Текст книги "На острие: часть вторая (СИ)"
Автор книги: crazyhead
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)
– Все, Руслан, давай превращайся обратно в джинна! – произнес Федор вслух.
Ему даже интересно стало: сможет ли саламандр выполнить этот приказ. Ведь кота-то он не слушался, во всяком случае, почему-то в джинна не превращался. Почему? С тихим удовлетворением дракон почувствовал, как к нему привычно потекли знания: артефакт не был рассчитан на мысленное общение, потому в таком варианте работал не совсем корректно. Еще чудо, что саламандр вообще как-то реагировал на «речь» Федора-кота.
Получив внятный приказ, ящер начал меняться. Его тело завибрировало, кожа покрылась пышущими жаром трещинами. Он накалился настолько, что плитка, на которой он стоял, лопнула с громким треском. От саламандра пошел густой вонючий дым. Тут же завыла сигнализация, включилась система пожаротушения. Вода, хлынувшая с потолка, попав на кожу саламандра, моментально испарялась; комнату заволокло густым паром. В клубах молочно-белого тумана голый Руслан выглядел весьма эффектно. Даже продолжающий валяться на полу парень оценил, издав удивленное восклицание.
– Руслан, перенеси нас уже куда-нибудь отсюда! – взмолился Федор.
Джинн помедлил несколько мгновений, приходя в себя. А потом схватил дракона за руку, и уже в следующую секунду они стояли в гостиной, принадлежащей инкубу.
– Подожди здесь, мне надо его найти, – коротко произнес джинн и исчез.
– Ну, чижики-пыжики, мне тоже надо кое-кого срочно «подлечить»! – расстроенно сказал Федор в пустоту.
Дракон быстренько прикинул варианты – можно добраться до дома своим ходом, а можно попросить джинна. Джинн намного быстрее. Но как объяснить ему, куда именно требуется доставить Федора? Кроме того, инкуб скорее всего истосковался по своему любовнику и «встреча» затянется на некоторое время. Был еще один беспокоящий дракона момент: он прекрасно понимал, что инкуб слишком долго находился без подпитки, следовательно, наверняка ему пришлось искать энергию на стороне. Как на это отреагирует джинн? Ясное дело, что измена – шаг вынужденный. Без энергии инкуб погибнет. Однако, джинн навряд ли воспримет произошедшее адекватно.
– Надеюсь, никто никого не убьет! – вздохнул Федор.
По всему выходило, что рассчитывать следует только на себя, ибо у проживающей здесь парочки будет бурное выяснение отношений, им в ближайшие часы будет ни до кого. Дракон вздохнул, подошел к окну, распахнул створки и вышагнул наружу, на ходу обращаясь. Его ждали дома.
* – это уже, разумеется, в переводе)
========== Глава девятая или немного о Макаре Афанасьевиче ==========
Пожилой мужчина с неудовольствием осматривал погром, учиненный выпущенным ворами джинном. Отвратительно! Сколько всего испорчено! Хорошо хоть, что самое ценное он не хранил в городских квартирах, артефакты слишком сильно фонили, неизбежно пошли бы видоизменения окружающих объектов, кто-то мог обратить на это внимание… Старик со злостью пнул подвернувшуюся под ногу декоративную подушку – в последнее время ему не везло, и он никак не мог понять, в чем тут дело. Тщательно продуманные планы срывались, многоходовки летели псу под хвост из-за нелепых случайностей, и конечная цель не приближалась ни на волос.
Он уже и по звездам вычислял, и потрошки жертвенного животного разглядывал, и кости раскладывал, и как только не прорицал – все выходил у него тупик. А все из-за неизвестного «Короля». Фигура присутствовала в каждом гадании и всякий раз ломала его настоящие и будущие планы одним своим существованием. Но убрать этого человека не получалось. Кто он, в смысле – фамилия, пол, возраст, Макар Афанасьевич не знал, да это было и не важно. Все, что ему требовалось для работы – вычислить по звездам наиболее вероятную точку пребывания объекта и направить туда кого-то из подвластных его воле существ. Вроде все просто: не готовый к нападению человек, да даже если он и маг, вступит в неравную борьбу и погибнет, а у Макара Афанасьевича все наладится. Однако, несмотря на предпринятое, фигура из расклада не исчезала, а значит, человек был все еще жив.
Из-за этого самого Короля не удалось убрать с дороги хозяина столь необходимого артефакта. То есть сначала-то все шло как задумано: проклятый кинжал пронзил грудную клетку, глаза жертвы потускнели, смерть колдуна была неотвратима, и Макар Афанасьевич с легким сердцем покинул квартиру, не смутившись даже возможным свидетелем. Однако, через положенное время, известие о смерти достаточно заметной в городе личности не промелькнуло. Ни в новостях, ни в определенных кругах об этом ничего не было слышно.
Макар Афанасьевич забеспокоился. Впрочем, узнать о судьбе колдуна ничего толкового не удалось. Сначала принадлежащие объекту «точки» прикрылись, Макар Афанасьевич решил это косвенным признаком того, что «Аптекарь» умер, но потом торговля потихоньку восстановилась. А затем вообще – пришли сведения о том, что объект видели в городе.
Старик был вне себя от ярости! «Аптекарь» просто обязан был оставить этот мир, от магии кинжала не было спасения, в этом Макар Афанасьевич был уверен. Он уже предвкушал, как недалекий родственник покойного спокойно продаст необходимый в ритуале артефакт, прельстившись солидной суммой, ибо не осведомлен об истинной ценности вещи. Но дни проходили за днями, жертва кинжала все не погибала. Макар Афанасьевич начал готовиться ко второй попытке, но Аптекарь стал просто неуловим – нигде подолгу не задерживался, почти не появлялся в городской квартире и, кажется, вообще постоянно был в разъездах. Объект неожиданно появлялся, буквально, на денечек, и тут же пропадал на неделю. Сотрудники, видимо, получали указания дистанционно, во всяком случае, «точки» работали исправно.
Макар Афанасьевич со злости даже заказал у одного слабого колдунишки еще мелюзги, чтобы при случае проконсультироваться с Тем, Кто Слышит, но потом передумал и не забрал жертв – надо справляться самому. Да и чем поможет советчик, находящийся за плотной преградой? Тот, Кто Слышит пребывал в другом мире, что полезного он мог сказать? Если только поторопить, потому что благоприятное время вот-вот будет пропущено. Это Макар Афанасьевич и так понимал и бесновался все сильней.
Он раза четыре переговорил с ушлым молодым человеком, приходящимся Аптекарю дальним родственником. Юноша и сам был весьма заинтересован физическим состоянием обеспеченного Аптекаря, ибо надеялся на солидное наследство. Однако, порадовать Макара Афанасьевича парень ничем не смог.
– Дамир Валентинович – человек исключительного здоровья, – поведал юноша с нескрываемым осуждением в голосе.
Макар Афанасьевич тонко намекнул, что родственнику можно было бы и помочь, а то уже зажился, но парень сделал вид, что не понял.
– Слизняк! – с досадой решил про себя Макар Афанасьевич и оставил молодого человека в покое, ведь понятно, что ничего предпринимать для улучшения собственного материального положения юноша не собирается.
А вот себе Макар Афанасьевич подобного разгильдяйства – пустить все на самотек – позволить не мог! Прежде всего потому, что его время, к сожалению, уходило. Убегало, несмотря на все его усилия. Артефакты для ясности сознания, притирки для здоровья кожи, порошки для крепости костей помогали лишь на время, организм стремительно и неостановимо дряхлел. Мужчину беспокоили многочисленные болячки, да просто болело все, что только могло! И это было несправедливо – почему какой-то безродный бездарь имеет молодость и здоровье, а умнейший Макар Афанасьевич вынужден растирать опухшие суставы и еле переставлять колоноподобные ноги, задеревеневшие после ночного сна? Безобразная шутка природы: человек, венец и наивысшая ступень эволюции – смертен, в отличие от безмозглой медузы. Подобные рассуждения доводили мужчину до крайней степени бешенства. Он не хотел… Не мог, в конце концов, допустить, чтобы его жизнь угасла, по непонятной прихоти Вселенной. Ну, уж нет!
Макар Афанасьевич считал себя человеком толковым и расчетливым, потому и к поставленной задаче он подошел с холодной головой. Трезво расценив свои шансы на успешную киборгизацию, он отмел этот вариант как бесперспективный.
Возможность стать личем его тоже не вдохновила. Личи хоть и живут долго, и болезни их не мучают, все же не бессмертны. Кроме того, у этой формы жизни есть ряд досадных недостатков, да и запах от гниющей потихоньку плоти неприятен окружающим, оттого селятся подобные существа вдали от разумных, что совершенно не устраивало мужчину. Что еще? Макар Афанасьевич тщательно выписал оставшиеся возможности, недовольно перечитал список: почти все не гарантировали, собственно, бессмертие. Лишь продлевали существование, при этом серьезно ограничивая в той или иной области. Кроме того, Макар Афанасьевич желал бы оградить свою личность от изменений.
С наскока задачу решить не удалось. Впрочем, мужчина почти не надеялся на это. Он начал методично перерывать библиотеки, в поисках других вариантов. И в какой-то момент натолкнулся на упоминание любопытного ритуала – оказывается, при определенных условиях, можно заселиться в чье-то тело, выкинув из него прежнего владельца. К досаде Макара Афанасьевича, никаких подробностей сего процесса в рукописи не содержалось. Но, по крайней мере, теперь он определил для себя цель – молодое, полное сил тело подходило идеально. Если подобрать похожие физические параметры, «приживление» наверняка пройдет проще. А еще процедуру можно было повторять по мере надобности, что открывало поистине захватывающие дух возможности!
Поиски подробной инструкции продолжались долгие пять лет. За это время у Макара Афанасьевича к постоянным недомоганиям добавился старческий диабет и глаукома, а вожделенное перерождение все так же оставалось недостижимым. Вот тогда-то старику пришло в голову связаться с созданием, находящимся за пределами этого мира – возможно, в иных пространствах перемещения души не являются редкостью.
Мысль, конечно, была продиктована скорее отчаяньем, чем хваленым расчетом, но старик за нее ухватился. Чем больше он об этом думал, тем больше утверждалась его решимость попробовать. В конце концов, поиски все равно зашли в тупик, так что он теряет? Только если деньги, которые придется перевести на покупку всего необходимого. Некоторое неудобство доставили жертвы – их пришлось докупать, так как требовалось их немало, а у продавца не было такого количества в наличии. Впрочем, Макар Афанасьевич позаботился об этой важной составляющей заранее.
Совсем наобум действовать не хотелось, все-таки ресурсы-то растрачиваются, поэтому Макар Афанасьевич прибег к любимому прорицанию и немного к нумерологии, добавив каплю астрологии для верности.
Потраченные на подготовку усилия не прошли даром – высчитав наиболее благоприятную ночь, Макар Афанасьевич с первой попытки установил прочный канал связи. Впоследствии он уже без труда «пробивался» к собеседнику. Существо, вступившее с ним в диалог, было в своем мире кем-то наподобие мага-исследователя, оно с охотой поделилось знаниями и даже подсказало, каким образом лучше всего организовать процедуру перемещения Макара Афанасьевича в здоровое тело.
Однако, старался «Тот, Кто Слышит» – так он сам себя поименовал, не за просто так. Иномирец сразу сообщил, что утаил немаловажный нюанс, без него ритуал по перемещению Макара Афанасьевича в молодое тело пойдет наперекосяк. Скрипучий голос долго извинялся и уверял, что этот самый нюанс он, конечно же, распишет во всех подробностях, но не раньше, чем дорогой собеседник поможет провести его собственное перемещение – из мира в мир.
– Но, уважаемый коллега, – произнес Макар Афанасьевич, из последних сил сохраняя показное хладнокровие, – чтобы провернуть подобное, моих скромных сил не хватит! Не помогут даже многочисленные жертвы…
– Нет необходимости в физическом переходе. Мое телесное состояние, к сожалению, лишь немногим лучше вашего, – признался далекий собеседник, – оттого я нисколько не дорожу иссушенной недугом плотью.
– Но чего же вы тогда хотите? – удивился Макар Афанасьевич, озабоченно поправляя оплавившуюся свечу: скоро «разговор» придется закончить, ибо связь прервется. – Призвать можно лишь духа или того, кого наши богословы огульно именуют «демоном»… Разве вы относитесь к данным категориям? – спросил старик недоуменно.
В ответ раздался неестественный, какой-то кашляющий смех. Тот, Кто Слышит заверил, что никоим образом не относится к демонам или духам, но он, подобно Макару Афанасьевичу, не привык пасовать перед трудностями – существуют особые камни, способные притянуть наполненную силой душу мага.
– Это опасно, не скрою. В основном для меня, конечно, – закашлялся Тот, Кто Слышит, – зато есть и плюсы: притянув меня, камень даст возможность овладевать подходящими по параметрам телами без особой подготовки и ритуалов.
– Нечто навроде одержимости? – задумчиво уточнил Макар Афанасьевич.
– Пожалуй. Есть ряд тонкостей, но в общем, похоже.
– И где же мне добыть подобный камень? – деловито спросил Макар Афанасьевич.
– О, я давно уже вычислил владельца! – довольно произнес Тот, Кто Слышит.
Макару Афанасьевичу пришлось некоторое время провозиться – цифры и знаки далекого мира отличались от тех, что были знакомы старому звездочету, но в конце концов он справился с этой трудной задачей и смог отыскать владельца камня. Однако упрямый Аптекарь наотрез отказался расставаться с семейной реликвией – старинной плотно закрытой шкатулкой. Самым простым выходом было бы выкрасть столь нужную вещь. Заковыка была в том, что Макар Афанасьевич не имел понятия, где именно Аптекарь ее хранит. Тогда было решено зайти с другой стороны – угробить несговорчивого владельца и выкупить шкатулку у более благоразумного наследника. К сожалению, покушение провалилось. Повторить попытку не было возможности, и Макар Афанасьевич вернулся к мысли о краже. Правда, для этого придется установить все принадлежащие Аптекарю объекты недвижимости. И не забыть о банковских ячейках. И молиться всем богам, чтобы хитроумный Аптекарь не придумал положить ценную вещь в какую-нибудь ячейку по подложным документам.
***
– Да что же это такое? – в негодовании вскричал старик, потрясая сжатыми кулаками.
Сердце ощутимо кольнуло и, поморщившись, он полез в карман за лекарством. Немного успокоившись, еще раз оглядел то место, где оставил свое будущее новое тело – пусто! Ну куда мог деться этот инкуб? Он же был прикован! Кто умудрился сначала разглядеть жертву за непрозрачной для обычного человека стеной, а потом и разрушить мощную ворожбу, разломав при этом в хлам оковы?
Макар Афанасьевич с досадой отбросил от себя испорченную цепь. Звенья повреждены не были, но магия, напитывающая артефакт, исчезла, и цепи превратились в обычные экзотично выглядящие железки. Тщательно вычерченные руны, сплошняком покрывающие стены помещения, превратились в неаккуратные кляксы – многие часы работы насмарку!
Сам инкуб, конечно, не освободился бы. Его куцых сил было явно недостаточно, Макар Афанасьевич не поскупился и вмуровал в стены некоторые редкости из собственных запасов, которые должны были удерживать инкуба в полубессознательном состоянии. И все же, несмотря на все предосторожности, он сбежал.
– Плохо, плохо, плохо! – пробормотал себе под нос старик.
Если инкуб выжил, он может вспомнить последние перед беспамятством часы. Это будет очень некстати. Макар Афанасьевич не желал попадать в поле зрения отряда. Впрочем, что уж теперь? Единственное, что сразу пришло в голову – перебраться в небольшую, обычно неиспользуемую квартирку.
Так как тело, в которое он планировал «заселиться», исчезло, Макар Афанасьевич задумался о новом «доноре». Снова брать инкуба было слишком опасно – сбежавший, если он пребывает в относительном здравии, уже наверняка занес Макара Афанасьевича в инкубий общинный «черный список», так и на разборку нарваться недолго. Следовательно, требовалось отыскать кого-то, принадлежащего к другому виду.
Старик пил зеленый чай с лимоном и бездумно глядел куда-то поверх работающего телевизора, обдумывая свое положение. Внезапно случайно брошенная экранным персонажем фраза привлекла его внимание – ящик демонстрировал белые, явно больничные стены, шел какой-то российский сериал. Пиликали приборы, тянулись прозрачные трубки – картинка изображала реанимацию, как ее себе представляют «киношники». Герой, бледный и мужественный, пребывал в коме. Врач в высоком колпаке с ненатуральным сочувствием сообщал тихо всхлипывающим родственникам, что мозг умер и надежды никакой.
– Точно! Коматозники! – возликовал Макар Афанасьевич.
В отличие от обычных людей, существа и маги совершенно достоверно знали, когда душа отлетала от тела – это четко регистрировал соответствующий прибор – если аура не отображается, значит, осталась одна оболочка. И, в отличие от тех же людей, они подходили к данному моменту с холодным прагматизмом. Пустая оболочка отходила в собственность наследникам и далее они могли по своему усмотрению: похоронить, согласно обычаю, или отдать на органы человеческим врачам. Был еще один вариант, но он, хоть и был вполне законен, считался не вполне этичным – можно было заключить контракт с магом и продать тело ему. С человеческими властями все юридические нюансы утрясали специализированные «похоронные агентства», которые, по сути, являлись торговцами плотью.
Макар Афанасьевич подосадовал на себя, что не додумался до такой простой вещи раньше и отправился звонить по знакомым – выяснять, есть ли кто «интересный» среди полуживых.
С этого момента дела пошли веселее – два тела были достаточно быстро найдены. Одно находилось в соседнем городе, и Макар Афанасьевич относительно легко договорился о его перевозке в специальном реанимомобиле. А вот второе обреталось заграницей: несколько часов лету и две пересадки. Пришлось доплатить за доставку. Наконец, после почти недельной нервотрепки, в отдельной палате платной клиники появились два бессознательных тела.
Макар Афанасьевич тяжело опирался на железную спинку кровати и с пристрастием вглядывался в побледневшие черты. Парень, лежащий перед ним, выглядел доходягой: длинные, костлявые руки, впалая грудная клетка, острый кадык. На светлой, не тронутой загаром коже жесткие черные волоски смотрелись неаккуратно. Непривлекательное лицо, жидкие волосенки и уже наметившиеся, несмотря на молодой возраст, залысины.
Второе тело тоже не слишком нравилось Макару Афанасьевичу: крупный нос, красные прожилки на щеках, возраст по виду чуть за сорок, седина, выпирающий «пивной» живот.
Старик неодобрительно поджимал губы и качал головой – оба тела не блистали идеальным здоровьем, кое-что можно будет поправить качественными зельями и мощными артефактами, но все равно это было совсем не то, что желал бы для себя Макар Афанасьевич. Старик вздохнул, сожалея о красивом и легко восстанавливающемся теле инкуба, вот уж, кто был красавчиком, даже и без своего инкубьего шаманства! Но чего нет, того нет. Придется работать с тем, что наличествует. Со вздохом Макар Афанасьевич мысленно выбрал того, кто помоложе и, оставив медсестре белый конвертик с приятным поощрением, отправился домой.
Следующая неделя принесла еще одну хорошую весть – нанятый стариком тать сумел раздобыть шкатулку. Теперь дело оставалось за малым: узнать у Того, Кто Слышит подробности ритуала, притянуть его душу, а после уже получить подробные инструкции касательно Макара Афанасьевича и его нового тела.
С магом старик переговорил на следующую же ночь, хотя для этого сеанса пришлось угробить трех уже вполне созревших бакэдзори (6). Ожившую обувку Макару Афанасьевичу было невозможно жаль – шутка ли, каждому такому созданию более сотни лет! Да и редкость они, по нашему-то времени. Но зато силы в этих созданиях поболее, чем в каких-нибудь домовиках или ауках. Кроме того, бакэдзори у старика были свои собственные: отловил в свое время в одном заброшенном доме, следовательно, не нужно больше никого заказывать, да ждать, пока достанут.
Тот, Кто Слышит новостям обрадовался необыкновенно.
– Ну, что ж… кхм, полагаю, у вас там все готово, уважаемый? – с нескрываемым нетерпением поинтересовался он.
– Да. Я вполне готов призвать… э… вашу душу. Остается один вопрос: когда это лучше всего сделать?
– Я полагаю, что стоит поторопиться! – поспешно ответил собеседник.
Старый колдун усмехнулся: понятно, отчего такая спешка – всегда есть шанс, что партнер внезапно передумает в последний момент. Мысли о ненадежности товарища заставляли нервничать и подгонять друг друга. Они оба несколько настороженно относились к компаньону, ведь знакомство их было заочным. Немного напоминало дружбу по переписке – когда-то давно это было модно, и Макар Афанасьевич с интересом относился к получаемым им от незнакомого, но в каком-то смысле близкого человека, пухлым конвертам.
Сначала старик был слишком озабочен собственным положением, оттого мотивы собеседника его не волновали, но чем ближе становился знаменательный день, тем больше у Макара Афанасьевича возникало вопросов. Например, такой моментик: почему Тот, Кто Слышит не может найти тело там, у себя? Ведь это было бы гораздо проще! Переместиться из привычной обстановки в чужой мир, где все непривычное, незнакомое, возможно – опасное… Требуется смелость. И отчаянность. А еще для такого необходимы весомые причины.
Эти самые причины несколько тревожили старого звездочета. Дело усугублялось тем, что некоторое время назад Макар Афанасьевич осмелился осторожно спросить о внешнем виде своего советчика, ответ он получил весьма расплывчатый, но и того, что было сообщено хватило, чтобы сообразить – Тот, Кто Слышит кардинально отличается от человека. Макар Афанасьевич задумчиво покачал головой – различие телесных оболочек могло стать проблемой. Ведь привыкать к совершенно иному телу придется долго. У слабой души даже может случится шок и последующее за ним нервное истощение. Впрочем, последнее скорее всего обойдет Того, Кто Слышит стороной – излишне впечатлительные не связываются с темной волшбой, которую, несомненно, практиковал далекий собеседник старика.
И все же – что приключилось в ином мире? Что гнало существо, назвавшееся Тем, Кто Слышит, из родных краев?
(6) Бакэдзори– цукумогами в японском фольклоре. В это существо превращается традиционная японская соломенная сандалия дзори по достижении столетнего возраста (обычно кем-то забытая в кладовке), если хозяева плохо заботятся о своей обуви. Бакэдзори бродит ночами по дому и напевает слова: «Карарин, корорин, канкорорин! Глаза три, глаза три, зуба два!»
========== Глава десятая или где-то далеко, в ином мире ==========
Ирца задумчиво мерцал. Его большое студенистое тело медленно дрейфовало по потоку, тонкие чувствительные хваталки безвольно свисали, не ощупывая окружающее пространство, ведь сейчас Ирца не собирался питаться, он намеревался еще раз обдумать то, что должно свершиться.
К тому моменту, как показалась Черная скала, Ирца пришел к выводу, что пока все плывет в русле. Конечно, сама идея о твердом теле, имеющем всего две хваталки, была просто отвратительной, но, к сожалению, более подходящие миры были для Ирцы заказаны. Великий Царь в приступе паранойи заключил пакт о выдаче государственных преступников, а Ирца, по какому-то дикому недомыслию, относился именно к числу этих несчастных.
Отчего Прародительная Жидкость была столь неблагосклонна к Ирце? Сам он полагал вынесенный Воронкой приговор излишне резким. Чересчур категоричным. Ведь он не собирался свергать династию, всего лишь хотел занять приличествующую своему выдающемуся уму нишу. Однако, ограниченные водяники, только и знающие, что день деньской плавать по кругу, создавая Воронку, эти безмозглые рачки, постановили, что свершенный Ирцей ритуал относится к зловредным. И посему ему, многомудрому и долгоживущему, следует завершить свой жизненный цикл, растворившись, став пищей для зелени.
Подумать только: стать пищей для зелени! Большей глупости Ирца не слыхивал, потому он гордо отверг помощь Охраняющих, что осуществляли решения Воронки. Охраняющие растерянно свернули истекающие ядом стрекала. Поведение Ирцы было неслыханно – обыкновенно приговоренные смиренно подставляли тело для последней ласки. Но Ирца был не таков. В глубине студня, составляющего его плоть, токало, по краям бежали синие искры, выражая крайнюю степень волнения; хваталки свивались в кольца. Водяники почуяли сгущение силы – Ирца готовился дать отпор. Он воспользовался древним правом и теперь напружинился, мерно покачиваясь.
Мелкие созданья, обладающие одним общим сознанием и называемые в просторечии Воронкой, ускорили движение; тревожно задергались их короткие щупы. Ирца был признанным ворожеем, даже Водоворот страшили те силы, которыми он повелевал. Ирца позволил себе самодовольно поджать хваталки – было приятно ощущать чужой оторопелый страх. Впрочем, все еще могло обернуться весьма плачевно: стоит рачкам почуять реальную опасность, как они набросятся всей стаей, вгрызутся в Ирцу, будут накидываться снова и снова, не считаясь с потерями, и в конце концов убьют, пусть даже от мощного Водоворота, воронки из сверкающих телец, поднимающейся до края видимости, останется жалкий одинарный круг.
Все замерли, ожидая реакции Великого Царя. Ирца в волнении втягивал среду каждую секунду, пробуя ее на вкус, пытаясь определить настроение Царя, предугадать его решение. Станет ли правитель оспаривать право Ирцы удалиться в свое имение и самому, в тишине и спокойствии фамильной пещеры, неспеша, по капле, рассеять жизненную силу? Ирца был достаточно родовит для того, чтобы требовать подобное послабление, однако был и тонкий момент: этим правом так давно не пользовались, что большинство забыло о самом существовании такого закона.
К счастью, Царь решил не нагнетать, что, впрочем, было вполне в его характере (это Ирца отметил про себя с несдерживаемым злорадством), и Ирца неторопливо отплыл в сторону родных скалистых образований.
После того знаменательного светлого времени миновало немало темных и светлых времен – «дней», как их называл жесткий двухватный, с которым Ирца тайно договаривался о побеге. Запасной план у Ирцы был с самого начала его маленькой кампании по отвоеванию «куска пира»*. Правда, в нем, этом аварийном плане, было много слабых мест, и Ирца очень надеялся, что время для него не наступит. Однако оно, время, все-таки наступило. И теперь Ирца задумчиво передвигался по своей территории, не осмеливаясь приближаться к границам, ибо там дежурили Охраняющие, которые только и ждали возможности, чтобы огладить его своими смертоносными стрекалами.
Переселение в другой мир должно было состояться через несколько смен света и тьмы, возврата назад не будет, это Ирца понимал, потому изо всех сил старался запомнить виды родной среды. И все же это лучше того, что уготовил ему Водоворот. Интересно, как скоро Царь забеспокоится и пошлет кого-нибудь из подданных проверить, как исполняется приговор? Несомненно, известие, что ворожей ускользнул, приведет его в ярость! Ирца колыхнул хватлками, представляя себе, как помутнеет вода, как будут корчиться в этой смертоносной жгучей жиже все, кто не успеет отплыть от правителя подальше. Летописи содержат в себе свидетельства того, что гнев древних Царей опустошал когда-то целые города, но Ирца сильно сомневался в способностях нынешнего правителя – наверняка его желез хватит лишь на пару десятков нерасторопных тупиц, которые не смогут ощутить опасность, разливающуюся по среде. Жаль, что он, Ирца, не сумеет на это полюбоваться – окружающие Царя особи совершенно не нравились потомственному ворожею, более того – вызывали щекотку в кончиках хваталок, так и подмывало пустить по среде нежнейший ядовитый флер, окутать им всех вельмож и навсегда избавиться от стаи скудоумных пустышек. В принципе, Ирца так бы и сделал, если бы была хоть малейшая возможность избежать наказания за непочтительную выходку. Магическое отравление нельзя заметить, от него нереально спастись – закрыться, замаскироваться, уплыть не получится. Но и владеют подобным великим даром лишь единицы.
В данный момент в главном городе проживало только одно настолько одаренное создание – Ирца. Даже Царь не обладал такой способностью, хотя и был защищен древней кровью, о чем Ирца не уставал ежесветно** сожалеть. У правителя были иные возможности, пожалуй, более масштабные, если можно так сказать. Своим секретом он мог потравить гораздо большее количество разумных, зато Ирца мог нести смерть целенаправленно.
В общем, весьма огорчительно, но Ирца так и не позволил себе выпустить жизненную силу из неприятных созданий, а теперь уже слишком поздно, да и ни к чему. Скоро его не будет в этом мире.
С мыслями о будущем перемещении, Ирца обогнул Черную скалу, полюбовался на четко вырисовывающиеся на светлом фоне среды линии и устремился к каменному подножию. Прежде чем навсегда покинуть взлелеевший его мир, требовалось совершить еще одно не слишком приятное дело. В недрах Черной скалы, надежно сокрытая от чужого внимания, находилась родовая пещера. Именно из нее когда-то, много световых периодов назад, Ирца выплыл во внешний мир. Чтобы проникнуть в нее, чужаку пришлось бы постараться: древняя волшба пронизывала скалу сверху донизу, не пропуская посторонних внутрь. Каждый носитель генотипа клялся поддерживать эти чары и не дозволять пещере пустовать. Даже сейчас, несмотря на крайне малую заинтересованность ворожея в брачных играх, на мягких водорослях пещеры зрели три пузыря с будущими продолжателями рода.
Именно эти пузыри и заботили Ирцу. Так неосмотрительно созданные, они становились угрозой безопасности для своего родителя. Лучшим выходом было бы, ежели б Царь, в порыве гнева, изничтожил почти оформившихся младенцев, но на подобную удачу глупо было полагаться. Гораздо вероятнее, что монарх догадается вызвать из сопредельного царства – а то и из иного мира – опытного шептуна. А уж тот, используя невидимые нити, связывающие близкую родню, пошлет на Ирцу проклятие, от которого и расстояние между мирами не спасет.
Ирца раздраженно подергал краями, от чего все его полупрозрачное тело затряслось – единственный выход представлялся весьма рискованным. А все клятва, будь она неладна! Впрочем, переход в иное тело должен приостановить последствия, а потом – Ирца был уверен в этом – он что-нибудь придумает. А вдруг – нет? Эта возможность не давала Ирце покоя. Может, просто подкинуть младенцев каким-нибудь простолюдинам? Сложно. Но осуществимо. Об отпрысках Ирцы не знала ни одна живая душа: с матерью природа обошлась нещадно – она погибла от истощения лишь только пузыри отделились от ее тела. Бедняжка. Оказалась слишком немощной для трех пузырей. Хотя, теперь это даже лучше, иначе пришлось бы ее умертвить, лучше ведь ее, чем наследников. Матерей клятва не защищала. Только наследников генотипа.
