Текст книги "Отряд «Феникс» (СИ)"

Автор книги: Chibi Sanmin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 41 страниц)

Прибежавшие врачи с трудом скрутили брыкающегося Бэкхёна. Пока врач пытался наполнить лекарством шприц, Бён крутился на простынях, сучил ногами и надрывно кричал, что лучше сдохнуть, чем жить так.

– Убейте меня! Я не хочу так жить! Идите вы все к чёрту! Я больше не нужен ему! – перескакивая с мысли на мысль, надрывно кричал мальчишка.

На его шее вздулись вены, лицо пошло красными пятнами, а из уголка рта стекала ниточка слюны. Один из санитаров бесцеремонно закатал рукав пижамы, а доктор всадил в сгиб локтя острую иглу, вводя лекарство.

– А-а-а! – заорал от боли Бэкхён.

Худое тело выгнулось дугой до хруста в позвоночнике, а по крови словно растеклось жидкое железо. Боль была адской, она выкручивала суставы, бросая в черепную коробку пульсирующие потоки крови, даже перед глазами всё было ярко-красным и расплывчатым.

– Чанёль! – широко открыв рот, кричал мальчишка, не зная, что из горла вырывается лишь жалкий хрип.

Последнее, о чём он подумал, перед тем, как отключиться, это осознание собственного уродства и неполноценности. Раз он даже самому себе таким не нужен, то что говорить о Чанёле?

– Не оставляй меня, – покрытыми пеной губами, прошептал мальчик, чувствуя, как волны забытья вновь утаскивают его на дно океана.

========== Глава 21 ==========

Комментарий к Глава 21

для настроения рекомендую послушать A Day To Remember – Dead & Buried~

Исин всегда считал себя одиночкой, хотя мог поддержать разговор с любым человеком. Он не спешил никому рассказывать о себе, но и к другим в душу не лез. Был тихим и незаметным, но при этом замечал всё, что скрывалось от глаз других, более шумных и общительных. Вот и сейчас он прекрасно видел, как неуловимо меняется ситуация в отряде, при том отнюдь не в лучшую сторону.

Бэкхёна не было в части уже три дня, и за всё это время шебутной Чанёль ни разу не улыбнулся. Он либо тренировался, либо уходил курить в одиночестве. Был немногословен и угрюм. К нему, разве что, Сехун не опасался подходить, и то их беседы не длились дольше пары минут.

Чонин и Тао всё больше времени проводили друг с другом. Кёнсу постоянно бегал за Кимом – то ли искал защиты, то ли столь незамысловатым образом выражал симпатию. Всё свободное время они коротали втроём, и, судя по довольному смеху, скучать им не приходилось.

Чондэ, который за всё время обучения так толком и не смог ни с кем сдружиться, постоянно курсировал между неразлучной троицей и обществом омег. Ни там, ни тут его особо не жаловали, а Исина бета отчего-то сторонился. Чжану было больно видеть, как Ким часто сидел в одиночестве, пустым взглядом смотря в никуда, но не хотел навязывать ему своё общество. В конце концов, тут каждый сам выбирает своё окружение.

Подростки понемногу вливались в жизнь части. Начали нести ежедневные дежурства, согласно выданному Тэмином графику; наладили общение с большинством солдат. Старшие почти перестали их цеплять и даже, время от времени, осаждали зарвавшихся амбалов из «Железных псов». Вот только прошлым вечером Исин своими глазами видел, как их лидер Бруно на повышенных тонах разговаривал о чём-то с Сехуном. И в то время, пока О сохранял хладнокровие, лидер Псов едва зубами не скрипел от ярости. Чжан не стал вмешиваться, продолжая выглядывать из-за угла, и сдвинулся с места лишь, когда альфы разошлись по сторонам.

Сегодня было первое дежурство Исина в штабе. Его смена заканчивалась в восемь вечера, и оставшиеся полчаса бета посвятил перепечатыванию договоров. Изредка широко зевая, он на автомате набирал текст на клавиатуре и всякий раз мысленно подсчитывал, сколько ещё экземпляров осталось заполнить.

Любая работа, выполняемая машинально, оставляет место для размышлений – не всегда приятных. Вот и Чжан пытался параллельно разобраться в себе. Счастлив ли он, что родился бетой? Радует ли его отсутствие течек или запредельной брутальности? Был бы он рад, родись альфой или омегой? В одном военные были правы – будучи бетой, гораздо проще сохранить трезвость рассудка. Ты не идёшь на поводу у гормонов, твои мысли чисты, рассудок не замутнён. Любовные страсти, бурная симпатия, всё пройдёт мимо. И будет счастьем, если к сорока годам ты найдёшь такого же одинокого бету и свяжешь себя с ним узами брака. По-крайней мере, именно этому учили юных бет в приюте. Они другие. Они избранные. И они должны этим гордиться. Ведь счастье не в любви. Счастье в том, чтобы несмотря ни на что, не потерять себя.

– Как закончишь, положи договора на стол в моём кабинете, – командир Ву совершенно неожиданно вышел из своего кабинета, чем изрядно напугал Чжана.

Настолько, что бета не сразу догадался отдать честь. Лишь испепеляющий взгляд Ифаня подбросил его вверх, напоминая о правилах.

– Командир, вы уже уходите? – запинаясь на каждом слове, выдохнул Исин.

– Я отойду ненадолго по делам. К моему возвращению документы должны быть готовы, – вкрадчиво приказал альфа и покинул приёмную.

Исин лишь проводил его восхищённым взглядом и опустился обратно на стул. Нет, это не человек, а высокотехнологичный робот, который не знает усталости. Всё же это сложно: быть командиром, отдавать приказы, нести ответственность за чужие жизни, признавать свои ошибки, отвечать за них. Сам Чжан, даже будучи хладнокровным бетой, вряд ли бы справился с таким грузом на плечах. А Ифань ничего, терпит, и так гордо вышагивает, словно он не глава военной части, а верховный командующий всей заоранской армии.

Именно с этими мыслями бета отправил на печать договора, и дождавшись, когда тёплые листы перекочуют из нутра принтера в его руки, со скрипом приоткрыл дверь кабинета. Нащупал на стене выключатель, озарил помещение искусственным светом и, стараясь ступать бесшумно, подошёл к заваленному бумагами столу.

Решительно не зная, куда пристроить договора, чтобы они не затерялись в бардаке, Чжан слегка отодвинул стопку конвертов и резко вздрогнул, когда верхний из них тихо упал на покрытый ковролином пол. Уложив договора и прижав их для надёжности пепельницей, Исин нагнулся, чтобы поднять письмо, и заинтересованно всмотрелся в адрес отправителя. Понимая, что за такое по голове не погладят, парень всё же решил одним глазом взглянуть на содержимое конверта, доказывая, что и спокойным бетам не чуждо обычное любопытство. Но едва взгляд коснулся напечатанных букв, как крик застрял в горле Чжана. Он торопливо разогнулся, сунул письмо в общую стопку и пулей вылетел из кабинета, даже забыв выключить свет.

С трудом отсидев до конца смены, бета сдал свой пост одному из старших альф и сломя голову побежал к бараку. Плевать на собственные принципы, самый главный из которых гласит, что нельзя вмешиваться в то, что тебя не касается. Сейчас всё это летело в тартарары. Исин просто не мог сделать вид, будто ничего не было.

– Нам нужно поговорить! – ворвавшись в барак, Чжан подскочил к лежащему на кровати Чанёлю.

Пак, до этого меланхолично вертевший в руках нож, недоумённо взглянул на растрёпанного и покрасневшего от бега бету. Тот хрипло дышал, потирая колющий бок, и не обращал внимания на остальных подростков, никогда прежде не видевших его таким возбуждённым.

– Выйдем? – догадался альфа, спускаясь на пол.

– Да, – покосившись на остальных, согласился Чжан.

Они выскользнули в тёмный двор и отошли подальше от крыльца и лишних ушей. Исин облегчённо вздохнул, когда понял, что Пак оставил нож на столе. А то мало ли…

– Ну, что ты молчишь? – не выдержал альфа.

– Тут такое дело, – неуверенно начал бета. – Я сейчас дежурил в штабе и кое-что увидел в кабинете Ву.

– Что именно? – поторопил Чанёль.

– Письмо.

– Какое письмо?

– Из медицинской академии.

– Блять, я должен из тебя каждое слово силком вытаскивать? Когда будешь готов говорить нормально, тогда и позовёшь! – разворачиваясь обратно к бараку, раздражённо отрезал Пак.

– Из Бэкхёна сделали бету!

Чанёль так и застыл, не успев перенести вес на другую ногу. Пошатнулся, тряхнул головой и медленно обернулся на бледного, словно полотно, Чжана.

– Там в письме указано, что врачи усовершенствовали операцию по смене пола и им нужны омеги для проведения экспериментов. Крайняя дата для исполнения приказа вчерашняя. Боюсь, что Бэка увезли в город не просто так, – выпалил Исин и сжался в ожидании реакции.

Альфа продолжал стоять истуканом и лишь яростно сжимал кулаки. На лбу пролегла глубокая складка, дыхание медленно срывалось, становясь хриплым, будто у загнанного зверя. Бета вскрикнул, когда Чанёль рванул с места и скрылся в темноте. Хотел было броситься следом, чтобы отговорить от глупостей, вот только острый взгляд выхватил вышедшего из тени Чондэ.

– Ты чего здесь делаешь? – опешил Чжан.

– Да я с дежурства возвращаюсь, – пожал плечами Ким. – Так ты это серьёзно сказал, что Бэкхён будет бетой? Во дела!

– Это ещё не точно. И, пожалуйста, не говори ничего остальным!

– Ты сейчас про Бэка или про то, что рылся без спроса в документах Ифаня? – Чондэ неопределённо хмыкнул и зашагал обратно к бараку. – Эх! Что будет, что будет…

***

Чанёль не понимал, куда бежит – ноги сами несли его. Едва не сбив с ног парочку солдат, совершавших вечерний обход, альфа ворвался в здание штаба, бегом поднялся на второй этаж и залетел в кабинет командира, едва не сорвав дверь с петель.

Ифань лишь успел поднять голову от документов, как ему в лицо прилетел кулак Пака. Свалившись со стула, Ву тут же поднялся на ноги, мастерски увернулся от второго удара и уже через мгновение скрутил руки Чанёля за спиной, а его самого прижал щекой к столу.

– Пусти, урод! – отчаянно брыкаясь, орал альфа.

– Возьми себя в руки, рядовой Пак, пока я не применил один из фирменных болевых приёмов, – вкрадчиво предупредил Ифань.

Его слова не возымели эффекта – Чанёль дёрнулся в очередной раз и тут же взвыл от резкой боли в шее. Пошатнувшись, завалился на бок и, потеряв опору в лице командира, мешком рухнул на пол. Прибежавший на шум дежурный коротким кивком головы тут же был отправлен восвояси. Дождавшись, пока за ним закроется дверь, Ву сел на корточки и всмотрелся в искажённое болью лицо молодого альфы.

– Какая муха тебя укусила, Пак?

– Какой же ты урод! Ты обманул меня! Говорил, что с Бэком всё в порядке! – шипел Чанёль, всё ещё растирая простреливающую шею.

– Узнал всё-таки. – Командир со вздохом разогнулся и отошёл к окну. – Советую сменить тон. Продолжишь «тыкать» – окажешься в карцере.

– Нашёл, чем пугать! Да я этих карцеров повидал на своём веку!

– Да успокойся уже. Ты мужик или тряпка? – глядя на пустой плац, устало отозвался Ифань. – Спасибо бы сказал.

– Спасибо? Да за что! – Чанёль нашёл силы подняться и встать за спиной командира.

– Хотя бы за то, что я обезопасил Бэкхёна от жалкой участи быть омегой на войне. Рано или поздно у него бы началась течка. Мало того, что каждый мечтал бы с ним переспать, так ещё и он сам раздвинул бы перед любым ноги. А если бы это случилось во время выполнения задания? Его могли изнасиловать враги, могли похитить… Да мало ли чего могло с ним случиться!

– Вы сделали из него бету! Убили его сущность! Он теперь бесцветный, безвкусный, без запаха! – надрывался Пак, брызгая слюной и кривя в ярости рот.

– Тебя послушать, так беты и не люди вовсе! К тому же, ты ещё не видел Бэкхёна, чтобы делать подобные выводы. И знаешь, я буду очень рад, если ваши романтические отношения сойдут на нет. Обещал же под трибунал отправить? И отправил бы! Война – это не место для любовных свиданий и романтической херни.

– Мы хотели жить вместе после войны, завести детей…

– Сначала доживите до её конца! Ты – может быть. А вот Бэк – вряд ли. Будучи бетой у него гораздо больше шансов сохранить самого себя и свою жизнь. Ему сейчас как никогда нужна твоя поддержка, как ты этого не понимаешь? Грош цена твоей любви, если ты не готов принять его таким!

– Но он мне нужен нормальным! – заорал Чанёль, тут же получив прицельный удар в лицо.

Зажав нос и пытаясь тем самым остановить хлещущую из ноздрей кровь, Пак диким зверем глянул на командира. Ифань тряхнул гудящей ладонью, хрустнул пальцами и, подняв с пола стул, толкнул на него альфу.

– Моего мужа и сына убили в первый месяц после начала войны. Я надеялся, что в нашем доме они будут в полной безопасности, поэтому со спокойной душой отправился на военные сборы. Оставил приглядывать за ними старшего брата и своего отца. Меня распределили в одну из частей и перед отправкой на фронт разрешили навестить семью. Я приехал домой на рассвете. До сих помню на вкус чистый морозный воздух, слышу скрип снега под сапогами. Помню заметённую тропинку к дому. Я ещё тогда подумал, почему её не расчистили. Распахнул дверь, и никого нет. Никто не бежит меня встречать. Муж не целует, ребёнок не просится на руки… Я нашёл их в спальне на втором этаже. Они лежали в луже собственной крови – закоченевшие, такие хрупкие и одинокие.

Чанёль шокировано смотрел в блестящие от непролитых слёз глаза капитана. Но тот лишь махнул рукой и вновь отвернулся к окну. Помолчал пару секунд и вновь заговорил – отчётливо и ровно.

– Я говорю это не для того, чтобы ты меня пожалел или сказал ненужные слова сочувствий. Я всего лишь хочу сказать, что отдал бы всё, чтобы мой муж был сейчас жив. Слепой, глухой, немой, инвалид – лишь бы дышал и был рядом. Я готов ухаживать за ним, быть поводырём, санитаром, сиделкой. Только бы слышать его, только бы видеть. У меня сейчас ничего не осталось, кроме воспоминаний. За что мне драться? За кого воевать? Я ничего не боюсь, потому что умер в тот день, когда хоронил самых близких людей на заднем дворе дома… Твоё дело, Чанёль, как жить и что с этим делать. Это война и здесь каждый день приходится чем-то жертвовать. Все мы здесь сломанные, никого целого не осталось.

Пак протяжно вздохнул и спрятал лицо в ладонях. Горячие слёзы предательски текли по щекам, в горле стоял ком из несказанных слов, из сломанных мечтаний. И Чанёль не знал, что теперь со всем этим делать.

– Посиди эту ночь в карцере, подумай. А утром возвращается Бэкхён. – Командир похлопал альфу по спине и, дождавшись, когда тот стыдливо вытрет слёзы, позвал дежурного.

***

Почти всё время, проведённое в больнице, Бэк находился под воздействием сильных препаратов. Окружающий мир расплывался, воруя у мальчика звуки и краски, сужая мир до пятачка потолка, видного сквозь неплотно прикрытые ресницы. Кто-то приходил и умывал его, пытался напоить, менял капельницы. Бэкхёну было всё равно, лишь бы поскорее вырваться из этого полузабытья.

Перемены Бэк почувствовал поздней ночью, когда больница уснула, а он, наоборот, пришёл в себя. Ощутив сильную жажду, мальчик не спешил вызывать санитара. С трудом приподнявшись на локтях, он сел на узкой жёсткой койке и прижал колени к груди. Рассмотрел в тусклом свете ночника искусанные иглами вены, на которых расползлись уродливые синяки. Ещё раз ощупал себя, приподнял пижаму, но так и не нашёл никаких шрамов. Протяжно вздохнул и откинулся на спинку кровати.

Бэкки не знал, в чём причина столь спокойного состояния – то ли препараты ещё не перестали действовать, то ли хладнокровие присуще всем бетам, то ли сил на новую истерику просто не осталось. Тем не менее, факт оставался фактом – отныне он бета и должен как-то с этим жить. Можно плакать и кричать, возмущаться, мстить и даже закончить жизнь самоубийством. Но самое сложное из этого списка – просто жить. Приняв всё как данность, смирившись и не растеряв самого себя.

Сейчас мальчика больше всего беспокоила реакция Чанёля. По-хорошему, наверное, нужно было добровольно от него отказаться. Как в красивых книгах о любви принести себя в жертву и отпустить альфу, сказав на прощание, чтобы он нашёл другого омегу и непременно был с ним счастлив. Но даже понимая, что никогда не подарит Паку ребёнка, не станет вкусно пахнуть и сводить с ума во время течек, Бэк не мог с ним расстаться. Да, это подло и эгоистично, но Чанёль был нужен ему, чтобы не сломаться. И хотя во всём случившемся лишь вина Бэкхёна, он хотел верить в то, что альфа сможет его простить.

– Я никто без тебя, Пак Чанёль, – глядя в закрытое жалюзи окно, прошептал мальчишка.

Собрав силы в кулак, он поднялся с кровати и подошёл к зеркалу. Долго рассматривал в отражении собственное лицо – посеревшее, исхудавшее, без привычной задорной улыбки и озорного блеска в глазах. Тогда Бэк приподнял пальцами уголки губ, изобразив жалкое подобие улыбки, и торопливо отдёрнул руки, наблюдая за тем, как кожа возвращается на прежнее место.

Набравшись смелости, мальчик уткнулся носом в собственное предплечье и принюхался. Тот лёгкий аромат, которым он пах до того как попал в больницу, полностью выветрился. Теперь от него пахло лишь лекарствами и немытой кожей.

Чертыхнувшись, Бэкхён стянул с себя пижаму и, раскрутив кран, начал быстро смачивать тело водой и намыливаться. На полу тут же расползлась огромная лужа, но и после помывки кожа оставалась полностью безвкусной. Запах испарился и теперь уже никогда не вернётся.

– Урод! Урод! Урод! – как заведённый повторял мальчик, с ненавистью глядя на собственное отражение.

Хлопнув ладошкой по гладкой зеркальной поверхности, он вернулся на кровать и запрыгнул под одеяло. Лишь так, уткнувшись носом в подушку, позволил эмоциям выйти наружу. Былая неуверенность вернулась – таким он Чанёлю не нужен.

***

На следующее утро за Бэкхёном приехала машина из части. Перед выпиской к нему заглянул лечащий врач. Долго измерял пульс, ощупывал, вертел во все стороны. Удовлетворённый результатом, довольно улыбнулся и удалился в компании санитара, гордо заявляя, что операция прошла отлично.

Водитель ждал мальчишку в коридоре. Хотел поприветствовать, но наткнувшись на угрюмый взгляд, предпочёл промолчать.

Пока автомобиль медленно пробирался по городским улицам, забравшийся на заднее сиденье Бэкхён уныло смотрел в окно, скользя взглядом по измотанным войной людям, обклеенным листовками заборам и стенам домов, разбитым окнам, переполненным урнам и снующим тут и там военным.

– Кто-то узнал о твоей операции и разнёс эту весть по части, – тихо рассказал пожилой водитель, когда машина неслась по лесной дороге.

Бэк вздрогнул и сжался в комок. Мужчине не нужно было говорить о реакции, мальчишка и сам мог безошибочно её предугадать. Теперь у отморозков из части появится идеальный повод, чтобы издеваться над ним. Он же диковинная зверушка, ходячий урод… Стоп! Так, получается, что и Чанёль обо всём знает?

Вот только озвучить свой вопрос Бэкхён не успел – неожиданно прогремела автоматная очередь, прошив лобовое стекло градом пуль. Мальчишка тонко вскрикнул, спрятавшись за переднее сиденье, а водитель рухнул замертво, окрасив покрытое паутиной трещинок стекло брызгами крови. Потерявшая управление машина тут же съехала с дороги и, ударившись в дерево, заглохла.

Пискнув от резкого толчка, Бэк медленно разогнулся и испуганно осмотрелся. Он не понял, откуда именно прозвучали выстрелы, но это явно были враги и они поблизости. Заметавшись, Бён осторожно выглянул в чуть опущенное окно и в ужасе отшатнулся – к автомобилю, держа на изготовке автомат, шагал нергалиец.

– Господи, что же делать, – мальчишка зажал ладошкой рот, но попытался собраться.

У него оставались считанные секунды и нельзя было терять их напрасно. Благодаря тщедушной комплекции, Бэк шустро перебрался вперёд и, переборов отвращение, выдернул пистолет из кобуры убитого водителя. Перемазанный в чужой крови, он уже хотел выбраться из машины, как за разбитым стеклом мелькнула чья-то тень.

Не придумав ничего лучше, чем прикинуться мёртвым, он откинулся на сиденье и закрыл глаза. Дверь со скрежетом открылась и прохладный воздух коснулся кожи. Шея покрылась предательскими мурашками, а Бэк едва сдержал глупый порыв дёрнуться.

Нергалиец что-то произнёс и грубо вдавил дуло в щёку мальчика. Улучив момент, Бён приоткрыл один глаз – враг отвернулся и что-то кричал оставшимся вдалеке товарищам. Судя по отсутствию формы, это были партизаны. Возможно, те, кого не добил Ифань в последнюю вылазку. Те, кого Бэкхён пожалел. Те, из-за которых потерял возможность быть омегой. Те, из-за кого он больше не нужен Чанёлю.

Вскинув руку, мальчишка по-звериному оскалился и выстрелил прямо в шею мужчины. Тот недоумённо отшатнулся, выронил на землю автомат и мешком рухнул в траву. Тогда Бэкхён торопливо выскочил из машины и, пригнувшись, побежал к лесу. Увидел краем глаза троих нергалийцев, бросившихся за ним. Они что-то кричали, стреляли ему в спину, пара пуль просвистели совсем рядом и лишь одна насквозь прошила плечо, заставив заорать от боли.

Но страх лишиться жизни оказался сильнее. Поэтому увидев впереди овраг, Бэк кубарем скатился вниз и протиснулся под огромный, покрытый мхом валун. Он прекрасно слышал крики врагов, их тяжёлое дыхание и треск веток под ботинками. Чтобы не закричать от страха или боли, он сосредоточил всё внимание на медленно ползущей по камню улитке. Та едва передвигалась, но всё же шла вперёд, несмотря ни на что. Можно оторвать её от валуна и пересадить назад сантиметров на двадцать. Вроде бы, для человека мелочь, а для улитки это длинный путь. Но она всё равно поползёт, сколько раз не сдвигай её на точку отсчёта.

Заворожённый подобным зрелищем, Бэк на минуту забыл, где находится, а когда вернулся в реальность и прислушался, то никого не услышал. Не веря своему счастью, медленно приподнялся, схватился за простреленное плечо и тут же вздрогнул от вкрадчивого звука затвора, прозвучавшего за спиной.

========== Глава 22 ==========

Пак ещё никогда не желал так сильно оказаться в карцере. Глухие стены и темнота впервые были ему в радость. Они не осуждали, не лезли с вопросами, не косились с любопытством. Лишь терпеливо вбирали в себя его боль и отчаяние, заглушали тихие всхлипы, скрывали от всего мира, даруя иллюзию уединённости. И сейчас Чанёль совершенно не представлял, как он выйдет утром на плац и что будет делать. Всё было запутано. Слишком сложно.

Вместе с течением времени изменялись и мысли альфы. Если вначале он умирал от жалости к самому себе и мечтам, которым не суждено сбыться, то уже через пару часов Пак едва сдерживался, чтобы не начать проклинать Бэкхёна. Как же он ненавидел мальчишку за тупое вероломство и нежелание прислушиваться к его словам. Ведь Чанёль пытался удержать его, отговорить от бессмысленного поступка, но вредный Бён всё равно взял в руки оружие и выстрелил. Словно это геройство кому-то было нужно.

Пак лежал на холодном полу, дышал сыростью карцера и в красках представлял, как ударит кулаком в до невозможности наивное лицо Слюнявчика. Как из разбитого носа хлынет кровь, как хрупкие пальчики прижмутся к сломанной переносице, а из зажмуренных глаз потекут слёзы…

– Нет! – тут же полным отчаяния голосом завыл альфа.

Как бы он ни ненавидел Бэкхёна в эту секунду, но он не был способен причинить ему боль. Быть может, игнорить? Не подходить, не смотреть, не разговаривать. Чтобы он осознал, как был неправ. Что нужно было слушаться Пака, а не задирать гордо нос и делать всё ему наперекор.

Вот только… омегой от этого он точно не станет. Бэк вообще никогда не станет больше омегой. Не будет пахнуть одуряюще вкусно, на зависть всем проходящим мимо альфам. Не будет в сладостные моменты течки подставляться под его ласки и наглые прикосновения. Не забеременеет и не будет разгуливать по их общему дому в одной тонкой рубашке, едва прикрывающей вызывающе круглый живот. Они не будут купать их общих детишек, покупать им игрушки и читать сказки на ночь. Чанёлю больше не за чем выигрывать войну, потому что победа ничего не даст. У него нет будущего. С Бэкхёном так точно.

Решение созрело ближе к рассвету. Чанёль как раз ненадолго задремал, а когда распахнул глаза и утонул в привычной темноте карцера, то понял, что нужно рвать. Прямо здесь и сейчас. Не давая ложных надежд Слюнявчику и не разрывая сердце самому себе. Нет, Пак от него не откажется. Они просто станут друзьями. Чанёль не отвернётся, будет его поддерживать. Возможно, даже сведёт Бэка с каким-нибудь приличным бетой. Вон с тем же Исином. А себе присмотрит здорового нормального омегу, который непременно подарит ему счастливое будущее и желание воевать, идти напролом и несмотря ни на что побеждать.

Завтракал альфа в карцере. С аппетитом сжевал предложенный бутерброд и осушил небольшую бутылку минералки. Выпустили его ближе к обеду. Замок щёлкнул, охранник устало махнул рукой и скрылся из виду. Пак удовлетворённо потянулся, разминая затёкшие мышцы, и вышел из тюремных помещений, тут же щурясь на ярком летнем солнце.

Когда цветные круги перестали скакать перед глазами, он приоткрыл слезящиеся веки и недоумённо замер. В части что-то творилось – солдаты суматошно бегали, переговариваясь между собой на ходу, а на плацу командир собрал весь отряд «Феникс». При виде подошедшего Чанёля, Ифань нахмурился и поджал губы.

– Что случилось? – растерявшись от направленных на него взглядов, затравленно спросил Пак.

– Водителя, который доставлял Бэкхёна в часть, нашли убитым, а самого Бёна, по всей видимости, взяли в плен, – нехотя ответил Ву.

Кажется, на лице альфы промелькнуло слишком много эмоций, потому что ни один член отряда не посмел нарушить воцарившуюся тишину. Сердце Чанёля остановило свой ход на несколько мучительных мгновений, парень даже испугался, что умрёт от страха за Слюнявчика прямо здесь и сейчас. И лишь когда оно забилось, как и прежде, разве чуть быстрее привычного, Чанёль подумал, что это неправильно – так сильно волноваться за того, кого решил оставить в статусе друга.

– Командир, наши парни уловили маячок Бэкхёна! – подбежал к Ифаню офицер Чхве. – Сигнал совсем слабый, но мальчишка молодец, что додумался прицепить его на одежду.

– Он же хакер! У него полно всяких примочек, – с гордостью заметил Исин.

Чанёль бросил на бету испепеляющий взгляд. Несмотря на то, что ситуация была критической, альфа всё равно взбесился от мысли, что Бэк никогда ему не рассказывал о подобном, а какому-то бете даже показывал. Мысль, что ещё пару часов назад Пак хотел свести Бёна с Чжаном, тут же оказалась вытеснена слепой ревностью и уязвлённым самолюбием.

– Отлично, значит собираем группу, – решительно заявил Ву.

– Могу я пойти? – поднял голову Сехун. – Всё же, я командир отряда.

– Безусловно, ты должен идти, – согласно кивнул Ифань.

– А мы? – вышли вперёд Лухан и Минсок.

– Нет, это слишком опасно!

– Зачем тогда было брать омег на войну? – закономерно возмутился Ким.

– Всё в порядке, – успокоил их О и тут же побежал собираться.

– Командир Ву! – Чанёль догнал отошедшего на приличное расстояние Ифаня. – Я могу пойти с вами?

– Ты уверен? – альфа смерил Пака тяжёлым взглядом, но шага не сбавил.

– Я не могу оставаться в стороне!

– Пять минут на сборы, – сурово припечатал мужчина, скрывшись за дверью штаба.

***

Бэк искусал все губы до крови, пока нергалийцы тащили его по лесу, нарочито толкая в простреленное плечо. Мальчишка не мог сдерживать слёзы, ибо боль простреливала до самой макушки, и после очередного толчка не выдержал и свалился на землю, поджимая колени к груди и тут же получая отрезвляющий удар по почкам.

Нергалийцы, склонившись над ним, что-то кричали на незнакомом языке, трясли автоматами, а затем грубо схватили за волосы и поставили Бэка на дрожащие от слабости ноги. Больше они его не толкали, но в этом и не было нужды – густая кровь продолжала сочиться по руке и жалкие попытки зажать рану грязной ладонью проваливались с треском.

Когда перед глазами в очередной раз всё помутилось и Бэкхён с слабым стоном упал на землю, один из солдат раздражённо вытащил из рюкзака бинт и грубо перевязал простреленную руку. Пару раз ударил по щекам, возвращая почти потерянное сознание, но видя, что это не работает, вколол в вену ничего не соображающему мальчишке какое-то вещество. Бэк не знал, что это была за дрянь, но в голове через пару минут прочистилось и он даже смог самостоятельно идти.

Бён не знал, сколько времени они шли по лесу, но почувствовав запах дыма насторожился. Через сотню метров лес разошёлся в стороны, и Бэка вытолкнули на небольшую поляну, в центре которой горел костёр и сидели ещё трое нергалийцев. При виде пленника двое из них суматошно вскочили и схватились за оружие, а третий, пожилой альфа, видимо, самый главный, неприятно усмехнулся и воткнул нож в жарившуюся над огнём тушку зверька.

Кто-то толкнул Бэкхёна в спину, и он вновь повалился на колени, едва не разбив нос о твёрдую землю. Услышав приближающиеся шаги, резко поднял голову и увидел склонившегося над собой главаря. Вновь щёлкнули затворы и два автомата нацелились на мальчишку с двух сторон. Неужели это конец?

В горле пересохло, а утихшая почти боль вновь возвращалась, превращаясь из тупой в острую, практически нестерпимую. Бэкхён дышал рвано, хрипло, мелко дрожа и едва не плача. Ещё никогда в жизни ему не было так безумно страшно. Он никогда прежде не задумывался, что смерть находится так близко. И сейчас он был в шаге от неё. Что, если его убьют? Что с ним тогда станет? Неужели он исчезнет без следа – не только для остальных, но и для себя самого? Словно кто-то сотрёт его карандашный набросок из картины мира, а на освободившемся месте нарисует кого-то нового, едва родившегося.

– Как твоё имя, мальчишка? – на ломаном заоранском спросил главарь.

– Бэкхён, – побелевшими губами прошептал он.

– Ты из военной части командира Ву?

– Да, – кажется, начиная понимать, что к чему, кивнул Бён.

В следующее мгновение его оглушил сильнейший удар в живот. Было чувство, словно внутри что-то лопнуло и забурлило. Парень жадно схватил воздух распахнутым ртом и тут же закашлялся, выплёвывая на траву пару капель крови. Сердце едва не остановилось, но ещё один удар тут же вернул его к жизни. Ослепляющая боль прострелила мозг, и Бэк, пытаясь сбежать от неё, перевернулся на бок и пополз вперёд. Он слабо вскрикнул, когда нога, обутая в тяжёлый ботинок, придавила его к земле, заставив трещать повреждённые рёбра и вновь закровить плечо.

– Это тебе за то, что убивал моих солдат! Понял? – прошипел главарь, вдавливая подошву в чужую спину, словно пытаясь раздавить человека как какого-то таракана. – Кто убил моего сына? Отвечай!

– Сына? – Бэкхён поднял на мужчину замутнённый взгляд и подслеповато прищурился.

– Ваш командир похитил моего сына-альфу! Что с ним стало? Отвечай, кто его убил! И я убью тебя сразу, не дам мучиться! – с жутким акцентом шипел нергалиец, из-за своей ненависти не замечая, как загнанно смотрит на него паренёк.

Мысли лихорадочно метались в черепной коробке Бёна, постепенно складываясь в общую картину. Тот альфа, первый человек, которого Бэк убил, являлся сыном главаря. И если мальчик в этом признается, то его не просто убьют, а подвергнут невыносимым пыткам. Назвав чужое имя, он также не спасёт себя от расправы. Так что же делать?