Текст книги "Без льда (СИ)"
Автор книги: Чиффа из Кеттари
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)
========== Часть 1 ==========
Айзеку нравилась работа в баре. Он не переставал удивляться тому, что отец разрешал ему работать в этом “гнезде разврата”, но находил этому объяснение только в том, что у того теперь появился повод придирчиво обнюхивать явившегося со смены подростка, заставлять выговаривать зубодробительные скороговорки – и каждый раз новые, у отца просто невероятная фантазия на эту тему, – и с хмурым видом ставить перед сыном тарелку с остывшим ужином.
Или кидать ее в сына.
Впрочем, это было далеко не самым плохим вариантом.
Хозяйке бара Айзек нравился. По всей видимости, он будил в ней отголоски материнского инстинкта, навряд ли в полной мере присущего сухощавой властной женщине, наманикюренными пальцами достающей из железного портсигара тоненькие самокрутки, от дыма которых у Айзека грозила развиться астма. Хозяйка – “Мэг, только Мэг, и никак иначе, усек?”, – подростку не то чтобы не нравилась, скорее он все больше укреплялся в мысли, что, несмотря на весьма неумелую, грубоватую заботливость, ею проявляемую, такую мать как Мэг он бы себе не пожелал. Начальницей она была идеальной, но хмурое “Как дела в школе?”, произносимое вполне себе искренне, но, тем не менее, навевающее мысли о точно таком же вопросе, ждущем дома, заставляло желудок мальчишки скручиваться в тугой болезненный узел.
Бар, пожалуй, был откровенно захудалым, с неприметной вывеской, на которой все немногочисленные лампочки, судя по их виду, перегорели еще в первый год использования. Соответственно, знали о нем только постоянные клиенты: хмурые, под стать хозяйке, мужчины, называвшие ее “Мэгги”, и украдкой вкладывающие в ее ладонь бумажные пакетики, содержимое которых она закатывала в свои самокрутки; добродушные пенсионеры, приходящие в самом начале смены Айзека, заказывающие пинту темного пива, и цедящие ее по два часа, за просмотром очередного номера напечатанной на серой бумаге газетенки; шумноватая молодежь, лет на пять старше Лейхи, залихватски глотающая ром-колу или виски-колу, да изредка появляющиеся на пороге девицы, поведения если и не совсем уж легкого, то весьма нетяжелого.
Бывали, изредка, и новые лица: иногда Айзек видел перед собой кого-то из школы, из выпускного класса – такие личности редко узнавали Лейхи, а если узнавали – старались свалить побыстрее, еще не договорив до конца свой заказ на виски-колу, иногда заходили просто печальные алкоголики, случайно наткнувшиеся на работающее допоздна питейное заведение, изредка приходили по знакомству, по наитию и по чистой случайности.
У Лейхи была своя примета – человек, пришедший в этот бар трижды, вернется и в десятый, и в пятнадцатый раз.
Айзек закрывал бар около полуночи – Мэг считала, что подростку вполне можно доверять, и никогда не оставалась до конца смены, – если не оставалось кого-нибудь из постоянных клиентов, которых у Айзека просто не хватало духу выгнать. Таких, впрочем, было немного. Например, старая миссис Моп, вдова скончавшегося при исполнении еще лет пятнадцать назад шерифа Бэйкон Хиллз. Старушка засиживалась допоздна, иногда и до половины первого, с достоинством цедя заказываемую специально для нее граппу, по-королевски ровно держа спину и периодически поведывая бесконечно повторяющиеся истории из своей жизни молодому бармену.
Вечером Айзек провожал ее домой, благо идти недалеко, всего пара кварталов, возвращался к бару за мотоциклом, и ехал домой. Обычно в объезд, минимум минут тридцать кружа по пустынным улицам, прежде чем заехать во двор родного дома.
Отец всегда его ждал. Айзек мог приехать в полночь, мог приехать в начале второго, но отец всегда ждал его с мрачноватой улыбкой и с очередной – или всегда одной и той же? Айзек не интересовался, – книгой в темном переплете в руке.
Ещё на работу в баре можно было сваливать очевидную неуспеваемость подростка по нескольким школьным предметам, успешно игнорируя вполне приличную успеваемость по остальным.
Пятница всегда была самым отвратительным днём в неделе – в пятницу была химия, контрольные по химии, и, что самое отвратительное – оценки за контрольные по химии. К которым Айзек относился равнодушно, в отличие от отца. В пятницу стоило бы или приехать пораньше, чтобы вызывать у родителя поменьше раздражения, или как можно позже, надеясь, что случится чудо, и мистер Лейхи не дождется сына, уйдя спать. Оба варианта были насквозь паршивыми и никогда не срабатывали.
Старушка, доцедив свою граппу, ушла около половины двенадцатого, доверительно сообщив Айзеку, расплачиваясь, что по восьмому каналу запустили умилительно-интересный сериал, ни одной серии которого она не хочет пропустить, поэтому по вторникам она сейчас приходить не сможет, а по пятницам будет уходить раньше. Похлопала Айзека по ладони, добродушно улыбнувшись, положила рядом с его рукой мармеладную конфету в хрусткой оранжевой обертке, и ушла, успокоив подростка, что вполне дойдет сама.
Фонари гаснут в двенадцать, поэтому Айзек не слишком беспокоится, кивая ей, провожая взглядом явно последнюю на сегодня клиентку.
Лейхи успевает пересчитать деньги в кассе, написать отчет, проверить бар и по третьему разу за час протереть стаканы, чуть тоскливо переводя взгляд на часы. Безделье – хуже смерти, но не хуже того, что Айзек получит дома за очередную неудовлетворительную оценку по химии.
Дверь бара открывается без десяти двенадцать – Айзек хмурится, разглядывая на пару секунд замершего в дверях мужчину, решительным шагом направляющегося к барной стойке.
– Закрыты, – Лейхи спокойно смотрит на клиента, на всякий случай нащупывая под стойкой тяжелую, удобно ложащуюся в руку биту. Мужчина не выглядит опасным, опасным он, скорее, ощущается. От такого человека добра не жди, в этом Айзек уверен. Хотя, все эти банальные постулаты постоянно подвергаются пересмотру. Например, мистер Лейхи может выглядеть как весьма благообразный мужчина, и может даже изобразить отеческую улыбку при виде сына, а Мэг, напротив, и выглядит, и ощущается, как ходячая проблема, но только не для Айзека.
– На вывеске написано, что бар работает до полуночи, а я пока еще в состоянии отличить полночь от двадцати трех пятидесяти, – клиент неспешно, подходит к бару, укладывая руки на стойку, цепляясь пальцами за кромку столешницы со стороны Айзека. – Виски, двойной, без льда, шотландский.
Подросток заучено кивает, почти на автомате беря в руку нужную бутылку и стакан, привычным движением наливает напиток, подталкивая тамблер к мужчине, здраво рассудив, что дома его все равно не ждет ничего хорошего, и задержаться на десять-пятнадцать минут – далеко не худшая перспектива.
Мужчина медленно скользит пальцами по стеклянной поверхности, как-то лениво обхватывая стакан, но не поднося его к губам.
– В этом баре часто пьют за воскрешение?
– Нечасто, – Лейхи медленно пожимает плечами, разглядывая кожаный плащ и темно-алую рубашку мужчины, пока еще не переводя взгляд на его лицо – не все это любят.
– Мрачноватое место. Захолустное, – взгляд светло-голубых глаз скользит по обстановке, а пальцы так и лежат на стакане, чуть поглаживая прозрачное стекло.
– Неприметное, быть может? – Айзек опирается локтями о стойку, отводя взгляд от мужчины и разглядывая узорчатую сеть неглубоких царапин на дереве.
– Может, и неприметное. Моя личная Клоака Глайва, – негромко произносит, и, в ответ на короткое движение бровей юноши, медленно проговаривает, – “Он лежал в Клоаке Глайва, на Западном Полюсе Мира, во владениях зловещего барона Дрекхейма, через княжество которого должны проходить все взыскующие воскрешения из мертвых.”
Лейхи коротко пожимает плечами, чуть наклоняя голову.
– Я читал Джека из страны Теней. Просто я не думаю, что этот бар, при всей его захолустности, как вы говорите, тянет на Клоаку Глайва.
– Может быть, – легко соглашается мужчина, поднося стакан к губам и делая большой глоток, чуть жмурясь от удовольствия. – На самом деле, воскрешения я уже взыскал и метафора действительно не очень-то верна.
Айзек привычно игнорирует разговоры о странном, откликаясь только на общие темы. Клиентура питейных заведений не любит, когда их слова ставят под сомнение.
– Не думал, что кто-то еще читает Желязны. Разве что Хроники Амбера.
– Почему вы так думаете? – подросток коротко улыбается, переводя взгляд на лицо мужчины, увлеченно разглядывающего содержимое своего стакана.
Тот пожимает плечами, делая еще один глоток.
– На самом деле? Я навряд ли могу судить в достаточной мере хорошо о многих вещах, происходящих в мире. Немного выпал из жизни. Может, Желязны сейчас на пике моды и включен в обязательную школьную программу? – взгляд, направленный на Айзека, становится лукавым, а напряженные плечи мужчины чуть опускаются, расслабляясь.
– Тут я могу компетентно ответить – нет. А жаль, на самом деле. Я бы лучше читал Желязны, чем… Чем Воннегута, например.
– Резонно, – последний глоток виски и едва заметная полуулыбка. – Не люблю Воннегута.
Мужчина отставляет стакан, переводя взгляд на часы, коротко кивает каким-то своим мыслям, кладя купюру возле пустого тамблера.
– Сдачи не надо, – запахивает плащ, и Айзек замечает, что в каждом движении снова сквозит напряженность и какая-то настороженность.
– До свидания, – вежливо произносит подросток, убирая деньги и стакан, перебарывая желание зевнуть.
– А где же коронное “приходите к нам еще”? – мужчина щурится, улыбнувшись.
– Приходите, – растеряно повторяет Айзек, в жизни не произносивший этой фразы за стойкой.
– К нам… – медленно повторяет, выжидающе приподнимая брови.
– К нам еще, – Айзек хмыкает, улыбнувшись.
– Сервис так себе, но персонал начитанный. Я, пожалуй, еще зайду, – уже уходя произносит мужчина, с хлопком закрывая за собой дверь.
========== Часть 2 ==========
День за днем проходит мимо страницами прочитанной книги. Айзек держит под стойкой томик Желязны – Джек из страны Теней, – просто перечитывает в свободное время, отлынивая от домашних заданий и штудирования рецептов шестидесяти классических коктейлей. Домашнее задание по истории – выполненное или нет, – никак не повлияет на отличную оценку по предмету, а в этом баре никто и никогда не заказывал ничего сложнее или интереснее, чем Б-52.
Может, мечты о барной стойке и нельзя назвать мечтами в действительном значении этого слова, но подростку кажется, что даже такая малость, как бар чуть-чуть пофешенебельнее, чем этот – недостижимая реалия для него лично. Отец за шкирку притащит его на кладбище после окончания школы, наверняка. Копать могилы – далеко не предел мечтаний. Айзек много времени проводил на кладбище, когда был чуть младше. Серый гранит и черный мрамор, выбитые в камне эпитафии и имена, даты рождения и смерти: ничего, что может удовлетворить подростковую жажду жизни. Но если кто-нибудь спросил бы Айзека, доволен ли он своей жизнью, он спрятал бы сбитые о внутренние стенки морозильной камеры ладони в карманы, и кивнул.
Но потом, если бы это “потом” случилось бы – спросил: а что ты можешь изменить в моей жизни?
Темное пенистое пиво льется в стакан очередного пенсионера, который никогда не называет своего настоящего имени, каждый раз называясь странными, то ли польскими, то ли русскими фамилиями, а Айзек думает о том, что никому и никогда не придет в голову менять что-то в его жизни, раз уж он сам не в состоянии предпринять для этого ни единого шага.
– Извините, мистер, но… о… – Айзек глотает концовку предложения, столкнувшись взглядом с голубыми глазами. – Но сядьте, пожалуйста. Нельзя так перегибаться через стойку, – добавляет чуть тише и растерянней, стараясь как можно более строго посмотреть на мужчину, легшего животом на барную стойку и с абсолютно незамутненным любопытством разглядывающего книгу, лежащую под кассой.
Быстрое, почти неуловимо движение руки, и мужчина садится на высокий барный стул, держа в руках книжку, быстро перелистывая страницы.
– Не нашел в магазине, – медленно проговаривает, останавливая длинный палец на какой-то строчке, по всей видимости найдя нужное место. – Виски двойной, без льда, шотландский. Давай сразу два.
Лейхи замирает на пару секунд, переводя взгляд на часы, показывающие без двадцати полночь.
– Десять минут на порцию? – подросток невольно улыбается, почему-то не найдя в себе сил возмутиться откровенно наглому поведению еще даже не постоянного клиента. Мужчина не поднимает глаз от книги, быстро перелистывая страницы, не читая, а будто вспоминая написанное по паре-тройке фраз, найденных на странице.
Миссис Моп расплачивается за свою граппу, смотря куда-то мимо Айзека, улыбаясь своим мыслям. Она сегодня с сопровождающим – здоровенный детина, из тех, которых по какому-то закону мирового жанра обычно зовут Джек или Джо, на худой конец, Билл, но в действительности откликающийся на имя Лиам, и могущий сломать челюсть глупцу, рискнувшему бы сократить его имя до первых двух букв, живущий со старушкой дверь в дверь, вызвался сегодня задержаться чуть дольше обычного, чтобы проводить ее до дома. И уходит она сегодня немного раньше – должна позвонить внучка из Вегаса, работающая в сфере развлечений, и редко возвращающаяся домой раньше полуночи. Видя, с каким восторгом старушка рассказывает о своей нежно любимой, зеленоглазой “котеньке”, Айзек искренне надеется, что работа девушки предполагает наличие на ней одежды в количестве предметов, не меньшем, чем пять.
– Купите электронную книгу. Или закажите в интернете, – Айзек снова поворачивается к клиенту, экспроприировавшему его книгу. – В смысле, бумажную – в интернете, если не любите читать с экрана.
– Ты же работаешь, – мужчина поднимает лукавые голубые глаза, самую малость отдающие холодной, расчетливой настороженностью, на юношу, каким-то очень подходящим ему движением чуть откидывая голову назад. – Значит, тебе некогда читать. Значит, ты не будешь против. Книгу верну в целости и идеальном состоянии, – добавляет вполне серьезно, снова листая страницы, периодически поднося к губам стакан.
Когда заходит Монти – огромный, просто нереально гигантский парень, в последние несколько недель снабжающий Мэг травкой, – последний клиент, выпивший только полбокала виски, не только не напрягается, – хотя, рядом с этой горой мускул, волос и тестостерона, напряжение начинает сквозить даже в благообразных старичках и сонно клюющих носом дальнобойщиках, останавливающихся иногда неподалеку, – но и почти не поднимает взгляда от чуть желтоватых страниц.
Айзек привычно выкладывает перед детиной заранее оговоренную с хозяйкой сумму и забирает небольшой бумажный пакетик, который укладывает в одно из отделений кассы.
– Всё норм? – Монти чуть косит беловатым глазом в сторону мужчины, придирчиво оглядывая его с ног до головы. За время своеобразного осмотра тот успевает перевернуть с полдюжины страниц, последнюю аккуратно придерживая пальцами, и поднимая взгляд на детину.
Айзек чуть притормаживает с ответом, невольно наслаждаясь равнодушным спокойствием, исходящим от незнакомца.
– Да, нормально все, Монти, – Айзек неловко улыбается, коротко и чуть кривовато, не успевая спрятать руки от наведенного на них испытующего взгляда. Монти задорно подмигивает, успев углядеть разбитые припухшие костяшки.
– Опять подрался? Парень, да ты просто машина для убийств, а? Поеду в Алабаму, возьму тебя с собой, повеселимся. Стрелять-то умеешь?
Лейхи качает головой, улыбаясь.
– Я тебя задерживаю? – мужчина долистывает тонкую книжку, переводя взгляд на часы, показывающие без двух минут полночь.
– Нет, не беспокойтесь, – ровно отвечает подросток, думая о том, что на ужин сегодня, скорее всего картофельное пюре и что-нибудь из магазинной заморозки, о том, что завтра можно проснуться минут на тридцать позже, потому что в школу ко второму уроку, о том, что ему нужно очень постараться не сердить отца сегодня – еще нескольких часов в удушливой, тесной темноте он просто не выдержит.
Айзек невольно засматривается на запястья своего последнего на сегодня клиента, рассматривая рисунок вен, и думая о том, что перерезание вен – глупый, но действенный и дешевый способ самоубийств.
– “Если Мир очищается вихрями, огнем и водой, если все плохое смывается с лица земли, то лишь справедливо, что последний и самый великий из грешников не получит пощады”, – мужчина внезапно недобро улыбается, сжимая пальцами захлопнувшуюся книгу. – Нет, я точно не Джек из Тени.
Тонкая книга в голубой обложке ложится на стойку, мужчина кончиками пальцев подталкивает ее к подростку.
– А кто? – Лейхи забирает книгу, укладывая ее на прежнее место – под стойку.
– Питер, – мужчина как-то хищно, но не отталкивающе скалит клыки в улыбке.
Подросток несколько мгновений переваривает информацию, затем резко, до боли в шее резко, кивая.
– Я Айзек.
– Айзек? – мужчина махом опрокидывает вторую порцию виски, жестом прося повторить – Исаак, значит. Как там было, – чуть прищелкивает пальцами над новым, наполненным стаканом. – “Он не убежал, не огорчился поступком отца своего, но повиновался и покорился его намерению и как агнец безмолвно возлежал на жертвеннике, ожидая удара от руки отца.” Размышления на тему жертвоприношения Исаака. Не мои, – поясняет на всякий случай, внимательно вглядываясь в изменившееся лицо мальчишки.
– Вот в этом я совсем не разбираюсь, – Лейхи отходит на несколько шагов, двигаясь вдоль стойки, бездумно проводя по ней сухой тряпкой, отводя взгляд.
– Богословие – темная материя, – Питер примирительно улыбается, вскидывая руки. – Трудно воспринимается на трезвую голову и с непривычки.
– Да, наверное, – подросток неуверенно пожимает плечами, стараясь ничем не выдать своего беспокойства, совершенно точно не зная, что мужчина, сидящий за барной стойкой, и пьющий виски только из-за любимого вкуса, но никак не из-за опьяняющего эффекта, прекрасно чувствует запах его испуга и слышит сбившийся, практически в ужасе, ритм сердцебиения. – Я же говорю, ничего в этом не понимаю. Я больше по фантастам.
– Та же фантастика, только в профиль, к тому же написанная до прискорбия убогим языком, переведенная неумелыми лентяями, и оставляющая доводящую до кровопролития возможность толкования.
– Вы не фанат религии, – мальчишка медленно подходит ближе, бросая взгляд на часы и доставая тетрадь с отчетами. – Вы будете еще что-то заказывать?
Питер задумчиво смотрит на стакан, кивая.
– Закрываешь кассу? Давай еще один стакан и хватит на сегодня.
Айзек кивает, наполняя еще один тамблер, ставя перед мужчиной. Тот расплачивается, снова отказываясь от сдачи, и переводит задумчивый взгляд на ряд бутылок у стены.
Касса мерно потрескивает, выплевывая длинную чековую ленту, юноша неуверенно смотрит на клиента, прикидывая – пересчитать кассу сейчас, или дождаться его ухода?
Так и не определившись – хотя бы потому, что Питер умудряется выглядеть так, будто останется здесь жить, – отходит от кассы, садясь неподалеку от мужчины и наливая себе стакан кока-колы.
– Непьющий бармен? Позор профессии… – Айзек фыркает в стакан, коротко, украдкой улыбаясь мужчине.
– Мне семнадцать.
– Ах, ну да, ну да, – Питер щурит голубые глаза, кивая. – Школьная программа, Воннегут и только вечерние смены, верно? По каким дням ты работаешь?
– Кроме среды и выходных, – бездумно отвечает мальчишка, крутя в руках стакан, но тут же настораживается, – а вам зачем?
– Предпочитаю, чтобы поил меня один и тот же человек. Я, знаешь ли, параноик, – легко и без тени лукавства произносит мужчина, ударяя краем своего стакана о стакан Айзека.
– А за что пьем? – школьник задумчиво наклоняет голову к плечу, с внезапной смелостью вглядываясь в глаза мужчины.
Тот задумывается, будто перебирая в уме варианты.
– За достижение цели? У тебя есть цель в жизни, Айзек?
– Закончить школу – считается?
– Нет, – Питер серьезно качает головой. – Это не цель, это твоя обязанность, от исполнения которой тебе никуда не деться. Поступить в колледж, быть может? Нет? Действительно, наискучнейшая цель. Хм, – задумывается, глядя на юношу. – Ты можешь ее не озвучивать, просто скажи – есть или нет?
– Думаю, мое существование на данный момент бесцельно, – пафосно проговаривает Айзек.
Мужчина пожимает плечами.
– Ладно, я тебе это прощаю. В конце-концов, тебе семнадцать, и ты пока что можешь себе это позволить. Но будь добр, к совершеннолетию выбери себе хоть какую-нибудь, хоть самую захудалую цель. Только не поступление в колледж, я буду разочарован.
Лейхи тихо фыркает, весело щуря глаза.
– Значит, за достижение вами ваших целей? – приподнимает стакан.
– Одной, – серьезно уточняет мужчина. – Не стоит использовать многозадачность своего мозга на то, чтобы впустую фонтанировать идеями. Нужно уметь сосредотачиваться.
– Ладно, – Айзек кивает, делая глоток вслед за мужчиной.
– У вас здесь курят?
Лейхи быстро кивает, доставая толстого стекла пепельницу и ставя ее перед Питером.
Тот вытаскивает из кармана плаща портсигар, с замысловато стилизованным волком на крышке, выуживает темно-кофейного цвета сигарету, щелкая зажигалкой и затягиваясь. Заметив заинтересованный взгляд парня, поворачивает портсигар к нему, давая рассмотреть картинку.
– Красивый, – задумчиво тянет Айзек, осторожно проводя пальцем по рельефу изображения, будто опасаясь, что оно сотрется от его прикосновения.
– Немного пафосный даже для меня, – Питер поджимает губы, глядя, как мальчишка скользит пальцами по красному камню-глазу волка. – Достался от отца. Он любил такие вычурные штуковины.
Лейхи задумчиво мотает головой, убирая руку с портсигара.
– Не такой уж и пафосный…
– Ну, это если не знать подоплеки, – мужчина тихо фыркает, снова скаля зубы в улыбке.
– Которой вы мне не расскажете? – Айзек кивает, улыбаясь в ответ.
– Нет, не расскажу, мне нравится мысль о том, что ты не считаешь его пафосным.
– Ну, я вижу в этом логику, определенно, – подросток пожимает плечами, снова кидая взгляд на часы. – Мне… Мне нужно кассу посчитать, вы… не против?
– Не против, – Питер делает небольшой глоток снова затягиваясь. Сигаретный дым немного отдает кофейным привкусом и еще чем-то незнакомым. – Грабить тебя, так и быть, не буду. Разве только позаимствую еще твоего времени.
– Ну, это запросто, – Айзек снова отходит к кассе, с щелчком проворачивая ключ в железном ящике для денег.
Мужчина докуривает, небольшими глотками допивая виски, тихо постукивает пальцами по столешнице, в ритм какой-то смутно знакомой Айзеку мелодии.
Пересчитав мелочь, записав результат и сверив с кассовой лентой, Айзек снова поворачивается к не проронившему ни слова мужчине.
– “Наслаждайся тишиной”? – чуть кивает на руку, замершую на столешнице, и получает в ответ немного удивленный взгляд.
– Да у вас еще и вполне презентабельный музыкальный вкус, юноша, – с легкой насмешливостью в голосе произносит мужчина, кивая. – Это заведение однозначно нравится мне все больше и больше. Кстати, почему у вас нет музыки?
– Выключаем после одиннадцати, – Айзек пожимает плечами. – Соседи считают, что если оставлять музыку включенной после одиннадцати, наши клиенты, выходя из бара, перебудят их своими песнями. Я не очень понимаю смысл этого всего, но хозяйка распорядилась выключать музыку после одиннадцати.
– Жаль, – Питер качает головой. – Я совершенно точно не смогу приходить раньше. Ладно, что ж. Не все в жизни идеально, верно?
========== Часть 3 ==========
Да, пятница определенно всегда была самым паршивым днем в неделе. Например, в эту пятницу занятия закончились на два часа раньше, из-за чего Айзек успел заехать домой после уроков.
Из-за чего он теперь старается если и не устроиться поудобнее, то хотя бы не свалиться с гладкой поверхности небольшого дубового комода, стоящего в “кабинете” Мэг. Не просто в кабинете, а в настоящей святая святых этого бара, куда женщина впустила его впервые, и не просто впустила, а буквально затащила за шиворот сразу же, как он переступил порог бара.
– Парень, ты совсем крышей поехал? Не смей появляться на рабочем месте в таком виде, сынок, ты всех клиентов распугаешь, – хозяйка распахивает дверцы покосившегося деревянного шкафа, вытаскивая из темных глубин, явно не прячущих в себе прохода в волшебную страну, небольшой серый чемоданчик с небрежной надписью перманентным синим маркером на боковине: “всякая медхрень”. – Нет, даже не думай извиняться, – добавляет она, повышая голос, когда Айзек порывается открыть рот, и чуть улыбается, когда тот почти испуганно клацает челюстью.
– Почему ты ему позволяешь с собой так обращаться?
Лейхи сжимает челюсти, отводя взгляд.
Верхняя часть головы гулко пульсирует, кудри, пропитанные тёплой кровью, неприятно липнут ко лбу. Обычно отец вёл себя гораздо аккуратнее: травмировал сына только по скрытым одеждой местам на теле.
Айзек молчит, поджимая губы, сильно сутулясь, опуская голову под осторожными прикосновениями сухощавых тонких пальцев.
– Тебе бы в больницу, сынок…
– Нет, – выпаливает Айзек прежде чем успевает сообразить как плохо и беспомощно, безнадежно, это звучит.
– Чем он тебя… на этот раз? – у Маргарет получается говорить спокойно, она переводит взгляд на бутылочку перекиси, вымачивая в ней кусок бинта.
Подросток тихо шипит, чувствуя прикосновение холодной ткани к рассеченной коже, невольно дергает ногой, чуть не опрокидывая стоящий поблизости стул, и сильно впивается пальцами в деревянную поверхность комода, чувствуя сильное жжение.
Чашка. Это была пустая керамическая чашка, стоявшая возле правой руки отца, перелистывающего дневник Айзека. Обычно школьник успевал увернуться от летящей в него посуды, максимум попадая под осколки, оставляющие тонкие царапины на щеках, но сегодня очень неудачно задумался, пропустив момент, когда мистер Лейхи, сердито сощурив глаза, слегка отодвинул от себя дневник сына. Может, если Айзек бы привычно смотрел в пол, боясь поднять глаза, обошлось бы и без этого всего, но мальчишка смотрел куда-то в окно за спиной отца, задумчиво прикусывая нижнюю губу.
Мысли в голове бродили самые разные, но в основном о вчерашнем разговоре с поздним клиентом. Айзек честно пытался придумать себе какую-нибудь цель в жизни, но единственное, что приходило в голову – сбежать из дома. Но подросток прекрасно понимал, что это не цель, это средство, а саму цель все еще боялся оформить даже в собственных мыслях.
А потом была просто вспышка боли и столкновение с полом, текущая по виску кровь и холодный голос отца, приказывающий встать. Айзек сам не до конца понял что произошло, и начинает понимать только поднимаясь на ноги и разглядывая белые глянцевые осколки, начиная сопоставлять их с отсутствием кружки на столе. Отец смотрит на подростка еще более зло, чем обычно, и Айзек, не выдержав его взгляда, неверными шагами отходит назад, к двери, молясь про себя всем известным ему богам, чтобы отец не пошел за ним.
– Как ты до бара-то добрался? – голос Мэг пробивается через шумную рябь воспоминаний, накатывающую головную боль и тошноту.
– На мотоцикле, – Айзек сейчас и сам не понимает, как он добрался сюда, в единственное, кажущееся безопасным место.
– Хочешь, можешь переночевать здесь, – женщина отрывает новый кусок бинта, – ладно, все не так страшно, как выглядит, – вздыхает с ощутимым облегчением, обильно смачивая кожу под волосами перекисью, – просто крови натекло, будто ты с байка слетел.
Айзек старается запомнить эту отговорку, – пригодится завтра в школе. У Лейхи вообще была слава весьма неуклюжего парня, а высокий рост, некоторая нескладность и длинные конечности только добавляли этому общественному мнению веса. Айзек был не против. Айзеку было плевать на подколы, злые шутки и прохладное отношение окружающих к нему.
Например в баре Айзека любили, и этого ему хватало сполна.
– Нет, – пытается облизать пересохшие губы, но слюны нет совсем, и сухой язык впустую проходится по обветренной коже. Хозяйка бара замечает это, отходя, и через пару мгновений протягивая мальчишке стакан с водой. Айзек медленными глотками осушает стакан, ставя его рядом с собой. – Нет, я должен ночевать дома. Мне запрещено ночевать не дома, понимаешь?
Мальчишка закрывает глаза, борясь с очередным приступом тошноты, пока Мэг перебирает баночки и тюбики, выискивая нужный.
– Ну, царапины неглубокие, залью медицинским клеем… – С сомнением смотрит на волосы подростка. – Так, давай сначала лоб и висок обработаем, а потом я подумаю, как бы так не склеить в ирокез твои кучерявые патлы, – женщина ободряюще улыбается школьнику, и Айзек не без труда находит в себе силы улыбнуться в ответ.
– Можно я возьму завтра смену вместо сегодняшней? Мне завтра будет получше, обещаю.
Маргарет смотрит на бармена с легким сомнением, но, подумав, что незачем мальчишке лишний вечер проводить дома с отцом, кивает.
– А говорил, что работаешь по пятницам, – Айзек слышит легкую укоризну в знакомом голосе.
– Я поменялся сменами, – юноша оборачивается к мужчине, и тот подмечает скованность и осторожность его движений. – Виски?
– Нет, сегодня кофе. Ты делаешь кофе? – Питер скользит изучающим взглядом по ссадине на щеке бармена, затем переключая внимание на скрытый волосами пластырь на лбу и виске.
– Машина делает, – юноша прикрывает глаза на секунду, старательно, но не очень искренне улыбаясь.
– Ну так пускай сделает, – Хейл задумчиво оглядывает пару поздних посетителей, – с тобой все в порядке?
– Д-да, спасибо, – быстро и лживо отвечает школьник. – С байка слетел.
Питер пожимает плечами, отводя взгляд, задумчиво рассматривая свои пальцы, чуть сгибая их, проводя ногтями по поверхности стойки. Сладковатый запах крови мальчишки почти непривычно будоражит внутреннего зверя, и Питер делает для себя заметку подумать об этом позже.
– А у вас все в порядке? – почему-то спрашивает Айзек, ставя перед Хейлом чашку с кофе. Тот переводит на бармена слегка удивленный взгляд, от которого Лейхи сильно смущается, чуть вжимая голову в плечи. – Извините.
– Да нет, все нормально, – Питер проводит указательным пальцем по кромке чашки, неопределенно пожимая плечами. – В смысле, я не против твоего вопроса.
– Но не ответите на него? – Айзек садится неподалеку, краем глаза наблюдая за остальными посетителями.
– Не хотелось бы лгать, но рассказывать будет слишком долго, поверь, – мужчина чуть сутулит плечи, покачивая головой.
Лейхи поджимает губы, кивая, невольно следя за длинными пальцами, скользящими по горячей поверхности чашки.
– Корвин Амберский, – внезапно задумчиво произносит мужчина.
– То есть, вы точно определились, что не Джек? – Айзек старательно припоминает все известные ему факты о главном герое первых циклов Амберских Хроник. – Корвин же был наследником Амберского престола, верно? Одержимый жаждой власти.
