Текст книги "Тебе шестнадцать, Стайлз (СИ)"

Автор книги: Чиффа из Кеттари

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Стайлз неверяще смотрит на мужчину, протягивает ладонь, опираясь на его плечо.

– Ничего серьезного, – произносит, будто пересиливая себя. – Просто легкое предательство собственного тела.

Красивые губы кривятся в горькой усмешке, а длинные пальцы внезапно жестко сжимаются в волосах нервно дернувшегося альфы, удерживая.

– Подожди. Ничего не произошло, Питер, правда.

– Что тогда тебя так беспокоит? – Хейл умело маскирует злость, ничем не выдавая себя, поэтому Стайлз мягко улыбается, подаваясь вперед, к мужчине.

– Все в порядке, Питер. Я, наверное, не слишком убедителен, да… Но все действительно в порядке. Я для себя кое-что уяснил. Но… я не уверен насчет Дерека. Мне кажется, он меня не слушал.

Питер плавно поднимается на ноги, и Стайлз обескураженно отдергивает ладонь, неловким, пугливым жестом заводя руку за спину.

– Я тебе верю, – Питер медленно кивает. – И доверяю, Стайлз.

Волчонок внимательно наблюдает за вожаком, чуть наклоняя голову к плечу, едва ли не урча от такого приятного признания.

– И ты не будешь выяснять подробностей? – поворачивается вслед за обходящим кровать мужчиной.

– Сам расскажешь, если захочешь, Стайлз. Я пообещал тебе не вмешиваться, и я это обещание сдержу.

– Спасибо, – мальчишка серьезно кивает, с ногами забираясь на постель и сдвигаясь к середине кровати.

Питер не говорит, что он чертовски хотел бы узнать подробности. Волк раздражен – хищнику и собственнику нелегко признать право беты на какие-либо секреты и вольности, но Питер сдерживается, усилием воли заставляет себя игнорировать собственное желание выяснить у мальчишки все о произошедшем разговоре, все, о произошедшем помимо разговора. Волчонок должен знать, понять, что альфа не относится к нему как к своей собственности. Или хотя бы очень старается.

Подросток тихо смеется, расслабляясь и падая спиной на постель, когда Питер за бедра подтаскивает его к себе, накрывая своим телом. Возбуждение от такой близости мягкое, не заставляющее сердце безумно колотиться об ребра, не заставляющее руки дрожать. Стайлз не забывает, как дышать, не пытается трясущимися руками содрать с чужого тела одежду, вместо этого он проскальзывает ладонями под мягкую серую футболку, оглаживая немного напряженные мышцы, вдавливает кончики пальцев в кожу, слегка выгибаясь навстречу осторожно скользящим по шее губам. Запрокидывает голову, прогибаясь сильнее, едва заметными движениями вскидывая бедра, гладит мужчину по спине, по плечам, путаясь ладонями в его футболке, прикрыв глаза, наблюдает за тем, как альфа отстраняется, чтобы снять ее, предвкушающе вздрагивает, закусывая губы от сладкой тянущей тяжести в паху. Никакой торопливости, Питер точно знает, что нужно, чтобы доставить волчонку максимум удовольствия. Стайлз выпутывается из своей футболки и снова откидывается на спину, немедленно притягивая альфу к себе для поцелуя. Медленного, глубокого, чувственного.

Такая близость не как вспышка, не как гормональный скачок, она как дурман – окутывает, сводит с ума, постепенно, мягко, лишает воли, оставляя только одно желание – как можно дольше находиться в этом хмельном полузабытье. Хейл медленно, мягко двигает бедрами, вжимаясь пахом между раздвинутых ног подростка, и у Стайлза, прекрасно чувствующего его возбуждение, начинают чуть подрагивать пальцы, скользящие по груди старшего оборотня. Запах желания тяжелый и теплый: для Питера он чувствуется как корица, с примесью молочного запаха кожи, а Стайлзу на ум приходит кофе с имбирем – пряный, чуть жгучий, почти острый запах, отдающий приятной, томной кофейной горечью.

Тяжелая горячая ладонь оглаживает бедро, властно сжимает ягодицу сквозь ткань тонких домашних штанов, мальчишка упирается пятками в постель, прогибаясь, чуть приподнимая таз, чтобы дать мужчине больше простора для действий. Хейл этим пользуется – тянет два тонких слоя ткани вниз, поддевая пальцами резинку штанов и белья, гладит шелковистую гладкую кожу, проскальзывая сухими пальцами по ложбинке между ягодиц, и Стайлз тихо, томно стонет в ответ, не пытаясь торопить оборотня, наслаждаясь неспешными, доводящими до сладкой дрожи ласками.

Атмосфера чувственного карамельного дурмана разбивается, рассыпаясь осколками, от негромкого, но прекрасно слышимого обоими оборотнями голоса Дерека.

– Серьезно? Я не ханжа, но вы пять дней потерпеть не можете?

Стайлз широко распахивает глаза, нервно, напряженно вздрагивая, и Питер отпускает его, понимая, что продолжить мальчишка не захочет, не тогда, когда каждое его движение отдает нервозностью.

Альфа спокойно поднимается с кровати, натягивая футболку, и, мягко улыбнувшись своему волчонку, ровно произносит:

– Я сверну ему шею.

Стилински страдальчески вскидывает брови, наспех приводя свою одежду в порядок, и ловит Питера за руку, когда тот уже собирается открыть дверь. Волчонок не знает что сказать, точнее знает, что если откроет рот, то начнет много и бессмысленно тараторить, поэтому упрямо поджимает губы, просяще глядя на своего альфу.

– Хорошо, я не буду сворачивать ему шею, – Питер кивает абсолютно серьезно, чуть хмыкая в ответ на укоризненный взгляд мальчика. – Просто перекинусь парой слов. Будь добр, не вмешивайся.

Стайлз отступает, делая глубокий вдох, и Хейл, воспользовавшись этим, выходит в коридор.

– Не ханжа, говоришь, – Питер опирается плечом о дверной косяк в спальне племянника. – Это мой дом, Дерек.

– Твой, дядя, твой. Но все же хоть какие-то приличия стоит соблюдать, разве нет? – младший альфа неприязненно прищуривается. – Вашей похотью весь дом пропах, а слушать, как вы трахаетесь, мне совершенно не хочется.

Питер внезапно расслабляется, улыбаясь почти сочувственно. Он знает, что не может себе позволить сорваться, не сейчас, когда Дерек этого добивается всеми силами: неверно подобранными словами, ядовитой усмешкой, полным напускного раздражения взглядом.

– Похоть, племянник, пахнет не так. Мне жаль, что ты так и не научился разбираться в подобных нюансах, – старший оборотень задумчиво кривится, оглядывая племянника. – Я говорил тебе, что будет, если Стайлз расскажет мне о любой твоей попытке агрессивного с ним взаимодействия. Поверь, мои слова до сих пор в силе.

– Тебя волнует, что он тебе ничего не рассказывает, – Дерек понятливо хмыкает. – Его право, разве нет?

– Меня волнует только то, что ты не умеешь слушать. Ни меня, ни его. А Стайлз, кстати, об этом условии знает. Поэтому ничего и не говорит, – Питер подходит ближе к племяннику, вставшему ему навстречу. – И ничего не скажет, потому что прекрасно знает, что я сделаю то, что обещал. И он не позволит мне вышвырнуть тебя отсюда, на радость хорошо обученной молчаливой своре. Но не потому, что продолжает питать к тебе чувства, на которые ты отчаянно надеешься, а потому, что это – Стайлз. Мальчишка, который уверен, что должен спасать всех и вся, пусть даже ценой собственного комфорта, как минимум.

– Тебе этого не понять, да? – Дерек хмыкает, покачивая головой.

– Тебе тоже, Дерек. Нам обоим этого не понять. Но я буду делать так, как он хочет. Только не надо считать это проявлением слабости, – старший альфа тихо, угрожающе рычит. – И не смей мне указывать, что мне делать в моей спальне, в моем доме.

Питер уходит, чувствуя тяжелый взгляд Дерека на своей спине, но уходит так и не обернувшись.

Стайлз, задумчиво глядя под ноги, останавливается рядом – в руках у него тарелка с парой сэндвичей и пакет сока – апельсинового.

– Я ничего не слышал, правда. Я грел сэндвичи. Ты будешь?

Питер кивает, коротко вздохнув.

========== Если бы я знал тебя чуть хуже… ==========

– От Криса что-нибудь слышно? – Стайлз снимает верхний кусок хлеба с сендвича, откладывая его на тарелку, и с легким сомнением рассматривает начинку.

– Ничего определенного, – Питер внимательно следит за манипуляциями волчонка. – Что произошло между тобой и Дереком?

Стайлз раздраженно откладывает бутерброд на край тарелки, поднимая чуть отливающие золотом глаза на своего альфу.

– Ничего, о чем бы тебе стоило бы беспокоиться, – Стайлз поджимает губы, инстинктивно опуская голову под тяжелым взглядом Хейла. – Ты сказал, что мне доверяешь.

– Тебе, но не ему, – альфа чуть наклоняется вперед, несильно сжимая двумя пальцами подбородок своего беты, заставляя того поднять голову.

Стайлз видит отражение своих глаз в голубых, холодных глазах своего альфы. Золотые разводы медленно заполняют радужку, а Питер все смотрит и смотрит, не давая опустить голову или повернуться, не давая даже отвести взгляд.

– Что ты хочешь мне сказать? – Стайлз тихо выговаривает каждое слово, не слишком четко, из-за того, что Хейл по-прежнему сжимает его подбородок пальцами. – Ты ведь хочешь что-то…

– Поедешь со мной в Нью-Йорк? – альфа наклоняет к плечу голову, вглядываясь во вспыхнувшие удивлением глаза волчонка.

– Мой отец, между прочим…

– Я не спрашивал тебя об отце, – ладонь Хейла, широкая и теплая, мягко, почти нежно соскальзывает на горло, обнимая, но не сжимая. – Ты поедешь?

– Ты можешь меня заставить, – Стилински отводит взгляд, нервно усмехаясь, слабо вздрагивая от исходящих от альфы волн напряжения и нервозности. – Нет, я знаю, что ты этого не сделаешь, просто констатация факта. Знаешь, это немного похоже на бегство, Дерек воспримет это как бегство. И, соответственно, как поражение.

Хейл убирает руку, отстраняясь, насмешливо смотрит на юношу, кивая на разобранный сендвич:

– Ешь. Я вернулся из Нью-Йорка за тобой. А теперь собираюсь обратно. Я не планировал оставаться здесь даже до твоего совершеннолетия.

Стилински удивленно мычит, рассыпая по покрывалу хлебные крошки.

– Пфтй…

– Прожуй, – Питер невольно улыбается, наблюдая за волчонком. – Я еще не прямо сейчас уезжаю, успеешь сказать все, что хочешь.

Стайлз глухо урчит, неопределенно взмахивая руками, прожевывает изрядный кусок сендвича, и выпаливает:

– Что значит, “вернулся за тобой”? Откуда тебе было знать? Вообще хоть что-либо? Откуда, а?

Альфа едва слышно вздыхает, поднимаясь на ноги, и выходит из комнаты, оставляя волчонка в недоумении. Откуда-то из квартиры слышится тихое дежурное перерыкивание, и через несколько минут Питер возвращается в спальню, держа в руках бутылку вина и два бокала.

Стайлз удивленно вскидывает брови.

– Почему не виски? – чуть улыбается, глядя, как Питер вливает в бутылку несколько капель аконитовой настойки – слишком мало, на взгляд Стилински.

Альфа пожимает плечами, разливая вино по бокалам.

– Захотелось, – протягивает один бокал волчонку, с улыбкой наблюдая за тем, как он принюхивается к содержимому.

– Возвращаясь к твоим вопросам, – Хейл садится на стул, делая небольшой глоток, и задумчиво прокручивая бокал в ладони. – Откуда я знал, что Дерек побоится взять на себя ответственность за тебя? Практика показывает, что Дерек предпочитает сначала кусать, а потом знакомиться. А вести себя как мудак племянник всегда умел, наши с тобой вечерние беседы это лишь подтверждали. Дерек предсказуем. Но я тебе не лгал, когда уезжал в Нью-Йорк – я не собирался возвращаться.

– И почему вернулся? – Стайлз отпивает из бокала, чуть морщась от терпкого привкуса сухого вина.

– Потому что ты – непредсказуем. И потому что ты это ты, такой, как ты есть – пахнущий молоком, печеньем и зубной пастой. Домом.

Стайлз приоткрывает рот, внимательно вслушиваясь в слова своего альфы, звучащие как самое настоящее признание в любви.

Питер замолкает, поднося бокал к губам, и Стайлз завороженно следит за тем, как его губы окрашиваются на мгновение алым вином, когда Хейл делает глоток.

– То есть… Ты меня заберешь? Это как-то, ну… странно, что ли… – Стайлз вообще не следит за тем, что говорит, просто открывает рот и произносит первое, что приходит в голову. Мысли его достаточно далеко, он все еще обдумывает слова Питера, повторяя их про себя раз за разом, впитывая интонацию, с которой они были сказаны.

– Ничего странного, – радужка наливается алым – не от злости, скорее от напряженного ожидания. – Мне нечего делать в Бэйкон Хиллс, если у меня, конечно, не стоит в планах свернуть шею племяннику, а у меня таких планов нет, поверь.

– Мне просто интересно, – бокал опасно покачивается из стороны в сторону в длинных сильных пальцах, и Стайлз наклоняется к нему, прихватывая кромку губами, восстанавливая равновесие хрупкой стеклянной емкости. – Кто тебе рассказал, в каком я состоянии? Ты не мог угадать, что со мной происходит, не мог предугадать моей реакции на отказ Дерека. Ты сам сказал, что я непредсказуемый.

– Ты так повзрослел за последние несколько месяцев, – Питер осматривает юношу с головы до ног, буквально обласкивая долгим тягучим взглядом. – Тебе действительно не хватало контроля. Над собой, над происходящим. Отсутствие контроля делало тебя нервозным, неуверенным в себе мальчишкой, – Питер делает паузу. – Лидия сказала, что с тобой что-то не так. Когда подобное говорит Вестница Смерти, к этому стоит прислушаться.

– Лидия? – Стайлз ошарашенно выдыхает, залпом допивая терпкое вино и отставляя бокал в сторону. – Почему тебе? То есть… Она могла сказать Скотту или моему отцу. Дереку, в конце концов… Я просто не понимаю.

– Потому что мало одного желания помочь, равно как и мало одной возможности. И Лидия – очень умная девочка, прекрасно умеющая просчитывать возможности. Твой отец не смог бы тебе помочь, да ты бы и не захотел его волновать… Скотт слишком неопытен, чтобы стать для тебя якорем. А Дерек уже отказал тебе к тому времени.

– Лидия этого не знала, – Стайлз поднимается с кровати, подходя к альфе. – И ты не знал, – волчонок мягко скалит клыки в улыбке, тихо рыча, наклоняясь к альфе.

Питер усмехается, укладывая ладони на поясницу мальчика.

– Она сказала, что с тобой что-то не так, и я приехал. Сразу, – Хейл скалится в ответ, рыча глухо и властно, вызывая легкую дрожь в наклонившемся к нему юноше.

– И я пахну домом? Как это? – Стайлз прижимается лбом ко лбу Питера, и говорит тихо, еле слышно даже для оборотня, прикрывая глаза, когда тот кладет ладонь на его щеку.

– Семьей и домом. Для меня и для Дерека, – Стайлз удивленно вздергивает брови, не открывая глаза. – Но я не боюсь, что не смогу тебя защитить, – сильные пальцы мягко поглаживают скулу, опускаясь к челюсти. – И я не считаю привязанность признаком слабости.

– Если бы я знал тебя чуть хуже, я бы не поверил ни во что, из сказанного тобой, альфа, – Стайлз наклоняется чуть ниже, мягко, но настойчиво приникая к губам мужчины. Чуткий волчий слух улавливает злое, приглушенное рычание из другой комнаты, и юноша осторожно отстраняется от губ вервольфа. – Но ведь я неплохо тебя знаю, верно? – длинные пальцы вплетаются в волосы старшего оборотня, сжимая и слегка оттягивая назад.

Альфа обманчиво покорен и расслаблен, он не без удовольствия позволяет своему волчонку наслаждаться властью – или ее подобием. Стайлз прикрывает глаза, спускаясь губами к открытой шее.

– Что произошло между тобой и Дереком? – снова повторяет Питер, прислушиваясь к едва слышному за стуком сердца Стайлза, дыханию Дерека – напряженному, выжидающему.

Стилински снова рычит, неосторожно касаясь клыками подставленного горла. Густая темная капля крови стекает по шее к ключицам, и волчонок торопливо слизывает солоноватую влагу с кожи, виновато ткнувшись носом под челюсть старшему оборотню.

– Мне кажется, я все еще хочу его. Его, а не быть с ним, – торопливо уточняет, низко опуская голову, сминая пальцами тонкую теплую ткань футболки. – Это все гормоны. Неуравновешенность. Остаточный СДВГ. Стокгольмский синдром, – Стайлз бормочет, почти прижимаясь губами к ключицам Питера. – Я виноват, но… Я ничего не сделал.

– Я знаю, – Питер успокаивающе гладит мальчика по спине, пробегаясь пальцами по выступающим позвонкам, поглаживая поясницу, тянет его к себе, усаживая на свои колени. – Ты виноват, – повторяет вслед за волчонком с мягкой укоризной.

Стайлз упирается ладонями в плечи мужчины, отклоняясь немного назад, прислушиваясь. Дерек молчит, даже почти не дышит – ждет, черт его знает чего.

– Это как-то… странно, – Стайлз ерзает, прекрасно чувствуя, как напрягается член мужчины от этих манипуляций. – Эксгибиоционизм.

– К черту, – Хейл резко вскидывает голову, коротко, но весьма чувствительно прикусывая основание шеи своего волчонка. Стайлз зажмуривается до слез от резкой вспышки боли, но тут же блаженно стонет, чувствуя, как место укуса накрывают теплые мягкие губы. – Ты не ответил. Ты поедешь со мной?

Стайлз шумно, натужно сглатывает ставшую вязкой слюну, послушно прогибаясь под прикосновениями сильных, властных рук, давящих, придерживающих, поглаживающих, с трудом размыкая губы.

– Для этого ведь нужно так много дел уладить… Ты же знаешь. С отцом, с учебой, – Стилински послушно поднимает руки, давая стянуть с себя футболку. – Я… я не знаю… Нужно ведь обдумать… Питер! – альфа довольно рычит звонкому вскрику, сжимая ладонью возбужденный юношеский член сквозь тонкую ткань штанов и белья.

– Потом ответишь. Я дам тебе время подумать. И я улажу все дела, связанные с твоим отцом и твоей учебой, – альфа клеймит засосами бледную кожу, не переставая говорить.

– Питер, – волчонок вжимается лицом в изгиб шеи своего вожака, дрожа от нетерпения и желания, послушно поднимаясь, раздеваясь, и снова прижимаясь к уже обнаженному телу.

Стул поскрипывает от двойного веса, когда Стайлз, запрокинув голову, и напрочь забыв о тихо беснующемся в недрах квартиры Дереке, с приглушенным стоном принимает в себя возбужденный член, опускаясь на бедра Хейла, сжимая зубами его плечо. Питер гладит упругие ягодицы, чуть разводя в стороны, поглаживая пальцами чувствительную кожу вокруг растянутого его членом входа, тихо, успокаивающе рычит на ухо своему волчонку, обнимая его, вдыхая его запах и наслаждаясь им. Стайлз приглушенно вскрикивает, когда Питер поднимается на ноги, одновременно толкнувшись глубже, до упора, и замирает, сильнее вжимая ладони в ягодицы мальчишки. Хватка крепкая, собственническая, жар, исходящий от тела мужчины, желание, захлестывающее его, сводит молодого волка с ума – Стайлз уверен, что даже не будь у него всей этой оборотнической чуткости, он бы ощущал желание Питера ничуть не меньше. Стилински скрещивает лодыжки на пояснице Хейла, опирается руками о его плечи, невольно снова вскрикивая от глубокого толчка. Питер прикусывает и вылизывает шею, кусает ключицы, оставляет темные засосы на груди, он приподнимает мальчишку, оставляя синяки на молочно-белой коже, и отпускает, позволяя тому самостоятельно насадиться на пульсирующий желанием член. Стайлз старается задержаться в верхней точке, сжимает в себе налитую, крупную головку, сумасшедше смотрит в мутно-алые глаза Питера, невнятно поскуливая что-то, не в силах справиться с распирающим грудную клетку жаром.

Хейл опускает его на кровать, почти бросает, опускаясь сверху, и волчонок гортанно рычит, прогибаясь на очередном толчке, царапая вылезшими когтями сильную спину. Колени сжимают бедра, удерживая мужчину, глаза наливаются бешенным, светящимся золотом, Питер рычит раскатисто – альфа в своем праве, – двигается жестче, прижимаясь теснее.

Стайлз изгибается, закатывая глаза и хватая пересохшими губами воздух, пока кончает, туго сжимась вокруг все еще двигающегося в нем члена. Питер слышит, как Дерек с тихим рыком впечатывает в стену кулак. Стайлзу слишком хорошо, навряд ли он вообще способен воспринимать происходящее, во всяком случае, происходящее не в этой комнате. Питер мягко целует своего волчонка, успевая провести языком по его втягивающимся клыкам, и отпускает себя.

========== Извини ==========

Стайлз не совсем уверен, когда все пошло наперекосяк.

Может быть, когда ему впервые приспичило глянуть на Дерека Хейла влюбленным взглядом, а его глупое, совсем еще детское сердце зашлось в каком-то сумасшедшем сбитом ритме.

Может быть, когда он в первый раз заявился к Питеру Хейлу с бутылкой виски, и уже этим же вечером сопел ему в шею, повествуя о горькой подростковой доле.

Может быть, когда Скотти, убедившись, что в отношения странного, изощренно-извращенного треугольника Питер-Стайлз-Дерек, лучше не лезть, то есть совсем не приближаться, на все стенания Стилински отвечал натянутой, немного несчастной улыбкой и предложением пойти сыграть во что-нибудь.

Хотя, наверное, все пошло совсем наперекосяк, когда Стайлз ответил Питеру: “Извини, но я с тобой не поеду”.

Потом мягко поцеловал в висок, обняв за шею, и снова пробормотал “Извини”.

Взгляд у Питера был абсолютно нечитаемым – холодная, с голубоватым отливом, сталь даже не разбавилась кровавыми потеками, как ожидал Стайлз.

И еще Стайлз проклял сотню раз свой оборотнический супер-слух, потому что слышать, как сбился ритм сердца старшего волка, его альфы, было просто невыносимо.

– Папа не станет сидеть на диете, поверь, а с его холестерином это ж просто самоубийство, – Стайлз отводит взгляд, старательно не встречаясь взглядом с Питером, водит кончиками пальцев по его плечу, на самом деле ожидая, что Хейл его оттолкнет или зарычит, не дав договорить. Но Питер вполне предсказуемо слушает и ждет. Стайлз продолжает:

– Скотти опять во что-нибудь вляпается. А куда он без меня, сам подумай? Или Дерек во что-нибудь вляпается, Скотти кинется помогать и они оба окажутся в дерьме по самый хвост, – волчонок скашивает взгляд, надеясь увидеть хотя бы тень улыбки на губах своего альфы. – А еще учеба, – тихо вздыхает, так и не увидев и проблеска эмоциональности. – Но учеба это не самое важное. Просто их так много… друзей. И я не могу их оставить здесь, просто… Я же супермен, да?

Питер поворачивается, властным уверенным движением сжимая волосы на затылке своего волчонка.

– Конечно, – Стайлз виновато щурится, урча, едва ли не задыхаясь от той горечи, которая слышится в голосе альфы.

– Питер… – Стайлз тянет к нему руки, мягко касается пальцами лица, выводя неровные линии на коже. – Я просто не могу, прости. Не из-за тебя. Мне шестнадцать, я просто не готов к этому, пойми.

– Я понимаю, волчонок, – когти со всей доступной нежностью касаются щеки, поглаживая, и Стайлз жмурится, сглатывая. – Оставайся здесь. Маккол или Дерек присмотрят за тобой. Думаю, оба будут рады.

– Питер… – Стилински хмурится, качая головой, цепляется подрагивающими пальцами за его запястье. – Я не из-за…

– Тебе нужен альфа и стая, – светлая синева наконец-то разбавляется алым, и Стайлз отводит взгляд, тихо урча. – Выбери сам. Ты ведь не думал, что я останусь?

Стайлз мотает головой, хотя, конечно же он думал о том, что сможет убедить альфу остаться. Вот только в глазах оборотня читается вопрос “Зачем бы?”, и Стайлз не знает на него убедительного ответа. Он даже не говорит “Я хочу, чтобы ты остался”, потому что это кажется неоправданной жестокостью. Хотя сейчас уже все, включая этот разговор, кажется слишком жестоким.

***

Отец, после короткого тихого разговора с Питером, из которого Стайлзу не удалось услышать ни слова, серьезно кивнет и согласится с решением сына. Только Стайлзу от этого не станет легче ни на йоту, и особенно горько будет от сухого, полуофициального прощания – короткого поцелуя в макушку и кривоватой полуулыбки.

Стайлз цепляется за руку мужчины, сжимая, случайно царапая кожу когтями, и тут же, почуяв запах крови, убирая руки.

– Я на тебя не сержусь, Стайлз, – Питер наклоняется ближе, приобнимая подростка за шею. – Но решение принято уже давно, незачем оттягивать неизбежное. Я уеду. Если тебе будет нужна моя помощь, ты сможешь меня найти.

– А если тебе будет нужна моя? – Стайлз не думает о том, как будет выглядеть вся эта сцена для шерифа, если ему вздумается спуститься на первый этаж, просто тянется к губам вервольфа, прекрасно чувствуя его обиду, горечь и сожаление. Нет только разочарования – и это Стилински немало удивляет.

– Я справлюсь, волчонок, – широкая теплая ладонь ласково ерошит волосы.

Стайлз тихо скулит ночью, сворачиваясь на постели в клубок, сжимая ноющие виски ладонями, царапая кожу головы отросшими когтями.

***

Скотти, когда Стайлз приходит к нему домой через пару дней, не скрывает своей радости. Стилински кивает лучшему другу, неуверенно улыбается и думает о том, что скажет Дерек, когда поймет, что Стайлз снова выбрал не его.

Но и Дерек на удивление спокоен – показывает пару приемов на совместной тренировке, задает какие-то участливые вопросы, вполне искренне предлагает помощь. Стайлзу кажется, что туман, осевший на его способность критически мыслить с отъездом Питера, сейчас начинает сгущаться, захватывая какие-то новые и новые участки мозга, и на предложение он лишь мотает головой, а потом сбегает нахрен подальше от особняка, от Дерека, от Скотта, от всех остальных в тишину и покой собственной комнаты. Скотти, впрочем, приходит вечером, сидит на подоконнике, болтая ногами, и откровенно не знает, что сказать.

– Не беспокойся, бро, – бурчит Стайлз откуда-то из-под подушки. – Все в норме. Я в норме. Просто у меня сегодня чуть разрыв шаблона не произошел.

Стайлз действительно ожидал от Дерека чего угодно – от сердитого рыка из-за того, что предпочел ему Скотта, до, черт его дери, активных действий в отношении своей многострадальной задницы, учитывая, чем закончился их последний разговор наедине.

Скотти на милю вокруг распространяет запах неуверенности, подходя к Стайлзу и аккуратно укладывая ладонь на его макушку.

– Чувак, не начинай, – бурчит Стилински, не поднимая головы. – Если Стайлз сказал, что он в порядке, значит так и есть.

– На следующей неделе полнолуние, – Скотт послушно убирает руку, горбясь. – Я буду рядом, но я все равно должен тебя спросить…

– Нет, мы не пойдем к Дереку, – Стайлз тоже садится, прижимаясь плечом к плечу юного альфы. – Мы можем попросить у него цепь, но мы не пойдем к нему. Со мной все будет в порядке. Ты же не срываешься с катушек, когда ссоришься с Эллисон перед полнолунием…

– Что? – Скотт давится воздухом, а Стайлз беспокойно взмахивает руками, качая головой.

– Ничего, ничего. Ничего, бро, не думай об этом…

– Не думаю, – медленно говорит Маккол, всем своим видом противореча собственным словам.– Я, блин, очень стараюсь.

Стайлз вздыхает, похлопывая друга по плечу.

***

Питер звонит в полнолуние.

Скотт, судя по виду, как раз всерьез подумывает над тем, чтобы достать из рюкзака прихваченную у Дерека цепь, и приковать друга к батарее – ни в коем случае не из мстительных позывов, а исключительно в целях его и окружающих безопасности.

Стайлз оседает на пол, прижимая трубку к уху, а Маккол сосредотачивается на юмористической программе, включенной на первом этаже соседнего дома, чтобы не слышать, как альфа успокаивает своего волчонка.

Стилински тихонько хмыкает, уловив слабый аромат зависти, исходящий от друга, тихо полурычит в трубку, согласно кивая на что-то, прикрывая глаза. Скотт смотрит на него чуть удивленно, но Стайлзу все равно. Успокоившись окончательно, он тихо проговаривает в трубку “Извини”, так надломленно и несчастно, что Скотти предпочитает отвернуться и полюбоваться ночными видами еще несколько минут.

– Я в порядке, бро, – Стайлз неловко улыбается, сидя на кровати. Глаза его привычного темно-карамельного цвета, он вполне спокоен, только хмурится так, что Скотти ни в жизнь не номинировал бы его на премию – “хоть немного довольный своей жизнью парень”.

– Э, нет, – Стайлз, заметив что-то в глазах лучшего друга, укоризненно качает пальцем. – Даже не вздумай ляпнуть что-нибудь, типа “ты все сделал правильно, Стайлз” или “это самое идиотское из всего, что ты в своей жизни делал, Стайлз”. Давай лучше спать. Я ничего не хочу слышать на эту тему.

Маккол, бросив короткий взгляд на клонящуюся к горизонту полную луну, согласно кивает, тем более, что и сам не знает, какую из этих двух фраз ему хотелось бы произнести.

========== Странная стая ==========

– Рановато для тренировки, нет? Ты разве не должен быть в школе? – Дерек вытирает руки полотенцем, разглядывая плюхнувшегося на крыльцо особняка Стайлза.

Стилински уже немного отошел от расставания со своим альфой, правда прежняя жизнерадостная болтливость так и не вернулась, но он хотя бы перестал походить на зомби с остекленевшим взглядом. Ходил на тренировки, в школу, по магазинам с Лидией, к отцу на работу. Уже второе полнолуние провел со Скоттом – Дерек, вообще-то, подозревал, что они все-таки обратятся к нему за помощью, но оказался неправ. Волчата как-то справлялись сами.

– Должен быть, – Стайлз безразлично пожимает плечами.

– Выглядишь усталым, – внезапно говорит Дерек, за что Стилински награждает его скептично-удивленным взглядом. – О чем ты хотел поговорить?

– Да ни о чем. С чего ты взял, что я хочу поговорить?

Дерек чувствует, как внутри все начинает закипать. Стайлз профессионально умел его бесить.

– Тогда чего ты хочешь?

– Просто, – Стилински неопределенно разводит руками. – Просто пришел. На тебя посмотреть. А то знаешь, все при стае да при стае.

– Значит, теперь ты решил, что хочешь поговорить, – Дерек раздраженно откидывает на крыльцо перемазанную кажется в машинном масле тряпку, сверху вниз глядя на Стайлза.

Волчонок хмурится, морщит нос и вообще смотрит на Дерека как на идиота.

– Я не хочу с тобой говорить. Я пришел посмотреть, я же сказал.

– Поделишься результатами наблюдения, – в таком состоянии Стайлз действительно не вызывает ничего, кроме раздражения – смотрит куда-то сквозь Дерека, задумчиво, насмешливо, неприятно. – Как закончишь.

– Ты, Дерек, собака на сене. Точнее, волк, – Стилински поднимается на ноги, по прежнему глядя сквозь альфу, чуть морщась, будто видит что-то неприятное. – Волк на сене. Но я остался здесь не из-за тебя.

– Это я понял, – Хейл отработанным жестом скрещивает руки на груди.

– Вот именно, – Стайлз вздергивает брови, поднимая взгляд на Дерека; делает шаг вперед, вдыхая окутывающий альфу запах. – Именно – ты это понял, сразу понял. И сразу принял, на этот раз. Все вернулось в начало, в самое начало, только меня уже не прет так от одного твоего вида.

– Я же говорил, что ты перебесишься. Я был прав, – торжества или довольства в голосе Дерека, впрочем, не слышно.

– Прав? – Стайлз издает короткий смешок. – Ага, прав, как же. Не смеши меня, Дерек, твое “слабый, глупый и несерьезный шестнадцатилетний ребенок” – это не… не то, в чем ты был прав. Твое “перебесишься” – тоже. Да, к черту. Знаешь, хмуроволк, я ведь правда думал, что для тебя так важно, чтобы я был в твоей стае. С тобой.

– Это так, – Хейл поджимает губы, подозрительно щурясь.

– Нет, – тянет Стайлз сквозь слегка истеричный смех. – Нет, я же тебе сказал, ты – волчара на сене. Ты добился того, чего так хотел, оставил своего дядю без стаи. И – всё. Тишина. Больше тебе ничего и не надо. Знаешь, я даже поверю, что ты это делал почти неосознанно, не задумываясь, потому что… ну, я же Стайлз, я всё равно не могу поверить в то, что ты настолько мудак, чтобы делать это специально.