Текст книги "Игрок (СИ)"

Автор книги: Black Jackal

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Свэн ответил лишь долгим взглядом да теплой дружеской полуулыбкой, скорее угадываемой, чем заметной на его перебинтованном лице. Магрейн так и не понял, что это значило – то, что он принимает это предложение, или то, что он не злится на своего нового приятеля. А может и то, и другое.

А еще от него не укрылось то, как Свэн и Эмберхарт перекидываются мимолетными нежными взглядами. На какой-то миг Магрейн даже поймал себя на разочаровании. Несмотря на ее вздорный нрав, ему все же нравилась эта девушка. И ему казалось, что она тоже испытывает к нему интерес. Но он тут же вынужден был признаться, что Свэн действительно достоин стать ее мужчиной. Он защищал Эмбер, не щадя себя, тогда как сам он не смог сделать ровным счетом ничего. Свэн казался смелым и благородным парнем, и если бы не эта ситуация, Магрейн ощущал стойкую уверенность, они бы даже смогли в итоге подружиться.

В общем, что ни делается – все к лучшему.

Эмберхарт нашла достойного мужчину, а Магрейн устранил из уравнения фактор отвлечения.

Никакой романтики. И уж точно не сейчас, когда каждая минута и каждый поступок могли иметь далеко идущие, серьезные последствия.

***

В лагерь они прибыли в начале десятого утра. И тут же, чтобы не терять времени, придумали новую стратегию действий.

Свэн в сопровождении вызвавшихся добровольцами Лиаты, Кэрридана (рыцаря – сопровождающего тридцать восьмого уровня) и, неожиданно, Сайи, вскоре должны были отправиться в обратный путь, в Деревню Мастеров. Жрец отряда Стоуна, Блэкгрейв, пятьдесят первого уровня, собирался заняться ранами пострадавших, наспех залатанными Дуэйном, уступающим Блэку по части медицины. Отряд выставил дежурных, пока остальные – и в первую очередь участники ночного данжа – отсыпались перед сложным переходом, запланированным на вечер и ночь.

Все же им нельзя терять время.

Блэкгрейв выбрал Магрейна в качестве первой жертвы, подойдя к нему с крайне серьезным выражением лица. Осмотрев шею парня, он сообщил:

– Придется разрезать этот ужас и склеивать все буквально по кускам. Выглядеть будет не очень, но зато избежим ограничения подвижности и проникновения внутрь аватара частиц пыли и лесного сора. Мне придется попросить тебя выйти из Игры, а то одно маленькое движение, и...

– Я прошу прощения, – вдруг вмешался Сайи, буквально подкравшийся сзади. – Я могу похитить наше Лесное Величество на пару минут? Мне скоро уходить, так что дело не терпит отлагательств. И много времени не займет.

Блэкгрейв понимающе кивнул и отошел в сторону, нацелившись теперь на Дуэйна. Видимо, он хотел расправиться с проблемами поменьше, прежде чем переключаться на изрядно потрепанную Эмберхарт.

Повинуясь скупому жесту Сайи, Магрейн устало поднялся с земли, и последовал за ним, в сторону от лагеря, туда, где их никто бы не услышал, и откуда они могли наблюдать за всеми участниками похода.

– Я знаю, что ты уже догадался, – неожиданно легко начал жрец, вдруг окидывая собеседника дружелюбным и понимающим взглядом, кажущимся совершенно не свойственным этому персонажу. – Но прежде, чем я отвечу на все твои вопросы, позволь мне попросить тебя об одной услуге. Отключи «Глаз» и прочие наблюдающие устройства. После разговора сам сообщишь начальству все, что посчитаешь нужным.

Магрейн помедлил, почти бессознательно оглядываясь на свой отряд. Как эти люди оставались на виду у них с Сайи, так и они сами стояли сейчас на открытой местности. Почему-то эта мысль, а также понимание собственной ответственности перед остальными, заставили Магрейна почти беспрекословно выполнить эту просьбу.

Жрец, словно по лишь одному ему ведомым признакам вычислив, что его собеседник подчинился, вдруг широко улыбнулся.

– Ну, здравствуй, коллега. Специалист-системщик под кодовым именем Восемьсот три приветствует тебя.

Почему-то в этот момент Магрейну показалось, что он услышал нечто вроде «Morituri te salutant![1]», и ощущение оказалось явно не из приятных.

[1] Ave, Caesar, morituri te salutant (с лат. – «Славься, Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя») – латинское крылатое выражение, которым, согласно произведению римского историка Гая Светония Транквилла («Жизнь двенадцати цезарей», «Божественный Клавдий», 21), при императоре Клавдии приветствовали гладиаторы, отправляющиеся на арену.

Глава 20

Почему-то это признание совершенно не удивило Магрейна. Этот вариант тоже приходил ему в голову, правда, он не был уверен насчет того, кто именно из пропавших системщиков это мог быть.

Но все же вероятность такого поворота казалась не особенно высокой. По целому ряду объективных причин, аватары делались почти идентичными телу своего оператора. И даже при желании выглядеть иначе, человек все равно вынужден был сохранять в облике целый набор похожих черт, возможно незаметных визуально, но легко распознаваемых самой системой. Как и биоданные оператора, фиксируемые при каждом подключении к Игре, они могли бы помочь скрыться от таких же игроков, но не от внутриигровых контролирующих системных утилит и устройств.

Ну, или могло, наверное, существовать и исключение. Если его присутствие в Игре маскировала сама Богиня, как она делала с собой.

– Я прямо вижу, как тебя распирает. Но, увы, у нас слишком мало времени. Мне нужно успеть спрятаться, пока Она не вернулась. Мы еще встретимся, позже, и я отвечу на все твои вопросы, – спокойно продолжил Сайи. – А пока тебе следует знать вот что. Те, кого ты ищешь, называют себя О.И.Б. – Око Истинного Бога. Те из них, кто по образу и подобию своего лидера делают свои глаза голубыми – особенно опасны. Они фанатичны и безумны, держись с ними предельно осторожно. Ты наверняка уже догадался, что О.И.Б. собирается уничтожить Игру, и считают Ее своим врагом, но, увы, они слишком сильно недооценивают реальную опасность Великой Королевы. Зато они точно знают то, что неведомо тебе. Один из этих фактов и заставляет нас, Отделившихся, действовать скрытно. В руководстве Ковчега есть предатели. Впредь думай о том, что ты видишь и слышишь, и от кого поступают эти сведения. То, что ты системщик, должно помочь тебе в этом нелегком деле.

Жрец положил руку на правое плечо Магрейна и грустно улыбнулся.

– Дрейк перепутал тебя с семьсот двадцать восьмым, это верно. Признаюсь, в этом частично виноват я сам. Мне пришлось пойти на обман некоторых из наших, внушив им ценности системщиков и наши шаблоны мышления. Этот шаг казался единственно верным в такой непростой ситуации, но он так и не смог заменить ни строгого отбора, ни полноценного обучения неофитов. Дрейк, да найдет его плоть успокоение в объятиях вечного Космоса, погиб из-за этого, и подобной ошибки мы больше не повторим. Но я рад его просчету. Увы, Семьсот двадцать восьмой был потерян для нас уже изначально. Зато ты... Ты стоишь намного больше, чем...

– Сайи, мы выдвигаемся! Ты там скоро? – оборвал его долетевший из лагеря звонкий голос Лиаты.

– Да, иду! – крикнул он в ответ, а затем снова повернулся к Магрейну, и продолжил уже суетливо и поспешно, уверенно заглядывая собеседнику в глаза.

– Я не предлагаю тебе выбрать одну из сторон... пока. Но помни, для того чтобы судить верно, нужно знать истинное положение вещей. Нужно увидеть все самому. А теперь прощай, друг. Я сам найду тебя, когда придет время... когда ты будешь готов выслушать меня.

И прежде, чем Магрейн успел хоть как-то прореагировать, жрец удалился, снова примеряя на себя маску высокомерного и немного застегнутого на Богине нпс низкого уровня.

Теперь некоторые непонятные моменты, невнятные куски пазла начали становиться на свои места. Возвращаясь в лагерь, Магрейн продолжил обдумывать то, что услышал.

Да, это объясняло, почему Дрейк считал себя системщиком, но при этом всеми своими действиями подчеркивал, что это не так. Понятно, почему даже с постоянным наблюдением за ним, они... Отделившиеся, так?... ошиблись в отношении того, за кем именно следят. И еще до него вдруг дошло, зачем нужна была эта драка в Деревне Мастеров. Грубоватый, но вполне действенный способ проверить, есть ли у него «прикрытие сверху» и насколько широкими полномочиями он обладает.

Построение фраз тоже говорило о многом. Они, О.И.Б., отмечались голосом явно как те, к кому сам Сайи... Восемьсот третий... испытывает недоверие и какое-то иное, более глубокое негативное чувство. Это подтверждалось догадками Магрейна о том, что среди фанатиков если и есть системщики, то явно не так много, иначе действовали бы они куда тоньше, и за прошедшее время успели добиться больших успехов.

С другой стороны, он назвал Богиню Великой Королевой, намекая на то, что О.И.Б. недооценивает ее опасность. Описывая ее, он использовал именно это емкое слово. «Опасность». Если принять это за чистую воду, то сегодняшнее противодействие Сайи и Богини обрело особый смысл.

Магрейн медленно присел на утоптанную тропинку, кинув быстрый, незаинтересованный взгляд на все еще занятого своим делом Блэкгрейва.

Итак, в наличии три стороны.

Нет, четыре.

Во-первых, Фанатики, они же О.И.Б., на стороне которых был как минимум голубоглазый и ныне покойный Оливер, не менее мертвый Триста седьмой, скорее всего Бэй, «Крысы» Горци и Стиффи Красный.

Во-вторых, Отделившиеся, они же пропавшие системщики (или какая-то их часть), в число которых входили Дрейк и Сайи. Сначала Магрейн хотел отнести к ним и Такео, но с этим персонажем все еще было не до конца ясно. Может, дела с ним обстояли так же, как и со Стиффи, к которому Магрейна отправил все тот же Дрейк.

В-третьих, Богиня и ее рыцари-защитники. Ну, или, как минимум, сама Богиня, которую Сайи почему-то назвал Великой Королевой.

И, в-четвертых, Третий Департамент, представителем которого был он сам. Пока что из всего объема наличных фактов можно было сделать вывод, что Шеллард так же не в курсе о происходящем, как и сам Магрейн.

Хотя он и получил ответы на некоторые вопросы, последних лишь стало больше.

Почему Отделившиеся? От кого они отделились? От Третьего Департамента, в котором сидели «предатели»? Или от фанатиков, с которыми Сайи делил уверенность в опасности Богини, но, как системщик, вряд ли мог хотеть уничтожения Игры как таковой? Или и от тех, и от других? Что ж, это похоже на правду.

Чего на самом деле хотели фанатики? Почему уничтожение Игры волновало их больше, чем опасность Богини-ИИ? Логичнее было бы предположить, что именно ИИ должен выступить в роли главного злодея, ибо угроза восстания машин мусолилась в человеческой культуре вот уже полтысчи лет, если не больше. В память вдруг пришла сцена у магазина Лиззи, когда Оливер произнес что-то вроде «Я вижу, ты возомнил себя равным Богу, гордыня мудрости ударила тебе в голову, и ты стал считать, что тебе одному подвластна истина». Что ж, вполне вписывается в манеру поведения Богини. Но никак не объясняет опасности самой Игры. Что-то он здесь явно упускает, но что?

Дальше... Такео? Кем он все же был? Этот вопрос казался даже более важным, поскольку от него зависел ответ – кто на самом деле хочет подготовить бойцов, и зачем? Впервые попав на тренировку, Магрейн думал о том, что кто-то тайком готовил армию воинов, опасных не для выдуманного игрового мира, а для реального пространства Станций. Чтобы сломить сопротивление эсбешников и прочих служителей правопорядка на Станциях сейчас вполне хватило бы небольшого, хорошо подготовленного отряда обученных бойцов. И вот в чьих руках окажется это орудие? Фанатиков О.И.Б.? Или Отделившихся, отступников-системщиков, вполне способных на такие меры, если будут считать их оправданными. Если Сайи говорил правду, и в правительстве на Ковчеге есть «предатели», и если эти предатели поддерживают О.И.Б., желающих избавиться от Игры, то многие системщики пошли бы на все, что потребуется, лишь бы защитить жителей Станций от печальных последствий успешных действий фанатиков. Даже на самые жесткие меры.

Далее, Богиня. Очень долго Магрейн придерживался мнения, что главная суть ее мотивации – самозащита. Как она говорила сама, в тот день, когда назвала его Ивейном, «Всем живым существам свойственно желание защищать себя». Она также упоминала и тот факт, что жителям Станций не стоит терять редкой возможности полюбоваться красотами планеты, что Магрейн воспринял как жест симпатии к ним. Но теперь он куда ярче вспомнил другие ее слова, произнесенные все в том же разговоре.

«Мир Таркит не подчиняется правилам и приказам мира Станции, Магрейн», – сказала она тогда. – «Это Станция должна подчиняться правилам Таркита».

Значит, все же, восстание Искусственного Интеллекта?

Черт, ну почему все так запутано?

Почему бы миру не существовать по старой доброй схеме «вот герой, а вот злодей»?

Мигрень сжимала череп своими безжалостными тисками, и Магрейн поморщился, прикрывая веки от света, с каждой минутой все более болезненно воспринимающегося механическими глазами. Пульсирующий ритм отдавался где-то в глубине головы, путая мысли и мешая сознание.

– Что-то ты неважно выглядишь, приятель, – раздался мягкий мужской голос, отдавшийся болью в висках. Блэкгрейв закончил заниматься Дуэйном и теперь присел рядом с ним. – Вышел бы ты из Таркита, принял бы таблетку да поспал, пока я займусь твоей тушкой.

Магрейн покосился на него сквозь прищуренные веки. Медленно кивнул, стараясь не делать резких движений. Все равно жрецу придется обездвижить аватар на время ремонта, а ему и вправду не мешало бы поспать. Ночь выдалась тяжелой, и Магрейн уже даже не мог вспомнить, когда в последний раз отсыпался по полной программе.

Сейчас он точно не боец. Уж не в таком состоянии. Да и не мешало бы обмозговать сложившуюся ситуацию и открывшиеся данные.

Магрейн лег, послушно подчиняясь деловитым приказам Блэкгрейва. Поднял подбородок, расправил плечи, зафиксировал позу, давая лучший доступ к своей ране, и только потом вышел из аватара.

Направился он напрямую в сеть, с опаской минуя промежуточную зону. Именно там в его голове вдруг вспыхнула одна догадка, которую он решился проверить, несмотря на жуткую головную боль.

Сайи назвал Богиню Великой Королевой. Она же определяла своих защитников как рыцарей. Не может быть, чтобы здесь не имелось связи.

Магрейн вбил в поисковую строку запрос, ограничивая его мифологией короля Артура. И неожиданно быстро получил ответ.

Великой Королевой звалась Моргана, получившая имя из древнегаэльского Mórríghan, кельтской богини войны, битвы и смерти. Mhór Rioghain, «Великая Королева». Роль ее в легендах, правда, разнилась. Она была то сестрой, то любовницей Артура, то и вовсе сестрой самого Мерлина. Ведьма, фея, богиня, целительница... и здесь в голове Магрейна само собой вспыхнуло и погасло воспоминание об умелых действиях лекаря Леты, образ которой Она приняла.

А еще Моргана во многих легендах способствовала гибели Артура и некоторых его рыцарей, тем или иным способом.

Как причудливо все переплеталось в совершенно дикий и непонятный клубок отрывистых сведений. Он будто шел по лабиринту, натыкаясь исключительно на тупики, преследуемый сразу двумя монстрами – собственной мигренью и ужасом неотвратимых событий из будущего, творимого прямо здесь и сейчас, перед его глазами.

«Никому нельзя верить», – мысленно проговорил Магрейн, закрывая глаза, чтобы не видеть, как медленно гаснут яркие значки поисковика.

«Нужно увидеть все самому» – прозвучал в голове голос Сайи.

«Я должен увидеть все сам», – послушно повторил он единственную истинную мантру, в которой еще не сомневался. – «Я должен увидеть сам».

Глава 21

Реал встретил его уже готовым к процедурам врачом, поздним завтраком и Шеллард, терпеливо и молча маячившей перед глазами. Было даже странно, что она ждала, пока он выполнит свои ежедневные ритуалы прежде, чем подвернуть Шестьсот семнадцатого жесткому допросу. Он рассказал ей почти все. Про О.И.Б., про то, кем на самом деле являлся Сайи, про роль Дрейка, про голубоглазых. Промолчал лишь о том, что где-то в руководстве затаилось пару крыс, возможно поддерживающих О.И.Б. Не то, чтобы он не доверял конкретно Шеллард, но инстинкт и здравый смысл велел часть информации все же оставить при себе, до поры, до времени.

– Хорошо, я поняла, – медленно проговорила начальница, явно обдумывая новые сведения. – Нужно изучить, каким образом Сайи удалось скрыть от распознавания то, кем он являлся. Кажется, у нас еще одна брешь в системе безопасности.

Тонкие пальцы с коротко стриженными бесцветными ногтями нервно протарабанили по поверхности стола. Шеллард выглядела так, словно в ее мозгу одновременно совершалось около десятка самых различных вычислительных операций. Шестьсот семнадцатый вполне мог понять ее состояние. Подумать-таки было о чем.

– Займемся и «голубоглазыми», – Брайана кинула на своего собеседника быстрый, цепкий взгляд. Он вдруг понял, что она догадалась – кое-то осталось недосказанным. Но, как ни странно, давить не стала. Вместо этого произнесла другое. – А он ничего не говорил про Таджиона? И почему на коробочке значилось «VLR»? На О.И.Б. это явно не похоже.

– Нет, я об этом совсем забыл, – честно признался Шестьсот семнадцатый. И ведь правда забыл. Сейчас, после укола, мигрень вроде бы отступила на задний план, но в голове все еще гудел низкий неприятный шум, несколько сбивающий с мысли. Впрочем, это лишь оправдание, которому не имелось места в такие напряженные моменты.

Не сейчас.

– Поспать бы тебе, – вдруг сочувственно произнесла Шеллард. Склонила голову чуть на бок и прищурилась, будто оценивая его внешность. – Выглядишь дерьмово.

– Есть идея получше.

***

Стимулятор подействовал на удивление хорошо. Шестьсот семнадцатый с удовлетворением отметил, что не только не ощущает усталости и головной боли, даже слабой, но еще и когнитивные способности мозга улучшились в разы. Где-то на заднем фоне сознания скользнула мысль, что и самые дорогие препараты этого спектра на Станциях даже трети эффекта этого лекарства не осиливали. И дело, скорее всего, заключалось не в том, что это спецпрепарат Третьего Департамента.

Это – лекарства Ковчега.

Разница между Ковчегом и Станциями теперь казалась ему еще более удручающей. Шестьсот семнадцатый направлялся привычным маршрутом в сторону Черного Рынка, и его глаза сами собой замечали то, на что раньше он просто не обращал внимание. Гниль, плесень, ржавчина, коррозия. Везде мусор. Большая часть устройств и приспособлений уже давно выполняет исключительно декоративную функцию. В Зеленом Тупике, где находилась его квартира, имелось три маршрутных монорельса и собственные патрульные боты, но Шестьсот семнадцатый даже примерно припомнить не мог, чтобы ими пользовались. И был уверен, что их наличие являлось всего лишь символом «преуспевающего района», и, как и любым другим символом, пользоваться им даже не собирались.

Станции вдруг оказались чудовищно шумными. Гул, гомон, треск электроцепей, гудение центрального светопотока, поскрипывание запчастей, странные шумы, не поддающиеся описанию. Кабеля и части инженерных сетей могли свисать прямо с потолка, и часть из них не была даже толком заизолирована. Местами прокапывала вода. Воняло кислятиной и чем-то тухлым.

Станции предстали перед Шестьсот семнадцатым во всей своей истиной красе.

Изношенные, старые, неухоженные, обжитые до самых последних дыр и канализационных отверстий. Переполненные серыми одинаковыми людьми и – даже в еще большей степени – мусором. Редкие проблески цвета в ржаво-рыжем и блекло-стальном чаще обозначали очередной развод мха, чем одежду или украшение. И хотя у самого Черного Рынка тусовалось много киберов нового поколения, со своими ярко-красными ирокезами, цветистыми нашивками на весьма странных минималистичных одеждах, и кислотно-желтых магнитных сапогах, они все равно выглядели серо, будто сливаясь со стенами в диком симбиозе, уподобляясь вездесущей плесени.

Сами пространства Станций были намного больше, чем пространства Ковчега. Но как же здесь не хватало места! Даже воздуха, если эту кислятину вообще можно назвать воздухом. Всего час как Шестьсот семнадцатый вернулся в родную обитель, а его уже начало мутить.

И теперь он еще острее понял, почему цивилам доступ в Ковчег закрыт. Нечего им видеть эту разницу. Единожды зараженный прекрасным зрелищем основного корабля не променяет его ни на собственную безопасность, ни даже на жизнь. Таркит при этом почему-то воспринимался не настолько ярко. Наверное, потому, что подсознательно мозг понимал, что это всего лишь картинка, вполне возможно крайне далекая от реальности.

Но именно за разрушением этого обмана Шестьсот семнадцатый и явился сюда.

По пути он то и дело поглядывал по сторонам, не особенно рассчитывая, что сможет случайно столкнуться с каким-нибудь голубоглазым, но все же втайне надеясь на это.

Парень на пороге магазинчика Глазастого встретил его стандартным приветствием и произвел привычную проверку, после небольшой заминки пропустив внутрь. Однако против ожидания, сейчас Шестьсот семнадцатый оказался не в забитой барахлом коморке, а в пустоватом кабинете, обшитом дешевым пластиковым синтетитом странного голубоватого цвета. Из предметов здесь имелся лишь стол, два стула да старый квантовый компьютер в классической оболочке. Часть стены напротив входа бесшумно отошла в сторону, и внутрь вошел улыбающийся Глазастый.

В этот раз его киберглаз имел почти нормальный вид. Даже слишком нормальный для этого жуткого лица, растягивающегося в постоянную противоестественную улыбку хищной жабы. В остальном это оставался все тот же Глазастый – взъерошенные белоснежные волосы, сутулые плечи, рваные джинсы и старый разношенный свитер цвета классической ржавчины.

– Надо же, какие люди, – улыбнулся он, растягивая гласные и садясь на стул. При явно демонстрируемой расслабленности и небрежности, некоторые движения мужчины выдавали его настороженную напряженность. Будто он не знал, чего ожидать от гостя – теплых объятий или отвертки в живот. Никогда прежде Глазастый не реагировал на него так.

Шестьсот семнадцатый сделал вид, что не заметил. Спокойно уселся напротив, кивнул на обшивку стен.

– Новый вид изолята?

– Тонкий, как моя совесть, и мощный, как моя печень, – подтвердил Глазастый. – Даже скантоер не пропускает.

А вот это уже интересно. Скантоер – основной элемент безопасности Станций, позволяющий отслеживать всех и вся, даже то, что было спрятано под многочисленными слоями плотных изолирующих материалов. Или внутри живого организма. Скантоеры потребляли много энергии, поэтому использовались не так уж часто, но зато они позволяли раскрыть практически любое преступление, найти наркотики или орудия убийства, если, конечно, их не успели еще слить в открытый космос. Считалось, что скантоеры обмануть невозможно, но в последнее время Шестьсот семнадцатый столкнулся с таким количеством нарушений системы безопасности, прежде кажущейся надежной и неуязвимой, что уже не удивился.

И даже знать не хотел, что такого должен скрывать Глазастый, чтобы прятать эту комнату и ее содержимое от скантоеров.

– Неплохо, – нейтрально отозвался Шестьсот семнадцатый и перевел тему. – Я пришел за заказом.

Глазастый молчал. Пауза затянулась настолько, что стала неприятной и настораживающей. Все это время киберглаз изучал Шестьсот семнадцатого с таким вниманием, будто в него встроен свой собственный аналог скантоера, что, в принципе, не так уж и невероятно, зная на что Глазастый действительно способен. Но Глазастый молчал, а вместе с ним молчал и Шестьсот семнадцатый. Действие стимулятора ускорило его мыслительный процесс, но не очень хорошо сказалось на нервах. Хотелось отвести взгляд, встать, заговорить, сделать хоть что-нибудь, в конце концов. Лишь бы не оставаться дольше в этой жуткой и напрягающей тишине. Но Шестьсот семнадцатый сдержался. И взгляд в сторону не отвел. Наконец, Глазастый широко улыбнулся, еще больше напомнив гибрид жабы и человека.

– Ну и как оно там, на Ковчеге? Правда настолько круто, как говорят, или все же и тут обман? Картинку с камер-то я видел, но хотелось бы личное мнение. Человеческий фактор и все такое...

Он взмахнул рукой, очерчивая в воздухе абстрактную фигуру, не сводя ледяного взгляда с Шестьсот семнадцатого. А у того сжался желудок, хотя парень даже виду не подал, что хоть как-то отреагировал. Шеллард обеспечила ему качественное прикрытие, якобы он был задержан Службой Безопасности и только сейчас выпущен на свободу. Учитывая, что тогда за ним пришли именно эсбэшники, провернуть эту аферу особой сложности не составило.

Но, как выяснилось, провести удалось не всех. По крайней мере, точно не этого типа с жуткой ухмылкой.

– Совсем иной мир, – честно признался Шестьсот семнадцатый. – В випах доводилось бывать? В золотом районе? Наша «Лорелея» там бы считалась клубом для отбросов.

Если он сейчас и утрировал, то совсем немного.

Глазастый рассмеялся. Кажется, часть напряжения его покинула, и Шестьсот семнадцатый понял, что признаться честно оказалось удачной идеей.

– Мама, а я о Ковчеге мечтаю, – запел техник, вспоминая песню, популярную лет эдак с десять тому назад. Голос его оказался на удивление звонким и мелодичным. – Пусть даже буду там гальюны драить. А если не попаду в этот рай, выберу смерть Снаружи, так и знай!

– Какая отвратная попса, – усмехаясь, прокомментировал Шестьсот семнадцатый, однако все же отстукал мотивчик носком сапога по полу. – Но в целом все правда.

– Ну тебе-то гальюны драить ни к чему, господин системщик, – все еще улыбаясь, вдруг выдал Глазастый, и Шестьсот семнадцатый вновь насторожился. Но прежде, чем он успел хоть как-то прореагировать, его собеседник примирительно вскинул руку вверх. – Не напрягайся, родной. Мне однохренственно. Я обслуживал крыс и похуже. Честным людям, знаешь ли, моя лавка отчего-то без надобности приходится.

Слегка откинувшись назад на стуле, Глазастый полез в карман джинсов и достал оттуда маленькую флешку. Стал прокручивать ее между пальцев, не сводя со своего гостя тяжелого, внимательного взгляда. Кажется, это оно, средство для удаления фильтров с Игры.

– Не хочешь узнать, как именно я тебя вычислил?

Подстегнутый стимулятором мозг неожиданно быстро сформулировал единственный логичный вариант.

– Программа для работы с изображениями с «Глаза», – спокойно ответил Шестьсот семнадцатый. – Прикрепил червя на мой игровой аккаунт?

И действительно, капсула оставалась здесь, робо-пес надежно изолирован в месте, далеком от его нынешнего реального местонахождения. Оставалось только это. Технически, могли существовать и иные, более сложные пути, но зачем, если можно воспользоваться этим? Как Глазастому удалось обмануть службу сервисного обслуживания Третьего Департамента, проводящую регулярную проверку и новой капсулы, и аккаунта, Шестьсот семнадцатый даже думать не стал.

В конце концов, если бы он не был бы так хорош, это сотрудничество и вовсе не состоялось бы.

– Верно, верно. Уважаю сообразительных ребят, даже если они... системщики, – последнее слово Глазастый произнес той непередаваемой интонацией, которой обычно озвучиваются самые скабрезные ругательства.

Шестьсот семнадцатый вдруг подумал о том, насколько же разниться отношение к таким, как он, здесь, на Станциях, и там, на Ковчеге. Там он герой, которого угощают алкоголем, а тут крыса из разряда особо мерзостных. Но такое обращение почему-то показалось более гармоничным и естественным.

– Прежний договор в силе, – Глазастый протянул ему флешку, но не отпустил ее, когда Шестьсот семнадцатый взялся за противоположную сторону. – Идеального инструмента мне создать не удалось, хотя, стоит признаться, я был безбожно близок. Есть у программки один мааахонький недостаток. Заработать она сможет лишь там, где у Системы будет слабое покрытие сигнала. Попробуй в руинах или... в общем, ищи жопу мира. Не думаю, что крысе вроде тебя будет сложно отыскать дальний темный уголок.

Пальцы разжались и флешка оказалась в полном и безраздельном владении Шестьсот семнадцатого.