Текст книги "Шанти (СИ)"

Автор книги: ChaosCrash13

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц)

Одна из птичек, до этого загораживающих свою товарку от Клауса и матросов, что-то мелодично курлыкнула, и затормошила сородича, которой «было плохо». Та открыла глаза. Образ в виртуальном мире Шанти исчез.

– Тааак… – протянула Шанти. И обратилась к своим помощникам, раскиданным по разным отсекам, – Клаус, веди их в кают-компанию. Если еще раз станет так же «плохо», не мешай. Ей не плохо. Аджана, отбой. Я нашла нашу аномалию. Возвращайся в кают-компанию. Зар, я оставляю наше соединение. Готовься, что это будет долго. Если будут появляться образы двуногих, тут же обращай мое внимание. И, да, спасибо тебе: мне очень приятно.

***

Разговор был сложен. И причин тому было несколько. В первую очередь, потому, что языка собеседников, по-прежнему, не знала ни одна из сторон. Приходилось пользоваться карточками. Второй проблемой было то, что птички мыслили непривычно. Обычно фурри жалуются на странности грифонов и их кораблей (одной из которых, как раз, и была Шанти, считающая, что это, наоборот, драконы и их корабли не от мира сего). Но вот теперь сама серо-синяя круизер могла пожаловаться на то, что ее собеседники – совершеннейшие чудаки, со здравым смыслом не особо дружащие. В-третьих, в ряде тем птички всячески юлили и, явно, говорить начистоту не желали, то ли что-то скрывая, то ли считая эти темы нравственно неприемлемыми. Впрочем, темы эти, в основном, касались биологии самих местных. Тем не менее, пустотным путешественникам удалось заключить ряд соглашений с пернатыми аборигенами. И кое-что узнать.

Птички вышли в космос не так чтобы недавно. К текущему моменту времени все планеты системы были пернатыми посещены и изучены, а многие из них – заселены. Откуда и внешнее разнообразие аборигенов: на сопредельных планетах Создатели также поселили авиан, которых и ассимилировали жители самой развитой из планет. В общем, имела место быть самая настоящая космическая держава. Внутрисистемная. Чего известный цивилизованный мир еще не знал. Сообщение между планетами птичек осуществлялось при помощи рапторов, которые рапторами, по сути, не являлись. Это были различных размеров (впрочем, по-грифоньим меркам, всегда очень маленькие) трансатмосферные внутрисистемники, предназначенные, в большинстве своем, не для боя, а для перевозки груза и пассажиров между близко расположенными планетами (благо, между многими из них еще и имелись гравитационные мосты, значительно облегчающие плавание). В общем, картина вырисовывалась странная, но логичная.

Что же касается освобожденной Шанти космической станции, то ее птички построили совсем недавно. Когда перед ними в полный рост встали проблемы недостаточного межпланетного сообщения и распоясавшихся пустотных хищников, повадившихся охотиться за птичьими кораблями. И, что иронично, пустотная амёба напала на звездный порт спустя лишь месяц после его ввода в строй: аборигены только-только успели заложить на верфях скелеты первых больших (по птичьим меркам) боевых кораблей, собираясь с их помощью дать прикурить хищникам пространства. Хотя, как они собирались этими кораблями гонять местных монстров? Пернатые умудрились связать себя тем, что их новые бойцы тоже должны были быть трансатмосферниками. Со всеми вытекающими отсюда ограничениями размеров, конструкции и автономности. Впрочем, научатся.

И среди всей этой информации нашлось место поистине драгоценной жемчужине: из всех эфирных технологий птичкам были известны лишь эфирная связь, скольжение и антигравитация (что было неудивительно при их-то засилии трансатмосферников). Прочие способы манипуляции эфиром аборигенам пока доступны не были. И, что главное, им не был известен эфирный прыжок – ключ к межзвездным путешествиям. То есть, у «Шанти» имелся такой товар, за который цивилизация пернатых должна была с готовностью записаться в любое рабство. И это не считая прочих технологий, понадобящихся птичкам для создания собственного межзвездного флота. Что возвращало Шанти к весьма неприятной для нее теме: теперь для дел с авианами ей был позарез нужен мразота Ларс и его дружки. Причем, все необходимо было провернуть так, чтобы рыжая сволочь даже не заподозрила, что это Шанти зависит от него.

Впрочем, на этом полезности не кончались. Хоть и начиналось то самое поле биологии птичек, о которой сами аборигены говорить начистоту не хотели. Похоже, пернатые сами по себе были способны к эфирному манипулированию далеко за пределами привычной фурри левитации, драконьего “огня” и “чародейства” некоторых уникумов. Если быть более точной, то птички умели сами, без посредничества машин, осуществлять эфирную связь. Да, не так далеко, устойчиво и четко, как корабль, но могли. И все три посланницы продемонстрировали это умение, по просьбе Шанти, по очереди выйдя с ней на связь. И, собственно, этим было обусловлено отсутствие гелиоглифов у аборигенов: главным из способов удаленной связи пернатых был эфирный контакт, который осуществляли специально тренированные для этого особи. Впрочем, и тут у птичек развертывался вялотекущий кризис: для долговременной и бесперебойной передачи информации эфирная связь годится мало (ее удел это кратковременные, но очень качественные сеансы на внутрисистемные расстояния), а телеграф с планетарными нуждами справляться потихоньку переставал, при этом совершенно не годясь для внепланетного обмена информацией. То есть, и тут была технология (в виде старых добрых гелиоглифов), что можно было продать местным втридорога.

Со всем этим как-то, непонятно как, было связанно то, что все птички были самками. Все. Поголовно. До одной. С какой грифособаки? Птички знали. Но говорить отказывались. Более того, они знали, что это ненормально. И они так же знали, что у разумных должны быть самцы, а также то, для чего самцы нужны в процессе деторождения. И даже заключили с «Шанти» сделку о том, что двуногие шлангоносцы кроют их специально отобранных самок в обмен на щедрое снабжение. Это было более, чем подозрительно. Но в дружественном порте «Шанти» (и сама Шанти, и двуногие) нуждались. К тому же, самцам очень пришлась по душе перспектива поразмять свои поршни в самочках без всяких на то ограничений.

И последнее: птички, как и драконы с грифонами, не старели. Фертильность у них, правда, в отличие от чешуйчатых с клювастыми, была отвратительная, и зачать птенца аборигенкам было сложно (да от кого? кот вас раскорябай! как они, вообще, без самцов-то размножаться умудряются?). Отчего над потомством птички тряслись и жизни друг друга высоко ценили. Впрочем, общество у них, вообще, было странным. Или, что вероятнее, карточки плохо годились для разговора на такие сложные темы, и «Шанти», попросту, неправильно поняли собеседниц.

Подводя итоги, союз с аборигенами был заключен. Те обязались предоставить стоянку и припасы «Шанти». Заодно, уже сама Шанти сумела вытребовать от аборигенов троицу (почему-то, птички все время оперировали тройками, что, впрочем, тоже разъяснять не желали) их представительниц, обученных той самой птичьей эфирной связи. На самом деле, дополнительные руки круизеру были не нужны и цели этого пополнения были совсем иные. Первое, конечно же, язык: изучить языки местных и самих их обучить торговому нужно было ну вот кровь из носу. Что, собственно, понимали и сами пернатые, без лишних пререканий согласившиеся подыскать еще толковых добровольцев, если пришельцы захотят расширить присутствие пернатых на борту. А второй причиной было то самое умение птичек к эфирному контакту: самой кораблю эти их навыки были без надобности (у нее имелась эфирная машина посерьезнее), но… Почему эта очевидная очевидность не пришла в головы ее офицерам? Вот Ойк, жополиз планетный, догадался сразу же за самой Шанти. Это же сокровище, а не птички! Без помощи корабля или сангвинарной машины… У Шанти возник план того, как можно использовать этот талант пернатых по возвращении в цивилизованное пространство. В том числе, для спасения собственной металлической шкуры через очередную сделку с кем попало, включая самих птичек.

Ах, да, сделка. Она же еще должна отправить самцов на планету, местным между ног пространство расширять. Ну, что же, нужно еще раз поговорить с Заром и Клаусом, и распределить самцов на несколько групп – отправлять разом почти всю команду на планету как-то не хотелось. Вот этим она сейчас и займется… Дела, деле! Одни дела! Почему она не может быть нормальным кораблем, у которой есть капитан, который все решает?

***

Первое путешествие на планету птичек Зар совершил пилотируя один из челноков Шанти. Что заставило дракона испытать недолгое, но запоминающееся унижение: оба челнока (за штурвалом второго был обучившийся за время пустотных странствий Клаус: капитану так и не удалось уговорить самцов разделиться на мелкие группы, и сейчас на планету опускалась почти половина экипажа) на космодром вели рапторы аборигенов. Зар считал, что вполне в состоянии и сам посадить челнок на выделенную ему площадку, без опеки – отсутствие прямого светового наведения со стороны порта для него проблемой не было. Особенно, в условиях, когда птички приостановили весь воздушный трафик вокруг. Но, увы. Впрочем, местные нашли чем компенсировать это унижение.

Космодром был прекрасен! Огромное бетонное поле содержалось в идеальном состоянии, а к порядку на нем не придрались бы даже замороченные на дисциплине и форме офицеры Флота Его Императорского Величества: все службы на месте, все заняты делом, корабли, челноки и воздушные суда расставлены и обслуживаются как надо. Сразу видно тех, для кого небо – родная среда. Впрочем, если вспомнить грифонов и их бардак… Да и сами драконы, чего таить, тоже таким же порядком могли похвастаться разве что на тех самых базах Флота. Но, все же, какой порядок! Вот и автоэкипажи подкатили чуть ли не идеально к окончанию выгрузки пришельцев на бетон взлетного поля. Зар еще раз взглянул в сторону челнока Клауса (доберман уже деловито организовывал свою группу перед посадкой на портовый транспорт), и сам занялся подопечными, стараясь без лишних проблем загрузить галдящую толпу в ожидающий автоэкипаж.

Предоставленный портом транспорт был с полностью открытым верхом и низенькими бортиками, не мешающим взлету и посадке пассажиров, а также без привычных бескрылым фурри дверей и стоячих мест. В связи с чем, загрузка шла небыстро и не без пререканий: многие не хотели занимать места с краев автоэкипажа, боясь на ходу из него вывалиться. Так что, Зару пришлось потратить немало красноречия на то, чтобы всех своих подчиненных рассадить по местам и пресечь все попытки бескрылых столпиться на посадочных площадках транспорта, думая, что стоять там безопаснее. Впрочем, когда дракон закончил с этими заботами и жестом дал водителю понять, что можно отправляться, выяснилось, что вся эта нервотрепка того стоила. Как уже было сказано, автоэкипаж был с полностью открытым верхом, как любят крылатые. Так что, Зар все время недолгой поездки наслаждался ветром в лицо и видами вокруг, с интересом наблюдая за жизнью порта: снующие туда-сюда автоэкипажи портовых служб, обслуживаемые небесные суда и загружаемые челноки, с любопытством наблюдающие за гостями трансатмосферные корабли и их капитаны (местные, похоже, умудрились полноценный внутрисистемный флот на планете разместить). Красота! Пожалуй, эти птички легко вольются в разношерстное общество цивилизованных народов. Остальные же спутники Зара, не будучи крылатыми, красотами не любовались и драконьим размышлениям не предавались: они вцепились в сиденья и бортики автоэкипажа, видимо, про себя кастеря безумных крылатых с их безумной инженерией, все делавшей для удобства взлета и посадки двуногих летунов, и ждали того благословенного момента, когда автоэкипаж наконец-то доставит страдальцев к дверям пассажирского корпуса порта.

Путешествие на автоэкипаже закончилось, по мнению Зара, слишком быстро. Через каких-то восемь минут поездки транспорты с фуррями остановились вблизи ворот пассажирского вокзала космопорта, и офицеры принялись организовывать своих подчиненных уже на выгрузку. И это было ничуть не проще погрузки: бескрылые так и рвались рвануть когти с птичьей машины. Впрочем, бывали в карьере Зара случаи и посложней. Так что, медный дракон вовсе не отстал от коллеги-добермана, и его подопечные снова оказались на бетоне космопорта отнюдь не в виде разбредающейся куда попало толпы, а чинно, стройно и, даже, красиво. Что дракону очень даже понравилось, и он толкнул перед своими фуррями коротенькую речь, которая их реально воодушевила (а, разве, не должна воодушевлять самцов, уже который месяц самок только в собственных мечтах тискавших, перспектива разухабистого перепихона с целой ордой пернатых противоположного пола?). После чего Зар уже самому себе не стал отказывать в удовольствии: дракон взлетел с пятачка перед своими распаленными его же речью подчиненными, и с ухмылкой приземлился рядом с одной из встречающих аборигенок. Та скептически взглянула на дракона, неодобрительно щелкнула клювом и указала пальцем на крыло чешуйчатого гостя. Зар сконфузился: за время выпавших на его долю мытарств он так и не нашел времени толком восстановить силу собственных крыльев, а потому, чего таить, пролетел эти жалкие метры плохо – шумно и неровно. Позже нужно будет заняться возвращением силы и навыков. Впрочем, аборигенка, кажется, поняла затруднения дракона, и вполне дружелюбно улыбнулась, крылом предлагая занять место во главе уже успевших подойти товарищей чешуйчатого. Зар подчинился.

Тем более, что фурри, действительно, нуждались во властной руке офицера: языки повывалили, глазки масляными-масляными стали, херы уже у кое-кого торчат. Впрочем, винить подчиненных было бы лицемерием. Ведь, судя по уже ожидающим их пернатым (ведущим себя ничуть не сдержаннее пришельцев), встречу местные решили закатить знатную. Так что, Зар не стал терять времени зря, и быстренько вновь организовал мохнатых в нечто, что можно было бы назвать двуногим экипажем космической корабля при параде. Главная аборигенка при виде этого довольно курлыкнула, и, когда пустотники вновь сбились в нечто приятное глазу, жестом пригласила следовать за собой. Гости, не смотря на усилия офицеров, приняли приглашение не сразу: самцов изрядно сбивал с толку знакомый запах, густо пропитавший воздух этого места – множество самок не скрываясь хотели их. Это было приятно. И это пугало. Зар с Клаусом первыми призвали свою животную сущность к порядку, и, сделав бравый вид, решительно зашагали за все еще приглашающей их властной местной. Остальные, отдавшись инстинктам, последовали за негласно признанными альфами псом и драконом. А вслед за самцами потянулись и пернатые самки, оживленно между собой перешептываясь на кристально понятную и без слов тему.

***

Внутри пассажирского вокзала пустотных путешественников встречала целая тьма аборигенок (не считая тех, что сопровождали их от входа): пернатые что-то кричали самцам, махали им крыльями и сорванными предметами гардероба (все-таки, одежка у них была не только как отличительный знак служб, но и для удовольствия – грифонье племя) и, в целом, проявляли крайние степени возбуждения и благорасположения. И ни одного местного самца! Даже порядок среди сородичей поддерживали другие самки, орудуя длинными металлическими шестами с большими вытянутыми набалдашниками из чего-то мягкого с обоих концов. А женские феромоны в воздухе были разлиты еще гуще, чем при входе. Отчего пустотники не на шутку перепугались (странная это штука природа: когда самок одна-две-три-четыре, ты их страсть как хочешь, а когда их вокруг тебя стена и всем из них от тебя надо то самое, ты от них в животный ужас впадаешь…). Зару с Клаусом и взявшим себя в руки боцманом пришлось всячески изворачиваться и импровизировать, дабы успокоить подчиненных так, чтобы аборигенки, у которых все это прямо на глазах и происходило, не поняли, что инопланетные гости от страха чуть на ходу не срутся. По счастью, долго этим грифособачьим цирком ни офицерам, ни боцману заниматься не пришлось: у птичек в планах было провернуть все, что они собирались провернуть, тут же, не покидая космопорт. Для чего пушисто-чешуйчатых гостей провели в другой корпус космопорта, построенный, похоже, специально для всяких официальных случаев, где пустотников коротко, но энергично поприветствовали, и тут же провели к накрытым столам. Местные разумно рассудили, что на сытый желудок и контактируется лучше. Что оказалось верным решением: обильная и вкусная (не смотря на привычку аборигенов, как и большинства авиан, во все блюда щедро добавлять крупы) еда быстро притушила иррациональный страх самцов. Так что, представление им (с помощью карточек, конечно же: птичьего все еще никто толком не понимал) отобранных для того самого партнерш прошло во вполне спокойной атмосфере. Чему поспособствовало и то, что птички предоставили выбор время и порядок спаривания самцам – никто их не торопил. И, как показалось Зару, местные были даже очень не против, чтобы гости задержались подольше. На что указывало и то, что, поколебавшись, троица самых властных из аборигенок намекнули, что если избранниц самцам не хватит, а силы у них еще останутся, то многие из присутствующих вовсе не против занять место любовницы одного из пустотных путешественников – просто, “спросите” приглянувшуюся самку.

А пир продолжался. И в течении него то та, то эта пара отлучалась в отведенные для спаривания покои. В какой-то момент настал момент и Зару оказать внимание одной из пернатых хозяек планеты. Благо, он уже выбрал себе избранницу.

***

Коричневоперая птичка чирикнула что-то нежно-вопросительное, и взяла Зара за руку. Дракон, уже давно не без удовольствия делавший этой пернатой многозначительные намеки (все-таки, иногда приятно поизгаляться над самками так же, как они изводят самцов), отставил в сторону столовый прибор (есть уже не хотелось) и поднялся со своего места, одновременно увлекая за собой радостно чирикнувшую аборигенку. Окружающие пернатые тут же поддержали пару подбадривающим чириканьем (Зар сразу же догадался, что там еще, помимо подбадривания, в этом щебеты было – пернатая залилась краской). Впрочем, дракону это подбадривание было не нужно: он заметил в коричневоперой кое-что, что вызвало его интерес. Чешуйчатый офицер двинулся вместе с пернатой избранницей к покоям, отведенным для спаривания.

Путь долог не был: птички, в отличие от грифонов, умели продумывать свои гулянки. Так что, через пару минут за Заром закрылась вычурная деревянная дверь, а его спутница что-то весело и нетерпеливо чирикнула. Зар противиться не стал, и одним движением подхватил пернатую на руки. Та игриво хихикнула, и обвила шею дракона рукой. Но у Зара были свои планы. Тем более, что интерьер давал к их реализации богатые возможности: похоже, для спаривания был выделен гостиничный номер ультра-люкс.

– А теперь, коллега, прежде, чем мы начнем кувыркаться, расскажи мне о своей настоящей любви, – ухмыльнувшись, Зар пронес любовницу мимо шикарной кровати, и аккуратно уложил ее на диванчике напротив фальшивого камина с голографическим огнем.

Птичка удивленно курлыкнула, и недоуменно воззрилась на дракона. Тот же, состроив масленую рожу, протянул к ней руку со сжатым кулаком, и, выставив указательный палец вниз, сделал им несколько оборотов против часовой стрелки. Птичка все поняла, и, хихикнув, раздвинула ноги. Ну, да, Зару не показалось: там, где и должно, на перьях были потертости, а на половых губках отчетливо выделялись более темные участки, на которых чаще всего лежали коннекторы.

– Ну, и каков он? – хитро улыбнувшись коричневоперой, Зар взял стопку пустых карточек и синтетический мелок, оставленные аборигенами на рядом стоящем столике как раз для общения между любовниками, и бухнулся на диванчик рядом с самкой. Та всполошилась.

– Ты очень даже ничего – еще пару минут, и я тебя насажу. Не волнуйся, – дракон закончил набрасывать на карточке женскую фигуру с идущими в ее влагалище линиями-коннекторами, напоследок дорисовав рядом птичий раптор, как он его помнил, и показал рисунок птичке, – Ну, как?

Та смешалась, жалобно курлыкнула, и с огромной просьбой в глазах взглянула на самца.

– В чем дело? У вас тоже на пустотников косо смотрят? – удивился Зар, и, дабы придать любовнице уверенности, запустил левую руку ей промеж ног.

Птичка вскрикнула от неожиданности, и еще больше залилась краской. Но ноги раздвинула значительно шире – ей нравилось. А еще она взяла у Зара мелок и разрисованную им карточку, и принялась дополнять рисунок. Дракон сразу сообразил, что ему пытается объяснить другая пустотница: корабль ее рано или поздно спаяет. Ну, его это не пугала – самого такая же судьба ждет. Так что, Зар убрал свою ставшую уже изрядно влажной руку из промежности самки (та наградила дракона недовольным взглядом, за что Зар схватил ее мокрыми пальцами за грудь, и изрядно сжал – птичка ойкнула, а ее взгляд снова подобрел и стал игрив), и вооружившись вторым мелком и еще одной пустой карточкой, накидал соединенного себя, Шанти и, как он считал, то, что должно объяснить птичке – рано или поздно он тоже станет евнухом. Птичка удивленно курлыкнула, и покраснела еще больше (куда еще-то?). И снова начала что-то чиркать на своей карточке. Зар внимательно наблюдал, и это было забавно. Кажется, птички сначала и не поняли, что властная глава пришельцев и их корабль – одно лицо. Более того, они считали, что грифоний круизер это что-то вроде станции – просто, безмозглая оболочка, которую пришельцы каким-то чудом транспортируют между звезд. Вот Шанти-то смеяться будет, когда об этом узнает. А Зар ей обязательно расскажет – она незлой корабль. А еще коричневоперая немало поведала о своем корабле (рапторе, Зар и не сомневался). Непонятно, конечно, но… Чем больше птичка рисовала истории о своем корабле, тем больше она краснела, распалялась и становилась мокрее. Зар не стал упускать возможность, и, взяв пернатую за клюв, оторвал ее от рисунка, и накрыл ее клюв своими губами. Коричневоперая испуганно дернулась. Но, когда Зар схватил свободной рукой ее за зад и нежно сжал упругую плоть самки в своих пальцах, расслабилась, закрыла глаза и позволила дракону делать с собой все, что тому вздумается. Кажется, поцелуи среди птичек привычны не были. Так что, Зар продолжил ознакомление аборигенки с этим фуррячьим обычаем, попутно устраивая ее поудобнее на диванчике.

Дракон, не разрывая поцелуй, мягко вошел в птичку (благо, все давно было мокро и скользко). Та что-то булькнула – странно, кажется, Зар начал жестковато. Так что, самец приостановился, и выпустил клюв любовницы из своего рта. Та глубоко вдохнула, и на выдохе чувственно чирикнула. После чего вопросительно посмотрела на самца, и, зачем-то, очень энергично покивала. Дракон ничего не понял, но, на всякий случай, вообще прекратил движения. На что пернатая возмущенно чирикнула, и, ловко согнувшись в пояснице, схватила Зара за основания расправленных крыльев, и повлекла чешуйчатого любовника на себя, заставляя продолжить совокупление. Зару не оставалось ничего иного, как самому схватить пернатую за плечи и энергично задвигать бедрами – кажется, он спутал требование «пожестче!» с просьбой быть понежнее. В подтверждение этого, когда таз дракона энергично замолотил о промежность птички, та счастливо чирикнула, и ослабила хватку на крыльях дракона. В сексе коричневоперая оказалась очень горячей и энергичной. А еще безрассудной: она еще дважды подряд не просто впускала в себя дракона, но заставляла его со всей силы долбить в собственное женское донышко. При том, премило чирикая в процессе. Впрочем, чего он ожидал от другой офицера-пустотницы? Самки, привыкших к связи со своими кораблями, нередко любят что-то жесткое и, даже, чуть болезненное – чтобы как со своим стальным любовников. Впрочем, а сам Зар не таков? Помнится, до того, как стать пустотным офицером, любовные привычки у него тоже были совершенно другими, чем сейчас.

Сейчас же наполненная коричневоперая мирно сопела на кровати (во сне все еще иногда выталкивая из себя любовные соки, что выглядело премило), а к Зару ластилась вторая доброволица, уже белоперая и без следов пустотной службы на теле (а так же, по мнению Зара, излишне пухловатая – меднокрылый любил спортивных самок, желательно, сильно меньше себя: чтобы лицо и рост «самки очага» совмещались с фигурой и мускулами «самки меди»). Дракон же пока еще был не совсем готов (три раза почти без перерыва это, все-таки, чуть-чуть многовато даже для изголодавшегося по противоположному полу пустотника). Так что, белая была вынуждена удовлетворяться рисунками, описывая в них то, как она хотела бы, чтобы дракон любил ее. А также рассказывая на карточках о том, что она рассчитывает забеременеть от Зара. Интересно, каким это хитрым приемом? Как бы, перьев на себе дракон не наблюдал. Да и пернатые грифоны не умели заделать птенцов другим авианам – замысел Создателей, мать его: для совместного потомства нужны самцы и самки близких видов. А драконы с грифонами, насколько Зар знал биологию фурри, были еще теми уникумами среди разумных видов.

***

Спустя десять дней плотного общения с птичками, Шанти начала через пень-колоду понимать их язык. А так же то, что пернатые даже понятия не имеют о том, на что способен большой корабль: допущенные на борт аборигены не стесняясь трепались между собой обо всем, совершенно не заботясь о том, что круизер все прекрасно слышит и видит. И, в общем, это птичья беспечность оказалась полезна не только для изучения языка аборигенов, но и для успокоения самой Шанти: если она правильно понимала птичью болтовню, местные даже не намеривались захватывать чужой корабль – чуя за прибывшим непонятно откуда межзвездным судном сильную цивилизацию, они намеривались торговать с ней. А еще выяснилось то, зачем это пернатым понадобилась эта трах-тибидох-сделка, с которой Шанти много чего поимела (включая страх быть захваченной аборигенами пока половина ее команды «уф! уф!» на планете делает). Беспечно треплющиеся о своем оперенные самки (не подозревающие о том, что их подслушивает корабль) откровенно завидовали тем «счастливицам», что вот прямо сейчас должны были забеременеть от пришельцев. Интересно, как? Насколько Шанти помнила биологию разумных, авиане могли иметь совместное потомство с другими авианами и, если планеты встанут, с рапторами. А уже с грифонами – нихт. Про прочую фуррятину речи, тем более, не идет: слишком велико биологическое расхождение. Но пернатые говорили о беременности от чужаков на полном серьезе. Местные суеверия или стоит уделить внимание? Пожалуй, стоит уделить внимание. А еще следует покопать насчет упомянутых вскользь «консорте» и «событии». Не просто так птички эти слова в своих беседах выделяли особым ударением.

На одиннадцатый день, как и было уговорено с аборигенами, на борт вернулась первая партия котов мартовских (досуха выжатая, но очень довольная), а на планету отправилась вторая, за эти десять дней успевшая изныться на свою безсамочную судьбу. И это оказалось не просто важно, а очень важно: к Шанти обратился ее старший помощник с разговором на весьма существенные темы. Как за трахом удалось выяснить Зару, местные приняли Шанти не за корабль, а за нечто безмозглое, вроде станции. Медный дракон на основании расспросов огуливаемых им самок пришел к выводу, что птички не связывают межзвездные путешествия с эфирными технологиями, а собственные рапторы не считают космическими кораблями – для них это летающие машины с дополнительными возможностями. Собственно, многие сугубо атмосферные летающие аппараты птичек, как удалось выяснить Зару, являются теми же рапторами, но не способными покинуть атмосферу планеты, а настоящие «боевые корабли», которые птички спроектировали, но не успели заложить на верфях, это просто безмозглые металлические «сигары» с кинетическим генератором и жестко закрепленными на корпусе лезвиями-косами – никаким эфиром они манипулировать не могли бы. Да и птички не считают возможным для своих технологий сверхсветовое путешествие в пространстве. С одной стороны, это были прекрасные новости: втюхать аборигенам как эфирный прыжок, так и основы межзвездного кораблестроения можно втридорога, а предложенный Ойком план… С другой, теперь Шанти нужно поспешить с притаскиванием за хвост мразоты Ларса: птички ранее могли что угодно думать о законах бытия, но после прибытия грифоньего круизера до них быстро дойдет то, что она во всю манипулирует эфиром не просто так. И то, что они пока считают ее безмозглой консервной банкой, надолго секреты корабля не скроет.

Шанти, не дожидаясь того, как Зар с Клаусом очухаются после своего самкорастягивательного забега, созвала на закрытое совещание своих офицеров. Ойка пока было решено не посвящать: пусть мелкий жополиз вволю потрахает аппетитных пернатых самочек, куроедскую свою душеньку отведет, а не строит очередной прожект по отгрохиванию личного баронства на три планеты.