Текст книги "Аромат лилий (СИ)"

Автор книги: CallJane

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

– Ему уже ничем не поможешь. Иди сюда, Кэсси. Иди сюда, ты весь дрожишь. – позади раздался мягкий негромкий голос, но он не мог заставить себя обернуться, отстраниться от старика, чьи остекленевшие глаза смотрели в никуда, а от лица отлили все краски жизни.

– Вызовите врача! Он ведь не может так… не может умереть за минуту! Так нельзя, так не бывает!

Сильные тёплые руки сгребли его, оттаскивая от неподвижного тела, к которому подбежали слуги, принимаясь хаотично хлопотать.

– Идём, тебе не стоит на это смотреть, – Ричард крепко обнял Кэссиди за плечи, удерживая на месте и заставляя отвернуться от страшной картины.

– Почему он умер?! Почему?..

– Похоже на сердечный приступ. Он ведь уже стар. Кэсси, не плачь, прошу тебя, – он приподнял лицо мальчика за подбородок, мягко стирая влагу с его щёк, и увлекая за собой в небольшую комнату поблизости.

– Он сказал, Джеральд в больнице, – рассеянно произнёс Кэссиди, когда Ричард усадил его на диван, накинув на плечи мягкий плед.

– Да, он попал в аварию, и сейчас в коме.

– В коме? – он медленно поднял глаза на мужчину, пытаясь сложить картину произошедшего. Шервуд в больнице в тяжёлом состоянии, а его верный дворецкий умер. – А ещё он сказал… – Кэссиди запнулся, чуть нахмурившись.

– Что сказал?

– Чтобы я не верил… ему.

========== 19. Здесь нечем дышать ==========

Кэссиди плохо разбирал слова Ричарда, они были мягкими, тёплыми и успокаивающими. Этого достаточно, и, в то же время, это не нужно вовсе. Он повертел в пальцах чашку из-под глинтвейна, которую в качестве успокоительного приказал сделать Ричард, и отставил её на стол рядом.

От напитка его действительно перестало трясти, но, вместо этого, появился необъяснимый жар по всему телу. Смутно знакомый, только он накатывал быстро, и все краски, все запахи вокруг усиливались многократно, вызывая головокружение.

– Ты в порядке? – голос Ричарда рядом немного рассеивался, и Кэссиди не сразу смог обернуться на него.

– Разве можно быть в порядке, когда смерть забирает людей прямо из рук?

– Так бывает, мой мальчик. Увидеть смерть ужасно, но тебе нужно отпустить этот страх.

– А ведь я тоже мог так… застыть и больше не увидеть ничего и никогда, и меня так же унесли бы куда-то, а потом…

– Нет, даже не думай об этом. У тебя вся жизнь впереди, – рука Ричарда легла на его плечо, приобнимая, а вторая мягко убрала прядку светлых волос со лба.

От его прикосновения бросило в дрожь, будто только это и было нужно, но этого оказалось так мало. Мало до того, что воздух стал густым.

– Мне… тяжело дышать. Здесь душно.

– Ты перенервничал и устал. Тебе нужно прилечь, идём, я тебя провожу, – Тейлор настойчиво увлёк его за собой, придерживая по пути.

Наверное, альфа прав, и он правда ещё нездоров, а это потрясение стало последней каплей, и уплывающее сознание – лишь ответная реакция. На пороге спальни его повело, и Кэссиди порывисто сжал ладонь Ричарда, удержавшись. Она была такой крепкой, надёжной, словно, держась за неё, можно унять тот пожар, что резко вспыхнул внутри.

– Что со мной? Мне жарко…

– Расслабься и ничего не бойся.

Ричард оказался очень близко, придерживая уже обеими руками или… обнимая? За талию, за плечи. И вроде бы это неправильно, и так быть не должно, но от него исходил запах, сильный, обволакивающий, лишающий возможности противиться. А, вместе с тем, ощущение, что, если быть ближе, все страхи отступят, и всё будет хорошо.

– Кэсси, – его голос прозвучал у самого уха, и горячее дыхание обожгло кожу, одновременно вызывая толпу мурашек. – Ты горячий, у тебя, кажется, жар.

Он аккуратно коснулся губами лба мальчика, и Кэссиди закрыл глаза, поддаваясь этому мягкому жесту. От близости с альфой мелко трясло, и жар устремлялся к низу живота, становясь невыносимым, а контроль над собственным телом не давался.

Ричард усадил его на постель, опускаясь рядом. Так близко, такой сильный притягательный запах, что хочется коснуться. Но альфа опередил его, проводя ладонью по щеке, очерчивая острую линию подбородка и приподнимая за него.

– У тебя потрясающе красивые глаза, – произнёс он, склоняясь и неторопливо касаясь его губ своими. Мягко, но, в то же время, настойчиво. Будто давая шанс передумать, но шанса не оставалось, Кэссиди это чувствовал.

Мысли размазало, оставляя только ощущение. Жгучее нестерпимое желание, от которого всё ныло между ног и стоны готовы были сорваться от всё более откровенных настойчивых прикосновений. И вроде бы надо остановить, сказать: «не надо», но губы могли шептать только «да», когда Ричард уложил его на подушки, нависая сверху.

– Это безумие… – всё же сбивчиво прошептал он, и мужчина склонился, прерывая его слова поцелуем.

– Это ты сводишь с ума. Не думай ни о чём, – немного отстранившись, произнёс Ричард, пока его руки уже снимали тонкую одежду Кэссиди.

Очертания комнаты расплывались, как и слова и прикосновения Тейлора, оставляя лишь жар и ненормальное желание. Где-то в оставшемся островке сознания это пугало так, что хотелось вырваться и убежать, но он уже в голос просил ещё, выгибаясь под страстными поцелуями в губы, по шее и груди.

Неосознанно проскользнула мысль о том, что так, с дрожью от удовольствия, а не от боли, у него ещё не было. У него, по сути, вообще ничего не было больше тех пары изнасилований, что устроил Шервуд, кроме того отчаянного поцелуя на дне рождения Энди. Как давно это было… кажется, прошла целая жизнь, а в ней не случалось ничего, кроме страха и боли. Так почему же нельзя позволить себе хотя бы каплю удовольствия, пусть и запретного?

Он не заметил, как оказался обнажённым перед Ричардом, как тот развёл его ноги, устраиваясь между. Всё, как в тумане, сладком, кружащем голову и отключающем мысли.

– Ничего не бойся, – его шёпот на ухо, и болезненное, но, одновременно, сладкое ощущение между ягодиц.

Кэссиди изогнулся на постели, позволяя ему войти. Глубже и еще глубже, и сразу переходя на глубокий сильный ритм, от которого выбивало дыхание вместе с хриплыми стонами.

– Тебе хорошо со мной, нравится?

– Да…

– Хочешь еще?

– Хочу!..

Он действительно хотел этого, телом. Потому что оно горело, подставляясь и принимая всё более резкие, настойчивые толчки внутрь, до пошлых шлепков бедрами о ягодицы и откровенных изгибов. Кэссиди столкнулся с этими тёплыми карими глазами, смотря на Ричарда снизу вверх. Он так похож на брата. Но он – не Джеральд. У того глаза ледяные, а в этих хочется гореть. И это ведь должно быть хорошо, гореть? Должно быть, но внезапно накатило ощущение паники. Нельзя было этого делать! Нельзя позволять иметь себя, как течную дрянь. Которой Кэссиди и был сейчас. Как гадко!

Чувство стыда, всей абсурдности ситуации, непонимание, как это вовсе произошло, накатилось в полной мере. С каждым рывком Ричарда, с тем, как улыбка скользила по его губам, он ощущал, что сердце колотится совершенно бешено.

– Стой! Не надо! Так нельзя, нет! – воскликнул Кэссиди, попытавшись упереться, остановить, но Ричард перехватил его запястья, вжимая в простынь, и склонился, затыкая его рот глубоким, лишающим воздуха, поцелуем.

– Ни о чём не думай, – его слова расплывались, дурманя, обжигая дыханием, но разум отчаянно бился этим «нельзя!», и Кэссиди отвернулся, не желая видеть, слышать, чувствовать.

Он просил остановиться, кажется, кричал, даже плакал. Так нельзя! Как могло это произойти?! Почему?! Толчки Ричарда в его задницу стали особенно резкими, болезненными, от них он вскрикивал всякий раз, пытаясь отнять у него свои запястья. Нет, он не бил, не оставлял синяков – он хотел довести начатое до конца, шептал, что не может остановиться.

– Ты потрясающий, Кэсси. Прости, я не могу прекратить, не могу оторваться от тебя. Но ты ведь и сам этого хочешь.

Слова Ричарда отдавались эхом, с тем, как Кэссиди чувствовал, что еще немного, и наступит его разрядка. Сильнее, ещё сильнее. До боли и вскриков. Последнее, что он видел – карие глаза так близко от своих, а последнее, что ощущал – особенно глубокий горячий толчок в ставшее податливым телом. И пустота.

Сколько времени он провёл в беспробудном, но оттого не менее тревожном сне, Кэссиди не предполагал, когда, наконец, открыл глаза, всё тело гадко ныло, и от себя стало мерзко. События прошедшего дня накинулись все и сразу, и он не нашёл в себе сил встать, на несколько минут вовсе накрыв голову подушкой.

– Как я мог…– прошептал он.

Как теперь смотреть в глаза Ричарда? Как смотреть на собственное отражение? Ведь он стал тем, кого всю жизнь презирал – доступным омегой, ведущимся на запах альфы, на пару прикосновений, не контролирующим себя и способным думать лишь об одном.

Видимо, так и происходит эта чёртова течка. И, может быть, альфы не так уж не правы, считая омег неспособными управлять ни телом, ни сознанием. Но как это произошло? Ведь не было никаких симптомов, и не время, а его просто сорвало в один момент.

Сегодня в спальню вошла молодая горничная, осторожно сообщая, что «мистер Тейлор ждёт в малой столовой». Не Августин. Ведь он умер вчера на руках Кэссиди в коридоре, вот там, прямо за дверью. При одном этом воспоминании по телу прошёлся ледяной озноб. А он, чтобы успокоиться, прыгнул в койку к Ричарду. И вот сейчас он ждёт в столовой, когда от одного воспоминания хочется перестать существовать.

Однако, не прийти – тоже трусость. Потому Кэссиди заставил себя встать, привести внешний вид в порядок и выйти из комнаты. Переступать порог столовой было страшно. Ричард всегда оставался тем, кто был на его стороне, кто поддерживал, пытаясь скрасить его существование в этом доме. Кэссиди никогда не думал о нём… так. Как об альфе.

Он сидел за небольшим круглым столом с чашкой кофе и с утренней газетой. Странно, Кэссиди поймал себя на мысли, он как будто живёт здесь. Но ведь это не так. Он вовсе не знал, где дом Ричарда.

– Доброе…

– А, Кэссиди, проходи, сейчас подадут завтрак, – оторвавшись от чтения, произнёс он. – Как ты себя чувствуешь?

Кэссиди занял ближайшее место, решая, стоит ли говорить о случившемся или вовсе нет. И, задержавшись взглядом на спокойном располагающем лице Ричарда, решил, что нет, не стоит. Может быть, и он тоже решает для себя что-то в этот момент, или уже решил. Может, они оба предпочли сделать вид, что этого странного помешательства не было. Но ведь… было. И почему, Кэссиди всё ещё не мог понять.

– Сносно. Ричард, – окликнул он Тейлора, заставляя взглянуть в свою сторону.

– Да?

– Джеральд… в коме. Он… что с ним будет?

Ричард опустил газету, устремив всё внимание на сидящего напротив.

– Врачи не дают никаких прогнозов. Возможно, он придёт в себя завтра, возможно, через неделю, возможно…

– Не придёт, – закончил за Ричарда Кэссиди и отвёл взгляд на потрескивающие в камине поленья.

– Возможно, – подтвердил тот. – Кэссиди, ты ведь не возражаешь, что я здесь? Мне показалось, кто-то должен присматривать за тобой, пока Джеральд в больнице, а Августина больше нет.

– Не против, – неопределённо пожал плечами мальчик.

Хотя, в самом деле, он предпочёл бы остаться один сейчас. Находиться с Тейлором в одном помещении оказалось тяжело. Стыдно и неловко.

– Я очень хочу, чтобы ты поскорее восстановился от всего пережитого. У тебя шок, тебе нужна помощь. Ты ведь позволишь мне помочь тебе?

Ричард поднялся, подходя к Кэссиди и кладя ладони на его плечи, когда служанка поставила перед ним кофе и завтрак.

– Позволю, – растерянно отозвался он, подняв глаза.

– Тебе нужен свежий воздух и смена обстановки. Как ты на это смотришь?

– Не знаю, – медленно произнес Кэссиди. – О чём ты?

– В этом доме и стены давят, верно? Я думаю, тебе пошел бы на пользу отдых в санатории. Привести в порядок нервы, отпустить все эти ужасы. Ты ведь… сам понимаешь, что порой не можешь контролировать себя.

При его последних словах Кэссиди поспешно отвёл взгляд. Не может контролировать себя. Да, видимо, только так и можно сказать о вчерашнем необъяснимом всплеске. Он не понимал, что делает. Ему сорвало крышу после всего, и это отвратительно.

– Понимаю.

Виды столичного пригорода за окном автомобиля сменялись всё более дикими, необжитыми. Они вроде бы расслабляли, но Кэссиди не мог отделаться от мыслей о своём позоре. Ричард, сидевший за рулём, наверное, прав, говоря, что ему нужно прийти в себя. Но утверждал бы он так, не случись вчера этого помутнения?

Машина приостановилась у высоких кованых ворот. К окну водителя подошёл какой-то мужчина, и Тейлор показал ему удостоверение. Интересно, к чему такая официальность? Ворота плавно отворились, пропуская их дальше. Дорога уходила немного вверх, доходя до уже менее помпезного въезда, и Ричард затормозил у самых дверей двухэтажного здания.

– Здесь красиво, как считаешь? – спросил он, помогая Кэссиди выйти, и кладя ладонь на его плечо.

– Наверное, – произнёс тот, осматриваясь. Они находились на вершине склона, и с него открывался вид на бескрайний лес, а где-то вдалеке смутно виднелись шпили города.

Тихо, морозно, даже воздух какой-то другой. Свежий.

«Застывший» – внезапно поймал себя на ассоциации Кэссиди.

Ричард увлёк его вперед, проводя через высокие деревянные двери. Навстречу вышел бета, приветливо улыбаясь и указывая влево.

– Вас уже ждёт доктор Геринг. Проходите же!

Что-то в лице или в общей фигуре этого человека вызвало у Кэссиди неприязнь. Может быть, слишком приветливая улыбка, а, может, белый халат поверх серого клетчатого костюма. Или же фамилия некоего доктора? При чём тут вовсе какие-то доктора?

– Ричард? – вполголоса окликнул он Тейлора, но тот, словно не услышав, придерживая его за плечо, увлек Кэссиди вперёд.

Человек в сером костюме плавно распахнул перед ними высокую резную дверь, и, стоило им пройти, закрыл ее с обратной стороны.

Это был кабинет, полный книжных полок, странных вещиц, вроде маятника, абстрактных картин и, главное, разноцветных баночек, подписанных на латыни.

– Здесь пахнет лекарствами, – отстранённо произнёс Кэссиди, осматриваясь, и лишь после останавливая взгляд на поднявшемся им навстречу мужчине.

Альфа, конечно же. Высокий, с подёрнутыми сединой висками и располагающей улыбкой. Во всяком случае, она должна была выглядеть располагающей.

– Присаживайтесь. Мистер Шервуд, я полагаю? – он указал на стул напротив, но Кэссиди остался стоять. Ричард – позади.

Что-то не так. Что-то не так настолько, что стало до озноба холода, а запах медицинских препаратов душил.

– Рады приветствовать вас. Надеемся, время, проведённое у нас, пойдёт вам на пользу, – доктор Геринг продолжал улыбаться. И Кэссиди отчего-то обратил внимание на то, как неестественно напряжены его скулы.

– Ричард…

– Мы специалисты по вашей проблеме, не переживайте. У омег, особенно столь юных, это частая реакция на изменения.

– Это? – осторожно переспросил Кэссиди.

– Неконтролируемая похоть.

– Но…

– Мы справимся с этим, – улыбка Геринга стала ещё более широкой, а в его скулах появился неприятный изгиб.

– Ричард. Забери меня отсюда. Немедленно!

– Так будет лучше, Кэссиди, – придержав его одной рукой за плечо и немного наклонившись, доверительно произнёс Тейлор, и отстранился. – Тебе нужно отдохнуть.

Он прошёл к двери, и тот же бета открыл её.

– Я скоро приеду.

– Ричард!..

Кэссиди рванулся следом, но дверь захлопнулась с обратной стороны.

– Итак, мистер Шервуд. Присаживайтесь.

========== 20. За закрытой дверью ==========

Кэссиди слышал об этом. О том, что омегу могут упечь в подобное заведение за «аморальное поведение». Они называли это помощью, а на деле это значило, что толпой препаратов подавляют волю и сознание, делая послушным овощем. Ведь обществу так и нужно, чтобы омега отвечал лишь: «да, сэр».

Только вот Кэссиди никогда даже не представлял, что подобное может случиться с ним самим. Он ведь контролировал себя, и ясность разума его не покидала. Никогда, кроме вчерашней ночи. Как же так могло произойти?

– У вас просто стресс, мистер Шервуд, – с улыбкой продолжил доктор Геринг. – Но мы поможем вам справиться с этим, и вы вернётесь к нормальной жизни. Ведь в вашем состоянии вы не можете отвечать за себя.

– Это Ричард сказал?!

– Мистер Тейлор переживает о вас. Вы не должны злиться на него. Вы злитесь?

– Он отправил меня в вашу грёбаную психушку, потому что…

– Почему? – заметив, как Кэссиди осёкся, вкрадчиво переспросил Геринг. – Потому что вы предложились ему?

– Я не…!

– Известно ли вам, мистер Шервуд, что случайные интимные связи всегда происходят по инициативе омеги? Намеренно или же случайно. Нет, никто вас не обвиняет. Такова природа, и держать её под контролем трудно. Особенно в столь юном возрасте, ещё и в эмоционально напряжённой ситуации. Ваш организм пытается избавиться от потрясения, единственным возможным для омеги способом.

– Нет! Это всё бред! Всё не так!

– А как же всё было, по-вашему, мистер Шервуд?

Кэссиди сперва открыл рот, чтобы рассказать – как, но запнулся, глядя в излишне участливые глаза за стёклами очков. Наигранное участие, и это злило до желания швырнуть в него чем-нибудь, а затем развернуться и убежать.

– Вот видите, вы сами всё понимаете. Мы лишь поможем вам, и, когда ваше состояние нормализуется, вы выйдете отсюда. Встаньте, мне нужно осмотреть вас.

Кэссиди поднялся, и Геринг тут же оказался у него за спиной, кладя ладони на плечи. От одного этого мерзко затрясло. Этот осмотр походил, скорее, на грязное облапывание. Ну да, как же ещё проверить, что омега не контролирует собственное тело?

– Разденьтесь, – вкрадчиво попросил Геринг, и, обернувшись, Кэссиди увидел всё ту же масляную улыбку на его губах.

– Может, ещё раком встать специально для вас?! Уберите от меня руки!

– Вы видите сексуальный подтекст даже в столь невинном процессе, как врачебный осмотр?

– Я вижу, – Кэссиди повернулся к нему, глядя на доктора снизу вверх. – Что вы грёбаный извращенец, устроивший здесь балаган для удовлетворения желаний и амбиций вас и таких, как вы. Не приближайтесь!

Он схватил со стола первую попавшуюся статуэтку, пряча за спину, чтобы, если Геринг приблизится, защититься. Нахлынула паника, в которой билась только мысль, что надо бежать, что, чем больше он медлит, тем меньше шанс выйти отсюда.

– Успокойтесь, мистер Шервуд. Вы просто перенервничали, это нормально, – преувеличенно спокойным тоном произнес Геринг.

Кэссиди не смог увидеть, как тот дал сигнал, но в следующую же секунду после его слов двери распахнулись, пропуская двух крепких санитаров в белых халатах. Те без промедления двинулись к нему, заламывая руки и лишая возможности вырваться.

– Отпустите меня, ублюдки! Немедленно! Отпустите!

Он всё ещё пытался вырваться, когда в руке Геринга мелькнул шприц с неизвестной жидкостью.

– Не смейте! Вы не имеете права колоть меня этим дерьмом!

– Вам нужно отдохнуть, мистер Шервуд. – Улыбнулся доктор и сделал резкое движение рукой, втыкая иглу в изгиб шеи Кэссиди.

***

Прийти в себя оказалось трудно. Кэссиди трясло, как при лихорадке, а окружающая реальность виделась тусклой и замедленной. Он не мог понять, откуда слышит голоса, что они говорят, зачем его трогают чьи-то руки.

– Что со мной? Что за дрянь мне вкололи?! Выпустите меня! Выпустите!

– Всё хорошо, скоро вы успокоитесь, и мы сможем начать лечение. Доктор Геринг уже назначил вам отличный препарат. – Этот преувеличенно радостный голос бил по ушам, и Кэссиди попытался зажать их ладонями, но, двинув руками, обнаружил, что те привязаны к постели толстыми кожаными ремнями.

– Ещё один укол, и всё пройдёт…

Всё действительно прошло. Остановилось и почти замерло. Кэссиди отстранённо наблюдал, как кто-то заходил в помещение. Кажется, Геринг и те самые санитары. Доктор снимал его одежду, ощупывал, комментировал, а один из его подчинённых записывал. Эмоций не было, их выключило вместе с тем самым уколом.

– Вот вы уже и не буяните, мистер Шервуд. Если будете послушным, мы вас отвяжем, – над ним нависло лицо Геринга, такое же улыбающееся, как в кабинете. – Вы же будете, Кэссиди?

Он кивнул, но, вместо того, чтобы ощутить, как плотные ремни отпустили запястья, снова провалился в сон.

Сколько прошло времени прежде, чем он открыл глаза, более-менее осознавая реальность, Кэссиди не помнил. Состояние было заторможенным, не хватало сил, чтобы резко двигаться или говорить, а на изгибах локтей красовалось множество красных точек и синяков. Но он мог выйти в коридор, никто не пытался удержать.

Правда, увиденное там вызвало состояние, близкое к панике. Коридор был длинным, белым и повсюду ходили люди: врачи, санитары, пациенты. При виде последних его бросило в дрожь. Бледные, с отсутствующими лицами, не выражающими совершенно ничего. Кто-то шёл, придерживаясь за стенку, кто-то вжимался в угол, кто-то бормотал себе под нос. И подавляющее число пациентов – омеги. Конечно, их легко обвинить в абсолютной ерунде, чтобы кинуть сюда. Неугодные, надоевшие игрушки, лишние. А причина? Сойдёт любая.

Неужели и он выглядит со стороны так же? Неужели станет таким же? Нужно бежать отсюда, выбираться любой ценой!

– Всё в порядке, мистер Шервуд? – рядом, как из ниоткуда, нарисовался санитар.

Они что же, по глазам читают намерения своих «подопечных»? При этой мысли сделалось жутко, и он, задержавшись взглядом на грубом лице, кивнул. Хотелось бы закричать, кинуть в него что-нибудь или просто ударить. Но тогда они снова втащат его в ту тесную клетушку, привязав к койке и вкалывая очередную дрянь.

– Замечательно. За примерное поведение вы можете выйти во двор. К тому же к вам посетитель.

– Кто?

Кэссиди полагал, что это Ричард. Что он одумался, приехал за ним, поняв, что совершил ошибку. Как наивно и глупо. Если бы он задумался, он бы не привёз его сюда, не избавился, как от бракованной вещи. Но задаться вопросом, почему Тейлор сделал это, Кэссиди не успел, с недоумением видя того, кто решил посетить его в этом жутком месте. Хотя, конечно, назвать это место жутким был нельзя, когда стоишь посреди двора с аккуратными скамейками, с клубами, с которых уже почти сошёл снег, с этой атмосферой тишины и покоя. Все страдания остаются за закрытыми стенами для тех, кто решился нанести визит сюда.

Перед ним стоял Джон, его друг, с которым в последний раз они виделись на похоронах Алана. Осознание, что это он, пришло не сразу, и поверилось тоже, лишь спустя несколько секунд. То ли действие препаратов, то ли сама абсурдность его появления в этом месте.

– Ты? Как…

– Прости, Кэс, – Джон шагнул к нему навстречу, положив ладони на плечи. – Прости, что мы оставили тебя. Я приехал сразу, как узнал, что ты здесь.

– Простить? – Кэссиди не отстранился, но и не сделал ни одного движения навстречу.

Память, затуманенная лекарствами, вразброс подкинула картинки прошлого: их беззаботного детства, когда они так стояли друг за друга, несмотря ни на что, и когда он стоял напротив них троих на кладбище. Джон, Стив и Энди. А Алан в гробу. И Энди обвинил Кэссиди в его смерти, а остальные поддержали.

И теперь Джон стоял напротив с этим выражением вины в глазах.

– Энди… он врал всё. Ну, про Алана, про то, что ты говорил о нас, – смущённо пробормотал он, и, наконец, отпустил плечи Кэссиди.

– Сколько времени прошло?

– С тех пор, как Алан…

– Нет, с тех пор, как я здесь?

– Пять дней, вроде. Я приехал, как только узнал.

– Они пичкают меня всякой дрянью, и, кажется, я скоро действительно сойду с ума. Или в это ты тоже поверил?

– Кэс, я… знаю только, что у тебя был срыв, поэтому ты здесь. Но, чёрт возьми, это звучит…

– Это психушка, Джон, самая, мать её, настоящая психушка!

– Тише, – Джон склонился, снова сжав его плечо, когда мимо прошёл один из санитаров. – Видишь там, за деревом, стена?

– Вижу.

– Перебраться сможешь? – Кэссиди растерянно кивнул. – Идём туда. Медленно. А потом беги. За стеной Стив с машиной.

Они двинулись вперёд прогулочным шагом, стараясь не привлекать внимания.

– Мистер Шервуд, у вас назначены процедуры через десять минут. Вернитесь в здание, – окликнул один из санитаров, и Кэссиди обернулся, изобразив глупую улыбку.

– Я только прогуляюсь. Ко мне пришёл друг. Я не видел его уже пару месяцев.

– Мистер Шервуд, – санитар более решительно направился в их сторону.

– Беги, – шепнул Джон, развернувшись к преследователю и преграждая ему путь.

Кэссиди бросился бежать, к указанной стене, не оглядываясь. Только мельком он видел, как друг вступил в короткую схватку с обладателем белого халата, а затем устремился за ним.

Наверное, просто так он едва ли смог бы вскарабкаться по этой стене, но иначе – его снова затащат в здание, снова привяжут к койке и накачают дрянью, от которой теряется всякая связь с реальностью. Потому он практически перепрыгнул через это каменное ограждение. А внизу действительно стояла знакомая машина Стива, двери которой были открыты.

Джон спрыгнул следом буквально через пол минуты, и, только они захлопнули двери, Стив нажал на газ. Даже не верилось. Это как возвращение в прошлое, в то, в котором всё решалось именно так, сумбурно, напролом. Друзья заняли передние сидения, а Кэссиди оказался позади. Энди здесь не было. Значит ли это, что он остался один? Неизвестно.

От препаратов и резкой встряски клонило в сон, и он задремал, когда впереди замаячили здания Верхнего Города. Но их путь лежал не туда – в Нижний, подальше от всей этой грязи и фальши. Хотя это, конечно, иллюзия, что «внизу» всё иначе. Иначе, но лучше ли?

Они приехали к Стиву. Он жил в крошечной однокомнатной квартире с унылым видом на старую фабрику. Но, остановившись у окна, и, глядя на это обшарпанное здание, Кэссиди почти наслаждался этим видом. Он так давно не был здесь. Здесь, несмотря на загрязнённый воздух, даже дышалось свободнее.

– Спасибо вам, – он улыбнулся, наконец, обернувшись на друзей, когда Стив протянул ему чашку горячего чая. – Я не думал, что мы вовсе ещё увидимся.

Оба выглядели смущёнными и виноватыми, и Кэссиди сделал шаг навстречу, улыбнувшись более уверенно. Ведь их поступок означает, что они пришли ему на помощь, когда он отчаянно в этом нуждался, что не забыли о нём. Тот гадкий эпизод на кладбище хотелось стереть из памяти. Разве что один вопрос не давал покоя.

– А… Энди. Что с ним?

– Ну, говорят, он того, по игле ходит, – рассеянно пожал плечами Стив.

– После смерти Алана с ним что-то случилось. Он говорил, что хочет забыться. Прыгнул в койку к Майку, а он, сам знаешь, с травой по жизни. Вообще, мы давно его не видели.

– Он… залетел, кажется. От Майка или нет, не знаю. Он пытался одолжить у меня бабки, офигенная сумма. У меня не было, ну и он пропал.

Это было гадко, и почему-то больно. Кэссиди помнил Энди тем маленьким потерянным ребёнком, которому протянул руку, когда все отвернулись. Он всегда защищал его и помогал, пытался заставить верить в себя. И Энди казался ему чистым и невинным мальчиком, таким, правильным, как в фильмах и книжках про любовь. В том, что случилось между ним и Аланом, он винил себя, ведь давно знал о чувствах друга. Наверное, даже после тех слов на кладбище, той пощёчины и предательства, Кэссиди пытался оправдать его. Ведь Энди не может быть таким! Ведь он знал его с детства!

Он уже хотел спросить что-то ещё, как послышался звонок в дверь.

– А это ещё кто?

Стив поспешно развернулся и молча вышел в коридор. А когда вернулся, Кэссиди отступил на шаг назад.

– Какого чёрта?! Что он здесь делает?

Напротив стоял Ричард. Он выглядел виноватым, взволнованным, таким, будто сорвался откуда-то и примчался.

– Кэссиди…

– Не приближайся ко мне, предатель, – он отступил еще на шаг, упёршись в кресло и опустившись в него. Ноги держали плохо, и он решительно не понимал, что происходит.

– Это он всё нам рассказал. Про то, что с тобой сделал этот изверг Шервуд и где ты, – сбивчиво пробормотал Джон.

– Да, мы, как только узнали всё, сразу поехали за тобой.

– Ты подослал моих друзей, чтобы они забрали меня оттуда, куда ты меня упёк. Что за бред, Ричард?!

– Я не знал, что там происходит. Не знал, Кэссиди, прости. – Ричард подошёл ближе, опустившись на корточки рядом с креслом. – Я думал, ты нуждаешься в помощи, в отдыхе. После всего, что Джеральд сделал с тобой. Я не знал, что они творят. Но мне бы тебя не отдали. Я приезжал к тебе, но они не пустили, сказали, что ты ещё опасен для окружающих. Прости меня. Поехали домой.

========== 21. Не нужно помнить ==========

Комментарий к 21. Не нужно помнить

Знаю, что “не прошло и года”, и мало кто уже ждал, но… я отредактировал 21 главу и выкладываю ее немного обновлённой, попутно пытаясь прийти к концу истории.

Очень извиняюсь перед читателями за гигантскую задержку, и, честно скажу, у меня не было сил написать хоть строчку. Но я не забываю об этом и остальных рассказах, которые здесь выставлены.

Кэссиди сам не понял, как согласился. То ли взгляды друзей, настроенные «за» Ричарда, то ли его убеждения в своей невиновности. А, может, некая заторможенность и безразличие ко всему. Внутри было пусто. Пока они ехали в особняк, когда проходили внутрь мимо чопорных слуг – эмоции выбило. Он не знал, хотел бы остаться там, со Стивом и Джоном, или нет. Известие об Энди, о том, что они приехали за ним, лишь когда Ричард сказал, подействовало, словно удар тяжелым и тупым предметом по затылку. Он не хотел думать об этом, но грызло гадкое чувство, что те, кто мог спасти Энди, не сделали этого.

Ричард много говорил. Просил прощения, волновался о его состоянии. Слушать тошно, да и слышать вовсе.

– Кэссиди, после всего, что он… мой брат… сделал с тобой, я боялся, что ты не справишься со срывом сам, а я не смогу помочь тебе.

Кэссиди отобрал у него свою ладонь, спрятав ее в складках накинутого на плечи пиджака.

– Не надо. Не хочу. Я провёл там пять дней. Не надо лишних слов.

– Как скажешь.

– Изменилось ли что-нибудь в состоянии моего супруга? Он всё ещё в коме?

Ричард кивнул, и уже собрался добавить что-то ещё, но Кэссиди опередил его.

– Я бы хотел съездить к нему.

– Ты хочешь видеть человека, который творил с тобой все те ужасные вещи?

– Наверное, да. Я хочу убедиться, что это не ложь.

***

Тогда, приехав к Джеральду в больницу, Кэссиди испытал смешанные чувства. Врачи сказали, что он действительно ничего не помнит. Он лежал бледный и почти неподвижный, в бинтах поверх медленно затягивающихся ран. И смотрел так незнакомо. Кэссиди никогда не видел такого взгляда в этих глазах. Они всегда оставались ледяными до озноба, пронизывающими, пугающими. А сейчас этот лёд подтаял, и он смотрел так, словно в нём, в Кэссиди, был его ключ к спасению. Только – нет, не в нём.

Шеридан. Джеральд назвал имя его папы. Первое, что любезно предоставила его память. То, что эта память сочла самым важным. И Кэссиди не знал, как однозначно оценить одно лишь это имя. Оно значит, что Шеридан по-прежнему занимает первое место в жизни Джеральда, а он сам – лишь похожая замена. А ещё значит, что этот жестокий ублюдок способен любить, даже спустя долгие годы, несмотря на амнезию.