Текст книги "Хайноре (СИ)"
Автор книги: Berenice Borgia
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)
– Ну, – хмыкнул Варой из Шэлка, – по крайней мере, один благородный мужчина в этом поместье есть.
Звякнули приборы.
– На что ты намекаешь, пёс одноглазый?!
– Не намекаю, милорд, а каюсь, что сам не уследил за вашей невестой. Прошу прощения, миледи. Мне не следовало вас оставлять.
Лира улыбнулась и кивнула, ничего, мол, ничего страшного.
– Хорошенько же ты переобулся… – осклабился лорд Холмов, снова приступая к еде.
Тишина. Кусок не идёт в рот, хоть и пахнет еда отменно. Хочется уйти к себе и поспать. Хочется уснуть и не просыпаться…
– Как вам на севере Королевства, миледи? – вдруг спросил Варой.
От неожиданности Лира вздрогнула и подняла взгляд. Лорд Дормонд смотрел на неё отечными красными глазами и медленно жевал. Выглядело это жутко. Как будто стоит ей только снова опустить глаза в тарелку, как лорд Холмов обернётся страшным медведем с кровавой пастью, а сир Варой – змеем с огромным глазом и стрекочущим хвостом.
– Здесь… довольно мило…
Хозяин Холмов хрипло хохотнул.
– Надеюсь, что это не я вам кажусь довольно милым.
Отчего-то Лира разозлилась, и злость эта придала ей смелости вскинуть голову.
– Нет, вы совершенно не кажетесь мне милым.
Медведь мрачно усмехнулся, не сводя с неё пристального взгляда. Он, видно, очень не любил, когда ему дерзят.
– Да уж, – кивнул сир Варой, – это точно.
Лира намеренно отвернулась от лорда, она хотела дать понять, что обижена и не позволит так с собой обращаться. Она в конце концов дочь лорда Советника и её учили достоинству. Пусть делает, что ему вздумается, пусть бесчестит себя и своих девиц, но не смеет насмехаться над Валирейн Оронца. Альма говорила быть послушной и смирной, но у Лиры просто не осталось никаких сил притворяться… Поэтому она с улыбкой повернулась к сиру Варою, он единственный здесь, кто обращался с ней как подобает обращаться с леди, пусть даже жёстко говорил с нею в саду и по словам Альмы вообще являлся демоном.
– А как дела в столице? – спросила она с живым интересом. – Вы же были там, верно?
– Да, моя госпожа. Меня вызвали по приказу его Величества. К сожалению, не могу говорить об этом деле открыто, надеюсь вы меня поймёте.
Лира важно кивнула. По поручению короля, говоришь… Может, Гаракаса так и титулуют его слуги… Он врет, конечно, врет. Зачем королю вызывать к себе начальника стражи лорда Холмов? Разве этот самый начальник не должен служить напрямую своему господину? Почему Дормонд так недолюбливает своего слугу? Может… может медведь тоже чует в нем зло? Может он не такой уж и дикарь, каким хочет казаться? Лира бросила на лорда беглый взгляд. Нет. В последнее верилось с трудом.
– В столице все прекрасно. Повесили ещё парочку повстанцев.
– А предводитель? Его, кажется, не могут поймать уже несколько лет. Неужели он настолько неуловим?
Сир Варой посмотрел на Лиру и отрицательно махнул вилкой.
– Что вы. Мы давно знаем кто у них предводитель. Более того, он состоит на службе у короны.
– Но… почему вы его не арестуете?
– Какая любознательность, – усмехнулся лорд.
– Ну зачем же? Так его проще контролировать. Наблюдать. Искать слабые места. Выявлять предателей короны.
– Прошу прощения… – Лира нахмурилась. – Но… не слишком ли вы хорошо осведомлены для начальника стражи здешнего поместья?
Сир Варой засмеялся, но не ответил.
– Что на севере? – хмуро спросил лорд.
– Север проигрывает. Битвы уже ведутся не только в море, но и на островах. Кстати, конунг мёртв.
Лира чуть не оглохла от звона упавшей посуды. Лорд Дормонд закашлялся, подавившись вином, он смотрел на одноглазого с яростью и удивлением. Его лицо покраснело и руки застыли, сжатые в кулаки.
– Умер, как настоящий воин, в бою, – спокойно добавил сир, не отрываясь от еды. – Кажется, его насадили на собственный меч.
После этих слов, Дормонд вскочил со стула и с грохотом захлопнул за собой дверь обеденной залы. Лира замерла, словно бы сир снова превратил её в статую, но он продолжал есть, не теряя аппетит, и смотреть в тарелку. И тут её осенило… Эта нелюбовь лорда к Королевству, эта сцена у Красной Пасти, эта злоба на начальника собственной стражи, который, казалось бы, призван защищать и подчиняться, а на деле ведет себя как хозяин, эта его, лорда, неопрятность и пренебрежение манерами, которые прививаются дворянам королевства с малых лет…
– Боги… так он… он пленник?..
Мужчина усмехнулся, оторвался наконец от еды, вытер салфеткой рот и поднял на леди единственный глаз.
– Долго же до вас доходило. Признаться честно, я думал Алесса ввела вас в курс дела с самого начала, и вы просто отыгрываете роль глупышки. – Он пожал плечами. – Странно. Вы же сестры. Семья. Но, впрочем, не моё дело. Теперь вы все знаете. Не наделайте глупостей.
Каков мерзавец! Лира выскочила из обеденной вслед за лордом. Ей невыносимо было находиться с этим демоном за одним столом! Она шла быстро, почти бежала по коридору. Боги… вот почему лорд Дормонд так хорошо знал историю этого края, вот почему так сочувствовал северу, вот почему так зло говорил об одноглазом, потому что тот его сторож, а сам он… северянин. Пленный северянин. Но почему король не казнил его, как поступал со всеми уроженцами островов? Почему ему прочат титул наместника будущих северных провинций? Почему она никогда не слышала о некоем Дормонде при дворе? Неужели… Но… О боги! Старые и новые, живые и мёртвые, тёмные и светлые! Всемилостивые боги!
Увидев в окне, как лорд Дормонд быстрым шагом вышел из поместья и пошёл в сад, Лира ускорилась и выбежала за ним.
– Вы! – запыхавшись, крикнула она, нагоняя жениха. – Вы, Бриган Рунлейвсон! Бастард конунга! О вас… о вас говорил весь двор десять лет тому назад, я слышала от сестры и отца, люди до сих пор о вас шепчутся… но вас не казнили…
– Ещё бы! – рыкнул лорд, обозленным медведем мечась по барбарисовой аллее. – Глупо казнить любимчика конунга. Его ведь можно посадить на северный трон, как тряпичную куклу. Разве не хитро, а?
– О боги…
– Богов нет, – отрезал лорд, выхватывая бурдюк из подсумка и жадно прижимая его к губам.
Лира медленно осела на скамью, на которой ещё утром истекала слезами из—за предательства жениха. Сейчас же ей было его жаль… Кто не знал историю плененного принца—бастарда? Конечно, не в подробностях, но слухи! слухами полнится каждый альков, слухи ходят по коридорам вслед за придворными, слухи витают в воздухе, и все ими дышат, хотят того или нет. А уж слухи о севере… говорили, что у конунга было «девять наследников и один сын», девять законных детей и один бастард, любимый ребенок, прижитый от жрицы какого-то северного бога. Бастард рос с матерью при храме, но учил его отец и отец же сделал из него своего приемника, должного обойти в гонке за трон всех остальных детей. Но наследники прознали о том слишком рано и ещё при жизни конунга стали делить власть, так на островах началась бойня, в которой брат шёл на брата, старшие убивали друг друга, а младших душили в люльках. И так страшно и жестоко они воевали, что сам конунг не смог примирить их меж собою, ему оставалось только день ото дня хоронить своих детей. Глупо было не воспользоваться слабостью неукротимого врага, потому Королевство набросилось на острова с удвоенной силой. Насколько знала Лира из дворцовых сплетен, это на какое-то время заставило братьев объединиться с отцом и дать бой короне, пока один из них все же не решился на шаг отчаяния и не сдал бастарда Королевству. Не известно, что корона обещала тому сыну конунга за помощь, не известно выполнила ли обещание, но так Бриган Рунлейвсон оказался в плену у короны. И вот сейчас он стоит перед Лирой, тяжело дышит, опираясь на скамью и смотрит в сторону, думая о чем-то своём.
– Мне… мне очень жаль…
– Придержи жалость для себя, милая леди. Это тебя насильно выдают замуж за северянскую богомерзь, не меня, – северянин снова пригубил.
Забавно… они и впрямь с ним в одной клетке…
– Как… как так вышло… как вы согласились?..
– На что? На плен? – медведь усмехнулся. – Дураком был. Молодым. Подыхать не хотел. Думал, сбегу, найду лазейку, схитрю, не зря же Лисом звали. А они, твари, и того мне сунут и этого. И титул, и яств, и девок, только отрекись от своих богов, надень знамя Отца, в сказке жить будешь, на трон северный сядешь. Умеют они. Сестра твоя особенно.
– О да! – Лира невесело хохотнула. – Это точно.
– Что, тебя она тоже нашла как уговорить?
– Она и глухого уговорит.
Не знает он только, что не одна корона на него виды имеет. И что боги есть, и боги хотят его заполучить. Почему Папа Ромох выбрал северянина, человека другой веры да ещё и ценного пленника короны? Может, это и делает его особенным и избранным? Знает ли Альма? Впрочем, даже если и знает, ей, верно, нет дела до дрязг между земными властителями, ее ведут Боги.
– Теперь уже все не важно, – тихо заговорил северный принц, – отец помер. Братья не выстоят. Если там ещё кто-то из них остался… Хорошо бы этот мелкий ублюдок Ярок ещё живой был. Мне с ним ещё поквитаться надо.
– Ярок?
– Да. Сопляк, что сдал меня короне. Как давно все это было, а…
– А… а меня… меня вы…
– Что? В постели придушу? – лорд засмеялся, опуская большую руку ей на плечо, как тогда, у Красной Пасти. – Нет, к чему это все. Я годы раздумывал, как прибью всех на этой чертовой земле, но я был молодым балбесом и не понимал, что в смерти невиновных проку нет, впрочем, как и в этой борьбе… уже нет. Ты станешь моей женой. А я наместником короля на островах. По-честному, так и я уже давно не северянин. Вытравили. Сколько можно, в самом деле, хранить эту жажду мести? Десять лет прошло. Пора закончить все это.
– Но… я же вижу, как вам горько… неужели вы…
– И что, что горько? – Бриган Рунлейвсон остро посмотрел на неё. – Север вот—вот падёт. Не будет больше свободного севера. Корона получит доступ к морским дорогам, оставшиеся северяне, которые признают новую власть, будут жить в мире и достатке. Кончилась битва, проиграна. Может оно и к лучшему. Поэтому, о том, что узнала сейчас, забудь. Я лорд Дормонд и твой жених. Остальное – прах и пепел.
Прах и пепел, мысленно повторила Валирейн, глядя на круглый шрам на своей ладони. Прах и пепел…
========== Глава 9 ==========
С тех пор в леди Оронца поселилось скользкое чувство, словно бы она предаёт кого-то очень близкого, доверившегося ей, родного. Хоть она ещё и не стала женой лорду, хоть она ещё не родила ему детей и не прожила с ним годы, но мысль о том, что боги воспользуются им так же, как Королевство, исколола ей совесть. После того разговора лорд Дормонд стал к ней необыкновенно участлив. Он проводил с нею больше времени, чем с флягой, он даже побеспокоился о пропавшей Альме и предложил леди заняться её поисками, но Лира отмахнулась, не глядя ему в глаза, мол с нею бывает, ушла в лес за травами, скоро воротится. Он был на каждом завтраке, обеде и ужине, и больше не пускал сира Вароя за их стол. Он стал совсем другим, и потому Лире ещё болезненнее пришлись вести от Альмы.
Сир Галлир передал ей письмо ночью в конюшне, наказал сжечь его после прочтения и не писать ответа. Ведьма говорила, что наконец-то смогла выйти на связь с Древними и получила указания. Лира должна была заручиться доверием лорда и в указанный час привести его к месту ритуала. Всё нужно будет делать быстро и тайно, чтобы никто не прознал, особенно слуга Гаракаса. Ритуал случится в период, когда око ночи будет закрыто и тёмные боги не смогут подглядеть за ними. Ждать осталось не долго, пишет Альма, действуй смело и быстро, будь ласкова и любовна к жениху. Вскоре все решится, и ты обретёшь великие силы и великую свободу, дитя Лима. Матерь богов, добавила ведьма в конце. Так она еще не называла Лиру. Неужели это новый титул, данный ей Сашией и Папой Ромохом?..
Она так хотела всего этого, так мечтала, так гордилась своей избранностью… а теперь ей так горько от этих мыслей, так жалко предавать лорда, так… глупо, сказала бы Альма. Как все глупо складывается, как глупо… или может… может это боги испытывают её на верность? Дают ей выбор, дают ей право решить судьбу Лима и всего людского мира… Тяжело быть избранной. Тяжело принимать решения и держать ответ за чужие жизни.
Кто бы помог, кто бы дал совет…
Она знала, что встретит его там, среди лошадей, уж больно он их любил. От Сорки она слышала, что конюхи не слишком довольны, что какой-то гвардеец лезет к ним с поучениями, как, дескать, правильнее ухаживать за лошадками, дескать, к каждой нужен свой подход, да и корм можно разнообразить, даже не можно, а очень даже нужно. Биро как раз пререкался с главным конюхом, когда Лира подходила к конюшням.
–… Занимайся своим делом, мальчишка, чтоб тебя!
– Своим делом? О нем и беспокоюсь! – возражал Биро, руки—в—боки. – А если угроза какая и приказ «по коням»? А конь еле дышит, голодом уморенный, или болеет, потому что ему воду не меняют как надо? Что тогда делать? К тебе на хребтину запрыгивать что ли?
Конюх плюнул ему под ноги, махнул рукой, прозвав как-то заковыристо, и хлопнул дверью.
Не удержавшись, Лира расхохоталась, тогда её Биро и заметил.
– И вам смешно, значит, – ворчал он, подходя ближе. – Лучше бы поддержали, там же и ваша девушка страдает.
– Ужели за ними так дурно ухаживают?
– Ну, может не хуже, чем бывает, – гвардеец неловко почесал затылок. – Но себя явно больше любят, чем скотину.
Лира хитро улыбнулась.
– Тебе бы войну. А то совсем со скуки нечем себя занять.
– Не надо нам войны. И так достаточно. Хотя, – хмыкнул Биро, усаживаясь на скрипящую старую лавку, – вы правы, конечно. Делать мне тут нечего. Совсем. По правде сказать, не пойму зачем здесь вообще столько стражи? Не иначе как казну охраняют.
Не казну, конечно, хотелось сказать Лире, но одного важного человека точно.
– И все же здесь, наверное, лучше, чем в столице?
– Точно говорите.
Лира присела рядом на краешек лавки. Солнце слепило глаза, птицы допевали последние летние песни перед уходом на юг, было спокойно и хорошо, сидеть вот так вот на скамейке, слушать все это и не думать ни о чем важном. Словно все мысли высушило солнце, а ветерок сдул остатки. Но стоило серости закрыть небо, как тяжёлые думы вернулись сами собой.
– Скажи. Ты когда—нибудь… предавал? – Лира взглянула на Биро и с удивлением заметила, как окаменело его лицо.
– Возможно.
– И ты… жалеешь?
– Конечно, – Биро взглянул на неё удивленно и как будто осуждающе, что за глупый вопрос, мол? – Не жалеет о плохих поступках только дурак.
– А что если… что если этот плохой поступок… ради какой-то великой цели? Цели, что больше и выше таких смыслов как «предательство» и «верность»?
Гвардеец молча хмурил брови, непонимающе глядя на Лиру. Глупо было его спрашивать, он слишком прост для таких разговоров…
– Я судить не берусь. Это не моё дело, – начал он, когда леди Оронца уже хотела прервать беседу. – Кто-то совершает плохие поступки и утешается мыслью о меньшем зле или необходимой жестокости. Кто-то совершает их по глупости, а потом старается забыть, лишь бы не мучиться совестью. Но по мне так и те, и те жалеют. Невозможно о таком не жалеть.
Лира кивнула. Это походило на правду. Невозможно не жалеть. Наверное, и сестра о многих своих решениях жалеет. Но ей приходится их делать. Приходиться смиряться с последствиями и с совестью.
– Не знаю, что там варится у вас в голове, миледи, но я считаю, что лучше делать то, во что веришь. Тогда это честно. И глупо будет о том жалеть.
Глупо, да… только вот во что же я верю?.. В Древних?.. Верю ли я в Древних? Конечно, глупо сомневаться, она не раз видела их чудеса. Взять хотя бы то, что именно советы богов юга помогли Альме излечить Валирейн от родовой хвори. Да и поразительная проницательность ведьмы тоже говорит о правдивости божьих даров. Она никогда не слышала, чтобы жрецы Всесоздателя могли предсказать будущее или спасти чью-то жизнь. Они больше говорили о необходимости спасения души, нежели тела, о мире после смерти, о ценностях выше мирских забот. А о том, что ждёт всех нас за гранью, могут рассказать только мёртвые. Но мёртвые не говорят. Стало быть, нет доказательств силы Отца, а вот сила Древних… сила Древних сделает Валирейн могущественной из женщин. Боги дали ей цель и предназначение, боги дали ей здоровье и самую близкую подругу, боги сделают её независимой и свободной. Решено, Лира поднялась со скамьи. Выбор сделан.
– Спасибо, – Она опустила взгляд на Биро. – Мне нужен был совет и ты…
– Миледи! Госпожа!
Со стороны поместья со всех ног неслась Сорка, она держала одной рукой свои юбки, а другой истово махала Лире. Что за срочность…
– Госпожа моя… Нашли! Нашли вашу ведьму…
Её нашёл Галлир. Дескать болтался по лесу, песни пел, брагу пил, а тут…
– Смотрю, а песок на тропинке вдруг стал тёмный какой-то, с краснинкой, словно кто-то вина южного пролил. Даже на себя подумал. Допился, кругами хожу, брагу разбазариваю. Прошу прощения, миледи, разливаю… Иду дальше, след в кусты сворачивает, а там… ну в общем…
Тело, лежащее на плаще, было маленьким и худым. Чернильно—багровый рисунок на платье шёл от ворота, плотно покрывал грудь, а потом неровными струями расходился по юбке, словно лучи красного солнца со знамени Древних, нарисованные детской рукой. Над накрытой мешковиной головой вилась целая стая голодных мух. Свалявшаяся чёрная копна волос лежала по левую сторону, растянувшись вдоль истерзанной окровавленной руки.
– То место недалеко от дома лесника. Крови было… ну, не стану рассказывать… похоже на зверя… скорее всего медведь, они так часто делают… с лицом…
– С лицом?
Сир Галлир кивнул, бледный как статуя из сада в поместье. Он не смотрел на Лиру, вообще не отрывал глаз от тела. Сорка рядом непрерывно шептала молитву и осеняла себя знаменем Отца.
– По лицу вы её не узнаете, госпожа. Нет его больше. Лица.
Сейчас ни у кого из них лица не было… Какая-то чушь. Просто бессмыслица. Лире хотелось пнуть тело ногой, чтобы понять из чего его сделали – из дерева, глины или ещё какой-то магии.
– Милостивый Отец… моя госпожа… какой ужас… вы не плачете? Святой день, ну хоть слезинку пророните, умоляю, так нельзя… смотрите, ну почему она не плачет?
Сир Галлир искоса глянул на леди, та неподвижно смотрела на тело.
– Что… бес тебя дери, я же велел не показывать ей! Скотина ты!
Вдруг рядом возник лорд Дормонд и заслонил собой Лиру, будто стараясь уберечь от того, что она уже и так видела.
– Ну а как, милорд? – Галлир пожал плечами, затравленно глядя на Дормонда. – Кто ж её опознает, как не госпожа Оронца? Это ж её… служанка…
Она мне не служанка! Не служанка! Да когда же вы это поймёте!.. Лорд Холмов выставил руки назад, словно пытаясь удержать Лиру, хоть та никуда и не рвалась. Она уткнулась лбом ему в спину и, зажмурившись, качала головой, пытаясь проснуться.
Ну давай же, давай, открой глаза у себя в спальне, пожалуйста… Это безумие. Безумие, Альма!
– Уходите, – лорд обернулся к ней, крепко сжал плечи, но потом почему-то обратился к Сорке. – Уведите её. Вы, матрона, уведите свою госпожу в покои. Глаз с неё не спускайте. Ясно?
Женщина часто закивала, беспрестанно плача и причитая. Она, похоже, не кончила кивать даже, когда закрыла за ними дверь в спальне.
– Великий Отец, за что нам это… Мне жаль, так жаль, хоть я её и не любила… Никто такого не заслужил, даже тёмная душа… Бедная девушка, она даже не успела вынести дитя…
Что ты несёшь, хотелось крикнуть Лире, тупая курица, голова дубовая, старая идиотка! Ты ничего не знаешь, ничегошеньки! Ничего не понимаешь… как и я… Лира ходила по комнате, сжимая и разжимая кулаки, она ничего не видела перед глазами и вся дрожала. Магия, какая-то магия, колдовство, жуткое, бредовое… зачем… надо поговорить с ней!
– Пусти меня!
– Не надо, госпожа, останьтесь, вам туда не надо! – молила Сорка, по—мужски крепко ухватив её за талию. – Не хаживайте, там ничего хорошего для вас…
– Я хочу поговорить с ней! Немедленно пусти меня! Я приказываю!
– Не поговорите вы с нею уже, бедная моя, мертвая ничего не расскажет…
– Идиотка! – Лира внезапно засмеялась, огласила комнату какой-то бешеной лошадиной трелью, силясь исцарапать руку Сорке. – Глупая дура! Она жива! Это магия! Ты ничего не понимаешь!
– Ох моя вы бедняжка… как вас… Отец смилуйся…
Валирейн раскричалась, безумно колотя по—мертвецки крепкому узлу рук вокруг своего тела. В бреду Лире мерещилось, что это хватка Гаракаса утягивает ее в перевернутые глубины, будто её сняли с трона подле Древних, разрушили все её мечты, пожрали сердце. Она почувствовала себя маленькой Валирейн, которую злые слуги не пускают к отцу, и весь мир рушится только от одной мысли, что она больше никогда его не увидит.
Она вопила и вопила, пока в комнату не постучались.
– Кто? – хрипло откликнулась Сорка, тяжко дыша.
– Открой, меня прислал лорд стеречь миледи.
Они обе узнали в говорившем сира Галлира, и обеим тут же полегчало, только у каждой на то была своя причина. Сорка выпустила госпожу и ужом метнулась к двери, проворачивая ключ.
– Заходите, пожалуйста, это невыносимо, с ней беда, бедной моей девочкой, совсем плохо, я бы не сдюжила одна…
– Ну а я один сдюжу, – Галлир кивнул женщине на дверь. – Иди—ка пока подготовь миледи воды, трав каких—нибудь для умащивания души. Иди, не стой.
Сорка недоверчиво сверкнула глазами то на Лиру, то на мужчину, с которым ей придётся оставить госпожу, но в конце концов ушла.
– Что… – начала было Валирейн, только закрылась дверь, но сир шикнул на неё и покачал головой. И лишь когда шаги кормилицы стихли где-то в дальнем коридоре, он отвёл леди Оронца вглубь покоев.
– Что ж вы так, миледи? Ну где слезы? Обморок? Где все эти бессменные атрибуты нежной девичьей натуры? – сир Галлир с улыбкой покачал головой, а потом удивленно отшатнулся.
Ладонь с отметиной Сашаи зазвенела болью и стала красной, как румянец у девицы. Осознав, что сделала, Валирейн прижала руку к груди, а сир Галлир понимающе крякнул.
– А наша ласточка машет крылышком, что твой ястреб, – хохотнул он. Красная возрастная сеточка на его смугловатой щеке стала ярче, Лире показалось на миг, что лицо мужчины сейчас треснет.
– Твой смех и шутки не уместны! – опомнившись заявила Валирейн. – Что это за тело там?.. Отвечай!
– Вы простите, госпожа, но говорить я особенно не буду, это сделает за меня ведьма. У нее теперь новое убежище. Я вас к нему приведу ближайшими сумерками, будьте готовы, потерпите. Сейчас начнется охота на зверя, будут чесать лес. Старая кляча, верно, от вас этой ночью, шагу не ступит, не будем же ее чутье излишне заострять. Сами подумайте, как вам стоит себя вести, у вас, в конце концов, любимую служанку медведь подрал. Хоть слезинки да она стоила, как думаете, а?
– Если бы умерла Альма, я бы залила слезами все овраги и бездны этого мира! – прошипела леди. – Но это не Альма! Альма… боги, почему она не предупредила меня?! Почему вы молчали?! Я должна была знать о… о таких планах!
– Ведьма хотела, чтобы все было естественно, госпожа моя. Вы должны были поверить и убедить в случившемся всех вокруг. Но вы не поверили, – сир хмыкнул. – Она вас недооценила.
Альма не могла меня недооценить… она знает меня лучше меня самой… Ужели это очередное испытание? Как тогда, когда она внезапно исчезла после охоты? Неужели Альма так готовит меня к своему… уходу? Нет… она обещала не покидать, обещала всегда быть рядом… Но зачем тогда она так меня мучает?..
Сир Галлир ушел, когда вернулась Сорка, он сказал ей, что с леди, мол, все ладно, она успокоилась и больше не будет строптивиться. Дайте ей, дескать, настойки, и пускай спит. Кормилица сказала, что милорд изволит ей лекаря прислать, но Лира отказалась. Ей совсем не хотелось никого видеть…
Она легла в постель, укрылась тяжелыми думами и пролежала так весь день, ни с кем не разговаривая. Сорка как преданная мать сидела подле госпожи, бесшумно, словно бы даже не дышала. В какой-то момент Лира так к ней привыкла, будто та срослась со столбиком от балдахина, на который весь день облокачивалась. Впрочем и Лире в конце концов стало казаться, что она породнилась с кроватью, лицом и телом сравнялась по цвету с простыней. Весь день перед ее глазами мелькали пыль и мушки, а стоило их закрыть – кровь и разодранное девичье тело.
Боги жестоки, древние боги. Боги не знают милости и не потерпят неповиновения. Может именно это и хотела сказать Альма своим поступком? Гляди, мол, тебя то же ждет, коль передумаешь, сойдешь с пути и пожалеешь лорда. Может потому и не предупредила о своем колдовстве, чтобы страшно на самом деле стало? И стало. Не сразу, но сейчас. Так страшно, что Лира и ночь глаз не смыкала, глядя как луна заползает в окно, будто щербатое лицо Вароя из Шэлка, что шпионит за ней для Гаракаса. Она вдруг увидела, как отворяется скрипучее окно, как слуга темного брата Папы Ромоха заходит в ее покои, черный и прямой, как тень от виселицы. Его глаза маслянисто блестят, подсвеченные изнутри жестоким холодным умом. Лира знала зачем он пришел. Она знала, что сейчас будет. Он вынет нож из—за пазухи, он достанет гарроту, он смочит губы самым смертельным ядом или вырвет шнур у балдахина, чтобы стянуть его на шее Лиры. И она была готова. Пускай это будет последний поцелуй в ее жизни или последнее объятие, пускай все кончится сейчас.
Она проснулась, когда луну сменило солнце, символ Древних. А вместо Сорки на ее постели сидел лорд Дормонд.
– Это хорошо, что вы поспали.
Он был в том самом халате, в котором предстал пред ней в день своей измены. Но была ли это измена? При дворе дамы шептались, что с прислугой, дескать, не по любви, это мол как нужду справить, перекусить пресной похлебкой вместо жаркого. Такое соитие и изменой счесть – свое достоинство унизить. Но Лира все равно отчего-то злилась. Это же женщина. Другая. Не я. Зачем он пришел так? Напомнить ей? Оскорбить? Пусть является в таком виде прислуге, а не пред нею!
Когда она произнесла все это вслух, милорд немного опешил.
– Да. Вы правы. Больно я привык жить здесь один, что тать, и никого не стесняться. Но ничего. Вы уж меня переучите, верно?
Он улыбнулся, Лира промолчала. Она вообще не знала, как ей себя вести. В глазах недоставало влаги для слез, в теле не было сил на дрожь и судороги, которыми принято показывать свое глубокое горе. Она просто глядела недвижно куда-то сквозь всех предметов, но похоже, что лорду этого хватило. Он очень осторожно коснулся ее руки – Лира и не думала, что этот медведь способен на нежность – и чуть наклонился вперед, вызывая у постели скрипы и стоны.
– Я вам обещаю, мы эту тварь отыщем. Где б она не схоронилась. Я лично ей пасть разорву. Станет обедом на нашем столе. – Леди заглянула в его страшные глаза. – А шкура будет греть вас холодными зимними ночами в нашем с вами северном королевстве. Слово северянина.
Лире стало жутко. Она почему-то представила, как укрывается мягкой смуглой кожей, испещренной знаками Древних.
========== Глава 10 ==========
Днем Валирейн стояла у окна и наблюдала за тем, как лорд отдает приказы ловчим. Свора псов кружила вокруг всадников, их раззадоривал псарь, пред тем, как пустить в лес. Возглавлять охотников вызвался сам сир Варой из Шэлка. Как глава охраны лорда он обязан был лично озаботиться истреблением твари, что может угрожать безопасности хозяина Холмов и его будущей супруги. Среди охотников Лира с удивлением заметила Биро. Она не знала, пытался ли гвардеец прийти к ней, чтобы выразить свое сочувствие, и его просто не пустили слуги. Но видеть Биро в стане тех, кто хочет изловить тварь, убившую милую ее сердцу Альму, было даже приятнее, чем наблюдать его в своих покоях.
Откуда, из каких бездн Лима, ведьма достала это чудище, а главное, как, кто… чье это было тело, если не тело Альмы?.. Мысль о том, что девичий труп мог быть не плодом магии, а настоящим, холодило леди сердце и руки, вызывало жуткую дрожь. Ей было страшно поверить, что ее Альма даже во имя Древних способна на такое, и вместе с тем, поверить в это было не сложно. Стоит вспомнить только бедную Кариссу…
Прежде всего тело осмотрел сир Варой. Он подтвердил, что укусы похожи на следствие медвежьего голода или страха. Возможно, как сказал он, девка потревожила логово матери с ее медвежатами, а в такой период любая самка сходит с ума. Но даже если бы Лира не знала правды, то ни за что бы не поверила, будто Альма могла так сглупить. Конечно же леди промолчала, никто не должен был знать о том, кем на самом деле была ее «служанка». После осмотра одноглазый демон настаивал, чтобы тело положили в холодный погреб для сохранности, дескать, он хочет ещё осмотреть его, дабы лучше изучить характер ран и царапин. Валирейн поняла, чем это может обернуться, к тому же ей стало жутко от мысли о подобных операциях. Еще поэтому леди не составило труда разыграть припадок ужаса и горя. Все встали в защиту Лиры, и сир Варой не взялся настаивать, потому после окончательного осмотра тело лже-ведьмы похоронили в саду под выбранной Валирейн старой вишней. Сорка настаивала, что девушку надо бы упокоить по всем законам Отца, с положенным ритуалом, приором и песнями, но Лира отказалась.
Теперь охотники кинутся искать зверя, которого нет, не подозревая, что во всем виновата маленькая худая девица. В какие серьёзные игры они играют, о боги, каких серьезных людей пытаются обскакать, какие проблемы наживают, думала Лира, глядя на сира Вароя, ровно сидящего в седле. Казалось, кобыла под ним дрожит от ужаса. Интересно, каков он с женщинами… нет. Не интересно.
Ох Альма, надеюсь ты знаешь, что делаешь, и с кем борешься. Надеюсь, ты припрятала пару козырей для этого страшного человека…
По наставлению сира Галлира, Лира принялась убеждать Сорку, что с нею теперь все хорошо, что как только несчастная Альма была предана земле и предкам, Валирейн мол отпустила эта жуткая боль и ей мол теперь хочется лишь уединения. Сорка кивала да слушала, но будто не верила. Вы, дескать, госпожа не боитесь, вы меня даже не заметите, я просто поодаль буду, вдруг что, вдруг вам снова подурнеет. На слова о том, что здесь всюду охрана, которая в любой момент придет Лире на помощь, кормилица только презрительно цокнула, дескать, что-то бедной ведьме ваша охрана не помогла. В какой-то момент упрямство служанки так разозлило леди Оронца, что она не выдержала и раскричалась. Но толку и от того не стало.
На третью ночь после всего случившегося, Лира проснулась, чувствуя, что ее плеча касается нечто шершавое и грубое, а как только открыла глаза, так чуть не завопила на все спящее поместье. Это был сир Галлир, его ладонь предосторожности ради зажала Валирейн рот. Он кивнул на храпящую подле госпожи Сорку, знаками велел тихо подняться и следовать за ним. Когда Лира встала, дрожа от резкого пробуждения, слуга ведьмы накинул ей на плечи плащ, сунул ее босые ступни в большие сапоги с чужой ноги, и подвел к распахнутому окну. Потом он без спроса и любезностей крепко подхватил леди поперек стана и увлек, точно вор из южных сказок, в ночной провал окна. Благо до земли было недолго и веревка, служившая подспорьем сиру Галлиру, была прочной и скрипела совсем не громко.
