Текст книги "Война «ежей»"

Автор книги: Братья Мормаревы

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

К его неописуемому удивлению, Маляка достал маленькую коробочку. Мастер открыл ее и, увидев отпечаток, сразу понял, что за этим кроется какая-то детская проказа.

– Бабушка потеряла ключи от подвала, – как можно безразличней бросил Маляка.

Мастер так пристально посмотрел на Маляку, что мальчику стало не по себе, и он залился краской.

– Пусть бабушка сама сюда придет.

Вот какой противный! Как может прийти бабушка, когда у Маляки есть только дедушка, да и тот живет в Каспичане. Не привозить же его оттуда!

– Зачем попусту старого человека беспокоить? – рассердился Маляка. – У меня и два брата-близнеца, и сестра, – начал он фантазировать.

– Ну и молодец, – улыбнулся мастер.

Ребята ушли.

– Школьникам, значит, никакого доверия! – буркнул Маляка.

– Даже моя мама, – пожаловался Панта, – рылась у меня в портфеле, я сам видел.

– Искала дневник? – заинтересовался Маляка.

Некоторое время мальчики шли молча.

– Надо все-таки его вытащить! – У Камена не шел из головы баскетбольный щит.

– Для этого сначала нужно попасть в подвал, – усмехнулся Маляка.

– Ты прав, – и Панта положил руку ему на плечо.

8

Отец Юлии, писатель Георги Милчев, в задумчивости почесал лысую голову, огладил бороду. Он писал сценарий праздника по случаю двадцатипятилетия школы, в которой училась его дочь, и был очень сердит. Конечно, напечатать на машинке можно что угодно, но разве это дело? Совсем превратили школу в игровую площадку. Родители на ней состязаются, нарушают правила, получают одиннадцатиметровые штрафные удары – главное, думают, что все это во имя счастья детей. Вот и предстоящий праздник. Шестой «Г», конечно, займет первое место в школе, в этом Георги Милчев не сомневался, как-никак над сценарием праздника трудится он, профессиональный писатель. Ну не глупо?!

Милчев решил составить только план сценария, но на это ушло много времени, а сейчас Георги мучился над финалом. Обычно все классы заканчивают свои выступления песней «Иди, народ мой возрожденный!»[6]6
  Гимн славянских просветителей. Текст стихотворения Стояна Михайловского (1856–1927) «Кирилл и Мефодий»; музыку в 1902 году написал композитор Панайот Пипков.


[Закрыть], а ему хотелось придумать что-нибудь более оригинальное. Но что тут придумаешь? Классика есть классика. В последнем пункте плана он написал: ученики поют гимн Кирилла и Мефодия; затем позвал Юлию.

– Вот! – протянул он дочери план предстоящего праздника.

– Что это?

– Сценарный план. Довольно подробный, а сценарий напишешь сама.

Юлия отрицательно покачала головой: ее пугало само слово «сценарий». Не то что девочке было не под силу написать сценарий. У нее легкое перо, и мыслит она самостоятельно. Юлия никогда не читала отцу свои сочинения, боялась внести отцовскую правку: класс сразу поймет, что сочинение написано не без его помощи. Многие ребята и так уверены, что Юлины шестерки по литературе принадлежат не только ей. Особенно Маляка. Юлия недоумевала: и что он ее невзлюбил? Так и старается внушить классу, что все ее сочинения – от «О маме» в первом классе до «Я и космос» в пятом – написаны ее отцом.

– Не стану я его писать, – заявила Юлия.

– Почему?

– Потому, что это поручили тебе, а не мне.

Милчев встал, стремительно подошел к окну, затем вернулся к письменному столу. Черт побери, дочь права! Именно так, написать сценарий попросили его. Он окончил университет пятнадцать лет назад и вот сейчас нежданно-негаданно получил школьное домашнее задание. Милчев не на шутку рассердился.

– Всем родителям надавали заданий! Глядишь, завтра и на выпускной бал отправят! В автобусах! А вы что? Будете стоять в сторонке и махать нам руками? Не согласен!

Последние слова Милчев произнес так громко, что мама Юлии сразу же приоткрыла дверь и с укором произнесла:

– Жорж!

Милчев сразу замолчал: жена, конечно, любит лишний раз показать свое главенствующее место в семье, но он давно примирился с этим.

– Надо было отказаться, – упрекнула Юлия отца. – Я не писатель, и это мне не по силам.

– Писательское дело – это прежде всего тяжкий труд, – заявил Милчев.

– Жорж, оставь ребенка в покое! Будет лучше, если сценарий напишешь ты.

Милчев не стал перечить жене, но под нос себе проворчал:

– Двадцатипятилетие школы! Лучше бы ремонт сделали, а то вот – устраивают представление.

Он сел за письменный стол, вложил лист бумаги в пишущую машинку. Мама подала Юлии знак, и они ушли из кабинета. Только дверь закрылась, машинка застучала.

– Вечно так, – вздохнула мама. – Пока не разозлится, не может работать.

9

Камен послюнявил палец и дотронулся до утюга. Утюг зашипел, и Камен его выключил. Старой кисточкой для бритья он смочил тряпку, положил ее на брюки и осторожно начал гладить. Потом проверил, хорошо ли отутюжены складки, – они были словно лезвие ножа – и положил брюки на кресло, пусть как следует высохнут, тогда складки будут дольше держаться. Потом Камен достал рубашку и, встав перед зеркалом в белых трусах, засмеялся, вспомнив о позорном изгнании Панты из команды. Он надел брюки и рубашку, снова подошел к зеркалу, завязал галстук – пришлось взять папин, – но что-то не понравилось мальчику, и он снял его. А как он будет выглядеть с пионерским галстуком? Но снял и его. Снова осмотрел себя и улыбнулся; потом, настроившись на серьезный лад, – пожалуй, так лучше, – вышел из дома.

По-прежнему сохраняя серьезность, Камен поднялся по широкой лестнице красивого кооперативного дома. Остановившись перед дверью с табличкой «Милчев», он пригладил волосы и вдруг подумал: ужасно глупо быть влюбленным. Вместо того чтобы заниматься или побыть с ребятами, он отправился к Юлии.

Камен позвонил и принял непринужденную позу. Дверь открыла Юлия и с удивлением посмотрела на мальчика. Его появление было неожиданным.

– Входи, пожалуйста!

Камен смутился и продолжал стоять у двери. Бабушка Юлии, вроде невзначай, прошла мимо – посмотрела, кто пришел, и удалилась.

– Я хочу узнать, как у нас с программой, – невнятно пробормотал Камен.

– С какой программой?

– Я имею в виду сценарий торжественного собрания.

Появилась и мама Юлии. Камен видел ее на родительских собраниях.

Однажды, после того как он выступил с докладом об успеваемости класса, она погладила его по голове и потрепала по щеке. С тех пор Камен ее невзлюбил.

– Пригласи мальчика в дом! – сказала мама Юлии после того, как он поздоровался – вежливо, но сдержанно, боясь, как бы она снова не погладила его по голове и не потрепала по щеке.

Ребята вошли в огромную гостиную. Камен не привык к роскоши, такое он видел только в кино. Все в квартире было делом рук мамы Юлии, она умела превращать гонорары мужа в дорогие и красивые вещи.

Камен почувствовал на себе взгляд Юлии. Что же это он так растерялся и молчит? Надо бы начать непринужденный разговор, но как это сделать?

– Хочешь, я поставлю пластинку? – предложила Юлия.

– Хорошо, – согласился Камен.

В таких случаях часто музыка спасает от необходимости говорить глупости.

Гостиная наполнилась звуками современной мелодии. Засунув руки в карманы, Камен смотрел на Юлию, а она грациозно покачивалась в такт музыке.

Девочка чувствовала себя вполне уверенно. Камену очень хотелось сказать что-нибудь особенное, умное, но ничего такого не приходило в голову. Уж лучше тогда молчать! Так он и поступил. Камен снова принялся осматривать гостиную – лепной потолок, большую хрустальную люстру, старинную, недавно отреставрированную мебель, персидский ковер.

– Красиво у вас, – произнес Камен.

Юлия неопределенно пожала плечами: вся эта мебель и безделушки ее не интересовали. Она походила на отца, самое большое удовольствие приносили ей путешествия с ним по стране.

– Покупают старинную мебель, потому что это модно, – сказала Юлия. – Роскошная мебель, а садиться на нее не смеют. Ты кем хочешь быть?

– Я еще об этом не думал. А ты?

– Учительницей.

– Это ты окончательно решила? – Камен не одобрял выбора девочки.

– Я всегда хотела стать учительницей. Тебя Добрева к нам направила?

– Нет, я сам. Так, решил зайти. Чтоб не говорили, что я председатель совета отряда, а не интересуюсь делами класса.

Юлия протянула Камену зеленую папку со сценарием. Он взял ее, но уходить ему не хотелось.

– А это что? – спросил он, увидев на книжном шкафу большую коробку.

– «Монополия».

– Что это?

– Игра такая. Очень интересная. Хочешь, покажу?

Вошла мама Юлии с коробкой конфет и застала ребят играющими в «монополию» на персидском ковре.

Камен не сказал Маляке, что намерен пойти к Юлии. Не сказал, хотя и знал, что Панта будет его искать, чтобы списать домашнее задание, а не найдет, так позвонит Маляке. Мальчик поежился при мысли, что Панта иронически ухмыльнется, когда узнает о его визите к Юлии. Выходит, неправда, когда говорят, что стоит поделиться тайной с другом, и станет легче на душе.

Маляка позвонил Камену и очень удивился, что не застал его дома. Позже к Камену пришел и Панта. Мальчики подождали приятеля во дворе. Скучно! Когда во двор пришли еще два мальчика, было решено спуститься в подвал-мастерскую поиграть в часы.

Неизвестно, кто придумал эту игру, но порой она доставляла мальчишкам очень большое удовольствие. Для игры взяли часы Маляки, красивые, приметные – белый пластмассовый корпус, темно-синий циферблат, усеянный золотыми звездочками. Часы были не слишком дорогими, но в Болгарии таких не делали, и потому часы привлекали внимание всех, кто их видел. Ребята привязали к ремешку тонкую леску, Панта протянул руку в окно и положил часы на тротуар. Долго ждать не пришлось: молодой человек, чинно следовавший по улице, сразу замедлил шаг. Мальчики переглянулись: клюнул!

Прохожий остановился возле часов, огляделся по сторонам, наклонился и… часы исчезли в окошке подвала. Мужчина замер на миг, но, тут же опомнившись, быстро удалился, сопровождаемый хохотом мальчишек.

– Видели, как он одет? – прыснул Маляка. – Дом моды «Валентина»! И несмотря на это…

– А вы заметили, что никто никогда не поднимает шума? – рассмеялся Панта.

Но жизнь почти всегда опровергала его утверждения. Теперь леску потянул Панта. И вовремя – какой-то толстяк едва не схватил часы. Услышав дружный смех, он наклонился к окну и негодующе крикнул:

– Как не стыдно разыгрывать взрослых?! Хулиганы!

– Скажите, господин, – кротко обратился к нему Маляка, но в слово «господин» вложил все свое презрение, – что заставляет вас считать нас хулиганами?

– Как это что? Положили тут часы…

– Эти часы, господин, его, – вмешался Панта, – и он может класть их, куда хочет. Часовщик велел устраивать часам солнечные ванны, потому что они начали отставать. У них рахит!

Толстяк плюнул в негодовании и ушел.

– Ну, хватит, – решил Панта. – За всякую ерунду вечно нас хулиганами обзывают. А сами не могут спокойно пройти мимо чужих часов.

Но Маляка снова положил часы на тротуар:

– В известном смысле эта игра воспитывает людей.

Кто-то постучал в дверь – сначала три раза, потом, после паузы, еще два раза. Свой! На пороге стоял Камен в отутюженных брюках и белой рубашке.

– А мы тебе названивали! – обрадовался Панта. – Где пропадаешь?

Камен не ответил, притворившись, что увлечен игрой в часы.

– Клюют?

Он взял леску, а папку со сценарием передал Маляке. На улице опять раздались шаги, в окне промелькнули женские ноги.

– Что это? – с недоумением спросил Маляка.

– А? – повернулся к нему Камен.

Маляка перелистывал рукопись.

– Это сценарий праздника.

– А кто все будет исполнять?

– Что именно?

– Послушай: «С одной стороны выходят два ученика, одетые как патроны школы Кирилл и Мефодий. С другой – ученики, символизирующие азбуку». Ну и ну! Хорошо еще, что школа не носит имя Бенковского[7]7
  Георги Бенковский (р. между 1841–1844, ум. в 1876) – один из руководителей Апрельского восстания (1876) в Болгарии против османского ига.


[Закрыть]. Пришлось бы нам появляться на сцене верхом на коне.

Все засмеялись, и Маляка продолжил чтение.

– Тут есть даже балерины! – удивился он. – То есть буквы, знаки препинания. И кто только придумал такое?

– Лучше бы в сценарий вставить баскетбольный щит, – пошутил Панта.

Шутка понравилась, и все снова засмеялись, сообразив тут же – а ведь сценарий и в самом деле может им помочь.

– А что? – обрадовался Камен. – Хорошо бы на сцену поставить баскетбольный щит!

– Какой щит?

– Тот самый, что лежит в плавательном бассейне.

Мальчики решили рассказать обо всем Юлии и попросить ее поговорить с отцом – пусть убедит его в том, что в сценарий нужно обязательно включить баскетбольный щит. Они сразу притащат его из бассейна, а потом…

Увлеченные планами, мальчики забыли о часах и вспомнили о них лишь тогда, когда Камен заметил, что держит в руках одну леску. Часов как не бывало.

10

В тот же день после уроков мальчики остались играть в баскетбол. Спортплощадка, как всегда, была занята, на этот раз второклассниками, и Маляка распорядился:

– А ну, мелюзга, исчезни!

Один малыш заупрямился. Панта двинулся было к нему, и тот сразу отступил. Ребята разделились на две команды, и игра началась. Панта выступал в роли тренера обеих команд. Собралось много зрителей, и Маляка волновался так, будто участвовал в настоящем баскетбольном матче. Не хватало только духового оркестра. Но вместо оркестра появились трое долговязых старшеклассников.

– Пошли вон! – скомандовал дылда с мячом в руках.

Это возмутило Маляку до глубины души. Какая наглость! Если они старше, то думают…

Что они думают, Маляке не суждено было узнать, потому что при первой же его попытке воспротивиться пришедшим один из них так сильно швырнул мяч, что тот перелетел через ограду. Маляка кинулся за ним – мяч новый, папа привез его из Милана. Если еще и мяч пропадет – не слишком ли много будет для одного дня?

Долговязые начали игру. Ну не безобразие? Трое игроков на две корзины.

– Давайте сыграем, – предложил им Панта.

– Вы хотите с нами сыграть? – усмехнулся один из парней.

– С вами. Двое наших пусть играют за вас.

– Не стоит. Мы и так управимся с вами.

– Хорошо.

– Но бесплатно мы уроки не даем, – заявил дылда. – Платите!

Команда Панты удалилась на совещание. Мальчики порылись в карманах, подошел и Маляка – у него нашлось двадцать стотинок.

– Лев, за всех, – предложил Панта и уточнил: – Один лев.

– Ладно. Для детей со скидкой, как в зоопарке. Тридцать очков в нашу пользу – с вас лев, а потом скинетесь еще раз.

Вскоре долговязые поняли, что недооценили своих соперников: Панта, например, был просто неудержимым. Перехватит мяч и…

При счете 10:4 игру остановили.

– Слушай ты, профи, – процедил один из парней, обращаясь к Панте. – Так не пойдет, нас трое, а вас пятеро.

Остались играть трое – Панта, Камен и Маляка. Но перелом в игре так и не наступил. Панта бросал мяч без промаха, встреча окончилась со счетом 30: 25.

– Лев гоните, – потребовал Маляка.

– Что? – вызывающе шагнул вперед дылда.

– Шут с ними, – и Панта дернул Маляку за рукав.

Мальчики ушли счастливые. Юлия, присутствовавшая на матче, расхвалила ребят, сказала, что они отличные баскетболисты, и обещала упросить отца включить в сценарий баскетбольный щит. Мальчики шли не спеша, готовые вновь и вновь добиваться побед, и спортивная страсть овладела ими сильнее, чем прежде, когда они слушали Пангарова.

– Мы – сила! – воскликнул Маляка. – Можем играть на два лева.

В этот день дедушка Камена очень ждал своего внука. Он и соседу по палате сказал, что сегодня к нему придет внук: так хотелось поделиться радостью предстоящей встречи. Дедушка скучал. В палате было всего трое больных. Сосед слева, которому перевалило за семьдесят, был немногословен. Другой, справа, лежал с забинтованной головой, и виднелись только его рот и нос. Этого больного пичкали разными снотворными, и он почти все время спал.

Единственным спасением дедушки от скуки были книги. Правда, ему запретили читать, чтобы не перегружать здоровый глаз, но он все-таки украдкой почитывал. А завтра – операция! Так что вся надежда оставалась на радиоприемник.

– Дождешься неприятностей! – предупредил его старик, увидев, что дедушка опять читает.

– Что поделаешь, – вздохнул дедушка и спрятал книгу, – пожалуй, и верно, придется с чтением повременить.

– Что, что? – спросил забинтованный. Он как раз проснулся.

– Да ничего.

– Повременить? – повторил забинтованный, помолчал немного и, не услышав ответа, тяжело вздохнул: – Глупый я человек, мог бы и я повременить, глядишь, и не попал бы под машину.

Снова наступила тишина.

– Дети в школе очень перегружены, – сам того не заметив, дедушка Камена стал думать вслух. – Внука могли и в школе задержать. Или задали много уроков, например к завтрашнему дню написать сочинение.

– Транзистор-то так и не несет! – проворчал сосед слева.

– Я же говорю, времени у него нет, – рассердился дедушка и, поднявшись с кровати, надел шлепанцы и вышел из палаты.

В коридоре сидели больные с навестившими их людьми. Дедушка медленно прошел мимо, остановился возле большого окна. Отсюда, с восьмого этажа, город был виден как на ладони. Дедушка посмотрел на улицу, потом на лестницу, посидел тут часок. Вот и посетители разошлись – медицинский персонал пускал их в любое время, и было принято не злоупотреблять добротой медсестер.

В половине седьмого дедушка понял, что Камен не придет. Войдя в палату, он тяжело опустился на кровать. Старик увидел, что дедушка опечален, и покачал головой:

– Ну и негодник твой внук! Мог бы выкроить немного времени.

Это задело дедушку, и он солгал:

– А он приходил! Мы вот до сих пор и болтали. – И повернулся к соседу спиной: дед не любил говорить неправду, и вот на тебе – солгал.

– Что-нибудь дома не так? – продолжал старик.

– Почему не так, все в порядке, мы изрядно повеселились! Ты хочешь, чтобы я и сейчас хохотал?

Приоткрылась дверь, и дедушка обрадованно вздрогнул. Но это вошла медсестра, принесшая ужин больному с забинтованной головой. Она села рядом и стала его кормить с ложечки.

– Мой внук – председатель совета отряда, – неожиданно резко произнес дедушка. – Он очень занят.

– Ну-ну, – пренебрежительно бросил старик.

– Растяпа я и дурак, – пробурчал человек с забинтованной головой. У него из головы не шла автомобильная катастрофа.

Камен вернулся домой удрученный. Завтра у дедушки операция, а транзисторный приемник с наушниками по-прежнему лежит в его портфеле. Заигрался после школы и вот…

В гостиной на ковре малыши возились с отцом.

– Иди к нам, папу поборем! – позвал Стефчо.

Камен включился в возню.

– Пора ужинать, – крикнула из кухни мама.

Это решило исход борьбы. Отец дал детям положить себя на обе лопатки, и близнецы, с победными кличами, очень довольные собой, отправились мыть руки.

– Как дедушка?

Вопрос смутил Камена.

– Да я не успел. Должен был бы бросить…

– Меня это не интересует, – отец гневно посмотрел на сына. – Подумаешь, должен был бросить!.. От всего надо было отказаться. А как иначе! Знак внимания, ради которого ничем не надо жертвовать, ничего не стоит. Дружба, если ради нее ни от чего не отказываешься, не дружба. Знаешь ли, от скольких удовольствий отказывался дедушка ради тебя? А ты для него времени не нашел!

Камен стоял понурив голову, готовый сквозь землю провалиться. Если бы можно повернуть время вспять, сто раз бы отказался от игры!

В гостиную вошла мама.

– Дедушка просил о чем-нибудь?

Мама сразу почувствовала, что ее вопрос повис в воздухе: Камен виновато опустил глаза.

В отличие от Камена, Маляка, воодушевленный замечательной победой, вернулся домой в прекрасном настроении, но дома царила напряженная атмосфера: сестра только что объявила родителям, что выходит замуж. Это известие поразило Маляку. Он знал, что за сестрой ухаживал один парень, а в прошлом году даже видел, как они целовались.

Маляка решил подождать, пока не рассеются тучи; ему не хотелось попадать под горячую родительскую руку. И в то же время нетерпелось рассказать, как они с ребятами победили долговязых. Однако обстановка в доме оставалась напряженной, мама и папа молчали, а сестра хлопотала у плиты: Маляка впервые увидел, как она что-то готовит.

– За того? – спросил Маляка.

– Что за того?

– Замуж выходишь.

– За кого?

– С кем целовалась.

– Дурак!

Маляка не обиделся – конечно, сестре нужна разрядка.

Сели ужинать. Маляка ждал момента, чтобы рассказать об игре, но безуспешно.

– А я ему дядей буду?

Все ошеломленно уставились на Маляку.

– Когда родит, ну, когда родит! – Маляка занял оборонительную позицию.

– Вон! – отец указал ему на дверь.

Маляка ушел в комнату. Чокнутые люди, ни о чем нельзя спросить! Брата своей мамы он зовет дядей. Значит, ребенок сестры будет называть ее брата тоже дядей. А брат – он. Вот и выходит – дядя! Могли сказать это тихо и спокойно, а не прогонять.

Когда Панта вернулся домой, мамы не было. Он сел за уроки. Вчера его вызывали по истории, он хорошо ответил и получил пять с плюсом. Панта был доволен. Мама застала сына за учебником и не поверила своим глазам, даже испугалась, решив: не иначе что-то случилось. Взяв дневник и увидев пятерку по истории, она поцеловала сына в щеку. Панта обнял маму и тоже поцеловал ее, он был очень рад видеть маму счастливой. Да к тому же на этот раз он ее не обманул.

– Пойдем после ужина погулять? – предложил Панта.

– Что это ты? – встревожилась мама.

– Да просто так, ты же любишь…

– Нет, нет, – отказалась она. – Мне сегодня не хочется.

Но на самом деле ей очень хотелось прогуляться с сыном.

Юлия застала отца на кухне – он жарил кабачки на ужин. Кулинария была его хобби, и это страшно сердило его жену – как можно, чтобы от писателя пахло жареным?

– Вместо того чтобы бездельничать, – сказал Юлии отец, – почисти чеснок.

– Жорж! – упрекнула его жена.

Ну дело ли, чтобы от писателя пахло чесноком? За работу взялась Юлия.

– Что сказала Добрева? – спросил Милчев.

– О сценарии?

– Да.

– Она его еще не читала. Мы на совете отряда читали, потому еще и не дали ей.

– Ну и?..

– Понравился. Вот увидишь, займем первое место.

– Конечно! В противном случае опозорите меня.

Юлия даже не предполагала, что так легко и так скоро сможет коснуться интересующей ее темы, отец сам помог ей в этом.

– Правда, в сценарии нет ни слова о спорте, – сказала Юлия.

– О спорте? При чем тут спорт?

– Сейчас без спорта никак нельзя. Тем более, у нас в школе и плавательный бассейн есть.

– Уж не хотите ли, чтобы я предложил вам выйти на сцену в купальных костюмах? – разнервничался Милчев.

С этой школой хлопот не оберешься! Спорт! Без него ни шагу!

– Нужен баскетбольный щит, – предложила Юлия.

– Что? – Милчеву почудилось, что или он плохо расслышал, или здесь какое-то недоразумение. – Баскетбольный щит – только этого не хватало! Кирилл и Мефодий будут бросать мяч в кольцо.

– Вставь что-нибудь о баскетболе, – стояла на своем Юлия. – У нас есть один ученик, Пантев; он, например, может все время бросать мяч в корзину.

– По ходу представления? – с иронией бросил отец, ему было и невдомек, что именно этого добивалась дочь.

– Да.

– Глупости. Щит! С какой стати?

– Щит есть, его только надо включить в сценарий.

– Как бы не так!

– Придумай что-нибудь, прошу тебя, – продолжала настаивать Юлия.

– Хватит молоть чепуху, – махнул рукой отец.

– Это же не хуже остального… – вспыхнула Юлия, но взяла себя в руки.

– Чего, например, не хуже?

После недолгого колебания Юлия отложила чеснок в сторону, театрально взмахнула руками и с нарочитым пафосом процитировала: «С трепетом мы переступаем этот священный порог…»

– Ну? – удивился отец.

– Юлия, это прекрасно, – похвалила сценарий мама.

– Может быть, и прекрасно, но неверно.

– Что неверно? – оторопел отец.

– Нет этого в жизни.

– Чего нет?

– Трепета нет. И порога нет. Ходим в школу, и всё. Без порога. И без трепета.

– Сейчас вы этого еще не понимаете. Вырастете, поймете, а до тех пор помалкивай, понятно? – повысил он голос.

– Жорж! – сразу же вмешалась мама.

Юлия сердито хлопнула дверью. Отец двинулся было за ней, но жена дотронулась до его руки и мягко остановила мужа:

– Жорж, если Юлия просит, допиши баскетбол. Что тебе стоит?

На этот раз Милчев не смог сдержаться, и до Юлии донеслось:

– Мне ничего не стоит… Вот она и стала такой. Чего ни пожелает, пожалуйста! Новое платье – изволь! Проигрыватель – изволь! Жареные кабачки – Георги Милчев тут же жарит кабачки. Гитару – тоже купили. А теперь – баскетбол. Не будет в сценарии никакого баскетбола!

Он чуть не стукнул кулаком по сковороде, в которой весело шипели кабачки, но вовремя спохватился и шагнул в сторону. Удар пришелся на стол, и чищеный чеснок рассыпался по полу.

Мама отправилась к Юлии, но дверь в ее комнату оказалась заперта. Мама попросила открыть: пора ужинать! Но дочь решительно отказалась от ужина. Тогда мама пообещала еще раз поговорить с отцом о баскетбольном щите. Юлия оставалась непримиримой, знала – стоит отступить хоть на шаг… Но и отец стоял на своем: ни слова о баскетболе! Пусть дочь поголодает, ничего!

В одиннадцать часов Юлия услышала за дверью тихие шаги. Ручка двери дернулась – мама торкнулась, но, поняв, что дверь заперта, удалилась.

Часы пробили полночь. Юлия умирала от голода. Приоткрыв дверь, она выглянула в гостиную – тишина. Девочка быстро прошла на кухню – холодные кабачки показались ей очень вкусными. Потом Юлия пробралась в кабинет отца и, взяв с собой пишущую машинку, спряталась в ванной комнате – самом отдаленном помещении от спальни родителей. Поставив пишущую машинку на стиральную машину, она присела на край ванны и, взяв лист бумаги, задумалась.

11

На следующий день Юлия со страхом показала Камену, Маляке и Панте то, что сочинила: «Четыре школьника в спортивных костюмах выносят на сцену настоящий баскетбольный щит, старый, видавший виды, чтобы был ясным размах спортивной работы в школе имени Кирилла и Мефодия – не вчера и не позавчера здесь начали заниматься спортом: позади целых двадцать пять лет. Один из учеников кружит около баскетбольного щита и символически бросает мяч в корзину».

Что ж, неплохо! Камен даже утверждал, что написанное Юлией – лучшее место в сценарии. Маляка, на время забыв свою неприязнь к девочке и то, что совсем недавно он считал, что вместо Юлии ее сочинения пишет отец, решительно заявил: «Не вчера и не позавчера здесь начали заниматься спортом…» – готовое название статьи для любой центральной газеты. Кое-какие возражения были у Панты, но он промолчал. Главное, думал Панта, чтобы ученик, которому по сценарию следует кружить возле баскетбольного щита и символически бросать мяч в корзину, делал это не символически, а по-настоящему. Тогда, без сомнения, эту роль поручат ему. А иначе ее могут дать любому.

– Тебе вроде бы не понравилось? – Юлия заметила колебание Панты.

– Мне? – изобразил удивление Панта. – Ничего подобного!

После уроков учительница стала распределять роли. «Буквами» и «знаками препинания» будут девочки. Сначала они станцуют, а потом построятся так, чтобы зрители прочитали лозунг: «Труд и учение, учение и труд!» А кто же будет «запятой» и «восклицательным знаком»? Девочки уже все заняты.

– Может быть, кто-то из мальчиков сам захочет? Или мне назначить?

Панта поднял руку, собираясь сказать об одной роли в сценарии, которая ему очень понравилась и которую он хотел бы…

– Лучезар Пантев, – записала классный руководитель.

– Нет, нет, я только спросить…

– Будешь знать, когда спрашивать. На уроке ты что-то руку не поднимаешь! Ты, Пантев, будешь у нас «восклицательным знаком». Важно, чтобы ты стоял прямо, свечой, в конце лозунга. И непременно навытяжку.

Маляка решил спасти положение и поднял руку. Он хотел предложить учительнице пригласить на роль «восклицательного знака» и «запятой» девочек из другого класса.

– Хорошо, Маляков, – обрадовалась Добрева. – Ты будешь «запятой».

Маляка смущенно опустил руку, а все вокруг захихикали. Мальчик готов был сквозь землю провалиться: играть «запятую» – куда ни шло, но танцевать балетные па… Обидно.

Учительница продолжала читать сценарий. Раз есть балетный номер, следовательно, нужно подумать и о музыке.

– Дончо!

Один из мальчиков встал.

– Сыграй, пожалуйста, на аккордеоне. Что-нибудь танцевальное из оперы.

– Но я не умею играть, – смутился Дончо.

– А когда я спросила, у кого есть аккордеон, ты сказал, что у тебя есть.

– Есть, но играть я не умею.

– А кто же у вас играет?

– Моя тетя очень хорошо играет.

Добрева едва сдержалась: ей не нравилось, что во всей этой подготовке праздничной программы ребята так заорганизованы, что не имеют никакой возможности проявить свои способности.

– Хорошо, – сказала она, – спроси у тети, не согласится ли она выступить на нашем празднике. – Тяжело вздохнув, Добрева снова обратилась к сценарию: – «Четыре ученика в спортивных костюмах»…

Учительница, недоумевая, остановилась, а Юлия, опустив голову, стиснула от волнения руки. Панта весь обратился в слух – вдруг ему удастся получить желанную роль? Маляка сидел скрючившись на своей парте, словно настоящая запятая. А Камен решил, что все пропало – с каким недоумением читает Добрева… Непосвященные в тайну сценария переглядывались: при чем тут баскетбол? А Добрева не знала, что и сказать.

– Это не в наших силах, – возразила она. – Какой еще баскетбольный щит!

– В подвале есть щит, – поднялся со своего места Камен. – Я видел.

– Юлия, ты поговори с папой или я с ним поговорю… Может, мы обойдемся без…

– Баскетбол – это великолепно! – прервал учительницу Камен. – К тому же отец Юлии может обидеться, столько труда затрачено.

Добрева задумалась. Аргумент, конечно, серьезный. Милчев – писатель, обдумывал каждое слово, в сценарий им, несомненно, вложены важные мысли. Бывает, читаешь что-нибудь, и поначалу авторская мысль кажется тебе нелепой, но если вникнешь… Да, иногда не улавливаешь глубокого замысла писателя, но не всегда писатель виноват в этом.

– Если разрешите… – поднялся со своей парты Панта.

– Что?

– Я принесу щит из подвала.

Добрева почувствовала – что-то тут не так. Встретившись взглядом с Юлией, уловила смущение девочки, но истолковала его ошибочно.

– Нет, нет, идея хорошая, и написано прекрасно, но…

Панта продолжал стоять за партой, встали Маляка и Камен.

– В чем дело?

– Мы принесем баскетбольный щит, – настоятельно повторил Маляка.

После непродолжительного колебания Добрева махнула рукой. Трое мальчиков пулей вылетели из класса, боясь, как бы учительница не переменила своего решения.

Немного погодя дверь без стука открылась, и показалась голова уборщицы, Ленче, как ее звали ученики.

– Ребята щит просят… – сказала уборщица.

– Дай, пожалуйста, – разрешила учительница.

– У тебя есть голова-то на плечах? – рассердилась уборщица и хлопнула дверью.

Все засмеялись, а Добрева постучала по кафедре, призывая класс к тишине.

– «С закрытым ртом, – продолжила чтение сценария Добрева, – исполняется песня о Кирилле и Мефодии»… Знаете ее?

– Да-а-а-а, – хором ответили школьники.

– Попробуем!

Класс пел так, как требовалось по сценарию, с закрытым ртом. Пел до тех пор, пока дверь не открылась и мальчики не втащили баскетбольный щит. Тут пение стало постепенно затихать. Учительница с ужасом смотрела на старый и пыльный щит, нервы ее не выдержали.