Текст книги "Сжигая мосты (СИ)"
Автор книги: crazy-mum
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 32 страниц)
– Малышка, всё уже не будет как раньше. Я понимаю, что ты хочешь, чтобы мы жили все вместе и любили друг друга, я бы и сама этого хотела, но так случилось, что мама с папой не могут больше жить вместе. Это совсем не означает, что мы не любим тебя, ты самое дорогое, что есть в нашей жизни.
Я попыталась обнять рыдающую дочь, но она вырвалась из моих рук и бросилась наверх в свою комнату, оставив меня с тяжёлым сердцем. Я какое-то время просидела внизу, ожидая, когда Ренесми немного успокоиться, затем прошла на кухню, выпила стакан воды, взяла себя в руки и поднялась к ней.
Дочь лежала на кровати и громко всхлипывала, моё же сердце разрывалось от жалости к ней. Я осторожно легла рядом и обняла её. Ренесми посмотрела на меня заплаканными глазами, но не оттолкнула.
– Котёнок, я очень сильно люблю тебя и мне жаль, что так вышло.
– Это папа во всём виноват! Из-за его йаботы ты не хочешь с ним жить!
Мой внутренний голос буквально кричал, что во всём и правда виноват Эдвард, виноват, что нашёл другую женщину, виноват, что разрушил наш брак, виноват, что Ренесми сейчас страдает. Но вслух я не могла такое сказать, это окончательно разбило бы сердце моему ребёнку.
– Детка, никто не виноват в том, что случилось, – тихо проговорила я, гладя её по спине. – Просто наступил такой момент, когда мама с папой разлюбили друг друга.
Ренесми посмотрела на меня недоверчивым взглядом. Она уже не рыдала так сильно, а только всхлипывала. Я поняла, что основная буря позади, и испытала некоторое облегчение. Главный и самый сложный разговор состоялся, теперь я ничего не скрывала от дочери и она знала всю правду, почти всю. Теперь ей нужно только время, чтобы свыкнуться с новыми обстоятельствами, привыкнуть к новым условиям. Я знала, что она переживёт это легче, чем я. Дети всегда быстро забывают боль, они умеют радоваться жизни и находить в ней счастливые моменты, даже если таковые спрятаны под полупрозрачным покрывалом из неприятностей.
Лежа рядом с дочерью, обнимая её и вслушиваясь в её тихие всхлипывания, я думала о том, где найти в себе силы, чтобы пережить весь этот кошмар. Я понимала, что самое неприятное ещё впереди. Мне предстоял развод и всё вытекающие из него последствия: алименты, шушуканье за спиной, вынужденные встречи с Калленом, которого я сейчас ненавидела всей душой из-за его поступка. Он поступил как последний подонок, изменив мне, но всё же это можно было как-то понять, а вот его отношение к дочери, трусость и нежелание признаваться ей и взваливание этой обязанности на мои плечи я понять не могла и ненавидела его за это.
Вскоре Ренесми забылась спокойным сном и её дыхание стало равномерным и тихим. Я вслушивалась в эти звуки и всматривалась в спящее лицо своего ребёнка, ощущая неизмеримую любовь к ней. Она – моё счастье, моя радость, моё настоящее и будущее. Никакая любовь ни к одному мужчине не может сравниться с любовью матери к собственному дитя. Эта любовь безгранична, она вечна и никакие поступки не способны убить её или преуменьшить. Она не живёт три года, как описано в этой дурацкой книге, она живёт столько, сколько живём мы сами. Раньше я не понимала значения выражения «любить до слёз», пока у меня не родилась дочь. Когда я смотрю на неё, вижу её улыбку, её любящий взгляд, направленный на меня, меня переполняют чувства бесконечной нежности. Их настолько много, что все они просто не могут поместиться в моём хрупком теле и иногда вырываются наружу с редкими слезами счастья. Я знала, что именно эта любовь поможет мне справиться с болью, придаст мне сил. С такими мыслями я не заметила, как погрузилась в сон в объятьях самого дорогого мне человечка.
***
На следующий день Ренесми всё ещё злилась на меня за то, что мы теперь не будем жить с папой, но я знала, что самое страшное уже позади и скоро всё образуется. Я сама почти успокоилась и старалась выглядеть весёлой, чтобы не усугублять ситуацию и не портить и без того плохое настроение Ренесми, которую всё раздражало, даже новый телефон, подаренный Эдвардом.
Однако, когда вечером раздалась громкая трель моего мобильника и я увидела на дисплее «Каллен», всё моё мнимое спокойствие и благодушие тут же улетучилось. Не успела я ещё поднести трубку к уху, как из неё уже раздавались гневные реплики:
– Что, чёрт подери, ты наговорила дочери про меня?
Я опешила от такого заявления, когда Ренесми успела ему всё рассказать?
– Я сказала ей только то, что мы больше не любим друг друга и будем жить раздельно, я была вынуждена, – процедила я, ощущая растущую волну ярости на него. Куда пропала его вежливость – ни тебе “привет” ни “здрасте”.
– Тогда почему она не хочет разговаривать со мной по телефону, обвиняет в том, что я больше её не люблю и называет предателем?
– Я не знаю, – искренне удивилась я. – Но раз уж на то пошло, я предупреждала тебя и просила всё ей рассказать. У тебя был шанс и не один! Ты сам виноват, что так получилось!
– Когда ты успела превратиться в такую стерву? Ты специально настраиваешь дочь против меня! – рычал Эдвард.
– Перестань вести себя как последняя скотина, Каллен! – взорвалась я, не в силах больше сдерживать ненависть к нему. – Я не настолько глупа, чтобы причинять боль своей дочери, рассказывая о твоих мерзких похождениях! Ты свалил всю ответственность на меня и ещё смеешь меня в чём-то обвинять!
– Я всё понял! Ты хочешь, чтобы она возненавидела меня? Так ты хочешь наказать меня?! – Эдвард не слушал меня или не хотел слышать. Это необоснованная клевета стала последней каплей, во мне вдруг что-то щёлкнуло, что-то резко оборвалось и я уже более спокойно произнесла:
– Ты настоящая дрянь, Эдвард Каллен, – это было не обвинение, а простая констатация очевидного факта. – Не нужно судить людей по себе. А знаешь что, можешь мне не верить и думать всё, что хочешь. Я не собираюсь оправдываться, зачем мне это. Я только что поняла, что мне всё равно, что ты думаешь, мне плевать. Не звони сюда больше!
Я бросила трубку. Мне на самом деле было плевать. Я вдруг ясно осознала, что мне действительно всё равно. Эдвард настолько мерзко вёл себя, был настолько жалок и отвратителен в своих поступках и словах, что я даже злиться на него больше не хотела и не могла, у меня не было сил, я была слишком истощена морально. Я ощущала пустоту и безразличие. Безразличие к этому человеку, которого я когда-то любила. Он в одно мгновение словно перестал иметь для меня хоть какое-то значение. Я попыталась вспомнить его лицо, но не смогла, оно было каким-то расплывчатым, нечётким. Я всё ещё ощущала ноющую боль в сердце, но теперь виновник этой боли был каким-то абстрактным, будто это был не мой муж, а какой-то призрак прошлого. Невероятно, но я ощутила облегчение, все чувства к Эдварду, которые я когда-то испытывала, а последнее время маскировала злостью и ненавистью, будто бы просто испарились, освобождая мою душу и мой разум. Теперь я по-настоящему поверила, что свободна от зависимости под названием «Эдвард Каллен», что смогу начать жизнь с чистого листа и внутренне улыбнулась.
***
Спустя несколько дней мне позвонил юрист Эдварда мистер Баннер и сообщил, что все бумаги готовы, осталось только приехать в пятницу в Сиэтл и поставить подпись. По этому поводу меня разъедали противоречивые чувства: с одной стороны мне было всё ещё больно осознавать, что жирной точкой моего брака, в котором мы прожили более пяти лет, станет развод, но с другой стороны я ощущала даже некоторую легкость, искренне веря, что это может стать первым шагом к новой жизни и никакие формальности больше не будут меня связывать с Эдвардом Калленом.
Ренесми уже почти пришла в норму и перестала злиться на меня и на Эдварда. Она снова ждала его приезда, но он сообщил, что не сможет навестить её в субботу из-за работы, и дочь сильно расстроилась. Когда же я уже хотела просить Чарли присмотреть за ней в пятницу, чтобы уехать в Сиэтл, Ренесми сказала, что папа договорился с бабушкой Эсми и дедушкой Карлайлом и что они заберут её к себе на весь день. Надо признать, я была им благодарна, да и Ренесми обрадовалась перспективе побыть в большом доме Калленов.
Весь процесс не занял и десяти минут. Мы сидели в офисе мистера Баннера и он скорее из вежливости, чем из-за необходимости ещё раз уточнил, не передумали ли мы разводиться. В унисон мы с Эдвардом прорычали «Нет!» и торопливым движением руки оставили подписи в нужных местах. Затем я, даже не взглянув на Эдварда, взяла свой экземпляр свидетельства о разводе и уверенным шагом с гордо поднятой головой направилась к выходу. Только сев в свою машину и отъехав на приличное расстояние, я дала волю слезам. Пусть я уже не испытывала никаких ни положительных, ни отрицательных чувств к Эдварду, всё-таки он был когда-то родным мне человеком и мы любили друг друга семь лет, из которых пять прожили в браке. Это прошлое всё-таки связывало нас, его нельзя было просто так стереть ластиком, словно помарку от карандаша на бумаге, к тому же у нас была общая дочь. Мне было грустно, очень грустно и больно. Развод – это унизительная и болезненная процедура.
========== Глава 11 ==========
Утро после развода похоже на утро после буйной развязной пьянки: твоё тело разваливается на куски, ты испытываешь стыд, горечь, хочешь забыть произошедшее как страшный сон и не вспоминать больше никогда. Ты не можешь заставить себя отскрести своё ослабленное тело от кровати или хотя бы найти силы оторвать, будто налитую свинцом, голову, тяжелую от переживаний и тягучих мыслей. Нет, утро после развода определённо хуже, потому что помимо головной боли тебе приходится терпеть ещё и душевную.
Мне казалось, что я могла бы пролежать неподвижно в кровати Чарли весь день, или два, или неделю. Просто лежать и ни о чём не думать, разглядывая мелкие трещины на потолке и слушая гул ветра, пытающегося прорваться в комнату через окно. Но моему желанию не суждено было сбыться, потому что Ренесми уже проснулась и без стука вбежала в мою комнату в ночной пижаме и босиком.
– Мама, ты ещё спишь? – спросила дочь, влезая ко мне на кровать и устраиваясь рядом.
– Уже нет, детка, – ответила я. – Как ты вчера провела время с бабушкой и дедушкой?
Эсми привезла мою дочь домой поздно вечером, Ренесми уже клевала носом и не успела поделиться своими впечатлениями.
– Хойошо! Мы гуляли в лесу, потом бабушка испекла для меня вкусный пийог, а дедушка читал мне книжки и даже йазйешил поигйать на папином пианино!
Воспоминания снова кольнули моё сердце острым клинком, когда в голове нарисовалась картина играющего на рояле Эдварда, играющего великолепно, красиво и чарующе, играющего только для меня мелодию, придуманную им самим. Как же больно от этих далёких воспоминаний, ну почему машины, частично стирающие память, существуют только в фантастических фильмах, они бы существенно облегчили жизнь таким, как я.
Я нехотя поднялась с постели, слыша, как заурчал голодный желудок моего ребёнка.
– Так, а теперь бегом в ванную умываться и чистить зубы! – скомандовала я, вложив в свой голос как можно больше бодрости.
Мы умылись, переоделись и спустились вниз, застав Чарли за поглощением сандвича на кухне. Он с подозрением взглянул на меня. Ясно, отец предусмотрительно не поехал на рыбалку, помятую о вчерашнем событии, и остался, чтобы проконтролировать моё состояние. Что ж, поприветствовав его, как мне казалось, довольно оптимистичным голосом, я стойко выдержала его оценивающий взгляд и, усадив Ренесми за стол, принялась хлопотать над её завтраком, самой мне есть совсем не хотелось – ещё один схожий признак с похмельем.
Не успели мы покончить с завтраком, как раздался звонок в дверь. Бросив на Чарли вопросительный взгляд и получив от него в ответ неуверенное пожатие плечами, я отправилась встречать нежданного гостя, которым оказался Джейкоб.
– Привет! – радостно поздоровался парень в присущей ему жизнелюбивой манере. – Пришёл украсть вас у Чарли на весь день!
– Привет, проходи, – без энтузиазма проговорила я, всё ещё прибывая в отрешённом от всего людского состоянии и даже не пытаясь вникнуть в смысл его слов. Но, надо признать, появление Блэка в доме Чарли слегка взбодрило меня, на эту белозубую открытую улыбку нельзя было смотреть безучастно, слишком заразительной и лучезарной она была.
Увидев гостя, Ренесми заметно повеселела и чуть было не бросилась к нему на шею, но стеснительность всё же взяла верх и укротила первый порыв, всё-таки Джейкоб хоть и завоевал доверие Ренесми, но всё ещё оставался малознакомым для неё человеком.
– Привет, малышка! – поприветствовал мою дочь парень. – Скажи, ты любишь цирк?
– Цийк? – переспросила Ренесми, и в её глазах тут же заплясали искорки надежды и восхищения. – Очень люблю! Мы с мамой ходили в Сиэтле, там были лошади и львы, а ещё клоуны с кйасным носом, и тёти все блестели и летали над потолком!
– Хочешь ещё раз посмотреть на дрессированных львов и собачек? А ещё на слонов, шпагоглотателей и на мужчин, дышащих настоящим огнём?
– Очень хочу! – Ренесми уже хлопала в ладоши в предвкушении праздника.
– У меня есть три билета: для тебя, меня и твоей мамы!
– Джейк, у меня сейчас нет настроения, правда, возьмите с собой Чарли, – пролепетала я, а папа от моих слов поперхнулся остывшим кофе.
– Белла, хорош киснуть, поехали, развеешься! Сегодня последние выходные, как цирк на колёсах «Мир Чудес» выступает в Порт-Анжелесе! Это, конечно, не Цирк дю Солей, но программа у них тоже потрясающая!
– Джейк, я только вчера развелась, мне не до клоунов, я серьёзно. Я только испорчу вам день своим нытьём и унылым видом.
Джейкоб замер от моих слов, похоже, его план вывести меня на прогулку потихоньку проваливался, он не ожидал, что я разведусь в эту пятницу.
– Мама, ну пожалуйста, – взмолилась Ренесми, которая всё это время переводила взгляд с меня на Джейка и обратно. – Я очень хочу, чтобы ты поехала, мне будет скучно без тебя, мамочка!
Вот уж кому я не могла отказать, так это моей дочери, особенно когда она смотрела на меня вот так, широко открытыми карими глазами, полными мольбы и надежды. Ей как никогда действительно необходимы сейчас положительные эмоции. Раз уж Эдвард не может ей их дать в такой нужный момент, то это сделаю я.
– Хорошо, – кивнула я, а дочь одарила меня счастливой улыбкой и запрыгала на месте от радости. Лицо моего друга тоже просветлело.
Спустя каких-то сорок минут мы уже сидели в машине Джейкоба. Всю дорогу да Порт-Анжелеса Ренесми весело болтала и предстоящем представлении, Блэк с охотой подхватывал её рассуждения, искренне и по-детски. Казалось, он и сам был бы очень рад побывать в цирке. Эти двое так увлеклись беседой, что я позволила себе отвернуться к окну и не участвовать в ней, настроение моё все ещё было ниже плинтуса и предстоящее развлечение я воспринимала как пытку, хоть и старалась выглядеть заинтересованной ради Ренесми.
Вскоре Блэк припарковал машину недалеко от главной площади города. Цирковой труппы отсюда ещё не было видно, но по направлению идущих мимо людей, которые весело обсуждали предстоящее представление, улыбались и размахивали разноцветными воздушными шарами, не трудно было найти верный путь к нашей цели. Ренесми оживилась, наблюдая за прохожими, и нетерпеливо тянула меня за руку вперёд.
Когда мы завернули за угол, перед нами открылась невероятная картинка из детства: огромный красно-синий шатёр раскинул свои крылья, распластав их по всей площади, разноцветные гирлянды флажков были растянуты на фонарных столбах и развевались на январском ветру, красочные зарисовки участников представления будоражили воображение, толпы возбуждённых зрителей топтались вокруг эпицентра праздника, поглощая сладкую вату и покупая разноцветные поролоновые носы, которые тут же оказывались на их лицах. Атмосфера была праздничной и волшебной, в воздухе витал дух веселья. Мне даже на секунду показалось, что я попала в сказку. Невозможно было игнорировать этот праздник, и я почувствовала, что втягиваюсь этот круговорот красок, смеха и радости.
Ренесми рассматривала всё вокруг с открытым ртом, она ещё никогда не видела цирк на колёсах. Джейкоб тоже не стеснялся своей радости и улыбался на пол-лица, когда уговаривал мою дочь поделиться с ним клубничным мороженным в обмен на кусок сладкой ваты. Даже я не удержалась и умяла огромное сахарное облако.
Наконец, весёлый задорный голос попросил через громкоговоритель всех зрителей занять свои места и мы вошли в царство цирка. Внутри было шумно, пахло кофе, свежим сеном, конским навозом и чем-то жжёным, вперемешку все эти запахи не казались такими уж отвратительными, скорее они воспринимались как естественные для такого случая.
Усевшись на свои места согласно номерам в билетах, мы стали ожидать начала представления. Признаюсь, я настолько окунулась в эту атмосферу фантазий, что мне и самой не терпелось увидеть все приготовленные артистами цирка номера. Наконец, все зрители расселись, погас яркий свет и зазвучала торжественная музыка.
Всё происходило словно в детском сне. Клоуны, жонглёры, дрессированные тигры, прыгающие через горящий обруч, слоны, кланяющиеся по приказу, цирковые акробаты и трюкачи, шпагоглотатели и укротители змей, одетые в блёстки красотки, взлетающие к самому куполу… Всё это волшебство сопровождалось громкой тревожащей музыкой, аплодисментами, восторженными выкриками зрителей и яркими разноцветными лучами прожекторов. Я так увлеклась действиями на круглой арене, что напрочь забыла все свои невзгоды и уже к концу представления громко хлопала в ладоши и искренне радовалась всему происходящему, делясь впечатлениями с Ренесми и Джейкобом.
Покидали мы волшебный мир цирка уставшие, обессилевшие, морально выжатые, но удовлетворённые и с улыбками на лицах. Ренесми без умолку болтала, пересказывая представление в деталях, а мы с Джейкобом молча плелись к его машине, кивая ей в ответ. Всё-таки у взрослых не так много энергии, как у детей. Иногда мне казалось, что моя дочь похожа на розового зайца из рекламного ролика батарейки «Дюрасел» – она могла прыгать и бегать целый день и совершенно не уставать, зато ко времени сна, если её не уложить вовремя, могла вырубиться прямо за кухонным столом или сидя на полу у дивана.
Вот и теперь не успел Джейкоб завести мотор и отъехать от площади на сотню метров, как Ренесми уже клевала носом и уже через минуту уснула в своём кресле, которое мы переставили из моего мини вена. Джейкоб хоть и был уставшим, но выглядел вполне довольным, наверное так же, как и я.
– Спасибо тебе за этот праздник, – поблагодарила я друга, когда мы выехали на трассу. – Ренесми была в полном восторге, – кивнула я назад в сторону мирно сопящей дочери.
– Всегда пожалуйста, рад, что смог немного порадовать вас, – улыбнулся Джейкоб.
Мне показалось по его неуверенному взгляду, что он хотел сказать или спросить что-то ещё, но, видимо, передумал в последний момент. А мне вдруг захотелось поговорить с ним о сокровенном, облегчить свою душу. Я чувствовала, что мне это необходимо, и Джейкоб был самым подходящим слушателем.
– Извини, что не захотела сразу поехать, – начала я издалека. – Этот развод совершенно выбил меня из колеи. Последнее время я вообще ничего не хочу, живу по привычке. Депрессия меня одолела.
Джейкоб участливо рассматривал меня, не перебивая.
– Развод – это неприятно и больно, я понимаю. Ренесми, наверное, тоже переживает. Но, Белла, это ещё не конец света. Я, честно, не знаю, как утешать разведённых женщин, – промямлил он, когда стало понятно, что моя речь закончена, – но я хочу попробовать. К тому же я тебе по гроб жизни обязан.
Я улыбнулась, даже в таком серьёзном разговоре Блэк не мог обойтись без своих фирменных шуточек.
– К тому же, – продолжил он, – друзья на то и есть, чтобы вытаскивать своих подруг из глубокой ямы депрессии.
– Джейк, боюсь, тебе за всю жизнь не вытащить меня из этой зад… депрессии. Не хочу, чтобы ты напрасно тратил своё время.
– Белла, ты меня плохо знаешь, я и не из таких моральных передряг друзей спасал. Главное – составить план по выводу из тоски-кручинушки, а у меня он уже есть.
– Ты серьёзно? – вновь улыбнулась я, удивляясь его заботе. – План? Ещё скажи, что ты его на бумажный носитель перенёс?
– Нет, пока только в голове, – улыбнулся в ответ Джейк, – но первый этап пройден на отлично!
– То есть поездка в цирк – это твой план?
– Да, но ты можешь даже не просить рассказать тебе следующие пункты, это стратегическая тайна!
Он объявил это так серьёзно, что я прыснула. Стратегический план по выводу Беллы Свон из глубокой депрессии! Я хохотала до слёз.
– Джейк, – сказала я сквозь смех, – ты самый лучший выводитель из тоски! Я тебя обожаю!
Эти слова вылетели у меня сами собой, и парень как-то странно на меня посмотрел, но я всё ещё смеялась его шутке и не придала этому значения.
Мы попрощались у дома Чарли, потому что было уже довольно поздно, и Джейк отказался зайти на чашку кофе. Ренесми сквозь сон поблагодарила моего друга за поездку в цирк, и я отнесла её наверх и уложила в кровать. Чарли смотрел в гостиной матч, а мне спать совсем не хотелось, поэтому я приняла душ и уселась в кресло, чтобы почитать одну из моих любимых книг – «Грозовой перевал».
Однако чтение не заладилось, потому что имя одного из главных героев напоминало мне о моём бывшем муже, о котором я сейчас совсем не хотела вспоминать. Я со злостью отложила книгу и попыталась подумать о чём-нибудь другом, например, о Джейкобе. Нужно отдать ему должное, он действительно существенно облегчал мои страдания своим присутствием. Его добродушие и желание помочь мне пережить развод трогали меня до глубины души. К тому же Ренесми уже успела привязаться к этому здоровяку, да и он, казалось, получал удовольствие от общения с моей дочерью. Со стороны мы могли бы даже показаться счастливой семьёй, приехавшей в цирк в субботний день. Эта мысль поразила меня, а что если Джейкоб пытается таким образом ухаживать за мной? Я почему-то совсем не обрадовалась такой перспективе, сейчас мне вовсе не нужен мужчина, я просто физически не смогу кого-то принять в своё развалившееся на куски сердце. Я была бы гораздо спокойнее, если бы мы остались друзьями.
Я тряхнула головой, проясняя сознание. С чего вообще я взяла, что привлекаю Джейка как женщина? Я старше его, у меня за плечами развод, а на руках трёхлетний ребёнок. Я нигде не работаю, у меня нет законченного образования, да и выгляжу я в последнее время как Кентервильское привидение, цепей только не хватает. Моё зеленоватого цвета лицо и синяки под глазами могли бы напугать и днём, не говоря уже о тёмном времени суток. Джейкоб с его-то внешностью может заполучить любую красотку всего полуострова Олимпик, зачем ему потрёпанная жизнью, несчастная, депрессивная и унылая Белла? «Вы себе льстите, мисс Свон, желание хорошего человека помочь другу выбраться из депрессии вовсе не означает, что он мечтает затащить вас в постель», – подумала я и улыбнулась собственной глупости и наивности. Такое умозаключение хоть и кольнуло меня неприятной иглой, но всё же окончательно успокоило, и я перебралась на кровать, чтобы провалиться в царство Морфея.
========== Глава 12 ==========
Постепенно моя новая жизнь в Форксе стала входить в своё, хоть и не совсем привычное русло. Я потихоньку свыкалась со своим статусом разведённой женщины, и самые тяжкие испытания, как мне казалось, остались позади. Медленно я училась жить без Эдварда, училась привыкать к Форксу с его тоскливостью и унылостью. Сейчас, когда меня тут ничего не радовало, я понимала свою мать как никогда, понимала, почему ей так нестерпимо захотелось сбежать от этой серой жизни.
Нагнетал обстановку ещё тот факт, что как я и предполагала, все вокруг узнают о моём несчастье в считанные дни. Я не могла выйти в люди со спокойным сердцем, потому что обязательно натыкалась на осуждающий или, что ещё хуже, сочувствующий взгляд матрон Форкса, или же на ехидный взгляд ровесниц. Однажды я сполна ощутила всю прелесть жизни в маленьком городке и его информированности обо всём и всех, когда попала в магазин Ньютона и застала там Джессику, заменяющую Майка, пока тот хворал. Моя бывшая одноклассница не упустила случая ткнуть меня носом в мой развод:
– Как поживаешь, Белла? – наигранно вежливо проворковала она, упаковывая санки для Ренесми. – Слышала, ты в разводе?
– Не думала, что обо мне объявили по радио Форкса, – пробубнила я, но Джессика, казалось, не обратила на мою иронию никакого внимания и продолжала получать удовольствия от моего унижения.
– Наверное, тебе очень тяжело сейчас. Остаться одной с маленьким ребёнком, это так грустно… У нас с Майком двое детей, и мы так сильно любим друг друга, не представляю, каково это, когда тебя бросают, – Джессика смастерила на лице гримасу сочувствия, но я буквально ощущала, как сквозь лживую вежливость просачивается яд лицемерия.
– Мне пора, спасибо, – только и выдавила из себя я и пулей выскочила из треклятого магазина, показавшегося мне сейчас логовом паучихи, плетущей липкую паутину сплетен и интриг и мечтающую поразить меня своей ядовитой пастью.
Джессика всегда завидовала тому, что недоступный Эдвард Каллен выбрал себе в спутницы такую, как я, отвергая всех претенденток, к коим она тоже относилась, и теперь явно мстила мне за это, злословя за моей спиной. Держу пари, что её отношения с Ньютоном не такие уж идеальные, судя по тому, какими они были в школе. Джессика, можно сказать, взяла Майка измором, что греха таить. Но школьная подруга относилась к тому числу людей, которые готовы были пойти на всё, лишь бы в глазах общества выглядеть идеальными во всём, в том числе и в семье. Хотя её можно было понять. Живя в таком маленьком городке, как Форкс, приходится быть осторожным, ведь любая мелочь может стать предлогом для сплетен на ближайший месяц, что уж говорить о таком событии, как мой развод. О нём будут судачить как минимум полгода, если повезёт. Чему тут удивляться? Местная жизнь настолько скучна и однообразна, что женской половине Форкса и четверти мужской ничего не остаётся делать, как развлекать себя сплетнями и обсуждениями чужих проблем. Так что мне приходилось только мириться с шушуканьем за спиной и лицемерным сочувствием, старательно делая вид, что я ничего не замечаю.
Утешало меня одно – Ренесми, в отличии от меня, уже свыклась с её новой жизнью в Форксе, хотя со дня развода прошёл всего месяц. Я же привела в относительный порядок свою голову и смогла трезво заняться укладом жизни Ренесми. Вместо группы дошкольного развития я устроила дочь в муниципальный садик, который она с удовольствием посещала. По её словам, она нашла себе новых друзей и почти не вспоминала жизнь в Сиэтле.
Помимо ежедневного посещения садика я решила загрузить дочь интересными кружками и по вторникам и пятницам после садика водила её на современные танцы, а по средам – в логопедическую группу, чтобы исправить её ужасное произношение звука «р». Ренесми пребывала в буйном восторге от занятий танцами и каждый раз спешила в класс с радостью и нетерпением, а после в подробностях рассказывала мне, какие новые движение она изучила и под какую музыку они танцевали. Я могла хорошо поддержать разговор, ведь в детстве мама тоже водила меня на бальные танцы, но, в отличие от моего ребёнка, мне они совсем не нравились и основной причиной тому была моя вечная неуклюжесть. Поэтому я была благодарна матушке природе за то, что Ренесми не унаследовала от меня эту ужасную черту.
Благодаря моим стараниям Эдварда я не видела со дня развода и была этому очень рада. Почти каждую субботу я заблаговременно отвозила дочь в дом Карлайла и Эсми Каллен, чтобы она могла пообщаться там с отцом. Бывший муж, казалось, полностью поддерживал мою идею не встречаться со мной лицом к лицу и поэтому назад Ренесми привозил дедушка или бабушка.
Надо сказать, что отступные после развода составили внушительную сумму, но я решила не тратить эти деньги, а положить на счёт для оплаты будущего образования дочери. Размер алиментов, выплачиваемых Эдвардом ежемесячно, к слову сказать, также был вполне приличным. Настолько, что мы с Ренесми могли бы снять себе отличную квартиру в центре города. Но я была тверда в своём решении не пользоваться деньгами Каллена в своих нуждах и тратила их только на нужды нашей дочери, оставшейся же частью я пополняла банковский счёт. К тому же Чарли ничего не хотел слушать о нашем переезде, он даже однажды намекнул, что обидится, если мы оставим его одного в доме Свон. Я приняла его просьбу к сведению, да и для Ренесми очередной переезд был бы новым стрессом, так же, как и для меня. Поэтому мы остались жить с Чарли, а я приступила к поиску работы, которую, как оказалось, было довольно сложно найти в таком маленьком городе. Население Форкса годами занимало свои рабочие места, оставляя их лишь тогда, когда пора было уходить на пенсию, никакой текучести кадров тут и в помине не было, что практически исключало наличие свободных вакансий. Но я не оставляла своих попыток найти работу, мне была неприятна мысль, что меня будет содержать мой бывший муж.
Я сама не заметила как, но Джейкоб стал неотъемлемой частью нашей жизни. Каждое воскресенье он выводил нас с Ренесми на прогулку, или возил на какие-нибудь аттракционы, или водил в кино. Блэк не давал нам скучать, постоянно находясь рядом. Он умудрялся заезжать к нам после работы хотя бы на часок, чтобы поиграть с Ренесми, а затем выпить кофе и поболтать со мной на кухне. Мы настолько привыкли к его присутствию, что начинали волноваться, если он немного опаздывал. Ренесми и вовсе была от него без ума, да и Джейкоб, казалось, полюбил мою дочь. В игре они были словно единым целым и я чувствовала, что парень действительно искренне относится к моему ребёнку, что ему на самом деле нравится проводить с ней время. Я не знала, в чём тут было дело, может в том, что в душе этот великовозрастный качок оставался сущим ребёнком и с Ренесми погружался в беззаботное детское время, а может в чём-то другом, мне было всё равно. Я лишь с легким сердцем наблюдала за ними изподтишка и радовалась, что судьба послала мне такого друга, который помогал мне пережить самые кошмарные моменты в моей жизни.
К счастью, мои опасения по поводу симпатии ко мне Джейкоба, как к женщине, не оправдались. Парень не проявлял ко мне никаких других чувств, кроме дружеских, и не предпринимал никаких даже малюсеньких попыток ухаживаний, чему я радовалась вдвойне и не могла поверить, что на свете существуют такие бескорыстные добрые люди, как Джейкоб Блэк. Его дружеское плечо было подставлено настолько своевременно, что я могла с уверенностью сказать, что без него не смогла бы выбраться из той депрессии, в которую погрязла месяц назад. Джейк словно освещал своей улыбкой дорогу в мою новую жизнь, не оставляя на ней ни единого тёмного места. Рядом с ним я чувствовала себя живой, чувствовала, что моё сердце способно вырабатывать столько энергии, сколько необходимо для полноценной жизни. Если по каким-то причинам я не видела своё персональное солнце несколько дней, я ощущала, что снова погружаюсь во мрак своих переживаний и тревожных воспоминаний. Он был нужен мне, как кислород, как тепло, без которого я могла замёрзнуть и погибнуть, словно тропический цветок на морозе.
