Текст книги "Война «ежей»"

Автор книги: Братья Мормаревы

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Братья Мормаревы
Война «ежей»

Часть первая
Двор

1

Муха зажужжала, забилась в оконное стекло, потом притихла на миг и опять, стремясь вырваться на волю, расправила крылышки.

Димитр Маляков на тетрадной обложке черточкой отметил очередную попытку насекомого вырваться из комнаты шестого «Г», в которой шел урок математики. Он уже провел тридцать черточек, располагая их группами – по пять в каждой, последняя была тридцать первой. Муха пожужжала, пожужжала и затихла, притаившись в углу оконной рамы, – вероятно, смотрела, что же такое происходит во дворе. Интересно, как далеко видит муха? Наверное, достаточно, чтобы понять, насколько хорош этот осенний день, – уже конец сентября, а солнце греет как во время летних каникул.

Жужжание повторилось, и на тетрадную обложку легла тридцать вторая черточка. Димитру Малякову захотелось узнать, сколько раз глупое насекомое будет биться головой о стекло, пока наконец не поймет, что вылететь из класса невозможно.

– Открой, пожалуйста, окно!

Ана Добрева, учительница математики и классный руководитель шестого «Г», смотрела прямо на Малякова. Он встал, распахнул окно, и муха улетела.

Урок продолжался. Маляков не мог понять, о чем идет речь, – наблюдение за мухой полностью завладело им. Он посмотрел на доску и прочитал: «Приведение дробей к общему знаменателю». Механически переписал в свою тетрадь: «Разлагаем знаменатели на простые сомножители, затем определяем наименьшее общее кратное знаменателей, находим дополнительные сомножители для числителей дробей и записываем полученный результат». Маляков ничего не понял, но беспокоиться не стал – Камен объяснит.

Камен Тошков, председатель совета отряда, сидел на четвертой парте в среднем ряду. Он жил в одном доме с Димитром Маляковым, только в другом подъезде. Дружили они чуть ли не с пеленок. По меньшей мере две трети домашних заданий по математике Димитр делал с помощью Камена.

Дверь открылась, и в класс вошел директор с каким-то высоким незнакомым человеком. Школьники дружно поднялись с мест.

Директор представил гостя: Христо Пангаров, бывший игрок национальной сборной страны по баскетболу; участвовал в ста двух международных встречах, а теперь – тренер детской и юношеской команды в спортивном клубе «Академик». Затем директор дал слово тренеру.

– Ребята, – начал Христо Пангаров, – я пришел, чтобы пригласить вас в баскетбольную команду. Да, сейчас все увлечены футболом, но средний рост человека постоянно увеличивается, поэтому все больше людей будут бросать мяч в корзину, а не гонять его по траве. Баскетбол развивает ловкость и выносливость, помогает быстрее подрасти…

Тут Маляков поднял руку.

– Я был самый маленький в классе, – продолжал Пангаров, – начал играть в баскетбол и за год вырос на двенадцать сантиметров.

Маляков еще выше протянул руку и нетерпеливо приподнялся со скамьи. Двенадцать сантиметров, совсем неплохо! Сейчас в классе он по росту на предпоследнем месте, и именно поэтому, а вовсе не из-за фамилии его зовут Малякой, и, если этот человек возьмет его в команду…

Маляка попытался поймать взгляд тренера, привлечь к себе его внимание, но Пангаров словно бы не замечал его. Продолжая говорить, он очаровывал улыбкой и красноречием, но Добрева его не слушала. Прислонившись к окну, она диву давалась: ну можно ли вот так прерывать занятия? А ребята, конечно, рады, тренера слушали с интересом даже те, кто на уроках вечно витает в облаках. Это ее обижало.

Христо Пангаров все больше и больше увлекался своей речью. Говорил о том, как много труда и преданности он требует от каждого воспитанника, чтобы со временем можно было включить его в национальную команду. А с каким подъемом тренер живописал некоторые наиболее интересные матчи в Милане, Мадриде и Мехико! Воображение ребят было окончательно распалено.

– Что такое баскетбол?! – патетически воскликнул он под конец. – Прежде всего – движение. А движение – основа жизни. Баскетбол укрепляет здоровье, поднимает дух, воспитывает сильных мужчин. Хотите стать настоящими мужчинами?

– Да! – в один голос вскричали мальчики и девочки.

В лесе детских рук потерялась ручонка Маляки. Он поднялся с места.

– Тебе чего? – спросил тренер.

– Запишите меня!

Пангаров подошел к парте Маляки, измерил его взглядом с ног до головы – Маляка стоял вытянувшись. «Хоть бы взял меня, хоть бы взял, хоть бы взял…» – повторял он про себя. Мальчик верил, что если очень сильно чего-нибудь хотеть, то это обязательно сбудется.

– Давайте договоримся, – сказала классный руководитель, – ученикам с посредственной успеваемостью тренироваться не разрешу.

– Мы таких и не принимаем, – ответил тренер, продолжая ходить между рядами парт. – Плохие ученики не могут быть хорошими спортсменами.

После такого уточнения человек десять сразу опустили руки. Но не Маляка. Он по-прежнему тянул руку, глядя на Пангарова. В этот момент мальчик почувствовал неприязнь к классному руководителю: если его не запишут в секцию, она будет виновата. Ну чего вмешивается? Что значит – «с посредственной успеваемостью»? По математике у него твердая четверка! По другим предметам – и пятерки, и четверки, и тройки, никто в классе не может похвастаться более пестрыми отметками. Один раз даже шестерка промелькнула – по физкультуре. Шестьдесят метров он пробегает за восемь секунд, а на перекладине делает «солнце». Кто еще из его ровесников может «выдать» такое великолепное «солнце»? И вообще «солнце» по плечу только спортсменам-разрядникам. А учительница, выходит, считает его посредственным учеником, так ведь можно в зародыше погубить его блестящую спортивную карьеру.

В сущности, ребята напрасно поднимали руки. Пангаров давно знал, ради кого идет в этот класс. Во время уроков физкультуры он не раз наблюдал за детьми. Пангаров назвал три фамилии. Никаких возражений со стороны классного руководителя не последовало. Это обнадежило Маляку – все трое учеников отличниками не были.

Пангаров остановился перед Каменом и измерил его взглядом с головы до ног.

– Как у него с успеваемостью? – повернулся тренер к учительнице и улыбнулся ей.

Она была не только молодой, но и красивой.

Его улыбка не оказала ожидаемого действия. Учительница смотрела на тренера сердито: попробуй теперь настроить класс на серьезный лад.

– Он у нас председатель совета отряда, – не очень дружелюбно сказала она.

– Как тебя зовут? – обратился Пангаров к Камену.

– Камен Тошков.

– Поздравляю с вступлением в наши ряды, Камен. Завтра в восемь ноль-ноль быть на спортивной площадке!

Добрева положила руки на плечи Маляки – хватит стоять столбом. Маляке было обидно. После того как Камена включили в команду, его желание попасть в число баскетболистов усилилось. Дело не только в баскетболе. Маляка верил, что в конце концов под спортивным небом Болгарии найдется место и для него. (Во вторник на прошлой неделе газета «Старт» вышла с передовой «Под спортивным небом Болгарии». Заглавие понравилось Маляке, и он его запомнил. Готовая фраза для сочинения. Заменишь «спортивное» подходящим словом, и все. Например: под литературным небом Болгарии родились такие поэты, как… У Малякова в запасе были и другие готовые фразы, благодаря которым он имел по болгарскому языку и литературе твердую пятерку. Может быть, без этих штампов получил бы и шесть, потому что и сам писал не так уж плохо.) Маляке было обидно – Камен начнет ходить на тренировки без него, а ведь они с Каменом никогда не разлучались. И еще о другом думал Маляка. Камен будет играть где-нибудь за границей, а он – сидеть сиднем у телевизора и смотреть матч. А каково ему будет, когда Камен отправится в путешествия по дальним странам? Сколько там всяких соблазнительных вещей! Например, змея, которую отец привез в последний раз из Франции. Совсем как настоящая. Положишь ее на стул, а кто-нибудь из гостей захочет сесть и… Надо, кстати, принести змею в школу и подложить ее на стул учительнице.

– Лучезар Пантев, – произнес тренер.

Услышав эту фамилию, Добрева вздрогнула.

– Возражаю, – воспротивилась она. – У Пантева не так уж хорошо идут дела.

Лучезар Пантев, долговязый подросток с уже пробивающимися усиками, сидел на последней парте, опустив голову, полный тяжких предчувствий. Раз Добрева против, значит…

– У меня уже был такой случай, – снова повернулся к Добревой тренер и очаровательно улыбнулся. – Стоило плохому ученику начать систематически заниматься спортом, как у него улучшилась успеваемость. Спорт заставляет мыслить. У этого мальчика, – он указал на Панту, – отличные данные: скорость, прыгучесть, реакция…

– Значит, потенциальные возможности у него есть. Пусть соблаговолит использовать их прежде всего для учения, а потом…

Лучезар Пантев подумал о том, как несправедлива классный руководитель. Отметки, которые он получил с начала учебного года, вовсе не свидетельствовали о его больших потенциальных возможностях. В ясной голове мысли не могут так рассеиваться, как у него. Вот вчера на уроке истории, например, учительница рассказывала о развитии городов в феодальной Европе, а он в мыслях перенесся в свой город – прямо на баскетбольную площадку. Его вызвали к доске – тройка! Не говоря уже о позоре на уроке литературы, когда вместо «обрядовые народные песни» ему послышалось «обеденные народные песни»; когда учительница Станчовска вызвала его к доске, он заявил, что обеденные народные песни поют для улучшения аппетита.

– Это талант! – настойчиво продолжал повторять тренер, а Добрева не могла скрыть своего удивления. – Да, да! Пантев, встань!

Пантев вытянулся за партой во весь рост. Тренер показал на него рукой.

– Я утверждаю, что со временем Лучезар Пантев войдет в состав нашей национальной сборной. Он получит золотые медали и на Олимпийских играх и на мировом первенстве. Из Пантева я сделаю баскетболиста высочайшего класса.

Все повернули головы к Пантеву, или Панте, как его называли одноклассники.

– Да-а, – протянул директор, размышляя, но все еще не давая своего согласия. – Прежде всего Пантев должен улучшить успеваемость, об остальном поговорим позднее.

Панта опустил голову.

После того как директор и тренер Пангаров покинули класс, Добрева вытерла доску и написала следующую тему: «Сравнение дробей с неравными членами».

Панта переписал с ошибкой: вместо «неравные члены» написал «неравные конечности».

2

За свою тридцатилетнюю жизнь тренер Пангаров участвовал всего-навсего в восьми международных встречах. Остальные девяносто четыре он добавил к своей спортивной биографии для большего авторитета. Самый дальний по расстоянию от Болгарии матч с его участием был сыгран в Скопле. О встречах в Мехико, Милане и Мадриде Пангаров знал из спортивных газет, которые регулярно просматривал. В играх национальной сборной команды участвовал только в своем воображении. Он, может быть, и попал бы в национальную сборную и был бы одним из ее ведущих игроков, если бы десять лет назад на соревнованиях на первенство страны не порвал связки. После длительного лечения ему не советовали возвращаться в большой спорт. Удар этот он пережил болезненно – сразу рухнули все надежды на будущее. Но Пангарова ценили, поэтому вначале назначили помощником тренера, а потом поручили занятия в детской и юношеской секции.

Пангаров любил рассказывать случаи из придуманных им путешествий за границу. Фантазировал он вовсе не из желания прихвастнуть, а для того, чтобы в патриотическом духе воспитывать будущих спортивных знаменитостей. В придуманных историях он с презрением отвергал предлагаемые тысячи долларов за игру в профессиональных командах Соединенных Штатов Америки, разоблачал махинации западных дельцов от спорта, которые перед решающими матчами приглашали его в соблазнительные ночные заведения, чтобы назавтра выбить из спортивной формы. С Христо Пангаровым такие номера никогда не проходили, и это, естественно, вызывало восторг его воспитанников.

Тренер долго и старательно подбирал их себе. Сейчас на спортивной площадке делали разминку сорок пять мальчиков из четырех школ. Пангаров внимательно наблюдал за ними. Настойчивый и скромный Камен производил на него хорошее впечатление, но из семи тренировок две он уже пропустил. У Камена два брата-близнеца, с которыми в основном возился дедушка, но иногда и Камену приходилось уделять малышам изрядное время. «Жаль! – думал тренер. – Очень жаль! На пути к спортивной славе не должно стоять никаких преград». Он любил говорить своим воспитанникам: «Родина – превыше всего!» – и в это его «превыше всего» включались и школа, и семья, и друзья – все, без чего родина – слово, лишенное содержания.

Панта… Этот подросток действительно радовал тренера своей изящной игрой. Пангаров прочил его в капитаны детской команды. Надо только подождать, пока отсеются «пачкуны», как про себя тренер называл бесперспективных детей, и тогда можно окончательно сформировать команду. Присутствие в команде Панты обеспечивало победу в весеннем первенстве. Летом в спортивном лагере надо будет перевести его в юношескую группу, да, да, в юношескую. Безусловно, Панта будет лучшим и там.

Пангаров все-таки добился от директора разрешения взять Панту в команду. А вначале, когда они вышли из шестого «Г», директор был неумолим.

«Мне очень неприятно, – сухо заметил он, – что вы остановились на Лучезаре Пантеве. И все-таки я не разрешаю. Нельзя допустить, чтобы успеваемость школы упала из-за какого-то спорта!»

Эти слова задели Пангарова. Без Лучезара Пантева он, в конце концов, обойдется, но как можно с таким презрением говорить о спорте? Какой-то спорт! Ну и ну!

Однако Пангаров сумел овладеть собой:

«Если вы настроены так решительно, я не возьму Пантева, хотя это будет преступлением и перед спортом, и перед мальчиком. Скажите, почему мы не даем детям возможности развивать их природные способности?»

«Потому что в этом возрасте все хотят стать или эстрадными певцами, или спортсменами, или вообще кем угодно, лишь бы не надо было прилежно учиться. От меня, дорогой товарищ, никто не требует воспитания членов национальной сборной. От меня требуются ученики с хорошей успеваемостью, вот и все!»

Подняв глаза на директора, Пангаров уверенно, с чувством превосходства произнес:

«Я не хочу приводить примеры из нашей действительности, они, наверное, для вас не очень-то убедительны. Но возьмем Пеле: у него незаконченное среднее образование. Возьмем Беккенбауэра: едва дотянул до седьмого класса, учился весьма неважнецки. Но о нем и о Пеле знает весь мир. И о многих других, о ком без спорта никто бы никогда и не слышал. Известно, например, что директор школы, в которой учился Беккенбауэр, некий Ханс фон Пауке, бил его по заднему месту палкой за то, что тот только и делал, что гонял мяч, а не занимался. Как бы вы, товарищ директор, ни чинили препятствий Пантеву, он станет спортивной звездой мировой величины, а вы заслужите печальную славу Ханса фон Пауке!»

В конце коридора перед кабинетом директора они остановились. Пангаров подумал, что директор пригласит его для продолжения разговора к себе, но тот лишь мрачно произнес: «Хорошо, возьмите Лучезара Пантева». И вошел в кабинет.

А Христо Пангаров удалился в прекрасном настроении. Вся эта история с Беккенбауэром, Пеле и Хансом фон Пауке была его выдумкой, к которой он с успехом прибегал уже в третий раз.

Пангаров свистком остановил разминку. Не вдаваясь в подробности, он вежливо пожал руку семнадцати мальчикам и объявил, что с сегодняшнего дня он их от занятий освобождает. Маляка решил, что тренер поступил правильно: нечего этой мелюзге здесь делать, зато остальные теперь могут спокойно тренироваться, малышня не будет путаться под ногами.

Элита, лучшие, по мнению тренера, разделилась на две команды, и игра началась. Как они играли! Мальчики старались изо всех сил. Пангаров сидел на скамейке, не спуская с играющих глаз: наверняка среди них есть и будущие чемпионы. Вот только кто из них? В этом деле нельзя ошибаться, малейшая ошибка будет непростительной.

Маляков? Одна мысль о нем вызвала усмешку Пангарова.

Путь Малякова от школьной скамьи до команды спортивного клуба «Академик» был нелегким. Как только директор с тренером вышли из класса, а Добрева повернулась к доске, чтобы написать тему урока, Маляка, не спросив разрешения, пулей вылетел в коридор.

«Вы забыли спросить мою фамилию», – застыл он перед Пангаровым.

«Как тебя зовут?» – улыбнулся тренер.

«Димитр Маляков», – гордо произнес Маляка и задрожал от радости: появилась надежда, что его примут в команду.

«Мал ты, Маляков, ростом, очень мал!» – Пангаров словно окатил мальчика ушатом холодной воды.

«Но вы же выросли за год на двенадцать сантиметров…»

«Значит, встретимся через год!» – отрезал тренер.

В тот же вечер дома Маляка разыграл целую трагедию. Впрочем, «разыграл» сказано неточно. Маляка был искренен, когда сквозь слезы заявил, что, если не будет играть в баскетбол, на всю жизнь останется маленьким. Отец на это не обратил никакого внимания, а мама ни в какую не соглашалась поговорить с тренером: с нее и так достаточно хождений в школу. Тогда Маляка объявил голодовку. Два дня мама делала вид, что этого не замечает, но потом встревожилась: вроде сынишка побледнел. На третий день она застала сына лежащим в постели, с закрытыми глазами, с беспомощно повисшей рукой.

«Митко!» – испугалась мама.

Маляка не ответил.

«До каких пор будут продолжаться эти глупости?»

Снова молчание.

«Хорошо, я поговорю с тренером, а ты встань и поешь!»

Мама отправилась на спортивную площадку. Пангаров внимательно выслушал ее, сказал, что не имеет ничего против ее сына, и записал его в секцию. Для Маляки не было более счастливого дня: он уже представлял… Нет, невозможно описать все, что он себе представлял, дав волю своей буйной фантазии. Вот, например, он возвращается после соревнований из-за границы, а на аэродроме их встречает духовой оркестр, Маляка очень любил духовой оркестр: музыка поднимала настроение, разжигала воображение – мальчик в такие минуты чувствовал себя чуть ли не генералом.

Маляков без устали носился по спортивной площадке. Получив мяч, никому его не передавал, даже Панте, и краем глаза все посматривал на тренера – мальчику хотелось произвести хорошее впечатление. Напрасно! Пангаров уже решил его судьбу – Маляков, правда, и быстр, и ловок, но с таким ростом…

Немного погодя мальчики, усталые, но счастливые, сидели в раздевалке. Они стягивали насквозь пропотелые носки и чувствовали себя крепкими, выносливыми – вот оно, чудо спорта: важно, что каждый день ты можешь наращивать силу, мускулы, а лавровые венки чемпионов – это уже дело десятое.

– А как он прогнал тех, а? – сказал Маляка, имея в виду семнадцать мальчиков, отстраненных тренером от дальнейших занятий, и не зная, что его самого ждет та же участь.

– Да, нас уже меньше! – откликнулся кто-то.

Все они, подобно Маляке, были убеждены, что их-то оставили в команде, и впервые с начала тренировок почувствовали себя уверенно: теперь можно и помечтать.

Стоя под душем, Камен думал: а бывают детские международные соревнования? Наверняка! Почему бы детской команде Софии не встретиться с детской командой Москвы! Вот бы поехать в Москву! Там можно купить разные приборы и инструменты: Камен страстно увлекался техникой. Для дедушки, например (он плохо слышал), Камен снабдил электрический звонок световой сигнализацией, а к проигрывателю подсоединил громкоговоритель: отец с утра заведет пластинки Лили Ивановой, так голос певицы гремит по всей квартире – как в доме отдыха. И транзисторный приемник сам сделал! Если удастся поехать в Москву, можно будет купить набор инструментов для тончайшей работы – всякие там отверточки, плоскогубчики и другое. Говорят, в Москве все это стоит очень дешево.

Бодро чувствуя себя после холодного душа, мальчики отправились домой через парк.

– А золотые медали из чистого золота делают? – спросил Маляка.

– Ты, пигалица, лучше подумай, – оборвал его Панта, – как отдавать пас, и воздержись от глупых вопросов.

Больше уже никто не произнес ни слова.

3

Вернувшись домой, Маляка открыл учебник истории. По всей видимости, завтра его вызовут к доске. Он начал читать о гуситских войнах, но мыслями был далеко от них. Кое-как прочитав заданный урок, Маляка взял газету «Старт».

Первую страницу газеты целиком занимал снимок, на котором был запечатлен капитан сборной Болгарии по баскетболу во время игры. Маляка долго смотрел на него. Потом, отложив газету, достал из гардероба коробку с фотографиями. Отобрав наиболее подходящую и вырезав свое лицо, наложил его на лицо капитана национальной сборной и очень понравился себе в такой роли. Кто знает, может быть, в один прекрасный день…

Маляка раскрыл газету. Его внимание привлекла статья «Бабинов рассказывает о секрете успеха». Под портретом мужчины с полысевшей головой было написано: «Никола Бабинов, старший тренер национальной баскетбольной сборной команды».

Статью Маляка не стал читать, но заглавие и снимок этого симпатичного человека навели его на одну мысль. В телефонном справочнике на букву «Б» было три Николы Бабинова. Мальчик узнал по телефону, кто из них спортивный тренер, переписал на листочек адрес и вышел из дома.

Через двадцать минут Маляка нажал кнопку звонка в квартире Бабинова. Дверь открыл сам хозяин.

– Что угодно?

– Могу ли я с вами поговорить?

Комната, в которую Бабинов пригласил Маляку, была вся увешана фотографиями – Бабинов получает кубок, Бабинов перед Мавзолеем Ленина, Бабинов возле Эйфелевой башни… Где только он не был! Коллекция самых разнообразных сувениров свидетельствовала о его триумфальном шествии по свету. Фотографии и сувениры еще больше распалили воображение Малякова.

– Слушаю тебя, мальчик, – сказал Бабинов.

– Я хочу брать уроки.

– Уроки?

– Да, уроки.

– Ты ошибся, я уроков не даю.

– Нет, не ошибся. Вы Никола Бабинов, тренер болгарской национальной сборной?

– Да, это так. Но какие же уроки я могу тебе давать?

– Баскетбола.

– Баскетбола?

– А почему уроки музыки можно, французского языка можно, а баскетбола нельзя?

– Может быть, потому, что нет таких родителей, которые бы платили деньги за уроки баскетбола.

– Знаю, но я скажу, что за французский.

Бабинов долго смеялся. Мальчик ему очень понравился.

– Послушай, малыш, частные уроки тебе не нужны. Ты и без них станешь знаменитым баскетболистом.

– Вы так думаете?

– Уверен.

– Спасибо! – поднялся Маляка.

Бабинов любезно проводил мальчика. Даже подарил ему свою книжку «Первые шаги в баскетболе», надписав ее: «Будущему выдающемуся баскетболисту Димитру Малякову от автора». Маляка очень разволновался – у него никогда не было книги с автографом – и крепко пожал протянутую ему руку.

– Я ее выучу наизусть, – пообещал он.

– Даже наизусть?!

Маляка медленно стал спускаться по лестнице и вдруг остановился. Бабинов все еще был на лестничной площадке.

– Ты еще что-то хочешь спросить?

Маляка заколебался. Ему хотелось узнать, какая зарплата у члена национальной сборной, но он постеснялся.

– Большое спасибо! – крикнул он и стремительно бросился вниз по лестнице.

4

Вопреки ожиданиям, «чистка» команды продолжалась. Пангаров был бескомпромиссным и безжалостным. Стояна, ученика шестого «Г», выгнал за опоздание на десять минут. Тренер уже решил, от кого ему следует избавиться, но не торопился, ждал подходящего момента: пусть каждое удаление из команды воспитывает остальных мальчиков. И вот Стоян опоздал.

– Разрешите войти? – попросил он.

– Не разрешаю! – Пангаров специально крикнул так громко, рассчитывая, чтобы его услышали мальчики, разминающиеся на площадке.

Ребята остановились, разом повернувшись в сторону первого ряда трибуны, возле которой разыгрывался «спектакль».

– Но я опоздал, потому что…

– Опоздал, потому что! – оборвал его Пангаров. – Слышите? Он опоздал, потому что! А завтра на каком-нибудь матче тоже скажешь – опоздал, потому что! А если матч в Риме, Лондоне или Токио? Опять опоздал, потому что… На каком только языке это скажешь? Марш отсюда!

Едва ли может быть более унизительное изгнание – и двух слов в оправдание не позволено произнести.

Но Пангаров достиг своей цели: припугнул мальчиков. Камен не допускал и мысли, что можно хоть раз пропустить тренировку, а Маляка даже переусердствовал: несколько раз прогулял уроки, что, естественно, не замедлило сказаться на его успеваемости. По ботанике он с таким позором получил двойку, что покраснел до корней волос. Но путь к славе тернист, и Маляка решил насколько возможно обходить тернии, поэтому и скрыл двойку от родителей.

И все-таки регулярные занятия спортом делали свое дело. Маляка научился по-солдатски точно и быстро вставать, и это очень понравилось маме. За месяц он подрос на два сантиметра, Маляка регулярно измерял свой рост. Хочется надеяться, что и голова стала работать лучше. Правда, конкретных результатов этой работы пока еще не было видно.

Сегодня утром Маляка вскочил с постели за две минуты до звонка будильника. Сбросив пижаму и встав перед зеркалом в одних трусиках, он глубоко вздохнул, надул грудь, поднялся на цыпочки. Если подрастет еще немного, перестанут его звать Малякой?

С улицы раздался знакомый свист: Камен звал приятеля на тренировку. Маляка быстро натянул штаны и куртку, надел носки и, с опаской посмотрев на дверь, заглянул под кровать. В дальнем углу лежала засунутая им туда нейлоновая сумка с тапочками. Он полез за ней, но, услышав, что дверь в комнату открывается, скорей выбрался из-под кровати.

– Что ты там делаешь? – удивилась мама.

– Ничего, просто так.

Маму трудно обмануть: по глазам сына она увидела – что-то не в порядке, наклонилась и вытащила сумку.

– Это тапочки, – буркнул Маляка.

– Почему под кроватью?

Мама заглянула в сумку. Тапочки действительно там были, но кроме них, лежал и дневник. Мама раскрыла его.

– Так вот в чем дело! Двойка!

С улицы снова донесся свист.

– Я ее исправлю, – пообещал Маляка, лишь бы поскорее улизнуть из дома.

Вне себя от гнева мама бросилась на кухню.

– Кольо! – крикнула она мужу, варившему кофе. – Двойка!

– По какому предмету? – спокойно спросил отец, не спуская глаз с новой кофеварки.

Мама еще больше рассердилась. Сын получил двойку, а отец совершенно невозмутимо спрашивает, по какому предмету! Не все ли равно по какому! Мамина раздраженность чуть было не выплеснулась, но при детях, особенно при сыне, мама всегда сдерживалась. В присутствии дочери-студентки, которой уже исполнился двадцать один год, она иногда и срывалась.

– По ботанике. – Мама взяла себя в руки. – И спрятал дневник в сумку с тапочками!

– С тапочками? – Отец только сейчас повернулся к жене. Он не выглядел сердитым, скорее наоборот. – Ловко придумал, мне бы и в голову не пришло! – Но, заметив в дверях сына, сделал строгое лицо: – Негодник!

– Никаких тренировок! – рассердилась мама. – Пусть больше занимается.

– Ты же сама хлопотала, – упрекнул ее отец. – Спортсмена из него делаешь.

– Спортсмена! Три котлеты и кусок пирога нашла у него под кроватью.

Маляка опустил голову. Никогда он не ел так много, как во время голодовки.

– Под кроватью? – удивился отец. – Опять преувеличиваешь. Чего ради держать котлеты под кроватью?

С улицы донесся свист Камена – тревожный, настойчивый.

– Меня ждут, – сказал Маляка.

– Пусть ждут, – оборвала его мама.

– Если ждут, он должен идти, – вмешался отец и сердито бросил сыну: – Беги, не то…

Маляка выхватил из маминых рук нейлоновую сумку с тапочками и вылетел из дома, преисполненный чувства благодарности к отцу – какой чудесный, какой благородный человек! Мог бы и министром быть, а не только ответственным работником «Внешпосылторга».

Когда входная дверь хлопнула, мама взорвалась:

– Очень педагогично! Я говорю одно, ты – другое!

– А ты, прежде чем сказать что-нибудь, подумай! Почему ты лишаешь его тренировок, почему?

– Из-за двойки по ботанике.

– Ну, это не так страшно. Ботаника! Я получал двойки и по математике, и по химии и все-таки стал инженером-химиком.

– При чем тут ты? Меня не интересует, какие у тебя были отметки, сейчас речь о другом.

– Вовсе не о другом, – повысил голос Никола Маляков. – О том же самом. Все повторяется. И ничего в этом нет особенного. Может быть, наш сын станет спортсменом. Слезы умиления прольешь перед телевизором, когда его будут награждать золотой медалью.

– Сходи в школу сегодня же, попроси, чтобы его снова вызвали.

Никола Маляков хотел резко возразить, что у него нет ни малейшего желания идти в школу – сын уже не маленький, да и негоже оказывать давление на учителей. Все это чуть было не слетело у него с губ, но тут вдруг раздался треск. Лопнуло стекло новой кофеварки. Отец с ужасом смотрел на расколовшееся надвое стекло, на кофе, стекающий на пол.

– Тридцать восемь марок, – сокрушался он. – Западногерманских.

5

Тем временем Камен и Маляка бодро шагали по аллеям парка. До начала тренировки оставалось еще много времени, они всегда выходили из дома за целый час, чтобы ни в коем случае не опоздать. Из шестых классов, если не считать Панту и еще двух мальчиков, в команде остались только они.

Услышав, что по аллее кто-то бежит, ребята обернулись. К ним приближался Константинов, полный мужчина лет пятидесяти, в синей куртке. Увидев мальчиков, он дружески улыбнулся.

Константинов, по профессии бухгалтер, был их соседом. Каждый год он просил не избирать его председателем домкома, и каждый год его вновь выбирали большинством голосов.

– Как дела, спортсмены? – догнал их Константинов, решивший воспользоваться встречей с мальчиками, чтобы передохнуть, – от быстрого бега он тяжело дышал.

– Хорошо, дядя Константинов, – ответил Камен. – Идем на тренировку.

– Правильно! Человечество, ребята, начало полнеть, как только заменило велосипед мопедом! – засмеялся Константинов. – Вы завтракали? – спросил он у мальчиков, увидев продавца мороженого.

– Да, – ответил Камен.

– Тогда пойдемте, я вас угощу. На пустой желудок не стоит есть эскимо.

Хорошо, что дядя Константинов поспешил с приглашением. Маляка чуть не сказал, что он-то еще не завтракал.

Константинов первым расправился с мороженым, потом тщательно облизал палочку и отбросил ее в сторону. Сколько раз он давал себе зарок не есть сладкого, годы и полнота уже тяготили его, но как тут удержаться от соблазна!

– Если занимаешься спортом, можно есть все. Посмотрите, – он показал на свой живот, – немного поубавился.

Помахав на прощание ребятам рукой, он продолжил свой утренний кросс.

– Еще толще стал, – заметил Камен.

Вскоре приятелей догнал Панта. Он был выше Камена на целую голову и выглядел года на два старше.

– Мы едем в спортивный лагерь! – сообщил Панта, и это произвело впечатление разорвавшейся бомбы.