Текст книги "Хайноре (СИ)"
Автор книги: Berenice Borgia
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)
– Но Сорка… – зашептала было Лира, только ее ноги коснулись твердой земли. Договорить ей старый пьяница не дал, уволок все также без церемоний в сторону леса. От быстрой ходьбы и холодного ночного воздуха, леди дышала так громко, часто и сипло, что испугалась, будто это разбудит всех вокруг.
– Вашей охраннице я ведьминой настойки плеснул в вечерний компот. Так что проспит она крепче всех до самого утра, – сказал сир, уже когда они оказались поглубже в лесу. – Дело не спорится у вас что-то, вот и пришлось помочь.
Валирейн хотелось огрызнуться, но ей зуб на зуб едва попадал, как уж тут говорить. И все ж таки она теперь какая-то особенно злая, с тех пор как Альма покинула ее и стала точно преступница скрываться в лесах. Но ничего, скоро она ее увидит. Боже, как я соскучилась!.. Как я хочу обнять тебя!.. Как я боюсь, что буду обниматься и ласкаться с убийцей… Ох, Альма. Чего не сделаешь ради веры.
Путь, по которому ведьмин раб вел леди в новое обиталище ее подруги, как показалось Валирейн, пролегал совсем в другой стороне, то ли севернее, то ли восточнее, а потом как будто снова по знакомым путям, петляя и обходя дороги, по которым они шли на лошадях во время той охоты. Точно понять, как и куда они идут было сложно, а спрашивать о чем-то своего спутника Лире совсем не хотелось. Что если он опять прижмет свою потрескавшуюся странно пахнущую ладонь к ее рту? Лира нюхала мало мужских рук, только отцовские, а те всегда пахли одним и тем же – табаком. Интересно, чем могут пахнуть руки Биро? Свежескошенной травой или сеном, наверное. Ладони лорда Холмов наверняка пропитаны брагой и служаночьим духом. Сир Варой… его руки пахнут кровью и чернилами, затертой кожей рукоятки спрятанного в сапоге ножа, чем-то неизбежным, как смерть.
Ей почему-то казалось, что смерть эта в лице слуги Гаракаса идет сейчас за нею, следит, все видит и знает… разве можно что-то скрыть от такого создания? Он демон, а они с Альмой обычные девицы, пускай одна и со способностями. А что если… что если Альма тоже демон?..
Валирейн потрясла головой, будто хотела вытряхнуть из нее всякую чушь. Перепугалась спросонья вот и бредит теперь. Когда же они уже придут? В этих сапогах так неудобно, и жарко, ноги от страха уже вспотели и взмокли, она чувствовала себя грязной и липкой, очень хотелось в горячую ванну.
Они дошли до какого-то склона, в котором леди с удивлением узнала озаренную звездами Красную Пасть. Сир Галлир крепко ухватил Лиру за талию и повел вниз, так медленно и осторожно, что леди Оронца побоялась всматриваться вглубь тьмы – вдруг где-то под ногами таится последний камешек перед провалом в зубастую бездну?
– Не бойтесь, тут не так опасно, как кажется. Просто камни, – продышал ей в ухо мужчина.
Они остановились у какого-то обломка скалы, обошли его с боку и тут же юркнули в темный проход.
– Трогайте стены, – голос Галлира гулко пронесся вперед. – Есть? Хорошо. Оперяйтесь на них и идите вперед. Медленно. Я буду держать.
Стены были влажными и холодными. Лира пару раз ударилась костяшками пальцев о неровности камней, пару раз скользнула подушечками по чему-то склизкому. Сзади к ней крепко прижимался сир Галлир, спереди была неизведанная темнота, а по стенам ползали слезники. И Валирейн не знала, что из всего этого самое мерзкое… Боги, какие только унижения не приходится испытывать благородной женщине вам в угоду.
– Почему здесь нет света? – возмутилась Лира после очередного знакомства с хозяевами местных стен. – Неужели нельзя было установить факелы?!
– Свет привлекает ненужное внимание, миледи. Да и куда вы тут втисните факел? Здесь со всех сторон узко, как в лоне невинной девы.
От такого сравнения Валирейн передернуло. Теперь она начала лучше понимать Альму в ее нелюбви к мужчинам. В самом деле, они бывают крайне отвратительны.
Проход кончился внезапно, сменившись широким коридором. Свет здесь был блеклый и слабый и доносился откуда-то впереди. Однако идти теперь стало гораздо проще, поэтому Лира поспешила отстраниться от сира Галлира, что, кажется, вызвало в нем усмешку.
Это в самом деле была каменная пещера, уходящая под землю, только теперь Лира видела, как ровно обтесаны стены в некоторых местах – в работе явно угадывалась человеческая рука, особенно дальше по коридору, вдоль которого черными провалами глазниц зияли ниши. Что-то ароматное тлело в них, источая знакомый травяной дух. Владения ведьмы.
Коридор вывел их к источнику света, и Лира охнула. Круглая каменная зала, нет, не зала, святилище древних богов, только не южных, а северных. Тотемы с их ликами местами поросли мхом, местами как будто оплавились.
– Удивительное место, да? Они стоят здесь так долго. Так долго омываются дождевой водой. Она капает с потолка прямо на их священные лбы и веками вытачивает в них щели. Если хотя бы толика божественной сути сидит в этих каменных телах, то они, верно, жутко страдают, – Альма стояла подле статуи со шлемом и соскабливала ногтем мох с лица бога. Потом она посмотрела на Лиру и у той подкосились колени. – Ты даже не обнимешь меня?
Валирейн кинулась к ней, роняя слезы, и, содрогаясь от рыданий, заколотила ведьму по плечам.
– Как ты могла?! Почему не предупредила?! За что ты так со мною?..
Альма стояла ровно, будто часть круга тотемов, гладила Лиру по волосам и молчала.
– Скажи! Что я сделала не так? За что ты решила меня мучить…
– Ты сама знаешь.
Эти слова ударили по Лире словно обухом топора. Все это время она думала, что ни в чем не виновата. Все это время она подспудно надеялась, что Альма просто была занята, что все мысли Лиры о каре богов просто ее страхи…
– О чем ты говоришь?..
– Ты проявила слабость, – от этих слов пещера разом стала холодной, точно в зиму. – Ты начала сомневаться. Ты возжелала сойти с пути, и боги решили показать тебе, как они любят, когда в них сомневаются. Я не хотела наказывать тебя. Но что я могу сделать с приказом Древних? – Альма развела руками. – Я не так смела, как ты, чтобы перечить им.
– Я не перечила! Нет! Я просто! Я…
– Скажешь, это неправда? – Ведьма прошлась вдоль круга камней, не сводя взора с Лиры. Безразличие ее некогда горящих глаз ранило сильнее ножа любого слуги Гаракаса. —Стоило мне покинуть тебя по нуждам Древних. Стоило мне уйти, чтобы подготовить почву для нашего важного дела, как вера вытекла из тебя с месячной кровью, будто какая-то временная прихоть или девчачья глупость. Будто ее и нет вовсе, пока кто-то в тебя ее не положит. Неужели боги ошиблись? Едва ли в столь слабом теле прорастет семя Папы Ромоха.
Ведьма отвернулась, будто подводя всему черту, и Лира закричала так громко, в том крике было столько ярости и горечи, что, казалось, обернулись даже каменные истуканы.
– Не смей! Не смей отнимать у меня это! Ты ужасна! Ужасна!
Альма пожала плечами.
– Ты всегда это знала.
Лира дрожала и плакала, обняв себя за плечи и до боли царапая их, будто надеясь, что это чувство уймет горечь внутри или хотя бы позволит леди проснуться. Игры кончились. Все стало так серьезно. Теперь она понимала это, стоя перед глазами северных богов, столь же безучастных к ее боли, как сами Древние. Теперь она понимала, насколько боги жестоки. Насколько безжалостны к любой слабости, даже мысленной. Она-то, глупая, думала, что свою избранницу Древние будут холить и лелеять, а оказалось, они с легкостью отбросят ее, стоит несчастной только краем мысли коснуться обратной дороги.
Жестокая женщина, которую она всегда считала подругой, подошла к леди и сжала ее лицо в ладонях.
– Ты думаешь, я не люблю тебя? Это не так. Просто скажи мне, что ты больше не можешь. Скажи, что не способна пройти этот путь. Я пойму и отпущу тебя. Это и есть любовь. Но она не должна мешать в деле столь важном, что выше любых земных страстей.
Капля тепла пролилась из жёлтых ведьминых глаз, и Валирейн стало чуточку легче дышать. Она еще любит ее. Она еще с ней.
– Нет, – Леди качнула головой, обнимая ладонями руки Альмы. – Я закончу это дело с тобой, я тебя не брошу.
Ведьма улыбнулась и кивнула, но улыбка быстро покинула ее лицо.
– Хорошо, – Альма резко отпустила леди. – Но теперь никаких нежностей, Валирейн Оронца. Все это только ослабляет нас с тобой. Хватит. Мы будем действовать отныне расчетливо и жестко. Без глупостей. Я хочу доверять тебе, зная, что ты не слабая трусливая девчонка, и все сделаешь, как нужно. Понимаешь теперь как все серьезно? – Лира отрывисто кивнула. – Через три дня, в ночь последнего мы совершим таинство. Жди моего указа, слушайся моего слугу. Исполняй все, что тебе будет велено, не задаваясь излишними вопросами и не предаваясь сомнению. Я долго жалела тебя, выполняла всю грязную работу сама. Отныне так больше не будет. Ты поняла?
– Я все сделаю. Не сомневайся во мне ни минуты.
Альма кивнула.
– Тогда иди. Обниматься не будем.
Валирейн судорожно вздохнула. В ней еще теплилась малодушная дрожь, привычка к поддержке и любви. Она все еще чувствовала себя олененком, чьи кости недостаточно крепки для того, чтобы держать даже вес собственного тела. Но теперь ей придется окрепнуть. Нужно окрепнуть. Иначе она и впрямь не достойна Древних. Теперь она все сделает правильно. Теперь она будет безжалостна и сильна, как Альма. Иначе зачем она прошла весь этот путь?
Валирейн, новая Валирейн Оронца, перерождённая в этих стенах, омытая слезами и болью разбитого сердца. Так, верно, женщина и становится ведьмой?..
Она замешкалась у выхода из залы, сир Галлир манил ее рукой у начала коридора ниш, но Лира поняла, что просто не может не задать этот вопрос.
– Альма, – негромко позвала она и та обернулась. – Это ты убила девушку?
Ведьма посмотрела на нее долгим пронзительным взглядом.
========== Глава 11 ==========
Огромную тушу Зверя Близ Гри, как его прозвали местные после случая со служанкой, приволокли на хозяйственный двор. Об этом Лире рассказала Сорка, саму леди к убивцу ее возлюбленной подруги не пускал будущий муж. Хозяин Холмов, верно, боялся, что его нежная невеста не вынесет зрелища, но он не знал, что сердце ее отдало прошлой ночью все силы и чувства, и едва ли способно снова дрогнуть. Ей даже хотелось посмотреть. Увидеть эту ужасную картину, окровавленного медведя, пойманного в капкан или заколотого мечом лорда. Может статься, что Дормонд сдержал слово и лично отсек чудовищу его жуткую голову с пастью о сто зубов, с глазами цвета крови и мертвецов, с безжалостной жаждой и голодом. Лира жалела, что не повстречала этого зверя при жизни.
– Вы бы его видели, госпожа, это точно он! Никто иной и не мог сотворить с девочкой этот кошмар. Вы радуйтесь, моя милая. Справедливость силами милорда, сохрани его Отец, восторжествовала. Ваша Альма отомщена и покоится в его руках, я верю. Вам бы теперь облегчить душу у приора, миледи. Вон те, в местной деревушке есть приход, дайте наказ, я распоряжусь чтоб подготовили экипаж. Говорят, в деревне тоже девушка пропала, в лес ушла и с концами. Попалась зверю, видать. Даже косточек не сыскали.
Зверю, усмехнулась про себя Лира. В юбках, бусах и перьях.
К обеду подали медвежатину. В этот раз за столом с леди и лордом сидел сир одноглазое чудовище, он тоже завел речь о деревне.
– Она недалеко, у северного подножия холмов, – заговорил Варой, чинно откушивая плоти зверя, которая на вкус Лиры была слишком жилистой. – В деревне живут в большинстве своем рыбаки и прядильщицы. Я там побывал. Скучное место, никаких событий. Только вот недавно, староста рассказал, у него дочка пропала. Невысокая такая, худая. Чернокосая. Немужняя. Все ему говорят, что ее зверь в лесу съел, особенно когда узнали о вашей служанке.
– Может статься, – кивнул лорд Дормонд, ковыряясь в зубах. – Одной девицы ему перед спячкой было бы мало.
– Я сказал старику тоже самое, – поджав губы сир Варой промокнул их салфеткой. – Но бедняга недоумевает. Его дочка отроду слепая и никогда не ходила в лес. Что ж она там забыла вдруг, интересно?
Мужчина поднял свой единственный глаз на Лиру, и у той комом встал в горле кусок медвежатины.
– Но примечательно другое, – как ни в чем не бывало продолжил Варой из Шэлка, отхлебнув из кубка. – Обе девчонки так похожи. Черноволосые, хрупкие, только одна смуглая, а другая по-северному белая. Но то не проверишь, покуда мертвецы почти все одного оттенка. Дочка старосты хранила невинность для мужа, а насчет служанки леди я не уверен. Дочка старосты была слепа, а другая, насколько мне известно, нет. Но это также не проверить, ведь медведь… ну вы знаете, не к столу. И вот одна мысль не дает мне покоя…
– Вы думаете… – заблеяла Лира, стараясь разыграть изумление, хотя на деле испытывала страх и ужас. Сейчас он раскусит ее. Их. Все поймет. Все-все. И конец. Проклятый слуга Гаракаса! Один глаз, а сколько видит…
– Ты думаешь, девчонка, которую мы похоронили, может быть дочкой старосты? – продолжил за нее лорд, хмурясь и блестя промасленными губами.
Варой так резко вскинул брови и посмотрел на милорда, будто не ждал такого вывода, будто совсем ни на что не намекал. Словно его застали врасплох.
– О. Нет, я сомневаюсь. Я сомневаюсь, что миледи могла так ошибиться при опознании своей подруги.
– Вы хотите ее выкопать, да? – Лира вскочила с места, бряцая столовыми приборами, как порывистый молодой боец своими мечами. – Хотите вскрыть ее тело, безумец?! Этого вы добиваетесь?!
– Ни в коем случае, миледи, – сердечно заверил ее одноглазый насмешник с совершенно каменным лицом. – Я лишь поделился своими мыслями. Поскольку девица принадлежала вам, решать, что делать с ее останками, тоже вам.
Лира вскипела мгновенно.
– Альма не принадлежит мне! Она никому не принадлежит! И я не позволю!..
– Не принадлежала, вы хотели сказать? – Единственный глаз смотрел спокойно и неподвижно.
– Что?..
– Неверно будет говорить об умерших так, будто они еще живы. Слышал, что это тревожит их на том свете. Впрочем, я понимаю, что для вас подруга, верно, все еще где-то рядом.
Лира рухнула обратно на стул, словно тело, потерявшее опору. Она не знала, что ответить, слова бусинами разбегались у нее на языке и в мыслях.
– Всё, – мрачно завершил лорд, сжав руку Валирейн под столом. – Хватит уже этих разговоров. Не при миледи. Прояви сочувствие хотя бы к девушке.
Изверг из Шэлка жестом показал, что умолкает, и продолжил обед.
После этого Лира окончательно поняла, что рано или поздно Варой добьется своего и выкопает тело несчастной девушки для своих мерзких изучений. В том, что мертвая девица эта слепая дочка старосты, леди уже не сомневалась, как и в том, что демон тоже быстро это поймет. Ох, еще три дня… вдруг они не успеют? Что же Альма поручит ей, Лире? Какую отыграть роль? Она все еще не получала от ведьминого раба указаний, все еще не знала, что будет дальше, и это немало беспокоило.
В ожидании сигнала, леди предавалась мечтам о том, как все изменится после ритуала Древних. Какую силу ей подарят боги за преданность и любовь? Папа Ромох наградит Матерь богов своим семенем, она родит сына могущественного и великого. Лира лежала на краю своей застеленной шелком постели, болтая свесившейся ногой и смотрела в распахнутое окно, словно на дверь в Лим, источающее свет и клекот диковинных птиц. Она воображала себя матерью, мудрой и смелой, сильной, как сама королева. Даже стать Алессы не шла ни в какое сравнение со статью ее величества. Все же сестра хоть и являлась женщиной, имеющей большую власть и способность влиять на короля, но все же была лишена того шарма величественности, который исходил от каждого жеста королевы.
Валирейн хотела быть такой. Хотела перешагнуть сестру. Она станет женой наместника Севера, она станет матерью нового бога, облаченного в плоть Папы Ромоха. Интересно, как Сашая отнеслась к тому, что ее небом нареченный должен возлечь с другой? Сама бы Лира так не смогла. Если уж она полюбит сердцем своего мужа, то он должен быть только ее. Отец, как говорила Алесса, любил их мать настолько сильно, что никогда не брал других женщин, хотя у кого-кого, а уж у Первого советника короля девиц могло быть не меньше, чем у монарха. Он был предан жене даже после ее смерти, и это восхищало Валирейн. А вот преданность ее будущего супруга вызывала сомнения. Но глубоко в душе леди Оронца верила, что сила богов поможет ей удержать в узде неуемную страсть своего мужа.
Тебя ждет величие, помни, шептала себе Лира, зажмурив глаза и сжимая в ладони край шелкового покрывала. Тебя ждет корона Лима.
Предоставленная самой себе, одолеваемая тоской одиночества, нетерпением и скукой, леди бродила по своему алькову, мечась, но не как львица в клетке, а скорее, как бесплотный дух умершей накануне свадьбы невесты. Она то ерзала в старом кресле, расшитом золотистым майном и бархатно-алым вероцветом еще во времена прадеда нынешнего короля. То нарочито неуклюже танцевала придворный кан на покрытом ковром полу между зеркалом и постелью. В конце концов Лира села у зеркала и принялась подражать Альме в ее медитациях. Так ведьма общалась с богами, вдыхая дым от тлеющих лесных трав, леди же оставалось дышать пылью и преддверием осени, которой тянула из окна.
Скоро она тоже станет ведьмой или даже больше, а значит нужно учиться входить в состояние одурманенности, отсекая все внешнее, наполняя внутреннее осознанием. Лира воображала, что трогает себя изнутри, и это чувство вызвало странную щекотку где-то в животе. Интересно, что чувствует Альма? Они редко говорили о подобном, общение с Древними – это таинство, наравне с первой брачной ночью, интимное прикосновение влюбленных губ к порогу Лима – так описывала Альма. Если один лишь разговор с богами вызывает такие ощущения, что же почувствует Лира, когда Папа Ромох, облачившись в лорда Дормонда, проникнет в ее лоно?
Думать об этом сладко, страшно и даже чуточку больно – низ живота покалывало, как колит полубесчувственную онемевшую руку, а между ног леди ощутила влагу, какая случается в обилии только после месячной крови, но никак не в такое время, как сейчас. Она становится женщиной от одной только мысли о соитии.
Следующей ночью за ней пришли.
========== Глава 12 ==========
Один из залов цепи пещер Альма обосновала как жилище, там лежал спальник, ее и специально подготовленный для Лиры. Тяжело будет после роскошной перины ложиться в столь скромную постель, да еще и уснуть на ней, среди каменных стен, под низким сводом потолка, напоминающего нёбо огромного чудовища. Но это всего одна ночь, успокаивала себя Лира, наблюдая за тем, как ведьма разводит костерок посреди залы, призванный согреть их в холоде каменного мешка.
– Ты преобразилась. Стала спокойной, – заметила Альма, усаживаясь рядом на спальник. Под ними был толстый слой соломы, несколько шерстяных одеял, но Лиру грело совсем другое.
– Так всегда, когда ты рядом.
Ведьма улыбнулась, чего не делала очень давно. Или же просто Валирейн успела отвыкнуть от ее улыбки? Когда они последний раз говорили по душам? Даже сидя сейчас рядом с подругой, леди тосковала по временам, проведенным на Фандия, в клубах дыма, за сакральными беседами, со сладковатым привкусом настоев из ягод имры на губах.
– Завтра ты станешь подобной богам, – тихо произнесла Альма, с лукавым прищуром и как будто бы толикой светлой зависти во взгляде. Так старшая немужняя сестра радуется за младшую, идущую под венец. Лира взяла ее за руку, но ведьма отняла ладонь и резко качнула головой, напоминая Оронца об их недавнем пакте о неприкосновенности.
– Почему ты велела взять одно из твоих платьев?
– Папа Ромох не любит роскошь, он родился в саду Лима, рядом с травой, ползучими гадами и земляной грязью. Его любовница и мать должна быть скромной. Поэтому на тебе будет служаночье платье и никаких других украшений, кроме знаков Древних.
Раньше Лира представляла, что возляжет с богом на алтаре из золота, в одеяниях древней царицы, но на деле все складывается иначе. Впрочем, сейчас она от того не печалилась, главное то, что будет после ритуала. И кстати…
– Расскажи, – леди старалась придать голосу равнодушного интереса, чтобы ведьма, не дай то Древние, не подумала вновь об ее, Лирином, слабосердии и жалости. – Что будет потом с милордом? Когда Папа Ромох его покинет?
Но Альма, казалось, даже и не думала в чем—то уличать Лиру. Она пожала плечами, пригладив рукой складку на своей юбке.
– Ничего с ним не станется. Проснется, словно выпил накануне браги с полбочки, ничего не помня и с болью во лбу. Пройдет.
– А ежели я понесу…
– Ради того и затеваем все это! – с удивленным смешком воскликнула Альма.
– Но ведь… мы еще не венчались… к этому только готовятся. А до того… негоже мне ведь…
– Это оставь на мне в случае чего, – твердо заявила ведьма. – Но я уверена, что никому не будет дела, если ты понесешь от будущего мужа. Венчают вас в любом случае, так и не все ли равно когда меж вами случится любовь? Особенно здесь, в глуши и дали от порядков двора. После ритуала, ты снова возляжешь с лордом, уже в поместье. И если он сам не возжелает, то я решу это по-своему.
Валирейн кивнула. И все же совесть ее не глодала бы, если б все случилось уже после свадьбы…
– Мы бы не торопились с этим, мы бы дождались венчания, если б не явление этого проклятого одноглазого пса, – горячо заверила ее Альма. – Но теперь ждать нельзя.
– А что если… если он прознает о беременности, если захочет помешать… а если он…
Ведьма усмехнулась.
– Раньше такие вопросы не беспокоили твою кудрявую голову. Зачем по—твоему боги дали тебе меня? Стоит тебе понести, стоит плоду укорениться в твоем чреве, как любая тварь, присланная Гаракасом, почует в этом мире истинного бога, и не посмеет сунуться к его благословенной матери. Об остальном я позабочусь.
– Древние любят меня, раз ты останешься со мною, – Лира вновь почувствовала, как в уголках глаз скапливается влага и отвернулась, боясь показать ведьме свою слабость.
– Конечно, любят. Но не сильнее, чем тебя люблю я.
Валирейн все—таки не сдержалась и кинулась к ведьме, быстро, будто змея, сама от себя не ожидая такой смелости. Она замком сцепила руки у Альмы за спиной и прижалась щекой к ее груди.
– И не вздумай отстраняться! – приказала Лира дрожащим голосом. – Даже не вздумай!
Ведьма засмеялась и молча обняла ее в ответ.
Позже они легли спать, сдвинув лежаки ближе к костру и друг к другу. Альма прижалась к спине Лиры грудью, и леди чувствовала биение ведьминого сердца, мерное, нечета ее. Валирейн в середине ночи стало вдруг не по себе. Верно, все из—за непривычного места сна и будущей авантюры.
– Все случится утром?
– Не слишком рано, – Слова Альмы щекоткой отозвались у ее шеи. – Твою пропажу заметят где—то к полудню, может раньше, если Сорка не дотерпит и пойдет тебя будить. Лорд без сомнения сам подорвется на поиски. С Дормондом вызовется Галлир, он его сюда и приведет. Мы успеем завершить ритуал до того, как хватятся уже и лорда.
– А если с милордом захочет идти и сир Варой? Или… еще кто—то?
Биро, о боги… если Биро…
– Оставь думы Галлиру, этот вечно пьяный бес знает свое дело. Он придумает, как всех их миновать. Думай только о своей задаче.
Но ее-то дело самое простое – возлегай себе на жертвенных камнях с раздвинутыми ногами и умащенным лоном, терпи коли будет больно, и сердцем думай о Древних. Она боялась, что сиру Галлиру не удастся отвязаться от Вароя, и тогда их ждет беда. Но раз Альма говорит, что дело сделается как надо, раз она спокойна и уверенна, стоит и Лире поступать так же. В конце концов с ними боги и благодать Лима.
Сон пришел быстро.
***
Черное небо. Ни звездочки, ни вспышки. Дрожит в такт колесам телеги, шуршит, будто наброшенный на живого саван. Через мгновение она осознала, что это настил повозки, в которой она едет боги знают куда.
Биро рядом. Смотрит так сочувственно, так жалостливо, хочет что—то сказать, но теряется. Чувствует вину?
Она ничего не чувствует. Только легкость, будто перед прыжком в бездну, к которой стоит спиной и все никак не может обернуться. Еще не готова осознать правду, или не может понять – что из всего этого правда. Камень, огонь, ведьма, любовь и ложь.
Камень, огонь, ложь…
– Как? – спрашивает она, глядя на своего защитника. – Как мы к этому пришли?
Она опустила растерянный взгляд на свои связанные руки.
– Приготовься, – Альма обернулась, заслышав мужские голоса, идущие из коридора ниш. Ее горящие в полумраке глаза на миг осветили залу.
Веревка натирала запястья и щиколотки, Лира устала стоять с поднятыми кверху руками, но повиснуть на них было бы еще хуже. Лицо свело из—за куска тряпья у нее во рту. Сердце колотилось. Тяжело дышать, будто воздух ускользает обратно из носа, как ни хватай. Боги, как близко, боги… Тошнота подкатила к горлу, свет! факелы! идут! Ее замутило до потемнения в глазах, но увиденное следом вмиг развеяло туман. Биро с ними! О нет, нет…
–… Да что ей здесь делать, тепличной девочке?
– Кто знает, милорд? Надо б проверить. Матрона ее говорит, дескать госпожа после смерти служанки сама не своя.
– Да, видел… подери меня бес! Ты?!
Альма усмехнулась.
Небо дрожало под дробный стук колес, спотыкающихся о камни. Они ехали слишком быстро, но куда? В Лим? На Фандия? В имение Оронца? Куда их везла телега, груженая телами, почему ее руки связаны, почему такое сосущее чувство внутри, о чем оно говорит?
Она опустила глаза, испугавшись, что небо рухнет. Биро снова сидел рядом. Или никуда и не уходил?
– Зачем ты пошел с ними, дурачок? – жалостливо протянула она. – Все должно было быть по-другому…
Все должно было быть по-другому. Что—то подсказывало ей, что в этих словах и кроется суть.
– … мы же тебя похоронили!
– Вы похоронили ведьму, но не меня, – насмешливо фыркнула Альма, подбоченившись. – Опусти меч, милорд, поговорим.
– Как ты… что… проклятье! – лорд заметался зверем, бросая взглядом искры то на сира Галлира, то на Биро, стоящих за его спиной. – Куда вы меня привели?!
– Незнакомое место? – засмеялась Альма. – Здесь твои предки сношали зверей в угоду богам.
– Так… отпусти девчонку, а потом я с тобой разберусь, сука ты…
– Что, совсем не узнаешь меня?
– Узнаю девку, которая должна была сдохнуть.
– Я тоже тогда думала, что ты меня убьешь, – ведьма подошла ближе и наклонилась вперед. – На, приглядись. Что, и по глазам не узнаешь?
Милорд мрачнел с каждым ее словом.
– Идите отвяжите девочку, а я закончу это представление… – велел он своим спутникам, но те не сдвинулись с места.
Рваные лоскуты воспоминаний плохо пришивались друг к другу. Не то, что это ровное шуршащее полотно черного неба, сплошное, как гладь затихшего моря. Не небо, дура, мы же уже поняли, что это тряпичная крыша телеги. Неба не существует и богов тоже. А ты существуешь?
– Попей. Давай. Ты не пила два дня.
То-то так сухо во рту и глазах. Кто-то ей говорил, что без воды люди живут недолго. Хорошо.
– Лира? Миледи. Пожалуйста, выпей немного. Я не хочу вливать ее в тебя силой. Правда, не хочу. Но если ты не выпьешь сама, мне придется.
Она продолжала смотреть в небо.
========== Глава 13 ==========
– Чего вы стоите, идиоты?!
– Возможно, приказы им должен отдавать не ты? Впрочем, тебе же не впервой терять командование, да? Однажды подчиненные тебя уже не послушались. Забавно, как жизнь любит играться с нашими ошибками.
– Кто? – милорд следил медвежьими глазами за нарочито медленной ведьмой—лисой, неторопливо вышагивающей вокруг него. – Алесса? Нет, все и так по ее плану… Восстание? Старый идиот еще жив?
– Теплее.
– Девочку отпусти. Потом я с тобой поговорю.
– Не пойдет. Времени у нас мало. Поэтому говорить будем сейчас. Но для начала… – Альма подошла так близко, что ей пришлось задирать голову, чтобы посмотреть в глаза лорда. – Я хочу, чтобы ты меня вспомнил.
Вода обжигала иссушенное горло, но Лира пила жадно. Ей так хотелось наполнить себя влагой, что будь это хоть жидкий огонь из жерла горы на южных островах, она бы выпила его весь.
Влага дает жизнь, но с жизнью приходит боль.
– Куда мы едем?
Биро отложил бурдюк, помог ей лечь на устеленное грубым покрывалом дно повозки. Голова отчего—то кружилась.
– Подальше отсюда. Как ты и хотела? – Гвардеец нависал над ней, накрывая шерстяным плащом, волосы падали ему на лицо, под ними он прятал неловкую улыбку. – Хотела ведь, наверняка.
– Да, – почти мечтательно прошептала Лира, но потом из напитавшихся влагой глаз брызнули слезы, и она заканючила как дитя. – Домой, я хочу домой! Отец, батюшка, хочу к отцу, пожалуйста… – Она схватила Биро за руку. – Мы поедем домой? Поедем?
Гвардеец нахмурился и покачал головой.
– Знаешь, сколько я девок повидал за жизнь? Пошто мне каждую помнить?
– Ну—ну, – хохотнула Альма, поводя плечами, – мне хочется думать, что я—то у тебя была особенной.
– Так каждой суке охота думать, – сплюнул милорд, а потом не выдержал и схватил ведьму за локоть. – Значит так, тварь…
– Не хорошо девушек обижать, милорд, – покачал головой сир Галлир, блеснув кинжалом прямо у бока Хозяина Холмов.
– Тебя я, бабья подстилка, на солому в нужник пущу, так и знай, – процедил лорд, нехотя отпуская ведьму.
– Да, за время при дворе твой запас витиеватых оборотов сделался больше, – усмехнулась ведьма. – А вот память, вижу, стала слабеть. Или то в тебе говорит желание все позабыть? И свою природу, и свое происхождение? Свою борьбу за свободный север? Помнишь, как первый раз оказался в королевской клетке? Как раненный бежал из плена и чуть не умер в лесу? Помнишь кто приютил и обогрел тебя? Помнишь, как ты отплатил им за это?
Складка меж бровями лорда с каждым словом ведьмы разглаживалась, а взгляд становился яснее. Дормонд хмыкнул, опуская меч.
– Бес тебя так—перетак. Выжила.
– Выжила.
– Похорошела.
– Что трудно сказать о тебе, – ведьма презрительно повела рукой в сторону лорда. – Обрюзг, расплылся и размяк. Нежничаешь с девчонками, которых раньше брал на зуб.
– Дотянешь до моих лет, сама поймешь, почему так.
– Едва ли.
– Что, значит, – милорд глубоко вздохнул. – Старый черт решил тебя не в кухне оставить, а завербовать. Что ж, неплохо вышло. Я б и не узнал, верно, если б не напомнила про семью лесника.
– Ты много, кого не узнал, – ведьма бросила взгляд на Биро. – Впрочем, ладно. Это не так уж важно сейчас. Предадимся нежным воспоминаниям после. А сейчас давай решим, идешь ты с нами по своей воле или нет.
Она с опаской смотрела на огромную тушу медведя, что лежал в другом конце повозки почти без движения. Его морда уткнулась в дно телеги, выгоревшая рыжая грива стелилась по спине, плечам, скрипучим доскам. Лапы были туго связаны у него за спиной.
Биро проследил за ее взглядом и тяжело вздохнул.
– Не стоило мне вмешиваться…
