Текст книги "Сжигая мосты (СИ)"

Автор книги: crazy-mum

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 32 страниц)

– Это важно, Белла! Я знаю тебя, я чувствую тебя, ты пытаешься уверить меня в том, что любишь Блэка – у тебя неубедительно выходит. Что это? – он вдруг приложил ладонь к тому месту на моей шее, где бьется пульс. – Я слышу, как бьётся твоё сердце, Белла, так же, как я слышал его десять лет назад. Я не знаю, что ты к нему испытываешь, но точно не то, что было у нас с тобой, что сейчас происходит между нами. Я ощущаю каждый импульс, который излучает твоё тело, и, поверь, я просто не могу это игнорировать.

– Пусти, – промямлила я, убирая его руку, – ты ошибаешься, ты уже ничего не значишь для меня, не льсти себе.

– Зачем ты это делаешь, Белла? Чтобы отомстить мне? Да я сгораю в агонии с тех самых пор, когда понял, что натворил, с того самого момента, когда впервые очнулся от наваждения и начал прозревать, но было слишком поздно, ты уже была с Блэком, а я не посмел вмешаться, потому что не имел уже на это права. Я думал, что смогу это пережить, но я не смог. Я люблю тебя, люблю нашу дочь и без вас мне не жить.

Я была как в тумане. Он говорил, что любит, что страдает, а я чувствовала, как разрывается моё сердце под натиском здравомыслия.

– Слишком поздно, – снова повторила я, не узнавая своего голоса.

Эдвард сделал шаг так, что теперь я ощущала аромат его кожи, от которого хотелось кричать. Он слегка коснулся своими длинными пальцами моего подбородка и приподнял его так, чтобы заглянуть мне в глаза.

– Просто посмотри мне в глаза и скажи, что ты счастлива с ним, – попросил Эдвард.

Я заглянула в этот омут медовых глаз и поняла, что мой единственный шанс отвадить от себя Каллена – это убедить его в том, что только с Джейкобом я могу быть счастлива. Осознав это, я как можно убедительней и тверже ответила:

– Да, только с ним я по-настоящему счастлива.

Наверное, я хорошо сыграла свою роль, потому что увидела, как после моих слов глаза Эдварда буквально затопила боль, но я быстро отвела свой взгляд, чтобы только не думать об этом. Я уже приняла решение и глупо было менять его под натиском чувств и сумасшедшего влечения к Эдварду.

Он медленно опустил руку и произнёс:

– Это всё меняет, Белла. Всего несколько недель назад мне показалось обратное… Я не хочу больше причинять тебе боль, я уже однажды это сделал. Я только хочу, чтобы ты была счастлива.

От его слов моё сердце сжалось в мизерный комок, потому что я осознала, что Эдвард уже не тот эгоист, которым был два года назад, но этого было недостаточно для того, чтобы я растаяла и бросилась ему на шею. Я всё ещё не доверяла ему и вряд ли когда-нибудь смогу доверять. И дело было даже не столько в его измене, сколько в его отношении ко мне в тот момент. Его бездействие и нежелание понять меня, его эгоистичные поступки, его загруженность работой – всё это я не могла забыть и осознала, в какой степени подобное поведение пагубно влияло на мои к нему чувства только тогда, когда мы расстались. Его измена открыла мне глаза на его натуру, и даже мои чувства к нему не могли убедить меня в том, что он изменился, хотя я не могла не признать тот факт, что он говорил искренне. Просто я уже не была наивной девчонкой, которая верит словам и рисует в голове розовую жизнь с возлюбленным, я уже знала, что верить можно только поступкам и действиям.

Не успел Каллен закончить фразу, как из-за угла появился Джейкоб. Увидев, что я нахожусь наедине с Калленом, выражение лица Блэка приняло угрожающий характер. Он гневно сверлил глазами Эварда и открыл уже было рот, чтобы нагрубить ему или наброситься с обвинениями, но Эдвард опередил его:

– Тебе повезло, Блэк. Смотри не упусти своё счастье и береги её, – проговорил он мёртвым голосом, от которого моё сердце покрылось льдом, столько страдания и отчаяния слышалось в нём.

Джейкоб так и стоял с открытым ртом, недоумевающе наблюдая, как Каллен скрывается за углом, а мне хотелось осесть на пол и зарыдать – столько невыплеснутых эмоций бушевало в моей душе.

– Что он хотел от тебя? – спросил Джейкоб.

– Ничего, – глухо ответила я. – Я плохо себя чувствую, можешь отвезти меня домой?

Блэк недоверчиво взглянул на меня, но, к моему огромному облегчению, спорить не стал. Пришлось соврать всем гостям, что мне неожиданно стало нехорошо. Этот короткий разговор с Эдвардом, мои открытия относительно его чувств и причин поведения разрывали мне мозг так сильно, что голова трещала по швам, а рана на сердце начала кровоточить с новой силой.

– Я побуду с тобой, – прошептал Джейкоб, аккуратно укладывая меня на постель.

– Спасибо, – прошептала я, зарываясь лицом в гладкую ткань его рубашки.

Мне казалось, что Джейкоб понимает истинные причины моего самочувствия, хотя и молчит об этом, боясь усугубить ситуацию. Его сильные руки ласково прижимали меня к себе, тепло его тела согревало, а монотонный стук его большого сердца успокаивал. Я лежала и с каждой минутой всё больше понимала, что поступила правильно, что рядом с Джейкобом мне спокойно и легко, что он заботится обо мне в любой ситуации и что он никогда не предаст меня.

Очередная лекарственная доза от моего персонального доктора Джейкоба Блэка действовала неуклонно. Образ Каллена потихоньку выветривался из головы, мысли приходили в порядок, а кровоточащее сердце успокаивалось. Моё солнце было рядом, а значит, всё будет хорошо. Я вновь почувствовала необъятную благодарность к Джейкобу, настолько сильную, что мне тяжело было отличить её от любви.

Я оторвалась от его груди, приподнялась на локтях и заглянула в его карие глаза. Они смотрели на меня с теплотой, хотя в них и проскальзывал едва уловимый огонёк тревоги. Не говоря ни слова, я прижалась к тёплым губам Джейкоба и тут же почувствовала его готовность к продолжению ласки.

Его язык блуждал по моему рту, пробуждая во мне желание. Я задрала платье и уселась сверху, продолжая целовать Джейкоба и одновременно расстёгивать пуговки на его рубашке, желая ощутить под ладонями его крепкие мускулы и чувствуя, как умелым движением Блэк расправляется с молнией платья на моей спине.

Мои руки ласкали мужественную грудь, в то время как руки Джейкоба аккуратно стаскивали платье с моих плеч. Как только я осталась в одном бюстгальтере, горячая ладонь моего мужчины жадно накрыла левую грудь, в то время как другая блуждала в моих волосах, крепче прижимая меня к себе.

Я покрывала грудь Джейкоба влажными поцелуями, спускаясь ниже, к стальному прессу, в то время как мои пальцы пытались справиться с металлической пряжкой его ремня. Наконец мне удалось расстегнуть брюки и высвободить уже твёрдый от желания член. Нежно обхватив его ладонью, я аккуратно провела вверх и вниз по всей немалой длине, слыша, как Джейкоб издал стон. Мне неимоверно хотелось подарить ему наслаждение и почувствовать бархатистость его кожи на губах. Я смело обхватила головку его члена губами и провела по ней языком, наслаждаясь страстным выдохом своего мужчины и вкусом его плоти.

Я продолжала ласкать его ртом, возбуждаясь всё сильнее от ощущения власти над своим мужчиной. Меня накрывало неимоверное удовольствие, когда я чувствовала, как твердая плоть Джейкоба заполняет мой рот, как безудержные скупые мужские стоны срываются с его губ, как беспомощно он выглядит в данный момент передо мной. Я так увлеклась собственными ощущениями, что опомнилась только тогда, когда Блэк остановил меня:

– О Боже, детка, я сейчас кончу…

Еще раз проведя языком по всей его длине, я прильнула к его губам, продолжила ласку руками, удовлетворённо ощущая, как Джейкоб изливается в мою ладонь с утробным глухим стоном.

– Мне казалось, ты плохо себя чувствуешь, – расслабленно улыбнувшись, прошептал Блэк спустя несколько минут.

– Теперь уже легче, – ответила я, обхватывая губами мочку его уха.

– Надеюсь, сейчас будет ещё лучше, – промурлыкал он, опрокидывая меня на спину и нависая сверху, а я лишь лукаво улыбнулась. – Расслабься и ничего не делай.

Джейкоб целовал меня нежно, медленно наращивая темп и вместе с этим моё и без того разгоревшееся желание и неудовлетворенность. Его горячие губы ласкали мою шею, спускаясь ниже к груди, обхватывая затвердевшие соски, посасывая и слегка покусывая их, заставляя меня тихо постанывать от наслаждения. Его крепкие руки сжимали мою грудь, пока язык прокладывал путь от пупка ниже к эпицентру моего возбуждения и страсти. Добравшись до пульсирующей от желания точки, мой мужчина раздвинул руками мои бедра так широко, как позволяла моя растяжка, но не спешил удовлетворить мои желания, лаская кожу вокруг, нарочно избегая чувствительного бугорка и заставляя меня извиваться от неудовлетворённости.

Когда же моё терпение было на исходе, он наконец сжалился надо мной и его горячий язык коснулся клитора, ритмично лаская его и заставляя меня утонуть в наслаждении и забыть собственное имя. Я медленно поднималась в облака, уносимая страстью, и могла чувствовать только горячее тепло, волнами проходящее по моему телу, только дикое возбуждение, нарастающее с каждым движением, только желание почувствовать что-то большее, желание ощутить его внутри себя.

Моё измученное тело требовало разрядки, я же могла только бессвязно стонать и молить о пощаде, цепляясь пальцами за прохладные простыни и выгибаясь на встречу блаженству. Не видя ничего вокруг от страсти и не помня себя от возбуждения, я, чувствуя, что больше не могу терпеть эту болезненную муку, наконец собралась с силами и тихо простонала:

– Я так хочу тебя, Эдвард, пожалуйста…

========== Глава 37 ==========

Звук моего собственного голоса едва успел добраться до моего слуха, как всё резко закончилось. Сознание недоумевало такой расстановке событий, мысленно поднимая внутри меня волну возмущения, пока не соединило воедино пазлы из звуков и слов, сорвавшихся с моих губ в порыве страсти. Страх пронзил моё сердце, когда я, наконец, осознала, что произошло. Я боялась открыть глаза, потому что не могла даже представить, что могу увидеть, а только проклинала себя за то, что натворила.

Медленно поднимая веки, я уже ощущала неимоверное напряжение, повисшее в воздухе и так быстро заменившее собой пространство, вытеснив страсть и желание. Сердце бешено колотилось о грудь и застыло на секунду, как только я увидела Джейкоба. Он сидел на краю кровати, опершись локтями на колени и сжимая руками голову так, будто бы хотел раздавить её.

Я машинально сжалась и медленно натянула простыню на себя, прикрывая обнаженное тело. Слёзы комом встали в горле, пока я подбирала слова, зная наперёд, что уже ничего нельзя изменить.

Меня убивало страдание Джейкоба, я несмело протянула руку, желая коснуться его плеча и сдавленно прошептала:

– Джейк…

– Это не лечится, да, Белла?!

Джейкоб поднял на меня взгляд, от которого мне захотелось забиться в угол – столько страдания, ярости и боли читалось в нём.

– Джейк, я…

– Лучше замолчи! – рыкнул он. – Ты всё уже сказала! Ты не просто лгунья, ты расчётливая лицемерка, Белла! А я идиот! – он резко поднялся, наматывая первое попавшееся полотенце на бёдра. – Я как последний кретин всё ждал, что ты полюбишь меня, и ты даже почти убедила меня в этом. Я ведь знал – ты любила его больше жизни, но я всё надеялся, что это пройдёт, что ты забудешь его. Этого никогда не случится, да, Белла?

– О чём ты говоришь?

Джейкоб приблизился ко мне в два шага, с силой схватив за подбородок.

– О чем я говорю? О твоей любви к Каллену! Хватит врать, ты любишь эту сволочь несмотря на все, что он с тобой сделал! И знаешь, я ведь чувствовал, что ты не любишь меня, и мне было вполне достаточно того, что я люблю тебя, но я всё ждал и надеялся, что когда-нибудь ты выкинешь из своей головы ублюдка Каллена, но теперь я понял, что этого не произойдёт. Как бы я хотел вытряхнуть его из твоей красивой головы, Белла, – он обхватил ладонями моё лицо и сильно потряс мою голову, отчего мне стало ещё страшнее, хотя я подсознательно понимала – Джейкоб не причинит мне вреда. – Я надеялся, понимаешь! А ты убила эту надежду, вырезала её на корню, вырвала с мясом одним словом!

Я молчала, не в силах подобрать слова оправдания, и в эту самую секунду поняла, почему Эдвард не просил прощения и не пытался меня удержать тогда – он знал, что это бесполезно.

– Я потеряла тебя навсегда? – робко спросила я, ощущая, как сердце обливается кровью от боли.

– Ты знаешь, я люблю тебя до безумия и готов был терпеть твою нелюбовь, но знать, что ты любишь его и не иметь надежды на то, что это изменится – слишком унизительно. Я готов был терпеть многое, лишь бы быть с тобой, но только не это! – он яростно натягивал джинсы на сильные бёдра, а я ощущала, как ком разрастается в моём горле, мешая мне дышать, в то время как Джейкоб продолжал убивать меня своей речью: – Да, я вырос в резервации, в семье простого индейца, но я не на помойке себя нашел, чтобы мириться с тем, что моя обожаемая женщина пускает слюни по ненавистному Эдварду Каллену! Это отвратительно, я еще имею каплю уважения к самому себе.

– Прости, – прохрипела я, пытаясь преодолеть проклятый ком в горле и выдавить из себя искренние слова сожаления.

– Брось, Белла! Знаешь, уезжай в Сиэтл, возвращайся к своему упырю и живите, как хотите. Я жалею лишь о том, что потратил почти десять лет своей жизни, беспросветно любя такую лицемерку, как ты, и искренне веря, что ты не такая, как все, что ты особенная, – он схватил рубашку и, натягивая её на ходу, направился к двери, – постарайся не попадаться мне больше на глаза! – процедил он и, хлопнув дверью, скрылся из виду.

И снова боль – адская, всепоглощающая, ненавистная боль. Давящая на мозг и разрывающая душу в клочья. Я думала, что моё сердце закалилось, научилось стойко переносить страдания, но это всё пустое – я никогда не стану бесчувственной куклой, способной обходить боль стороной, а не пропускать её через себя, отнимая у себя тем самым несколько лет жизни, я не способна на это.

Новые глубокие раны появились в моей груди, наложились на старые шрамы, разрывая их и утраивая страдания. Я потеряла Джейкоба из-за своей глупой любви к бывшему мужу, а самое смешное было то, что я не хотела этой любви, я хотела лишь быть счастливой, живя с Джейкобом, но судьба так не считает. Ей обязательно надо подкинуть мне сотню другую новых препятствий, страданий и потерь, чтобы жизнь медом не казалась.

Слёзы – единственный доступный способ излить мизерную часть боли наружу, иначе она грозила разорвать меня на части. Я не знаю, сколько я прорыдала в подушку, оплакивая разрушенную жизнь с идеальным мужчиной, но самое страшное было то, что я потеряла еще лучшего друга.

Рыдания резко оборвались, когда я вдруг начала ощущать злость и ярость. От бессилия я проклинала Эдварда Каллена, появившегося снова в моей жизни и разрушившего её в который раз. Мой истерзанный горем разум пытался найти виноватого – больше всего на эту роль подходил мой бывший муж.

Мысленно обрушив на него тонну оскорблений и обвинений, я начала приходить в себя и осознавать, что здесь на самом деле нет виноватых. Я любила Эдварда, он любил меня, но предал, я пыталась полюбить Джейкоба и даже убедила себя в том, что у меня получилось, Джейкоб любит меня, я люблю Каллена, Каллен любит меня, но я не могу снова быть с ним – это какой-то круговорот издёвок судьбы. Над всем этим можно было бы громко посмеяться, если бы не было так невыносимо больно.

Судьба явно подбросила мне это испытание для чего-то, или ей просто нравится наблюдать за тем, как я страдаю и все, кто находится рядом со мной в радиусе мили.

Злость на Каллена ушла, слёзы были выплаканы, а боль от потери родного человека давала о себе знать ноющей раной на сердце, но разум уже возвращался к реальности и начинал мыслить здраво. За несколько часов до рассвета в голову вдруг пришла идея, которая казалась мне спасением от всех моих бед. Меня больше ничто не держало в Форксе, напротив, жизнь здесь вдруг превратилась в пытку, о том, чтобы вернуться в Сиэтл, даже не было и речи – там жил Каллен, а я лишь хотела оказаться подальше от него, чтобы он не имел больше ни единой возможности портить мне жизнь.

Я вытерла слёзы, резко встала с кровати и твердым шагом подошла к столу. Мне вдруг вспомнился рассказ Эсми о том, как она хотела сбежать от Карлайла и у неё были ходы отступления. Я отодвинула шкаф стола и мне на глаза тут же попалась искомая вещь – большой яркий конверт с логотипом известного журнала о природе, датированный тремя неделями ранее.

Когда я впервые прочла его содержимое, то уверенно помотала головой в знак отрицания и хотела уже выбросить его в мусорный бак, но что-то остановило меня. Я не говорила об этом письме никому, потому что считала это бессмысленным, сейчас же всё вдруг обрело смысл и я могла с уверенностью представить моё будущее. Еще несколько лет назад я и мечтать не могла о том, что мои фотографии будут выставляться в галерее, и уж тем более о том, что слух о моём таланте дойдёт до самого Нью-Йорка, хотя, сдается мне, здесь не обошлось без Тома. Теперь же, перечитывая приглашение на свободную должность второго фотографа самого популярного журнала в США о природе, я понимала, что действительно чего-то стою в этой жизни.

Действие приглашения заканчивалось через несколько дней, и мне необходимо было поспешить с ответом, если я решила изменить свою жизнь кардинально, начать её сначала, с чистого листа. Вдали от прошлого, от пресловутого Эдварда Каллена, от Джейкоба, от Форкса. Начать её на другом конце страны, в огромном городе, сулящем мне бурное развитие и отрешение от сердечной боли.

За этот короткий остаток ночи я успела обдумать всё. У Ренесми будет больше шансов поступить в хороший ВУЗ и найти себе призвание по душе, если мы переедем в Нью-Йорк. Да, ей снова придётся привыкать к новому городу и новому дому, но я не видела другого выхода и надеялась, что этот переезд будет последним. Я верила, что смогу забыть Каллена, если не буду видеть его, как это было во время его проживания в Китае, что смогу забыть Джейкоба, хоть и не перестану винить себя в том, что разрушила и его жизнь тоже. Я не могла поставить точку и на своей личной жизни, хотя в тот момент мне меньше всего на свете хотелось думать о новом романе.

Я знала, что Чарли отпустит меня, он всегда понимал и прощал меня, оставалось самое сложное – добиться согласия от Эдварда в том, чтобы увезти Ренесми в другой штат. Сознание говорило о том, что он не отпустит, но сердце верило, что если он действительно изменился, что если он желает мне счастья – он позволит мне увезти Ренесми.

Теперь оставалось только выяснить, сколько они готовы ждать меня, потому что через несколько недель мне предстояло сдать выпускные экзамены в колледже, бросить учебу на самом последнем этапе ради хорошей работы на другом конце страны не входило в мои планы.

Моей радости не было предела, когда я узнала, что журнал готов ждать меня несколько недель, пока я не закончу все дела в Форксе, и я даже подумала, что и мне перепало немного удачи. Но эти мысли длились недолго. Когда я через два дня вновь увидела Джейкоба со второго этажа дома Чарли мельком, когда он заскочил поздравить Ренесми с Днём рождения, я снова почувствовала всю боль потери. Он заметил меня, но даже не поднял головы в мою сторону, а лишь бросил короткий взгляд, полный боли и презрения, отчего у меня и вовсе защемило в груди и подкосились ноги.

Я едва сдержала свой порыв броситься к нему на шею и вымаливать прощение, обещая, что такого больше не повториться, но я не могла этого гарантировать – Каллен слишком глубоко засел в моё подсознании, глубже, чем я могла себе представить.

Джейкоб ушёл, пришёл Каллен, а я просто сбежала из дома, не в силах больше видеть его, видеть боль и в его глазах тоже. Неужели я настолько безнадежна и жестока, что причиняю боль всем окружающим, всем, кто любит меня? Бежать, вон из проклятого Форкса, вон из этой никчёмной жизни, подальше ото всех, кто страдает из-за меня. Раз уж я не в силах осчастливить всех, кто этого заслуживает, – надо оставить их и не мучить больше.

Робко поведав Чарли о своём решении, я удивилась, насколько спокойно он воспринял эту новость – отец чувствовал меня и, судя по всему, подсознательно ощущал, что творится что-то неладное, или просто сделал вид, что спокоен, не желая расстраивать меня еще больше. Он задал тот же вопрос, который я задавала самой себе – отпустит ли Каллен Ренесми, но я решила оставить самый сложный разговор в моей жизни на потом. Сначала было необходимо сдать экзамены и получить диплом, а уж потом разговаривать с Эдвардом.

Я вновь приступила к усиленной подготовке, отменив все фотосессии и обложившись учебниками и конспектами, зарываясь тем самым в учёбу, убегая от реальности, от боли. В день экзаменов я чувствовала себя уверенно, я смогла абстрагироваться от внешних раздражителей и подготовиться так, как никогда в своей жизни. Я ответила на все вопросы в тесте, ответила на все дополнительные вопросы преподавателя, я сделала всё идеально и была вознаграждена за труды – я получила, наконец, диплом.

Сидя в ближайшем к колледжу кафе после тяжёлого утра, я вертела в руках документ, подтверждающий то, что я теперь имею высшее образование, и думала над тем, что должна быть неимоверно счастлива. Но я не могла сполна радоваться тому, к чему так долго стремилась и что получила, – всё вокруг угнетало меня, всё моё существо кричало о том, что жаждет уехать подальше из этого города, штата, сбежать от прошлой жизни.

Допивая свой кофе, я размышляла о том, что осталось самое сложное – разговор с Калленом. Откладывать его уже не было смысла, нужно было сделать это прямо сейчас, пока я в Сиэтле, пока я набралась смелости и не передумала. Приглашать его в кафе, чтобы сообщить столь важную новость, я посчитала неправильным. Я не была уверена в его реакции, да и подобные разговоры не осуществляются в общественных местах.

Заявиться к нему в офис и огорошить новостью, что он теперь не сможет так часто видеть дочь, потому что мы переезжаем на другой край страны, было бы негуманно. Единственным подходящим местом мне виделся его дом, который когда-то был нашим, хотя меня давно уже это не трогало, с тех самых пор, как я решила связать свою жизнь с Джейкобом.

Откладывать воплощение в жизнь моей идеи уже не было возможности – до отъезда в Нью-Йорк оставалось меньше недели. Я набрала знакомый номер, который не набирала уже слишком давно, и почти сразу же услышала в трубке глубокий голос, от звука которого предательское сердце ёкнуло и пустилось галопом.

– Эдвард, это Белла, мне необходимо с тобой поговорить.

В трубке слышались мужские голоса, потом Каллен произнёс: «Продолжайте пока без меня», щелчок двери и снова его голос, который звучал уже более тревожно:

– Что случилось? Что-то с Ренесми?

– Нет, с ней всё хорошо, это по другому поводу. Во сколько ты сможешь освободиться?

– У меня сейчас важное совещание, оно закончится через час, я приеду, куда скажешь, – немного взволновано проговорил мой бывший муж, а я почувствовала, как толпа мурашек пробежалась по моей спине от предвкушения встречи с ним. Я так и не смогла понять, от страха это или по другой причине. Я сглотнула и ответила:

– Давай тогда встретимся у тебя дома через два часа.

– Хорошо, я буду там.

Я нажала отбой, думая о том, что Каллен не задал ни одного вопроса, и о том, как ему сказать то, что я задумала сделать. У меня было два часа времени, которое я не знала куда деть и как провести, лишь бы не думать о предстоящем разговоре, поэтому пошла в первый попавшийся кинотеатр на первый попавшийся фильм, которым оказалась волшебная сказка о двух влюблённых, преодолевающих все трудности на пути к общему счастью.

Фильм закончился позже, чем я ожидала. Когда я села в машину и направила автомобиль по знакомому адресу, то поняла, что опаздываю на сорок минут. Припарковав свою машину у дома Каллена, я быстрым шагом направилась к входной двери, пытаясь успокоить колотящееся сердце и убедить себя в том, что это всего лишь Эдвард и я всего лишь хочу поговорить с ним.

Пока я преодолевала короткий путь от машины к дому, я успела задать себе вопрос, касающийся моего душевного состояния в предвкушении встречи с бывшим мужем. Однако я так и не нашла правильный ответ, пояснивший бы мне, что на самом деле больше пугает меня и приводит в состояние волнения: страх получить отказ или страх получить согласие.

Входная дверь оказалась приоткрытой, и я смело шагнула внутрь. Звук знакомой до боли мелодии разливался по дому, отчего моё несчастное сердце сжалось с такой силой, что стало невозможно дышать. Не оставалось никаких сомнений – это Эдвард играет на рояле. Еще секунда понадобилась мне на то, чтобы вспомнить, наконец, где я уже слышала эту мелодию – точно такая же льётся из шкатулки, присланной из Китая Эдвардом мне в подарок, стоит слегка приподнять на ней крышку.

Шквал болезненных воспоминаний и сильнейших эмоций обрушился на меня, пока я неподвижно стояла в холле и вслушивалась в волшебные звуки. Ноги перестали слушаться, тело вдруг стало неимоверно тяжелым, настолько, что мне пришлось опереться спиной о входную дверь, чтобы не свалиться на пол. Всё было против меня, против моего решения быть подальше от Каллена, против моей уверенности в том, что он на самом деле не чувствует ко мне никакой любви, а лишь захотел вновь поиграть в излюбленную игру «Лев и овечка», доказывая самому себе, что он способен влюбить в себя кого угодно, пусть даже бывшую жену.

Красивая мелодия, так похожая на мою колыбельную, звучала всё громче, а я всё больше ощущала, как непонятное чувство ностальгии заливает моё сердце, стоит мне подумать о том, что Эдвард сочинил эту композицию еще живя в Китае, еще когда он был с той женщиной. Неужели он на самом деле любил меня всё это время так же, как и я его? Неужели та блондинка была случайным наваждением, от которого у него не хватило сил избавиться вовремя, а у меня не хватило мудрости помочь ему в этом? Неужели он действительно отпустил меня тогда только потому, что считал себя не вправе удерживать, а не потому, что разлюбил?

Боже, как я слаба перед ним, как я влюблена в него, что, услышав слезливую мелодию, готова поверить его оправданиям! Нет, Каллен, я уже не та пушистая овечка, млеющая от одной твоей игры на рояле! Выловив эту верную мысль из тысячи противоположных в своей голове, я крепко встала на ноги и уверенно зашагала в сторону его кабинета, откуда разносились звуки. Я резко распахнула дверь и без стука вошла внутрь.

Как ни странно, Каллен выглядел так, будто бы его застали врасплох. Мне показалось, что он даже смутился, хотя я была уверена, что он специально устроил этот концерт.

– Белла, привет, извини, я не слышал, как ты вошла, – начал оправдываться он, будто бы совершил преступление. – Я не знал, чем занять себя, руки как-то сами начали играть, так что…

– Зачем ты оправдываешься? Это я заставила тебя ждать… Я думала, ты больше не играешь?

– Э, играю с недавних пор, – проговорил он, смущённо запуская длинные пальцы в медные волосы и взъерошивая их, одновременно обжигая меня своей полуулыбкой – настолько сексуальной, что я поспешила отвести взгляд. – О чём ты хотела поговорить?

Я почувствовала, как пересохло в горле, и тяжело вздохнула, а Эдвард тут же предложил:

– Хочешь чего-нибудь? Чай, кофе, вина?

Последнее слово он произнес неуверенно, хотя я бы не отказалась от чего-нибудь покрепче, если бы только была не за рулем.

– Воды, пожалуйста.

– Пройдёшь в гостиную, я принесу, – Каллен вел себя так, будто бы торопился выпроводить меня из кабинета.

Я развернулась лицом к двери и застыла на месте: на противоположной стене от стола Эдварда висел огромный портрет Джейкоба, тот самый, который я сделала в лесу, весь утыканный дротиками.

– Что это? Где ты его взял? – вырвалось у меня.

– Купил на твоей выставке, – глухо ответил Эдвард, – это не для твоих глаз, извини.

– Я уже поняла, – фыркнула я, – ты купил его, чтобы испортить?

– Могу я позволить себе маленькую слабость? Я так снимаю стресс. Кто-то пьёт алкоголь, кто-то играет в азартные игры, а я всего лишь кидаю дротики в портрет Джейкоба Блэка по вечерам.

Это звучало более, чем смешно, но мне было совсем не весело. То ли дело было в том, что это была моя любимая фотография, то ли в том, что на ней был изображен человек, которым я дорожила и которого потеряла, но я снова начала испытывать ярость.

– Кто ты такой, чтобы покупать мою работу и портить её, снимая стресс? Ты думаешь, ты всемогущий Эдвард Каллен и тебе всё позволено? Ты совсем не изменился, ты был и остаёшься избалованным эгоистом со смазливым лицом!

От моей последней фразы брови Эдварда угрожающе сползлись на переносице, а губы сжались в тонкую полоску, я вдруг поняла, что снова ляпнула лишнее. Он вышел из кабинета, я проследовала за ним, всё ещё злясь на него и недоумевая его реакции. Через минуту он вернулся со стаканом воды и, протянув его мне, уселся на диван, продолжая смотреть на меня пронзительным взглядом.

– О чём ты хотела поговорить? – голос Эдварда был тихим, но в то же время угрожающе серьёзным.

Мне вдруг стало не по себе: действительно, имела ли я право врываться в его кабинет и обвинять его в каких-то действиях? Он купил картину и вправе делать с ней всё, что захочет в своём доме, а я вообще не должна была это увидеть. Я, честно признаться, не могла понять своей реакции сначала на его игру на рояле, потом на этот портрет. Эмоции разрывали меня изнутри, переживания и боль, испытываемая мной последнее время, выбивали меня из равновесия, неосознанная злость и беспомощность выплёскивались из меня, я будто бы не принадлежала самой себе, будто бы это не моя душа обитала в моём теле.

Я вызвала Каллена со срочного совещания, оторвала его от важных дел, пришла просить отпустить Ренесми, а сама набросилась на него с обвинениями. Я вела себя глупо, словно превратилась в истеричку, неуравновешенную, глупую, психованную истеричку, которая не в состоянии управлять собственной жизнью.

Я на автомате сделала глоток воды и произнесла:

– Извини…

– Это ты извини, я уже сказал, ты не должна была это увидеть, я знал, что тебе будет неприятно, – спокойно ответил Каллен, – честно, не хотел тебя расстраивать.

Я смотрела на него и думала, что пора начать говорить то, зачем я сюда пришла, но язык не слушался. Еще раз глотнув воды, я всё же произнесла, усаживаясь на кресло напротив него:

– Эдвард, я приняла одно важное решение и для его осуществления мне необходима твоя помощь, вернее, твоё разрешение. Мне предложили хорошую работу в одном журнале, и я согласилась…