Текст книги "Косая Фортуна (СИ)"
Автор книги: Botsvana
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)
– Я буду говорить только в присутствии адвоката.
«Когда же он закончит нудить, у него такой противный голос… Хочется лечь, укрыться одеялом с головой, никого не видеть и не слышать. Гарри, забери меня отсюда… Гарри, ну когда же ты придешь за мной?»
***
Шершавые серые стены в камере, в коридорах, в переходах и вдоль лестниц. Визжащие железные створки ворот и дверных решеток. Тяжелые кандалы и серый туман вокруг. Наручники для устрашения, туман для дезориентации. Всю ночь где-то кричал и выл человек, хлопали и скрипели несмазанными петлями двери, но ничего нельзя было увидеть из-за плотного сырого тумана.
– Малфой! Эй, Малфой, открой глаза! Не спать! Смотри на меня! Ну, признайся, что ты убийца.
– Это несчастный случай. Занеси мои слова в протокол допроса.
– Перебьешься. Ты лучше не ври, у меня имеются все доказательства того, что ты убил человека.
– Предъяви.
– Вот, посмотри, куча свидетельских показаний!
Начальник Следственного отдела, а по сути хозяин отделения предварительного заключения Азкабана самолично ведет допросы задержанного Малфоя. Он трясет перед ним бумажками, не позволяя заглянуть в текст.
– Расшифровка картинки со спецоборудования! Заключение экспертизы! Ты просто поставь свою подпись под протоколом, и мы поговорим о более приятных вещах, например о горячем душе. Драко, хочешь принять душ? Я могу прямо сейчас отвести тебя в санитарный блок. Помоешься, съешь домашний обед, выспишься на нормальной кровати. Мне жена целую корзину еды наложила, я все тебе оставлю, только не упрямься. Я ведь могу и силу применить, ты здесь полностью в моей власти!
– Я буду говорить…
– А ты упрямый. Но я тоже не первый день здесь работаю, и не таких обламывали.
– Тогда ломай.
Голос Уизли становится тихим и вкрадчивым:
– Драко, дурачок ты мой маленький, когда ломают, тогда бывает больно. Подумай, каким ты будешь после особых мер воздействия, если всего лишь после ареста неделю в горячке провалялся. Бредил, маму звал… Похоже, что и сейчас еще не отошел, поэтому вредничаешь, упрямишься. Но таким ты мне нравишься еще больше. Ты же знаешь, что я хочу тебя, вот именно такого, гордого и упрямого. Зачем мне безвольная тряпка, этого добра в Азкабане хватает и без тебя, в любой момент могу получить! Только мне такого и даром не надо.
– Я буду говорить…
– Да кто тебе даст адвоката? Кто? Рассчитываешь, что Поттер сейчас явится и тебя освободит под залог? А вот выкуси! Не явится, и не освободит! – Терпение оставляет начальника, и он начинает психовать. – И денег на адвоката у тебя нет. А бесплатного адвоката надо три месяца ждать. Вас, нищебродов, много, а он один. Не хотят адвокаты бесплатно вас, сволочей, защищать, а у Министерства и других расходов предостаточно. И Поттера у тебя больше нет! На хер ты ему нужен, биографию марать. Он скоро на моей сестре женится. Все, кончилась ваша любовь, трындец тебе, Малфой. Ничего-то у тебя нет. Спохватившись, Уизли снова переходит на уговоры:
– У тебя есть только я, пойми это, Драко. Посмотри на меня другим взглядом, я ведь нормальный мужик, ничуть не хуже Поттера, молодой, здоровый, ласковый. Да ты хотя бы раз со мной попробуй, и забудешь своего героя. Ну что у него есть такого, чего нет у меня? Слава? И где он со своей славой? Нет его. Так что тебе от его славы никакой выгоды. Я человек скромный, обо мне в газетах не пишут, зато у меня есть должность и власть. Я здесь хозяин, как скажу, так и будет!
Вспомнив о том, что он начальник, Персиваль добавляет металла в голос:
– Так что соглашайся, Малфой, у тебя все равно нет другого выхода. Ну, чего, чего зыркаешь? Что-то сказать хочешь? Ха-ха… Снова про своего адвоката?
– Я… Ничего… Тебе… Не буду… Говорить… Совсем.
***
Гарри, отстань, не лезь ко мне, ты небритый… У меня уже раздражение на лице от твоей щетины. Гарри…
Драко открывает глаза, но рядом никого нет. Тюремное одеяло, которым он укрывался, грубое и колючее, от него постоянно чешутся руки и шея.
– Подъем, обезьяны! – охранник колотит дубинкой по прутьям решеток и визгливо орет. – Через пять минут санобработка!
Драко спешит встать и задвинуть откидную койку в углубление в стене. Прыщавый охранник, за неприятную внешность и мерзкий характер прозванный обитателями предвариловки Крысенышем, приспособился начинать утреннюю уборку отделения с камеры Малфоя.
Санобработка проста и незамысловата. Надзиратель подносит к решетке камеры наконечник толстого шланга, и оттуда начинает бить мощная струя холодной воды, смывая все, что не убрано на маленькую полку справа от входа. Большинство охранников относятся к своим обязанностям с ленцой, они быстренько окатывают пол, лишь бы смыть мусор, чтоб не разводить крыс, и удалить нечистоты, чтоб освежить воздух, да и топают в свою каморку дальше бездельничать. Но Крысеныш выполняет свою работу «добросовестно»: долго поливает стены в камере Драко так, чтобы вода затекла в углубление в стене и постель арестанта намокла. Старательно направляет струю в потолок, чтобы брызги достали до угла справа от двери, где находится во время процедуры сиделец, чтоб на нем самом не осталось сухой нитки. В камере, без доступа свежего воздуха, мокрые вещи сохнут очень долго…
Так он мстит за ожег ладони.
Традициями следственного изолятора вежливое обращение охраны с подозреваемыми не предусмотрено. Колотить по решетке дубинкой и, брызжа слюной, выкрикивать грязные ругательства – норма. Хорошим тоном считается, передавая еду в «кормушку», нарочно расплескать жидкий тюремный суп, уронить хлеб на грязный пол или недолить воды в кружку. Но особым шиком Крысеныш считает плюнуть в еду или питье, а после допроса у следователя подолгу не снимать с Малфоя опутывающие чары.
Драко поначалу пытался быть с охранником терпеливым и отвечать спокойно, потом пробовал не обращать внимания на издевательские шутки или отшучиваться, но любое действие вызывало лишь раздражение и новый прилив злости надзирателя.
Но однажды, после особо жестокой выходки вертухая, Драко и сам разозлился, да так, что почувствовал мощный всплеск магической силы, и тогда он мысленно послал тепловой заряд на прут решетки, за который в тот момент держался Крысеныш. Прут мгновенно раскалился докрасна, и охранник дико завыл, глядя на багровую дымящуюся полосу поперек ладони.
Этот секундный всплеск магии дорого обошелся заточенному в каменный мешок волшебнику. Он упал без сил на сырой топчан и почти на сутки впал в забытье. Но едва он смог встать на ноги, как его тут же выдернули на допрос к начальнику Следственного отдела.
***
– Опять молчишь? Ну молчи, молчи… Через месяц подойдет твоя очередь на бесплатного адвоката, не боишься, что к тому времени совсем говорить разучишься? А баланду хлебать еще не надоело? Выглядишь неважно. Похудел, щеки ввалились, круги под глазами, и борода эта козлиная совсем тебе не идет. Говорят, тебе спать не дают по ночам? Ну, Азкабан не курорт… Здесь разные люди и сидят, и работают. Есть и придурки, не без этого. А вот теперь представь здоровенного злого урода с тобой в одной камере. Шконка* у тебя одна, отхожее место почти под носом, а тут еще бугай неотесанный рядом. А вдруг он еще и извращенцем окажется? Тут даже я не смогу тебе помочь. А ведь ты и сейчас можешь жить как человек, мягко спать, сытно есть, нужду справлять в теплый унитаз, а не в дырку в полу. Тебе всего-то надо попросить меня об этом, я сто раз тебе говорил, что все, понимаешь, все для тебя сделаю! Ладно. Не хочешь – не надо, пожалеешь еще. Вспомнишь обо мне, когда желудок по частям начнешь на пол выблевывать, да, боюсь, тогда уже поздно будет. Все. Конвой! Уведите подозреваемого в камеру. Да, Малфой, я твою заявку на адвоката передвинул в конец очереди, есть люди, которым он нужнее, а ты еще три месяца подождешь.
***
Полковник Уизли старательно придерживался своей тактики. Он то запугивал и угрожал, то вдруг становился мягким и услужливым. Ему хотелось не просто близости с Малфоем, а чтобы гордый и упрямый аристократ покорился, чтобы, преданно глядя в глаза, робко просил о чем-нибудь жизненно важном. Вот тогда Персиваль Уизли смог бы почувствовать себя сильным, великодушным, значительным. Как всемогущий Король из когда-то любимой детской книги.
Отважный и мужественный Король со своим войском осаждал маленькую крепость. Он легко мог бы сжечь весь город или отравить колодец, из которого горожане брали воду, но он был благородным и сумел-таки убедить правителя, юного Принца, присоединить свои земли к большому королевству. После того как Король много дней и ночей простоял под стенами крепости, Принц наконец понял, что лишь из-за его упрямства и гордыни подданные терпят нужду и лишения, что простые люди не виноваты в том, что он не в силах противостоять могущественному соседу, и для всех будет лучше, если он откроет ворота города. И тогда юный Принц, сняв с себя венец и доспехи, приказал в знак покорности спустить штандарт на главной башне замка и вышел к осаждавшим, неся в руках ключ от города. Он подал его Королю, склонив белокурую голову и преклонив колени. Король был милостив и мудр, он поднял Принца с колен и вошел с ним в город как с равным.
В той старой книжке история про Короля и Принца была длинной и запутанной. Помнится, там все погрязли в интригах и впоследствии кто-то кого-то пырнул кинжалом, а потом сам умер от проклятия, но сказочно красивый момент, когда Король поднимает юного упрямца с колен, запомнился Персивалю на всю жизнь.
И вот полковник Аврората которую неделю вел осаду своей личной крепости, дабы испытать когда-нибудь упоительный миг блаженства от проявления собственного могущества и благородства. Но ворота крепости все еще оставались наглухо закрытыми, а голубоглазый строптивец становиться на колени отказывался.
_____________
*Шконка, шконарь – койка. В тюрьме – лежанка, сваренная из металлических труб и полос, вмурованная в пол; часто двух-или трехъярусная. По числу шконок обычно судят о размерах и вместимости камер.
========== 9. Осень 2002 г. ==========
Осень 2002 г.
Гарри лежал на больничной койке, уставившись в стену отсутствующим взглядом, ничего не говорил и почти не двигался. Он походил на младенца первых дней жизни, который только спит, ест, пачкает пеленки, издает нечленораздельные звуки и плохо фокусирует взгляд на окружающих предметах. Его организм исправно работал, но Гарри почти не реагировал на его естественные потребности. Ему требовалась круглосуточная сиделка, и Джинни приняла эту обязанность на себя. Она забыла про работу в отряде, про подруг и семью, она отключилась от всего на свете. Для нее мир сузился до больничной палаты, в которой лежал Гарри Поттер. Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как он попал в больницу Святого Мунго. Пресса перестала интересоваться состоянием героя, друзья и сослуживцы, осознав, насколько плохи его дела, заходили все реже и реже. Те, кто помнил и знал Гарри бодрым, веселым и активным, не могли видеть его лежащим на койке, словно овощ на грядке. Посетители, потоптавшись в палате, поохав и повздыхав, уходили, стремясь поскорее выбраться на улицу и избавиться от тягостного впечатления, оставленного запахами снадобий и вялым бледным существом на больничных простынях.
Одна только Джинни видела в нем прежнего Гарри. Для нее он ничуть не изменился, оставшись таким же милым и желанным, как раньше.
***
– Драко! Эй, Драко! Ты где? – Гарри кажется, что он скоро потеряет голос. Он давно ищет Малфоя, выкрикивая его имя, заглядывая за каждый куст и под каждый камень, но все никак не может найти.
«Куда же он делся? – думает Гарри, загребая босыми ногами теплый, мягкий, как пух, песок. – Вот же следы, Драко был здесь совсем недавно». И он продолжает обходить пустынный пляж ярд за ярдом.
Иногда ему кажется, что он слышит голоса. Тогда Гарри спешит на звук и бежит долго, пока не забывает, куда и зачем стремился. Устало садится у кромки прибоя и смотрит вдаль, пытаясь увидеть черту, отделяющую небо от моря. Но горизонт подернут легкой дымкой, и разглядеть границу стихий не удается.
Сколько времени он бродит по этому пляжу? Гарри не помнит… Или не знает… Обрывки каких-то событий и образов разрозненными картинками мелькают в голове. Гарри пытается зацепиться хоть за что-нибудь. Нет. Никак.
Ах да… Малфой! Он должен быть где-то здесь. Вот же под пальмой лежит пустая бутылка из-под сухого вина – такое пьет только Драко, Гарри подобную кислятину не любит. Значит, он здесь, но почему-то все время прячется. Новую игру придумал? «Найди меня и получи приз» или что-то в этом роде. Гарри не привык сдаваться, тем более что награда стоит того, чтобы обойти пляж еще раз.
Не получится с земли, найду с воздуха! Верная метла всегда рядом.
– Акцио метла! Ап!
Надо оттолкнуться ногами от земли – и вперед! Гарри всегда знал, как надо летать, задолго до того, как впервые прикоснулся к метловищу. Только это коренилось в нем очень глубоко, так глубоко, что он до некоторых пор и не догадывался о своем умении. Кроме него только один мальчик так же легко взлетел на первом уроке. Вредный, как сотня корнуэльских пикси, капризный, избалованный родителями мальчишка с холодными голубыми глазами. Голубыми, как летнее небо.
– Драко! Тролль тебя задери, ты где? Вредина несчастная, я все равно тебя найду.
Жаль, что нет волшебной карты этого побережья. В Хогвартсе было проще, наследство Мародеров никогда не подводило. Да! Точно! Была волшебная карта! Много-много следов и следочков, подписи под ними. «Клянусь, что замышляю только шалость». А что происходило после того, как он находил Малфоя?
Гарри не может вспомнить и летает над пустынным пляжем, над окрестными холмами, над морем, над лесом, потеряв счет времени, позабыв, зачем он сел на метлу.
***
Окружающие – и друзья, и сослуживцы, и персонал больницы – быстро привыкли к мысли, что Джинни Уизли – невеста Гарри Поттера. С ней советовались, у нее спрашивали разрешения, только она теперь решала, кто из посетителей может войти в палату, а кто нет. И если бы Гермиона Грейнджер не была обручена с Роном, то ей вход в палату был бы заказан. Девушка ревновала своего жениха ко всему свету, но самую большую неприязнь вызывала помощница министра.
Джинни, первая заводила и активистка на своем курсе, привыкшая к повышенному вниманию мальчиков со всех факультетов, никак не могла простить Рону и Гермионе своего места позади Золотого Трио. Вечный «хвостик» старшего брата и двух его друзей. Когда она однажды увидела, как школьная подруга, по-свойски повиснув на плече Гарри, весело болтает с ним, девушке стоило большого труда сдержаться и не надавать Гермионе пощечин. А когда парочка уединялась, чтобы таинственно пошептаться, Джинни чувствовала, что ее просто распирает от злости.
Девушка сердилась на брата за то, что была лишней в его компании, что он безоговорочно доверяет своим друзьям, категорически отказываясь верить в измену. В глубине души она тоже не верила в это, но ревность захлестывала разум, а воображение рисовало гадкие картинки. Ей хотелось, схватив Гарри в охапку, утащить его на край света, спрятать, закрыть, запереть в каком-нибудь в маленьком уютном домике, окружив нежной заботой и вниманием, чтоб он и думать забыл о друзьях и работе. Чтоб никто не смел приблизиться к нему на пушечный выстрел без ее ведома. Чтобы ни одна живая душа не могла прикоснуться к любимому, чтобы только она одна могла видеть его, говорить с ним. Тогда бы она была счастлива по-настоящему.
Так все и получилось. Здесь, в больнице, Гарри всецело принадлежал ей. Она могла сколько угодно держать его за руку, целовать лицо и губы, говорить ласковые слова. Ей казалось, что он все понимает, все чувствует. Она свято верила, что ее безграничная всепоглощающая любовь когда-нибудь вернет его к полноценной жизни.
Гарри Поттер, в конце концов, стал собственностью Джиневры Уизли.
***
Гарри снова обходит пустынный пляж. Десять миль совершенно необитаемой местности. На берегу указатель: пойдешь направо – найдешь палатку, пойдешь налево – увидишь водопад. К дощечке прикреплена монетка в один кнат – портал в Лондон. Прикоснешься и очутишься на углу Косого переулка и улицы Феи Фортуны, прямо у крыльца кособокой пристройки, из окна которой выглядывает искусственная пальма, увешанная елочной мишурой. Пальма, черная курица, кот на подоконнике… Это было на самом деле или приснилось?
***
Джинни быстро научилась ухаживать за слабым телом жениха, по малейшим признакам определять, когда надо подставить судно или утку. Она кормила его с ложечки и меняла постельное белье. Она мыла его, брила, делала массаж, чтобы не было пролежней, следила за приемом лекарств и лечебными процедурами. Она практически переселилась в больницу и соглашалась побыть в Норе, только доверив место у постели больного своей матери. Дома, наскоро приняв душ и переодевшись, она быстро ела и, кое-как закрутив волосы в узел, снова спешила в больницу. Спать приходилось на кушетке для процедур, трансфигурированной в кровать. Джинни была почти счастлива оттого, что наконец наступило то время, когда она могла засыпать, держа любимого за руку. Иногда, поздно вечером, когда никто уже не мог войти в отдельную палату, она ложилась рядом с Гарри, пристроив его безвольную голову себе на грудь, обнимала его и гладила по волосам, целовала макушку и лоб. Но вскоре на нее наваливалась печаль, становилось еще горше и тоскливее, потому что он не в состоянии был ответить на ее нежные ласки. К ее глазам подступали слезы, но сержант Уизли никогда не плакала в присутствии командира.
***
В палату Гарри заглянул Молчун.
– Ну как? – спросил он у девушки.
– Нормально, все по-прежнему. Состояние стабильно тяжелое. Температура, давление и пульс в норме. Почти не видит, почти не говорит, почти не двигается.
Джинни только что покормила Гарри и теперь разводила в фарфоровой поилке зелье, которое нужно было принимать после еды.
Молчун осторожно обошел койку и присел с другой стороны.
– Привет, командир, – он обхватил своими широкими лапами прохладные вялые пальцы. – Как жизнь? Давай, просыпайся!
Гарри скользнул по нему бессмысленным взглядом и уставился в потолок.
– Слышь, командир, – Молчун легонько тряхнул руку Гарри, – Дед совсем забегался, ребята по тебе скучают… Хватит дурака валять! Джин, как думаешь, он нас слышит?
– Уверена.
– Долго он еще такой будет?
– Врачи говорят, что в любой момент может вернуться. Ему зацепиться нужно за что-нибудь, только вот за что… Знать бы…
Больной издал какой-то нечленораздельный приглушенный звук, не то стон, не то мычание, и завозился на кровати.
– Стив, ты, пожалуй, подожди в коридоре, – сказала Джинни. – У нас очистительные процедуры.
И, уже не глядя на сослуживца, она привычными движениями вызвала стеклянную утку, откинула простыню и, приподняв край сорочки, пристроила больничный сосуд между ног Гарри.
– Да ладно тебе, что я, лежачих больных не видел?
– Лежачих больных… – эхом повторила девушка. – Целитель Сметвик сегодня снова сказал: «Надо ждать…» Стив, ты же был с ним рядом, как же ты не увидел, чем его поразило? Ведь пока не ясно, что это было за воздействие, он так и будет лежать пластом.
– Ну, там как пошло все взрываться… Что с чем перемешалось? Тролль его знает…
Девушка тем временем убрала утку и, укрыв Гарри простыней и одеялом, приоткрыла окно палаты для проветривания. В помещение заструился прохладный осенний воздух. Больной повернул голову в сторону окна и стал прислушиваться к звукам, доносящимся с улицы.
– Он на птиц хорошо реагирует, – сказала Джинни. – Стоит каким-нибудь воробьям зачирикать, он сразу голову поворачивает в ту сторону. Может, канарейку в клетке сюда принести, как думаешь?
– Можно. Или Люси Синичку приводить почаще, пусть летает здесь.
Джинни неопределенно хмыкнула.
– Нагадит еще…
Ей по-прежнему не хотелось подпускать к своему жениху других женщин моложе пятидесяти лет. А обладательница весьма соблазнительных форм, миниатюрная болтушка и хохотушка Люси считалась главной кокеткой в отряде.
Дверь снова приоткрылась, впуская Гермиону.
– Привет! Что нового? Как он?
– Все то же, все так же, – Джинни нехотя кивнула в ответ на приветствие.
Гермиона вынула из сумочки пакет с соком:
– Это для Гарри, апельсиновый. Он такой любит.
– Дорогая, ты уверена, что это можно давать больному? По-моему, в маггловских фабричных соках больше вредных веществ, чем в рвотных леденцах моих братьев. У Гарри есть все необходимое, тебе не стоит беспокоиться.
Гермиона устала доказывать, что имеет право участвовать в судьбе Гарри, но она ведь сама хотела, чтобы лучший друг был под присмотром Джинни, которая в роли сиделки была безупречна.
В сотый раз поправив на больном одеяло и сорочку, Джиневра вдруг что-то вспомнила и, игнорируя почти родственницу, обратилась к Молчуну:
– Стив, присмотри за Гарри, мне надо отлучиться. Я приду буквально через пять минут. – И вышла за дверь.
Гермиона несколько раз встречала светловолосого аврора в больнице, они были представлены друг другу, но сейчас общей темы для беседы не находилось, и в палате повисла неловкая пауза. Девушка прошлась от окна к двери и обратно, вынула из вазы цветок и снова сунула его в лохматый букет. Наконец, чтобы прервать тягостную тишину, решилась задать традиционный вопрос о погоде и тут заметила, что парень, сидящий на краешке постели, не просто держит ладонь Гарри в своих руках, а ласкает ее, нежно сжимая и поглаживая.
Стив, подняв голову, перехватил взгляд Гермионы и покраснел до корней волос. В этот момент вернулась Джинни, и Гермиона поспешила распрощаться:
– До завтра, дорогая. Я загляну после работы.
– Не беспокойся, милочка, если будут какие-нибудь новости, я обязательно сообщу. У тебя наверняка много дел, не стоит тратить время на частые визиты.
Вежливо улыбаясь, девушки холодно изобразили поцелуй в щечку и расстались без сожаления. Но Гермиона не ушла домой, а села в коридоре на стул и стала поджидать Мочуна. Вскоре он тоже покинул палату.
– Стив, я могу с тобой поговорить?
Все еще розовый от смущения молодой человек кивнул.
– Тогда приглашаю тебя на чай.
Сержант не мог отказать помощнице министра магии, и, выйдя на улицу из закрытого на вечный ремонт магазина, они присели за столик ближайшего уличного кафе.
– Стив, извини, что лезу не в свое дело, но это касается Гарри. Он уже несколько месяцев лежит в больнице, а состояние не улучшилось ни на йоту. Доктора твердят, что он в полном порядке, вот только душа его блуждает где-то далеко, в поисках чего-то. А может, кого-то? Я все знаю о его жизни и предпочтениях, ну, или почти все. И потому хочу спросить: у вас с ним что-то было?
– Ничего. – Молчун, с пунцовыми щеками, сосредоточенно размешивал чай, забыв положить в чашку сахар.
– А с кем? Прости меня еще раз, но как ты думаешь, кого душа Гарри может разыскивать так долго? Ты знаешь такого человека? Кто бы это мог быть?
– Может быть, Малфой?
– Малфой? – девушка округлила глаза. – Ты его знаешь?
– Я его арестовал и лично отправил в Азкабан.
– Малфой арестован? Я понятия не имела об этом, в газетах ничего не писали! Расскажи, пожалуйста.
И сержант Свенсон поведал о происшествии в нотариальной конторе, о пачке снимков и о том, как отреагировал Гарри на известие об аресте нотариуса.
– А где сейчас Малфой? – поинтересовалась девушка.
– Не знаю, – пожал плечами аврор. – У следаков надо узнать. Тот дядька – Гринграсс – серьезно не пострадал, я сам его видел в больнице, когда попал туда с переломом после акции спецотряда. Был живой и вполне бодрый, его жена как раз обедом кормила, так он наворачивал так, как не всякий здоровый сможет. Его быстро выписали. Значит, и Малфоя должны были отпустить. Там, конечно, не все понятно было, что между ними произошло, но раз трупа нет, то кормить казенным супом никто не станет. Дома, наверное. А может, в конторе своей.
– Давай проверим. Очень мне хочется узнать, почему этот гад слизеринский за полгода ни разу не поинтересовался самочувствием Гарри.
Гермиона еще не понимала, почему она хочет разобраться в событиях того июньского дня, но чувствовала, что это необходимо сделать, что это как-то связано с состоянием друга.
***
Невзрачная пристройка на углу Косого переулка и улицы Феи Фортуны была заперта на большой висячий замок. Вывеска над дверью отсутствовала, а крыльцо было засыпано желтыми листьями. Гермиона и Молчун, потоптавшись, заглянули с тротуара в окно.
– Помещением интересуетесь, молодые люди? – окликнул их с другой стороны улицы официант кафе. – Если хотите, могу открыть. Хозяин дома мне оставляет ключи, чтоб я, значит, показывал желающим, – мужчина средних лет улыбнулся, белозубо оскалившись.
– Да, если вас не затруднит, мы бы хотели войти внутрь, – девушка и парень переглянулись.
Но мужчина даже не шелохнулся, продолжая подпирать плечом косяк двери своего заведения.
– Только я сейчас занят, приходите завтра.
Гермиона достала из сумочки кошелек и вынула из него несколько монет. Мужчина оживился и поспешил через дорогу. Высыпав монеты в карман, он отпер дверь и привычным движением подпер косяк уже на этой стороне улицы.
– Давно помещение пустует? – задал вопрос Молчун.
Гермиона спустилась по ступенькам в комнату, оглядела пол, стены и большой темный шкаф.
– Давно, с начала лета.
– А почему его никто не занял?
– Дурная слава идет об этой халупе. Кто не займет, так непременно попадает в какую-нибудь плохую историю. Анимаги здесь турагентство держали, так, говорят, разорились. Потом книжная лавка была, ее хозяйка овдовела. Последним паренек белобрысый работал, серьезный такой, нотариус! Так с ума сошел, на хозяина соседней аптеки господина Гринграсса напал, хорошо, что его в Азкабан отправили, а то мы прямо не знали, как нам дальше жить рядом с таким маньяком. С виду такой приличный, вежливый. Господин Гринграсс к нему как-то по делу зашел, а этот тронутый как кинется на него с ножом для разрезания бумаги, а потом как ударит по голове здоровенной пепельницей, так череп аптекарю и раскроил! Мозги по всей комнате! Кровищи – море!
Молчун усмехнулся:
– Ты сам-то видел, как дело было?
– Я? Нет. Но люди все видели, они рассказывали!
– А кто поттеровский патруль вызвал?
– А ты, парень, откуда про патруль знаешь? Ты кто такой, чтоб здесь вопросы задавать? Я тебя сейчас…
– Сержант Свенсон, спецотряд Аврората, – предъявил жетон Стивен. – Отвечай на вопрос.
– Да не знаю я ничего. Меня в тот день здесь вообще было.
– А мебель куда делась?
– Ну, так мамаша этого нотариуса все и забрала. Пришла с эльфом и все отправила куда-то. Куда – не знаю, надо у хозяина спрашивать, он самолично с этой дамочкой общался. Должен быть в курсе. А что, чужое что прихватили или как?
– Все нормально, чужого не взяли. А почему шкаф оставили?
– Да этот шкаф здешний, лет сто здесь стоит, его с места сдвинуть никто не может. Все наниматели им пользуются. Он вместительный, удобный. Может, вы его купить хотите? Сейчас старинная мебель в цене, нынче такого не делают. Вы, барышня, загляните внутрь, посмотрите, какая работа! А хозяину скажете, что это я вам мебелину сосватал, значит, десять процентов от сделки – мои.
Гермиона открыла одну дверцу, другую, третью. Шкаф был пуст, лишь на одной из нижних полок лежал красочный плакат. Девушка достала его и развернула, тут же послышался шум прибоя, пахнуло свежим ветерком, заколыхались длинные листья пальм, освещенные ярким солнцем.
– Что это?
– А это от прежних арендаторов осталось, я же говорил, что здесь когда-то турагентство было, так у них этими пальмами тут все заклеено было. И та, что на окне пылится, тоже ихняя была. Вы, барышня, возьмите себе, если нравится. Красивая картинка, все равно никому не нужна.
Тут официанта позвали из кафе, он засуетился, вручил замок с ключом сержанту и уже на ходу добавил:
– Вы как посмотрите, так заприте все и ключ мне верните, а захотите с хозяином встретиться, так я вам все устрою в лучшем виде.
Оставшись одни, Гермиона с Молчуном пристроились на подоконнике.
– Стив, а как тут все раньше было?
– Здесь стол стоял, массивный такой, широкий, из-за него совсем тесно было. Ну, еще стулья, цветы… Были.
– Жалко, засохли совсем. – Гермиона палочкой шевелила опавшие, засохшие до хруста листочки. – Стив, а ведь у вас есть специальные приборы, которыми можно прошедшие события в обратном порядке просматривать.
– Следилка? Есть, но в тот день мы не успели, а после распоряжения не было. Другими делами занимались. Если бы следователь затребовал расшифровку, то мы бы сделали. Но из Следственного отдела запрос не приходил. А сейчас уже поздно.
– Ой! Жучок! Какой большой! – Девушка поддела палочкой насекомое, зарывшееся в сухих листьях, жук выпал из ящика на подоконник и остался лежать на спинке, не подавая признаков жизни.
– Он сдох давно, – брезгливо сморщился парень, удивляясь тому, что хрупкая девушка не визжит от страха, а совсем наоборот, с любопытством исследователя разглядывает не самое симпатичное творение природы.
– Может быть, и не сдох. Это, похоже, древесный таракан, а они очень живучие. Питаются чем угодно, в случае полного отсутствия еды обгрызают собственные усы, тем самым продлевая себе жизнь. Интересно, откуда здесь взялся тропический насекомыш? Бедненький, похоже, что ему было плохо, один ус короче другого вполовину, наверное, съел от голода.
– Ну-ка, ну-ка, – оживился аврор, – говоришь, тропический таракан с коротким усом? Давай-ка попробуем его реанимировать.
Он щелчком сбил жука на пол и направил на него волшебную палочку. Золотистый луч, сорвавшийся с ее кончика, окутал неподвижное создание светящимся коконом, и девушка увидела, как внутри него началась волшебная трансформация. Через несколько минут на полу пустой комнаты, скрючившись, лежал голый мужчина небольшого роста и неопределенного возраста. Молчун вынул из кармана носовой платок, увеличил его до размера простыни и бросил на пол мужчине:
– Карнаусый, прикройся, здесь дама.
Мужчина прохрипел что-то нечленораздельное, медленно дотянулся до ткани и подтянул простыню к себе.
– Как вы себя чувствуете? – поинтересовалась девушка.
– Пить… – просипел мужчина.
Гермиона огляделась, но ничего похожего на емкость для воды не обнаружила, тогда она открыла сумочку и начала рыться в отделениях, карманах и карманчиках, пока не нашла маленькое зеркальце, из которого получился вполне приличный стеклянный стакан.
Мужчина пил долго и много, девушка раз пять наполняла стакан водой, пока человек окончательно не пришел в себя.
– Оклемался? Теперь рассказывай, что здесь делаешь и как сюда попал. – Судя по интонациям, аврор к анимагу сочувствия не испытывал.
