Текст книги "12 маленьких радостей и одна большая причина (СИ)"
Автор книги: Christin_Collins
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)
– Ну что, как кофе? – послышался неподалеку привычно задорный голос Габриэля, но я даже не повернула к нему головы, так была увлечена смакованием. Не давало покоя то, что вкус казался знакомым, будто я его где-то уже встречала. Вспомнить бы только где.
– Безумно вкусный, спасибо, – поблагодарила я, делая еще один глоток. Надув губы на то, что все внимание достается не его восхваленной персоне, архангел подошел ближе и начал пристально следить за каждым моим движением.
– Все никак не можешь вспомнить сорт, верно? Тоже мне, журналистка из отдела культуры и искусства, – насмешливо хмыкнул мужчина, только сильнее распаляя мой азарт дегустатора.
– Так, попрошу! Никогда на эту работу я не просилась, но надо же делать хоть что-то. И, может, хоть одну ма-а-а-аленькую подсказочку? – до невозможности округляя глаза, попросила я. Вряд ли это выглядело милым, но зато у меня были все шансы напугать небожителя до полусмерти.
– Хм, дай-ка подумать… Нет! Обойдешься без дополнительных поощрений, – увалившись в кресло, проговорил архангел, тем самым обрекая меня на утомительные битвы с собственной памятью. В сознании назойливо звенели осколки воспоминаний, но выстраиваться в целостную картинку они явно не хотели, убегая в то же мгновение, как я думала, что наконец собрала пазл.
– Погоди, кажется, я вспомнила: похожий кофе подавали на презентации первой книги бесталанной женушки какого-то местного богача, верно? Это было около полугода назад, так что я не совсем уверена, – довольно предположила я, заранее празднуя триумф. После моих слов Габриэль немного задумался, едва заметно улыбаясь. – Там еще что-то говорили о странном способе приготовления этого кофе, но я мало слушала, стараясь не уснуть от разглагольствований этой недалекой девицы.
– А зря ты не слушала эту историю, Изабелл, действительно очень занимательная техника, – сверкнув белоснежной улыбкой (это воистину магия, учитывая количество поедаемого Гейбом сладостей), он взглянул на меня своими хитро прищуренными глазами, которые сейчас напоминали своим потрясающе зеленым цветом молодой орешник. – Но ты пей, не отвлекайся на мою болтовню.
– Так что там за история? – поинтересовалась я, послушно делая крупный глоток.
– Вряд ли название «Black Ivory» тебе о чем-то говорит, поэтому поясню поподробнее. Это один из самых дорогих сортов кофе, тысяча сто долларов за килограмм, а все из-за определенных трудностей с производством. Видишь, как я тебя балую? – лучезарно улыбнувшись, похвастался он своей щедростью. – Так вот, переходим к самой интересной части моего небольшого экскурса. Кстати, сколько там у тебя осталось? Ух ты, почти все выпила? Умница моя. Опять я отвлекся. Заметила, что вкус этого кофе куда мягче остальных? Желудочная кислота слонов разрушает белок, заставляющий напиток горчить, и умельцы из Таиланда нашли этому применение. Все кофейные зерна скармливают несчастным животинкам, и через тридцать часов, кхгм, на выходе мы получаем высококачественный продукт, который ты сейчас с таким удовольствием поглощала.
Интересно, долго ли я буду обливать несчастного ангела кофе? Хотя если в первый раз это было совершенно случайно, то сейчас «фонтан» был вполне спланированной местью. Ну или не совсем. В любом случае, любопытные сведения о том, что кофейные зерна, из которых был сварен мой напиток, побывали в кишечнике слонов, а потом их достали из испражнений, спровоцировали этот поток, а посему вся вина с меня снимается.
– Черт возьми, Изабелл, сколько можно портить мои вещи? – сквозь смех произнес мужчина, отряхивая рубашку от темных брызг.
– Портить вещи?! Встречное обвинение: сколько можно надо мной издеваться?
– У меня есть еще куча времени до Рождества, так что долго, очень долго, – приблизившись, он оставил между нами непростительно маленькое расстояние, заставляя меня вновь покраснеть, смущаясь. – Кстати о Рождестве. Идем, – хватая меня за руку, небрежно бросил Гейб, потянув к выходу.
– Эй, ковбой, попридержи коней! Во-первых, мы договорились на суточный отпуск, а во-вторых, я все еще в пижаме, а на улице зима полным ходом, если ты еще не заметил! – запротестовала я, пытаясь вырваться из цепкой хватки мужчины. Глубоко вздохнув, тот резко остановился, из-за чего я тут же на него налетела, не успев затормозить. Раздался щелчок пальцев, и пижама, словно по волшебству, сменилась лосинами и теплой вязаной туникой, а вместо уютных тапочек появились зимние сапожки. Если бы я так на работу в свое время собиралась, то выговоров за опоздание было бы куда меньше.
– Леди и джентльмены, экипаж рад вас приветствовать на борту «Архангел Эйрлайнс»! Закройте глаза и пристегните ремни, следующая остановка пока что останется в секрете, ведь так куда интереснее. Приятного полета и мягкой посадки! – смеясь, «пилот» закрыл мне глаза рукой и приобнял за талию, после чего рядом послышался странный хлопок и шум машин.
– Вот мы и на месте, сладкая, – протянул Габриэль, стоящий позади. К сожалению, я так и не увидела, где именно находится это самое «на месте», ведь мужчина не давал мне открыть глаза, закрывая их ладонью.
– Как я понимаю, руку ты не уберешь?
– Правильно понимаешь, Холмс. Если уберу – испорчу весь сюрприз. Идем, – аккуратно обняв меня за талию, архангел медленно двинулся вперед, пропустив меня перед собой, постоянно поддерживая. Под ногами раздавался приятный хруст снега, звук которого я уже успела позабыть за эти несколько дней сумасшествия вдали от дома. Морозный воздух приятно обжигал щеки и нос, наконец-то я чувствовала на себе сиплое дыхание декабря. Несколько минут мы молча плутали по витиеватым тропинкам где-то вдали от городского шума, вокруг не было ни единого звука, кроме тихого шепота ветра.
– Все, принцесса, можешь открывать глаза, – мягко улыбаясь, мужчина отвел руки, давая мне возможность наконец увидеть картину происходящего, а не догадываться обо всем по звукам.
– О Господи, – прошептала я, пытаясь сдержать отчетливо проявляющуюся улыбку. – Это же…
– Да-да, это лошади, даже белые и целых две, – торопливо произнес архангел, подталкивая меня к этим прелестным созданиям. – Хватит любоваться, я кататься хочу!
– Да подожди ты, – прошептала я, медленно подходя к одной из лошадей, той, что была немного ниже второй. Осторожно, с левой стороны, как меня учил отец в далеком детстве, которое не хватает сил забыть. Добрые, немного печальные, но такие огромные глаза доверчиво смотрели на меня, изредка подрагивая от внезапно нагрянувшего дуновения ветра. Немного выждав, я решилась прикоснуться одними только кончиками пальцев к белоснежной гриве кобылы, а затем и провести ладонью по ее шее, немного осмелев. Лошадь довольно фыркнула, ласково уткнувшись мордой в мою руку, словно прося, чтобы ее погладили. Восторженно улыбнувшись, я послушно потрепала кобылу по загривку, но вскоре эту идиллию прервал порядком соскучившийся Габриэль:
– Девушки, мы вам не мешаем? Значит, с Афиной ты и нежная, и заботливая, а как я что-то сделаю, так все, Третья Мировая в самом разгаре, – шутливо обиделся он, беря второго коня за поводья. – Идем, Гладиатор, нам тут не рады.
– Рады, рады, только прекрати истерики, – засмеялась я, успокаивающе похлопав обиженного по плечу. – Ты поможешь мне сесть в седло?
– Еще спрашиваешь! С твоей-то врожденной ловкостью и грацией мне бы следовало тебя вообще веревками привязать к коню, чтобы был хоть незначительный шанс сохранить твои конечности в относительной целостности, – ухмыльнулся архангел, но, тем не менее, бережно подсадил меня на лошадь, предварительно проверив седло. – Ты когда-нибудь ездила раньше?
– Да. Пятнадцать лет назад, если не больше. Черт возьми, пятнадцать лет, – задумчиво протянула я, начиная опасное погружение в воспоминания. – Хм, чувствую себя дряблой старушкой.
– Ты и есть старушка. Сварливая старушка, которая вечно хочет безвылазно сидеть дома и спать, – продолжал подкалывать меня мужчина, надеясь хоть как-то растормошить, но я пропустила его слова мимо ушей. – Эй, Иззи?
– Я в порядке, просто… Не знаю, что «просто», все хорошо, – отмахнулась я, посылая кобылу шагом, надеясь в процессе езды вспомнить все уроки отца. Так, главное не вспоминать родителей и счастливое детство, иначе разревусь прямо посреди леса, куда меня закинули. Раздраженно вздохнув, Габриэль направил своего коня вслед.
– Так, я не понял: тут рядом принц на белом коне, мечта всех барышень и просто идеал, а ты вот так вот нагло уезжаешь? Винтер, меня поражает твоя логика!
– Уймись уже, идеал и мечта всех барышень! – улыбнулась я, пытаясь справиться с лошадью, оказавшейся куда более строптивой, чем могло показаться на первый взгляд. – Давно вот хотела спросить: ты всегда такой сумасброд, или случаются на этой земле особые праздники?
– Случаются, еще как случаются. Даже мне иногда хочется побыть серьезным, – коротко ответил мужчина. К моему удивлению, без тени насмешки и сарказма.
– И увижу ли я такого Габриэля хоть раз за оставшуюся недолгую жизнь? – поинтересовалась я, украдкой глядя на собеседника, который неожиданно стал слишком сосредоточенным и, кажется… нервничал?
– За столько лет у тебя еще будет шанс застать это событие.
– Лет? – я нервно скривилась в жалком подобии ухмылки. – Ты все же уверен, что сможешь перекроить все мои жизненные позиции и приоритеты?
– Да, уверен, – жестко ответил архангел, обогнав мою кобылу и преграждая ей дорогу своим Гладиатором. – Да ты можешь хоть на секунду остановиться или нет?! Сколько можно прятаться и уходить от разговора, Изабелл? Мы ведь должны поговорить, должны, – смягчившись, сказал он, глядя мне прямо в глаза. Что-то глубоко внутри меня сжалось в тугой комок, мешая нормально вздохнуть, а сердце ёкнуло от такого пристального взгляда.
– По-моему, нам не о чем говорить, все и так замечательно, – выпалила я, стыдливо пряча глаза. Хотела пустить Афину рысью, лишь бы избежать этого прожигающего взгляда, но Фокусник вновь остановил меня, не дав уйти.
– Нет, Изабелл, совсем не замечательно. Объясни мне одну вещь: почему ты не ценишь все то, что я для тебя делаю? Ты воспринимаешь это как должное, будто никак иначе и быть не может, будто я это делаю по принуждению. А это даже для архангелов тяжело – не получать отдачи.
– Какая, по-твоему, должна быть отдача? Мне нужно было в первый же день плюнуть на все и сказать: «А, к черту все принципы и убеждения, зачем они, если человек, которого я почти не знаю, попросил не кончать жизнь самоубийством?». Так ты думаешь, верно? – начала заводиться я, раздраженная очередным спором с Гейбом.
– Нет, согласиться не с человеком, которого ты почти не знаешь, а с чуть ли не единственным человеком, которому ты небезразлична! – не выдержав, выкрикнул он, но сразу же постарался взять себя в руки. – Послушай, я понимаю, у тебя было тяжелое детство и непростая жизнь после смерти родителей, но это не повод опускать занавес. Всегда будут те, кто полюбит тебя настоящую, нужно просто это вовремя заметить, Иззи, – подведя коня вплотную, ангел взял меня за руку, – Я люблю тебя и буду рядом, слышишь? Ты просто должна подпустить меня немного ближе. Просто позволить спасти тебя от призраков твоего же прошлого.
========== Шестая маленькая радость: смена обстановки или От ненависти до любви всего один сервиз ==========
– Все. Хэппи-энд, титры, конец фильма, кончай бросаться попкорном, туши свет, опускай занавес. Что-то меня понесло не туда… Если быть краткой, я замерзла и хочу домой, – устало сказала я, стуча зубами. Конная прогулка, конечно, отличная идея, но не в конце декабря, да еще и под темно-серыми тучами, обещающими усиление снегопада.
– Ого, ты обращаешься ко мне? Я уже отвык за эти полтора часа молчания, во время которых ты предпочитала общаться со своей лошадью, – недовольно проворчал Габриэль, даже не взглянув на меня.
– Значит, ты отрицаешь тот факт, что человеку надо иногда побыть наедине со своими мыслями? – с вызовом спросила я, выбираясь из седла. Ситуация начинала нервировать, хоть я целиком и полностью осознавала свою вину.
– Нет, не отрицаю, – заявил мужчина, резко останавливая коня, – Но было бы неплохо, если бы ты предупреждала о своих намерениях заранее, а не просто посылала свою лошадь в галоп, прячась от меня в лесу! Я же гнался за тобой минут двадцать, не меньше, а что потом? Ты просто игнорировала мое присутствие. Браво!
Я чувствовала, что эта перепалка с бешеной скоростью перерастает в скандал, что было явно нежелательным развитием событий. Гейб впервые повысил на меня голос всерьез, и из-за этого в груди появилось странное щемящее чувство, а в горле встал пресловутый комок, мешающий дышать, и я… Я просто расплакалась.
– Иззи, не надо. Только не слезы, слышишь меня? – раздраженно вздохнув, запричитал архангел. – О Господи!
Проворно соскочив со своего коня, он несмело подошел ко мне, глядя прямо в глаза. Заметив такую реакцию на мой плач, я лишь сильнее разревелась, то и дело всхлипывая. Обреченно вздохнув, Габриэль притянул меня к себе, обнимая за плечи.
– Ну-ну, только не нужно плакать, девочка моя. Все хорошо, я не злюсь на тебя, правда, – зашептал он, ласково поглаживая меня по волосам, в которых запутались хлопья белого пушистого снега.
– Прости меня, я веду себя, как неблагодарная тварь. Ты столько всего делаешь ради меня, превращаешь каждый день в настоящую сказку, а я постоянно закатываю истерики и ворочу нос. Гейб, прости, пожалуйста, – тихонько проговорила я, крепче прижимаясь к мужчине и утыкаясь носом ему в плечо, из-за чего слова слышались довольно неразборчиво.
– Ну хватит разводить влажность, Иззи. Я не переношу женские слезы, так что успокаивайся, все в полном порядке, – продолжал приводить меня в чувство архангел, лишь крепче прижимая к себе.
– Ты точно больше не злишься на меня? – шмыгнула носом я, поднимая полные слез глаза. От мороза их щипало, из-за чего мне приходилось часто моргать, по-детски хлопая ресницами.
– Точно-точно, – утешил меня Габриэль, взяв мое лицо в ладони. От такой близости я почувствовала привычный жар в области щек и мысленно трижды прокляла тонкую кожу, на которой постоянно проявляется столь ненавистный румянец. – Идем домой, Изабелл, ты совсем замерзла, – проговорил мужчина, коснувшись моего носа, который, казалось, вот-вот покроется ледяной коркой.
Молча кивнув, я отвернулась, стараясь сдержать победную улыбку. Да уж, все-таки драматический кружок в старшей школе принес свои плоды: хоть Голливуд мне и не светит, но вовремя расплакаться я могу. Вот она, женская сила – слезы берут не только земных мужчин, но и довольно умудренных тысячелетним опытом архангелов.
Бережно проведя ладонью по моей щеке, Габриэль едва ощутимо прикоснулся пальцами к моему лбу, свободной рукой крепко держа за плечо.
Как только зрение пришло в норму и исчезли блики, постоянно возникающие после вспышки света, я увидела нечто, что заставило меня открыть рот, пытаясь выдавить из себя хоть слово, но эти попытки не увенчались успехом из-за нарастающего ощущения гнетущей безысходности. Квартира напоминала поле битвы спартанцев и инопланетян, которую явно разруливал Доктор, никогда не заботящийся о сохранности предметов интерьера: под аккомпанемент размеренного стука капель воды о плиточное покрытие я любовалась любимым старым диванчиком, обивка которого теперь напоминала бахрому, осколками рамочек с фотографиями, некогда висящих на стене гостиной, и огромным сырым пятном на потолке, которое лишний раз свидетельствовало о небрежности и безответственности молодой парочки, живущей этажом выше. Видимо, им надоело измываться над многострадальной кроватью, что и послужило перемещением дислокации их постоянных игрищ в ванную. Даже непонятно, какое чувство доминировало во мне в тот момент – раздражение из-за порчи имущества или же банальная зависть.
– Можешь натравить на меня небесный Гринпис, но это животное сейчас поменяет свое агрегатное состояние на прожаренное, – прошипела я, свирепо глядя на котенка, невинно разглядывающего меня, возлегая на горке конфетти, старательно сделанного из моих любимых обоев.
– Милая, не кипятись, – мягко улыбаясь, начал Гейб, успокаивающе притянув меня к себе за талию. И фраза, и фамильярное движение окончательно сорвали предохранители моей нервной системы, и теперь я была на самой грани психоза.
– Моя квартира похожа на руины Древнего Рима, а ты просишь не кипятиться? – наигранно спокойно спросила я, медленно поворачивая голову в сторону архангела. – Конечно, я не должна кипятиться, ведь это маленькое чудовище всего лишь превратило мой уютный островок Эдема в настоящее Чистилище, а эти помешанные на сексе ироды еще и добавили немного свежести в интерьер. Действительно, я должна быть благодарна судьбе за этот щедрый подарок!
Прошептав «истеричка», Габриэль чмокнул меня в нос и резко сдвинул шапку вниз, закрывая мне весь обзор, за что и получил меткий подзатыльник в нос.
– Лично я не понимаю твоего настроения. Ну испоганили тебе этот допотопный ремонт, что ж теперь, вешаться что ли? – начал проповедовать мужчина с видом настоящего гуру дизайна, – За чем ты собираешься скучать? За диваном, который наверняка старше меня, или за люстрой а-ля Техасское ранчо девятнадцатого века?
– А с люстрой-то что? – испуганно спросила я, поднимая округлившиеся глаза на потолок. Ну да, со светильником все было в порядке, жаль, что явно не в моей квартире, – Куда ты ее транспортировал, чертов грузчик?!
– Ей уже давно пора на покой, Изабелл, – примирительно сказал Гейб, словно невзначай пятясь назад. Разумно с его стороны, учитывая мое состояние.
– Господи, – прошептала я, закрывая лицо ладонями, – за что мне это наказание? – застыв в такой позе на несколько минут, я впала в тяжкие думы о своей не менее тяжкой судьбе, но потом все же вернулась в реальность и спросила у мужчины, не отрывая рук от лица:
– И что ты собираешься делать как человек с нездоровым оптимизмом?
– Как «что»? Ремонт!
– Ты что, рехнулся? – обалдевшим голосом спросила я, округлившимися глазами глядя на мужчину. Перспектива стать маляром-штукатуром меня не очень вдохновляла, тем более сейчас, сразу после выматывающей конной прогулки. – А ты случайно не можешь просто щелкнуть пальцами, станцевать ритуальный танец или прочитать заклинание, чтобы все само отремонтировалось?
– Случайно не могу, – убил мою последнюю надежду Габриэль, категорично качнув головой, – Поверь, Изабелл, гордость за выполненную работу перевесит твою лень и брезгливость.
Шумно вздохнув, я закатила глаза, но звук щелчка заставил меня вновь взглянуть на комнату. Отлично, ни любимой кушетки, ни книжных шкафов, ни любого другого предмета интерьера больше не наблюдалось.
– Верни все на место!
– Нет, ты получишь новую мебель, но только тогда, когда мы заменим твои жуткие обои и побелим потолок. Кстати, тебе идет рабочая форма, ты похожа на развратную дочку фермера, – ухмыльнулся архангел, нагло разглядывая мои ноги. Опустив глаза, я увидела, что теперь на мне красовались темно-красная футболка и короткий джинсовый комбинезон.
– Если ты там мечтаешь о страстной колхознице и романтичных ночах в стоге сена, то придется тебя немного обломать. Я тебя скорее трактором перееду, – огрызнулась я, пытаясь опустить шорты хоть немного ниже, чтобы не выглядеть девушкой с разворота «Плейбоя».
Через полчаса безуспешных просьб просто воспользоваться очень полезными в этот момент способностями Габриэль, в очередной раз отмахнувшись от меня, увлеченно бегал по моему дому со стремянкой в руках.
– Если ты сейчас же не перестанешь мельтешить перед глазами, я отломаю все эти чертовы металлические ступеньки и каждую засуну в разные отверстия твоего неимоверно непоседливого тела. Может, по пути еще и шило там найду, – угрожающе шипела я на мужчину, у которого уже выработался иммунитет к любым моим словам о том, что я собираюсь что-то оторвать, выкрутить или засунуть.
– Солнышко, подай, пожалуйста, шпатель, – немного улыбнувшись, сказал Гейб, взгромоздившийся на стремянку посреди комнаты. Я автоматически протянула шпатель, которым мужчина сразу же принялся отскребать старый слой побелки на потолке, и только потом возмутилась, прокрутив в голове только что услышанную фразу еще раз.
– «Солнышко»? Нет, ну серьезно? Я тебе что, блондинистая старшеклассница из группы поддержки, которой ты пообещал дизайнерское платье на выпускной?!
– Ого, кажется, у кого-то куча комплексов, навязанных подружками-феминистками, и явные проблемы со старшей школой, – присвистнул архангел, лукаво глядя на меня, из-за чего я в семьдесят третий раз за день покраснела. Психотерапевт чертов.
Следующие несколько часов мы только и делали, что скребли, шпаклевали и выметали тонны пыли. Габриэль продолжал безостановочно подшучивать надо мной, а я в отместку кидалась комками оторванных обоев, смеясь над его наигранной обидой. К счастью, напряженная скандальная атмосфера рассеялась, и я даже почти не смущалась, когда пришлось залезть ему на плечи, чтобы выкрасить стены у самого потолка без использования лестницы.
– Иззи, почему ты меня боишься? – внезапно спросил архангел. От неожиданности я немного пошатнулась, и ему пришлось удержать меня за колени, помогая сохранить равновесие.
– Я не… Не боюсь тебя, – запнувшись, сказала я, продолжая усердно возить валиком по стене. Сочная ярко-желтая краска, заменившая посеревшие от времени темно-бежевые обои, уже не поднимала мне настроение, как это было пару минут назад.
– Не правда.
– Правда. Я боюсь не тебя, а твоих чувств ко мне. Разве это нормально для архангела? – погрустневшим тоном задала я вопрос, который мучил меня довольно долгое время. Слишком много странностей и несостыковок, чтобы просто закрыть на них глаза.
– Может, и не совсем нормально, но хотя бы логично, если учитывать, что этот архангел спустился на землю только из-за любви к людям. Если быть до конца честным, то ты не первая девушка, которая меня заинтересовала настолько, что дошло хотя бы до личного знакомства.
Сказать, что мне хотелось разбить о его голову вазу – ничего не сказать. Но приходилось терпеть, чтобы не доставить мужчине такого удовольствия, как лицезрение моей дикой ревности. Тем временем он продолжил:
– Но все же ты единственная, кто остался рядом, даже узнав правду обо мне. Я почти никому не говорил об этом, но даже эти «избранные» сбегали в ужасе. Только ты приняла меня таким, какой я есть. И это действительно очень важно для меня, Изабелл, – серьезным тоном произнес Габриэль, забирая из моих рук валик. Буквально через несколько мгновений вся серьезность бесследно испарилась, и архангел снова превратился в беспечного балабола. – Хорошая работа, Иззи. Если с журналистикой не срастется, ты вполне можешь устроиться маляром.
– Вот надо тебе момент испортить, гад! – улыбнувшись, я легонько толкнула его в плечо. – И да, кто-то обещал мне мебель.
– Как пожелаешь, сладкая, – увернувшись от подзатыльника, почти полученный за опостылевшее мне обращение «сладкая», мужчина щелкнул пальцами, после чего, как по волшебству, в гостиной появился огромный диван, обитый белой кожей, массивные кресла и деревянные книжные шкафы, заполненные под завязку.
– Красотища какая, – только и смогла прошептать я, восхищенно разглядывая комнату. Затем, привстав на носочки, чмокнула архангела в щеку, довольно протянув «спасибо».
– Да не за что, принцесса, – улыбнувшись, ответил тот.
– Подожди, а кот-то где?! – в момент вернулась я на землю из заоблачной страны счастья и радуги. – Мебель ты транспортировал черт знает куда, а Рикки у нас тоже канул в небытие?
– Хорошо, давай искать твоего кота, – чертыхнувшись, недовольно ответил Гейб, которому совсем не понравилось то, что я уже отскочила от него на несколько метров назад и явно не собиралась обнимать его снова, – Обыщи ванную и кухню, а я посмотрю на лоджии и в спальне.
Согласно кивнув, я опрометью бросилась в другую комнату. Честно говоря, я не особо переживала о судьбе пушистого питомца, ведь лично наблюдала, как он в темпе вальса ретировался в сторону ванной комнаты, как только начала исчезать мебель. Куда важнее было незамедлительно найти достойную причину, чтобы отлипнуть от Габриэля и спокойно попроклинать себя за излишнюю эмоциональность в одиночестве.
Отпихнув ногой Рикки, который радостно вылез мне на встречу из душевой кабинки, где уже свил себе гнездышко из ошметков туалетной бумаги и полотенец, я включила в раковине ледяную воду, чтобы с ее помощью прийти в себя.
– Просто держи себя в руках и пореже вешайся ему на шею, поняла? – приглушенным голосом проговорила я своему отражению. Тяжело вздохнув, я все же решила вернуться к Гейбу, дабы мое отсутствие не показалось ему странным.
– Я нашла этого гаденыша, в ванной прятался. Так что, может, кофе выпьем в честь окончания трудовых будней? – спросила я, заглядывая сквозь дверной проем в спальню. Габриэль резко обернулся на мой голос, от неожиданности чуть не выронив из рук увесистую папку с бумагами.
– Ты прости, я тут случайно наткнулся на эту коробку под твоей кроватью, – смущенно проговорил мужчина, качнув головой в сторону стоящей на полу картонной коробки с аккуратно выведенными инициалами «И. В.». Слегка нахмурившись, я зашла в комнату и ответила, потирая переносицу:
– Да ничего, все нормально. Это всего лишь хлам, который рука не поднимается отправить на помойку.
Ложь. Чистой воды ложь, и это было понятно даже по дрогнувшему голосу и показной небрежности. Эта коробка – совсем не хлам, а настоящее хранилище всех моих воспоминаний, начиная любимым плюшевым жирафом и заканчивая многочисленными дневниками, которые я вела в старших классах и колледже. Пятилетний Лисенок, старшеклассница Иззи, студентка Изабелл – воспоминания о каждой из них жили в пределах этого куска картона под кроватью, медленно покрываясь толстенным слоем пыли. Пару раз в год, в особо дождливый и меланхоличный выходной, я наливала себе бокал вина и перечитывала старые дневники, сидя на полу и роняя несколько слезинок из-за груза воспоминаний. Все – первая влюбленность в парня из школьного оркестра, постановка «Макбет», первые пробы пера в маленьких рассказиках, флирт с капитаном футбольной команды на танцах – всем этим исписаны пожелтевшие страницы блокнотов в твердом переплете.
– Я тут пролистал немного, надеюсь, ты не против, – отрешенно произнес Гейб, увлеченно копаясь в бумагах. Приглядевшись, я наконец поняла, что за папку он держит в руках.
– Ты нашел черновики моей неизданной книги…
– Да. И если честно, мне понравилось. Конечно, мировым бестселлером это не станет, но на тысяч сорок-шестьдесят экземпляров ты вполне могла бы рассчитывать, – заявил мой собеседник, задумчиво прищуриваясь.
– Не нужно мне льстить, хорошо? – погрустневшим голосом попросила я, забирая папку, – Мне ясно дали понять, что это никому не нужно, и на большее, чем пару захудалых статеек в месяц, я не гожусь.
– Годишься, еще как годишься, – начал возмущаться архангел, бегая следом по комнате, пока я резвым шагом направлялась к камину с кипой бумаг наперевес. Может, раньше мой труд и казался гениальным и шедевральным, но сейчас внутри лишь закипал стыд за свою слепую уверенность в себе. – Именно это я и пытаюсь тебе доказать уже который день, вот только ты, Иззи, упрямо игнорируешь мои наставления.
– Правы, они все чертовски правы, Гейб! Эта писанина ни на что не годится, может только собирать пыль под моей кроватью. И я, я сама такой же пылесборник, без которого только легче станет, – озлобленно кричала я, подбежав к камину.
– Изабелл, ты не посмеешь, – резко остановившись, упавшим голосом сказал Габриэль, видя в моих глазах искорки полной решимости.
– Посмею. От ненужных вещей нужно избавляться, как и от ненужных людей, – прошипела я, бросая рукопись в камин. Повернувшись, я ожидала увидеть бумагу, медленно сгорающую в трепещущем красно-желтом пламени, но передо мной лишь была горсть золы и почерневшие угли, на которых возвышалась стопка листов, с которой я так давно носилась по издательствам Бостона. Непонимающе глядя на нее, я удивленно захлопала ресницами, но для разгадки этого феномена исчезающего огня стоило всего лишь взглянуть на довольно улыбающегося Габриэля, который прижимал к себе папку и медленно пятился к двери.
– Стой на месте! – злобно прорычала я, медленно поворачивая голову к небожителю, который отчаянно мухлевал с помощью своей силы.
– Если я остановлюсь, ты и рукопись испоганишь, и меня ударишь. Так что нет, злюка! – ехидно ухмыльнувшись, он рванул прочь из комнаты. Окончательно выйдя из себя, я бросилась в погоню к кухне.
– Не мешай мне чувствовать себя ничтожеством, пернатый, я имею на это полное право! Так что положи эту чертову папку, ребяческой беготней ты ничего не исправишь.
– Я все равно не дам тебе ее уничтожить, Иззи, – остановившись по другую сторону кухонной тумбы, заявил мужчина, с вызовом глядя мне прямо в глаза.
– Положи папку, я сказала! – взвизгнула я, в порыве злобы швырнув на пол первую попавшуюся тарелку. Издав жалобный звон, она разлетелась по плиточному полу на десяток осколков. Не ожидав от себя таких действий, я только отскочила назад, глядя на ошарашенного мужчину.
– Впечатлен, – округлившимися глазами глядя на битый фарфор, пробормотал он, – Но папку все равно не получишь.
Такое упрямство только взбесило меня, и, почувствовав свою фактическую беспомощность, я решила продолжать скандал до победного конца, даже если придется приплетать то, что вот совсем никак не связано со злополучной писаниной.
– О Господи! Ты просто невыносим и упрям, как баран на огороде! Вбил себе в голову, что обязан спасти меня, и следуешь этому долбанному плану с маниакальным усердием. Зато вот на мое мнение вообще плевать, да? – стеклянный стакан с грохотом летит на пол в сторону Габриэля, который тоже потихоньку начинал взвинчиваться.
– Это я невыносим и упрям? Милая, ты когда в последний раз в зеркало смотрелась, а? Вот где настоящая упертость, граничащая с идиотизмом! Вот скажи мне, много ли таких девушек, которым диснеевский мультик устраивают абсолютно безвозмездно? Да ни одной, а ты тут ежедневные скандалы и истерики закатываешь, как сварливая дамочка бальзаковского возраста! – не сдержался мужчина, активно жестикулируя папкой, из которой уже посыпались отдельные листы бумаги.
– Ах дамочка бальзаковского возраста?! Я тебе сейчас покажу дамочку бальзаковского возраста, козлина! – взвопила я, швыряя уже вторую тарелку, целясь в голову настолько бесящего архангела. – Сам-то ни одного повода не дал, ведь так? Конечно, порнографию в моих снах не ты устраивал, да и в своей постели я тебя по утрам совершенно случайно нахожу просто потому, что у тебя там небесный радар сбился!
