Текст книги "На острие: часть первая (СИ)"

Автор книги: crazyhead

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

– Да что с вами такое? – с досадой вопросил Николай. – Там сидит ребенок, где-то бродит похититель, а вы тут… черте что устраиваете! Господи, да уберите вы руку! Ситуация же серьезная, что же вы так… легкомысленно себя ведете!

– Серьезная? – глаза лешего сверкнули зеленым, Николаю показалось, что он разозлился.

– Ну, да.

– У нас уговор, Николаюшка. Ты меня развеселил, а я тебе – дитенка отыскал. Далее – ты уж сам, я свое исполнил, – процедил леший, недобро прищурившись.

Николай припомнил, что в сказках нечисть частенько придиралась к формулировкам и выполняла «уговор» весьма формально. В памяти некстати всплыл анекдот про джинна и негра, превращенного впоследствии в унитаз (12). Леший глядел зло, но не исчезал, и Николай решил, что хитрому парняге (назвать его стариканом теперь язык не поворачивался), что-то от него нужно.

– Лады. Новый уговор? Что вы хотите за помощь?

– Заходить ко мне будешь утречком. Цельную седьмицу. И книги с гравюрами толковать.

– Хорошо, – Николай с облегчением кивнул, после всех этих прикосновений, он боялся гораздо более… фривольной платы за неоценимую помощь лешего, – теперь слушайте: я зайду в дом, возьму девочку, вы посидите с ней снаружи, в безопасности, а я арестую похитителя. Потом проведете нас обратно, как вы это умеете.

– Договорились. Только гляди – не обмани меня, добрый молодец, – предупредил леший.

Дверь оказалась заперта. Ломать ее Николай не стал – он не был уверен, что это быстро получится, да и вообще – получится: на вид она была достаточно прочная. Вместо этого полицейский полез в окно. Домик был не из новых, стекло – самое обычное, не стеклопакет, разбить его было делом минутным. Николай немного волновался, что осколки могут поранить ребенка, но обошлось – не долетели. А вот сам он порезался, когда пролезал – на секунду потерял равновесие и инстинктивно ухватился за раму, а там – осколок. Слава небесам, порез вышел неглубокий – стеклышко было совсем крошечным. Подхватив испуганно заревевшую девочку, Николай передал ее лешему прямо через сломанный переплет окна, затем достал из кобуры оружие и начал оглядываться, в поисках входа в подвал. Впрочем, преступник вышел к нему сам, наверное, услышал шум и пошел проверить, что случилось.

Николай наставил на мужика пистолет, заорал стандартное «вы арестованы!» и приготовился ловить убегающего похитителя, но тот отчего-то не побежал, вместо этого парень начал светиться, что в полутемном углу было весьма заметно.

– Блять, это колдун! Эй, вытаскивай меня отсюда, вытаскивай! Это колдун! – заорал не своим голосом моментально сориентировавшийся Николай.

Перед глазами полицейского встал Федор и его мгновенно убивающие молнии, а также огонь-напалм, тут уж не до предупредительных выстрелов – Николай пальнул в колдуна почти не целясь, надеясь выиграть этим хотя бы несколько секунд. Убить колдуна он не рассчитывал: из того, что Николай прочел об обладающих силой, было ясно – простому человеку с ними не тягаться. Пули вряд ли его возьмут. В голове пронеслась паническая мысль – о срочной эвакуации они с лешим не договаривались, тот мог и не прийти на помощь.

Пару ужасных мгновений Николай раздумывал над этой возможностью, а потом что-то сильно ушибло его в грудь, толкая назад, парень начал падать на дощатый пол, но приземлился уже на хвою. Ошалело оглядевшись, он выдохнул:

– Ребенок?

– Тут она. Ты будешь должен мне, человечек, ибо из-за тебя чернокнижник на нас зол, – леший глядел на Николая предельно серьезно, да парень и сам понял, что капитально влип.

Они оба влипли.

– Я понятия не имел, что похититель – колдун. Иначе в жизни бы так не сунулся, – признался полицейский, – что ж, придется звать Федора Алексеевича, без него пропадем. Сейчас я его наберу…

Николай торопливо вытащил мобильник, чуть не уронив его на землю – пальцы подрагивали, «волшебный спецназ» отозвался не сразу, заставив полицейского несколько раз вспотеть. В голову лезли разнообразные ужасы, могущие последовать за необдуманной эскападой. С другой стороны – ну, а если бы он не пришел на поклон к лешему, что стало бы с девочкой? Обычными средствами они бы ее не нашли, ведь версия о похищении даже не рассматривалась. Никто не видел в поселке посторонних. Наверное, колдун как-то отвел местным глаза, колдуны же такое умеют? Леший топтался поблизости, укачивая на руках странно-спокойного ребенка. Наконец, небо ответило на горячие мольбы Николая – Федор принял вызов. Николай сжато обрисовал ситуацию.

– Ого, ничего себе у вас там весело – колдуны детей среди бела дня воруют! – присвистнули в трубке. – Буду минут через двадцать, раньше не поспеем. Постарайтесь продержаться. Уходите вместе с ребенком в сердцевину леса, человеческую полицию ни в коем случае не привлекайте – только лишние жертвы. Он будет вас преследовать. Николай, слушайся во всем лешего, какую бы дичь он ни приказывал – леший понимает в этих делах гораздо больше тебя.

– Да всего двадцать минут, мы уж как-нибудь… – начал парень, но Федор его перебил:

– Николай, это не «всего», а «целых»! За это время толковый колдун вас несколько раз по земле размажет. Прячьтесь. Быстрее. Все, отбой. Давай, спасай себя и ребенка.

Николай растерянно опустил руку с телефоном и посмотрел на молчаливого лешего. Парень снова ощутил себя беспомощным. Высокие ели тревожно скрипели, солнце еле пробивалось сквозь их мощные кроны, в лесу царил сумрак, в котором глаза лешего горели недобрым зеленым огнем. Николаю пришло в голову, что лесной хозяин должен быть зол на нелепого смертного, втравившего его в ненужное приключение. Интересно, насколько колдун опасен для Лисца? Леший медленно подошел к Николаю, его лицо было пугающе строгим:

– Думаю, лучше всего вернуть колдуну его добычу, – произнес он, Николай поджал губы и как можно тверже проговорил:

– Невозможно. Это человеческий ребенок. Не добыча.

– Он уже близко, я чую кого-то на границе леса.

– Как он нас нашел? – растерянно прошептал Николай. – Не важно! Федор сказал, что мы должны спрятаться. Он скоро будет здесь, а до того нам нужно потянуть время. Ну, же, давай, выложись на полную, ты же такой необыкновенный леший, тебе столько лет, наверняка ты многое умеешь! А я тебе потом хоть целый год буду хлеб и журналы таскать, только выручи!

– Так легко ты не отделаешься, человечек! – процедил леший угрожающе, но Николай только легкомысленно махнул рукой:

– Ладно, сам скажешь потом, что хочешь, только давай уже, не тяни!

Леший фыркнул, пробурчал «балбес» и, взяв Николая за руку, потянул за собой:

– Нужно его заморочить, но чернокнижника не обведешь так, как это бывает с простым смертным, – пояснил леший, – будем топать, петлять, как косой, авось да запутаем…

Леший шел ходко, даром, что еще и ребенка нес на руках, он словно не замечал тяжести девочки: шустро перепрыгивал через бревна, подныривал под низко висящими лапами елей, протискивался между плотно стоящими стволами, Николай еле поспевал за ним. Лисец покрепче ухватил его за руку и буквально тащил за собой.

– Не отстает, – процедил сквозь зубы Лисец, – эй, смертный, ступай за мной след в след. Поведу тебя в места заповедные, никогда еще туда человек не захаживал.

Уставший от гонки Николай с трудом поднимал ноги, а леший все не сбавлял темп, вдруг он остановился, как вкопанный:

– Вот, земляночка моя. Коли и в ней обнаружит, придется сходиться… ох, Николаюшка, был бы кто другой – не стал бы я огород городить, самым важным рисковать, а заради твоих ярких глаз и леса родного не жалко!

Николая от этого высказывания пробрала нервическая дрожь, потому как по всему выходило – леший таки поклонник «любви, что таит свое имя». Только еще лесного хозяина в любовниках не хватало для веселой жизни!

«Земляночка» на поверку оказалась настоящими подземными катакомбами. Темные коридоры ветвились, уходили все глубже, глубже, по земляным стенам, укрепленным толстыми балками, рос тускло светящийся мох – единственный источник света, кроме горящих зеленым глаз Лисца. Где-то капала вода, утоптанный пол глушил шаги, ноги Николая гудели, а они все шли и шли в глубь. Николай украдкой взглянул на экран мобильника – пятнадцать минут прошло. Еще пять. Или больше, Федор ведь назвал примерное время… Внезапно земля под ногами заходила ходуном, что-то бухнуло позади, между балками посыпалась земля, Николай вцепился в руку остановившегося лешего.

– Пытается пробиться, ирод! – леший снова зашагал вперед. – Крушит мой лес… ну, ничего, нам только еще чуточку, еще немножечко пройти…

Что-то гремело, пол и стены тряслись, земля сыпалась на лицо Николая, набивалась в рот и нос, заставляя заходиться кашлем, но он упрямо следовал за целеустремленно двигающимся лешим. Наконец все стихло, Лисец приостановился, прислушиваясь:

– Кажись, дракон припожаловал, – произнес он и передал девочку в руки Николая.

Тот машинально принял ребенка, напряженно вглядываясь во тьму коридора. Николай и сам не знал, что хотел там рассмотреть, от этого занятия его отвлек тяжелый вздох лешего.

– Все покрушил, ирод. Будь проклята его темная душа, – безжизненным голосом проговорил леший и, покачнувшись, осел на землю.

– Господи, что с вами? Лисец? Лисец!

Николай начал ощупывать тело лешего, выискивая пульс, спящий ребенок оттягивал руки, парень скинул куртку и пристроил на нее малышку, а сам попытался сообразить, как помочь хозяину леса. Грудная клетка не поднималась, сердцебиение не прослушивалось, застонав от отчаянья, Николай начал реанимационный курс: надавить на грудь, вдохнуть воздух в приоткрытый рот, потом снова и еще раз, и еще раз…

– Это не поможет.

Николай вздрогнул, по центру коридора стоял Федор Алексеевич и спокойно взирал на раскинувшего руки лешего.

– Ему нужно в больницу! – выкрикнул Николай, удивляясь такому безразличию. – Что же вы стоите? Помогите мне!

– Николай, ему нечего делать в больнице. Его лес умирает, а с ним и он сам отходит в иной мир. Это нельзя вылечить.

– Господи!

Николай никогда еще не видел смерти, если не считать тех зверьков – богганов, но они, кажется, не были разумны. А тут не просто смерть – гибель лешего полностью на его, Николая, совести. Он выменял жизнь ребенка на жизнь лешего, но кто давал ему подобное право? Николай прикусил костяшки пальцев, глуша сухое рыдание.

– Но что-то же можно сделать? Хоть что-то? Есть какая-нибудь помощь для… магических существ?

– Давай выйдем из этого подземелья, – вместо ответа произнес Федор, взвалил себе на плечо тело лешего и уверенно пошел в темноту.

Николай подхватил ребенка, побежал за широко шагающим «спецназовцем» и торопливо заговорил, срывающимся голосом:

– Он же собой пожертвовал ради нас! Я во всем виноват – надо было сразу вас вызывать…

– А ты знал, что ребенка похитил колдун? – Федор резко повернулся к Николаю и ожег его взглядом.

– Н-нет, – от неожиданности Николай даже начал заикаться.

– Ну, так в чем тогда вина-то? В том, что ребенка хотел спасти?

– Я его попросил помочь, и он… из-за меня!.. О, Боже! Федор Алексеевич, миленький, подумайте хорошенько!

– Сейчас выйдем и подумаю хорошенько. Только ты не пугайся, я это… в странном виде думаю, – предупредил Федор.

– Да похер мне, – пробормотал Николай себе под нос, – только бы Лисец выжил…

– Лисец? Имя тебе сказал? Ты смотри – если выживет, помни: никогда и никому говорить его нельзя. Имя лешего – тайна.

– Я запомню.

Когда они вышли на поверхность, Николай огляделся и не узнал лес: ели были частью повалены, вырваны прямо с корнями, изломаны, частью – сожжены; кое-где земля почернела, а деревья, растущие из нее, скрючились, ссохлись и треснули, будто измученные злой болезнью живые существа. Пока парень в ужасе осматривался, Федор положил свою ношу и перевоплотился в дракона, Николай даже не попятился, только немного побледнел.

Дракон обнюхал и осмотрел лешего со всех сторон, тот не подавал ни малейших признаков жизни. Николай наблюдал за этим своеобразным обследованием и грыз костяшки пальцев, не замечая показавшейся крови.

– Не знаю, что тут можно сделать. Он слабеет, так как лес практически уничтожен.

– Слабеет? Но… я вообще не нашел пульс, – возразил Николай.

– Это леший. Нечему там биться. Слушай, пара деревьев, кажется, уцелела…

– Значит – его можно еще спасти, верно?! – вскрикнул Николай, дракон грустно покачал головой:

– Очень маловероятно. Нужно найти уцелевшие деревья, стрясти с них шишки, высадить семечки в горшки, вырастить саженцы – хотя бы штук десять, и посадить их в землю.

– Шишки? Мне казалось, сейчас семечек еще нет, – растерянно произнес Николай.

– Это же не обычный лес. Семечки есть. Более того: сколько ни посадишь – все взойдут, если ухаживать за ними, поливать, да слова заветные пришептывать.

– Вроде, это все не так сложно сделать?

– Ну, да. Только никто за это не возьмется. Во-первых, для этого дела нужен чистокровный человек, я, к примеру, не гожусь. Во-вторых, человек этот намертво соединится и с лесом, и с его хозяином-лешим, его природа изменится, по сути он перестанет быть человеком.

– И кем же он станет?

– Зеленым человеком. Их еще называют Джек в зеленом. Это такой малоизвестный вид лешего. Они не обладают такими же силами, как лешие. Их мало, так как когда-то каждый из них был обычным человеком.

– От, блин! – тоскливо простонал Николай. – Не могли бы вы мне слова, которые для семечек, записать?

– Конечно, сейчас, – дракон, кажется, совершенно не удивился, – значит, будешь выхаживать?

– А чего еще делать? – риторически вопросил Николай, остервенело поскребывая затылок. – Что еще делать…

– Ладно. Я сейчас – отнесу девочку родителям и – сразу к тебе. Будем искать уцелевшие елки. Начальству, думаю, лучше сообщить обо всем постфактум, а то еще отговаривать начнут… для людей жизнь лешего – невеликая ценность.

***

– Надо же было случится такому совпадению! – удивлялась Матрена, – Черпаков-то еще и похитителем детей оказался!

– Да, если бы не Николай, мы бы этого гада в жизни на той даче не нашли. Записана на дальнюю родственницу, никому и в голову не пришло бы туда переться.

– А сильный засранец оказался!

Матрена поправила повязку на руке – ее чуть не зашибло деревом, она еле успела увернуться, но руку все-таки задело. Врачи констатировали трещину в кости, да еще сучком кожу пропороло.

– Федь, как там Николай?

– Зеленеет, – Федор вздохнул, вспомнив понурую фигуру, с грустью глядящую на коматозного лешего, – он ужасно переживает за лешего. Буквально не отходит от него. Почему-то уверен, что виновен в его состоянии, хотя кто мог предположить, что незарегистрированный колдун-самоучка устроит такой апокалипсис в отдельно взятом лесу? Я в основном за Николая переживал: убить простого человека легко даже слабенькому магу, а леший – союзник не надежный. Мог и бросить презренного смертного. А оно вон как вышло…

*** немного о жизни в наших лесах***

Николай аккуратно поставил лейку на стол, внимательно рассмотрел и измерил линейкой каждый саженец – деревца нового леса дружно взошли из семян и сейчас радовали быстрым ростом. Он каждый день тщательно осматривал каждое, подолгу застывал над горшками и старательно проговаривал заученные волшебные слова, а потом шел к зеркалу. Ему казалось, что после каждого такого «общения» с будущими деревьями его кожа становилась чуточку зеленее. Джек в зеленом оказался действительно зеленым. А еще Николай заметил, что почти перестал есть, зато стал больше пить и полюбил нежиться под солнечными лучами. Посидев на солнышке, он становился сонным и будто сытым.

– Я – истинный солнцеед! – смеялся сам над собой Николай и шел на веранду проведать спящего лешего.

Лисец, упав в темном коридоре, так и не пришел в себя. Дракон сказал, что он очнется, когда деревца подрастут, с тех пор Николай отмечал в особой тетрадочке рост каждой елочки. На белой странице синели строчки:

«Инна – 10 см;

Виктория – 9 см (!) – подкормить!

Диана – 11 см – МОЛОДЕЦ!»

Иногда на Николая накатывала черная меланхолия – он садился в темный угол, куда почти не проникал свет и мрачно размышлял о своей жизни и том крутом повороте, который она сделала. Еще чаще он брал какую-нибудь книжку, усаживался в продавленное старое кресло, набитое колючим конским волосом и часами разглядывал лежащего на диване лешего.

Лисец не дышал, не шевелился, в этом обморочном полусне ему не нужно было питание в обычном понимании этого слова – только солнечный свет и вода. Поил его Николай очень просто – пшикал на лицо из желтого пластмассового разбрызгивателя и наблюдал как медленно впитываются капельки воды. Кожа лица на вид и на ощупь казалась совершенно человеческой, однако ничего общего с оной не имела. Если Николай, увлекшись саженцами, забывал попшикать на лешего, тот начинал желтеть. Когда Николай в первый раз увидел большое желтое пятно на щеке, то страшно перепугался, вообразив, что так теперь и останется, но через несколько часов после «полива» изъян исчез, а Николай в очередной раз убедился – лешие сильно отличаются от людей.

Посмотрев на календарь, Николай отметил, что прошло уже два месяца с тех пор как он положил Лисца на диван своего дачного домика. Чудно – должна быть осень, а у него за окном – теплое июльское солнышко, трава на участке зеленеет, ни один листочек на деревьях не пожелтел. Заинтересовавшись этим феноменом, парень подошел к калитке и удивленно уставился на капающий прямо за забором дождик. Трава по ту сторону забора гнулась от ветра, кое-где лежали опавшие листья, земля раскисла от слякоти, но на участке Николая стоял теплый погожий денек. Потрясенный увиденным, он попятился и поспешил скрыться в доме. Проходя через веранду, Николай привычно поправил плед, укрывавший Лисца, поднял глаза на его лицо и вздрогнул от неожиданности, наткнувшись на мутный взгляд лешего.

– Ты очнулся!

– Ох! – простонал леший. – Плохо-то как… будто браги накануне перебрал…

– Тебе чего-нибудь надо? Что принести?

– Ничего. Отлежаться надоть, – проворчал леший и закрыл глаза.

Николай на цыпочках вышел из помещения, схватил несколько книг, большую кружку воды и уселся на любимое кресло – ждать, когда леший «отлежится».

– Николаюшка!

Парень вздрогнул, с досадой осознавая, что умудрился задремать.

– Как ты? – спросил он у лешего, моргая спросонья.

– Как я? Мальчик, что ты сотворил? Ты понимаешь, что сделанного уже не воротишь?

Леший зло щурил глаза, Николай вздохнул – он-то начал уже подзабывать, каким сварливым может быть Лисец.

– Все я понимаю.

– Не думаю. Кто вообще тебя, балбеса, надоумил на такое?

– Дракон.

– Вот ведь зловредная тварь!

Николай тяжело вздохнул. Не то чтобы он ожидал благодарности… хотя, пожалуй, на капельку-то рассчитывал! Ну, хоть улыбнулся бы, что ли.

– Сам ты… зловредный, – пробурчал парень и поплелся на улицу – заедать обиду вкусным солнечным светом.

Леший притащился минут через пять. Он кривился, как от боли, и ступал медленнее человека.

– Чего ты поднялся? – тут же переполошился Николай, укладывая Лисца на красное клетчатое покрывало и подкладывая ему под голову валик. – Тебе лежать надо! Деревца еще махонькие…

– Значит, новое сердце леса выращиваешь? И сколько посадил?

– Двадцать. Хотел больше, но Федор Алексеевич не дал…

– Да и это много! Эх, уши вам двоим драть некому! Балбесы! Надорвешься же!

– Не надорвусь. У меня ни одного признака и елочки растут шустро. Ты лучше скажи, как так получается: там – осень, дождь, а тут – солнышко, тепло?

– А ты, наверное, лето любишь? Вот лесочек наш и старается – теперь здесь все будет так, как ты хочешь.

Лисец привалился к бедру сидящего Николая и, сграбастав его ладонь, сжал пальцы. Парень подумал, что это можно счесть за проявление некоей приязни. Он сделал вид, что не замечает манипуляций лешего и произнес:

– Сегодня пятница, должен прийти Андрюха.

– Человек? И не боязно ему?

– Чего ему бояться. Настоящие пацаны ничего не боятся. Федор сказал, что пока ты лежишь, мне нельзя из дома выходить, но раз ты уже встаешь, тогда пойду завтра погулять.

– В уме ли ты, Николаюшка? – удивился леший. – Ты лик свой видел? Зеленый.

– Ну, и что? Намажусь бабскими мазюкалками, мне сестра завтра принесет, и пойду по магазинам. Зарплату нужно с карточки снять, еще хочу попробовать интернет сюда провести, вроде, от города недалеко… а то мобильный инет слишком медленный и жрет много.

– Николаюшка, – леший покачал головой, – ты теперь не человек. Все эти людские штуки придется оставить…

– Почему? – упрямо нахмурился парень. – Оттого, что я стал немного деревом, ничего не поменялось. Федор, вот, вообще – дракон! Огонь изрыгает, знаешь, как?

– Знаю, – кисло процедил Лисец, припомнив свою «беседу» с драконом.

– Вот! А в пещере у него – все как у людей! И инет пашет без перебоев, я специально узнавал. Слушай, я понимаю, отчего ты безвылазно сидел в своем лесу, но лично я не собираюсь жить отшельником.

– Николаюшка, когда твои друзья-человеки прознают о том, что ты нечисть, считай все – конец!

– Почему?

– Нехристь потому что. Нет души. И еще твой дракон видимо утаил от тебя о тех… противоестественных отношениях, что зачастую связывают хранителя леса и его хозяина.

– Ты слишком долго спал. Мир изменился, пока ты дрых, понимаешь это? – Николай с раздражением вырвал кисти, которые леший продолжал сжимать на протяжении всего их спора.

– Допустим, – леший отвел глаза. – Но человеки – нет. Они никогда не меняются.

– У меня половина друзей – атеисты. А другая половина верит вообще непонятно во что, даже один поклонник Макаронного Монстра есть! Это первое. Что касается отсутствия души – это сомнительно. Уверен, что и у тебя, и у меня она есть. А какие там отношения кого связывают – это вообще личная жизнь. В нее лезть неприлично. Если тебя это успокоит, сестра, к примеру, осведомлена о моих предпочтениях, так что тут ее ничто не удивит. Ладно, давай не будем собачиться?

Леший согласно кивнул. Николаю показалось, что все приведенные им аргументы успешно прошли мимо ушей Лисца. Вздохнув, он попытался развеять разочарование. В конце концов нельзя же ожидать, что существо, много десятков лет придерживающееся определенного мнения, вот так, мгновенно, его переменит, пораженное в самое сердце силой его, Николая, красноречия? Нет. Тут явно потребуется много времени. И терпения.

– Давай я тебе почитаю? Заодно начнешь немного осваиваться в современном мире.

– Мне не надобно осваиваться! – сварливо проговорил Лисец.

– Надобно, – твердо произнес Николай, леший зло сверкнул глазами, и парень, хитро улыбнувшись, продолжил, – а то я пойду в клуб без тебя и найду там какого-нибудь симпатичного парня, чтобы заниматься «противоестественным».

Леший приподнялся на локте, его черты затвердели:

– Николаюшка, не шути со мной так. Ты все еще должен мне, по уговору!

– А вот и нет! Ты договаривался с человеком-Николаем. Но его больше нет. И уговора нет.

Леший поморщился, но кивнул:

– Твоя правда. Но все равно не шути со мной так.

– А я не шучу. Я люблю концерты, музыку, кино, а ты, наверное, даже не знаешь, что это такое. Я не буду жить в землянке!

– Нет? А как же? – удивился леший.

– Деревья высажу на участке, около дома. Сердце будет прямо здесь. В общем, хочешь ты или нет, но все будет иначе. Будут прогулки по городу, будут гости и еще много чего.

Леший помрачнел и откинулся на покрывало:

– Сгубишь ты меня, Николаюшка! – предрек он. – Измотаешь своими глупостями… на беду я тебя встретил.

– Не ворчи, – Николай прилег рядом и осторожно дотронулся до плеча хмурого лешего, – Лисец, скажи честно – сколько ты спал? Я имею в виду – вместе со своим лесом?

– Не знаю я. К чему спрашиваешь?

– Ну, ты не единственный леший в мире, пока ты изображал из себя бревно, мне было скучно, я расспросил дракона, порыскал в инете и нашел нескольких леших. Они живут совсем не так, как ты. Вполне современные мужики. Ездят на машине, один даже на лайнере прокатился – взял с собой деревце в горшке и нормально отдохнул. У них приличные дома, а не жуткая темная землянка, больше похожая на склеп.

Лисец долго молчал, о чем-то размышляя, потом пробурчал:

– Нормальная землянка. И ничего не темная она была – там мох светил. Эх, какая лепота пропала…

***

Николай высадил последнее деревце, полил, пошептал заветные слова, затем полюбовался на ровную шеренгу и повернулся к Лисцу:

– Ну, как? Сил прибавилось?

– Погодь. Это позжее придет.

– Ладно, тогда ты приляг, а я побежал – меня Андрюха с Ольгой ждут.

– Николаюшка! – леший окликнул его уже у самой калитки, парень досадливо скривился, но все же вернулся к стоящему у крыльца Лисцу.

– Что? Купить тебе чего-нибудь?

– Нет. Ты опять идешь к человекам, а на меня и взгляда лишнего не кинешь. Задел я тебя чем? У меня язык-то злой, но ты уж не серчай…

Николай вернулся с полдороги и зло прищурился:

– Меня достали твои рассуждения о людях. Ты нас прямо-таки ненавидишь!

– Ты не человек более, – спокойно заметил Лисец.

– Я человек! Кожа зеленая, но это ничего не меняет!

– Не только покровы у тебя иными стали, – снова вставил леший, Николай поймал себя на том, что еле удерживается от топанья ногами – обыкновенно до такого состояния его могла довести лишь родная матушка.

– Не важно, насколько изменится мое тело. Характер, душа, если хочешь, неизменны! Слушай… я не ощущаю себя иным. Для меня… ну, что-то поменялось, детали какие-то, однако, я все еще не потерял себя. И мне очень… очень неприятно, когда ты так огульно гребешь всех под одну гребенку!

– Осерчал, значит, все же, – произнес Лисец задумчиво и вдруг оказался совсем близко, мгновенно преодолев разделявшие их метры, как он делал, когда лес еще был цел и давал ему силы.

Николай даже сделал полшага назад так это было неожиданно, а леший до боли сжал его кисть, вздох ожег кожу костяшек:

– Останься сегодня, Николаюшка, коли позволишь, я поведаю тебе, отчего столь зол стал на человеков.

Николай с неохотой отнял руку, медленно вытянув ее из пальцев лешего и достал мобильник:

– Але, Дюш? Я не смогу. Тут у меня дела нарисовались. Да, в другой раз, обязательно, давай, пока!

Леший заулыбался чуть ли не в первый раз с момента пробуждения и, снова захватив руку Николая, потянул его на разложенное покрывало – они частенько на нем сидели и грелись на солнышке, которое продолжало светить так же ярко, как летом.

История лешего была длинной, путанной – слишком много имен, подробностей и старинных слов, не всегда понятных Николаю, – и очень печальной. Получалось, что на протяжении многих лет леший пытался то завести себе «любезного друга», то пригреть красну девицу, но все как-то неудачно. Девица сбегала, соблазненная привлекательным водяным, ввергая лешего в неистовство и изрядно подпортив добрососедские отношения с ближайшими хозяевами воды. Добрый молодец чуть не продал лешего с потрохами заезжему колдуну. После этого леший несколько десятилетий даже путников не пугал – отсиживался в землянке, так как боялся мести товарищей погибшего чародея. Потом были спасенные лешим брат и сестра – они просто ушли, поняв, что из себя представляет гостеприимный хозяин, приютивший их на пару ночей; а леший уж было начал мечтать, как отлично заживут они все втроем, как он будет учить парня различать травы, а девочку – собирать грибы, да притирки из мухоморов лечебные изготавливать. Добила Лисца совсем уж дикая история – симпатичный парень ответил взаимностью лесному хозяину, однако, жить в лесу, среди елок, отказался. В деревне со временем догадались о связи парня и лешего: кто-то что-то видел, пошел слух в итоге несчастного парня забили обозленные мужики. Потом они, конечно, пожалели о том, что убили зазнобу лешего, но парня уже было не вернуть.

– Даже дикий зверь пару ищет, чтобы не коротать век в одиночестве, – проникновенно проговорил Лисец, ненавязчиво поглаживая пальцы Николая, – если я и тебя потеряю из-за чужой злобы, у меня просто сердце лопнет!

– Я все понимаю… знаешь, ты мне сейчас так маму напомнил! Ой, чуть не забыл сказать – она завтра приедет. В общем, мужайся, это будет нелегко.

– Э? – лицо лешего выразило крайнюю степень изумления, это было так забавно, что Николай не удержался и фыркнул в кулак.

– Мама, говорю, моя приедет. С папой, конечно, куда ж без него. Думаю, вы с ней сразу найдете общий язык – она тоже считает, что меня нужно завернуть в вату, дабы я не повредился, и так оставить на всю жизнь.

Вывалив эту новость на лешего, Николай пригорюнился, задумавшись о завтрашнем дне. Он справедливо предполагал, что маман, узнав о настоящем положении дел – до того сестра потчевала родительницу уверениями, что все в целом в порядке, только сын немного приболел, – устроит настоящий тайфун. Однако, когда мама появилась на пороге, она не стала скандалить и обвинять сына в пренебрежении собственной безопасностью, вид зеленого сына настолько ее потряс, что она очень тихо села на ближайшее посадочное место и выслушала все, что Николай рассказал о произошедшем. Лисец в это время сидел неподвижно, только мрачно сверкал зелеными искрами в глазах.

– То есть: это не лечится? – прервал опустившееся на комнату молчание отец Николая.

– Нет.

– И как же ты? Жрать что теперь будешь, с работы, я так понимаю, тебя поперли? – снова спросил глава семейства.

– А мне есть и не надо. Солнышко, водица… не, я, конечно, могу съесть что-то «нормальное», но необходимости такой нет, – вздохнул Николай, украдкой взглядывая на застывшую в каком-то нездоровом ступоре мать.

Последнее заявление заставило мать встрепенуться, и встреча покатилась по ожидаемому сценарию: мама причитала и наскакивала на сына с упреками, Николай злился и огрызался, постепенно переходя на крик, отец некоторое время поддерживал мать, потом шум его утомил, и он взялся за распаковывание вещей. Из пакета возникла бутыль водки, а папа наоборот – исчез в направлении места более умиротворенного, чем домик, в котором разворачивалась настоящая баталия. Скандал набирал силу, мама разошлась до такой степени, что пострадало несколько банок и одна чашка.

Наконец, совершенно измученные скандалом, стороны вынужденно снизили накал, а потом и вовсе присели друг напротив друга за столом. Мама, вздыхая и морщась от подступающей головной боли, вытащила из сумки наливочку – она водку не употребляла, разлила себе и сыну, теперь тон их беседы был почти мирный. Еще часа через два, выговорившись и навздыхавшись, изрядно захмелевшие, они хватились запропавших «мужиков».

Пропажа обнаружилась на скамеечке у веранды. Такая же пьяная, только чуть более веселая, чем Николай и Виктория.

– И чего ты радуешься? – угрожающе вопросила Виктория мужа, но тот, наученный многими годами брака, не убоялся.