Текст книги "Выключаем свет (СИ)"

Автор книги: Brady Brooke

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

– Ты маленькая противная девчонка, – шёпотом произносит он и, не церемонясь, лезет своей рукой под мою футболку. Ощущаю его холодные пальцы прямо на груди. Почему-то начинает тошнить. Говорить не могу, но дёргаюсь из стороны в сторону, надеясь спастись. Не выходит. Он слишком сильный.

– Кошелева, ты же не против? – издеваясь, говорит он и сжимает пальцы на моей спине, царапая кожу. Я пользуюсь моментом, пока мои руки свободны и со всей дури бью деревянную дверь. Он от неожиданности ослабляет хватку. А я ору во всю глотку. Надеюсь, здесь нет какой-нибудь сраной звукоизоляции.

– Сука, – ругается он и даёт мне пощёчину.

Дальше Родион начинает действовать слишком быстро, не обращая внимания на мой крик. Срывает с меня джинсы, пока я ору, разрывая горло. Пожалуйста, кто-нибудь. Прошу вас.

Слышу нарастающий шум голосов за дверью, среди которого можно чётко услышать маты Серёжи. Кричу, чтобы меня спасли, пока Родион пытается стянуть с себя штаны, не отпуская меня. Он поворачивает меня так, чтобы у меня не оставалось доступа к дверному замку. Оказываюсь ближе к туалетному бочку в жутко неудобной позе, из-за чего не могу пошевелиться.

– Я сорву этот сраный замок! – восклицает Серёжа, после чего я вижу, как дверь с громким звуком раскрывается, и от меня оттаскивают Родиона.

Слышу крики, маты, вижу округлившиеся глаза ребят. Парни набрасываются на Родиона. Серёжа вне себя от ярости.

Я, не говоря ни слова, иду к своей кровати и полураздетая падаю прямо сверху на одеяло.

25 мая, пятница, кабинет психолога

– Мне обязательно рассказывать об этом? В подробностях? – интересуюсь у деловитой женщины, сидящей напротив меня.

– Нет, Кристина. Мне важно понять, как ты себя чувствуешь сейчас.

– Хреново.

– Это нормально.

Мне кажется, к концу сеанса мы не приходим ни к чему. Я понимаю, что она хочет, как и все вокруг, чтобы мне стало легче. Но что я могу ей ещё рассказать?

Прощаюсь с ней и выхожу за дверь. Бросаю взгляд на длинный коридор этой клиники и вижу Максима. Мне не кажется, нет?

– Крис, – говорит он и подбегает ко мне.

Я без сил падаю в его объятия, полностью доверяясь и, как будто, забывая обо всём на свете. Боже, его запах. Руки. Голос. Он никогда ещё не обнимал меня настолько крепко, как сейчас. Несмотря на то, что вся эта ситуация до сих пор кажется сном, я растворяюсь в ней, получая от этого невероятное удовольствие. Даже если я сошла с ума, мне хорошо сейчас.

– Я его уничтожу, – серьёзно говорит Максим, не отпуская меня от себя ни на мгновение.

*«Breach the Line» («Пересечь черту») – песня Максима Фадеева.

Комментарий к Глава 17

Было тяжеловато писать эту главу, но она, к счастью, готова. Напишите, что думаете. Буду ждать ваших отзывов. Спасибо, что читаете. Очень люблю хх

========== Глава 18. Максим ==========

25 мая, пятница, центр психологической поддержки

Мне нужно довести Крис до машины так, чтобы она не стала объектом внимания чужих глаз. Накидываю ей на голову капюшон толстовки, надеваю свои очки и беру её за руку. Кожа холодная, как будто она долго стояла на морозе. Но сейчас май, и этот факт пробирает меня до дрожи.

Мы залезаем в машину, и она молча ложится мне на колени, поджимая под себя ноги. Такая странная молчаливая Крис.

– Мартышка, мы домой едем, – говорю ей, пытаясь хоть как-то отвлечь её от тёмных мыслей.

– Меня выгнали, да?

– Нет, тебя не выгнали. Просто я хочу, чтобы ты отдохнула сегодня.

– Ладно, – отвечает она, как будто ей всё равно, куда ехать.

– Я скучал.

– И я.

Каждая следующая секунда её молчания врезается в меня словно стекло. Я рассказываю ей про свою квартиру, которая уже, конечно, наша, но она лишь сжимает пальчиками ткань моей футболки и молчит. Тишина на мои вопросы. Пугающая, страшная, погружающая в состояние неизвестности тишина.

Мы доезжаем до дома и выходим из машины. Крис идёт за мной, даже не оглядывая новое место. Довожу её до квартиры и пропускаю внутрь.

– Разуешься? – спрашиваю её, видя, как она в замешательстве стоит в коридоре. – Помогу?

Не получаю ответа и сажусь на корточки перед ней, чтобы снять кроссовки. Развязываю шнурки и аккуратно снимаю обувь. Я готов делать за неё что угодно, лишь бы ей стало лучше. Только пока я не знаю, как вести себя правильно. Просто не догадываюсь, чёрт возьми.

Встаю и встречаюсь с её беспокойным взглядом.

– Максим?

– Да, Мартышка?

– Я тебе всю жизнь испортила, – говорит она шёпотом.

– Ты чего? – недоумеваю я и вижу, как её глаза уже начинают заполняться слезами. Хочу взять её руки в свои, но она не даётся.

– Подожди, – говорит она, отстраняясь. – Тебя выгнали из-за меня. Ты не выиграешь из-за меня. Ты же так хотел, а тут я. Ещё и этот Родион…

Её голос, и так звучащий максимально неестественно, срывается на последней фразе.

– Тише, всё нормально. Я знаю, что у них рейтинги слетели. Мне Даша сказала.

– Да никто больше не знает правду! Ни Даша, ни Серёжа. Никто.

– Только ты?

– Да.

– Тогда расскажи.

И она рассказывает. Стоя напротив меня в коридоре этой небольшой квартиры, заплаканная, маленькая моя девочка. Не даёт даже себя касаться, когда я машинально тянусь к её рукам. Крис рассказывает про все свои разговоры с Фадеевым, которые вынуждали её поступать не так, как хотелось бы ей. Про все договорённости, из-за которых ей приходилось врать даже мне. Я вижу, насколько её запугали. Сначала я вёл себя совершенно по-идиотски, потом – её Серёжа, следом Фадеев подкинул дров в огонь, а напоследок – Родион.

– И что теперь делать? И зачем я тебе нужна теперь такая? После такого.

– Господи, Крис. Не думай ты об этом. Выгнали и ладно, это вообще не важно.

– Ты только из-за вчерашнего так говоришь.

– Нет.

– Да, Максим. И жалеешь меня из-за этого. А то, что он меня хотел трахнуть на протяжении этих недель, не значит, что я хорошая! Это не исключает того, что из-за меня ты потерял свой шанс.

– Крис, ты для меня важнее, чем этот шанс. Я просто не хочу на этой теме останавливаться сейчас.

– Ага, важнее. Какая-то потасканная девушка важнее шанса стать известным музыкантом. Конечно!

– Ты дурочка моя.

– Ладно, мне, наверное, надо идти, – говорит она и наклоняется, чтобы обуться.

– Чего? Куда пора?

– Ну, в башню. Только у меня денег нет…

– Крис, ты чего говоришь такое? Зачем?

Я держу её за плечи, не давая ей пошевелиться.

– Затем, что я не хочу, чтобы ты обо мне беспокоился! Я сама справлюсь! Потому что… потому что… я же должна справиться.

Она начинает истерично плакать. В один миг её лицо становится красным, губы начинают дрожать, как будто она плачет не пару секунд, а несколько часов. Я беру её на руки, и она кажется слишком лёгкой по сравнению с тем разом, когда я нёс её из машины до кровати. Несу её в ванную, не обращая внимание на её лёгкие удары и просьбы выставить за дверь. Сажу её на стиральную машинку и включаю воду. Нахожу у себя резинку и делаю ей хвост из её коротеньких обстриженных волос. Пользуюсь моментом, пока она истерит, потому что иначе Крис не дала бы мне настолько заботиться о ней. Считает себя взрослой девочкой. А я, может, хочу заботиться.

Мочу руки под краном и умываю ей лицо своими влажными ладонями. Она несколько раз подряд моргает, прежде чем широко раскрыть глаза. Стягиваю Крис с машинки и веду за руку в спальню. Снимаю с неё толстовку и укладываю на кровать прямо по центру.

– Я сейчас вернусь, – говорю ей, уходя на кухню за успокоительными, которые купил по совету Даши. Приношу чересчур выбеленную таблетку и стакан воды. Заставляю её выпить и ложусь рядом, крепко прижимая Крис к себе. Она сворачивается калачиком спиной ко мне, а я обнимаю её за талию и нахожу её холодные пальцы, сжатые в кулаки. Грею их своим теплом и невесомо касаюсь губами её затылка. Шторы в комнате задёрнуты, поэтому я очень надеюсь, что у неё получится заснуть поскорее. От таблеток, темноты или моего тепла. Хотя бы от чего-нибудь.

– Всё будет хорошо, – шепчу ей на ухо, чтобы угомонить её демонов. Чтобы они не мешали ей спать.

***

Я просыпаюсь раньше неё. Смотрю на часы – ещё шесть вечера. Встаю с кровати и иду на кухню, чтобы позвонить Фадееву. Крис отпустили ко мне, потому что все понимали сложность ситуации. Серию реалити смонтируют из материала сегодняшнего утра, пока она ещё была там, и из старых материалов с прошлых дней. Они это умеют. Все понимают, что ей нужен отдых. На концерт я повезу её сам и лично буду ждать за сценой.

– Алло, – отвечает Максим Александрович после череды гудков.

– Здравствуйте, это Максим Свобода.

– Да, Максим, я понял.

– Я хочу узнать, что вы решили насчёт этого придурка.

– Слушай, я попытался что-то придумать, но ты понимаешь, насколько это сложно. Ей придётся спеть с ним, как и планировалось.

– Да вы издеваетесь? – я повышаю голос на эмоциях, но тут же озираюсь, боясь разбудить Крис.

– Ты же взрослый человек. И она всё ещё на проекте, это нужно сделать.

– Я понимаю, – спокойно отвечаю ему, потому что, правда, понимаю.

– Хорошо, завтра приезжайте к двенадцати часам на съёмку. Тебя пропустят с ней вместе.

– Его не будет в финале?

– Нет.

– Это радует.

– Постарайся поднять её на ноги. Ты один сейчас на это способен.

– Я знаю. До завтра, Максим Александрович.

– Пока, Свобода.

Я отключаю вызов и тянусь к полупустому шкафу, куда убрал бутылку виски. Останавливаю себя, потому что не хочу дышать на неё этим. Выпиваю стакан воды и возвращаюсь в тёмную спальню.

– С кем разговаривал? – спрашивает она, сидя на кровати. С растрёпанными волосами и ещё сонными глазками.

– С Фадеевым. Спрашивал, во сколько завтра приезжать.

– А, ладно.

Сажусь напротив неё.

– Ты выспалась, Мартышка?

– Ага.

– Кушать будешь?

– Ага.

Мы вместе отправляемся на кухню, чтобы поужинать. Она выглядит всё такой же заплаканной девочкой, но уже не сопротивляется моей заботе. Съедает всё со своей тарелки только после моих нервных причитаний. А когда мы возвращаемся в спальню, она улыбается мне. О, чудо!

Предлагаю ей переодеться в одну из моих широких футболок, и она соглашается. Снимает свою майку, и я вижу на талии массивный синяк. Встречаю её испуганный взгляд и сам боюсь опять потерять её.

– Ещё тут, – шепчет она и снимает джинсы. Вижу на внутренней стороне бедра примерно такой же синяк. Ну, готовься, Родион.

Я помогаю ей надеть футболку и осторожно целую её чуть дрожащие губы. Начинаю плавиться, как будто первый раз прикасаюсь к ней.

– Тебя никто больше и пальцем не тронет. Я тебе клянусь.

Она прижимается ко мне всем телом, как это обычно и бывает.

– Мартышка, я тебя люблю.

Долго всматривается мне в глаза, теребя край моей футболки. Целую её, чтобы ей не пришлось отвечать. Мне важнее дать понять Крис, что она мне нужна, чем услышать ответ. Не знаю, сколько ещё мне придётся выгонять из её головы демонов, но я готов. Потому что только я могу найти к ним подход.

26 мая, суббота, съемочный павильон

Мы приезжаем к назначенному времени на съемку концерта, и Крис идёт гримироваться. Переговариваюсь с Серёжей, который слишком доволен встречей со мной, и вижу Родиона. А он видит меня и бледнеет. С невероятной хладнокровностью подхожу к нему и хватаю за ворот рубашки.

– Слушай, сюда, сука, – начинаю свою вдохновляющую речь. – Ни одного прикосновения к ней во время номера, ни одного косого взгляда. Ничего. Тебя сейчас спасает только проект и общий номер с Крис. Если запорешь что-нибудь – можешь за сцену не возвращаться. Не советую.

Он издаёт какое-то жалкое мычание и убегает в гримёрку. Я нервно жду окончания концерта.

***

Она поёт прекрасно. Идеально. Даже слишком идеально для такой малышки, которая только несколько часов назад сидела на кухне и отказывалась от завтрака. К слову, мне удалось её накормить.

Я не отпускаю её от себя в свободный промежуток времени между их номером с Родионом и общим выступлением с церемонией ухода. Я понимаю, что скоро ей придётся опять возвращаться в эту башню. Остаётся надеяться только на то, что это время не разрушит её.

Когда им объявляют список финалистов, я слышу её имя и успокаиваюсь. Когда я не слышу в списке имя Родиона, я потираю руки.

Крис, Майер, Софа, Назима, Олег, Дэни. Ни слова про Серёжу, да? Они решили слить ещё одного достойного участника?

Вижу, как Крис спускается за сцену, и я подхожу к ней, чтобы поцеловать. Хочу прямо сейчас. Слишком скучаю по возможности делать что-то здесь и сейчас.

– Я прошла, – шепчет она мне.

– Конечно, ты прошла, как же иначе? Прости за это сейчас, – говорю ей, наблюдая за тем, как Родион присоединяется к остальным ребятам.

Оставляю Крис в недоумении и подлетаю к нему. Бью со всей силы ему по лицу, потому что теперь можно. Толкаю его на пол и превращаюсь ради неё в какого-то дикого зверя. Бью его изо всех сил, как будто лишившись границ восприятия мира. Лишившись рассудка. Понимаю, что меня оттаскивают от него лишь тогда, когда лицо Родиона превращается во что-то ярко-красное. Что-то, совсем не похожее на обычное человеческое лицо.

Меня всего трясёт. Хочется выбить из его башки всё, что там могло остаться, но я вижу обеспокоенные лица людей вокруг. И вижу Крис, которая прижимается к стене и не издаёт ни звука.

– Это слишком? – спрашиваю её.

Пожимает плечами.

– Он заслужил.

– Я не за него испугалась, а за тебя. Я боюсь оставаться без тебя, – говорит она мне на ухо, побивая свой рекорд по одновременно сказанным словам за последние сутки.

– Это ненадолго. Всё будет хорошо, – отвечаю ей и поглаживаю её шею рукой, замечая покрасневшие от ударов костяшки.

Крепко целую и отдаю в руки организаторов, которые обещают в целости и сохранности довести её до башни. Мне остаётся только надеяться на то, что всё будет хорошо, хоть я и с такой уверенностью ей об этом заявляю. Мне бы самому поверить в это «хорошо».

Комментарий к Глава 18. Максим

Я как будто сама с Максимом и Крис переживаю их историю и каждый раз, когда у них всё идёт не очень хорошо, тоже волнуюсь. Воспринимаю как личную трагедию.

А как вам глава?

========== Глава 19 ==========

26 мая, суббота, башня

Вернувшись с концерта, мы все договариваемся оставить друг друга наедине хотя бы на час. Я хватаю свой альбом и иду на балкон, потому что мне разрешили туда выходить. Потому что мне не хочется находиться в этой квартире.

Открываю балконную дверь, понимая, что сюда больше никто не зайдёт. Ни Максим, ни Серёжа. Никто не выйдет и не достанет зажигалку, держа между губами сигарету. Не выпустит в открытое окно серый дым, который тут же смешается с воздухом. Никто из оставшихся ребят не курит. И это к лучшему.

Устраиваюсь на лавочке в полулежащем положении и продолжительное время просто смотрю, как голубое небо Москвы захватывают ярко-розовые краски. Город живёт и демонстративно дышит бетонными лёгкими, пока я наблюдаю за ним. До тех пор, пока ко мне на балкон не заходит Женя Майер.

– Вот ты где! – восклицает она, присаживаясь на корточки около меня. Кто бы мог подумать, что такая девушка, как она, вообще умеет так сидеть?

– Ты меня искала? – спрашиваю её, потому что не понимаю, чем вызвала такой интерес к себе.

– Да, Кристина. Ты как себя чувствуешь?

– Нормально. Тебе что-то нужно, Жень?

Она как-то даже искренне улыбается и кладёт руки мне на бедро, как будто готовится к долгому рассказу. Надеюсь, это не так. У меня нет желания болтать с ней.

– Я понимаю, что мы с тобой никогда не были подругами. Да и не будем, наверное. Но я понимаю, что ты чувствуешь после того дня. Просто со мной было то же самое. Хотел меня один такой же ублюдок. Но это неважно. Хочу, чтобы ты знала, что, несмотря на степень, насколько там всё зашло, ты имеешь право переживать. Я понимаю, что это тяжело. Но ты не одна, Кристина.

Я чувствую тепло её рук и смотрю ей в глаза, видя там невероятную тоску. Всё вокруг какое-то тёплое и оранжевое из-за этого уходящего на ночь солнца. Женины распущенные кудри красиво лежат на её плечах и сплетаются с солнечными лучами. Она вообще сейчас какая-то необычайно прекрасная, и это меня почему-то успокаивает. Эта красота вокруг не даёт мне даже удивиться по-человечески – я нахожусь под каким-то эстетическим гипнозом.

– Мне очень жаль, что с тобой это произошло, – говорю ей.

– Кто бы мог подумать, что у Жени Майер могут быть проблемы, да?

– Но ведь сильная и несокрушимая Женя, которая ничего не боится – это образ?

– Конечно.

– Наверное, все это понимают?

– Даже если и понимают, мне так проще. Так меня сложнее ранить – за этой маской. Я привыкла к этому.

У меня неожиданно возникает чувство доверия к Жене, потому что только она может понять, что я чувствую. Никто из ребят, ни Максим или Серёжа, ни эта женщина-психолог, которая воображает из себя профессионала. Только она – девушка с таким же пережитым и пронесённым через своё нутро горем.

– Я понимаю, что ты злишься, – начинает она. – Из-за Максима. Но я ничего не знала про вас. Да и он, наверное, не понимал, что творит.

– Проехали.

– Я устала так сидеть, – смеётся она и присаживается на лавочку, аккуратно отодвинув мои ноги. – Знаешь, ты классная девочка. Правда. Мне жалко, что я стала причиной твоих страданий.

– Он уже сделал кучу всего, чтобы я не воспринимала тот случай, как что-то значительное. Так что, правда, проехали.

– Хорошо. Тогда, может быть, пойдём и выпьем вина?

– Что? – сразу спрашиваю я и вспоминаю, как Максим иногда пил вино здесь прямо под камерами, а у меня получилось достать бутылку коньяка, поэтому особых проблем с этим могло и у Жени не возникнуть.

– Нам сегодня разрешили расслабиться и принесли в дар немного вина. Всё-таки финал, последняя неделя, чёрт бы её побрал.

– Ну, я даже не знаю. Только если немножко.

– Давай, пошли, – говорит она и встаёт, зовя меня за собой. А почему бы мне не отдохнуть сегодня? Хотя бы раз.

– Хорошо, – отвечаю я ей, и мы возвращаемся в нашу квартиру.

Женя ведёт меня в кухню и кивает на маленький круглый столик, за которым мы очень редко обедаем. Я сажусь на диван и вижу, что на барной стойке красуется несколько кувшинов с красной и прозрачно-жёлтой жидкостями.

– Предпочитаю красное вино. Не против? – спрашивает она, наливая в бокалы именно красную жидкость.

– Нет, не против.

– Тогда держи, – говорит она и протягивает мне бокал. – Я сейчас ещё ребят позову.

Женя уходит в спальню, а я делаю первый глоток. Вино оказывается неожиданно очень вкусным – с нотками ягод. Напоминает обычный сок. Моё подсознание, быть может, ведётся на отсутствие привычной бутылки? Но я делаю ещё один глоток и понимаю – хорошее вино.

Общая зона начинает заполняться остальными ребятами, которых всего шесть вместе со мной. Даже не верится. От выпитого вина мне не хочется думать о прошлом, я здесь и сейчас. И мне хочется быть счастливой и немного пьяной.

– Давайте выпьем за то, что мы все выжили, – предлагает Назима и смеётся. – Ещё неделя, одна неделя. И мы все просто выйдем в эту дверь. И как бы нам не хотелось отсюда свалить – я буду помнить каждого из вас.

Мы звонко чокаемся, направляя бокалы в центр. Делая очередной глоток, замечаю, что Дэни с Софой пьют апельсиновый сок, а не вино. Скука. Допиваю оставшееся в бокале и наливаю себе сама.

Для нашего удовольствия нам даже включают музыку, которая льётся звонкими нотами из динамиков по всей площади помещения. Свет становится приятно-приглушённым, из-за чего у меня даже начинает кружиться голова. А может, от вина. Но я не обращаю на это внимания.

– Кристина, я так рада, что у тебя получилось расслабиться, – говорит Женя, сидя около меня на диване. Она стала ещё улыбчивее и задорнее от выпитого.

– Спасибо за вино! – выкрикиваю вдруг я и высоко поднимаю бокал.

– Какая ты прелестная, даже жалко, что Максим не сможет тебя полюбить в ответ.

– Что значит – не сможет полюбить в ответ?

– Да не слушай ты её, – вмешивается в разговор Софа. – Она пьяная уже, Крис.

– Соф, я сама разберусь, – кидаю ей и не отвожу взгляда от Жени.

– Не хочу я, конечно, тебя пугать, но всем же всегда было видно, какой он. Он Свобода. И это не просто псевдоним. У него не было долгих отношений, он такой непостоянный.

– Можно ведь быть свободным, любя кого-то? Да? – спрашиваю её.

– Я не отрицаю этого. Но я – это не он.

Олег, выпив совсем уж немного, начинает громко шутить, а Назима с Софой, которых уже перестал волновать наш с Женей разговор, смеются над каждой его глупой шуткой. Играет музыка. Я стараюсь сконцентрироваться только на словах Жени и из-за волнения не перестаю опустошать бокал маленькими глотками.

– Почему ты так думаешь? – спрашиваю её, заглядывая в большие блестящие глаза.

– Он говорил, что не хочет привязываться ни к кому здесь, потому что закрытое пространство может сыграть злую шутку. Будет думать, что влюбился, а потом выйдет из башни и поймёт, что это не так. И девушке придётся страдать от этого, от расставания и тому подобного. Поэтому он рассматривает только секс. В его словах есть правда, Кристина. Мы здесь как будто в копии нашей нормальной жизни. И то, что ты чувствуешь здесь, может оказаться иллюзией. Раз – и через неделю это всё исчезнет.

Я выпиваю ещё один бокал и откидываюсь на спинку дивана. Мне не нужно верить ей – но я, конечно, это делаю. Её слова ничего не меняют, но мне становится так противно от него. От того, что он никогда не бывает со мной честен до конца и считает маленькой девочкой, которая ещё не доросла до его ума. Малявка, которая не поймёт его чувств. Почему-то Женя говорит со мной, как со взрослой. Может, стоило делать то же самое, невероятно взрослый мужчина Максим Дмитриевич? Раз так вышло – смотрите свою малявку на всех экранах страны.

– Кристин, просто помни всегда, что никто из них не стоит тебя. Они все такие одинаковые, правду тебе говорю. Будь выше. Забей на всех этих мужиков.

– Спасибо, Жень, что хотя бы ты со мной честна, – говорю ей, запинаясь на каждом втором слове, и иду вместе с бокалом к ребятам, которые танцуют прямо посреди комнаты.

– Кри-и-ис! Давай к нам! – кричит мне Олег.

Меня качает волнами опьянения, музыки и приглушённого света. Мне хорошо. Я танцую рядом с Олегом и уже хочу увидеть выражение лица Свободы, когда этот момент попадёт в эфир.

Когда вино кончается, оно мне уже и не нужно. Я окончательно пьяна. Мне хочется делать что-нибудь грандиозное и странное, хоть я и понимаю, что так быть не должно.

– Женя! Ты такая хорошая! – говорю ей, забираясь с ногами на диван. – Хорошо, что ты всё рассказала мне. Может, давай позвоним ему и всё выскажем? Прямо сейчас!

– Кристин, мы не можем ему позвонить. Мы в башне и без телефонов.

– О, нет же! А вы и не знали. Ребята, внимание! – кричу я на весь дом.

Все устремляют внимание на меня.

– Если вы хотите вдруг позвонить своей девушке, парню, маме, брату, свату, то милости прошу! Обращайтесь к Даше. Она тут работает у нас. А Серёжа с ней встречался. И я могла звонить, кому хотела. Прикиньте, такая вот штукенция.

Я понимаю, что говорю всякую чушь, но уже не могу остановиться.

– Так что я прямо сейчас пойду и позвоню одному засранцу! Где Даша? Мне нужно найти Дашу! Даша!

– Олег, давай отведём её на балкон. Пусть проветрится, – говорит Женя.

– Конечно, пошли.

Они берут меня под обе руки и ведут к выходу. Наверное, Даша там, куда мы идём. Значит, всё идёт по плану.

– Даша! – громко зову я её.

– Крис, давай пока не будем её звать, – говорит Олег.

Мы выходим на балкон, и Женя открывает окно. Я сразу чувствую прохладный весенний воздух ночного города. Подхожу ближе и вглядываюсь в чёрное небо Москвы, забывая о том, куда хотела идти ещё пару минут назад. Я высовываюсь в окно и закрываю глаза. Так хорошо, пока в голову не начинают лезть мысли о Максиме.

– Свобода! – кричу я во всё горло. – Как же я тебя ненавижу!

– Кристина, тебе не холодно? – спрашивает Женя.

– Нет-е-ет! – продолжаю кричать я.

Примерно через вечность Олег уводит меня с балкона в дом. Потом я неожиданно оказываюсь на кровати и отрубаюсь.

27 мая, воскресенье, башня

Открываю глаза и сразу же чувствую, что горло разрывается от боли. В голове всплывает картинка того, как я высовываюсь в окно и кричу что-то про Максима. Ты полная идиотка, Кошелева.

Завтракаю в тишине, наблюдая, как на улице впервые за последний месяц начинается дождь. Тучи плотно затягивают небо, оставляя нашу квартиру без солнечного света. Мой кофе остывает ровно к тому моменту, когда я готова его выпить. Горло болит даже после полоскания. Тоскливее некуда. Хотя, есть куда. На кухню входит Даша и подходит ко мне. Вот чёрт.

– Кристина, снимай микрофон, собирайся – едешь на студию. И вот, возьми таблетки, – говорит она и протягивает мне небольшую коробочку.

– Хорошо, спасибо, – отвечаю я.

– Буду ждать у лифта, – быстро произносит она и уходит.

Я понимаю, что нужно поторопиться, чтобы не давать ей лишний повод понервничать, но руки не слушаются. Мне не хочется услышать, что она знает о вчерашнем. Боюсь, но мне приходится топать к этому лифту, как будто на каторгу.

– Всё ещё хочешь позвонить? – говорит она с усмешкой, нажимая на кнопку вызова лифта.

– Даш, я просто выпила. Прости. Это все увидели?

– К счастью, моменты вашей пьянки никого не заинтересовали. Это всё равно не войдёт в эфир.

– Господи, как же хорошо.

– Кристина, я же понимаю, что вам здесь всем тяжело. Но как-то это некрасиво, ты так не думаешь? Даже не по отношению ко мне, а к Серёже.

– Прости…

– Ладно, слушай, на студии у тебя будет встреча с Фадеевым, а потом – занятие с педагогом. Машина у входа.

Мы спускаемся на лифте вниз.

– Максим очень волнуется. Передать ему что-нибудь? – спрашивает Даша.

– Скажи, пожалуйста, чтобы больше не волновался, – отвечаю ей и выхожу из лифта.

На улице ещё идёт дождь, поэтому я добегаю до машины, прикрывая голову руками, и запрыгиваю внутрь. Горло даёт о себе знать легкими наплывами боли, но терпеть можно. Я смотрю на размытый водой город через прозрачное стекло и отгоняю мысли о Максиме. Не хочу грустить.

Я поднимаюсь на студию, и сразу же меня отправляют к Фадееву. Он встречает меня на редкость добродушно и с улыбкой на лице объявляет, что они готовы предложить мне контракт с их лейблом. Подписать я должна его прямо сейчас, а удивиться – на субботнем финальном концерте.

– Я что-то не понимаю. То есть я не выиграю? Или что это значит?

– Я не говорил тебе такого ведь, да? Просто ты получишь контракт в любом случае – хоть выиграешь, хоть нет.

Я с умным видом вчитываюсь в несколько распечатанных листочков, хотя и первый раз вижу такое. Вскоре в кабинете появляются серьёзные мужчины в костюмах – юристы. Мне объясняют все мои права, обязанности, другие важные штуки и предоставляют право выбора.

Смотря на пустое поле, которое так и ждёт моей подписи, я вспоминаю ту ночь, когда Максим забрал меня в свою квартиру. Помню, как он возвращается из кухни к тому моменту, когда я уже минут пять сижу на кровати и смотрю в темноту, потому что мне страшно пошевелиться. Детский и глупый страх отсутствия света. Страх просыпаться одной в тёмной комнате посреди ночи. Потом мы едим какой-то магазинный салат и запиваем его апельсиновым соком, после чего я полночи сижу у него на коленях и жалуюсь на Фадеева. Бешусь из-за того, что он выгнал моего любимого человека с проекта и продолжил строить какие-то свои интриги.

Вспоминаю, как он прижимает меня к себе и шепчет, что любит. Доказывает мне свою иллюзию влюблённости, хотя сам убеждён в своей теории. Девушке придётся страдать, говоришь? Любишь, говоришь?

«Я не хочу в лейбл, Максим. Ты поможешь мне? Мы же будем вместе? Мы будем друг друга поддерживать? Я не пойду туда».

Смотрю на лист, нехотя улыбаюсь Максиму Александровичу и вывожу заученную подпись красивой тонкой ручкой.

После официальной части этого дождливого дня я направляюсь на занятие с нашим педагогом по вокалу. Она показывает мне песню, которую я буду исполнять на финальном концерте.

– В этих местах нужно будет расщепить звук, получится очень красиво. А остальное можешь петь обычным голосом. Попробуем распеться?

Я тихонько говорю ей о том, что у меня побаливает горло, но петь я могу, потому что ситуация значительно улучшилась. И я справляюсь с первым куплетом довольно сносно.

– У нас есть ещё неделя, Кристина. Не волнуйся. Главное – не запускать болезнь. Давай теперь припев, и вот тут надо расщепить. Не забудь, – говорит она, выделяя карандашом несколько строчек.

Я начинаю петь припев, дохожу до этого самого момента и понимаю, что не могу. У меня не получается петь с тем расщеплением, благодаря которому я вообще сюда попала. Просто не выходит.

– Кристин, ты чего?

А я ничего. Я напрягаю горло, пытаясь издать привычный когда-то звук, но не могу. Я сломалась.

Комментарий к Глава 19

Дождливая глава про ошибки пьяной маленькой Крис. Именно такое тоскливое чувство появилось у меня от её поведения.

Буду очень-очень ждать ваших мнений!

========== Глава 20 ==========

27 мая, воскресенье, студия Malfa

– Я не могу расщепить звук. Это нормально? Как такое вообще может быть? – спрашиваю я педагога и начинаю ходить из стороны в сторону.

– Возможно, это из-за твоей простуды, Кристина. Ты не могла разучиться расщеплять. Просто твой организм может сопротивляться. Тем более, тебе самой тяжело сейчас. Вся эта ситуация. Ничего страшного.

– Мне меньше, чем за неделю нужно понять, что случилось с моим голосом. Классно. Проще простого.

– Не переживай – мы будем много репетировать. Главное – расслабься, этот последний концерт уже ничего не решит. Тебе нужно перестать так много думать о работе, я тебе уже говорила об этом в прошлый раз.

– Вы скажете Максиму Александровичу? – остановившись напротив неё, спрашиваю я.

– У нас ещё есть время разобраться в этом, Кристина. Так что – я не думаю, что нам нужно сообщать ему об этом сейчас, – отвечает она и подмигивает мне.

– Спасибо.

Мы ещё около часа сидим в репетиционной и прогоняем несколько раз подряд новую песню. Я благодарю свой организм за то, что вообще не разучилась петь из-за стресса. Чувствую себя так, как будто я только что подала заявку на кастинг проекта и должна не разочаровать жюри. Правда, тогда я волновалась не так сильно. Теперь на кону – контракт с лейблом. И я не могу допустить, чтобы Фадеев решил, что я ни на что не способна.

После репетиции я выхожу в коридор многочисленных дверей и решительно направляюсь к выходу. Мне хочется сворачивать горы из-за того, что у меня ничего не получается. Но единственное, что я могу сделать – вернуться в башню и следовать своему расписанию на остаток дня. Стоит мне только подойти к лестнице, ведущей вниз – к выходу, я слышу голос человека, которого отлично знаю, но с которым никогда не общалась. Олег Майами.

– Крис, – зовёт он и подходит ко мне – весь в чёрном, как и я сегодня. – Привет.