Текст книги "Аромат лилий (СИ)"

Автор книги: CallJane

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

– Слышу… отведи меня в комнату. Здесь так холодно.

– Да, да, конечно, – Ричард помог ему подняться, проводя по ступенькам, а затем на второй этаж.

Окружающая картинка расплывалась перед глазами, и Кэссиди потряхивало от поднявшейся температуры. А оттого, пусть даже потом будет плохо, он стремился добраться до теплой и мягкой постели, хотя бы на десять минут ощутить себя хоть на долю так, как прежде.

– Мой отец… он умер?

– Кэсси… мне очень жаль. Да. В тот вечер… у него случился сердечный приступ, – Ричард усадил его на край постели, и мягко перехватил запястья прежде, чем Кэссиди закрыл лицо руками. – Посмотри на меня. Не плачь. Так ты ничем не поможешь. Ни отцу, ни себе. Нужно бороться, бороться до конца, и я помогу тебе.

– Как уже помог? Как запер меня в дурке, как…

– Прости меня. Я бесконечно виноват перед тобой. Давай все исправим. И я обещаю, что не оставлю, что буду рядом с тобой, что бы ни случилось.

– Что бы ни случилось?.. – рассеянно повторил Кэссиди.

– Да. А теперь отдохни. Тебе это необходимо. Все остальное будет уже завтра.

========== 23. Прикажи – и я встану на колени ==========

Комментарий к 23. Прикажи – и я встану на колени

Это последняя глава. Признаюсь, выкладывать её мне страшно, как никакую другую. Но всё же вот – она, и точка в этой истории.

«Даже если ты перейдешь грань…» – отголосок раздался слишком отчётливо.

Кэссиди распахнул глаза, видя над собой высокий потолок со знакомой люстрой: его комната. Хотя «его» здесь ничего нет. Разве что пылящийся на прикроватной тумбочке телефон.

Сесть получилось через боль во всем теле. Голова раскалывалась особенно сильно, а к следам побоев он старался не прикасаться вовсе. Сон больше не шёл. Да и это болезненное состояние, из которого он вынырнул, можно было назвать, скорее, отключкой. А просыпаться – что несёт новый день? Новый ли это? За окном медленно и неохотно рассеивалась ночная темнота. Значит, проспал Кэссиди всего ничего? Или это уже следующий день? Неважно.

«Он изверг, он погубит тебя…»

Кэссиди зажмурился, и в темноте, как вспышкой, возник образ разодетого в меха Натаниэля, который взмахнул перстнем с ядом над бокалом его отца.

«Этому нужно положить конец».

– Непременно, – одними губами прошептал Кэссиди и встал с постели, направляясь к двери.

Шервуд – убил своих мужей, он сам не без гордости признался в этом. Вевероч он развернулся и ушёл, позволив свершиться ещё одной смерти. Он злорадствовал, когда Алан вылетел на встречную полосу и разбился насмерть. Он отправил собственного брата прозябать в приюте. Любил ли он Шеридана? Может, это была лишь одержимость от того, что он не получил желаемое?

Кэссиди обнаружил себя стоящим посреди его кабинета. И один из небольших ящиков стола оказался приоткрыт, в его замочной скважине торчал маленький ключ. А внутри чёрной гладью виднелся пистолет. Подобный имелся и у отца. Лет в семь Кэссиди случайно нашёл его, но не решился прикоснуться, ведь это опасная штука. Она есть у каждого альфы из Верхнего Города. Старшие братья очень ждали своих восемнадцати, чтобы сдать экзамен и получить личное оружие.

Кэссиди никогда не держал пистолет в руках, но сейчас пальцы сомкнулись на стволе, а указательный аккуратно лег на курок, примеряясь, но не нажимая.

«Так не может больше продолжаться», – всё верно.

Через коридор, в гостиной, раздались голоса и шаги. Те, что торопливые, принадлежали кому-то из слуг. А более уверенные и тяжёлые – тому, кто так убеждён в своей безнаказанности. Кэссиди спрятал пистолет в большом кармане домашней тёплой кофты и тихо вышел из кабинета, прислушиваясь.

–… Мария ещё не вернулась, вы ведь дали ей три дня. Вы уверены, что моя помощь не понадобится вам до вечера?

– Я ведь сказал, Михаэль. Выполняйте мое поручение спокойно.

Слуга, судя по шагам и лёгкому хлопку двери, удалился. Кэссиди не обращал внимания на то, как бешено колотится сердце, как дышать получалось через раз.

«Или он погубит тебя или ты – его… не теряй времени… ” – всё тот же голос Тейлора в голове. Как спусковой крючок, как призыв к действию.

Кэссиди прошёл в гостиную, решительно остановившись напротив Шервуда. Рукой, которую он держал в кармане, он сжимал ствол наготове, чтобы в любую секунду направить на этого ублюдка.

Джеральд обернулся, останавливая взгляде на супруге. В серых глазах промелькнул вопрос и… волнение? Нет, не может его там быть!

– Кэссиди? Что случилось? – такой простой будничный вопрос. Таким голосом, в котором прозвучало искреннее непонимание.

Он хороший актёр. Выглядит так, будто только приехал: на нем деловой костюм и строго завязанный галстук.

– Кэссиди?.. – его голос торопил. Он развернулся и вот ещё секунда и подойдёт, окажется слишком близко, снова заломит саднящие руки и швырнёт в подвал.

– На колени! – Кэссиди поспешно достал пистолет, сжимая его особенно сильно, чтобы тот не выскользнул из плохо слушающихся холодных рук. – Живо встал на колени, мразь!

Надо было просто стрелять, не говоря ни слова, не давая даже шанса понять, что происходит. Но ведь так – слишком быстро. Слишком простая и безболезненная смерть. Слишком легко для того, кто с упоением мучил его и других в этих стенах.

– Как скажешь, – Шервуд не стал сопротивляться, даже не попытался дёрнуться в сторону, чтобы выбить из судорожно сжимающихся пальцев оружие. Он поднял ладони, давая понять, что безоружен и сдаётся, и медленно опустился на колени, не отводя глаз.

Кэссиди не умел стрелять, хотя, казалось бы, это так просто: направить дуло и спустить курок. Но, смотря в глаза своего мучителя, он медлил, а рука дрожала все сильнее.

– Подойди, приставь к голове, тогда не промахнешься, Кэсси. Я обещаю, я ничего тебе не сделаю. Не бойся.

– Я не боюсь, подонок. Я ничего не боюсь! Я просто хочу, чтобы ты сдох! Чтобы… прекратил истязать меня, чтобы не убил больше никого! – Кэссиди поджал губы, через силу делая пару шагов вперёд.

Теперь он стоял рядом с супругом, прижимая дуло пистолета к его лбу.

– Ты прав, – серые глаза смотрели снизу вверх внимательно и взволнованно, изучали кровоподтеки на бледном лице. – Я заслуживаю этого. И намного худшего – тоже заслуживаю. За всё, что сделал с тобой.

Его пальцы медленно скользнули по изодранному от наручника запястью, и легли поверх совершенно ледяных, чтобы Кэссиди удержал пистолет, когда он уже почти дёрнул рукой в попытке избавиться от ненавистного прикосновения. С этим в нос ударил его запах, не тот, что вчера, а знакомый, который всегда был присущ Джеральду.

– Скажи только, кто оставил следы на твоём лице?

– Закрой свой паршивый рот! Кто же, кроме тебя, гребаный извращенец, мог избить в этом вонючем подвале после того, как позволил моему отцу умереть?!

– Твой отец в больнице, Кэссиди. Он жив. Но едва ли когда-нибудь сможет ходить на своих двоих.

– Но… – рука дрогнула сильнее, но Шервуд удержал. – Ричард сказал, он умер…

– Ричард, – губы мужа тронула короткая усмешка. – Вот оно что. Берегись его.

– Заткнись!.. – нужно нажать на курок, но рука бы откровенно тряслась, если бы не абсурдно пальцы Джеральда поверх. И, вместе с тем, страшная картина в голове обретала новые, пока непонятные ему, детали.

– Меня не было здесь ночью, Кэссиди.

– Врёшь…

– Нет. И за это я должен просить у тебя прощения. Как и за каждый твой крик, каждую твою слезу в этом доме. Я был жесток и груб с тобой, и в упор не видел и не слышал тебя, даже когда ты колотил руками в стену. Я десять лет бредил тобой, Кэссиди, но оказался не готов принять тебя, а не Шеридана. Оказался не готов к такому яростному сопротивлению.

– Я не он! Я никогда не стану им! Хватит!..

– Знаю. Ты самое невозможное, что было со мной. Самое удивительное, за гранью всего нашего мерзкого мира. Ты даже отца, который продал тебя, готов простить и защищать до конца. Тот, кого ты полюбишь когда-нибудь, будет самым счастливым на свете. Стреляй, Кэсси. Я твоего милосердия не стою.

Пальцы Джеральда сжались почти болезненно, настойчиво. Но, неотрывно глядя в его глаза, Кэссиди медлил, а ладонь, держащая пистолет, немела. Мог ли он убить живого человека? Даже того, кто делал ему больно? Кто он такой, чтобы отбирать жизнь? А убить того, кто раскаивался и сам встаёт на колени? Кто всё-таки спас его отца? Но разве можно простить?

По щекам Кэссиди быстро пробежали две дорожки слёз, и с тем, как пальцы Шервуда успокаивающе погладили его ладонь, он до боли закусил губу.

– Если я не убью тебя, то ты меня потом обязательно, да? Как тех двоих, предыдущих, да?

– Ты о моих предыдущих супругах. Да, перед ними я тоже виноват, и это не искупить. Но я не желал их смерти. Я их просто не любил, и своим равнодушием в одержимости тобой не замечал их страданий. Ты вправе не верить мне. Я вручаю тебе мою жизнь, потому что сломал твою из-за слепого безумия.

– Не слушай его, Кэсси, – позади раздался голос Ричарда. – Вспомни, что он делал с тобой. Как бил, как унижал при всех, как лишил свободы. Пусти пулю ему в лоб, он этого заслуживает, как никто другой.

– А ты? Чего заслуживаешь ты? – обернуться у Кэссиди не нашлось ни сил, ни желания.

Но голос дрогнул, ведь – кому верить? Тому, кого он так люто ненавидел за всю причиненную боль? Или тому, кто соврал, кто… выдал себя за старшего брата этой страшной ночью? Но, вдруг Джеральд просто нагло врал сейчас, чтобы спасти свою шкуру?

– Я? Я всегда защищал тебя. Я на твоей стороне, Кэссиди. Решайся: один выстрел и свобода, или он снова будет ломать твоё тело и уродовать душу.

– О, Ричи, кажется, я снова тебя недооценил, – по губам Шервуда скользнула усмешка, и он плавно разжал пальцы на ладони Кэссиди. – Ты же всегда хотел оказаться на моём месте. Думаешь, сейчас получится?

– Закрой свой рот. Ты ублюдок, недостойный даже зваться альфой. Помешанный, больной псих, которому всё всегда сходит с рук, с твоей безмозглой любовью к какому-то омеге! Ты жалок, Джед. И, если сдохнешь, может, наконец, встретишься со своим Шер-ри.

Не видя лица Тейлора, Кэссиди узнал этот голос. Именно он звучал вчера: так же жёстко и категорично. Несмотря на те искусные интонации заботы и волнения, что обычно звучали рядом с ним. Это как его одеколон, которым Ричард пользовался всегда. Надо сказать, в избытке. Пытался перебить свой запах? Или просто совпадение?

Как же разрывало изнутри, пока он стоял с пистолетом между ними двумя! От них обоих бежать бы, как можно дальше. Но прежде он должен сделать выбор. Дуло ко лбу супруга тот самый выбор и есть.

– Зачем ты сказал, что мой отец мёртв, Ричард?

Пауза: секунда, две, три.

– Я не знал. Я думал, что он умер.

– Всё ты знал, – резко оборвал его Шервуд. – Ты же тёрся рядом, когда я вытащил старика через чёрный ход. Думаешь, я не видел тебя?

– Стреляй, Кэссиди! Ты же знаешь, что он сделает с тобой, если ты пожалеешь его. Он просто манипулирует тобой! Я обещал помочь тебе – я помогу, – Тейлор сделал шаг вперед.

– Нет! – этот возглас изнутри ободрал Кэссиди горло. Ведь ещё каких-то десять минут назад он был так уверен. А голос Ричарда, как маячок, звучал в голове. Всё казалось так правильно, а на деле он снова позволил себя обмануть. – Ведь ты делаешь сейчас именно это: хочешь моими руками убрать того, кого ненавидишь, верно? Я не стану! Я не убийца! – он отдёрнул руку, отшвырнув завертевшийся на полу пистолет.

Он вращался вокруг своей оси, пока Тейлор не придавил носком ботинка. Его губы исказила кривая, почти сочувственная усмешка.

– Зря. Ты глуп, как и все омеги, Кэсси, – он быстрым движением, прежде, чем Шервуд дёрнулся вперёд, поднял пистолет, направляя на брата. – Не ты, значит, я. И теперь всё будет по-моему. Я не буду носиться с тобой. Твои отпечатки тут ведь уже есть.

– Опусти пистолет, Рич. Ты заигрался. Что ты получишь, если грохнешь меня? – в голосе поднявшегося на ноги Джеральда, несмотря на напускное спокойствие, слышалось напряжение.

– Всё, – негромко, но более, чем отчётливо, произнес Ричард. Так, будто это короткое слово он мечтал произнести всю жизнь.

Взгляд Тейлора быстро скользнул по Кэссиди, а пистолет был уверенно направлен на брата.

– В случае своей смерти, ты всё завещал этому сопляку, Джед. Как сентиментально. Неужели ты забыл, что в случае смерти супруга, несовершеннолетний омега обязан выйти за его ближайшего родственника, в случае согласия последнего? А ближайший это я. – Тейлор поймал растерянный и испуганный взгляд Кэссиди, не то улыбнувшись, не то усмехнувшись ему. – Я хотел решить всё по-хорошему. Хотел спасти тебя из лап тирана, а затем и правосудия, чтобы ты сам вручил мне свою руку. Ты ведь так эмоционально-нестабилен, что даже угодил в психушку. Всё было бы прекрасно, но ты решил выбрать его, значит теперь ты сам виноват, Кэсси.

– Какая же ты мразь…

Ричард быстро усмехнулся, и Кэссиди увидел, как его палец решительно и жёстко ложится на курок, нажимая. Он резко подался вправо, отталкивая Шервуда с траектории выстрела, и в этот момент стало больно в груди. Как будто очень сильный удар о раскаленный острый предмет, а затем сковывающая тяжёлая боль, и мир задвоился перед глазами. Крепкие руки удержали со спины, он столкнулся с серыми глазами, и тяжелая ладонь накрыла источник жгучей боли, сжимая до сорвавшегося с губ жалобного стона.

Кэссиди попытался удержаться за этот взгляд, особенно отчётливый в расплывчатом водовороте, где почему-то слышались посторонние кричащие голоса и шаги, но на глаза опустилась темнота.

***

–… Он счастливчик, мистер Шервуд. Пуля не задела сердце…

– Сколько потребуется для восстановления?

– Трудно сказать наверняка. Не менее двух месяцев. Ему нужны покой и забота.

– Я понимаю.

– А сейчас у вас есть десять минут. Вам тоже нужно прийти в себя.

Кэссиди уже несколько минут слышал рядом два голоса: один незнакомый, принадлежащий, судя по всему, врачу. А второй он узнал бы из тысячи – Шервуд. Он заставил себя разлепить веки, найти его затуманенным взглядом. Джеральд сидел на стуле рядом, бледный, непривычно растрёпанный, с закатанным выше предплечья рукавом и бинтом на сгибе локтя.

– Что… что было? – хрипло прошептал Кэссиди.

– Всё уже позади. С тобой всё будет хорошо.

– А… ну, Ричард и вообще?..

– Его арестовали. Михаэль, смотритель дома, вернулся за кошельком и услышал нас. Он вызвал полицию. Жаль, что слишком поздно.

– Я в норме. – Кэссиди попытался приподняться, но под коротким позорным вскриком и настойчивой ладонью, удержавшей за плечо, вернулся обратно на постель. – Ладно, не совсем. А это… тоже Ричард? – он коротко кивнул на бинт Джеральда, сквозь который проступили пара красных пятен.

– Нет. Ты потерял много крови. Редкая группа, и моя – такая же.

– То есть, во мне течет часть твоей поганой крови?

Шервуд коротко усмехнулся и кивнул.

– Так и есть. И я бы отдал всю, будь это необходимо.

– Если из-за внезапного чувства вины – не стоит.

– Из-за него тоже. Но не только.

– И из-за Шеридана не стоит. Ему было плевать на меня, и я его никогда не знал.

– И не из-за него, – Джеральд осторожно накрыл лежащую на простыне ладонь своей. – Он – прошлое. А ты – настоящее. Не бойся, – он убрал руку, ощутив, как Кэссиди сжал в пальцах простынь. – Тебе будут открыты все двери. Я не стану удерживать или препятствовать тебе. Я хочу видеть улыбку на твоём лице, хочу знать, что ты счастлив.

– Почему?.. – на более подробный вопрос Кэссиди не хватило, но Шервуд понял и так.

– Возможно, возвращаясь с того света, смотришь на этот обновлёнными глазами. У меня было время переосмыслить, что я творю, что не вижу, какой щедрый дар преподнесла судьба. Да, Кэсси, ты вправе не простить меня, но всё же попрошу: дай мне шанс. А я обещаю сделать всё, чтобы ты никогда больше не почувствовал себя пленником рядом со мной.

– Ну… на словах красиво. А так… знаешь… ненавижу тебя больше всего на свете!

– Знаю, – по губам Джеральда скользнула лёгкая улыбка.

– Поэтому – пошёл вон. Но… ты ведь просто так не отстанешь? Так что я обещаю подумать. Уходи, чего стоишь?

– Уже ухожу. – Шервуд задержался на секунду, затем склонился, мягко проведя ладонью по его щеке, к разметавшимся по подушке светлым волосам. – Выздоравливай, Кэсси. А думать будешь потом.

Кэссиди проводил его взглядом, слегка прищурившись от пробивающихся сквозь окно весенних лучей. Впервые за все эти месяцы природа просыпалась, обдавая через приоткрытые ставни свежим ветерком.

Что будет теперь? Неизвестно. Но, несмотря на ноющую боль в груди, ощущалась лёгкость. Страшное позади – наивный внутренний голос отчего-то в этом не сомневался. В конце концов, шестнадцать лет тот самый возраст, когда ещё можно поверить в сказку.