Текст книги "Сжигая мосты (СИ)"

Автор книги: crazy-mum

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 32 страниц)

Мне неожиданно стало понятно, почему Таня такая. Она не знает, что такое привязанность, потому что её никто никогда не любил. Она осталась без родителей в детстве, и это отразилось на её восприятии мира, она никому не доверяла, она могла положиться только на себя. Я почувствовал, что жалость к этой женщине, которая сейчас позволила себе быть слабой и уязвлённой, вытесняет отвращение к ней. Таня одинока, она душевно одинока, и теперь я это явно понял, осознал, что её равнодушие служило всего лишь прикрытием, её нежелание изливать душу кому бы то ни было – защитная реакция. По сути, сейчас мы с ней были оба одиноки и осознание этого факта никак не добавляло ненависти к этой женщине. Она верила в свою собственную правду, которую выдумала, холила и лелеяла, верила в неё всем сердцем и закрывала это сердце от других. Просто у Тани не было рядом любящего человека, который смог бы вовремя ей объяснить, что её правда – далеко не истина, что она заблуждается и идёт по неправильной тропинке, ведущей в непроглядное одиночество.

Не успел я поверить, что Таня способна что-то чувствовать, как она вновь натянула на лицо маску стервы и сексуальной маньячки.

– Ладно, Каллен, раз свадьба отменяется, – она нервно хохотнула, запоздало, надо признать, – давай по существу. До определённого момента я действительно хотела тебя подставить, обокрасть и использовать, я это признаю. Но, думаю, будет справедливо, если ты отплатишь мне за мою верность и готовность удовлетворять тебя весь прошедший год семидесятью процентами акций твоей компании.

Я ожидал чего угодно от неё сейчас, но только не такого легкого отступления. Таня явно оценила все плюсы и минусы, вероятности и возможности и приняла решение отступиться, дабы не переборщить. Денали всегда была отличным стратегом, её маневренность в данный момент подтверждала моё наблюдение.

– Это твоё условие? – я задал вопрос, начиная верить, что Таня уязвима, что она действительно не просто так хотела женить меня на себе. Я вдруг почувствовал, как острый язык самолюбия лизнул меня по сердцу, оставляя за собой приятный привкус ощущения власти над этой женщиной. Это было неожиданно и от этого ещё более приятно.

– Да. Я посчитала, что через два года фабрика начнёт приносить неплохой доход, так что семьдесят процентов акций будет достаточно.

– Ты перегибаешь палку. Я готов отдать только сорок процентов, – проговорил я уверенно, решив проверить правдоподобность моей догадки. На самом деле, я готов был отдать ей и девяносто процентов, но, во-первых, я коммерсант и знал все правила торговли и умел торговаться не хуже продавца мяса на рынке, а во-вторых, мне хотелось убедиться, что у Тани ещё есть шанс измениться в лучшую сторону.

– Всего несколько минут назад ты был готов отдать мне всё, что имеешь, а теперь зажал семьдесят процентов?

– Сорок девять и точка, – проигнорировал я её высказывание, внимательно наблюдая за её реакцией. Я уже знал, что она согласится, и от этого где-то в глубине сознания начинал зарождаться маленький лучик света, согревающий моё сердце и тешащий моё самолюбие.

– Скажи мне, как так получилось, что теперь ты диктуешь условия, Каллен? – спросила она с наигранной дерзостью, но я чётко мог почувствовать в этом вопросе горечь. Теперь, когда я увидел в Тане сквозь толстую маску безразличия, чёрствости и жестокости проявление её настоящей сущности, я имел на руках все козыри.

– Ты знаешь почему, – серьёзно ответил я, глядя ей в глаза.

– Половина так половина, – Таня протянула руку для пожатия.

– Сорок девять, – повторил я и крепко обхватил её ладонь, скрепляя договорённость.

Мы смотрели друг другу в глаза и каждый из нас знал, о чём думает другой.

– Почему ты это сделала? – прямо спросил я, не в силах сдерживать своё любопытство. Мне требовались хоть какие-то ответы на снующие в голове вопросы. – Если бы ты призналась мне раньше, до того, как Джаспер мне всё рассказал, всё могло бы быть по-другому.

Таня медленно высвободила свою ладонь и отвела взгляд в сторону. Я продолжал ждать её ответа, мне хотелось верить, что я не зря потратил год своей жизни, проведя его с бездушной стервой, а прожил его с женщиной, которая действительно была ко мне привязана.

– Ты хочешь думать, что во мне есть что-то хорошее и надеешься, что я позволю этому выбраться на поверхность? Я тебя разочарую – я не хочу, чтобы это прорывалось, мне это не нужно.

В её словах было всё, что я хотел услышать, и я не мог до конца понять почему, но это принесло мне огромное облегчение. У меня будто бы бетонная плита, тяжесть которой мешала мне дышать полной грудью, упала с плеч. Я почувствовал себя лучше, настолько лучше, что даже позволил себе полуулыбку.

Таня обернулась в мою сторону и вдруг прильнула к моей груди, проводя указательным пальцем по оголённому участку моей шеи.

– Может, прощальный секс? – хрипло промурлыкала она, заглядывая мне в глаза.

– Не интересно, – я беззлобно отодвинул её от себя на расстояние вытянутой руки.

– Как скажешь, – она слегка пожала плечами и направилась к выходу, привычно виляя задом, а я не мог поверить в то, что так легко отделался.

Я больше не злился на Таню. Она такая, какая есть – с детства привыкшая выживать, не признающая никаких тёплых чувств и привязанностей, искренне верящая, что деньги – главное в жизни, использующая свою привлекательность и сексуальность для воплощения своих целей. Казалось, что секс заменяет ей все эти ненужные чувства, которые только портят и усложняют нам жизнь. Куда как проще быть бездушной машиной, не впускающей в сердце никого ближе, чем на сотню метров, или делая вид, что не впускает.

Таня была права, я не далеко от неё ушёл, не стоит искать себе оправдание. Я так же, как и она, верил, что деньги важнее всего, задвигая на задний план другие, более важные ценности, забывая о своих близких и пускаясь в водоворот удовлетворения своих низменных потребностей. Утешало лишь одно – я осознал, что всё это пустое, а значит, ещё не всё было потеряно для меня в этой жизни, у меня ещё был шанс спасти свою душу от окончательного разложения.

Я вдруг понял, что Таня, сама того не замечая, преподала мне очень важный урок. Урок о том, как нужно жить, на что нужно направлять свою энергию – теперь я точно знал, что не на погоню за деньгами. Человеческая натура такова, что чем больше мы зарабатываем, тем больше потребляем, а не наоборот. Мы превратились в говноешек, видящих смысл своего существования в удовлетворении своих потребностей, которые сами же и взращиваем. Теперь я точно знал, что на самом деле ценно в жизни и что имеет настоящее значение.

Я извлёк из кармана телефон и набрал знакомый номер, мне нестерпимо хотелось поговорить с единственным человеком, в любви и привязанности которого я мог быть уверенным, во всяком случае, мне хотелось верить в то, что я ещё не всё загубил, не до конца разорвал связывающую нас нить родства, кровного родства. По сердцу сразу разлилось тепло, стоило мне услышать звонкий голос своей дочери на другом конце провода.

***

Ещё целый месяц нам потребовался, чтобы вернуть зависшие деньги обратно на счета моей компании. За это время я несколько раз летал в Сиэтл на переговоры, где мне приходилось встречаться и с Таней, чтобы окончательно задокументировать нашу договорённость. Надо признать, что вела она себя непривычно и даже странно. Таня перестала изображать из себя глупую блондинку, она выглядела нацеленной на работу и готовой включиться в мозговой штурм. Она спокойно общалась со мной, хотя я замечал, как ей всё ещё неловко находиться в обществе Джаспера. Я знал, что она не смогла простить ему его предательства, он был единственным человеком, которому она доверяла. Хейл в свою очередь прятал от неё взгляд, и я кожей ощущал, как от него волнами исходит чувство вины и желание быть прощённым.

Как я и обещал, Таня получила сорок девять процентов акций моей компании, и где-то в глубине души я чувствовал, что это в какой-то степени даже справедливо. Я не мог отрицать того факта, что Таня принимала активное участие в поисках инвесторов, пусть и делала это ради воплощения своих корыстных целей. Теперь, когда я успокоился на её счёт, я мог трезво оценить, что именно она подтолкнула меня к решительным действиям, она убедила меня, что всё получится, она потащила меня в Китай. Порой мне даже казалось, что Таня не смогла бы довести дело с кражей миллионов до конца, а может быть я просто хотел в это верить. В любом случае, я уже не чувствовал к ней ненависти, хотя нельзя было отрицать, что осадок от всей этой ситуации осел в моем сознании глубоко и надолго, я не мог ей доверять и постоянно был настороже, по привычке ожидая очередного подвоха.

Подвоха не последовало, Таня с готовностью подписала все необходимые документы и уже через три дня шестьдесят миллионов вернулись на мои, а вернее, теперь наши с Таней счета. Я по-прежнему оставался обладателем контрольного пакета акций и был спокоен, что без моего ведома теперь ни одна муха не пролетит мимо, только не после всего случившегося. И хотя я доверял Джасперу, я всё же отнял у него право принимать какие-либо значащие решения без моего вмешательства.

– Мы потеряли полтора миллиона на банковских комиссиях при переводах, так что мне придётся удержать эти деньги из твоей доли по прибыли, – прямо сказал я Тане, когда окончательно убедился, что все деньги на месте.

– Я бы возмутилась, но, похоже, у меня нет выбора, – процедила она, складывая разбросанные по столу в зале переговоров бумаги в одну стопку.

Я обратил внимание, как Джаспер бросил на неё взгляд, полный удивления. Даже Хейл заметил перемены в Тане, и это его тоже настораживало, как и меня. Таня не так-то легко расставалась с деньгами, особенно со своими.

Когда я уже собрался выйти из зала, Таня вдруг окликнула меня, я обернулся и увидел, как Джаспер заторопился на выход, понимая, что мне предстоит какой-то личный разговор.

– Что ещё тебе нужно? – с неохотой спросил я, наблюдая, как Таня скользит взглядом по мне.

– Я скучаю, – промурлыкала она в свойственной ей соблазнительной манере, делая едва заметный шаг в мою сторону.

Я замер, внимательно вглядываясь в её лицо. Эти проявления нежности мне сейчас были совсем не к месту. Где-то в глубине души я знал, что она не лжёт, но верить в её слова совсем не хотелось. Я устал от этих игр, устал постоянно ожидать от Тани неприятных сюрпризов, мне хотелось покончить с нашим прошлым раз и навсегда, но сделать это было трудно, Таня явно не собиралась так легко сдаваться. Усугубляло положение её постоянное присутствие в моём офисе.

Таня приняла моё замешательство за согласие и приблизилась ко мне вплотную. Я ощущал её теплое дыхание на своей шее, и это ощущение будило во мне задвинутые на задний план воспоминания о её горячем языке. Аромат её духов был настолько знаком мне, что моё тело по привычке реагировало на него совсем не так, как бы мне хотелось. У меня уже больше месяца не было женщины, и я не мог не признать, что лёгкое касание пышной таниной груди о мою грудь волновало меня.

Пока я пытался понять, почему всё ещё реагирую именно так, Таня провела ладонью по моей груди, спускаясь ниже к животу. Её прикосновения приносили мне некоторое подобие удовольствия, но я определённо мог сказать, что это всего лишь привычка моего тела и результат длительного воздержания, который особенно остро ощущался после непрерывного сексуального марафона, пережитого моим организмом за последний год.

– Эдвард, я так скучаю по твоим рукам, – прошептала она мне в шею, запуская другую руку в мои волосы, прижимаясь ко мне ещё сильнее, так, что я уже чётко ощущал упругость её груди.

Я вздрогнул, когда она дотронулась кончиком языка до моей кожи, и понял, что больше не хочу наступать на те же самые грабли, которые разбили мне лоб до крови в прошлый раз. Я обхватил её запястья, медленно отодвигая от себя, и совершенно чётко прочёл в её глазах разочарование и что-то ещё, похожее на боль.

– Таня, между нами всё кончено. Я не хочу тебя…

– Твой член так не думает, – проговорила она, нагло положив ладонь в область моего паха.

– Открою тебе секрет – член вообще думать не может, зато я могу, теперь могу, – уверенно сказал я, уже более настойчиво убирая её руки от себя. – Давай установим правила, иначе мы не сможем работать вместе. Я не в восторге от того, что ты теперь являешься обладателем крупного пакета акций и, хоть и не по моей воле, но всё же ты имеешь право принимать участие в управлении компанией, хотя последнее слово всегда будет оставаться за мной. Я не хочу, чтобы мы стали врагами, у нас общая цель – благополучие нашей фирмы, поэтому предлагаю расставить все точки на «i». Мы только коллеги и все наши контакты будут ограничиваться залом для переговоров. В остальное время ты не ищешь со мной встреч и не пытаешься меня соблазнить, иначе мне придётся искать другой выход.

– Ты вот так просто вычеркнешь меня из своей жизни? – недоверчиво переспросила она.

– Из личной – абсолютно точно, уже вычеркнул. Я кое-что переосмыслил за последнее время и, надо признать, не без твоей помощи. Так что если хочешь оставаться моим партнёром – никаких намёков и упоминаний о прошлом, меня это больше не интересует. Говорю абсолютно серьёзно – оставь свои попытки затащить меня в постель.

– Да поняла я, – ответила Таня, и я почувствовал в её голосе нотки горечи и разочарования, которые обычно испытывают отвергнутые женщины. – Только партнёры.

– Вот и умница. Я всегда знал, что здравый смысл тебе не чужд, – с этими словами я шутливо ткнул указательным пальцем в кончик её носа и уверенным шагом вышел за дверь, оставляя растерянную Таню в замешательстве.

***

Строительство завода приближалось к завершению и мне пришлось вновь вернуться в Китай, чтобы довести дело до конца. Уже в конце мая был ввинчен последний шуруп и потребовалось ещё две недели, чтобы фабрику приняла комиссия и мне разрешили поставить её на баланс предприятия. Обходя завод по периметру, я ощущал гордость за себя, за то, что всё-таки сделал это, несмотря на то, каких сил и потрясений мне это стоило. Я чувствовал невероятный душевный подъём и так радовался завершению проекта, что расщедрился и выдал премии всем бригадам, участвующим в строительстве на протяжении всего времени. Ещё несколько недель ушло на поиск команды управленцев, которой я и поручил поиск сотрудников и рабочих.

Я прекрасно знал, что завод не сможет заработать в один момент на полную мощь, необходимо время, чтобы обучить сотрудников, наладить производство и отрегулировать поток продукции. Но мне нестерпимо хотелось вернуться в Сиэтл хотя бы на несколько недель, чтобы повидаться, наконец, с дочерью. Где-то в глубине души я желал увидеть и Беллу, но не сильно на это рассчитывал, зная наверняка, что она по привычке будет меня избегать, передав Ренесми моей матери, а появиться в кафе, где она работала ещё раз, я бы не посмел.

Убедившись, что команда управления вполне справится с поставленными мной задачами в ближайшие две недели, я со спокойной душой прилетел в Сиэтл. Оставаться в гостинице мне не хотелось, поэтому я сразу же назвал таксисту адрес дома, где теперь жила Элис. Признаюсь, моё сердце заходилось странным ускорением, когда я по пути домой думал о том, что наконец-таки смогу поговорить с сестрой. Хоть я и поставил себе задачу не вспоминать и не выспрашивать о Белле, я подсознательно готов был нарушить эту постановку, кляня себя за слабость.

На моё счастье Элис оказалась дома. Она тепло встретила меня в присущем ей радостном возбуждении. Она знала, что я прилечу, но судя по тому, что она перебирала наряды в шкафу, оставаться со мной дома явно не входило в её планы.

– Ты сильно устал после перелёта? – прощебетала девчонка, прикидывая на себя чёрное платье. – Как насчёт того, чтобы выбраться куда-нибудь из дома вечером?

– Я только что вернулся и пока не готов к вечеринкам, – честно ответил я, устало вытянув ноги в кресле.

– У тебя есть несколько часов на отдых, – игнорируя мой тон ответила негодница. – Примешь ванну, поспишь и будешь как новенький! Давай, не кисни, тебе надо встряхнуться. Посмотри на себя, ты похож на столетнего старикашку, хотя, тебе сколько там? – она обернулась, прищуривая веки.

– Двадцать семь, – проговорил я.

– Вот именно! Доверься мне, тебе понравится выставка. Кстати, ты есть хочешь?

Последний вопрос задвинул на задний план информацию о выставке, я мог чувствовать только сильный голод.

– Хочу, – признался я. – Ты собираешься меня кормить?

– Конечно, я ждала твоего приезда! Должна же я тебя как-то отблагодарить за то, что живу в твоём доме, – рассмеялась она. – Сейчас всё будет! – Элис собралась уже выпорхнуть за дверь, как резко обернулась: – Ну так ты идёшь?

– Иду, не хочу, чтобы ты меня считала старикашкой, это не правда!

Элис победно улыбнулась, послала мне воздушный поцелуй и удалилась в кухню, напевая под нос какую-то незнакомую мелодию.

========== Глава 28 ==========

POV Белла

Я не зря тратила столько времени на подготовку выставки своей подруги Эмили, она прошла на ура. Том сильно постарался, чтобы привлечь всех своих знакомых фотографов и художников к распространению слухов о грядущей выставке по всему Сиэтлу. Сайт галереи не пользовался большим успехом у пользователей интернета, но всё же размещённое на нём объявление помогло привлечь с десяток посетителей. Я также прорекламировала предстоящее событие на своём собственном сайте и точно знала, что многие жители Форкса собираются посетить эту выставку, посвящённую картинам Эмили Янг.

Сама художница выглядела в тот день слегка раздражённой, ей явно всё это не доставляло удовольствия, а, напротив, казалось глупой затеей. Она не преминула высказать мне своё мнение об этом, перехватив меня в узком коридоре, когда я, запыхавшаяся от беспрерывных хлопот, пыталась добраться до дамской комнаты:

– Белла, ты суетишься так, словно это твоя собственная выставка, – улыбнулась Эмили. – Иди сюда, разговор есть, – с этими словами она втянула меня за руку в маленькое помещение, которым оказался кабинет Сары.

– Хочу, чтобы всё прошло на высшем уровне, – честно ответила я. – Твои работы произвели хорошее впечатление, некоторые уже даже выкупили. Так что твоим творениям теперь не придётся пылиться в кладовой.

Я была полна энтузиазма, но Янг почему-то его со мной не разделяла.

– Зря я согласилась на эту затею, – грустно проговорила она. – Я ведь рисую для себя, вернее, чтобы не потерять себя, а теперь получается, что я отдаю частичку своей души незнакомым людям, отдаю за деньги. Мне это не нравится.

– Ты хочешь свернуть выставку? – испугано переспросила я, обдумывая, как сообщить этот факт хозяйке галереи Саре. От перспективы получить её испепеляющий взгляд у меня поджилки затряслись.

– Нет, пусть она пройдёт, как ты и планировала. Просто я чувствую, что это не моё. Меня не радует, что мои работы обсуждают, покупают или критикуют. Я ведь не для этого их рисовала. Меня совсем не привлекает перспектива рассказать всем о своём творчестве. Только не подумай, что я стесняюсь или боюсь осуждения, – добавила она, прочитав в моих глазах немой вопрос. – Просто мне неспокойно как-то. Пусть лучше все эти работы и дальше пылятся в кладовой, но я хотя бы буду знать, что они со мной и я могу в любую секунду к ним вернуться. Спасибо тебе большое за участие и за попытку вытащить меня в свет, но это правда не моё.

– Я так понимаю, уговаривать тебя – бесполезное занятие?

– Ты права, – грустно улыбнулась Эмили. – Спасибо за попытку. Ты отличный организатор выставок!

– Какое-то слабое утешение, тебе не кажется, – улыбнулась я в ответ, наблюдая, как засмеялась Янг моим словам.

– Извини, но мне это не в кайф.

– Я понимаю. Только ты не представляешь, как в кайф мне, – призналась я. – Я будто бы попала в свою среду, в свой мир, в котором долго отсутствовала и теперь вернулась. Это я должна тебя благодарить, что ты позволила мне заняться делом, доставляющим удовольствие. Я так хотела, чтобы твой талант оценили по достоинству.

– Я знаю, – ответила подруга. – И теперь я и вправду знаю, что не являюсь марателем бумаги, что мои работы могут быть кому-то интересны. Но я не готова с ними расстаться, как оказалось.

– Ладно, больше никаких выставок, – смирилась я со своим положением.

– Никаких выставок моих картин, если точнее. Как насчёт твоих работ? Ты что же, не собираешься выставляться? – подозрительно спросила Эмили, с удивлением заглядывая в мои глаза.

– Я ещё не до конца решила, – я опустила взгляд, ожидая гневной тирады.

– Белла, но так нечестно! Ты уговорила меня выставиться, а сама зажалась в своей раковине и «ещё не решила»? Чего тут решать, будешь и точка! Только не говори, что ты не готова расстаться со своими фотографиями! У тебя цифровых копий полно!

– Да знаю я, что это не аргумент. На самом деле мне страшно. Я уверена, что не обладаю никаким особенным талантом и мне неуютно выставлять свои фотографии как произведения искусства, потому что это обычные рядовые снимки и никакой исключительностью они даже и не пахнут.

– Мне сейчас хочется взять тебя и хорошенько отдубасить, и знай, я могу! – грозно заявила подруга. – Ты ведёшь себя как ребёнок, честное слово. Скольким людям надо сказать, что твои работы заслуживают внимания, чтобы ты окончательно в этом уверилась? Мне казалось, что моё мнение имеет для тебя хоть какое-то значение.

– Конечно, имеет, я уважаю и принимаю твоё мнение как правду, но мне кажется, ты не беспристрастна.

– Хочешь сказать, что я хвалю твои работы только потому, что мы тесно общаемся? Я что, похожа на человека, который будет льстить?

– Нет, ты не так меня поняла…

– Короче, Свон, – грубо перебила меня Эмили, – перестань прибедняться и напрашиваться на комплименты, это выглядит мерзко!

– Но я не…

– Да-да! Именно этим ты и занимаешься! Вот организуешь свою выставку, тогда и посмотрим, на что ты реально способна. Ставлю двадцатку на то, что как минимум пять твоих работ купят.

– Почему все пытаются взять меня «на слабо»? – вдруг засмеялась я. – И почему это всегда работает?

– Потому что в глубине души ты знаешь, чего на самом деле стоишь!

– Ты, наверное, права. Мне бы твою решительность.

– Каждому из нас чего-то не хватает. У меня есть решительность, но нет желания, у тебя есть желание, но нет решительности. Мы идеальные подруги! – захохотала Янг.

– Даже пытаться спорить не буду!

***

После недельной выставки Эмили всё вернулось на круги своя и даже тот факт, что половина её картин была раскуплена, не повлиял на её решение продолжить рисовать исключительно для себя, а не для народа.

Начало июня оповестило меня о том, что уже через три недели меня ожидают очередные экзамены, за подготовку к которым я даже ещё и не садилась, будучи занятой своими заказами на снимки и выставкой Эмили. Теперь же я могла полностью посвятить себя корпению над учебниками, мысленно ставя себе задачу сдать все экзамены в срок, иначе у меня совсем не останется времени на подготовку к выставке теперь уже моих работ.

Я старалась не вспоминать о предстоящей выставке, думать об этом было ещё более волнительно, чем представлять себя выступающей перед экзаменаторами. Решать проблемы по мере их поступления было явно не моим коньком, я хотела не упустить ничего. На помощь мне в этом деле пришли Элис и Дафна. Памятую о нашем разговоре, я знала, что Эмили не в восторге от организации выставки, зато в том, что Элис в этом деле спец – не оставалось никаких сомнений, да и желания у неё было хоть отбавляй. Поэтому я доверилась маленькой Каллен, с облегчением погружаясь в повторение изученного за последний семестр материала.

Мне было не по себе готовить собственную выставку, и я знала почему. Несмотря на то, что внешне я была полна решимости и уверенности в себе, внутренне я всё равно сомневалась в своём таланте, хотя мне и приятны были уверения в обратном от знакомых. Наверное, я вела себя как и любой творческий человек, будь то актёр, композитор или писатель, который в глубине души всегда сомневается в том, что его труд достоин общественного признания. Каким бы популярным или успешным ни был бы творческий человек, он всегда критично подходит к своим творениям, потому что это не математическая задача, которая хоть и может иметь несколько вариантов решений, но ответ будет всегда один, над правильностью которого не приходится сомневаться. С другой стороны это казалось даже неким плюсом – можно продолжать стремиться к совершенству, а не зацикливаться на собственной значимости и исключительности. В любом случае, я была готова принять критику, по крайней мере, я так думала.

На моё счастье, я смогла сдать все экзамены в срок и получить за них хороший балл. Оставалось две недели до открытия выставки, и я начинала по-настоящему нервничать. Элис отлично справлялась с поставленной задачей, а мне оставалось только одобрить её старания.

– Сара помогла мне определиться с порядком размещения фотографий, – призналась Элис, когда я осматривала залы с собственными работами.

Оформление было идеальным, Сара была профессионалом своего дела и по каким-то причинам захотела принять участие в оформлении. Я очень удивилась, когда среди последних своих работ, которые я выполняла уже более профессионально после обучения Эмили, я увидела ту самую фотографию жука, который пытался сдвинуть с места шишку. Теперь уже я видела, какие ошибки были допущены мною при фотографировании, но Сару, видимо, эти ошибки не испугали. Она решила разместить её в центре самого большого зала.

– Нужно будет её отблагодарить, – задумчиво пролепетала я, продолжая вглядываться в фотографию.

– Да, она очень активно помогала распределять работы, мне оставалось только заняться выпивкой, угощениями гостей и декором.

– Спасибо, Элис. Кстати, как там твой возлюбленный поживает?

– Нормально, я его тоже пригласила на твою выставку, ты не против?

– Конечно нет! Ты тут всё организовывала, так что можешь раздавать приглашения кому угодно.

– Ловлю тебя на слове! – хитро улыбнулась подруга. – Кстати, ты уже подобрала себе платье и причёску для главного вечера?

– Зачем это? Я не собираюсь расхаживать по залам и краснеть. Я лучше где-нибудь в укромном месте пережду, не хочу быть закиданной помидорами, – засмеялась я, внутренне сжимаясь от перспективы быть в центре внимания.

– Белла, это ведь твоя выставка, ты будешь хозяйкой вечера. Люди должны знать своего кумира в лицо.

– Думаешь, это непристойно – прятаться от посетителей?

– Уверена. Придётся тебе перебороть себя и выйти на всеобщее осуждение или одобрение.

– Придётся глупо улыбаться и делать вид, что я самый удачный фотограф штата? – мне было весело, нервные смешки то и дело выскакивали из моего рта.

– Угу. Мне казалось, что после свадьбы Остинов тебе уже ничего не страшно, – Элис подхватила моё веселье.

– Ты права, после того, как я снесла макушку свадебного торта своим фотоаппаратом, пытаясь словить хороший кадр, мне уже ничего не страшно.

– Хочешь, помогу тебе подобрать наряд?

– Конечно, хочу. Мне же нужно будет с кем-то посоветоваться, а твоему вкусу я доверяю.

***

В ночь перед выставкой я нервничала, как никогда прежде. Меня не отпускало какое-то тревожное предчувствие, и даже страстные объятья Джейкоба, его горячие поцелуи, его движения, дарящие мне наслаждения с последующей разрядкой, не помогли мне избавиться от нервного напряжения.

– Тебе надо выспаться, – прошептал Блэк, не выпуская меня из объятий и целуя в висок, – ты очень напряжена.

– Ты заметил? – лениво протянула я, проводя кончиками пальцев по его пухлым губам, скользя выше по скуле и обратно.

– Первые несколько минут ты витала в облаках.

– Прости, – проговорила я, притягивая его к себе и обхватывая его нижнюю губу своими, и тут же почувствовала его пальцы в своих волосах.

– Если ты не прекратишь, то рискуешь не выспаться, а у тебя завтра важный день, – Джейкоб заглянул мне в глаза, и я чётко прочла в них жажду продолжения.

– Я слишком взволнована, чтобы уснуть. Останься, – попросила я, очерчивая воображаемые круги на его могучей груди и перебирая тёмные завитки волос.

В ответ на мою просьбу он опрокинул меня на спину и нежно поцеловал, постепенно проникая в мой рот горячим языком, наращивая движения. Я ощущала, как нарастающее возбуждение вытесняет мысли о предстоящей выставке.

***

– Ты готова? – в сотый раз переспросила Элис по телефону. – Макияж нанесла?

– И макияж, и маникюр, и причёску, и даже педикюр сделала, шеф! – отрапортовала я.

Эти занятия хоть и не приносили мне должного удовольствия, но всё же отвлекали меня от мыслей о вечере, хотя мне и пришлось из-за подготовки отвезти Ренесми к бабушке Каллен на весь день с последующей ночёвкой. Всё же выставка – слишком скучное занятие для четырёхлетнего ребёнка. Чарли всё же обещал посетить торжество после дежурства, но что-то подсказывало мне, что этого не случится. Ему пришлось бы надевать по такому поводу смокинг, а он это очень не любил.

– Надеюсь, я могу тебе доверять, – шутливо пожурила меня Каллен. – Ты должна быть сегодня на высоте!

– Угу, – хохотнула я, – если с фотографиями опозорюсь, так хоть за внешность не будет стыдно.

– Чувство юмора присутствует, значит, всё хорошо. Во сколько выезжаешь?

– Джейкоб заедет за мной через несколько минут.

– Ясно, – как-то тоскливо проговорила Элис и добавила уже более энергично, – не опаздывайте!

Не успела я повесить трубку, как раздался автомобильный гудок, оповестивший меня о приезде Джейкоба. Я тяжело вздохнула, взяла в руки клатч, впихнула ступни в красные лаковые туфли на двенадцатисантиметровой шпильке, бросила прощальный взгляд в зеркало, удовлетворилась собственным отражением и открыла входную дверь.

***

В залах было тихо и светло, но отнюдь не безлюдно. Открытие выставки – торжественный момент и все приглашённые были нарядно одеты. Я ощущала себя как во сне, счастливом детском сне, когда сбываются все твои тайные мечты, а ты не можешь поверить, что это происходит на самом деле. Волнение кипело у меня в крови, смешиваясь с возбуждением и какой-то радостью. Вопреки моим опасениям, я улыбалась отнюдь не натянуто, а вполне искренне, когда незнакомые мне люди подходили, чтобы поприветствовать меня и пожать руку, чтобы познакомиться и перекинуться парой слов.

Среди гостей было много знакомых лиц. Эмили с Сэмом, Дафна с Сетом и даже седая голова миссис Паркинсон мелькала среди фотографий. Том и Сара беспрестанно знакомили меня с очередным художником или фотографом, и если бы не твёрдая рука Джейкоба, я бы упала в обморок от нахлынувшего разом внимания, обилия приветливых улыбок, похвал и восхищённых речей.