Текст книги "Выключаем свет (СИ)"

Автор книги: Brady Brooke

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

========== Глава 1 ==========

Вы все и без меня знаете, что жизнь любого человека может измениться в один момент. Ты даже не успеешь осознать, как она поделилась пополам, а эта новая вторая часть уже обрушилась на тебя словно снежная лавина. Событием, разделившим мою жизнь на две таких части, стало попадание в проект «Песни». И хоть я ещё даже не собрала свои чемоданы, не решила точно, сколько футболок брать с собой, во сколько просыпаться утром перед отлётом, но я уже понимала, что больше никогда не вернусь в это состояние, к этому стилю жизни, к этой маленькой Крис из маленькой Сысерти. Хочу ли я этого? Очень. Боюсь ли я этих изменений? Да, определённо. Боюсь, что мне не хватит сил на эту новую реальность, что мне будет тяжело. Но именно в данную секунду, когда я держу в руке флакон с гелем для умывания, мне хватает смелости поклясться самой себе – не сдаваться, работать и не нести всякую чушь на интервью. Хотя бы постараться.

На столике у кровати стоит кружка горячего какао с лавандой и зефиром – я пью его сегодня вместо ужина и заодно успокаиваю нервы. Прокручиваю в голове основные страхи – отсутствие рядом семьи, друзей и Серёжи, а значит, отсутствие искренней поддержки, моя боязнь говорить в большой незнакомой компании, за счёт которой в доме будет ужасная суматоха, из-за которой придётся не спать и пить валерьянку. Вот видите, всё взаимосвязано, и хотя бы без одного пункта никак не обойтись.

На ноутбуке чуть слышно играет довольно грустная песня (а точнее ROZHDEN – Без тебя, которую уже пора бы выключить, чтобы не расплакаться). Но я залажу на кровать, достаю из чашки ложку, чтобы облизать пену от зефира, и именно такую – с ложкой во рту, с уже еле державшимся на голове пучком, в розовой пижаме – меня видит Серёжа, который пришёл помочь мне со сборами и уже зашёл в комнату.

– Как ты?

– Всё супер, – отвечаю я, не вынимая ложку изо рта.

Он подходит к кровати и садится рядом.

– Что там за фишка с телефонами всё-таки?

– У всех заберут их до финала…

– Чёрт. Серьёзно? Вы что, детки маленькие, я не пойму!

– Серёж…

– Я надеюсь, что ты там долго не задержишься.

– Ну зачем ты?

Я вижу злость в его глазах, которая сильно меня пугает. Он знает это, но продолжает злиться.

– Послушай, может это ещё не точно. Может быть, нас просто хотят погрузить в это всё, – я пытаюсь сгладить наши разговоры перед своим отъездом уже вторую неделю подряд.

– Ладно, слушай, это полнейшая авантюра, Крис. Ты понимаешь, что уже всё поставила на этот проект? Если тебя выгонят на первой неделе, ты понимаешь, что произойдёт? Деньги на билеты туда-обратно, пропуски в институте, вот эти твои новые наряды. Ты осознаёшь?

– Серёж, ты не веришь в меня?

Я отпиваю какао, отставляю кружку и придвигаюсь к парню вплотную. Он волнуется за меня, я это знаю. Но это может обернуться тем, что мы оба останемся в этой маленькой комнате со своими проблемами навсегда. А навсегда – это очень долго.

– А ты любишь меня? – спрашивает он.

Оба вопроса остаются без ответа. И это тоже меня пугает. Мы не знаем ответов на них.

– Я буду тебе тайком передавать приветы через камеру. Или, знаешь, буду пробираться в тайную комнату, выкрадывать на ночь телефон и звонить тебе.

– А я тогда буду названивать на ваши студии, в башню, каждому участнику и сотруднику. Буду требовать позвать тебя.

– И приедешь на концерт с огромным плакатом.

– Ты как будто не знаешь, что я сам буду на гастролях. Не знаешь, что у меня спектакли? Будь добра – принимай в таком случае и мою работу.

Провал.

– Я принимаю. Просто я буду рада, если ты будешь там, когда я буду выступать. Но если не получится – ничего страшного, это же всего на два месяца. Максимум. Если меня не выкинут.

– Крис, – он произносит моё имя и смотрит в глаза, то ли просто так, то ли пытаясь что-то сказать. Я не понимаю его.

– Ты хочешь ещё о чём-то поговорить?

– Нет, мы всё уже обсудили. Я пойду, у меня спектакль ещё сегодня.

– Ты утром придёшь?

– Во сколько?

– Я встану часов в шесть.

– Хорошо, – отвечает он и целует меня крепко-крепко, что я на секунду теряю разум.

– Я распечатала нашу фотку и вклеила в скетчбук.

– Надеюсь, я там не выгляжу как идиот.

– Нет, Серёж, ты там такой же красивый, как и сейчас. А у нас всё будет хорошо, да?

– Конечно, малышка.

========== Глава 2 ==========

Комментарий к Глава 2

Очень сожалею, что на фикбук нельзя прикреплять песню, чтобы вы сразу включали её и погружались в атмосферу, которую я пытаюсь передать. Поэтому, если для кого-то важно прочувствовать это именно через музыку – наберите в контакте Foals – Spanish Sahara. А если нет, надеюсь, что я смогла передать это словами.

Буду очень рада вашим комментариям, если вам понравится или не понравится. Мне будет безумно приятно, если эта история кому-нибудь зайдёт хх

Первая неделя

16 апреля, понедельник, башня Меркурий

Мы вместе с ребятами стоим около двери в наш будущий дом на ближайшие два месяца (надеюсь и скрещиваю пальчики свободной руки, что на два). За моей спиной – розовый рюкзак, в руках – сумка с одеждой. Передо мной стоит Серёжа Трущёв, а за мной – ещё человек девять. Каждый из нас уже готов ворваться внутрь, но нам почему-то не открывают.

– А остальные уже там чай пьют и наши кровати занимают, да? – кричит кто-то сзади.

Чувствую лёгкий мандраж. Мне почему-то кажется, что по техническим причинам на всех не хватит кроватей, и кому-то одному сразу придётся уехать домой. Угадайте, кому? Девочке с розовыми волосами и огромной неуверенностью в себе (это я).

– Приготовились, – говорит какой-то мужчина, и по ту сторону двери, кажется, начинается съемка.

Я готова. Точно говорю. Сейчас бы какао.

Дверь резко открывается, меня несёт внутрь. Несёт чувствами, желанием увидеть дом, музыкой. Нас сразу встречает Максим. Я рада видеть знакомое лицо – мы общались с ним, когда проходили кастинги в проект. Рада, что не буду выглядеть во время своего появления девочкой, которую никто не обнимает при встрече. Хотя когда меня это волновало?

– Крис, привет! – говорит он, и мы обнимаемся.

Я здороваюсь с ним, потом ещё с несколькими людьми и иду занимать кровать. Даже немного бегу с сумкой наперевес. Наша общая спальня находится слева от входа и выглядит как… космическая станция? Две большие ямы с кроватями, стоящими по кругу, большие открытые окна в пол, красивая зелень в горшках и много подушек. Вижу свободную кровать в ближнем ко мне кругу и пытаюсь пробраться к ней.

– Кошелева… Кристина? – раздаётся женский голос сзади.

Я поворачиваюсь и вижу Женю Майер.

– Да, Женя, привет, – я обнимаю её и вижу через плечо девушки, как моя кровать уходит в руки Лёше Банкесу. Облом.

– Ну, мне пора, – машинально говорю я и иду ко второму кругу. И куда это тебе пора? Планы на неделю: научиться стоить коммуникацию больше, чем с одним человеком.

Во второй яме остаётся всего одна свободная кровать, и я её займу. Кидаю с расстояния двух метров сумку на матрас и плюхаюсь рядом с ней сама. Зря я боялась. Теперь можно начинать отвоёвывать вешалки и полки для одежды.

– Кристинка! – вдруг кричит Майер и подходит ко мне. – А это же кровать Серёжи?

Она показывает на соседнее спальное место.

Что? Кристинка? Она же знает, что мне уже перевалило за девятнадцать?

– Может быть, но я не знаю…

– Слушай, солнце, я здесь приземлюсь? А вон там ещё есть кровати свободные, – она широко улыбается и хлопает ресницами, как будто Серёжа Трущёв – это я.

– Майер! – говорит вдруг появившейся Максим. – Ты просто невероятная! С чего же ты взяла, что это его кровать?

– Он сидел на ней пару минут назад.

– Жень, твой Серёжа спит вон там. Беги. И удачи.

Женя хитро улыбается и уходит в указанном направлении.

– Спасибо, – почти беззвучно говорю я, что Максим вынужден читать по губам.

Моя кровать стоит прямо около небольшой лестницы, ведущей в эту яму, поэтому парень спускается сюда и, обойдя меня, садится на свою – точно такую же с синим покрывалом и большой белой подушкой – кровать.

– Она просто так от него не отстанет, – смеётся Максим.

Я вежливо улыбаюсь и выдаю короткое:

– Да уж.

– Ты же из…?

– Екатеринбурга.

– Да, точно.

– Точнее из Сысерти.

– Из Сысерти? – он улыбается, кажется, проговаривая название города про себя.

– Да, это там, рядышком.

– Такая маленькая девочка из маленького города Сы-сер-ти, – я не могу перестать улыбаться из-за его произношения привычного для меня слова по слогам.

Он складывает руки так, что правой подпирает голову, и, всматриваясь прямо мне в глаза, говорит:

– Это чудесно.

Мы бы могли и дальше так сидеть, если бы не находились на шоу под прицелом десятков камер. Но Максим уходит на кухню, а я начинаю разбирать вещи, попутно пытаясь улавливать обстановку в коллективе.

Остаток дня проходит в стиле «только музыка, только работа над собой». У нас забирают телефоны, но я успеваю позвонить родителям и Серёже. Как нам и говорили, вернут средства связи только после финала. А вместо того, чтобы болтать, зависать в инстаграме и контакте, мы будем петь, писать песни и работать. И мне это, честно говоря, очень нравится.

17 апреля, вторник

Я стою у большого зеркала в гардеробной и понимаю, что самое странное и сложное в нашей новой жизни – утро. Нас будят операторы с огромными камерами, в то время как всю комнату озаряет солнечный свет из панорамных окон. Одна часть ребят уже завтракает, другая – лежит в кроватях и молит о законных пяти минутах сна. Сегодня я отношусь к первой половине ребят, потому что, видимо, из-за стресса проснулась раньше обычного.

Пока я варю себе кофе (без корицы, здесь нет корицы!), а Софа завтракает – нас снимают камеры. Когда к нам подходят Олег и Дэни – нас снимет оператор на свою камеру. Во время того, как мы обсуждаем свой путь и опыт становления в музыке, нас снимают. Стоит рассказывать дальше о жизни в башне?

Учитывая особенности пребывания в проекте, я решаю после завтрака взять свой скетчбук и поискать места, которые не захвачены камерами. Потому что они должны быть всегда. У меня есть время на поиски до обеда, пока не придут наши наставники и не заберут нас на репетиции. А для меня это действительно важно – попадая в незнакомую обстановку, понимать её особенности, знать все уголочки, в которые можно нырнуть в случае плохого утра, настроения или ещё чего. А ещё я прекрасно понимаю, что скоро меня, как интроверта, будет раздражать присутствие двух десятков людей в доме. И я начинаю со спальни, хотя сразу понимаю, что ловить здесь нечего. Это самое интересное место в доме, где можно поймать в кадр ночные разговоры ребят, когда они особенно откровенны, проследить наши взаимоотношения, поэтому это место напичкано камерами. В женской душевой тоже есть парочка таких, как и в гардеробной. Помимо этого, с утра до вечера здесь ходят операторы в поисках интересных и провокационных кадров. Я иду во вторую часть дома (справа от входа), но останавливаюсь и понимаю, что ситуация здесь точно такая же. Если я хочу найти укромный уголок, нужно выйти из квартиры. За дверью скрывается небольшой коридор, из которого можно выйти в разные репетиционные залы. А также здесь есть выступающие на полметра колоны, за которые, в принципе, можно сесть и быть спокойной, что зрители будут видеть только твои ноги. Ладно, это уже что-то. Пока я пытаюсь сообразить, куда можно затаиться, мимо проходят ребята. Операторы спешат за кем-то в репетиционную, а я мило улыбаюсь в камеру, предполагая, что этот кадр может увидеть мой Серёжа. И тут до меня доходит гениальная идея. Абсолютно гениальная! Благодаря тому, что в нашей квартире так много людей. Разных людей, некоторым из которых нужно куда-то выходить покурить. Я знаю, что точно курит Серёжа Трущёв, поэтому спасибо тебе большое. Здесь должен быть какой-то балкон или специальное место для этого. Я иду дальше по коридору, выхожу из него и вижу среди ещё нескольких дверей, одного дивана и лифта выход на небольшой застеклённый балкончик. Не знаю, можно ли мне здесь находиться, но иногда взять какао, блокнот и выйти сюда я же могу себе позволить? Поэтому открываю дверь, и меня обдаёт спёртым тёплым воздухом. Вид с тридцать четвёртого этажа так же прекрасен, как и из нашей квартиры, только представляет противоположную часть города. Меня так это завораживает, что я сажусь на небольшую скамейку (сюда войдёт не больше двух человек) и начинаю рисовать вид города с его высотками, заводами, трубами, парковками, небольшими домиками и большими торговыми центрами. Эти правильные и неправильные линии города, звук карандаша в работе и возможность иногда побыть в одиночестве успокаивают меня, вдохновляют и дают понимание, что я спокойно могу находиться в этом месте.

Я рисую минут пятнадцать, периодически машинально протягивая руку к телефону, который обычно лежит рядом. Не обнаружив его, я продолжаю работу. Может быть к лучшему, что у нас их нет. Здесь так хорошо, я сижу, закинув ноги на лавку, снаружи меня не видно, а до тридцать четвёртого этажа даже птицы не долетают. Но я слышу голоса за дверью и понимаю, что это место предназначено для курящих людей, а не для рисующих. Дверь открывается, и входит Серёжа, а за ним Максим.

– О, Кристина! – говорит Серёжа и достаёт из кармана толстовки пачку сигарет. – Ты тоже курящая?

– Нет, я тут вот сижу, рисую, – отвечаю я и показываю на уже закрытый блокнот.

– Ох, как понимаю, – говорит Максим, садится рядом и зажимает сигарету между зубами. – Уже хочется побыть одному.

– Вообще тут не разрешают долго сидеть, – говорит Серёжа. – Тебе бы с нами уже вернуться.

– Чувак, ты так следуешь правилам проекта.

– Надеюсь, здесь нет прослушки.

Парни загадочно переговариваются, но я не чувствую дискомфорта. Я люблю свой балкон и ощущаю себя здесь по-странному уютно. Они как будто у меня в гостях. Максим закуривает, направляя дым в открытое окно. Мне хочется нарисовать их обоих на фоне огромного города с сигаретами в руках и завитками белого дыма. Нужно спрашивать разрешения у малознакомых людей, если хочешь их нарисовать?

– Покажешь? – чуть слышно говорит Максим и кивает в сторону блокнота.

– Конечно, только тут почти ничего нет пока. Он новый, – говорю я и открываю скетчбук. Между обложкой и первой страницей лежит наше фото с Серёжей из похода в лес, на котором мы сидим на земле в позах лотоса.

– Фото огонь!

– Да, это приятное воспоминание.

– А это сейчас нарисовала? – он показывает на рисунок Москвы.

– Ага. Тут красиво.

– А теперь твой вид портит Максим Свобода, он же алкоголик и музыкант.

– Хочешь секрет?

– Давай.

– Этот алкоголик выглядит очень эстетично на фоне этого города. И я боялась спросить, можно ли вас двоих нарисовать.

– Это очень круто, что вы про меня вспомнили, ребята, – говорит Серёжа. – Но я докурил, и пора бы возвращаться.

– Да, скоро встреча с Фадеевым. Надо идти, – говорит Максим, встаёт и пропускает Серёжу вперёд. Тот выходит, пока я встаю с места и закрываю блокнот. Мы остаёмся вдвоём.

– Крис, – тихо зовёт Макс, – это очень красиво. Я буду рад, если ты меня нарисуешь.

========== Глава 3 ==========

Первая неделя

18 апреля, среда

Я сижу в репетиционном зале и вдруг понимаю, что ни разу сегодня не оставалась наедине с собой – мы весь день разбираем концертные номера, поём и репетируем. Это напоминает мне этап кастингов, когда мы не успевали даже поспать. Нас объединяли в команды, чтобы мы придумывали крутые номера. Я чувствовала себя странно, потому что не пишу авторские песни, не создаю музыку, в отличие от других ребят. Было сложно, но каждый понимал, что это его шанс быть услышанным и увиденным на всю страну. Музыка двигала нами тогда, она движет нами и сейчас.

Максим с Женей Майер стоят напротив зеркала и обсуждают детали своего совместного номера, пока я сижу на диване и жду Родиона, с которым уже мне нужно будет обсуждать эти детали.

– А ты будешь без каблуков? А то я буду комплексовать.

– Да нет, смотри, – она опирается на плечо парня и поднимается на цыпочки. – Видишь? Я на каблуках примерно одного роста с тобой, даже ниже.

– Ну ладно, Майер.

– А мы неплохо смотримся, Свобода!

– Не надо, у тебя три брака, я на такое уже не ведусь, – отвечает он, и они начинают звонко смеяться.

Ещё два дня назад я могла бы сказать любому, что Максиму не нравятся такие девушки, как Женя, потому что он довольно замкнут и достаточно избирателен. Но сейчас я не могу перестать видеть флирт между ними. И ей это нравится больше, чем ему. Она пришла на прослушивание с провокационными и сексуальными номерами и до сих пор несёт это с собой. Мы практически не общаемся с ней, потому что обе понимаем – мы совершенно разные. Поэтому мне и странно смотреть на хихикающих Майер и Свободу. А Макс подошёл ко мне, когда я перед прослушиванием репетировала свой номер и выглядела, наверное, слишком растерянно и глупо. Поэтому он, кажется, и подошёл. Когда ты встречаешь такого человека, как Макс, сразу понимаешь, что он полностью состоит из музыки, своей интригующей, талантливой музыки. Когда мы оба прошли в команду Фадеева, мы пожелали друг другу удачи и разъехались по домам. И даже несмотря на то, что иногда он писал мне, сейчас становится неловко отвлекать его своими разговорами или просьбами. Хотя на данный момент Максим – самый близкий мне человек на проекте.

В комнату заходит Родион и садится рядом.

– А ты училась где-то петь? – неожиданно спрашивает Майер, приближаясь ближе к нам. Ей просто нужно быть в центре внимания.

– Нет, – чуть слышно произношу я, мне опять становится неловко от того, что у меня нет музыкального образования.

– Никогда? – переспрашивает она.

– Нет.

– Она просто прекрасный самородок, – говорит Родион.

***

Вечером мы собираемся в общем зале вместе с Катей Варнавой, которая сегодня решила поделиться неизвестными для нас фактами из биографии некоторых ребят. В ходе разговора подтверждается, что Дени – романтик. Он как-то раз сам испёк своей девушке маленькое шоколадное сердце. Серёжа был в браке семь лет. И, кажется, этот опыт его очень сломал. Но самый странный факт мы узнали о другом парне.

– Кто в новогоднюю ночь переспал с двумя девушками в одном доме, но в разных комнатах, и умудрился не спалиться ни перед одной из них? – спрашивает Катя и выжидающе смотрит на нас.

– Так, ребята, ну и кто это?

– Руслан!

– Может, Хабиб?

– А почему Макс молчит?

– Я не знаю, почему Макс молчит. Может он сам расскажет про себя? – говорит ведущая.

– Ма-а-акс?

– Ну, да, да. Было такое.

Все ребята воодушевлены и возбуждены. А я вижу, что Макс чуточку смущён, хоть и старается не показывать это. Его лицо уже даже начинает краснеть, а мне становится так смешно от того, что он такой крутой и милый одновременно, и я не могу остановить смех.

19 апреля, четверг

Я опять просыпаюсь одной из первых, даже до официального будильника, и уже сейчас решаю провести этот день максимально продуктивно. Я умываюсь, находясь в ванной только наедине с камерой, собираю волосы в свободный хвост и иду на кухню за кофе. Какао здесь нет, как и корицы с лавандой. Хорошие отношения у нас с лавандой начались после того, как мама иногда добавляла себе эту траву в кофе по утрам. А мне хотелось быть взрослой, и я кинула себе веточку в какао. С тех пор у нас дома всегда лежит пакет с лавандой, и только один этот факт меня успокаивает. На кухне уже завтракает Софа, я желаю ей приятного аппетита и достаю кружку из шкафа.

– Как тебе на реалити? – спрашивает она у меня.

– Знаешь, пока непонятно. Вроде очень круто, что можно музыкой заниматься, но так неловко от этих камер иногда.

– Кстати, Серёга сказал, что у нас будет свободный день перед концертом. Типа не будут нас снимать. Только тс-с, – девушка улыбается и прикладывает палец к губам.

– Вау. Серьёзно?

– Ага.

– Офигенно! Вот бы ещё телефоны дали хотя бы на пару минуточек, я бы позвонила маме с папой. Но день без камер – это вау.

Я сажусь за наш стол и вижу, как на кухню заходит Свобода. Он укутан с головы до ног в огромное одеяло и выглядит как утреннее облачко.

– Доброе утро, – говорит Софа, а я улыбаюсь от этой картины.

Он присаживается на край нашего длиннющего дивана и смотрит на нас. Его утро – это особое явление. Все это уже знают и принимают.

– Крис, пошли курить, – хрипло произносит он. По утрам он говорит очень тихо. Его хрипотца едва доносится до ушей нормальных людей, но я уже привыкла и понимаю этого утреннего Максима, ещё витающего в своих снах.

– Можешь идти, я сейчас, – отвечаю я и спешу в спальню. Мне хочется взять блокнот с собой. На всякий случай.

По пути к своему балкону я хватаю ещё кружку с кофе и бегу из квартиры.

Мы встречаемся у входа на балкон. Он пропускает меня вперёд, а я сразу понимаю, что в десять часов утра на улице в апреле не бывает тепло.

Многозначительно проговариваю «ой» и смотрю на парня.

– Холодно?

Я киваю.

– Садись, – отвечает он, снимает с себя одеяло и накрывает меня так, чтобы руки оставались свободными.

– Как ваш номер? – спрашиваю я.

Он садится рядом, закуривает.

– Скажем так, мне было бы намного легче, если бы я пел с тобой, например. Но номер будет хороший.

– Я бы тебе точно не могла помочь написать песню или музыку. Я как куколка поющая.

– Ты реально? С твоим голосом можно вообще не париться о своей эффективности. А вообще, – он задумывается, – ты пробовала писать?

– Ну, так. Раньше пробовала стихи, как и все.

– Ты знаешь, никогда не поздно взять и выложить свои мысли на бумагу. Вот прямо как твои рисунки. Ты же в какой-то момент начала рисовать. Так и тут. Я подумаю над этим. Напишем вместе хит. Такой, чтобы прям огонь.

Я улыбаюсь и открываю блокнот.

– Можно? – спрашиваю его.

– Ой, это Софа?

– Да, вчера нарисовала.

– Я же сказал, что буду рад своему портрету.

– Окей.

Он сидит напротив в футболке и длинных штанах, его сигарета запускает ему в рот последнюю порцию дыма и летит в пепельницу. Его волосы такие взъерошенные, что карандашу придётся очень не просто.

– Чего тебе не хватает здесь? Из вещей.

– Какао и упаковки с лавандой.

– У тебя уже был готов ответ?

– Ну, да, – смеюсь я. – Вот пью кофе с сахаром.

– Мне теперь после твоих детских желаний даже не рассказать о своих хотелках.

Макс отпивает кофе из моей кружки и закатывает глаза.

– Ой, да ладно тебе.

– Хочешь сказать, если бы в этой кружке было какао с твоей лавандой, мне бы понравилось и стало лучше?

– Конечно! В тысячу раз!

– Тогда запишем твои желания в список для Кати.

Я и забыла совсем, что каждый из нас может написать своё желание в нашу внутреннюю социальную сеть, которое должны исполнить. А точнее принести. Желания могут быть только материальными.

– А тебе чего не хватает?

– Коньяка.

– Мощно.

– Особенно после твоих какао.

Я вывожу на лист блокнота его глаза, губы, дохожу до безразмерной футболки, до свободно лежащих кистей рук. Он сидит в очень расслабленной позе, ему становится лучше, он просыпается. Мы не разговариваем, слышен только звук скрипящего карандаша по бумаге и шум за окном. Эта относительная тишина успокаивает нас обоих, моя душа полна умиротворения. Не помню, когда последний раз мне было так приятно молчать. Смотря на Максима, я ловлю себя на мысли, что рада отсутствию здесь камер. Серёжа может не так всё понять, а я не хочу этого. Правда, не хочу. Мы и без этого ругаемся каждую неделю. Теперь остаётся надеяться, что время и расстояние поможет нам разобраться в себе и в нас.

– Ты в курсе, что это мой балкон? – я нарушаю десятиминутную тишину.

– Чего?

– Ну, я его первая нашла и захватила. А вы с Пиэлси ворвались со своим курением ко мне сюда.

– Ты хотя бы имеешь уважение к взрослым людям?

– Тебе что, восемьдесят?

– А тебе восемнадцать есть?

– Такой противный, сидит на моём балконе и возмущается.

– Я выкупаю половину твоего балкона.

– Ладно, устраивает. Готово.

– Уже?

– Ну, да. Это просто зарисовка.

– Я настолько классно выгляжу? – он улыбается и широко распахивает глаза.

– Не факт, просто я тебя так вижу.

– Спасибо, великий художник.

– Ты прекрасно позируешь.

– А ты скоро будешь писать глубокие песни. Теперь пошли просить у джина твою лаванду. Жаль, нельзя попросить у него бутылочку коньяка.

– Ма-а-акс, – протягиваю я, он еле уловимо улыбается, и мы возвращаемся в суету нашей квартиры на тридцать четвёртом этаже.

Комментарий к Глава 3

Буду искренне рада прочитать все ваши мысли по поводу этой главы и всего фанфика в целом. Что вам нравится/не нравится в работе?

========== Глава 4 ==========

20 апреля, пятница

Выпуск реалити занимает час экранного времени, а на самом деле снимают нас двадцать четыре часа без остановок. Мы не знаем, что попадает в эфир, у нас нет второго шанса посмотреть на кого-то по-другому или переписать кадр, перефразировать свою реплику. Мы не знаем, какими нас показывают на ваших экранах, и кем нас считают наши друзья и семья. Но здесь просто нет шанса быть кем-то другим. Я – это я, Максим Свобода – это талантливый музыкант, абсолютно прямолинейный и прекрасный человек, мой друг, Софа – добрая и отзывчивая. Но несмотря на это, есть дни, когда мы все выдыхаем.

Структура показа выпусков такая: пять дней в неделю, с понедельника по пятницу, все смотрят нашу жизнь в реалити, в субботу показывают (пока в перспективе) концерт с отчётными номерами, а воскресенье остаётся без выпуска. Совместными усилиями мы сложили все полученные нами данные и посчитали время, проводимое без камер:

1. на записи песен в студии (может наступить когда угодно, даже ночью);

2. вторая половина пятницы, когда мы готовимся к концерту (сегодня);

3. суббота – день концерта (должны возвращаться домой только вечером);

4. воскресенье – свободный день (по слухам от Серёжи Пиэлси).

Поэтому всё не так уж и плохо, как кажется. Но Максиму всё равно приходится трудно, у него еле-еле получается скрывать желание побыть одному. И хотя он говорит, что моё нахождение рядом его успокаивает, я стараюсь оставлять его наедине со своими мыслями почаще.

А сегодняшний день полон сюрпризов – нас собирают в общей гостиной, и к нам приходит стилист проекта. Нам будут менять стиль, начиная с причёски и заканчивая гардеробом. Многие девочки сразу начинают переживать из-за своих длинных волос, а мне даже интересно, какое впечатление я произвожу на окружающих.

Я сажусь в кресло к стилисту девушкой с длинными розовыми волосами, а встаю шатенкой с каре.

– Девочка с каре! – так и кричит Макс, когда видит меня. Дело в том, что вчера мы придумали песню, в которой главная героиня – эта самая девочка с каре. Она там засыпает в витринах, а её принц, к сожалению, всегда синий. Макс уверен, что это новый хит. А мне эта песня просто нравится, вот и всё.

– Сама в шоке!

– Вот видишь, теперь нам придётся спеть её с тобой. Раз уж так вышло, – он наигранно удивляется и пожимает плечами.

– Макс, ты что, знал?

– А?

– Ты знал, что у меня будет каре?

– Мне пора в студию.

– Свобода!

– Абонент временно не доступен, пока!

Он заливисто смеётся и делает вид, что уходит из квартиры. Вот такой он, Максим Свобода.

21 апреля, суббота, день концерта

Мы сидим за кулисами сцены, где прямо сейчас выступают Серёжа с Настей. Следующий номер – наш с Родионом. И моё волнение достигает предела, когда уже третий человек подходит ко мне и спрашивает, не волнуюсь ли я.

– Нет, всё нормально, Назима.

Этот концерт намного важнее всех отборов, потому что сейчас ни у кого из нас нет шанса ошибиться – одного из нас выгонят. Но ни один из нас не хочет уходить.

Ребята, у которых номера ещё через несколько других, суетятся, одеваются, ищут своего напарника по номеру. Мы с Родионом сидим вместе, уже переодетые в свои костюмы, готовые петь свою песню. Общий номер покажут в самом начале, но записывать мы его будем в самом конце, поэтому пока мы вообще не выходили на сцену, когда в зале сидит эта огромная толпа зрителей. Мимо нас босиком пробегает Майер, держа в руках свои туфли, а я уже представляю, как Макс закатывает глаза.

– Ребята, приготовьтесь, – говорит нам девушка и зовёт за собой.

– Ну, всё, – говорю я.

– Не волнуйся, Кристинка, – отвечает Родион, и мы подходим ближе, так что я уже вижу кусочек сцены и зала.

– Да всё хорошо, спасибо.

А сколько там людей вообще? Если мы облажаемся, насколько это будет заметно в масштабах планеты?

– Крис! – кричит откуда-то сзади Макс, и я оборачиваюсь. – Всё получится!

Он стоит всё ещё в своей одежде, на голове – хвост, хотя в этом номере волосы у него должны быть распущены. Они с Майер выступают последними, поэтому торопиться ему некуда, но мне всё равно что-то подсказывает, что он только что удрал из гримёрной. Я пытаюсь сказать ему что-то в ответ, но девушка уже начинает подталкивать нас к сцене. Спасибо тебе, Максим, я ценю, но скажу тебе это чуть позже. Мы с Родионом выходим из-за кулис. В зале сидят зрители и наши наставники – Максим Александрович и Тимур Эльдарович. На сцене для нашего номера установлена полусфера и прикреплённые к ней две стойки с микрофонами. Родион помогает мне залезть на эту конструкцию, забирается сюда сам, и мы берём друг друга за руки. Свет выключается. Чувствую себя странно, потому что у нас есть установки на номер, про которые нужно не забыть в порыве волнения. Раньше, на кастинге, я могла спеть любую песню так, как хочу. И если я бы сделала что-то не так, никто бы этого не заметил. А теперь у нас номер, мы артисты. Нам нельзя провалиться. Родион крепко сжимает мою руку, камеры начинают снимать, включается музыка. В голове лишь голос Максима – «всё получится!». Музыка нарастает. Я отключаю мозг и концентрируюсь на песне.

***

Я испытываю невероятное наслаждение и драйв от номера. Это настолько круто, что кружится голова. После выступления нас хвалят, даже слишком сильно хвалят.

– Кристина, а для тебя сегодня особый сюрприз, – вдруг говорит Паша Воля. – Сегодня в зале твои брат и парень. Серёжа, да?

– Да, – еле-еле выговариваю я и слежу за светом прожектора. Он здесь. Не могу чётко разглядеть его лицо, но он не улыбается так, как обычно. Он напряжён и, кажется, расстроен. Я смотрю на него настолько долго, насколько предоставляется возможным, пока огромная камера не начинает снимать наши лица чуть ли не впритык, а ведущий не начинает призывать голосовать за меня и Родиона, если нас не выкинут сегодня. Мы благодарим наставников за приятные слова и уходим к остальным ребятам.

– Ух, задали мы жару, – восторгается Родион.

У меня от возбуждения путаются мысли, и я не могу сконцентрировать взгляд на чём-то одном. Все до сих пор куда-то бегают, а я сажусь на стул и выдыхаю. Мне так это нравится, чёрт возьми. Выступать нравится, а не видеть Серёжу грустным.