джиннов? Впрочем, неважно. Милый мой явно воспримет эту реплику негативно, а у меня тонкая душевная организация и дорогая моему сердцу обстановка. И верно: Руслан побагровел, задымился, я поспешил вмешаться, надеясь все же предотвратить насилие:
– Здравствуйте, уважаемый Ка-Пуш!
– Мир вам! – недовольно просипел джинн и пристально посмотрел мне в глаза. – Ну, а ты? Почему позволяешь осквернять свой дом сим недостойным плодом любви джинна и человека?
– Ась? Вы про Веню? Разве в нем есть кровь джинна?
– Очень мало, – лицо Ка-Пуша пренебрежительно скривилось. – Неужели это о нем печется мой сын?
– Э, да. И я пекусь. Так что же вы видите? – спросил я, ненавязчиво пихая в руки Ка-Пуша чашку с кофе и пироженку, рассчитывая на то, что он отвлечется на съестное и не станет батальствовать.
– Ох. В роду этого созданья есть капля крови ифрита. Но эта связь была очень давно. Джиньей силы в нем нет. Только некоторая приязнь к огню. Вряд ли это как-то повлияло бы на его жизнь. Если бы не еще одна деталь. Я ощущаю неукротимую и безумную силу саламандры, она бурлит в человеке, разрывает его. Похоже, его мать вступила в противоестественную связь с духом огня. В сочетании с кровью ифрита это дает непреодолимую тягу, почти плотскую страсть к жаркому пламени. Ну, и еще это существо, похоже, безумно. Понятия не имею, как вылечить эту умственную ущербность. По-моему, правильнее всего было бы умертвить несчастного, дабы очистить мир.
– Понятно, – глаз Руслана нервически дернулся, я неодобрительно поджал губы – подобный жестокий рационализм был чужд нам обоим.
Судя по напряженной позе обоих переход к рукоприкладству не за горами. Я поспешил незаметно схватить горячущую ладонь Руслана, рассчитывая хоть немного его умиротворить. Гений сжал мою кисть до боли, но я стерпел, ведь главное – это избежать кровопролития.
– Спасибо за помощь, отец, – холодно произнес Руслан, буравя своего папочку недобрым взглядом.
– Ясно, значит, будете лечить это причудливое неполноценное создание. Наверное, желание заботиться об ущербных ты получил от матери, – Ка-Пуш горестно покачал головой, как будто было в этом нечто недопустимо-глупое.
Русик в ответ на речи отца молчал, только в глазницах плясал злой огонь. Вениамин стоял на прежнем месте. С момента появления Ка-Пуша он не двинулся, только растерянно хмурился и зябко поводил плечами. Джинн глядел на человека с ясно читаемым презрением. Внезапно Ка-Пуш резко повернулся в мою сторону, стремительно прошагал к нам с Русланом и, наклонившись к самому моему уху, прошипел:
– Если бы не Ла-Тьюш, я бы избавил сына от позорной зависимости! Одна махонькая крупинка, крошечный завиток силы – и вот уже ничто не удерживает Ар-Купуша в этом царстве отвратительного порока. Он бы и не заметил, не понял бы, что причина медленного угасания некоего инкуба – древнее проклятие, о коем помнят немногие. Но Ла-Тьюш – другое дело. Она бы сразу разобралась, что к чему. Поэтому я ничем не могу помочь запутавшемуся сыну, но знай – я жду. И буду ждать столько, сколько нужно. Когда-нибудь сын натешится, пелена спадет с его очей, и он узрит всю мерзостность твоей сути. И тогда он бросит ваш зверинец и вернется в свой дом.
Произнеся это, джинн исчез, осыпавшись черными хлопьями жирной сажи. Интересно, отчистится ли светлый ковер от этой гадости? Ох, эти гении умеют нагнать страху, у меня ажно подколенки вспотели. Я мысленно произнес короткую благодарственную молитву Богинюшке, что защищает всех своих чад. А потом повернулся к своему дорогому.
– Ты только не иди за ним, – попросил я уже во всю полыхающего от гнева Руслана, – а то опять поссоритесь.
– Ссоры с отцом для нас – дело привычное. Но ты прав – сейчас есть дела поважнее. Зарик, сердце мое, не позволяй словам отца ранить, он у меня очень консервативен и с трудом принимает изменения. Уверен, пройдут годы, он привыкнет, смирится, а потом и полюбит тебя, как второго сына!
– Ой, не надо, как второго сына! – в ужасе замахал руками я. – У твоего папули очень своеобразное представление об отцовской любви!
Руслан засмеялся, окутывающее его пламя потухло. Значит, успокоился. Я переключил внимание на Вениамина – он был подозрительно тих, это меня беспокоило.
– Венечка, садись на диванчик, выпей чайку, что ты все стоишь? – ласково обратился я к парню.
– Что-то мне нехорошо, – слабым голосом проговорил человек, – я, наверное, пойду к себе.
– Погоди, сейчас к нам еще гости прибудут. А что нехорошо-то? Голова болит или что?
– Кажется, у меня глюки. Раньше такого не было. А сейчас какую-то сказочную ерунду вижу, – растерянно проговорил Вениамин.
Мы с Русланом озабоченно переглянулись и на два голоса принялись уверять беднягу, что все хорошо, сейчас прибудет очень квалифицированный врач и поможет справиться со всеми неприятными проявлениями болезни. Вениамин позволил усадить себя на диван и даже взял в руки чашку с чаем, но до появления отрядовца сидел неподвижно, не отпил ни глотка.
Наконец появился дракон. С ним вместе был тот, кого я совершенно не ожидал увидеть, хотя и мог бы догадаться!
– Дамир Валентинович! – елейно пропел я, признав в спутнике дракона известнейшего поставщика эликсиров.
– Елизар, душенька моя! Как я рад, как рад! – так же медоточиво ответствовал гость.
Мы обнялись, осыпая друг дружку вежливыми любезностями. Хосе, повинуясь движению моей руки, моментально заставил сервировочный столик угощеньем, и некоторое время мы с Дамиром Валентиновичем вели легкую беседу, ненавязчиво вызнавая новости и обмениваясь ничего не значащими комплиментами.
Прикосновение обжигающих пальцев заставило меня вскрикнуть, я и забыл, что подобное поведение джинн не одобряет. Правда, в этот раз он отреагировал что-то слишком уж эмоционально – буквально загорелся!
– Руся, в доме костры разжигать нельзя, особенно на глазах человека! – как можно спокойнее произнес я.
– А гостей соблазнять на моих глазах, что – можно? – тихо прошипел джинн.
Слова гения были очень тихи, но и Дамир Валентинович, и дракон их услышали. Первый весело захохотал, а второй нахмурился:
– Руслан, – проворчал отрядовец, – они же просто общаются. О чем ты говоришь? Вон, смотри, я же не нервничаю!
– Ну и зря! – дохнул кольцом черного дыма джинн. – Сидят, оба губки выпятили, волосами трясут и глазки друг другу строят!
От этих слов джинна Дамир засмеялся еще веселее, а потом произнес бархатным голосом:
– Право, не ожидал от тебя, мой друг, подобного неразумия! Елизар, как и всякий инкуб, алчет того тепла, что особенно полноводно истекает из джиннов. Тот огонек, коим я могу согреть продрогшего инкуба, лишь ненадолго отвлечет его от стылой тоски. Инкубы ветрены, но не глупы. Потому, прошу, оставь свой вздор, давай лучше посмотрим на тихого молодого человека, ради которого я здесь.
Слова Дамира несколько урезонили джинна, он даже проворчал нечто отдаленно напоминающее извинение. Дамир подсел к Вениамину, зажурчал ласково, выспрашивая о его самочувствии. Человек отвечал неохотно, хмурился и смотрел на целителя с непонятной опаской.
– Так, – через некоторое время Дамир повернулся к Руслану, – в общем и целом мне все ясно. Но нужно еще несколько диагностических ритуалов провести. Где я могу расположиться?
– А ему хуже-то не станет? – с сомнением спросил джинн. – Мы его стараемся не волновать, крыша у него и так на честном слове держится, а тут какой-то ритуал…
– Диагностический. Надо, милый друг, надо. Мне Федор рассказывал, что молодой человек не информированный. Полагаю, сейчас самое время в общих чертах поведать ему устройство мира.
– А потрясение…
– Дорогой мой, – наставительным тоном произнес Дамир, – ты загораешься разноцветным пламенем, а бедный человек воображает, будто у него галлюцинации. Это уж точно не дело и совершенно не помогает сохранить рассудок.
Пристыженный Руслан недовольно проворчал что-то себе под нос, но послушно подсел к Вениамину. Я слышал, как джинн тихо рассказывает о себе, показывает человеку пламенеющие ладони и демонстрирует превращение в саламандру. Вениамин недоуменно морщился и дергал волосы на затылке. Испуганным он не выглядел, всего лишь сбитым с толку. Джинн уже завершил свою речь, а Вениамин все сидел, неловко скособочившись, и задумчиво тер подушечкой пальца обивку дивана.
– Значит, мы не родственники? – спросил Вениамин после долгого молчания.
– Нет.
– А… Ладно.
Я думал, что человек задаст миллион вопросов, может, разозлится или испугается, наверное, попросится домой – жестокий отец все же безопаснее джинна, а он только вяло покивал, сказал, что все понял и послушно встал на указанное Дамиром место. Потрясающее безразличие и пассивность. Интересно, он сам по себе такой или это влияние душевного недуга?
Меня немного смущало спокойствие человека: а вдруг оно напускное и, когда лекарь начнет ритуал, Вениамин все-таки очнется и примется дергаться и чудить? Однако тревоги мои были напрасны – человек выполнял все указания мага, лицо его выражало безмятежную отстраненность. Я перестал волноваться и смог сосредоточиться на ритуале. Смотреть на то, как Дамир колдует – одно удовольствие. Изящные движения, абсолютная концентрация внимания, безупречное произношение древних формул.
– Ты хочешь с ним переспать! – ревниво прошептал Руслан, заметив мой мечтательный взгляд.
– Я со всеми хочу переспать, – прозвучало достаточно безразлично, но внутри моего сердца забурлило уже жгучее раздражение.
– Знаю.
Я ждал продолжения, но его не последовало, джинн только обнял меня покрепче. Сначала его руки просто неподвижно лежали, потом начали медленно поглаживать, одна ладонь нырнула за спину, горячие пальцы пробрались за пояс брюк, погладили кожу поясницы. Кожу начало покалывать исходящей от пальцев джинна силой, и я постепенно умиротворился, согретый заботливым теплом.
Ритуалы продолжались несколько часов, Вениамин так устал, что уже почти ни на что не реагировал, Дамир тоже притомился, под его глазами легли тени, но жесты остались точны и аккуратны. Наконец, целитель объявил, что уточнил все интересующие его моменты и готов дать свои рекомендации.
Вениамин тут же попытался ускользнуть из комнаты, но Дамир буквально поймал его за руку.
– Погоди, куда же ты спешишь? Тебя это касается в первую очередь.
– Мне кажется, я все равно ничего не пойму, – грустно произнес человек.
– Я разъясню. Итак, я бы советовал как можно больше смотреть на огонь, что-нибудь сжигать. Это умиротворит и очистит сознание. Вы, молодой человек, совершенно верно интуитивно почувствовали, что пламя помогает. Может, если бы все это время был постоянный контакт с огнем, то не случилось бы этого досадного расстройства! – Дамир огорченно покачал головой и продолжил: – Лекарства, прописанные в человеческой больнице, не помогут, так как перед нами не человек. Придется делать индивидуальные составы, если желаете, я возьмусь, случай-то интересный.
Дамир вопросительно поглядел на Руслана, тот подтвердил, что лекарства от такого специалиста, как Дамир, нам очень нужны, и пообещал все оплатить по прайсу.
– Что ж, тогда договорились. Еще я бы посоветовал приманить одну или лучше – нескольких саламандр. Вениамину будет полезно такое общение.
– А он не обожжется? – с некоторым опасением спросил я.
– Вениамин сам больше саламандра, чем человек. Посмотрите, кожа у него на руках чистая, хотя он много работал с огнем. Это потому, что ожоги излечиваются без следа. Со временем пламя и вовсе перестанет ему вредить.
– Даже так? – задумчиво проговорил джинн.
– Ну, это только мое предположение. В полукровках магия течет весьма причудливо, ни в чем нельзя быть совершенно уверенным.
***
Хорошо, что джинны – умелые строители. Для Веньки пришлось ставить отдельное строение, так как он все время портил обстановку, увлекаясь «лечением». Конечно, Руся моментально все восстанавливал, однако, выяснилось, что не все так просто с этой его способностью. Еще когда Ка-Пуш рассказывал про свои «подвиги» во имя привередливой жены, я все недоумевал – джинны же волшебники, зачем им выискивать на базаре красивые безделки, когда они могут сами создавать подобное без счету? Оказывается, нет, не могут. Точнее, наколдовать-то они наколдуют что угодно, но вещь, сотворенная подобным образом, будет отличаться от шедевра, созданного мастером. Вот, к примеру, шкатулка. На ней тонкий резной узор. Линии прихотливо переплетаются, складываясь в сложную картину. Скопировать это джинн сумеет, да так, что не отличишь, но создать с нуля – нет. Для этого нужно быть талантливым резчиком. И вот в чем тонкое место джиньей волшбы: если у гения перед глазами не имеется оригинала, то его вещи могут разниться с оригиналом. В мелочах или в чем-то серьезном – это уже зависит от памяти самого джинна.
Что касается моих ковров и обоев, безжалостно закопченных и сожженых несносным Венькой, должен отметить, что память у Руслана оказалась так себе. Восстановленные им предметы отличались и по рисунку, и по фактуре. В общем, совсем не то у него выходило. Конечно, я возмутился. Ковер был благородного цвета слоновой кости, а стал кипенно-белым! Это никуда не годится!
Мы тогда с Русей знатно поцапались. Крик подняли на весь дом. Джинн страшно оскорбился и все пытался мне доказать, что его копии точны. Я обратился к фоткам и усердно тыкал пальцем в укрупненные изображения. Русино лицо застыло, я уж было восторжествовал, решив, что он разглядел все несовершенство своих «творений», но, оказывается, дело было не в этом.
– Зар, а что это за голые женщины? Погоди ты со своим креслом! Что это за бардак, я спрашиваю?
– Ой, да это мы с Миркой оргию устраивали. Так, ерунда. Давно это было.
Я отмахнулся, от вопроса как от чего-то несущественного, у нас такие тематические вечеринки раньше чуть ли не каждую неделю проходили! Но джинн, помрачнев, решительно вытащил из моих пальцев планшет и уселся изучать архив. Пофоткаться я люблю, поэтому времени на это у него ушло много. Я успел успокоить трясущегося Веню, выпить с ним вина при свечах и разжечь небольшой костерок во дворе для поднятия настроения нашей полусаламандре.
Когда мы с Вениамином вернулись в дом, джинна уже и след простыл. Руслана не было видно до самого вечера, не знаю уж, как там ходят мысли в его голове, но первый его вопрос был:
– А хочешь, я уйду на пару деньков, а ты вспомнишь старые времена, позовешь брата, ну развлечетесь, как вы любите?
– Ась? Мы любим разнузданное непотребство. Ты предлагаешь нам устроить групповушку?
– Да. Только со мной потом подробностями не делись, – Руслан поморщился как от зубной боли, а я быстренько представил возможные варианты развития событий, если соглашусь.
Первый: джинн вернется, как ни в чем не бывало и ни в чем меня не упрекнет. Никогда. Никогда? Маловероятно. Второй: джинн передумает, вернется обратно, застанет самый разгар действа и устроит членовредительство. Летальный исход более чем вероятен. Третий: джинн вернется, посмотрит на меня со смесью горечи и презрения, скажет, что я его разочаровал, а потом он порвет со мной и более никогда не согреет своей лаской. А потом вообще все печально: Ка-Пуш прознает о расставании, порадуется и прибьет меня втихаря… Ух, что-то у меня позитивные варианты не вырисовываются.
– Знаешь, Руся, я, наверное, откажусь. Вениамина еще испугаем, он к такому непривычный. Да и дома после этих дурацких оргий вечно свинарник, кто-нибудь из людей обязательно испачкает ковры или стены, пить-то не умеют. Придется клининг вызывать, а они дерут такие деньжищи, ты не представляешь! Лучше мы с Веней в салон сходим, я его почти уболтал.
– Зар, подумай хорошенько, больше такого не предложу!
– Ой, я уже подумал! Говорю же – мороки много, а удовольствия кот наплакал.
Руслан удивленно хмыкнул и больше к этой теме не возвращался. Занял себя строительством флигеля для Вени. Ну, чтобы он мою обстановку не губил.
Основная трудность была в том, что требовалось учесть особые потребности парня, а Руслан, как оказалось, никогда не имел дела с каминами и печами. Несколько раз все перестраивал, добиваясь хорошей тяги. Итогом стараний джинна стало просторное помещение с высоким потолком и большим камином. На стенах разместились газовые факелы, во многочисленных нишах всегда горели толстые свечи, а по каменному полу бодро носились саламандры. Для меня джинн тоже обустроил уголок – поставил уютное кресло, рядом разместился столик, на котором не переводилось вино и закуски. А вокруг «инкубьего закутка» джинн вычертил защиту, чтобы любопытные огненные ящерки не палили мою обувь. Сначала мы до этого не додумались и несколько пар ботинок, а также одни брюки, были безвозвратно испорчены. Руся попытался починить сапоги, но у него получился какой-то неудобный ужас – в колодках дорогой джинн совсем не понимает.
В принципе саламандры мне нравились – шустренькие и игривые существа. Наблюдать за ними одно удовольствие. Только вот они горячие и глупенькие – совершенно не понимают, что их прикосновение причиняет боль, потому и ластятся как котята. Вене это только приятно, на ожоги он не обращает внимания, а я вынужден прятаться в защищенном углу. Там, в этом закуте, я и просиживал чуть ли не целыми днями. А что еще делать-то? Вениамину нужен постоянный присмотр, ему становится лучше с каждым днем, уже какой-то интерес к окружающей реальности появился, но все еще требуется напоминать о приеме лекарств. А еще мне боязно, что он заиграется с элементалями и обожжется слишком сильно; в мой дом после появления в нем джинна почти никто не заходит, кроме Мирки, так что, случись чего, помощи бедному Вене будет ждать не от кого. В общем, я сам вызвался приглядеть за парнем, Руслан благодарно покивал головой, но почему-то не удивился. Странно, что ревнивый джинн нисколько не беспокоится о том, чем мы занимаемся с парнем, пребывая практически наедине – саламандры не считаются. И немного непонятно, отчего меня не на шутку волнует судьба постороннего, в общем-то, человека. Получеловека.
Я так прирос к своему креслу, что родня забеспокоилась – Мирка забегал несколько раз, звал с собой на танцульки, я вежливо отговорился. Традиционный поход в салон красоты мы совершили вместе с Веней – я побоялся оставлять его одного. Мирка глядел на меня, прищурившись, и все недоверчиво покачивал головой.
– Эль, что такое, не пойму? – все время повторял он, а потом, наклонившись к моему уху, тихо прошептал:
– Это все твой жуткий джинн? Он тебе запрещает, да? Надо папу позвать, папуля что-нибудь придумает!
Я попытался уверить Мирку, что ничего мне Руся не запрещает, мне самому не хочется, но разве этого упрямца переубедишь? Втемяшил себе в головенку, что меня околдовали какой-то кошмарной джиньей магией… Положа руку на сердце – причины для подобных подозрений у милого братца имеются. Но в этот раз, я уверен, Руслан ни при чем! Ведь я более не надевал ничего из подарков джинна до тщательной проверки. Руслан кривился, но ни словечком не возражал.
Наверное, Мирка поднял страшный переполох, потому что через несколько дней меня почтил присутствием папочка. После того, как мы с Миркой выросли, он не слишком часто появлялся в нашей жизни, но следил за «беспутными» сыновьями пристально. Вот и сейчас – стоило братцу заистерить, как папуля примчался меня осматривать.
Обойдя по широкой дуге сгрудившихся в кучу саламандр, папа долго и пристально смотрел на Веню. От этого молчаливого разглядывания мне стало не по себе настолько, что я покинул свой «островок безопасности» и встал между Веней и родителем. Конечно, я уверен в том, что папочка не сможет причинить вреда такому чудесному существу, как Вениамин, но перебороть непреодолимое беспокойство не смог.
– Так, значит, вот как ты тратишь свою молодость? Сидишь, как сыч в этом полутемном каменном мешке, в компании элементалей и человека? – укоризненно покачал головой папа.
– Никакой это не «каменный мешок»! Тут очень уютно и свечечки горят. И ящерки милые! И вообще!.. Моя молодость, что хочу, то и делаю! – возмутился я.
– Сын, но ты же понимаешь – это ненормально, – продолжал настаивать папочка, – кроме всего прочего, этот молодой человек, насколько я понял, не совсем контролирует себя, его огненная природа может проявиться в любой момент, даже во время соития, ты понимаешь, на кого станешь похож? Ожоги долго заживают, даже у нас.
– Папа! Что ты говоришь? – ужаснулся я. – Какое соитие, он же болеет, он все равно… все равно, что… что ребенок, вот!
– О.
Папочка коротко выдохнул и замер, задумчиво постукивая по губам подушечками пальцев и размышляя о чем-то мне неведомом. Пока папуля изображал из себя мыслителя, я тихо нашептывал обеспокоенному Вене, что все хорошо и нет: мы не ссоримся. Не ссоримся совсем не из-за него.
– Ни о чем не волнуйся, Венечка. И главное – не пугайся, если папа начнет кричать. Он очень эмоционален, у нас это семейное, но мы не приветствуем физическое насилие, так что дальше криков не зайдет, – успокаивающе ворковал я, Веня хмурился – его опыт общения с отцом был весьма трагичен, и от криков он всегда расстраивался.
– Лизанька! – папа, наконец, оторвался от медитирования на пламя свечи и повернулся в мою сторону, – скоро будет Ночь молитвы.
– Я помню, папочка, конечно же, я приду, как и все.
– В этом я не сомневался. Вот что – тебе пора взять в дом сына.
– Что? Невозможно! Ты же сам еще пару лет назад говорил, что я слишком молод и не готов стать отцом. И что я скажу Руслану? Он будет против, он же вообще такого не понимает…
– Опять этот джинн! – поморщился папочка и достал из ридикюля смартфон, – Руслан? Дорогой, нам надо переговорить по-родственному. Я у тебя… о, добрый день!
Джинн появился моментально, мимолетно чмокнул меня в губы, а папе нежно поцеловал надушенные ладони. Не ожидал подобной теплоты между этими двумя. Папа же вроде недолюбливает гениев?
– Дети! – повелительно обратился к нам обоим папочка, его любовь к театральности снова вылезла на всеобщее обозрение: сейчас перед нами был непререкаемый авторитет, отец семейства, собирающийся поделиться своим родительским наставлением с младшим поколением.
Папочка важно уселся на мое кресло и распрямил спину. Ну, сейчас начнет вещать! Я вздохнул украдкой, а джинн, сохраняя абсолютную невозмутимость, добыл нам откуда-то удобную софу и сел, приготовившись слушать.
– Дети, – повторил папочка, – вот и настало время важного разговора. Вы оба знаете, откуда берутся младенцы-инкубы. Лизанька, прекрати хихикать. Так вот, каждое десятилетие Богиня посылает нам продолжение рода. Иногда детей много, иногда – всего один. Те, кто готов, становятся отцами…
– Пап, зачем говорить общеизвестные вещи! – фыркнул я, отец нахмурился:
– Не перебивай! Это-то ты знаешь, а вот в курсе ли, по каким признакам определяется эта самая готовность?
– Ну, как определяется… – я растерянно замялся, – просто отцом может стать только взрослый инкуб, со своим домом. Обладающий средствами.
– Этого мало. Самое главное – инкуб должен ощутить потребность о ком-то заботиться: опекать, защищать, следить. Когда приходит время, человечьи города перестают манить и притягивать, привычные развлечения мнятся пресными и скучными, инкуб начинает избегать вечеринок, большую часть времени просиживая дома. Иногда заводит какое-нибудь животное. Никого не напоминает?
– Ну, – промямлил я, с трепетом осознавая, что мое умонастроение отлично подходит под папино описание.
– Ты готов. Пора! – твердо произнес папочка.
Я растерянно оглянулся на Руслана, джинн задумчиво изучал каменный пол, его лицо было сокрыто тенями, и понять, о чем он думает, не представлялось возможным.
– Руслан, ты обещал! – с нажимом сказал папочка.
– Помню, помню, – проворчал джинн, – просто не думал, что это будет так скоро. Ну, что ж теперь? Нет какой-нибудь книженции про мелких инкубиков? Надо же знать, чего ожидать!
– Все есть, – довольно ответил папочка, – вот, держи брошюрку, еще тебе с Лизанькой лучше всего походить на специальные курсы. Вам все покажут, объяснят.
Сияющий довольством папочка величественно удалился, а я требовательно уставился на дорогого джинна. Меня разъедало любопытство.
– Ну, и когда ты там раздал тысячу обещаний моему папочке? Как тебя вообще угораздило?
– Э… помнишь, мы поссорились, а потом я смог размягчить твое сердце угодным подношением?
– Конечно… Неужели папочка… Руслан, ну расскажи же! Как там все было?
– Да что тут сказывать? – поморщился джинн, рассеянно поглаживая одной рукой Веню, а другой саламандру. – Отец твой мне все как есть поведал. Что приходит в жизни инкуба момент, когда лишь отпрыск сможет принести счастье и радость. Не скрою – мне и в голову не приходило до этой беседы, что ты… Мы. Будем растить ребенка. В обмен на помощь твоего отца мне пришлось пообещать торжественно и подробно, что противиться этому естественному для инкубов развитию событий не стану. Пообещать-то пообещал, но надеялся, что время есть. А тут. Оказывается прямо сейчас.
Вот как-то так немного неожиданно мы с джинном стали родителями. То есть, пока еще не стали. Ведь дело это ответственное. Мы с гением исправно посещаем курсы, и Веньку с собой берем, он вроде как тоже член семьи. Поначалу с этим были некоторые сложности: полусаламандра иногда разогревается до весьма высокой температуры; Руся принес для него в аудиторию железный стул, так как прежний охламон попросту прожог. Преподаватель ругался, но на джинна особенно не покричишь, так что вопреки угрозам лектора Венька продолжил ходить на лекции. Слушает он внимательно и даже что-то записывает, но потом все равно не может удержаться – сжигает все записи. Для него бумага – это лишь пища прекрасного живительного пламени.
На первом же уроке лектор подробно остановился на том нехарактерном для нашего народа настрое, что охватывает каждого инкуба в преддверии пополнения семьи. После его пояснений, моя ничем немотивированная привязанность к Вене получила обоснование. Преподаватель уверил – связи, завязавшиеся в особенный период ожидания встречи с малышом, не исчезают со временем. То есть Веня навсегда останется для меня кем-то вроде младшего брата или выросшего сына. Когда до Руслана дошло, что никаких похотливых поползновений с моей стороны быть не может, он хохотал до слез. Несколько обидно. Как будто меня обманули, но таким образом, что претензии предъявить невозможно. Я немного подулся на коварного гения, но джинн легко растопил мою холодность своими обжигающими ласками.
А ближе к знаменательной Ночи мы устроили большой праздник. Пригласили и дракона, и его неразлучников, и Мирку с человеком, и папочку. Компания собралась, доложу я вам, престранная. Мирка хихикал и все приставал к зубастому существу, приведенному драконом. Существо имело ноги-крючки и блестящие металлом клыки. Угловатое жилистое тело, небольшие глаза и резкие нечеловеческие черты – все вместе смотрелось довольно устрашающе, но разговаривало оно с братцем вполне мирно и вело себя цивилизованно. Правда, когда мой безмозглый младший братик попытался накинуть на собеседника слабенькие соблазняющие чары, пришлось вмешаться. Вряд ли отрядовец обрадуется такому повороту, а Мирка дурак, конечно, но родной. Если дракон его прикончит за такой кунштюк, будет жалко.
Пока я протрезвлял Мирку в ванной при помощи ледяного душа, Венька куда-то ускользнул. Мы с Русланом кинулись его искать. Обидеть охраняемого элементалями парня вряд ли кто сможет, да и не водятся на территории нашей резервации опасные твари – старшие инкубы тщательно следят за безопасностью поселения. Но полусаламандр довольно рассеянный паренек, может запросто забыть о вечернем приеме лекарства, а этого допустить никак нельзя. Вот и искали его все вместе; нашелся он чуть в стороне от дальнего края участка в компании непонятно откуда взявшегося маленького дракончика и целой оравы саламандр.
– Ло, мы же договорились оставить Северину дома! – воскликнул отрядовец, увидев дракончика.
– Я так и сделал! – темноглазый красавчик растерянно заморгал: – Уложил ее спать, попросил брауни присмотреть…
Я не очень хорошо разбираюсь в мимике драконов, но могу поклясться, что на морде малышки было написано ехидное веселье. Судя по всему, ребенок у Федора с непростым характером. Отправить ее домой не удалось: едва Федор сделал пару шагов в ее сторону, дракоша заверещала, она явно не желала расставаться с новым знакомым. От криков дракончика заволновались и саламандры: они забегали кругами, начали подпрыгивать и искрить, а у Вени задымилась одежда, значит, он тоже занервничал и потерял контроль над температурой собственного тела. Во имя всеобщего спокойствия пришлось разрешить детям продолжить общение.
– Федя, а саламандры ее не обожгут? – запоздало испугался красавчик.
– Нет, шкура толстая, – отмахнулся дракон и строго погрозил дракоше пальцем, – смотри у меня! Не шали!
Драконочка была найдена за границами моего участка. Обнаружили мы ее только благодаря отсветам пламени. Уже стемнело, и Веня разжег небольшой «терапевтический» костерок, вот его теплый свет нам и указал место пребывания Северины и полусаламандры. На улице было холодно, я кутался в длинное кашемировое пальто, а Вениамину было тепло в одной майке. Никак не могу отучить его от ношения этого растянутого ужаса. Он упорно натягивает на себя обыкновенную хлопковую белую майку, игнорируя купленные мной симпатичные брендовые футболочки. Прямо неловко перед гостями – может возникнуть впечатление, что мы одеваем ребенка в какие-то дешманские обноски! Дамир Валентинович, конечно, увидев «наряд» Вени и бровью не повел, вот что значит такт и воспитание! Но все-таки мне было очень стыдно за внешний вид парня. К приезду гостей я Веню приодел, а потом упустил из виду. Наверное, он втихаря натянул другую одежду. Упрямец.
Руся загнал детей в Венькин флигель, заманив их обещаниями сладостей. Северина, даром что драконочка, оказалась падкой на пироженки, Венька оживился при упоминании мороженного, а саламандры потопали за своим «командиром» – полусаламандром. Они вообще везде следовали за Венькой, как привязанные, и в дом бы за ним ходили, если бы джинн не закрыл помещения от элементалей.
