Текст книги "Аромат лилий (СИ)"

Автор книги: CallJane

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

– Ваша одежда в шкафу. Это – ваша спальня. Но, когда мистер Шервуд захочет, вы должны будете присоединиться к нему.

– Это все инструкции? – Кэссиди передёрнуло от отвращения. Дворецкий не нравился ему с каждой своей фразой всё больше. – Тогда вы можете быть свободны. Или в ваши обязанности входит присутствие в самые неуместные моменты?

– Это всё. Поторопитесь к завтраку. – ничуть не изменившись в лице от тона омеги, Августин закрыл дверь с обратной стороны.

А ведь он, должно быть, знал и тех двоих супругов Шервуда, что умерли здесь до него. Свидетель двух смертей совсем ещё молодых людей. Смотрит ли он на Кэссиди, думая, что он – следующий? Не потому ли он разговаривает с ним настолько свысока, что видит лишь временную игрушку своего хозяина? Он поёжился при этой мысли, стараясь отогнать её, как можно быстрее, не позволить страху снова взять над собой верх. Нужно оставаться в здравом рассудке, иначе он рискует, в самом деле, не выбраться отсюда живым.

Своим отражением в зеркале он остался категорически недоволен, а потому принялся приводить себя в порядок с особой тщательностью. Платиновые волосы легли длинными прядями на лицо, скрывая оставленный отцом налившийся синяк. Он вынул из шкафа любимую чёрную майку, надел тонкие домашние джинсы и накинул поверх безразмерную тёплую толстовку. Здесь было очень холодно, а, может, так казалось только ему. Выдохнув и на пару мгновений закрыв глаза, Кэссиди решился выйти из спальни. Она, как и всё в этом особняке, была строгой и классической, и он чувствовал себя здесь совершенно неподходящим, чужеродным элементом, который должен либо соответствовать, либо исчезнуть.

На лестнице он поднял голову, видя, что та уходит вверх, на третий этаж и вниз, на первый. Насколько же большой этот дом? Здесь ведь потеряться ничего не стоит. Хотелось обратно, в свою светлую современную комнату с кучей подростковой ерунды, вроде редкого плаката с любимой спортивной командой или календаря с забавными рисунками, в постель, где валяется толпа разномастных подушек, а рядом любимый ноутбук и смартфон. Без привычной техники было паршиво. Отрезанность от мира создавала ощущение, что он совершенно один и потерян. Хотя… так ведь оно и есть.

Шервуд уже сидел во главе стола, и, когда Кэссиди вошёл, окинул его коротким небрежным взглядом. Его голова была перевязана, значит, встреча с будильником не прошла для мужчины бесследно. Но, в целом, выглядел он здоровее супруга, во всяком случае, цветом лица.

– Ты опоздал, – отличное приветствие. Кэссиди поджал губы, выдерживая его взгляд и без приглашения садясь за противоположный край стола, где стояла единственная тарелка.

– Я в тюрьме и должен следовать особому режиму?

– Смотрю, тебе уже лучше. – Шервуд усмехнулся, подцепляя пальцами бокал с красным вином. – Твоё здоровье.

Кэссиди промолчал, взглянув на чистую тарелку и отсутствие всяких блюд на столе, затем с некоторым вопросом на Джеральда.

– Ты ведь сказал, что не голоден. Августин распорядился не тратить на тебя пищу.

Он со злостью сощурился, раздражённо отодвигая тарелку. На самом деле, он был более, чем голоден. Организм требовал сил после перенесённой жёсткой встряски.

– Что-то не так, Кэсси? Ты ведь сам сказал это, разве нет? – Джеральд с аппетитом разрезал ароматный омлет с сыром.

– Я передумал. – живот, в подтверждение этих слов, жалобно заныл.

– Будь по-твоему, – альфа усмехнулся, коротко нажав на стоящую тут же кнопку вызова.

В ту же минуту вошёл слуга, наполняя его тарелку горячим завтраком и ставя рядом изящную вазочку со свежими фруктами под шоколадом.

– Любой каприз, мой милый, – Шервуд не отводил от него взгляда, делая новый глоток вина. – Так почему же ты сидишь с такой кислой физиономией? Не нравятся наши скромные изыски?

– Предпочитаю те, что делают в моём доме.

– Теперь твой дом здесь, и ты носишь мою фамилию. А что до Чамберсов… звонил твой отчим, интересовался, как ты. Должно быть, хотел узнать, подействовали ли волшебные таблетки, которыми он заменил твоё успокоительное. Видишь, волноваться плохо, милый. От неизбежного никуда не деться, я говорил тебе вчера, помнишь?

– Нет, я валялся без сознания. – Кэссиди сильнее сжал в пальцах вилку.

Значит, это Натаниэль! Подлый рыжий ублюдок! Хотел унизить его настолько, заставить отдаться Шервуду, как последняя шлюха! Неужто ему мало одного лишь факта этой свадьбы? Однако, невольно отчим добился противоположного результата, и он с мысленной усмешкой поблагодарил его.

– Без сознания, конечно. Как я мог забыть, – Джеральд допил вино и лёгким жестом отставил пустой бокал, поднимаясь и заходя за спину супруга.

Кэссиди пробрала мерзкая дрожь, и он со звоном выронил вилку на стол. Одно присутствие этого человека так близко вызывало плохо контролируемый страх. Даже если он просто стоит рядом. В любой момент это может стать «не просто».

– Сегодня состоится званый ужин в честь нашего бракосочетания. Надеюсь, тебе хватит благоразумия всё не испортить?

– Я с удовольствием там не появлюсь. Тогда и портить нечего, – напряжённо отозвался Кэссиди.

– Твоё присутствие обязательно. Должен же я показать всем своего юного избранника, – пальцы Шервудя легко прошлись по светлым волосам, неторопливо перебирая прядки.

Он мотнул головой, уворачиваясь от чужой ладони и отодвигаясь, как можно дальше.

– Свою игрушку, ты хотел сказать? Я не горю желанием быть выставленным напоказ! И убери руки! – он попытался вскочить на ноги, но до того дразнящие пальцы резко сжались в волосах, дёргая до вскрика и подтаскивая так, что Кэссиди вынужден был упереться ладонями в грудь Джеральда.

– Неужели ты ещё не понял, что твои желания – последнее, что меня интересует? – свободной рукой Шервуд собственнически провёл ладонью по щеке супруга, касаясь приоткрытых от возмущения губ и задерживаясь в ожидании, начнёт ли мальчишка кусаться. Кэссиди со злостью отвернулся, болезненно зажмурившись от сжимающейся в волосах руки. – Любую зверушку можно выдрессировать, и ты не исключение.

– Пошёл ты! Пусти меня! Я не твоя зверушка и не вещь! И я не собираюсь чесать твоё самолюбие, потому что ты, урод, сильнее меня!

Наверное, зря. Но подумать об этом Кэссиди не успел. Рука Джеральда, до того стискивавшая волосы, грубо дернула пряди, опрокидывая его на стол и вжимая в него щекой.

– Маленький невоспитанный щенок. Ничего, я обещал твоему папочке, что займусь твоим воспитанием. Пожалуй, начнём прямо сейчас?

– Нет! Не смей!..

– Говоришь, что не будешь слушаться меня. Как смело. Но ты прав: я сильнее, и мне ничего не стоит заставить тебя. Потому что твоё тело не создано для неповиновения. Сама природа распорядилась так, что ты не можешь сопротивляться. Вы, омеги, всего лишь смазливые подстилки, не годящиеся ни для чего большего. Неужели ты всё ещё смеешь надеяться, что это не так? – его ладонь собственнически сжала бедро мальчишки, не давая вырываться.

– Не так! Я не хочу… отпусти меня…! – Кэссиди рванулся из его рук, чувствуя, как прикосновения обжигают даже сквозь тонкую ткань джинсов.

– Не хочешь. Кажется, я достаточно чётко высказался о твоих желаниях? – Джеральд с силой потянул его за волосы назад, заставляя до боли в шее запрокинуть голову. – Ты лишил меня первой брачной ночи, дрянь, и продолжаешь выпендриваться, хотя тебе стоит быть благодарным за оказанное снисхождение.

Кэссиди охватил новый приступ паники, когда альфа резко задрал его толстовку, дёргая джинсы с бёдер так, что пуговица отлетела в сторону. Он быстро окинул взглядом стол, пытаясь найти что-нибудь спасительное, вроде злосчастного будильника, но Джеральд тут же, до жалобного вскрика, заломил его руку.

– Даже не думай, – прошипел он в самое ухо, за волосы еще сильнее оттягивая его голову. – Я отучу тебя от этих омерзительных замашек, сучонок.

Кэссиди застонал от ощущения, будто заведённую за спину руку он сейчас выломает, заодно с шеей, которую заставил выгнуть в неестественной позе. Ему никогда не приходилось вступать в физическое противостояние, кроме пары детских разборок, и сейчас он совершенно не знал, как себя вести, как защищаться и что делать.

– Ты пожалеешь об этом, подонок! Прекрати! Мне больно!

– Мой отец говорил, омеги гораздо менее чувствительны к боли, чем кажется. Так что закрой свой рот, пока я не занял его чем-то другим. Ты же не думал, что я не трону тебя?

– Отпусти! Ну, пожалуйста, отпусти! – от его рук, сдирающих одежду, лапающих обнажённую кожу, трясло, и Кэссиди с ужасом осознавал, что ему никак не вырваться, и никто не поможет.

То же чувство безысходности, как в ресторанном туалете, только теперь ещё хуже. Шервуд в своём доме, тут нет посторонних глаз и ушей, и находятся они не в тесной сомнительной кабинке, где альфа мог хотя бы побрезговать. Кэссиди стало страшно до плохо сдерживаемых криков и попыток освободиться, несмотря на то, как мужчина грубо и сильно впечатывал его в стол.

В какой-то момент над ухом послышалась усмешка, и Джеральд резко отпустил его, позволяя упасть на стол.

– Ты задолжал мне ещё кое-что, милый, – Кэссиди со страхом и злостью обернулся на него, пытаясь привести в порядок сбившееся дыхание.

Шервуд сжал пальцами его подбородок, подтягивая к себе и заставляя смотреть в глаза.

– Поцелуй меня. Так, как сделал бы это по собственной воле. Иначе я отымею тебя прямо здесь, и, поверь, меня ничто не остановит.

– Я не…!

– Подумай, Кэсси, хорошо подумай. – Джеральд сильнее сжал пальцы, второй рукой пройдясь по полуголому бедру мальчишки и забираясь под ткань его боксёров.

Кэссиди медлил, и с каждой секундой промедления эти обжигающие сильные пальцы всё настойчивее и откровеннее изучали его. Он зажмурился, подавшись вперёд через силу и заставляя себя коснуться пахнущих вином губ Шервуда. От одного этого прикосновения хотелось зажать собственный рот ладонью, отмыть и вытереть до того, чтобы саднило кожу. В ответ раздался короткий смешок.

– И это, по-твоему, поцелуй? Ты неубедителен. Попробуй ещё. Или ты столь ненавязчиво предлагаешь мне продолжить?

Ладонь Джеральда легла на его ягодицу, сжимая, сначала дразняще, затем всё сильнее, пока стальные серые глаза не отпускали испуганный взгляд бирюзовых.

Ещё раз. Это походило на пытку. Впрочем, ею и являлось. Кэссиди видел в глазах супруга удовольствие. Не физическое, моральное. Он словно играл с ним, на его натянутых эмоциях, как кошка с бабочкой, то приотпуская, то вновь ломая крылья когтистой лапой.

– Я жду, милый. Выбирай: один, полный любви, поцелуй, или грязный секс, как все вы, течные сучки, любите.

В жизни Кэссиди это было всего один раз. Неделю назад, на дне рождения Энди. А, кажется, будто в прошлой жизни. Он помнил, как прикосновения Алана вызывали толпу мурашек по всему телу, как жарко становилось внизу живота, от его страсти и, в то же время, нежности. В том поцелуе он готов был остаться так долго, как только возможно. И сейчас Шервуд требовал от него повторить. Изобразить то, чему противилось всё его сознание, а тело сковывало.

Кэссиди положил ладони на плечи мужа, вспоминая, как делал это в тот вечер. Просто закрыть глаза и представить, что это Алан, а не человек, от которого он готов бежать на край света. Целовать, мягко сминая его губы, приоткрывая свои навстречу, позволить языку проникнуть между. От этого ощущения словно ударило током. Нет, всё не так! Он не целовал, он брал, как полноправный хозяин, подавляя в каждом движении. Его губы были жёсткими, а движения властными до неприятной дрожи.

– Вот так. Сладко и нежно, Кэсси, – наконец, позволив разорвать поцелуй, произнёс Джеральд.

И в следующее мгновение щёку мальчика обожгла сильная пощёчина, от которой он едва удержал равновесие.

– Где ты этому научился, блядь? Сосался со своими безмозглыми друзьями? Со всеми или только с половиной?

– Да как ты смеешь!.. – растерянно прошептал Кэссиди, закрывая горящую щёку ладонью и пятясь назад.

– Надеюсь, ты хотя бы невинен. Пошёл вон!

Комментарий к 8. Убеди меня

В моей жизни заканчивается неделя свободного времени. В связи с чем хочу спросить: лучше более короткие главы, но почаще, или более длинные, но чуть реже?

========== 9. Ты только мой ==========

Предстоящий званый ужин в честь бракосочетания вызывал у Кэссиди раздражение и усталость. Неужели этого спектакля в ресторане было мало? Кому ещё Шервуд хочет продемонстрировать своё новое приобретение?

Кэссиди провёл остаток дня в выделенной ему комнате, лёжа на постели и глядя в потолок. Силы не спешили восстанавливаться, а страх – отступать. Щека мерзко ныла от той затрещины, что отвесил ему Джеральд. Тогда он вылетел из столовой пулей, спотыкаясь по пути в комнату, лихорадочно вспоминая, где она, и захлопывая дверь, в надежде, что никто не войдёт.

Гадко и совершенно по-детски обидно. Этот ублюдок сам заставил его унижаться, целовать его, делать это по-настоящему. Он почти не умел, ведь тогда, с Аланом, это был порыв. А теперь Шервуд бил его по лицу, называя блядью за исполнение своего же приказа. Мальчик со злостью смахнул с небольшого столика идиотскую старомодную вазу и статуэтку, отчего те разлетелись по полу множеством осколков. И в то мгновение пришёл некий ступор. Холодный и лишающий возможности двигаться. Эта комната… кому она принадлежала раньше? Может, тем двум мальчишкам, по очереди? Строгая, чуть мрачная, слишком большая, неправильной формы с парой тёмных углублений, в которые Кэссиди отчего-то не горел желанием заходить.

Нужно выбираться отсюда! Ведь не останется же он здесь на всю жизнь! При одной этой мысли пробрало до дрожи. Надо лишь придумать, как. Но мысли не шли, пока он уже несколько часов почти неподвижно лежал, смотря вверх. А затем Августин в свойственной ему, подчёркнуто-вежливой, манере сообщил, что пора спускаться к ужину.

– Все ждут только вас, а вы, кажется, даже не подумали начать готовиться.

– Я готовлюсь морально.

Мерзкое сборище, в котором не было никакого желания участвовать. Но и возможности отказаться новоиспечённый супруг ему так же не оставил. Кэссиди заставил себя встать и надеть более презентабельную одежду. Отражение в зеркале оставалось бледным, а скула, что едва начала бледнеть, снова требовала маскировки.

– Ублюдок, – прошептал мальчик, коснувшись красного следа пощёчины и поморщившись от неприятных ощущений.

Пора идти. Снизу, из огромной полукруглой гостиной, уже доносятся незнакомые голоса, и слышится возня. Кэссиди никогда не смущался от обращённых на себя взглядов, не боялся новых людей. Но это другое. Это всё – словно вовсе не его жизнь. А в этой хочется спрятаться, забившись в дальний угол, если уж врезать по всем этим холёным наглым рожам не получается.

Он спустился вниз, по широкой лестнице, ведущей прямо в эпицентр этого незнакомого сборища. И, конечно, взгляды собравшихся тут же устремились к нему. Незнакомые взрослые альфы, некоторые в сопровождении своих пар, законных или нет, не суть важно. Они смотрели и оценивали, мальчик чувствовал это кожей. Любопытные и липкие взгляды, они даже не пытались скрыть грязные домыслы – те вполне однозначно отражались на лицах.

– Простите за опоздание, – стараясь сохранять спокойствие в голосе, произнёс Кэссиди, и, прежде, чем кто-либо успел отреагировать, сбоку к нему подошёл Шервуд, протягивая ладонь.

– Позволишь? Я представляю тебя моим друзьям и коллегам, – мужчина улыбнулся, мягко и, можно бы сказать, нежно. Словно это не он несколькими часами ранее отвесил ему затрещину, от которой всё ещё больно.

Кэссиди, помедлив, вручил ему свою ладонь, не сводя настороженного взгляда. Соприкасаться с ним лишний раз – подобно пытке, но мальчик ещё с отцовского дома хорошо усвоил: на людях нужно держать лицо. Джеральд аккуратно сжал холодные пальцы мальчика, подчёркнуто бережно, словно забота о том, как чувствует себя его юный супруг среди незнакомых людей, являлась для него первостепенной.

– И вы прятали от нас такую прелесть, мистер Шервуд, – делая глоток из высокого бокала, произнёс один из гостей.

– Даже в мыслях не было, – Джеральд коротко кивнул в ответ, проводя Кэссиди дальше.

Странное ощущение: было мерзко от такого изучающего внимания к себе, ведь, наверняка, каждый, кто так оценивающе пялился, представлял его в постели Шервуда, и, вместе с тем, супруг словно не позволял им задерживать своё это излишнее внимание, демонстрируя, что омега – его. Можно было бы сказать, что с таким человеком он, как за каменной стеной, но стена эта – скорее тюремного свойства.

– Рады познакомиться с вами, юноша, – альфа, ровесник Шервуда, медленно кивнул Кэссиди, склонив голову и осматривая его без всякого смущения, с неким интересом, который показался мальчику неуместным. – Таки урвал своё, Джеральд. Поразительно! Как будто нам снова по девятнадцать, – он хохотнул, приобнимая за плечи омегу, немного моложе себя.

Мальчик нахмурился, не особенно понимая, что имел в виду этот человек. А его спутник смотрел так озадаченно, будто не ожидал увидеть здесь. Кэссиди ответил ему не самым вежливым взглядом и предпочёл отвернуться на играющие в камине языки пламени.

– Идём, тебе, должно быть, не совсем по душе вся эта толпа, не мучить же тебя беседой с каждым. – Раздался рядом голос Шервуда, заботливый и мягкий, словно обволакивающий, и омега недоуменно уставился на него, уловив лёгкие усмешки на лицах его приятелей.

Джеральд, не дожидаясь ответа, отвёл его к мягкому дивану, усаживая и делая знак слуге.

– Как ты себя чувствуешь? Понимаю, так много событий, так сразу после твоего недомогания. Не откажешься от глинтвейна?

Кэссиди пару секунд смотрел на Шервуда, не моргая. Шервуд?! Это он говорит?! Тот, кто оскорблял его и лапал, кто угрожал, снося все преграды, чтобы показать, что мальчишка принадлежит ему, словно вещь? Играет роль? Но зачем? Неужели эти люди не знают, какой он? Не знают, от чего умерли его мужья? А ведь и он сам не знает. Но что-то подсказывало: их смерть наступила не из-за разгулявшегося гриппа или нелепого несчастного случая.

– Кэссиди? – от этих спутанных мыслей его отвлёк голос супруга, всё такой же мягкий и будто взволнованный, а собственные ладони оказались в его руках.

Шервуд сидел перед ним на корточках, глядя в бледное лицо и растерянные бирюзовые глаза снизу вверх. Мальчик резко отдёрнул ладони, взмахнув рукой, отчего едва не выбил бокал у оказавшегося поблизости гостя.

– Какого чёрта?! Перед кем ты выделываешься?! Оставь меня в покое! – воскликнул Кэссиди, со злостью глядя в кажущееся таким открытым лицо.

В их сторону тут же устремились множество взглядов, и омега закусил губу, чтобы не сорваться сильнее. Шервуд поднялся на ноги, не стирая с лица взволнованного, почти виноватого выражения. Будто бы всё, чего он хотел сейчас, это чтобы его капризный мальчик был доволен.

– Если тебе нехорошо, мы распустим всех по домам, и останемся только ты и я, – альфа склонился, придержав его за плечо. – Посмотри на меня, Кэссиди.

Этот заботливый и проникновенный тон… только вот с тем, как незаметно стиснулись пальцы на плече, он едва не вскрикнул. Смотреть ему в глаза – жутко до дрожи, когда внимание всех вокруг приковано к ним. Конечно, всем так интересно, как мистер Шервуд обращается со своей новой игрушкой, в то время, как малолетний омега ведёт себя, словно избалованная неблагодарная дрянь – кажется, именно это читается на лицах гостей.

Кэссиди медленно, через силу, поднял глаза, сталкиваясь со светло-серыми так близко, и так… до озноба холодно. Взгляд Джеральда был жёстким, в противовес этому обманчиво-нежному тону. Он словно подначивал, намеренно лишая шаткого самообладания, и, одновременно, требовал подчинения.

Слуга принёс глинтвейн, протягивая на небольшом вычурном подносе, и альфа взял его, протягивая супругу. Кто-то из омег издал лёгкий, почти завистливый вздох. К ним принято относиться, как к чему-то грязному и низкосортному, а Шервуд носится с мальчишкой, не стесняясь показать слабость к нему. Мало кто может похвастаться таким отношением.

– Выпей, станет получше. У тебя такие ледяные руки. – глаза в глаза, и Кэссиди видел, как тонкие губы мужчины расползаются в издевательской усмешке, которую видел только он.

«Ну, попробуй, откажись, – так и слышно между слов, а от сжимающихся пальцев, наверняка, останутся синяки. – Откажись, и пожалеешь. Ты ведь не осмелишься? Помнишь наш утренний урок?»

– Отвали от меня! Оставь меня в покое, ублюдок! Как же ты достал меня! – Кэссиди выхватил из руки Джеральда горячий глитвейн и быстрым жестом плеснул его в лицо альфы. Со всех сторон послышались недоумённые возгласы. А он, воспользовавшись тем, что Шервуд отшатнулся, вскочил на ноги, и, распихав парочку гостей, выбежал в коридор.

За спиной слышался отвратительный гул голосов, негромкий, сливающийся, и, однозначно, осуждающий. Его. Как посмел он, омега, даже повысить голос на альфу, старше себя, законного супруга, который, к тому же, так обходителен с ним?! А Джеральд, наверняка, продолжает играть роль: призывает всех успокоиться, ссылаясь на излишнюю вспыльчивость супруга, на то, как он болезненно воспринимает брак в столь юном возрасте, и как он сам, конечно же, сделает всё возможное, чтобы омега освоился. Какая омерзительная ложь!

Кэссиди выбежал на оказавшийся поблизости балкон, упираясь ладонями о перила, но тут же отскакивая назад: сразу от стены шёл обрыв, а внизу, среди острых камней и льда, плескалась тёмная вода. Особняк на обрыве… если прыгнуть, это будет мгновенная смерть. От этой мысли стало жутко, а от раздавшегося позади голоса мальчик вздрогнул, быстро оборачиваясь.

– Кэссиди! – позади стоял Ричард Тейлор, тот, кто вытащил его из страшного чулана и позвал врача. Тот, кто назвал Шервуда братом. Он и не заметил мужчину среди гостей.

– Вы? Почему вы пошли за мной? Он вас послал? – мальчик выставил между ними ладонь, осторожно отходя обратно к перилам.

– Нет. Я просто хотел убедиться, что ты не наделаешь глупостей. – альфа сделал небольшой шаг вперёд.

– Вам-то какое дело? Вы же его брат!

– Сводный, – Тейлор утвердительно кивнул. Ещё шаг. – Я знаю, тебе страшно. Всё чужое и все кажутся врагами. Эти люди там, в зале, они не в праве тебя осуждать. Они просто не знают всего. Забудь о них, просто выкинь из головы.

Кэссиди криво усмехнулся, не сводя взгляда с Ричарда, и медленно опустил ладонь, позволяя ему подойти еще ближе.

– Откуда вы знаете? Вы ведь видели, как и они все…

– Мне достаточно было взглянуть в твои глаза там, на свадьбе. И больше не потребовалось слов. Я видел твоё отчаянье, видел, как ты пытался сопротивляться изо всех сил, как плакал, давая согласие, чтобы не причинить вред близким. Но всё, что я смог сделать, это приехать сюда той ночью, сам не знаю, зачем.

– Наверное, это было вовремя. Спасибо вам, – Кэссиди не сводил глаз с лица мужчины.

Что-то неуловимо общее в их чертах с Шервудом проскальзывало: такие же правильные несколько резкие черты, линия скул и губ, но глаза совершенно другие. Тейлор был моложе, лет на пять, должно быть.

– Не стоит. Я сделал лишь малость.

– Без этой малости, возможно, та ночь стоила бы мне жизни, – мальчик более мягко улыбнулся, чувствуя себя крайне неловко.

Стоять на открытом зимнем ветру с братом Шервуда, которому, по странной иронии судьбы, оказалось не всё равно. Разве так может быть? Разве может быть, что альфа будет на стороне омеги, а не своего первосортного родственника?

– Я не знаю, что могу сделать для тебя. Но почему-то чувствую, что должен.

– Вы не должны…

– Ты совсем ещё ребёнок, и кто виноват, что те взрослые, кто окружает тебя, едва ли достойные? Слишком тяжело справиться с этим одному, каким бы сильным ты ни был. – Тейлор осторожно протянул руку, легко поправляя растрепавшиеся на ветру светлые волосы, а после едва ощутимо касаясь заново оставленного синяка. – Даже законный брак не оправдывает этого.

Кэссиди слегка вздрогнул и на несколько мгновений закрыл глаза, ощущая непривычную ласку в этом завывающем ледяном ветре. А затем нервно подался в сторону, отстраняясь.

– Дрожишь. Здесь слишком холодно, нужно возвращаться.

– Знаю, – тихо отозвался мальчик.

Почему-то то, что они стоят сейчас здесь, показалось чем-то таким запретным, что стало не по себе. Он задержался в медово-карих глазах Ричарда на пару секунд, и поспешно толкнул дверь в дом.

Там снова шумно, пахнет вкусной едой и алкоголем, смесью дорогого парфюма с множеством оттенков. От этого кружится голова, и Кэссиди едва удержался, чтобы не сбежать снова.

– Как ты? Я уже думал послать за тобой. Не стоит ходить на улицу неодетым, – в дверях тут же появился Шервуд с этой омерзительно заботливой физиономией. Как будто это кто-то другой выплеснул ему в лицо горячий напиток.

Он снял пиджак, накидывая его на плечи мальчика и, приобняв, провёл обратно в зал. Кэссиди пытался унять дрожь, только вот уже не от холода. Все смотрят и молчат. Кто-то с насмешкой, кто-то с завистью или презрением. Омегам не позволительно подобное поведение, а он, как в доме отца, так и здесь, снова и снова нарушал все границы дозволенного. Невольно мальчик попытался найти в толпе Тейлора, но того нигде не было. Может, это всё вовсе показалось? Может, ему просто хотелось уцепиться хоть за что-то, а болезнь, наполненная бредовыми образами, ещё не до конца прошла?

Он старался держаться в стороне, не привлекать лишнего внимания, но Шервуд, напротив, окружал его удушливой искусственной заботой. И, конечно, со стороны он выглядел таким идеальным, таким, о ком, на месте Кэссиди, стоит мечтать любому.

Гости стали расходиться как-то внезапно, а, может, за своими мыслями мальчик и не успел заметить, что вечер начал плавно перетекать в ночь. Провожая их в огромном холле, он заставлял себя улыбаться, но выходило плохо. С каждым человеком, покинувшим особняк, становилось всё более неспокойно. Шервуд улыбался, в очередной раз желая хорошего пути, и в приглушённом свете ламп Кэссиди казалось, улыбка его всё больше походит на оскал.

Тейлор уезжал последним. И так хотелось, чтобы он нашёл хоть какой-нибудь предлог остаться. Но нет, взгляд тёплых карих глаз лишь бегло скользнул по омеге, и дверь за Ричардом закрылась. На мгновение всё будто остановилось: кажущаяся зловещей улыбка Шервуда, его рука, мягко придерживающая за плечо, даже звуки в доме. А затем его пальцы сжались с такой силой, что Кэссиди вскрикнул, подавшись в сторону. Бесполезно.

– Пойдём, милый, – те интонации, что весь вечер были мягкими, стали угрожающими, жёсткими настолько, что мальчик будто вновь оказался на пронизывающем ледяном ветру.

– Нет, пусти…! – он попытался увернуться, но Шервуд с силой дёрнул его на себя, утаскивая вглубь коридоров.

– Закрой свой поганый рот, шлюха. – от злости, с которой альфа произнёс это, стало по-настоящему страшно.

Попытки вырваться не приносили ничего, кроме новых рывков вперёд, в неприметный до того коридор. Джеральд втолкнул мальчика в незнакомое помещение, закрывая за собой дверь. Кэссиди проехался коленями по полу, и тут же попытался отодвинуться, вскочить на ноги.

– Смеешь блядствовать в моём доме, дрянь? – один сильный удар по лицу вновь сбил его с ног, и он ощутил на горящих губах металлический привкус.

– Я не…! Чёртов выродок! Не трогай меня! – от вкуса собственной крови и панического страха происходящее казалось нереальным, и, в то же время, безысходность стала острой, как никогда.

Шервуд присел рядом на корточки, за волосы задирая его голову и отвешивая ещё одну пощёчину.

– Смени тон, сука. Ты, кажется, забыл, где твоё место? Ты моя собственность, и я не намерен делиться тобой ни с кем. Это ясно?

– Я не сделал ничего такого! Пусти!

Джеральд ещё больнее дёрнул за светлые волосы, подтаскивая испуганное лицо мальчика к своему.

– Не сделал. Конечно, нет, – его пальцы прошлись по разбитой губе, нажимая и размазывая кровь. – Если я ещё раз увижу тебя рядом с моим братом, я с тебя шкуру спущу. Что, не терпится лечь под кого-нибудь?

– Нет! Прекрати! Мне больно!

– Тебе и должно быть больно, шваль похотливая, – снова удар, от которого перехватило дыхание, и Кэссиди оказался прижатым к полу, а руки Шервуда срывали с него одежду, не заботясь ни о её сохранности, ни о царапинах, остающихся на теле супруга.

– Не надо! Нет, пожалуйста! Остановись!..

Мальчик пытался вырваться, отчаянно, изо всех сил, но против взрослого альфы их совершенно не хватало. Спасительного будильника не находилось, и Шервуд не предлагал унизительного варианта на выбор. Он словно взбесился от одного лишь факта, что его супруг остался с Тейлором наедине на несколько минут. Но ведь тогда казалось, что никто не видит. Неужели этот жуткий тип способен следить за каждым его шагом?

Джеральд с силой перехватил упирающиеся ладони Кэссиди, заводя за голову, и мальчик только сейчас с ужасом отметил, что это помещение напоминает комнату пыток: цепи на стенах, плети, наручники и прочие приспособления, от одного вида которых становилось жутко. Нет, это не была эффектно оформленная комната любителя особых развлечений, это больше походило на карцер, темный, холодный и используемый лишь в особых случаях.

За собственными криками мальчик не помнил, в какой момент на запястьях защёлкнулись наручники, закрепленные за выступ в стене, а одежда оказалась разорванной в клочья. Кэссиди пытался отползти, хоть как-то закрыться, с трудом отдавая себе отчёт, что кричит, дёргая руки из металлических оков. Бесполезно, и усмешка Шервуда – лишнее тому подтверждение.

– Не дёргайся, я не хочу, чтобы на твоих руках остались отвратительные шрамы. – мужчина натянул цепь наручников, заставляя металл до болезненного вскрика мальчика впиться в кожу.

Его ладони грубо развели стиснутые колени Кэссиди, и ладонь собственнически прошлась между ног, сжимая член и ягодицы, и тут же с оттяжкой ударяя.

– Изображаешь невинность. У тебя же и течки ещё толком не было. Зато на члене моего брата ты готов скакать, как последняя потаскуха, верно?

– Нет! Мы просто говорили! Я не думал ничего такого! Извращенец грёбаный! Не прикасайся ко мне!

Его слова прервала новая пощёчина, и Кэссиди на мгновение забыл, как дышать.

– Не смей повышать на меня голос, дрянь.

– Хватит… пожалуйста, хватит…! – мальчик зажмурился, уже не пытаясь унять дрожь, чувствуя, как к глазам подступают бессильные слёзы.

– Мы только начали. Я отучу тебя быть шлюхой, Кэсси. И этот урок ты запомнишь надолго.

Он отстранился, пройдясь по помещению и, взяв что-то в неприметном ящике, вернулся к омеге.

– Так значит, ты у нас девственник. Сейчас проверим, милый, – Шервуд поднёс к лицу мальчика внушительного размера чёрный вибратор, и тут же удержал за волосы, не позволяя отвернуться. – Оближи его. А я посмотрю, как ты это делаешь. И советую тебе стараться получше.