Текст книги "Выключаем свет (СИ)"

Автор книги: Brady Brooke

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

– Крис, ну как ты? – Макс подходит ко мне и садится напротив меня на корточки.

– Это было… вау. Не так, как на прогоне.

– Ты хорошо выглядела. Крутой комбез.

– Ты смотрел?

– Конечно, я смотрел! Мартышка выступает первый раз! Ещё и вторым номером, – говорит он. Я рассказала ему, что в детстве меня называли мартышкой, потому что я вечно лазила и прыгала везде, где могла. А ещё у меня были какие-то непропорционально большие уши (как и сейчас, естественно), и я делала смешное лицо. Все смотрели на меня и понимали, что по-другому этого ребёнка и не назовёшь. А теперь и он так меня называет.

– Я не облажалась?

– Кошелева! Ты прекрасно справилась. Хватит себя недооценивать, окей?

– Спасибо, Максим. Правда.

У нас нет возможности долго разговаривать – всем нужно отыграть свои номера и переодеваться для общего номера и подведения итогов. Кого-то из нас выгонят, но я не хочу об этом думать. Мои волосы приводят в порядок, я переодеваюсь в другой костюм, хотя лучше бы осталась в невероятно удобном комбинезоне. Через полтора часа мы выходим на сцену, чтобы спеть. Я снова вижу зрительный зал, уже зная, что там сидит Серёжа. В этот раз петь оказывается ещё более волнительно. И только тогда, когда я беру последнюю ноту, у меня получается расслабиться.

Посередине сцены стоит Паша Воля, справа от него выстроены участники нашей команды, слева – команды блекстара. Оказывается, что из нашей команды никто не уйдёт, потому что у нас всего девять человек, а у них – десять. Тимати говорит свою речь, объясняя свой выбор и объявляет, что от нас уходит Лёша Банкес. Мне кажется, такого быстрого ухода Лёше не прогнозировал никто. Видимо, никто, кроме наставника. Мы заканчиваем съёмку и вместе уходим за кулисы. И тут мы уже все осознаём, что прощаться с Лёшей придётся, и каждый по очереди крепко его обнимает.

– Ладно, ребята, прорвёмся, – говорит он нам, и его уводят на запись последнего интервью.

Всё происходит так быстро, что мы не успеваем толком осознать, что у нас отняли частичку новой жизни. Я точно выгляжу растерянной.

– Кристина. – Я слышу голос Серёжи и не могу в это поверить. Может галлюцинации?

Я поворачиваюсь, но он на самом деле стоит прямо за мной. В метре от меня.

– Серёжа, – шепчу я. – Как ты сюда попал?

– У меня мало времени, минут пять.

– Как у тебя дела?

– Серьёзно? Может расскажешь, как у тебя тут дела? Как у вас тут всё здорово получается с Максимом?

– Что?

– Очень невыгодная тактика, Кошелева. Я же ведь могу посмотреть реалити ваше. И смотрел, к сожалению.

– Серёжа, пожалуйста, о чём ты?

Он смотрит на меня с полным безразличием, даже как будто сквозь, минуя моё тело.

– Я вижу, как ты смотришь на него. Как ты ведёшь себя с ним рядом. Ты сама знаешь, насколько это важно. Взгляд. – Я ещё никогда не слышала его голос таким холодным.

– Ты ошибаешься.

– Убеди меня, попробуй.

– Мне нужен друг здесь, я не могу все эти недели провести в одиночестве. У нас ничего не было и не может быть.

– А он, – Серёжа кивает куда-то за меня, – об этом знает?

Я оборачиваюсь и вижу Свободу.

– Меня попросили тебя поторопить, но я даже не знаю, как тебя оторвать от таких разговоров, – говорит он и подходит к нам.

– Не привык, что у неё может быть время на кого-то, кроме тебя?

– Серёж…

– Ты знал вообще, что у неё парень есть? Или она решила умолчать о данном факте?

– Знал, – отвечает Максим, хотя это неправда. Мы никогда не затрагивали эту тему.

– Хорошо, что ты ещё помнишь обо мне, – говорит Серёжа.

– Ты меня обвиняешь в том, чего я не делала. Я не знаю, как я могу тебе это доказать. Мне казалось, что мы доверяем друг другу.

– Ты знаешь, мне стали писать каждый день, чтобы я не мешал вашему счастью. Мне, моей маме пишут, находят наши с тобой фото. Ты думаешь, мне это нравится всё?

– Я не могу представить, как нас с Максимом выставляют в сериях. Я не знаю, что думают о нас люди и что они видят в нас. Но у тебя нет права обвинять меня в этом. Это нечестно.

– Нечестно забывать меня и лгать самой себе. Если бы ты говорила вслух то, что думаешь, было бы проще. Как это делаю я.

– Иногда ты перегибаешь, Серёжа. И выдаёшь свою злость за искренность. И теперь, когда я вернусь домой с проекта, я буду говорить тебе правду.

– Если ты захочешь вернуться домой, Кошелева, то можешь попробовать это сделать. Мне пора, – говорит он, разворачивается и уходит.

– Зачем ты так делаешь? – кричу я ему вслед, но он не реагирует. Мой голос звучит совершенно дико.

Максим во время нашего разговора отошёл подальше, но всё равно держался рядом.

– Крис, – он подходит ко мне и крепко обнимает, утыкаясь носом мне в голову. – Ты такая сильная.

Мы стоим так несколько минут, пока я не нахожу в себе сил пошевелиться. Максим целует меня в макушку и говорит:

– Нам нужно уезжать.

– Идём, – отвечаю я. Мы спешим к ребятам, чтобы поехать в нашу чёртову башню.

Поскорее бы оказаться под камерами и не иметь возможности выйти на улицу. Я бы называла это своей мечтою в детстве, если бы знала, что такое возможно устроить. Пока мои отношения рушатся, я буду сидеть в квартире с малознакомыми людьми и петь песни. Хороший выход, Кошелева.

========== Глава 5 ==========

Комментарий к Глава 5

RY X – Sweat

Спасибо каждому, кто читает эту историю. Мне очень-очень приятно ваше внимание. Но если вы будете выражать свои мысли с помощью комментариев, мне будет понятнее, что вы думаете по поводу развития событий, будет проще осознавать, что именно вам нравится/не нравится. Надеюсь, что смогла донести свои мысли. Приятного чтения xx

22 апреля, воскресенье

В день заезда в башню нам дали возможность позвонить родным – сначала я набрала номер мамы и поговорила с родителями. Мы все понимали, что никогда ещё так долго не находились без какой-либо связи друг с другом, поэтому мама еле как смогла найти в себе силы отключить вызов. С другой стороны, я понимала, что они будут видеть меня практически каждый день в реалити, к тому же, мне нужно было позвонить ещё и Серёже. Он ответил сразу – с первого гудка. Мы разговаривали около десяти минут, и наш разговор был важен для нас обоих, я уверена. Он много шутил и успокаивал меня, чтобы я не переживала из-за долгой разлуки. Серёжа поддержал меня и уверил, что этот проект не разрушит наши отношения до конца. Вчера он был холоден и зол – ещё чуть-чуть и, кажется, он бы дал мне пощёчину. Опять. Его голос, словно механический, до сих пор звенит у меня в ушах, даже во время записи интервью и при разговорах с ребятами (хотя я сегодня не особо разговорчива). Самое несправедливое здесь – это то, что я не понимаю, как у него могли появиться такие мысли. И если Серёжа замечает мои «влюблённые» взгляды, то замечает ли это Макс? Может, он думает, что мы становимся кем-то большим, чем просто друзья?

Вторая неделя

23 апреля, понедельник

На часах половина одиннадцатого, все ребята уже встали, а я лежу в пижаме на застеленной кровати и не могу найти сил встать. Даю себе ещё десять минут, чтобы полежать. Вчера мы с Максимом не смогли пообщаться из-за долгих записей интервью и выездов на студии (или просто не хотели), поэтому я немного волнуюсь, когда замечаю, что он приближается к моей кровати.

– Крис, – тихо произносит он. – Ты чего не встаёшь?

– Сейчас встану, просто хотела полежать.

Он садится рядом на пол и кладёт голову на мои подогнутые к туловищу ноги. И что мне с ним делать?

– Там Катя пришла. Принесла нам подарки. – Максим протягивает мне бумажный пакет.

– Мне? – отвечаю я и аккуратно присаживаюсь на кровати.

– Кто ещё мог такое заказать?

В пакете лежат пачка какао, один пакетик с сухой лавандой, а другой – с молотой корицей. Я и совсем забыла, что мы тогда всё это с ним заказали.

– Спасибо, что доставил прямо до моей квартиры.

– Это было не очень сложно.

– Макс, – я тихо проговариваю его имя, которое почему-то с каждым днём произносить становится всё приятнее.

– Да?

– Я не хочу этого, но нам лучше пока не общаться. Так близко.

– Что?

– Ты всё слышал тогда, после концерта. Он себе столько всего надумал.

– Вот именно, Кошелева. Я думал, что ты понимаешь. Ты знаешь, что мы друзья. И тебе не нужно это доказывать, если он не верит.

– Максим, у нас с ним очень всё сложно.

– Зато у нас теперь всё просто. Тебе же нужен был друг на проекте? И между нами не может ничего быть? Тогда зачем всё это?

Я молчу, уставившись ему в глаза. Мне нечего отвечать, потому что Серёже я тогда сказала именно это.

– Уверен, ты не будешь здесь в одиночестве, Крис. И я надеюсь, что этот момент не попадёт в эфир, – говорит он и уходит.

Занавес.

24 апреля, вторник

Я резко просыпаюсь и не понимаю, где нахожусь. Вокруг темно. Мне только что приснился страшный сон с родителями и Серёжей. Надеюсь, что это только сон. Я лежу, уткнувшись головой в подушку, и боюсь пошевелиться. Точнее у меня не получается подвигать руками, поэтому я громко ахаю. За спиной слышится шуршание, чья-то рука ложится мне на плечо. Это он.

– Максим, – тихо зову его я.

Парень убирает руку.

– Кристина, это я, Серёжа, – говорит Пиэлси. Я поворачиваю голову и вижу его обеспокоенное лицо.

– А где Макс?

Он непонимающе хмурится, смотрит в сторону кровати Максима и отвечает:

– Спит, видимо.

Я поднимаюсь на локти и тоже смотрю туда – парень спит под тёплым одеялом, уткнувшись лицом в матрас. Значит, я ошиблась, когда почувствовала его прикосновение. А мне казалось, что оно какое-то слишком особенное, заботливое и крепкое. Я переворачиваюсь на спину и удивлённо смотрю на Серёжу.

– А ты что тут делаешь?

– Да я только ложиться собирался и услышал, что ты кричишь.

– Я кричала?

– Ну, да. Ещё звала Серёжу. Меня или кого-то другого, не знаю. Всё хорошо? Ты в порядке?

– Да, да, всё нормально, спасибо.

– Ложись тогда, скоро вставать.

Серёжа уходит к своему кругу, а я укутываюсь в одеяло и ложусь. Надеюсь, что у меня получится быстро уснуть, потому что мысль, что я кричу на всю квартиру имя своего парня, не даёт мне покоя.

То есть Пиэлси из другой ямы услышал меня, а Максим на соседней кровати – нет? Скорее бы уснуть.

***

Моё утро каждый день протекает по одному и тому же сценарию, только сегодня в него (наконец-то!) врывается какао с корицей. Я уже одета для того, чтобы ехать с Русланом на студию записывать нашу песню, и у меня есть минут сорок, чтобы позавтракать. На кухне за столом сидят несколько ребят, поэтому я отхожу в зону отдыха и сажусь за отдельный столик. Ставлю кружку с какао и тарелку с омлетом и сажусь. Ребята громко что-то обсуждают, но среди этого шума всё равно можно расслышать, как Свобода через главную дверь входит в квартиру и здоровается с Серёжей. И где он был так рано? Я пытаюсь делать вид, что не отвлекаюсь от завтрака, но украдкой поглядываю на дверной проём, ведущий сюда из коридора. Максим заходит на кухню вместе с Майер в обнимку. Теперь я понимаю, почему мой взгляд Серёжа может назвать ревнивым, потому что это он и есть. Все ребята смотрят на них и протягивают многозначительное «о». Женя смеётся и принимается готовить им двоим кофе. Вау. Я стараюсь жевать быстрее, чтобы выехать на студию раньше, чем нужно. Чувствую себя в каком-то вакууме, всё проплывает мимо. У меня нет возможности поговорить с Серёжей. Теперь Макс не может дать мне свой совет (а точнее уже не горит желанием), потому что может увидеть Серёжа. А какая роль во всём этом у меня?

По всему дому вдруг начинают играть песни из первого концерта. Начинается мелодия совместной песни Максима и Жени, и они переглядываются. Какая милая пара. Он протягивает к ней руку, и они начинают танцевать, крепко прижав друг друга, и подпевать.

– Вы даёте зрителям повод посплетничать? – усмехается Пиэлси.

– Ну, мы же не специально, – отвечает Майер и громко смеётся.

– Аккуратнее, Максим. У неё три брака за спиной.

– Ну главное – за спиной. У тебя же нет ревнивого парня на свободе, Жень?

Я не могу больше есть этот омлет. Подступает тошнота, поэтому приходится встать и отправить мою посуду в раковину.

– Кристина, ты чего? – спрашивает Серёжа.

– Опаздываю на студию.

До конца дня мы с Максимом не обмениваемся даже взглядом. Мы держим своё обещание даже слишком хорошо.

25 апреля, среда

Мы живём в этой квартире все вместе уже почти две недели, и нам всем необходимо одиночество. Хотя бы на час. Я знаю, что мой побег на балкон не попадёт в эфир, поэтому могу позволить себе посидеть там одна.

Днём тут очень тепло, даже лавочка нагревается от солнца. Здесь очень уютно, хоть и нет никаких гирлянд, картин или цветов. Я сажусь, облокачиваюсь на стену спиной и любуюсь видом из окна. Надеюсь, мне не влетит за мои посиделки.

Мне так хорошо, что я чуть ли не засыпаю на этом балконе, но вдруг слышу, что кто-то входит сюда ко мне. Поворачиваю голову. Пиэлси.

– О, Крис, ты тут, – говорит он и закуривает.

– Типа того.

– Не парься, я докурю и пойду.

Я действительно радуюсь, что это Серёжа, а не кто-нибудь другой. Мы с ним вроде как неплохо общаемся. Правда, этот друг тоже может вызвать вопросы. Хорошо, что мы не под камерами.

– Ты как узнал про выходной в воскресенье?

Он закашливается, и на его лице появляется лёгкая улыбка.

– Знал же, что не надо никому рассказывать.

– Если это секретно, то ладно.

– Это секретно только потому, что у нас запрещены отношения с сотрудниками проекта.

– Так и знала, что у тебя девушка!

– Кристина, – смеясь, произносит он. – Подожди, вот выгонят меня, тогда узнаешь всё.

– Тогда я не узнаю эту тайну до самого конца проекта.

– Очень мило.

– Не милее, чем твои тайные отношения с сотрудницей.

– Я тебе ничего не говорил!

– Как тебе угодно, – говорю я и подмигиваю парню.

– Вы бы лучше со Свободой разобрались, а то ходите как ошпаренные.

– Мы разобрались.

– И получили то, чего и хотели?

Дверь открывается, и входит Максим. Нет, не то. Я этого не хочу.

– У нас тут всё меньше места остаётся с каждым днём, – говорит он, и входит Майер.

Прекрасно, Максим, ты притащил на наш балкон её. Я продолжаю сидеть на лавочке так, что никто больше не может туда сесть. Буду вести себя точно так же, как он. Как ребёнок. Если ему кажется, что «перестать общаться так близко» – это значит «приводить на наш общий балкон свою новую подружку и обниматься с ней», то могу заказать огромный вертолёт с растяжкой «УДАЧИ» и пустить вокруг нашей башни.

– Кристина, подвинься чуть-чуть, – своим тоненьким голосом произносит она.

– А ты разве куришь? – спрашиваю я.

– А ты?

Мне приходится спустить ноги вниз и подвинуться. Я сижу напротив Серёжи, Женя – напротив Максима. Наступает неловкая пауза, пока Свобода поджигает свою сигарету. Я вижу, как он делает первую затяжку, боковым зрением, потому что не собираюсь на него смотреть. И не потому, что я маленькая обиженная девочка. Просто четвёртый день без его взглядов и дурацких шуток действует как-то слишком душераздирающе. Мне нужен мой Максим. Мой друг.

Майер тянется к Свободе и хватает его за край рубашки. Он оказывается рядом. Вижу силуэт его светлых волос, рук, сигареты и кружевного дыма. Кажется, они вот-вот поцелуются. Смотрю в упор на Серёжу.

– Да, я получила то, чего хотела, – говорю я, встаю и выхожу за дверь.

– Стой, – отвечает Пиэлси и спешит за мной.

Я разворачиваюсь к нему.

– Кристина, пойми, только одно твоё слово – и он твой.

– Что?

– Возможно, он не выглядит человеком, который влюбляется по уши, но посмотри на него своими глазами. Посмотри ему в глаза.

Серёжа отводит меня от балкона, чтобы нас не слышала эта новоиспечённая парочка.

– Ты думаешь, что я ему… нравлюсь? У меня есть парень, я же не могу…

– Стоп, Кристина. Ты разве ничего не знаешь?

– Что не знаю?

– Про их разговор.

– Чей? – Я уже ничего не соображаю.

– Максима и твоего Серёжи.

========== Глава 6 ==========

Комментарий к Глава 6

Атмосфера этой главы – любая песня Максима Свободы, особенно на студии и на концерте. Мне было важно слышать его голос.

Я безумно рада каждому вашему отклику. И комментариям, и добавлениям в ваши любимые сборники. Круто, что так много людей ждут продолжения. Я стараюсь не затягивать с этим. Благодарна всем и каждому хх

Всё ещё 25 апреля, всё ещё среда

Я стою напротив Серёжи и не могу поверить своим ушам – когда и где они могли разговаривать? Зачем?

– У тебя батарейка ещё вытащена? – спрашивает он.

– Да, да, конечно.

Ещё одна наша уловка, за которую нас могут очень сильно ругать, – когда нам нужно поговорить о чём-то важном, о том, что не должно попасть в эфир, мы вытаскиваем одну батарейку из микрофона. И всё – можно хоть кричать, тебя не услышат. Конечно, делать это нужно как можно реже. Но с каждым днём мы становимся друг другу ближе, и это приходится делать всё чаще.

– Давай отойдём отсюда, – говорит Серёжа и, оглядываясь, подталкивает меня к какой-то двери. Она оказывается открыта, и мы заходим.

– Это что?

– Не важно, просто комната, про которую я знаю.

– Ладно.

– Кристина, послушай, я искренне думал, что Максим уже всё тебе рассказал. Потому что мне кажется, это был очень важный для него разговор.

– Когда это было? Как?

– Серёжа подошёл после концерта к Максу, дал свой номер и сказал, чтобы тот любым способом с ним связался. И я ему в этом помог. Моя знакомая подогнала телефон.

– Когда?

– В воскресенье утром. Макс не мог дольше ждать.

– О чём они говорили?

– Мне кажется, что он не всё мне рассказал. Но я знаю, что Серёжа спросил, влюблён ли в тебя Максим.

– И? – перебиваю его я.

– Крис, ты уверена, что не знаешь ответ на этот вопрос? А вообще мы это не обсуждали, если ты хочешь знать. Ещё говорил, что ты всё равно не ответишь ему взаимностью, потому что у вас любовь, и вы помолвлены.

– Но мы не… мы не помолвлены.

– Классно, видимо, твой парень не в курсе. В общем, я думаю, что Макс сам тебе расскажет всё, когда будет готов. Если будет готов. А я очень прошу тебя – не спрашивай его, не выясняй отношения. По крайней мере, сейчас, когда у него сольный номер. Ему важно хорошо выступить, ты сама понимаешь.

– Да.

– Мне кажется, это сейчас важнее, чем любые выяснения. Но мне не очень нравится эта ситуация, Кристина. Я не хочу, чтобы он так расстраивался. Он слишком многое поставил на этот проект. Он слишком талантливый, чтобы упустить этот шанс.

– И что мне делать? – растерянно спрашиваю я.

– Если он тебе дорог по-настоящему – будь рядом. Общайтесь, шутите, веселитесь. Но если тебе приходится скрывать ваше общение, учитывая кучу камер и микрофоны, если твой парень тебя удерживает, то оставь его. Так будет лучше. Это всё.

Он уходит и оставляет меня в этой комнате. Я пытаюсь собраться с мыслями и быстро вставить батарейку в чёрную коробочку, приделанную к моим джинсам. Если мы будем медлить – нам всем влетит. Сегодня не воскресенье, когда мы можем так задержаться. Например, на интервью. Прежде чем выйти, я быстро осматриваю комнату – здесь стоит диван, небольшой стол, несколько кресел и стульев. Могу предположить, откуда Серёжа знает про эту комнату. Я открываю дверь и выхожу отсюда с ещё большим количеством вопросов, чем десять минут назад. Аккуратно закрываю дверь и смотрю на балкон.

Интересно, они ещё там? Решаю только подглядеть через стекло, но в эту же секунду оттуда выходит Максим. Один. Он на мгновение останавливает взгляд на мне, у него на лице появляется горькая улыбка.

– Максим, – шепчу я.

Он, не останавливаясь, уходит.

22 апреля, то самое воскресенье

– Нашёл возможность позвонить? – спрашивает Серёжа.

– Типа того, – отвечает Максим.

– А она говорила, что это невозможно.

– Ой, да ладно, чувак. Я сейчас разговариваю по телефону девушки, которую могут оштрафовать или уволить за это. Я не думаю, что ваши два месяца без звонков равнозначны судьбе этой девушки.

– Но ты звонишь.

– Потому что подумал, что нам с тобой поговорить важнее, чем вам с Крис.

– Она тебе нравится?

Тишина.

– Да ладно, признайся, я же всё понимаю.

– Ты такой убедительный.

– Ну, так что?

– Я не буду подкатывать к девушке, у которой есть парень.

– Но признай, она классная?

– У тебя какой-то фетиш?

– Знать, что твою девушку кто-то хочет?

– Важнейший разговор в моей жизни.

– Ладно, слушай. Ты можешь не признавать это, тебе даже лучше. Но ты пойми, «вас» никогда не будет.

– Ты так уверен в себе?

– Я знаю её, этого достаточно. Ты должен знать, что ей будет сложно добиться чего-то на проекте, если у вас что-то начнётся. Ты должен подумать об этом. Ради неё. Если она сейчас захочет расстаться со мной, начать встречаться с тобой, бла-бла-бла. Представляешь, какая морока?

– Вполне.

– Но самое главное тут – это то, что пока у неё не будет возможности со мной порвать – она не позволит себе ничего. Совсем. Ой, подожди, у неё же нет возможности даже позвонить мне. Какая жалость.

– Ты удерживаешь её только этим? Невозможностью с тобой порвать?

– Ладно, раскрываю карты. Она меня любит, если ты не понял ещё. Видел на левой руке кольцо у неё?

– Вроде замечал.

– Оно на левой, потому что мы договорились, что она его переоденет. Но будет всегда носить на себе. И тут тебя должно смутить не только то, что мы помолвлены. И будет очень грубо с твоей стороны разбивать такую прекрасную пару, как мы.

– Что же ещё?

– Она переодела кольцо, чтобы никто не знал о наших отношениях. Правда сейчас план немного поменялся, меня представили на вашем концерте всей стране как её парня. Но, пойми, Максим, ей не нужна ни твоя дружба, ни ты. У нас всего лишь план. Договорённость. Чтобы ей держаться на плаву – нужна интрига, крючочек, за который зацепится зритель.

– И этот крючок – это я?

– Умница. Ты её «тайный парень». Послушай, сегодня-завтра она скажет тебе держаться от неё подальше. Когда это случится, ты поверишь мне на сто процентов. Поверь, я знаю каждый её шаг.

– Зачем ты это рассказываешь?

– Не знаю, сейчас хочу, чтобы между вами в реалити была заметна злость. Напряжение. Потом придумаю что-нибудь ещё. И ты даже не заметишь. Сейчас ты зол на неё, а потом будешь боготворить.

– Хорошая игра у вас.

– Интригующая. Ну, ладно, Максим, ты только сегодня проверь её, веди себя, как обычно. Как вы обычно общаетесь. Приобними её, выслушай, а она скажет тебе то, что нужно. Только ты же не думаешь, что она скажет тебе правду, если ты расскажешь про наш разговор?

– Но иначе – я не могу верить ни тебе, ни ей.

– Ну, да. Именно так и есть.

– Огонь.

– Чёрт, Максим, не будь ребёнком. Каждый человек пробивается так, как может. Если ей подвернулся шанс покрутить с тобой роман и стать лидером голосования – почему бы и нет?

– Почему бы вам не прекратить заниматься этой хернёй?

– Ладно, Макс, мне пора, хоть ты, наверное, болтал бы со мной и болтал. До скорого!

26 апреля, четверг

Нас собирают в общей зоне, чтобы провести очередной интерактив. Возможно, придёт какой-то неожиданный гость или Катя опять будет задавать вопросы от наших зрителей и поклонников. Поклонники. Звучит странно. Я каждый раз думаю, что мне не зададут ни одного вопроса, но они есть почти всегда. Мы все сидим на диванах. Максим – рядом с Серёжей и Женей. Я постоянно пытаюсь поймать его взгляд, но он не смотрит на меня. Я не знаю точно, о чём они разговаривали с Серёжей, что сказали друг другу и к чему пришли. Мне остаётся только догадываться, что так сильно поменяло его отношение ко мне. Но я понимаю одно – оно поменялось не после их разговора утром, а после нашего с ним, днём.

Нам говорят, что сейчас покажут рейтинг каждого в голосовании. Ребята радуются. Не уверена, что хочу видеть своё место в списке, но, даже если я не посмотрю на экран, в ту же секунду услышу, как все кричат, что Крис оказалась на последнем месте. Все экраны вмиг загораются. Я вижу свою фамилию на первом месте. Вау. На втором месте – Родион, на третьем – Макс. Облегчённо вздыхаю и смотрю на него. Вот тут даже не приходится ловить его взгляд – он в упор смотрит на меня, словно пытаясь что-то разглядеть. Я улыбаюсь ему – он вскидывает брови и уходит в спальню.

Что бы там ни было, прости меня.

27 апреля, пятница, студия команды MALFA

Мы с Русланом уже записали свою песню, и он уехал в башню. А я вместо того, чтобы последовать его примеру, опять нарушаю все возможные правила – остаюсь на студии, чтобы уехать вместе с Максимом. Сначала я делаю вид, что мне срочно нужно в уборную, потом встречаю в коридоре Фадеева и разговариваю с ним минут десять. Когда тянуть время больше не получается, я захожу в помещение, где Макс записывает свою новую песню. Я надеюсь, что он не выгонит меня оттуда.

«Променяю воздух на сигареты,

Ты сегодня очень плохо одета.

Помнишь, раньше здесь летали ракеты?

А сегодня пусто, пусто, пусто».

Я сажусь на диван, который стоит за креслом звукорежиссёра, и впитываю в себя этот голос и эти слова. Здесь нас не снимают, я могу делать всё, что хочу. Могу смотреть, как хочу, говорить и смеяться с ним без перерывов. Хотя времени у нас не так много.

Максим замечает меня сразу после того, как записывает припев. Открывает глаза и видит, как я сижу и смотрю на него. Но он не прекращает петь – мы смотрим друг на друга, и у меня начинает дрожать всё тело. Я сжимаю кожаную обивку дивана, потому что мне кажется, что прямо сейчас моя душа может вылететь и оказаться в его теле. Мне кажется, что именно этого она сейчас хочет. Его голос пробирается под кожу, и я, чёрт возьми, не знаю, что с этим делать. Я не могу оторваться. Теперь мне кажется, что раньше меня сдерживали только камеры.

Его волосы опять растрёпаны, и вообще мытьё головы – не его любимое занятие. Но он без этого совсем не Свобода. Когда он поёт – всё его тело отдаётся ритму и дышит этой песней. Мне кажется, ни один человек на свете, увидев его, не сможет отрицать, что он занимается своим делом. Я восхищаюсь им до глубины души. И мне хочется сказать ему это прямо сейчас. Но мне кажется, сейчас я говорю это взглядом.

Через пятнадцать минут, наполненных тысячами наших переглядываний и сотнями сжиманий моих кулаков, он записывает последнюю ноту. Он свободен. Мы можем ехать домой. Максим благодарит звукорежиссёра и выжидающе смотрит на меня.

– Идём?

– Да, – отвечаю я и киваю несколько раз подряд.

Он смеётся и пропускает меня вперёд.

– Нам бы поспешить, ты сколько уже тут без дела?

– Минут сорок.

– Кошелева, ты хочешь, чтобы тебя отругали?

– Нет, хочу, чтобы у нас всё было так, как раньше.

– А что поменялось? Ты же сама хотела меньше общаться.

– Я не могу так.

Он останавливается около выхода из студии, мы стоим друг напротив друга. Смотрю на него снизу вверх как маленькая девочка и пытаюсь не сказать вслух, какой он сейчас красивый. После записи песни, в своей рубашке, с лохматыми волосами.

– А я не могу так, как раньше.

Я не выдерживаю – обхватываю его за шею и обнимаю, что есть сил. Сжимаю его тело так, как будто не смогу сделать этого больше никогда. Но отчасти это правда – скоро мы вернёмся в башню. Такого удовольствия позволить мы себе не можем. Он тоже обнимает меня, но не так сильно. Бережно, нежно, словно я могу исчезнуть прямо сейчас.

– Вот бы никогда не было этих камер, и не надо было вытаскивать батарейки из микрофона, – шепчу я тихо-тихо прямо ему в ухо.

– Это всего на несколько недель.

– А потом?

Он молчит и сжимает меня крепче. Мы стоим так достаточно долго, чтобы начать волноваться из-за времени, но это всё совсем не важно сейчас.

28 апреля, суббота, день концерта

Мы с Софой вместе стоим за кулисами, пока Максим выходит на сцену и готовится к номеру. Я бы хотела посмотреть его выступление из зала, но нам нельзя туда выходить. Кто бы говорил о правилах, да?

– Он крутой, – говорит Софа.

– Ещё какой. – Улыбаюсь я ей.

– Он очень заботится о тебе. Это видно.

– Соф…

– Знаю, знаю, всё сложно. Я просто думаю, что вы вдвоём точно будете в финале.

– Почему? Точнее, он, конечно.

– Потому что ты талантливая, хоть и не понимаешь этого ещё в полной мере. И ты нравишься зрителям. Ты лидер голосования, хоть и на общих сборах не говоришь и не привлекаешь внимания. Мне кажется, что в финале будут те, кто останется собой. Кто не будет себе придумывать никакого образа. А вы как раз такие.

Максим начинает петь, и Софа понимает, что я не смогу ей ответить. Я слушаю его. Мы пока не можем его увидеть, потому что для этого номера на сцене установили большую коробку, в которой ему приходится сидеть на своём стуле весь первый куплет и припев. Но я всё равно знаю его номер наизусть. Сейчас, когда начинается припев, он вскакивает на стул. И хоть у него в этом номере первый раз есть постановочные движения, я знаю, что он двигается в своём ритме. В ритме своей музыки. Он каждый раз умирает и возрождается на сцене. От переизбытка чувств, от любви и великой страсти к музыке. Именно это вам нужно знать о нём.

Когда номер заканчивается, мы всё равно не можем видеть его из-за этой огромной коробки. Но знаю, он сейчас убирает прядь волос за ухо, неловко улыбается и готовится принимать комплименты. Потому что они будут. А он к этому не привык.

– Тебе никто никогда не говорил раньше, что ты похож на Джимирокуая*? – говорит Аида, которая сегодня стала частью нашего жюри.

– Смесь Джимирокуай с Куртом Кобейном, – говорит Тимати.

– Вот, да. Ну, Курт Кобейн – это волосы…

– Я Максим Свобода, – вдруг говорит он, и все зрители аплодируют.

– Молодец, – произносит Софа, возвращая меня со сцены за кулисы. Я всё это время была там, рядом с ним. Она уходит готовиться к своему выступлению, оставляя меня здесь.

Он возвращается сюда, и я обнимаю его, не давая опомниться. Здесь могут иногда проходить операторы со своими камерами и снимать нас, но ему нужно это сейчас.

– Ты Максим Свобода, – смеясь, шепчу ему я. – Было прекрасно.

***

Сегодня я не увидела в зале Серёжу, хоть и искала его глазами так долго, как могла. Его не было. И, наверное, я зря до сих пор надеюсь, что он снова проберётся ко мне за кулисы, чтобы поговорить. Кажется, он просто боится последствий нашего разговора. Я не очень довольна тем, что он делает, и мне необходимо с ним связаться.

Я оказываюсь лидером голосования.

– Ещё одна неделя без телефона, – шутит Тим, который стоит рядом. Не могу сдержать улыбку.

Максим наклоняется ко мне через нескольких ребят, потому что стоим на сцене мы с ним не рядом, и тихонько аплодирует.

Паша называет лидера в другой команде – это Дэни. Очень удивительно – мы с ним самые молодые участники на проекте. Ему – семнадцать, а мне – девятнадцать. Из нашей команды уходит Тим, из другой команды – Аня. Она говорит прощальную речь, и некоторые начинают плакать. Сначала Женя, потом Диана, Настя. Я буквально наблюдаю за тем, как этот момент соединяет нас всех вместе. Именно сейчас, не когда-либо. Я пока не готовлю эту прощальную речь, но вижу, как некоторые ребята уже действительно волнуются по этому поводу. Никто не хочет уходить, но каждый хочет уйти достойно.