Текст книги "Сжигая мосты (СИ)"
Автор книги: crazy-mum
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 32 страниц)
– Это папа.
Счастье, словно весеннее солнце, тут же осветило лицо моего ребёнка, а моё сердце снова сжалось от невыносимой боли.
– Папочка! Когда ты приедешь к нам?! – радостно щебетала дочь в трубку, в то время как я старалась успокоиться и дышать полной грудью, чтобы вместе с выдыхаемым воздухом выдавить из себя душевные страдания.
Она болтала без умолку о том, как соскучилась, о своей новой игрушке и прочей ерунде, которая по её меркам имела важное значение, периодически делая паузы, чтобы выслушать реплики Каллена. Спустя десять минут она с огромной неохотой попрощалась с ним, а улыбка всё ещё продолжала лучиться на её детском личике.
– Папа завтйа пйиедет! Он обещал подайить мне на Рождество телефон, чтобы звонить мне сто йаз в день! – делилась она своими впечатлениями, а я постаралась выдавить из себя ответную улыбку, не желая своим кислым выражением лица омрачать радость Ренесми.
Остаток дня я пыталась собраться с мыслями, но это у меня плохо получалось. Тот факт, что завтра я снова увижу Эдварда, действовал мне на нервы. Этот день я планировала спокойно провести на кухне, готовя праздничный ужин и накрывая рождественский стол, но теперь я сильно сомневалась, что из этой затеи выйдет что-то приличное.
Ближе к вечеру раздался ещё один звонок, но уже со стационарного телефона. Я заколебалась, стоит ли брать трубку, но потом подумала, что возможно это звонит задерживающийся в участке Чарли и скрепя сердце, ответила на звонок.
– Слушаю, – проговорила я.
– Белла, привет, это Джейкоб, – послышался знакомый голос.
– Привет, – ответила я на автомате, ощущая некоторое облегчение.
– Слушай, я тут подумал, – неуверенно продолжал парень, слегка запинаясь, будто бы нервничая, – завтра Сочельник, может я заеду в гости, заодно и познакомлюсь с Ренесми?
Я слегка растерялась и так и застыла с открытым ртом, переваривая предложение Джейкоба, но потом быстро сообразила, что моё молчание не входит ни в какие рамки вежливого обращения с приятелями, и попыталась реабилитироваться, ответив бодрым голосом, вложив в него всю беспечность и энтузиазм, на которые только была способна в этот момент:
– Конечно, заезжай, всегда рада тебя видеть!
– Отлично, – расслабился парень, – тогда до завтра. Я заеду после обеда.
– Хорошо, – пролепетала я и опустила трубку на базу.
Какое-то время я соображала, для чего Джейкобу понадобилось знакомиться с моей дочерью, но вскоре бросила эту затею. В конце концов, он мой приятель и друг семьи, почему бы ему не узнать поближе Ренесми, тем более мы тут останемся надолго и новые знакомства не помешают ни мне, ни моей малышке. Однако спустя несколько минут я почувствовала легкий спазм желудка от осознания того, что завтрашний день сулит мне сразу несколько визитов, один из которых не совсем приятный и совсем нежеланный для меня. А если они по несчастливой случайности совпадут по времени, то имелась вполне реальная вероятность зарождения конфликта.
Я настолько устала за день и вымоталась эмоционально, что у меня больше не было сил думать об этом. Приняв мудрое решение одной из моих любимых героинь «Подумать об этом завтра», я постаралась освободить свою голову от навязчивых мыслей.
Уложив Ренесми спать, я приняла ванну, пытаясь расслабить хотя бы тело, раз уж с мозгами и нервами это у меня не выходило. Горячая вода сделала своё благое дело и спустя уже пятнадцать минут я рухнула на кровать, вымотанная физически и эмоционально, и почти сразу же погрузилась в беспокойный сон.
Утром меня разбудил ураган по имени Ренесми Каллен, который шумно ворвался в бывшую комнату Чарли с радостными криками:
– Мама, вставай, скойо папа пйиедет!
Чёрт! Все вчерашние тревоги и мрачные мысли разом оккупировали мою голову, не успела я даже разлепить всё ещё тяжелые веки. Выход из состояния нервозности и тревожного ожидания мне виделся один – загрузить руки работой до такой степени, чтобы ни одна ненужная мысль не смела вклиниться в мою несчастную голову. Покончив с утренними водными процедурами, я не преминула последовать своему решению. Спустившись вниз, покормив Ренесми завтраком и нацепив поверх футболки и джинсов кухонный фартук, я преступила к воплощению в жизнь всех тех сложнейших рецептов, которые подготовила заранее.
Простые механические действия помогли мне выйти из нервного ступора, и я, воодушевлённая таким результатом, окунулась с головой в свои кулинарные приготовления. Дочь периодически отрывалась от игры или просмотра мультиков, чтобы «помочь» мне на кухне. За монотонной работой по резке, варке, жарке, фаршированию индейки и выпеканию я не заметила, как пролетело полдня. От осознания приближения часа “Х” тревога вновь заполнила мой разум и я начала сильно нервничать и чуть не подпрыгнула на месте, когда раздался настойчивый дверной звонок.
Пока я вытирала трясущиеся руки о бумажное полотенце и снимала непослушный фартук, Ренесми бросилась открывать дверь с криками «Папа!». Я на негнущихся ногах всё ещё шла по коридору, в то время, как дочь уже нетерпеливо подпрыгивала возле двери, пытаясь дотянуться до ручки. Я быстро преодолела дистанцию до двери, хотя мне показалось, что прошла целая вечность, для меня в эту минуту всё происходило как в замедленном режиме из-за долгого тревожного ожидания. Тем сильнее было моё облегчение, когда, распахнув дверь, я увидела стоящего за ней Джейкоба Блэка.
Пытаясь восстановить дыхание, которое сбилось так, будто я пробежала марафонскую дистанцию, я не сразу заметила, как расстроилась Ренесми, разглядывающая гостя с нескрываемым разочарованием. Джейкоб же, казалось, не обратил на это никакого внимания, коротко взглянув на меня, а затем, улыбаясь своей широкой белозубой улыбкой, опустился на корточки, чтобы Ренесми не приходилось высоко задирать голову, разглядывая его.
– Привет, малышка! – поздоровался с ней парень. – Я Джейкоб, друг твоей мамы, – доброжелательно проговорил он, пытаясь наладить с Ренесми зрительный контакт.
Дочка же лишь спряталась за мои ноги, стесняясь присутствия постороннего человека. Тогда Джейкоб перешёл к тяжёлой артиллерии и со словами: – Смотри, что у меня для тебя есть, – вытащил из-за спины огромную розовую коробку с красивой и нарядной куклой внутри.
Лицо дочери сразу же просветлело, когда она увидела свой подарок.
– Держи, она твоя.
Ренесми осторожно вышла из своего укрытия и, всё ещё недоверчиво глядя на мужчину, медленно протянула ручки к игрушке. Когда же желаемый объект оказался в её цепкой хватке, она чуть улыбнулась Джейкобу в знак благодарности и бегом отправилась в гостиную, чтобы незамедлительно рассмотреть подарок. Я же отметила про себя, что Джейкобу вполне успешно удалось задобрить мою дочь, и приятно удивилась, что первый шаг к знакомству он сделал вполне правильный, как будто уже имел опыт общения с маленькими детьми.
– Спасибо за куклу, проходи, – пригласила я друга, который, судя по выражению лица, остался доволен реакцией Ренесми.
– Она похожа на тебя, – заметил Блэк, вешая куртку в коридоре. – У неё твои глаза.
– Так все говорят, – улыбнулась я. – Хочешь что-нибудь выпить?
– Я за рулём, так что кофе, если можно.
– Конечно можно, сейчас сварю.
Пока я хлопотала на кухне, Джейкоб составлял компанию Ренесми, что-то весело рассказывая ей, и она, к моему удовлетворению, отвечала ему дружелюбностью и задорным смехом. Кофе пришлось пить в гостиной, так как кухонный стол был заставлен полуготовыми блюдами.
Позже я с удовольствием наблюдала, как Джейкоб продолжал завоёвывать доверие моей дочери, развлекая её разными играми, читая книжки и выполняя все её приказы и указания по рассаживанию многочисленных кукол и мягких игрушек за воображаемым столом. Блэк так быстро втянулся в общение с Ренесми, так тонко прочувствовал ниточку, которая вела к её сердцу, так виртуозно завладевал её вниманием и так умело наращивал кредит её детского доверия, что моя симпатия к этому парню росла в геометрической прогрессии и я начала даже восхищаться его способностям так быстро располагать к себе людей.
Слыша же звонкий смех моего ребёнка, наблюдая её лучезарную улыбку, которую она дарила Джейкобу, и буквально осязая её растущую к нему привязанность, я и сама невольно улыбалась, радуясь всему происходящему. Мне приятно было осознавать, что эти двое нашли общий язык. Я настолько растрогалась поведением Джейкоба, что поддалась мимолётному порыву и пригласила его остаться на праздничный ужин. Блэк даже не пытался отказаться, напротив, он с превеликим энтузиазмом принял моё предложение, и пока я доделывала начатые, но ещё не доведённые до абсолютной готовности к употреблению блюда, он продолжал развлекать Ренесми всевозможными забавами.
Вскоре Чарли вернулся домой и они с Джейкобом вызвались накрывать праздничный стол в гостиной, раскладывая салфетки, тарелки, расставляя свечи в хаотичном порядке и заставляя его готовыми салатами. Я же, пользуясь такой своевременной помощью, поднялась наверх, чтобы быстро принять душ и привести свой внешний вид в подобающий для главного праздника года.
Наскоро высушив волосы, я натянула на себя красную шелковую блузку и чёрную юбку карандаш. Бледность моего лица немного раздражала, и я слегка подрумянила щёки и подкрасила губы. Пока я совершала все эти манипуляции, мысли о встрече с Эдвардом снова завладели моей головой, заставляя сердце глухо биться о грудную клетку, отчего я буквально ощущала каждый его толчок, отдаваемый тупой тянущей болью.
Как в тумане я медленно спускалась по лестнице, погружённая в свои размышления, и не сразу словила пристальный взгляд Джейкоба. Парень оторвался от очередной игры с Ренесми и с восхищением в глазах рассматривал меня с ног до головы. Под этим внимательным и неожиданным для меня взглядом я смутилась, и кровь тут же прилила к лицу, окрашивая его в алый цвет. Меня бесила эта особенность моего организма, выставляющая напоказ все мои чувства и переживания, выдающая все мои тайны, но, к моему огромному разочарованию, я так и не научилась её контролировать, краснея всякий раз от смущения.
– Хорошо выглядишь, – рассеял напряжение Чарли к моему великому облегчению.
– Э-э, да, вид потрясающий, – подхватил эстафету комплиментов Джейкоб.
– Спасибо, – промямлила я, пряча взгляд и пытаясь перевести тему, лишь бы не испытывать это чувство неловкости от пылающих щёк: – Всё готово, можно приступать к трапезе?
– Мы только тебя и ждали, – ответил папа. – Я умираю с голоду!
– Отлично, остался последний штрих! – кивнула я и проследовала на кухню.
Я извлекла из духовки индейку, переложив её в красивую тарелку с рождественской символикой, и аромат запечённых яблок тут же заполнил всю комнату. Поставив главное блюдо дня в центр стола, я уселась на стул, и все присутствующие последовали моему примеру.
– Мама, знаешь, как Джейкоб меня называет? – спросила Ренесми с полным ртом, дружелюбно глядя на Блэка. Тот же в свою очередь кинул на меня виноватый взгляд из-под бровей и снова уставился в тарелку.
– Как, детка?
– Несси! Пйавда кйасиво?
Я поперхнулась салатом от неожиданности. Несомненно, имя у моего ребёнка было необычным, я придумала его ещё будучи беременной, сложив имена моей матери Рене и матери Эдварда Эсми, но к такому сокращению я не была готова. Однако, судя по выражению лица дочери, ей оно очень приглянулось, и я решила не портить её праздничное настроение, пролепетав в ответ «Очень мило» и бросив гневный взгляд в сторону друга, который сделал вид, что ничего не замечает.
Ужин прошёл за приятными разговорами, и, когда трапеза уже подходила к концу, раздался очередной громкий звонок в дверь, от которого моё сердце уже во второй раз за день ухнуло в область живота, лишая меня возможности полноценно дышать.
Ренесми снова бросилась открывать дверь, а я, наблюдая удивлённые лица мужчин, только сейчас поняла, что никого не предупредила о приезде Эдварда.
– Это Каллен, приехал поздравить Ренесми. Я открою, – протараторила я, спеша пресечь их вопросы, и, быстро вскочив с места, направилась к двери, моля Бога, чтобы Чарли не зарядил табельное оружие и не начал пальбу в Эдварда вместо приветствия.
За дверью действительно стоял Каллен, как всегда неотразимый, в чёрном пальто, накинутом поверх серого костюма, и с взъерошенными мокрыми от снега волосами. Сердце предательски участило удары в животе, не желая подниматься на место, отчего дышать стало намного труднее, и голова закружилась от нехватки кислорода или от нервного перенапряжения. В этот момент я почти не слышала ни восторженных криков дочери, ни грубого бубнения своего отца, доносившегося из гостиной, я слышала лишь громкие удары своего сердца, колотящегося внутри меня.
Взгляд Каллена лишь на секунду задержался на мне, скользнув от лица ниже по фигуре, и тут же обратился к дочери. Она уже сидела на его руках, обнимая и целуя его выбритые щёки, а я всё ещё не могла отделаться от ощущения, что меня снова сравнивают с той фигуристой блондинкой. Я внутренне сжалась, понимая, насколько проигрываю в этой неравной борьбе за сексуальность, но уже в следующую секунду вспомнила, что такой черте характера, как неуверенность в себе, больше нет места в той новой Белле, которой я решила стать. Злость на Эдварда вновь заслонила все другие чувства, и я с гордо поднятой головой прошагала внутрь дома, жестом приглашая его следовать за мной.
– Вам лучше пообщаться наверху, – сухо проговорила я, – с недавних пор ты не очень-то желанный гость в этом доме. И не забудь рассказать дочери, какие перемены идут в нашу жизнь и что послужило тому причиной. Иначе это сделаю я и не в лучшем для тебя свете.
Одарив меня неприязненным колким взглядом, Эдвард молча начал подниматься по лестнице с Ренесми на руках, а я вернулась за стол. В гостиной напряжение буквально витало в воздухе, несмотря на то, что мужчины пытались рассеять его непринужденной беседой. Я точно знала, что все присутствующие, включая меня, думают об одном и том же. Первым не выдержал Чарли:
– На твоём месте я бы не был столь добр и не разрешил бы ему видеться с дочерью до решения суда!
– Я не могу так поступить с Ренесми, она любит его. Давайте не будем сейчас об этом. Он скоро уедет и всё встанет на свои места. Не хочу портить праздник разговорами об Эдварде Каллене.
Чарли лишь фыркнул, выражая тем самым своё возмущение, и включил телевизор, чтобы отвлечься, а Джейкоб продолжал недоверчиво поглядывать в мою сторону. Спустя полчаса такого напряжённого общения Каллен наконец спустился вниз в сопровождении Ренесми, держащей в руке новенький мобильный телефон розового цвета. Воспитание взяло верх и самоубийца-Эдвард решился таки войти в гостиную, чтобы поздороваться с моим отцом, всё-таки вежливость всегда была одним из его лучших качеств. Я заметила, как напряглось его лицо, когда он увидел среди присутствующих Джейкоба.
– Мне пора, – сухо проговорил Каллен, глядя на Чарли, – желаю хорошо встретить Рождество.
Отец лишь слегка кивнул ему в ответ, а я была готова поклясться, что в этот момент он мысленно выпускал всю обойму своего оружия прямо в центр груди Эдварда, настолько его взгляд был наполнен яростью.
– Я тебя провожу, папочка! – вскрикнула дочь, но я остановила её.
– Детка, нам с папой нужно поговорить, попрощайся с ним здесь.
Ренесми послушно обняла Эдварда, а он крепко поцеловал её, обещав, что скоро они снова увидятся.
Когда мы остались наедине, оказавшись у входной двери, Эдвард буквально прошипел, буравя меня гневным взглядом:
– Какого чёрта эта шавка Блэк крутится возле моей дочери и даёт ей отвратительные прозвища Лохнеского чудовища? Что это ещё за Несси? Она и меня просит так её называть!
Я почти ощущала кожей излучаемую Калленом ненависть к Джейкобу и злость на меня. Пытаясь не лопнуть от переизбытка возмущения, растущего в моём сознании и грозящегося всё-таки вырваться наружу потоками отборной брани, я ровным тоном, насколько хватило моих стараний, ответила, глядя прямо в его глаза:
– Джейкоб – друг моей семьи, в состав которой ты уже не входишь, и заметь, по своей собственной инициативе. Так что засунь свои претензии куда подальше и не лезь в нашу жизнь!
Я наблюдала, как Эдвард борется сам с собой, и эта борьба явно отражалась на его красивом лице. Одна его часть, подчиняющаяся эмоциям, захлебывалась яростью, мечтая выплеснуть её мне в лицо, вторая же, подчиняющаяся здравому смыслу, пыталась успокоить первую под давлением обстоятельств и беспомощности в данной ситуации. В конце концов разум одержал верх над эмоциями, и Эдвард промолчал, каких бы титанических трудов ему это не стоило.
Я же, стараясь не выдать своих собственных чувств, продолжила ровным голосом:
– Ты рассказал ей?
– Она знает ровно столько, сколько ей нужно знать, – процедил он сквозь зубы. Его ноздри раздувались от шумно втягиваемого воздуха, а медовые глаза, казалось, уже прожгли во мне сквозную дыру. Если бы человека можно было убить яростным взглядом, то я была бы уже мертва, однако я не собиралась так легко уступать ему в этом поединке.
– Это не тебе определять уровень её осведомлённости! – я разозлилась не на шутку и готова была сорваться на крик. – Что ж, я тебя предупреждала, если ты не сказал ей правду, она узнает её от меня и поверь, я не собираюсь смягчать всю гнусность твоего поступка в глазах дочери, подпитывая иллюзию твоей безупречности!
Какое-то время он продолжал сверлить меня насквозь своим уничтожающим взглядом, не произнося ни слова, а затем вдруг прошептал:
– Не думал, что человек может так кардинально измениться за несколько дней.
– Посмотри в зеркало, Каллен, и ты найдёшь в его отражении подтверждение тому, что люди могут быстро меняться, причём далеко не в лучшую сторону!
Он последний раз окатил меня леденящим душу взглядом, холод которого, казалось, добрался до самого моего нутра, и вышел за порог, хлопнув дверью.
========== Глава 8 ==========
Следующие несколько дней прошли относительно спокойно, если не считать шумное празднование Рождества населением Форкса. Кто бы мог подумать, что этот невзрачный, тихий, нагоняющий тоску городишко может так измениться в главный праздник года. Люди улыбались друг другу на улицах, оживлённо беседовали, сыпали поздравлениями и пожеланиями счастья. Почти каждый дом напоминал сверкающую новогоднюю игрушку, и каждый хозяин украшал своё жилище так ярко и красочно, будто бы стремился выиграть несуществующий конкурс «Иллюминация года». Подъездные дорожки приветствовали прохожих стоящими на них светящимися снеговиками и эльфами, входные двери зазывали на огонёк традиционными еловыми венками, а окна, обрамлённые разноцветными гирляндами, дополняли картину волшебства.
В воздухе буквально витала магия, а декорации радовали глаз. И хотя Рождество уже наступило, людей всё ещё не покидало праздничное настроение, ведь каникулы продолжались и впереди всех ещё ждала встреча Нового года. Даже я, угнетённая своими переживаниями и тяжёлыми мыслями, не могла не обращать внимания на всеобщее веселье. Это настроение праздника, вселенской радости и ожидания чуда передавалось и мне. Казалось, энергия, излучаемая всеми вокруг, слегка заряжала и меня, придавая мне сил жить дальше и подталкивая меня совершить попытку откусить хотя бы крошечный кусочек веселись-как-можешь-пирога, который мог бы оказаться по зубам моему измученному страданиями сознанию.
Я не решалась окунуться в эту атмосферу веселой беспечности, боясь, что этот кусок всё же застрянет у меня в горле, ведь я всё ещё не смогла прийти в себя после последней встречи с Калленом. В ту рождественскую ночь я долго не могла уснуть, несмотря не усталость и душевное опустошение. Несколько часов я прорыдала в подушку, вспоминая холодный взгляд все ещё любимых глаз. Обманывать окружающих было трудно, обманывать себя ещё труднее, а признаться, что я всё ещё испытываю какие-то чувства к Эдварду, было самым трудным. Как бы я ни лелеяла зародившееся в моём сердце ощущение ненависти к нему, как бы ни старалась взрастить его в полноценное чувство, всё же при одном лишь взгляде в его прекрасное, но такое ледяное лицо зарытые глубоко в моём разбитом сердце чувства к этому человеку снова зашевелились, пытаясь выбраться наружу сквозь толстый слой коросты, накапливаемый мной такими неимоверными усилиями. В ту ночь я поняла одно, что для моего спокойствия и душевного равновесия мне необходимо время и невозможность видеть и слышать Эдварда Каллена. Последнее желание легко воплощалось в жизнь с помощью подаренного Эдвардом нового телефона Ренесми, которая могла без моего участия общаться с отцом.
Все эти мысли лезли мне в голову, пока я, допивая свой утренний субботний кофе, наблюдала через окно нашей кухни, как Ренесми играет с Чарли во дворе в снежки. Неожиданно мой взгляд привлёк парковавшийся у дома автомобиль, который был мне хорошо знаком – это был чёрный Мерседес Карлайла Каллена. Непослушное сердце уже по старой привычке совершило отработанный манёвр в область живота и, жёстко приземлившись там, застучало громко и часто. Я гипнотизировала взглядом водительскую дверь и, когда из неё вышла мать Эдварда, сердце забилось ещё чаще от предвкушения надвигающейся катастрофы. Я всегда уважала Эсми за её мудрость, рассудительность, доброту, безграничный материнский инстинкт, всепоглощающую любовь к детям и умение сплачивать семью, когда это было особенно необходимо. Теперь же я внутренне дрожала, предвкушая неприятный разговор, вероятная тема которого мне была хорошо известна и заранее неприятна.
Эсми уверенным шагом направлялась в сторону дома, держа в руках большую розовую коробку, но, заметив внучку, остановилась, и добрая улыбка осветила её всё ещё красивое лицо. Моя дочь бросилась ей на шею, и они некоторое время обнимались, наслаждаясь встречей. Затем Эсми вручила моему ребёнку яркую коробку, Ренесми тут же её распечатала, и в ней оказался кукольный автомобиль «Барби». Я выдохнула, радуясь, что неминуемая катастрофа отсрочена на несколько минут, словно ребёнок, который радуется отсрочки времени своего укладывания на ночь, выдумывая для этого разные предлоги. Но облегчение моё длилось недолго, потому что уже через несколько минут Эсми что-то спросила у Чарли и, получив от него ответ, бросила взгляд на дом. Сказав что-то Ренесми, миссис Каллен широко улыбнулась ей и продолжила свой путь к входной двери.
Я обречённо поплелась к выходу, стараясь унять дрожь в коленях. Звонок раздался почти в то же время, как я повернула ручку входной двери. Слегка удивлённый от неожиданности взгляд Эсми оценивающе скользнул по моему лицу, но я не смогла бы сказать, что она там увидела, потому что ни один её мускул не выдал никаких эмоций.
– Здравствуй, Белла, – тихо, но серьёзно проговорила миссис Каллен.
– Здравствуйте, Эсми, проходите, – пригласила я, провожая её в гостиную. – Хотите кофе или чаю?
– Нет, спасибо, – вежливо отказалась она. – Могу я с тобой поговорить?
Я сглотнула, ощущая, как дрожь неумолимо поднимается от колен выше, пробирая всё моё тело и выдавая с потрохами своё присутствие трясущимися пальцами на моих руках.
– Да, – хрипло промямлила я, интуитивно втягивая голову в плечи, желая спрятаться от всего мира, словно трусливый страус, который прячет голову в песок в случае опасности.
Эсми медленно подошла ко мне и взяла мои дрожащие пальцы в свои теплые и мягкие ладони, одновременно заглядывая мне в глаза, а я чуть не потеряла сознание, предчувствуя что-то совсем нехорошее.
– Белла, ты знаешь, я тебя люблю как родную дочь, которой у меня никогда не было. Господь одарил меня двумя прекрасными сыновьями, и я безмерно благодарна ему за них, но, как любая женщина, я мечтала о дочери, такой, как ты, – Эсми сделала многозначительную паузу, а мой желудок свело жутким спазмом такой силы, что я начала беспокоиться, как бы удержать в нём выпитый кофе. – Ты для меня воплощение идеальной снохи, идеальной жены моего сына, идеальной матери моих внуков. Белла, я не нахожу себе места от горя с тех пор, как узнала, что ты подала на развод. У вас такая идеальная семья, неужели ты хочешь разрушить её?
Эсми смотрела на меня таким тревожным взглядом, а слова её были настолько искренними, что я растерялась. На какое-то время я даже ощутила чувство вины за то, что эта милая женщина испытывает душевные страдания. Несколько секунд я приходила в себя, но когда разум наконец прояснился, я поняла, что Эсми скорее всего не знает о причине моего решения развестись. Уверенность сразу же вернулась ко мне и я проговорила спокойный тоном, хоть это и давалось мне с трудом:
– Эсми, Эдвард изменил мне с другой женщиной…
Мои слова, казалось, не произвели на неё никакого впечатления, она так и продолжала стоять, окутывая меня своим любящим взглядом.
– Белла, – ласково, но уверенно ответила Эсми, когда пауза уж слишком затянулась, – Эдвард красивый молодой мужчина, он оступился, такое бывает, неужели одна ошибка стоит разрушения целой семьи. У вас прекрасная дочь, вы любите друг друга, в браке кто-то должен быть мудрее и уметь прощать. Ты женщина, хранительница очага и семейного уюта, неужели ты не можешь найти в себе силы хотя бы попытаться простить Эдварду эту глупую ошибку?
Я слушала молча, но челюсть моя так уверенно съезжала ниже от возмущения, открывая рот для того, чтобы высказать его, что мне буквально пришлось поднимать её с пола. Однако слова застряли где-то в горле и не хотели выбираться оттуда под тёплым взглядом Эсми. Она продолжала вопросительно разглядывать меня, явно ожидая ответа, а я старалась сформулировать свою последующую реплику так, чтобы не обидеть или, не приведи Господь, не оскорбить эту мудрую, но наивную женщину.
– Эсми, при всём уважении к вам, я всё же удивляюсь наглости Эдварда и его бесцеремонному вранью! Я не хочу разговаривать об этом. Мне ясно одно, что вы не в полной мере осведомлены о данной ситуации. Это ещё раз подтверждает, что Эдвард трус, раз ему не по силам признаться собственной матери в своём поступке!
– Я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду,– растерялась Эсми, выпуская мои руки из своей нежной хватки.
Её искренний добродушный взгляд не позволил мне разозлиться на неё, но злость на Эдварда уже заполнила меня, и я из последних сил держала себя в руках, чтобы не выплеснуть эту ярость на Эсми. Усилиями воли я напомнила себе, что она тут не при чём и попыталась спокойно продолжить беседу, хотя внутри у меня всё кипело.
– Эсми, у Эдварда другая женщина, это не была разовая интрижка, у него постоянные отношения с ней. Хотя, думаю, я бы и тогда не смогла бы простить предательство, пусть даже мимолётное и неосознанное. Помнится, он ни разу не попытался хотя бы извиниться или сделать попытку удержать меня. Он не сожалеет о случившемся и не хочет сохранить наш брак, его устраивает его новая пассия, а я не настолько не уверена в себе, чтобы потеряв остатки гордости и самоуважения, умолять его остаться. я никогда бы не стала навязывать себя. Эсми, вы зря пришли, мне жаль, что так вышло, но прежде, чем приходить сюда, вам следовало бы вытянуть правду из своего младшего сына, думаю, она отбила бы у вас желание попытаться убедить меня в чём-то. Не нужно строить иллюзий, что ваш сын всё ещё любит меня, он доказал мне обратное и ни разу не попытался переубедить.
Я видела, что слёзы медленно застилали карие глаза моей бывшей свекрови. Я чувствовала, как ей больно слышать такое, как она переживает за меня, как страдает из-за всего происходящего. Если она сейчас расплачется, то я тоже не выдержу, и гостиная Чарли в таком случае рискует быть затопленной горькими слезами двух женщин. Эсми тихо шмыгнула маленьким носиком, достала из сумочки белый носовой платок и приложила его к глазам. Затем она глубоко вздохнула и, сделав пару шагов назад, села на край дивана, сделав мне знак последовать её примеру. Я послушно исполнила её указание, с тревогой ожидая продолжения разговора.
– Белла, послушай, девочка, – начала она, теребя платок в руках. – Ты напрасно думаешь, что я пришла сюда просто так, без оснований. Я имею больше опыта в подобных ситуациях, чем может показаться на первый взгляд. – Не успела я осознать значение её слов, как она продолжила: – Я никому и никогда не рассказывала об этом, но Карлайл ведь тоже изменял мне, – выдавила из себя женщина и снова приложила платок к внутренним уголкам глаз. – Пятнадцать лет назад, когда Эдварду было десять, а Эмметту двенадцать, он встретил одну женщину. Её звали Алекс, она приехала в Форкс на стажировку и работала в госпитале под его началом. Карлайл всегда был честным человеком и сразу признался мне во всём. Я не могу передать словами, как мне было больно, но и ему было тогда не сладко. Мой муж без памяти влюбился в молоденькую практикантку, и на моё несчастье и его погибель, Алекс отвечала Карлайлу взаимностью. Я видела, как он страдает, как разрывается на части, стараясь изо всех сил остаться мне верным и выкинуть из сердца свою подопечную. Признаться честно, я была буквально ослеплена ревностью, я металась из угла в угол, ежеминутно ожидая страшного. И это случилось. Карлайл не смог устоять, он поддался искушению, предав меня. В ту ночь он не вернулся домой, а я всё поняла и проплакала в подушку до рассвета. Тогда я ощущала себя опустошённой, а к нему испытывала только ненависть…
Эсми прервалась, громко сморкаясь в платок, а я пребывала в шоковом состоянии, слушая её рассказ, и не была в силах вымолвить хотя бы слово. Я лишь смотрела на неё и что-то невнятно мычала время от времени.
– Я не знала, как поступить. Первой мыслью было уехать подальше отсюда и попытаться начать новую жизнь. Уезжать было куда. В то время я серьёзно занималась архитектурным дизайном, – продолжила Эсми, – и ко мне постоянно приходили предложения из разных крупных компаний страны. Я каждый раз отказывалась, ведь мы любили Форкс и Карлайл буквально корнями сросся с больницей этого города. Но в ту ночь я вертела в руках последнее приглашение с Аляски и всерьёз думала о переезде в самый холодный штат страны, лишь бы подальше отсюда. До утра я не могла заснуть, взвешивая все «за» и «против». И ты знаешь, «против» оказалось больше. Я не знаю, как я умудрилась в таком состоянии здраво мыслить, но я как сейчас помню, почему решила остаться. У меня было два сына, почти подросткового возраста. Они души не чаяли в отце, буквально боготворили его, впитывая каждое его слово. Карлайл был для них авторитетом, примером для подражания, он был для моих детей идеалом отца, которого только могут желать мальчишки. Карлайл всегда был честным, справедливым, мужественным, волевым, но в то же время добрым, отзывчивым и гуманным. Он умел поставить себя на место другого, умел легко завоевать доверие. Тогда я чётко осознавала, насколько важно для мальчиков иметь мужской пример для подражания. Я с ужасом осознавала, как они отреагируют на такой поступок Карлайла. Меня начинало трясти от мысли, как такая ситуация повлияет на дальнейшее развитие их характеров, какими личностями станут мои дети, если их устойчивые взгляды, их вера в отца разрушатся? Я понимала, что такой удар может разрушить их будущее, разбить их уже почти сформировавшиеся жизненные устои. Да и что я одна смогу дать им? Какой опыт я передам своим сыновьям? Безусловно, я окружила бы их усиленной заботой и любовью, но этого было бы недостаточно, чтобы из них выросли настоящие мужчины. Больше всего на свете я любила своих детей и не могла позволить своему эгоизму разрушить их жизни, превратив в маменькиных сынков с неустойчивой психикой и абсолютной дезориентацией в обществе. Только это остановило меня в ту ночь от рокового решения. Теперь же, оглядываясь назад, я благодарна Богу, что он дал мне силы воли и разума, чтобы принять единственное правильное решение остаться.
