Текст книги "На острие: часть вторая (СИ)"
Автор книги: crazyhead
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)
– Ну, Руслан, что дальше?
– Теперь ждем, когда отец соизволит обратить на нас внимание, – напряженно произнес джинн, приводя меня этими словами в трепет.
Я же не знал, что мы к папе Руслана едем! Ой, в смысле – летим. Неважно! Ну что за остолоп мой Руська! В самом деле, как же можно вот так: растрепанному, кое-как одетому, без презента, представать пред очами родни? Да и вообще, судя по тому, что известно о джиннах, во имя самосохранения мне предпочтительнее было оставаться дома. Не думаю, что папочка Руси обрадуется, увидев инкуба – любовника сына. У них тут свои законы и подобное ох, как не приветствуется. А Руся сейчас слабый, защитить меня не сможет, ой, Пресветлая, что-то мне все меньше и меньше нравится затея с путешествием в Джиннистан…
– Русь, а почему, если мы в Джиннистане, домов не видно? Разве это не город? – спросил я, чтобы отвлечься от панических мыслей.
Действительно – кругом только песок и ничего больше. Даже ни одного кактуса не видно. Солнце обжигающим шаром висит высоко в небе, а укрыться негде.
– Да, это город. Но дворец отца не в нем. Он находится здесь и в то же время не здесь. В другом измерении.
– Ой, как домики домовых, да? – обрадовался я.
– Примерно, – проворчал джинн недовольно.
Он все вглядывался куда-то, щурился и некрасиво изгибал рот, весь такой напряженный как струна, даже не посмотрел на меня, отвечая. Отрядовец тоже выглядел сосредоточенным и серьезным, я старался не поддаваться всеобщему настроению – чего хорошего, когда все психуют? Тем более, что мне ничего не пояснили, даже не знаю, чего бояться, вот и буду получать от происходящего удовольствие! Правда, это будет сложновато. В принципе, из положительных моментов пока только солнышко, которое, как известно, у нас гость нечастый, тем более глубокой осенью. И то – здесь оно слишком уж печет. И пейзаж унылый, глаз остановить не на чем. А еще за то время, что мы околачиваемся на дюне, мелкий песок успел набиться мне в рот и нос. Охохонюшки, я ведь солнцезащитным кремиком не успел намазаться, и инкубьей силушки маловато, так что теперь наверняка нос облезет. Или нет. Если папенька Руслана поторопится объявиться.
Не успел я так подумать, как бархан тряхануло, я чудом удержался на ногах; а потом гулко грохнуло, на прозрачных небесах откуда ни возьмись сгустились тучи, заслоняя солнце, и перед нами вырос большущий джинн. Лицо его было искривлено от гнева, он злобно потрясал кулачищами и что-то орал на неизвестном языке.
В отличие от меня, Руся и Федор отлично понимали слова разозленного гения, они быстро сориентировались и включились в перепалку, шумя ничуть не тише джинна. Крик подняли до небес! Неизвестный, предположительно папочка Руси, начал к нам приближаться. Вместо ног у него был дым, который бешено крутился, словно маленький смерч, мне в лицо полетели мелкие песчинки. Н-да, неласково нас встречают. Руся из-за болезни не мог превратиться в великана, чтобы остановить недружелюбно настроенного гения, спас нас отрядовец. Он обернулся драконом и весьма невежливо дохнул на оппонента огнем.
Потом они с гением немножко потолкались – я отбежал подальше, чтоб не затоптали, а затем гиганты еще чуть-чуть поорали друг на друга, заставляя меня морщиться от силы звука и прикрывать уши ладонями. Джинн попытался что-то такое с отрядовцем сделать – ручищу свою вытянул в его сторону, повел ею, колдуя, но отрядовец у нас мужик не промах – из его груди, жутко воя, вырвались тени. Полупрозрачные темные силуэты ударили гения в солнечное сплетение, и тот согнулся, уменьшился и даже оперся рукой о землю. Его зашатало, а тени закружились вокруг, подвывая так тоскливо и жутко, что дрожь пробила меня с ног до головы.
Некоторое время картина оставалась неизменной, наконец, гений с видимым трудом распрямился и что-то вполне мирно сказал отрядовцу, тот ответил, Руся постоял немного на месте, вслушиваясь, потом подошел и тоже присоединился к разговору. Я же переминался с ноги на ногу, чувствуя себя невероятно глупо: в переговорах поучаствовать не могу, ибо не понимаю ни словечка, в драке от меня тоже толку нет, то есть просто околачиваюсь неподалеку от Руси и не знаю, куда себя девать. Ну, вот и зачем Руся меня с собой потащил?
– Зарик! Идем! – позвал меня Русик.
Я проморгался, выплыл из задумчивой заторможенности, в которую успел погрузиться, и с удивлением увидел, что пейзажик сильно изменился – песок под ногами совершенно незаметно для меня превратился в светлые каменные плиты, из них вырастал поребрик, за которым плескались струи небольшого фонтанчика, миленькие кустики с ярко-розовыми и белыми цветами зеленели в вазонах, а прямо напротив нас оказались приоткрытые ажурные ворота.
Папин домик произвел на меня впечатление, не зря Русик его все время дворцом именовал. У меня самого обстановочка не дешевая, но тут прямо настоящая восточная роскошь – и ковры, и изразцы с элементами позолоты, и инкрустированные столики, и изящные расписные вазы, и сияющие идеальной полировкой мраморные плиты пола. Именно подобные образы всплывают в мозгу обывателя в связи с восточным колоритом. Я бы с удовольствием порассматривал узоры на стенах, любопытно же, как настоящие джинны живут, но Руся тащил меня куда-то вперед, не позволяя даже замедлиться, не то, что остановиться. Лицо у него было хмурое и недовольное, руку сжимал как клещами, до боли, и я не решился возникать со своим недовольством. Сначала надо выяснить, до чего они там с папочкой договорились. Кстати, а куда это подевался наш не очень любезный хозяин? Оглядевшись, заметил отрядовца, задумчиво бредущего вслед за нами, и – больше никого. Опять эти джинновы шуточки с невидимостью, небось!
Руслан остановился внезапно, я налетел на его спину и громко выругался от неожиданности.
– Руся! Ну, куда мы так несемся! И вообще – объясни мне уже наконец, что тут происходит!
– А что происходит? – хмуро переспросил джинн, явно не испытывая желания ничего пояснять, но я не отстал.
– Почему вы с папочкой – это же был он, да, твой отец? – дождавшись подтверждающего кивка, я продолжил вопрос: – Вот, чего вы там собачились? И если у вас с ним отношения не очень – зачем мы здесь?
– Я же сказал – мне нужно вылечиться. А отец… Ну, он несколько огорчен нашим с Таа-Нуш расставанием и моим э…
Руслан замялся, пытаясь подобрать верное слово, и я поспешил ему помочь:
– Твоим грехопадением?
– Отец выразился несколько резче.
– То есть он кричал из-за меня?
– Не только. Сам понимаешь, после того, как человеческая женщина, которую я считал бабушкой, меня крестила, правоверным я быть перестал. Слухи об этом дошли до отца. Кроме того, он еще и с матерью поссорился. Сказал ей в сердцах трижды «уходи» и с тех пор никак не может отыскать, дабы возвратить в семью. Вот теперь и бесится. Если мама сама не захочет, отец ее не найдет – джинния она сильная. А мама, видимо, дюже на него осерчала, и теперь как отец ни бьется – нигде ее нет!
– Понятно. Русь, а Русь! А твой отец – сильный джинн?
– Весьма.
– А тогда почему Федор так просто его победил? – я вспомнил наш давний разговор, Руся еще тогда с жаром доказывал, что отрядовец ничего ему не сделает: де даже кольцо Соломона не поможет, вот и возник у меня вопрос. – Ты же говорил…
– Мало ли, что я говорил! – перебил меня Руслан с досадой. – Ну, ошибся в оценке. Бывает. Эти неупокоенные много сил придают. Так, Зарик, давай сосредоточимся на том, для чего мы сюда приперлись. Вот, видишь?
Руслан повел рукой, и я наконец-то обратил внимание на то, куда мы попали. Это был большой зал с высоким сводчатым потолком. Джинн подошел к окну и отдернул занавеску, я заморгал, потому что за оконным стеклом стояла непроглядная мгла, хотя только что я сам жаловался на солнце. Между тем, Руслан подошел к другому окну, и я снова удивился – перед окном качались ветви с такой густой листвой, что ничего более не удалось разглядеть. За следующей занавесью мела метель, а в другое окно было видно лишь чуть розоватое от лучей заходящего солнца небо.
– Это особый зал, – проговорил Руслан, в глазах его медленно разгоралось пламя, – именно здесь я родился и здесь же должны были родиться мои дети. И дети моих детей. Место сосредоточения многих знаний и тайных умений, скрытое от посторонних взглядов за семью дверями, запрятанное в другом измерении, куда могут проникнуть лишь джинны. Мудрецы из рода человеков ведают о таких местах, они же подсказали, как провести ритуал, что поможет мне исцелить ужасные раны, нанесенные сокрушительной силой, с которой нам пришлось столкнуться.
– Оу, ну, хорошо. Так что от меня требуется? – деловито спросил я.
– Просто постой вот тут. Не пересекай защитные контуры. И вообще – желательно не шевелись. И ничего не говори!
– То есть: я в ритуале не участвую? Прекрасно! В таком случае, позволь спросить – что я здесь вообще делаю?
– Зарик, инжир моей души, твое присутствие необходимо. Иначе все помыслы мои будут лишь о твоем целомудрии, о сосредоточении можно будет забыть, что в итоге приведет к весьма неприятным последствиям.
– О! Иначе говоря, ты просто держишь меня на коротком поводке? Прелестно, просто прелестно!
– Ну, либо так, либо могу отнести тебя в башню, посидишь пока там! – раздраженно ответствовал Руся, и я тут же замолк.
Обидно очень – опять ревность и угрозы! Но ведь со своей природой ничего не поделаешь: джинны собственники, а инкубы – совсем наоборот: почти всегда находятся в легкомысленном поиске изысканных удовольствий и новых партнеров. Кстати, об удовольствиях – если Руслану поможет тот ритуал, о котором он столь туманно упомянул, то вскоре меня ждет настоящий пир плоти, а напитанный силой инкуб – довольный инкуб! Просто надо чуточку подождать и потерпеть некоторые неудобства.
В общем, я довольно быстро стряхнул с себя обиду и начал с интересом наблюдать за действиями джинна и отрядовца. Сначала все было понятно: они чертили на полу контуры, расставляли артефакты и свечи, из ниоткуда возник мрачный папочка Руси и молча присоединился к этим приготовлениям. А потом, когда начался сам ритуал, меня внезапно повело. Перед глазами стало двоиться, потом и вовсе – все расплылось в одно многоцветное пятно. Как ни тер глаза, ничего не изменилось – зрение не пришло в норму, зато я заработал окрик от Руси – мол ерзаю, а нужно стоять столбом, иначе испорчу что-то им там. Ну, я замер, стараясь игнорировать тот факт, что меня качает и трясет, как при землетрясении. Пятна плясали и мигали, становились то ярче, то тусклее, меняли очертания и цвет, от этой дикой фантасмагории у меня сжало виски и сердце заколотилось как бешеное. Я тихонько облокотился на стену, благо она была прямо за спиной, и стал терпеливо дожидаться, когда же, наконец, закончится эта свистопляска.
– За-а-арик! Зарик! – голос звучал откуда-то издалека, гулко и тягуче.
Кто-то все повторял и повторял «Зарик», а я никак не мог понять, отчего этот набор звуков кажется столь знакомым. Постепенно сознание прояснилось. Бессмыслица превратилась в мое собственное имя, я с трудом разомкнул слипшиеся ресницы.
– Русь? Почему я… Ох, голова-то как болит! Ах! Ты снова чуть меня не прикончил! Кончится это когда-нибудь?
– Голова сейчас пройдет. Выпей! С тобой все будет в порядке, ритуал вообще не должен был тебя затронуть.
– Не должен был, но затронул, да еще как! – проворчал я, принимая сидячее положение и оглядываясь.
Будуар, иначе не скажешь. Кровать с роскошным балдахином, многочисленные богато вышитые подушечки, от каждой детали спальни неуловимо веяло женственностью и кокетством. Я рискнул предположить, что это спальня мамы Руслана.
– Здесь очень миленько, – заметил я, проводя рукой по парчовому покрывалу и любуясь вышивкой.
– Еще бы! – проворчал густой бас, заставив меня подпрыгнуть, ведь я и не заметил, что в спальне не только я и Руслан, но и отец последнего.
Или он только что появился? Джинны, с их мгновенным перемещением, просто сводят с ума!
– Знаешь ли ты, сколько сил было мною потрачено, чтобы женушка была довольна! – проговорил меж тем гений. – Весь мир облетел в поисках самых искусных мастериц, самых красивых тканей. Облазил каждую гору, дабы добыть наипрекраснейшие, чистейшие камни, все для моей любезной! А теперь она от меня нос воротит, неблагодарная!
Ну что ж, это прямо прогресс в отношениях с родней: грозный отец Руслана заметил мое существование, да еще и заговорил на одном со мной языке! Просто счастье.
– Наверное, ее благодарность сильно померкла в тот момент, когда ты с ней развелся, – заметил Руслан.
Этот комментарий, сказанный вполне спокойным тоном, произвел впечатление разорвавшегося снаряда, отец Руслана взревел, из его рта вырвались черные клубы дыма. Он что-то прокричал сыну, и при каждом слове дыма становилось все больше, Руслан ответил в той же манере. Оба джинна заметно подросли, а потом стремительно кинулись друг на друга, сплетаясь в борьбе. Никогда ранее не видывал столь диковинной битвы: они становились водой и песком, молниеносно меняли облики, превращались в причудливых тварей, заращивали жуткие раны за мгновение, и почти не переставая осыпали друг друга ругательствами на своем языке. Ну, я думаю, что ругательствами, на самом деле не знаю, я же ни бельмеса не понимаю на джиньем.
Не знаю, как так можно – это же отец и сын! Кошмарно. От страха я зашкерился в угол и замер там, боясь пошевелиться. Мне казалось, что сейчас произойдет смертоубийство, ведь джинны били не жалея противника, весь пол был в крови, окна разбились в первые же мгновения, предметы мебели летали по всей спальне, деревянные щепки взбрызгивали во все стороны. Это было неожиданно, громко и страшно. Я уже почти привык к Русиным «выкрутасам», но максимум, что позволял себе мой гений – это закоптить потолок. Он никогда ничего не бросал, не ревел так чудовищно-оглушительно, не говоря уж о том, что он никогда не дрался со мной. И с отрядовцем тоже. Я даже представить себе не мог, что Руся может так неистово бить, рвать чужую плоть руками, беспощадно вгрызаться в тело зубами, как дикий зверь, вырывая целые куски. Я просто глазам своим не верил: только что джинны мирно разговаривали, а уже через секунду безжалостно истязали один другого.
Никогда не был поклонником жестоких зрелищ; от вида крови меня мутит, а насилие просто не переношу. В ситуациях, подобных этой, меня охватывает одно желание – бежать! Бежать, чтобы не видеть и не слышать этого ужаса. Оглушенный и растерянный, я не придумал ничего лучше, чем воззвать к Богине и попроситься домой.
Богиня всегда была ко мне благосклонна. Не все инкубы удостоены ее внимания, например Мирка, как ни старался, сколько ни взывал, ни разу не перенесся домой с помощью нашей покровительницы. Может быть, все дело в том, что он вечно пытался использовать великий дар в качестве бесплатного такси. Только при мне он раз десять желал быть доставленным домой от дверей клуба, хотя никакой опасности для его жизни не было, он всего лишь был пьян в дугу и еле шевелил языком. Я же просил помощи, только когда совсем уж прижимало. Наверное, раза четыре происходило в моей жизни подобное, и всегда Всемилостивая снисходила и мгновенно переносила домой.
Вот и сейчас, едва я проговорил обращение, как оказался у себя, далеко от всего этого кошмарного ужаса. И все равно я все не мог успокоиться, казалось, что сейчас драчуны явятся ко мне и продолжат громить, только теперь уже мою мебель и стены.
Действительно, через какое-то время они появились. Оба окутанные клубами чернющего вонючего дыма, пылающие, злющие, огромные. Руся тут же оставил на потолке жирное пятно от копоти, а его отец раздавил мое любимое антикварное кресло – просто наступил на него своей ножищей, и оно расплющилось, как под прессом, а он даже не обратил на это внимания. И сразу же оба начали на меня орать на два голоса. Страсти-то какие! А отрядовец-то в Джиннистане остался. Когда еще до меня долетит, да и поймет ли, что джинны с ума посходили и меня нужно от них спасать. На секундочку почудилось, что один из этих большущих, пышущих злобой великанов размозжит мой череп, расколет кости, размажет тело по паркету.
В этот страшный момент я перестал понимать, кто передо мной. Бронзовокожий лысый великан с искаженным от ярости лицом не был похож на моего гения. Это был кто-то совершенно чужой и опасный. Кто-то, кого я совсем не знаю. Меня охватил такой страх, что я, ничего не соображая от ужаса, вновь воззвал к своей защитнице. Я умолял Богиню укрыть, защитить меня от разъяренных джиннов. Я знал, что Богиня мне не поможет, за всю историю инкубов никто и никогда не лицезрел ее прекрасный лик, а также никогда не переносился никуда, кроме собственного дома. А я ведь уже дома! Только здесь совсем не безопасно. Однако, несмотря на всю бессмысленность молитв, я упорно продолжал повторять слова, которым отцы с малых лет учат своих сыновей.
И свершилось невероятное, немыслимое чудо! Раздался нежный перезвон, запахло фиалками, свет затопил всю комнату, и в его благодатных лучах откуда-то с невообразимой высоты явилась она. Сначала это был лишь ослепительный силуэт, затем лучи потускнели, и я смог разглядеть ее лицо. Никогда в жизни не ощущал более полного счастья, я бы мог провести вечность, обнимая ее ноги. Восторг, умиротворение, трепет, радость – я думал, что эти чувства мне знакомы, но оказалось, что ранее я испытывал лишь смутные отголоски этих эмоций. Впрочем, длилось это недолго. Божественный свет исчез, с ним пропало и невероятная гамма чувств. Я осознал, что нахожусь в холле собственного дома, цепляюсь за подол Богини, а она ласково, как ребенка, поглаживает меня по голове. Едва лицо Богини стало видно, джинны приняли почти обычный размер, оба протянули к ней руки.
– Ла-Тьюш! – воскликнул отец Руслана, и одновременно с ним сам Руслан крикнул: «Мама!»
– Здравствуй, Ка-Пуш. Здравствуй, Ар-Купуш, сын мой! – медленно произнесла Богиня. – Вам нельзя здесь быть. Это место только для моих созданий. Уходите.
– Мам, я здесь живу, вообще-то! – возмутился Руслан.
– Никуда я не пойду! – набычился Ка-Пуш. – Без тебя, во всяком случае. Зачем ты сбежала? А ну – быстро домой! Или нет, сначала объяснись-ка, ты не такая, как всегда! Что это на тебе надето? И перестань уже лапать чужого мужика!
Джинн решительно зашагал в сторону Богини, я сжался от дурных предчувствий. И – верно. Безумный гений схватил Великолепную за руку! Как он посмел? Невиданная наглость и сумасбродное безрассудство! Конечно же Богиня взъярилась. Сам воздух стал колюч и ядовит для дыхания. Свет резал глаза, слезы потекли потоками. Звук разрывал барабанные перепонки, я закричал, а потом, кажется, потерял сознание от невыносимой боли.
Опять и снова. Я лежу на чем-то мягком, слышу звуки, и только чуть погодя удается осознать, что это чьи-то голоса. Правда, я в любом случае не понял, о чем речь. Язык незнакомый. В общем, в этот раз я полежал-полежал, да и заснул.
Проснулся от ласк и знакомого горячего тела. Находясь в полусне, потянулся к родному теплу, но потом разум стряхнул дремоту и я дернулся, вспомнив все, что произошло, свой ужас и отстраненное жестокое лицо джинна.
– Зарик, ты чего? – поворчал Руслан мне в ухо. – Ай, не пинайся!
– Русь, уходи, а? – простонал я, слабо отталкивая сулящее райские наслаждения тело.
– Зар, Заречка, я соскучился, разве ты нет? – громким шепотом спросил джинн, шумно дыша мне в ухо.
Что тут скажешь, конечно, я соскучился. От каждого джиннова выдоха по телу бежали мурашки и сладко тянуло в паху. И все-таки перепугал меня любезный гений знатно, поэтому я сделал строгое и лицо и твердо ответил:
– Мою страсть значительно охладила весьма неприятная сцена. Я не переношу таких… экспрессивных ссор.
– Да, я понял. Мама все объяснила. Прости. Мы с папой больше не будем. Правда, Елизар, прекраснейший цветок, тебе не идет такое сердитое лицо. Милый, я знаю, что ты испугался…
– Испугался? Да я чуть не отправился к праотцам! Ты был похож на зверя. Я вообще не понимаю, как теперь с тобой общаться, раз ты можешь так… так!
Передо мной снова встали леденящие душу картины: кровь, летящие во все стороны щепки и пустой взгляд Русика. Несмотря на весьма фривольный образ жизни, на постоянное вращение в нетрезвых компаниях, я редко наблюдал столь яркое проявление агрессии. Шок до сих пор не прошел. При одном воспоминании об этом кошмаре по моим щекам побежали слезы и откуда ни возьмись появился озноб. Джинн запричитал что-то на своем языке, зашикал на меня, как на маленького. И как-то очень быстро успокоил – заговорил, зацеловал. Уже больше не хотелось ссориться и выяснять, что на них с отцом нашло…
Утром всегда соображается лучше. Особливо, если сила после страстной ночи так и бурлит.
– Так, значит, тебя зовут Аркипу?
– Нет, солнце. Ар-Купуш. Не забивай голову, человеческое имя представляется мне более уместным.
– А Богиня?..
– Моя мама. Я не знал, честно! И папа не знал. Она джинния только наполовину, от нас это скрывала, не ведаю отчего, впрочем, если вспомнить взрывной характер отца…
– Ох, Руслан, у меня голова кругом! Как же так?
– Честно говоря, я и сам не все понял из маминых объяснений. Единственное, что она четко сказала – просила передать, чтобы ты никому не рассказывал о том, что узнал. Это тайна.
– Хорошо. Не скажу, – растерянно пообещал я, – и все же: она создала нас, инкубов? Или кто-то другой?
– Она. Говорю же: в ней сочетаются силы древних богов и джиннов. Понятия не имею, как отец теперь будет с этим жить. Он-то всегда считал себя гораздо сильнее, а получается, что он и младше, и слабее.
– Так они помирились? – изумился я.
– Конечно, – спокойно подтвердил Русик, – куда ж денутся!
– Ну, например, разойтись можно, – пробормотал я себе под нос.
– Нет, ты что! Они, знаешь, как друг друга любят? Ссорятся иногда, но всегда ненадолго. В этот раз мама разозлилась сильнее обычного, ведь отец фактически с ней развелся. Пришлось старику попотеть, чтобы вернуть жену. Так ему и надо! Мужчина должен отвечать за слова! Теперь, помня о своей провинности, он еще лет десять будет тише воды ниже травы.
Н-да… теперь я ведаю захватывающие подробности семейной жизни Богини, но, что весьма обидно, поделиться ни с кем нельзя. Это просто невероятно – я владею величайшим секретом, лично видел создательницу нашего народа…
– Руся, Русь, а Благодатная не говорила тебе, ну, может, мельком… все-таки интересно – зачем вообще мы? То есть: она же нас сотворила, помогает и поддерживает по сей день. Так почему мы, инкубы – есть?
– Зар, я так понял, что инкубы отражают ее восприятие мира. Я… был в растерянности, если честно; джинны, ну, ты знаешь, относятся к блудникам с презрением. А мама, оказывается, совсем другая.
– Русь, ты говоришь несвязно.
– Так, хорошо. Существует такое понятие, как «неприкаянная душа». Таковой она может стать по разным причинам. Мать же из всего многообразия потерянных собрала тех, чье поведение во время земного пути было несколько… развязным.
– То есть блядей.
– Ну, в общем, да. Ей было жалко неприкаянные души, вся вина которых состояла лишь в том, что они были слишком охочи до плотских удовольствий. По ее мнению – это несправедливо. Она начала собирать их по всему свету, а потом создала ваш род. Она опекала инкубов много столетий, а потом встретила моего отца. Влюбилась. Правоверный джинн точно не одобрил бы подобного, потому мама ничего не рассказала про свою божественную суть, но продолжила вам помогать.
– А что твой папа? Теперь-то он в курсе, и как отнесся к новости?
– Счастья это ему точно не прибавило, – пожал плечами Руслан.
Об их с отцом страшной драке я не спрашивал – было очень неприятно вспоминать. Однако, признаюсь, мысленно я частенько нечаянно возвращался к безобразной сцене и гадал – что же нашло на Русю? Джинн вел себя как ни в чем не бывало, будто ничего страшного и не произошло. Может, так и есть? Все-таки гения трудно уязвить, на Русе не осталось никаких ран, наверное, на его отце тоже. Вероятно, для джиннов произошедшая кровопролитная бойня – это тоже самое, что для нас с Миркой драка подушками.
Мое размышление косвенно подтвердилось, когда к нам с Русей неожиданно заявился в гости его отец. Ка-Пуш сразу, без напоминания, заговорил на понятном мне языке, что почудилось хорошим знаком; и даже принес подарок – тонко расписанную высокую вазу. Пока родственники мирно беседовали за чашкой кофе, я задумчиво бродил по комнатам, выбирая местечко для симпатичной обновки: надо, чтобы ваза вписалась в общий стиль. Итак, подумаем: она достаточно крупная, яркая, не хотелось бы, чтоб она потерялась среди мебели. Мои раздумья прервал громкий шум, я поставил вазу на первую попавшуюся тумбочку и с гулко колотящимся сердцем кинулся на звук. Я вбежал в гостиную, уповая на то, что все не так понял, но мои надежды были тщетны – джинны рычали, горели и крушили мой дом. Вандалы пламенные! Пришлось вмешаться. Услышали меня не сразу, я даже чуть не попал под раздачу. Но потом джинны все-таки расцепились, Руся кинулся меня поднимать и осматривать на предмет повреждений, попутно ругаясь с отцом. Ка-Пуш в сердцах назвал меня ослом, за то, что влез в драку.
Ну, да. Пожалуй, это было не слишком разумно. Но ломать мебель в гостях – неприлично! О чем я и поспешил сообщить Ка-Пушу. Тот ответил, что отчитывать старших, а он уж точно поболее прожил на свете, чем я – тоже противоречит этикету. Я не принял этот упрек. В итоге кричали мы друг на друга долго. Зато высказали все претензии, а я еще вытребовал обещание, что никаких драк на территории инкубов больше не будет. Ка-Пуш, утомленный длительным спором, поворчал немного, сетуя на то, что всякие инкубы не дают нормально общаться с сыном, но все-таки поклялся ничего не рушить и не ломать.
Почти месяц мы с Русей жили спокойно – никто нам не мешал, отрядовец не появлялся, родня не беспокоила. Я приятно проводил время в обществе гения и Снежка: мы летали под облаками (когда не шел дождь), гуляли, Руся иногда переносил меня на какой-нибудь пляж, иногда мы выбирались в человеческий город, навещали пожилую женщину.
– Она мне не родня и вообще – никто, но я так привязался к ней за свое «детство»! – говорил Руся как будто извиняющимся тоном.
– Не оправдывайся, кто как ни инкуб может тебя понять, все-таки нас всех нашли под деревом, – улыбался я Русе.
Я заметил, что джинн постепенно отдаляется от своей человечьей жизни: не встречается с друзьями, подключил новый номер телефона и дал его только «бабушке», совсем перестал появляться в городской квартире. Впрочем, этого и следовало ожидать. Смешно заботиться о комнатушке, когда в любой момент можешь отгрохать себе роскошные хоромы в родном Джиннистане! Что же касается знакомцев, то с ними у Руслана и раньше было не очень много общих интересов, а теперь он, в основном, общался со мной, да еще заботы о больном парне отнимали много сил, не оставляя времени на пустопорожние разговоры с малоинтересными людьми.
А потом в первый день зимы у нас поселился Венька. Симпатичный на мордашку, но страшно неухоженный. У меня просто руки чесались за него взяться, но Руслан строго настрого запретил.
– Елизар, светило моей души, пойми – парню сейчас не до того. Он слышит пугающие голоса, у него апатия, вечная усталость и еще куча всего. Не до маникюра.
– Ну, если он устал, нужно просто отдохнуть! А ноготки я ему сам покрашу, пусть только посидит тихонечко…
– Зар, это не такая усталость. Слушай… – Руслан потер лоб, будто подбирая верные слова, – я говорил с его врачом. Доктор уверяет, что картина не типичная. Обычно пиромания, которая у Веньки налицо – это одно. Лечится курсом психотерапии. Но Венька, кроме неуемной страсти к огню, еще и голоса слышит! А это уже глюки. Учитывая еще некоторые особенности, видимо, это все-таки шизофрения. Что странно – лекарства не помогают. Только побочку дают мощную, даже импортные, дорогущие, которые вроде бы должны давать ее по-минимуму.
– То есть он, что – не выздоравливает? – ужаснулся я.
– В том-то и дело! Короче, я тут потолковал с драконом, тот обещал привести своего сожителя, он у него разбирается в целительстве. Но я заодно и папу попросил поглядеть на Веню.
– А Ка-Пуш-то нам зачем? – недоуменно спросил я.
– Отец старше, он больше умеет. Может, я что-то пропустил. Вдруг над Веней висит какое-нибудь замаскированное проклятие или присосался паразит, которого я не заметил?
– Ясно. Так когда мне ждать гостей? Надо же чем-то их встретить…
– Зарик, они по делу, – недовольно проворчал джинн.
– Неважно, законы вежливости еще никто не отменял. Чаек-кофеек-коньячок все равно требуется предложить. Где твое восточное гостеприимство?
– И верно! – фыркнул джинн. – Ты прав, конечно.
– Ага! – подтвердил я довольно и нетерпеливо переспросил: – Ну, так – когда?
– Завтра, ближе к вечеру.
– Хорошо. Но Вениамина все равно нужно хоть немного привести в пристойный вид. Твой папа вообще не очень-то хорошо относится к не-джиннам, а уж к лохматым и вонючим не-джиннам – тем более!
– Пожалуй, соглашусь. Только я сам с Веней поговорю и помогу, если нужно, ладно?
– Пф-ф! Боишься, что я его нечаянно соблазню? – предположил я.
– Не очень. У нас же уговор, помнишь, да? Ты проявил невиданную любезность, приютил нас… Но пока Вениамину рано еще знать о нас всю правду, ты ведь об этом помнишь?
– Да, конечно! – кисло подтвердил я и ушел отдавать указания Хосе.
Перед тем, как парень пришел в дом, Руслан долго со мной разговаривал, разъясняя особенности состояния человека. Руслан сказал, что у человека есть нарушения внимания, мышления и памяти. Что с ним требуется вести себя очень осторожно, так как он считает Руслана дальним родственником матери, появившимся так вовремя. Джинн не стал раскрывать человеку свою природу, во всяком случае, пока, так как это может ухудшить его состояние, запутать. Он просто потеряется между реальностью и бредом, ведь с точки зрения обывателя, джиннов не существует – Вениамин подумает, что Руслан – галлюцинация. Поэтому мы с Русланом таились – он перестал внезапно появляться и исчезать, ходит через дверь, как обычный человек. Я достал из глубины шкафа свои самые благопристойные одежды, дабы не шокировать скромного человека своей сексуальностью. Также Вениамину было сказано, что мы с Русей братья, поэтому поцелуйчики, объятия и страстные слияния в гостиной были пока под запретом. Мы старались вести себя, как люди, лишенные всяких сил.
Не знаю, разговаривал ли Руслан с папочкой на тему конспирации, даже если и да, Ка-Пуш явно пренебрег всеми инструкциями. Он возник прямо посреди комнаты, небрежно превратил дымный хвост в ноги и, на глазах побледневшего Вениамина, уменьшился до человеческого размера.
