Текст книги "Сжигая мосты (СИ)"
Автор книги: crazy-mum
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 32 страниц)
– Джейкоб, спасибо тебе, – пробормотала я, всё ещё пребывая в ошеломлённом состоянии.
– Не за что, Белла, – жизнерадостно ответил парень. – Давай, увековечь меня под этим некрасивым клёном!
Джейкоб шутливо обхватил первое попавшееся под руки дерево и обнял его, смешно задрав одну ногу, будто бы девица из романтической комедии, впервые целующаяся с возлюбленным. Я взяла фотоаппарат, сняла дрожащими от смеха пальцами крышку объектива и, словив более выгодный ракурс, щёлкнула несколько раз подряд. Джейк, кажется, вошёл во вкус и, воодушевлённый моим весельем, начал менять позы, одна забавнее другой, позируя мне и пытаясь смастерить на лице серьёзное выражение лица. Ренесми, увидев наше занятие, примкнула к Блэку и уже вдвоём они начали изображать различные фигуры и строить рожицы в камеру, то высунув язык, то вытаращив глаза, то оттопырив друг другу уши.
Когда всеобщий приступ смеха и веселья немного ослабел, я поняла, что у меня скулы сводит от напряжения, а мышцы на животе отваливаются – так долго и искренне я хохотала.
– Теперь твоя очередь, – проговорил Джейкоб, протягивая руку к фотоаппарату.
– Нет, Джейк, я не люблю фотографироваться, – запротестовала я.
– Да ладно тебе, Беллз!
– Я серьёзно, мне не хочется, – настаивала я. – Лучше я ещё пару снимков природы-матушки сделаю.
– Ну, нет, так нет, – пожал плечами Джейкоб и пустился догонять Ренесми, которая осыпала его кучей листвы, собранной с земли.
Пока эта парочка гонялась друг за другом по лесу, я присела на поваленное дерево и осмотрелась вокруг. Лес был такой нарядный сейчас, такой красочный и яркий, что я невольно залюбовалась им, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону. На глаза мне попадались необычные деревья и кустарники причудливых форм и я, подойдя поближе к заинтересовавшим меня объектам, бездумно фотографировала их с того ракурса, который казался мне более выгодным. Я так втянулась в это занятие, что вся былая и безжалостно задвинутая в угол страсть к фотографированию вновь разрасталась внутри меня. Азарт буквально затягивал меня в свои тягучие сети и я продолжала жадно оглядываться по сторона, примечая те вещи, на которые в другое время даже не обратила бы внимания.
Вскоре я приметила жука, который всеми своими силами пытался сдвинуть с места упавшую с дерева шишку, размер которой в несколько раз превышал объёмы завоевателя. Я присела на корточки и нажала на кнопку как раз в ту секунду, когда жук, встав на задние лапки, передними лапками и головой пытался воплотить задуманное в реальность, прикладывая неимоверные для себя усилия и тратя огромное количество энергии, чтобы хоть на миллиметр столкнуть с места свою добычу. Шишка всё не поддавалась, а жук всё не сдавался, упорно продолжая свои действия. Кто знает, что было у него в голове в тот момент и зачем эта шишка была ему так необходима, но действовал он вернее всего по принципу: «Глаза боятся, руки делают».
Я не знала, сколько времени потребуется этому жуку, чтобы понять всю безнадежность своего положения, но его упёртость и вера в победу меня порядком впечатлили. Мне стоило поучиться у этого отважного насекомого стойкости и веры в себя и свои силы. Как только эта мысль пронеслась в моей голове, шишка сдвинулась с места и я разглядела, что её подпирал маленький камень, не позволяющий жуку сместить свою ношу. Теперь же, когда преграда осталась позади, жук ещё энергичнее зашевелил лапками, и мизерная шишка покатилась по земле в нужном жуку направлении. Я с открытым ртом наблюдала это чудо, только успевая наживать кнопку на фотоаппарате, и понимала, как многому нам стоит учиться у природы. Жук явно правильно рассчитал свои силы в самом начале своего сложного пути, и преграда в виде камня только затормозила результат, но не подтолкнула жука отступить от своей цели. Это маленькое открытие затронуло какие-то чувства в моей душе, я вдруг осознала, насколько слабой и бесхарактерной была, как легко могла отступить от намеченной цели и отдать своё счастье другим. Этот жук открыл мне глаза на моё поведение и помог мне понять, что пуская всё на самотёк, поддаваясь слабости, мы порой упускаем своё счастье и позволяем другим управлять нашей судьбой и нашими жизнями. У каждого есть выбор, даже у примитивного насекомого, надо только уметь расставлять приоритеты и учиться делать правильный выбор. Насекомое выбрало правильно – продолжило борьбу и было вознаграждено.
За всеми этими рассуждениями я не заметила, как рядом оказался Джейкоб с Ренесми на руках.
– Что там нашла? – поинтересовался парень, нагибаясь к земле и всматриваясь в то место, куда был направлен мой взгляд.
– Просто жук, – отстраненно ответила я, всё ещё ощущая тяжесть на сердце от маленького открытия и пытаясь утихомирить так некстати разогнавшееся в груди сердце.
– Уже вечереет, пора в сторону дома выдвигаться, – предложил Джейкоб, и я, молча кивнув, зашагала за ним, всё ещё погружённая в собственные мысли.
***
Наступил октябрь, на улице заметно похолодало, клиентов в кафе значительно поубавилось, а вместе с ними и работы у меня. Я с ужасом осознавала, что ещё несколько недель и открытую веранду закроют, а я лишусь места и дохода. Единственным плюсом во всей этой ситуации было то, что я смогу больше времени уделять учёбе и дочери, но мне вновь придётся жить на деньги Эдварда, что сильно задевало моё недавно приобретённое самолюбие.
Любовь к фотографированию вновь завладела моим сердцем, и теперь я всюду таскала с собой подаренный Джейкобом фотоаппарат, игнорируя его внушительный вес, в надежде наткнуться на интересный сюжет и запечатлеть его. Как только я начала присматриваться к обычным вещам, внимательнее наблюдать за окружающей обстановкой, то я сделал для себя маленькое открытие, убедившись, как много любопытных и по-настоящему красивых вещей нас окружают. Даже если на первый взгляд они кажутся совсем обыденными и привычными, стоит повнимательней присмотреться, и неожиданно в любом объекте или ситуации можно отыскать изюминку и преподнести её в необычном свете.
Дафна подшучивала надо мной, когда я вдруг доставала из-за прилавка свой инструмент и фотографировала заинтересовавшие меня моменты, стараясь не потревожить объект своего внимания, дабы не испортить момент неожиданности. Привычные, казалось, люди иногда, погружаясь в свои мысли или искренне радуясь чему-то, могли преобразовываться до неузнаваемости под действием сильных эмоций или чувств. Именно такие моменты я старалась зафиксировать, потому что видела в них какое-то волшебство.
Но не только люди интересовали меня в качестве объектов моего нового, а вернее, давно забытого хобби. Предметы, насекомые, деревья, цветы, облачное небо, закат, рассвет, дождь, земля, покрытая листвой и хвоей, дома – всё теперь имело для меня особое значение и во всём я могла увидеть нечто необычное, наполненное смыслом. Тот жук вдохновил меня на поиски картинок, взглянув на которые можно было задуматься о жизни, поступках, прочувствовать энергию окружающего нас мира.
Я намеренно приобрела новый альбом, тщательно подбирая переплёт и цвет, и в свободное от работы и дома время занималась его оформлением. Мне казалось, что каждая фотография, сделанная моими руками, имеет смысл и значение, для меня, во всяком случае.
Теперь моя жизнь была заполнена до краёв любовью к Джейку, дочери, друзьям, учёбе и фотографированию. Я могла с уверенностью сказать, что живу полной жизнью и радуюсь каждому дню, которые неумолимо приближали меня к ноябрю, что означало окончательное закрытие летней части кафе.
В конце октября миссис Паркинсон вызвала меня на беседу, и я уже заранее знала, о чём пойдёт речь.
– Белла, с каждым днём на улице холоднее и клиентов всё меньше, – с грустью проговорила она и сделала многозначительную паузу.
– Я понимаю, миссис Паркинсон, я помню, на каких условиях нанималась сюда, – вежливо и как можно добрее ответила я.
– Да, но мне бы не хотелось расставаться с тобой насовсем, – проговорила женщина, и в её голосе я ясно слышала неподдельное сожаление.
– Мне тоже, – я пожала плечами, маскируя неловкость и нахлынувшую грусть.
– Ты очень хороший и ценный для меня работник, но я не могу предложить тебе место. Зимой клиентов совсем мало, и Дафна с лихвой справляется в одиночку. Единственное, что я могла бы тебе предложить – это дать тебе возможность иногда подменять её, когда она захочет уйти в отпуск, заболеет или возьмёт выходные. Мне бы очень хотелось видеть тебя в наших рядах следующей весной, – застенчиво улыбнулась моя работодательница, а я ответила ей тем же.
– Я буду рада любой подработке. Мой телефон вы знаете, звоните в любую минуту, – наигранно весело сказала я.
В начале ноября веранда была закрыта, и я с тоской попрощалась с полюбившимся мне местом работы. Будучи лишённой возможности зарабатывать, я приуныла, и моё настроение и безграничное счастье было слегка омрачены. Однако я не позволила себе окунуться в депрессию по этому поводу, а лишь с тройным усердием засела за книги, отводя несколько часов в день на хобби и стараясь не думать о том, на чьи деньги мне теперь придётся жить. Других вариантов у меня пока не было, ситуация с вакансиями в Форксе была на зависть стабильная, то есть вакансий не было вовсе.
Однажды субботним дождливым днём мы сидели в гостиной дома Свон. Я оформляла новый альбом, а Джейк воодушевлённо играл с Ренесми в настольную игру и, судя по его замечаниям, Ренесми жульничала время от времени. Закончив игру, дочь побежала наверх за другой, а Блэк, освобождённый от неусыпного прессинга Ренесми, обратил внимание на моё занятие и, присев рядом, с моего разрешения принялся рассматривать уже готовые снимки, вклеенные в альбом.
– Белла, это потрясающе, – воскликнул он, завороженно разглядывая заполненные страницы. – Как тебе удаётся видеть в обыденных вещах необычное? Слушай, у тебя талант! Снимки превосходны, я вижу, что ты буквально душу в них вложила! И каждая работа с особым смыслом, наталкивает на размышления, даже меня.
– Джейк, ты о чём? Это просто красивые картинки, – смущённо проговорила я, краснея от неожиданной похвалы и восторга парня. – Таких фотографий пруд пруди. Мне просто нравится этим заниматься.
– Это что, я? – переспросил Джейкоб, перелистнув несколько страниц и увидев своё изображение.
Я взглянула на картинку, фон которой представлял собой осенний пожелтевший лес, в верхней половине фотокарточки сквозь густое облако просачивались скромные лучи, придавая листве сияние, которое обрамляло собой образ Джейкоба. Парень не подозревал в ту секунду, что я фотографирую его, он просто стоял и ловил рукой неспешно падающий лист, выписывающий в воздухе забавные пируэты. Выражение лица парня в тот момент было таким задумчивым, что могло показаться, будто бы он размышляет о короткой жизни этого листа, дальнейшая судьба которого зависит сейчас от его воли. Парень так бережно и трогательно пытался изловить мёртвый лист, будто бы жалел о его скорой кончине, и в то же время глаза его сверкали, словно радуясь тому, что к листу, всё лето выполнявшему рабскую повинность по переработке ультрафиолета в хлорофилл для питания могучего дерева, наконец пришло освобождение. Это всё виделось мне так, и я постаралась передать свои эмоции через фото.
– Да, – только и ответила я, ожидая вердикта.
– Беллз, я даже не думал, что способен на такие эмоции. У меня буквально на лице написано, что мне жаль этот несчастный лист. Но знаешь, в то же время я будто бы сравниваю его жизнь со своей собственной и понимаю, что нужно прожить свою короткую жизнь так, чтобы потом не пришлось жалеть.
Я замерла. Джейкоб почти угадал все мои мысли, вложенные в картинку. Неужели у меня на самом деле получается отобразить свои чувства и ощущения без слов через плоскую фотографию?
– Это должны увидеть все! – вдруг со всей серьёзностью заявил Блэк.
– Ты с ума сошёл, Джейкоб? – я искренне рассмеялась, удивляясь глупости, которую он сморозил. – Даже если эту ерунду кто-то и захочет смотреть, я ни за что на свете не выставлю её на всеобщее обозрение, это бред какой-то.
– Так, собирайся, – вдруг заявил Блэк со всей серьёзностью, от которой у меня свело зубы.
– Что? Куда?
– Хочу тебя кое с кем познакомить. Давай, давай, собирайся, а я пока одену Ренесми. Поедем в резервацию.
– С кем познакомить? – я схватила парня за рукав, когда он решительно поднялся с места и направился в сторону моей дочери. – Джейкоб?
– С одной моей подругой, Эмили Янг.
========== Глава 23 ==========
– Ну, так ты расскажешь мне, что это за таинственная Эмили и почему я с ней до сих пор не знакома? – в который раз задала я вопрос Джейкобу, сидя на пассажирском сидении его автомобиля, направляемого в резервацию.
– Эмили – моя подруга, мы с ней сдружились, когда она приезжала в гости к Гарри Клируотеру. Сейчас она помолвлена с Сэмом Адли уже несколько лет, но свадьбу так пока и не сыграли.
– Почему? – мне стало любопытно и захотелось узнать больше о друзьях Джейкоба, с которыми я ещё не была знакома.
– По нескольким причинам, – Джейкоб нахмурился, сосредоточенно наблюдая за дорогой и будто бы нарочно не смотря на меня. – Знаешь, Сэм, когда ещё учился в школе, встречался с Леа, двоюродной сестрой Эмили. Но жизнь иногда преподносит нам сюрпризы в виде нечаянных судьбоносных встреч, и Сэм с первого взгляда влюбился в Эмили. Он долгое время скрывал это, борясь с собой и своей совестью, но узнав, что Эмили испытывает к нему то же самое, решился на отчаянный шаг и порвал с Леа, – Джейкоб тяжело вздохнул, продолжая хмурить брови, а я в нетерпении ожидала продолжения его повествования, не смея подгонять.
– Леа тогда сильно страдала, и её боль выплёскивалась из неё в виде ненависти к Сэму и Эмили. Она не упускала случая при встрече поддеть его или оскорбить Эмили. Влюблённые терпели, осознавая свою вину перед Леа, но ничего не могли поделать со своими чувствами. Я не одобрял поведение Леа, хоть она и дочь Гарри и мы знакомы с детства. Сердцу не прикажешь, и нужно учиться с достоинством принимать поражение в сердечных делах, – Джейкоб осёкся, а я опустила голову, понимая, что кому, как ни Джейкобу, знать всю горечь безответной любви.
– После того, как Сэм сделал Эмили предложение, с ней произошёл несчастный случай.
– О Боже, – ахнула я. – Надеюсь, ничего серьёзного?
– Она в порядке и вполне здорова, если не считать некоторых изменений во внешнем виде.
– Что ты имеешь в виду?
– Это произошло несколько лет назад. Эмили тогда работала в магазинчике резервации товароведом. Подходил к концу отчётный период, и она задержалась на работе, чтобы закончить учёт товаров на складе…
Джейкоб продолжал говорить, а у меня перед глазами разворачивалась страшная картина несчастного случая. Я чётко представила хрупкую девушку, которая осталась одна в магазине после окончания рабочего времени и была так погружена в работу, что не сразу заметила валивший из кладовой дым. Я представила, как, увидев клубы дыма и испугавшись за оставшийся товар, она схватила огнетушитель и бросилась в помещение, чтобы попытаться затушить огонь. Рассказ Джейкоба был настолько трагичным, что моё воображение услужливо продолжало рисовать картину происшествия, погружая меня в состояние тревоги и зарождая во мне переживания за жизнь незнакомой девушки. Когда Джейкоб дошёл до того момента, где Эмили в панике подбежала к источнику огня, резко распахнула дверь в кладовую и горящие картонные и полиэтиленовые коробки с товаром воспламенились ещё сильнее от новой мощной порции кислорода, я ахнула вслух, не в силах справиться с эмоциями. Перед моими глазами близстоящие к двери высокие стеллажи уже повалились под натиском огня, обрушивая на Эмили своё горящее содержимое и обжигая её смертоносными языками пламени. Я будто бы переживала эту трагедию сама, слушая, как Джейкоб говорил, что Эмили уже не думала о том, как затушить пожар, ей чудом удалось вырваться из кладовой и выбраться наружу. Она успела вызвать службу пожарной безопасности, хотя мне трудно было даже представить, какое мужество ей потребовалось, чтобы, превозмогая адскую боль от ожогов, объяснить пожарным, что произошло…
В голосе Джейкоба слышалась боль и сострадание, а я продолжала слушать, внимая каждое слово и ужасаясь горю, выпавшему на долю несчастной девушки Эмили. Мне было жаль её, но я не представляла, что это не предел жалости, что самое ужасное ещё впереди.
– Эмили попала в больницу с ожогами третьей степени, основная часть которых выпала на лицо и руки, – тихо проговорил Джейк.
Я громко вскрикнула, понимая, что повреждения такой тяжести не проходят бесследно. Джейкоб бросила в мою сторону быстрый взгляд, понимая мои чувства.
– Да, – сурово констатировал он, – глубокие шрамы теперь уродуют правую половину её лица, на которую свалилась полиэтиленовая упаковка какого-то товара.
Я молчала, пытаясь переварить услышанное. Мне трудно было даже представить, какого это – оказаться изуродованной. Я обернулась назад, чтобы убедиться, что с Ренесми всё в порядке. Дочь заинтересованно заплетала кукле косу, сидя в детском автомобильном кресле и не обращая на наш с Джейкобом диалог никакого внимания. Вдруг меня пронзила тревожная догадка, и я, резко повернувшись к Блэку, выпалила:
– Это Леа подстроила пожар?
– По официальной версии загорелась старая проводка, но все, кто знал историю Леа и Сэма и видел, насколько сильно она возненавидела Эмили, придерживаются иного мнения. Конечно, вслух об этом никто не говорит, но уж очень резко поменялось поведение Леа с того несчастного случая. Она перестала говорить гадости в сторону Эмили, старалась не показываться никому на глаза, а когда Янг выписали из больницы, и вовсе уехала из резервации, якобы чтобы получить образование. Возможно, Леа ни в чём не была виновата, а её поведение и отъезд лишь говорили об испытываемой жалости к Эмили и желании уехать подальше от несчастной любви, не знаю. Но именно после того случая у Гарри случился сердечный приступ.
– Да уж, все случайности указывают на вину Леа, хоть и косвенно. Но что же потом произошло с Эмили? Почему такой долгожданной свадьбы не было? – я снова ахнула от проскользнувшей в голове мысли. – Или Сэм отказался от Эмили из-за её внешности?
– Нет, Сэм не подонок, он бы так никогда не поступил, он любит Эмили больше жизни, несмотря ни на что. Дело в Эмили. После выписки из госпиталя она впала в такую депрессию, что все её знакомые боялись за её жизнь и способность здраво мыслить. Она ничего не ела, ни с кем не общалась и вообще никого не хотела видеть. Эмили запиралась у себя в комнате и сутками оплакивала свою красоту, проклиная судьбу. Она не подпускала к себе Сэма на пушечный выстрел, не желая, чтобы он видел её такой искалеченной. Сэм тогда весь лоб расшиб, пытаясь достучаться до любимой, но она ничего не хотела слышать. Эмили была уверена, что Сэм продолжает с ней общаться из жалости, а не по любви.
Я слушала, и мурашки проходили по моей коже, заставляя меня вздрагивать. Я вдруг поняла, что моя недавняя депрессия, связанная с разводом – просто детская обида по сравнению с настоящим горем, выпавшим на долю индейской девушки.
– Сначала Эмили была безмолвна, потом она начала кричать, пытаясь отвадить от себя Сэма, обивающего её порог ежедневно, и, когда её крики стали переходить в истеричные рыдания, грозящие сумасшествием – Сэм решил, что будет лучше на время оставить Эмили в покое, дать ей возможность прийти в себя, разобраться с мыслями, смириться со случившимся.
Джейкоб вновь сделал паузу в рассказе, сворачивая с широкой дороги на более узкую, ведущую в индейское поселение.
– Я тогда даже не делал попыток вновь сблизиться с Эмили, я боялся её реакции, но в то же время боялся за её жизнь. Я постоянно названивал ей, даже писал письма, но ответа, естественно, не получал. Так шли недели, а Эмили всё не вылезала из своего панциря, заполненного до краёв страхами, обидами, горечью и болью. Однажды я решил, что пора с этим кончать, и силой выволок её из дома, чтобы она хотя бы вдохнула свежего воздуха. Помню, как она кричала в тот момент и закрывала лицо руками – мне было страшно, она казалась мне сумасшедшей, и я понимал, что ещё несколько недель – и когда-то добрая и веселая Эмили действительно сойдёт с ума.
Джейкоб вновь тяжело втянул воздух, я чувствовала, что он будто бы заново переживает те ужасные моменты.
– Тогда я был в панике, слышать её визгливый крик было выше моих сил, поэтому я бездумно схватил её в охапку, закинул на плечо и побежал в лес, подальше от любопытных глаз. Забежав достаточно далеко, я снял с себя свою полоумную ношу и хорошенько встряхнул за плечи. Она продолжала закрывать лицо, но уже кричала тише, голос её охрип. Ты знаешь, Белла, я понятия не имел, что нужно говорить и поэтому сказал ей первое, что пришло в голову: «Эмили, мне наплевать, как ты выглядишь, я в тебе вижу хорошего старого друга, а друзья никогда не обращают внимания на внешность, они дорожат сердечной привязанностью и душевным родством. Не буду врать, твоё лицо может показаться кому-то впервые тебя увидевшему не таким прекрасным, каким ты привыкла его видеть в зеркале, но неужели для тебя важно, что подумают малознакомые люди. Эмили, – сказал я, пытаясь справиться со своей собственной паникой и страхом за неё, – все, кто тебя знает, кто имел счастье общаться с тобой, они никогда не изменят своего отношения к тебе из-за случившегося. Ты добрая, отзывчивая, весёлая и дружелюбная, и мы любим тебя за это. За твою прекрасную душу, которую ты стремишься искалечить вдогонку к лицу. Эмили, – пытался я достучаться до её разума, – возможно, это покажется тебе малоутешительным, но не только внешность делают человека любимым и близким. Пойми, своими страданиями и попытками отгородиться от всех, кому ты дорога, ты причиняешь близким людям боль». Кажется, именно эти слова тогда немного отрезвили её, и она медленно оторвала ладони от заплаканного лица. Признаюсь, мне тяжело было видеть то, во что превратилось когда-то миловидное и красивое лицо Янг, но, смею думать, я не дрогнул ни единым мускулом, стараясь не выдать свой ужас и не напугать и без того находящуюся на грани жизни и смерти девушку.
Джейкоб замолчал, погрузившись в свои мысли, крепко сжимая руль и смотря прямо перед собой, а я не смела просить его продолжить, ощущая, как тяжело ему даётся рассказ. Мне и самой было нелегко слушать о страданиях незнакомой мне девушки, сердце так и сжималось от сострадания и жалости. Я лишь протянула руку и несмело дотронулась до его руки, с силой обхватывающей руль. Он повернулся в мою сторону и чуть заметно улыбнулся, а я крепче сжала его пальцы. Слушая эту трагичную историю, я напрочь забыла, для чего Джейкоб вообще её рассказывает, но мне уже и самой хотелось познакомиться с Эмили.
Через несколько минут Джейкоб всё также молча припарковал автомобиль у своего дома и продолжал сидеть, вглядываясь вдаль. Я обернулась назад и поняла, что Ренесми заснула в своём кресле. Джейкоб проследил за моим взглядом и продолжил:
– Там в лесу мы ещё долго разговаривали, вернее, Эмили говорила, давясь слезами, рыдала и высказывала мне свои страхи, а я лишь слушал её, пытаясь поддержать. Я никогда не узнаю, что значит для девушки потерять свою красоту, потерять часть себя, мужчинам тяжело это понять. Мы не так относимся к своей внешности. Тем не менее, Эмили доверилась мне, освободила душу от невысказанных страданий и облегчила тем самым своё сердце. С того самого дня Эмили больше не выгоняла меня, позволяя проводить с ней некоторое время. А я старался веселить её, как мог. Но она всё ещё не желала, чтобы Сэм видел её такой и не хотела с ним встречаться, хотя по-прежнему любила. Я понял, что она боялась увидеть в его глазах отвращение, разочарование и жалость, боялась, что он разлюбит и будет продолжать встречаться из жалости, а через какое-то время и вовсе за это возненавидит.
Как-то я заметил, что Эмили при разговоре или прослушивании музыки имеет привычку бездумно калякать что-то на листе бумаги. Мне показалось, что её рисунки выглядят более-менее прилично и тогда мне в голову пришла идея, как отвлечь её от тяжёлых мыслей и занять мозг и руки. Я подарил ей сертификат на трёхмесячное индивидуальное обучение рисованию, но долго не решался его вручить, боясь её реакции. К моему удивлению, Эмили приняла мой подарок, когда узнала, что общаться ей придётся только с преподавателем. Тогда я понял, что желание рисовать у неё преобладает над страхом показаться людям в своём новом облике. С тех пор я два раза в неделю возил её в Порт-Анжелес на занятия.
Я сам радовался, когда видел, как расцветает лицо Эмили после каждого занятия. Она делилась со мной всеми своими впечатлениями, однако я стал замечать, что Сэм начал смотреть на меня искоса и даже вызвал на мужской разговор. Помню, как мы чуть было не подрались, когда я услышал, как он обвиняет меня в том, что я воспользовался ситуацией и увёл у него любимую. Глупый Сэм не знал, что моё сердце уже принадлежало тебе, – Джейкоб улыбнулся, даря мне лукавый взгляд, а я тепло посмотрела на него.
– В конце концов Эмили признала, что тот несчастный случай открыл в ней талант к живописи, она потихоньку вернулась к жизни и позволила Сэму вернуться в её жизнь, особенно когда узнала, что он чуть шею мне не свернул из-за ревности. Я не знаю, как происходила их встреча, но Эмили после этого стала намного счастливее, и Сэм больше не отходил от неё ни на шаг. Если бы ты зашла в дом Янг, ты бы увидела там кучу портретов Сэма, сделанных Эмили.
– Но свадьбы так и не было? – уточнила я.
– Нет, Эмили не захотела. Она до сих пор думает, что не имеет права привязывать к себе Сэма и не оставляет попыток избавиться от него, желая ему лучшей доли, чем, как она считает, изуродованная психичка, рисующая глупые картины. Она никак не поймёт, что Сэм не замечает её недостатков и любит всем сердцем. Я уже со счёта сбился, сколько раз Адли предлагал сыграть свадьбу. Он ещё тот ревнивец, хочет, чтобы Эмили принадлежала ему по закону, полностью.
– Судя по твоему рассказу, Сэм – хороший человек. Но, Джейк, зачем ты мне всё это рассказываешь?
– Хочу познакомить тебя с Эмили, забыла, зачем мы сюда приехали?
– Но ты так и не сказал, для чего? Я, конечно, буду рада знакомству, но почему так спешно и почему именно сейчас?
– Эмили теперь хорошо разбирается в искусстве и красоте, хочу, чтобы она убедила тебя, что твои фотографии великолепны.
– Нет, только не это! – запротестовала я, повысив голос и разбудив тем самым дочь. – Никому это не интересно! Тем более, я тоже кое что смыслю в искусстве – это моя профессия!
– Безусловно, – Джейкоб продолжал лукаво улыбаться. – Но одно дело знать историю и теорию, а другое – перенести свои знания на практику. К тому же ты не можешь объективно оценить своё творчество. Так позволь оценить его разбирающимся людям.
– Нет, Джейк, я не хочу! Поехали домой.
– Я не хочу домой, – раздался сзади голос моего ребёнка, а я вздохнула, бросив на Джейкоба уничтожающий взгляд.
– Вылезайте из машины, – скомандовал предатель. – Пойдём прогуляемся. Держу пари, Эмили вновь зависает на своём излюбленном месте с кисточкой в руке.
Я раздражённо вылезла из машины, злясь на Блэка. Хоть я и жаждала после его рассказа познакомиться с Эмили и увидеть её рисунки, меня абсолютно не прельщала перспектива показать ей свои фотографии с целью быть оцененной.
Джейкоб взял Ренесм на руки и сделал попытку схватить мою ладонь в свою, но я обиженно одёрнула её и осталась стоять на месте, отводя от него взгляд.
– Несси, ты не хочешь поздороваться с Билли? – вдруг обратился он к Ренесми. – Пойдём, я отведу тебя.
Я недоумевающе на него посмотрела, а он, бросив на меня грозный взгляд, отрезал:
– Стой здесь и не вздумай сбежать!
Похоже я не на шутку разозлила своего доброго и все-понимающего Джейкоба и серьёзного разговора не избежать, раз он решил избавить дочь от нашего диалога. Я вдруг поняла, что впервые за столько месяцев вижу гневного Блэка и мне вдруг стало не по себе, настолько это было непривычно и неожиданно.
Через минуту он уже вернулся к машине и застал меня в защитной позе, со скрещенными на груди руками и оперевшейся спиной на автомобиль. Я нарочно не смотрела ему в глаза, не знала, что смогу в них разглядеть, поэтому молча рассматривала мысы своих кроссовок, ожидая гневной тирады.
– Белла, ну чего ты так противишься, – тихо и ласково начал он, а я от неожиданности услышать такой тон вздёрнула подбородок, заглядывая ему в лицо. – Никто тебя не будет осуждать, Эмили всего лишь посмотрит твои фото, – Джейкоб потряс рукой, в которой красовался мой альбом.
– Я не хочу, чтобы незнакомые люди видели мои работы, это слишком личное, – пробубнила я.
– Ты ведёшь себя, как ребёнок! – огрызнулся Джейкоб. Было заметно, что терпение его на пределе и оно вовсе не безгранично, как я предполагала раньше. – Сколько можно прятаться в своём панцире и бояться общественного мнения?
– Слушай, Джейк, я ценю твоё желание помочь, но мне сейчас не нужна твоя помощь! – резко высказала я свой негатив и тут же прикусила язык, замечая в глазах Джейкоба промелькнувшую тень боли. Я вдруг поняла, что веду себя как эгоистка, обижая его своим пренебрежением. Но он, похоже, не собирался обращать внимание на мои слова, обижаться и отступать от намеченного плана.
– Нет, нужна! Ты никак не можешь поверить в себя! Что, чёрт подери, сделал с твоей душой этот Каллен, что ты не можешь оценить себя как личность? Тебе не надоело быть его тенью? Найди уже наконец в себе силы открыться, самоутвердиться и встать на ноги!
Острая боль пронзила моё сердце от его жестоких слов. Умом я понимала, что он говорит правду и хочет помочь, но сердце не хотело принимать эту правду. Неужели я была всего лишь чьей-то тенью? Неужели я настолько не верю в свои силы, что интуитивно прячусь и не желаю выставлять напоказ свою душу, боясь общественного внимания или осуждения. Я почувствовала, как непрошеные горячие дорожки слёз потекли по моим щекам и тут же услышала мягкий и такой родной голос:
– Маленькая моя, прости, – Джейк обхватил меня кольцом своих сильных рук. – Я такой идиот, я не хотел тебя расстроить.
– Но ты расстроил, – обиженно процедила я, всё ещё злясь на него за упрямство и попытку поменять мой взгляд на вещи. – Ты давишь на меня!
Джейкоб отстранился, и я снова заметила в его глазах зарождающуюся раздражительность, которую он пытался замаскировать или сдержать.
