Текст книги "Добро пожаловать домой (СИ)"
Автор книги: beLiEve_Me
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)
Добро пожаловать домой.
http://ficbook.net/readfic/1153160
Автор: beLiEve_Me (http://ficbook.net/authors/beLiEve_Me)
Фэндом: Tokio Hotel
Персонажи: Том/Билл, Том/ОМП, Георг Листинг, Густав Шеффер, Гордон и Элис Трюмпер, Крис Штерн и др.
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Юмор, Драма, Психология, Философия, Повседневность, POV, Hurt/comfort, AU, Стёб
Предупреждения: Инцест, Нецензурная лексика, ОМП, Ченслэш, Секс с несовершеннолетними
Размер: Макси, 141 страница
Кол-во частей: 51
Статус: закончен
Описание:
Два человека, потерявшие семью. Две разные истории. Смогут ли они объединить их? А что важнее, любовь или семья? Любовь или одиночество?
Публикация на других ресурсах:
Только с разрешения автора
Примечания автора:
Решила попробовать написать что-нибудь в прозе. Непривычно, если честно. Не знаю, что из этого получится.
Кому интересно:)
Том... http://s018.radikal.ru/i503/1309/d3/c8f1a5fc76c4.jpg
Билл (Только волосы у него длиннее, но моська такая)... http://i062.radikal.ru/1309/b8/afcf6e77fda2.jpg
Билл на днюхе Тома... http://s019.radikal.ru/i608/1309/02/20f3bf6cbefc.jpg
Гордон Трюмпер... http://i023.radikal.ru/1309/e9/422d79c4a40a.jpg
Элис Трюмпер (Алиса Иванова)... http://s019.radikal.ru/i631/1309/b2/c70b94898d80.jpg
Баба Нюта... http://s018.radikal.ru/i509/1309/37/2d1076bd1a73.jpg
Квартира Тома:
-гостиная... http://s020.radikal.ru/i708/1309/16/3663c7de63d1.jpg
-кухня... http://s004.radikal.ru/i205/1309/f1/978ba25a66f1.jpg
-комната Тома... http://s001.radikal.ru/i196/1309/f5/879816c1f13e.jpg
-комната Билла... http://s017.radikal.ru/i426/1309/14/717993bce16b.jpg
Глава 1.
Глава 1.
Его нашли. Вот и вся информация.
Три года назад в глубоком Зажоп… В красивейшей лесной чаще под каким-то Мухоср… Так, а давайте попробуем без географии?
Просто примем за факт, что как-то весною добрый самаритянин, пусть и не в сезон, но один хрен под ёлкой нашёл такой вот необычный подарок. Неопознанный и возврату не подлежащий. Ибо одним только ёжикам известно, откуда он там появился, а они народ вечно обкуренный, так что их показаниям особо верить нельзя. О чём мы? Ах, да… Самаритянин, то бишь, лесник подарок оценил, восхитился, перекрестился, сплюнул, почесал яйц.. бороду. Мужик он был добрый, но жуткий социопат. Общаться предпочитал больше не с людьми, а с медведями. Хотя и те его, бедняги, побаивались, но чокались и глушили самогон за компанию почти безропотно.
Исходя из всего вышесказанного, решил лесничий, что дитё оставить никак не может (ну, говорил же, что добрый, не чужда всё-таки была гуманность его широкой мужицкой душе), да и пора бы уже в свет выйти. Нет, ну а чего, красотой исконно русской, богатырской только зверьё нервировать? И поехал он в ближайшее Запердищево (ах, да, хотел же без точных координат обойтись…). Где и скинул подарок у ворот (как хоть не промахнулся-то, там по пути ещё колония и бордель пробегали) местного приюта. Больше лесника никто не видел. Ну, кроме медведей. Они так с ним и спились.
Вот у тех самых ворот этот дар небесный и нашли во второй раз. Теперь уже работники приюта. Те тоже были нев*ебенно рады, но, с другой стороны, ещё один рот, кормить который и одевать не обязательно, а денежку на его душонку перечислять всё же будут. Решили оставить. Возникла проблема: откуда он – так никто и не знал (ёжики там не водились). А плюс ко всему (ну, то бишь, к худющему тельцу, черным патлам и огромным глазюкам), этот подарок ещё и имени своего не помнил. Ничего. Исправили. Больше всего, да и вообще, наверное, единственным, кто полюбил этого ребёнка, был один старичок, родом из Японии. За что полюбил, так и осталось тайной, покрытой шёлковым кимоно и посыпанной цветками сакуры. Хотя, чуть раскосые карие глазки, утончённость телесная и духовная (бл*, куда меня несёт?), да и тоска по родине явно сыграли не последнюю роль в этой привязанности. Вот и взял старик Мамору подарочек под своё крыло, да и окрестил его сам, назвав Акирой. Так и прожил русский японец, а, если честно, то вообще неизвестно какой породы звёрек долго и счастливо (ага, вру и не краснею – это я умею) в святой обители детских и невинных душ. Ну, вы же не купились на эти слова, надеюсь? В общем, через 2 года Акира, который хоть и прижился, но своим или хотя бы чуть менее странным так и не стал, снова был найден. Теперь уже родной сестрой моей собственной мамы.
Какого лешего тетю Лили занесло в то самое Запердищего – никто так и не узнал, ибо роль свою в этой истории она играла совсем недолго. Но не будем о грустном – ещё рано. Тётя Лили – женщина в то время одинокая и странная. Нет, ну странной она была пожизненно и неизлечимо. Да и одинокой-то, в принципе, тоже. Но это уже выбор добровольный. Так вот, заглохла у неё тачка посреди дороги прямо перед детским домом (а она-таки промахнулась, в колонии или борделе хоть бы за свою сошла). Ну, как заглохла… Скорей всего просто не устояла душа пред сладостным столь искушеньем улицезреть красу младых телес (подростков предвыкидышного возраста – 18-ти лет, когда их пинком под зад выкинут из детдома, как якобы взрослых)… Опять меня прёт… Младые телеса тоже не устояли, да и зрелые пузики работников соблазнились (это они в её паспорт в графу «возраст» не заглядывали, а то получили бы моральную травму), потому-то её вообще и пустили в святая святых – пропахшую чем-то явно ядовитым столовую. Ну, это всё ещё понятно и объяснимо. А вот чем таким траванулась тётушка, что, выловив взглядом из какого-то угла худенького мальчонку, обнаружила в себе давно самоликвидировавшиеся материнские инстинкты и резко вспомнила, что своих детей так и не завела? Эх, лучше бы не вспоминала. Но склероз – явление капризное и чаще всего имеет оправдательную направленность, так что тётушка подсуетилась, и уже через недельку бедного, ничего не подозревающего парёнька с пока ещё здоровой психикой уносила машина в сторону Питера, где его ждал новый дом родной и очередное имя, придуманное уже тётей. Родным этот дом стал для Акиры всего лишь на год. Сама Лилия, к слову, всех прелестей гордого звания «мама» не оценила и благополучно умотала спустя ещё месяц на поиски очередных приключений, скинув «своего» ребёнка на хрупкие, старенькие плечики бабушки Нюты.
Неделю назад баба Нюта скончалась. А позавчера мне, как её ближайшему (несмотря на расстояние) родственнику (тётушку так и не смогли найти, может, спилась вместе с медведями?) сообщили, что некое существо, откликающееся на Иванов Акира-Вильгельм Александрович (эк, как над ним жизнь и тётя постебались) переходит в мою непосредственную собственность. Или, если точнее, под мою опеку. Т.е. жить будет у меня, со мной, за мой счёт и я же ещё за него и отвечать буду должен, так как мать у меня уже год как не выходит из комы, а отец вечно занят, вечно в разъездах и вообще в моей жизни фигурирует чисто материально. А я уже взрослый, самостоятельный и трудоспособный (это ещё доказать надо, и, в первую очередь, мне!). И всё это произойдёт уже через час, потому что именно тогда приземлится самолёт Москва-Берлин, несущий под своим крылом в очередной раз ставшего сиротинушкой моего новоявленного родственничка, о существовании которого я даже не догадывался. Я рад? Я безумно рад! Да я просто ах*еть, как счастлив! Твою же мать…
Давайте познакомимся, меня зовут Томас Трюмпер.
Глава 2.
Глава 2.
POV Том (И это надолго…)
Полдень. Палящее, с*ка, солнце. Аэропорт Берлин-Тегель имени Отто Лилиенталя, расположенный в восьми километрах от центра столицы в районе Тегель административного округа Райниккендорф. Люблю, бл*дь, свой язык, он так ломает зубы!
– Хай, чувак! Ну, чё, всё в силе? – бодрый голос Георга, моего лучшего друга (-Дорогой, а правда, что я дана тебе Богом? – Правда, дорогая. Вот только, за какие грехи, неизвестно… ) в трубке прозвучал оглушающе даже посреди шумного аэропорта. Это он о чём вообще?
– Сегодня же Густ приезжает, ну че, поржем над деревенским парнишей?
Ааа, вспомнил. Пару недель назад, сразу после сессии ещё один мой лучший друг Густав (ботан стандартный, одна штука) отмазался от очередной практики (что никогда не составляло труда), но зато так и не смог отплеваться от отдыха на лоне природы в компании петухов, картошки, комаров и прочих прелестей деревенской жизни, куда его потащили заботливые предки. Очешуительно проникнувшись и вдохновившись красотами первобытной жизни, бедняга Густ уломал если и не скосить ему срок за хорошее поведение, то хотя бы отпустить на выходные в объятия друзей и цивилизации. И именно сегодня у нас была запланирована вечеринка по этому поводу. М-да, не до этого мне как-то…
– Гео, понимаешь, тут такое дело… В общем, проблемы у меня сейчас… Семейные…
– Что-то с матерью? – голос друга, из задорного, стал взволнованным.
– А? Да нет, там всё без изменений… Я это, давай потом расскажу…
– Ну, так, все живы, здоровы? Короче, мы сегодня все состыковываемся и там уже, по ходу, поведаешь нам о своих проблемах. Чмоки-чмоки, мой голубь! – не смог не под*ебнуть друг, прежде чем отключиться, оставив меня в лёгком ах*е.
Ну, уж нет, мне сейчас не до вечеринок. Встречу подкидыша, отвезу домой и устрою ему дрессировку, чтобы сразу поставить всё на свои места. А телефон просто отключу. Может, на тусовке будет много народу и моего отсутствия тупо не заметят? Ага, наивный. Ладно, разберёмся, главное…
Не успел додумать, что же там является главным, как взгляд зацепился за тонкую фигурку с опущенной головой, бредущую через толпу. Это создание выглядело очень хрупким, неземным и каким-то неуместным здесь в своей старенькой серенькой курточке посреди снующей туда-сюда разношёрстной и до тошноты пестрой массы людей. Сердце остановилось, для того, чтобы разогнаться и забиться в бешено-стучащем о рёбра темпе. Непонятно откуда возникло желание схватить в охапку, проводить домой в тепло, уют и тишину, защитить от холода и мира (накормить!). Не успел осознать сам факт возникновения у меня столь не свойственных мне чувств, как создание подняло голову и невероятно большими глазами столкнулось с моим ах*евающим взглядом, а я понял, как выглядят ангелы. Вот точно так же. У них такие же идеальные черты лица, такой же белоснежный фарфор кожи, такие же гладкие чёрные волосы, такие же глаза цвета горького кофе. Стоп! Высокий, тощий кареглазый брюнет с нездоровой бледностью и грязными, длинными патлами? Всю непонятно с чего возникшую эйфорию сдуло в черёмуху, когда до меня дошло, кого же я перед собой вижу. Насмешливо-злой взгляд, скривлённые в ухмылке губы и ласково-ядовитый голос:
– Ну, здравствуй, братишка.
Глава 3.
Глава 3.
«Добро пожаловать домой». Я должен был это сказать? А вот с х*я ли? Я ему не рад, я его не знаю и знать не желаю. А выбор у меня есть? Конечно есть. Домой привел? Привел. Тепло, уютно (лично мне в бардаке вообще кайфого, а вам разве нет?), холодильник забит (там точно оставались пельмени и пиво, я уверен!). Всё, могу с чистой совестью валить к друзьям, они меня ждут, подцеплю какую-нибудь шлюшку, и … М-да… Даже если тот грязно-серый, запыленный и прокуренной комочек свалявшейся шерсти,с подбитыми глазами и откушенным хвостом, можно назвать совестью, то уж найти его никакой возможности не представляется. Я её давно выгнал, она обиделась, с тех пор бомжует, но зато с гордостью и не появляясь. Флаг ей в зубы, барабан в задницу!
Лезу в холодильник. (Какого хрена я это делаю?) Говорил же, что пиво есть! И всё. Даже мышей не наблюдается, им банально не на чем вешаться. Так, по-моему, где-то была заварка… Ставлю чайник, поворачиваюсь к столу, за которым сидит подкидыш. Давно сидит. Пришли, разделись, проводил его до кухни и оставил на стуле. Это было 2 часа назад. Я уже 4 раза бегал курить, протоптал нехилую тропу по всей квартире, даже дворник за окном уже сменил несколько поз, подремывая на метле. Да, я наблюдал! Это ж охренеть как интересно, не находите? А вдруг он, все-таки, е*нется, как можно такое пропустить? Так вот, я уже успел и окно засмотреть до дыр, а это существо на стуле даже не удосужилось пошевелиться.
Взял со стола первое, что попалось под руку. Подошел. Потыкал. На меня уставились удивлённые глаза. Постепенно превращающиеся в ох*евающие блюдца. Рот приоткрылся, губы дрожат, в глазах ах*й улепетывает, сверкая пятками и прячась за спину появившегося страха. Он тоже боится. Они с ах*м дерутся. Непонимающе смотрю в ответ. Я, что, бл*дь, такой страшный? Перевожу взгляд на свою руку, в которой сжимаю… Нож. Невъ*бенно большущий нож для разделки мяса. Держу в руке, время от временя тыкая им в подкидыша. Глаз нервно дергается и я начинаю дико ржать. Нет, я не страшный, я маньяк.
– В-всё н-нормально?
А я всё ржу. И ржу ещё сильнее. Вдруг как-то резко до меня доходят слова, а память услужливо прокручивает на перемотке чуть хрипловатый неуверенный голосок. Он заговорил? Он говорит! Он живой! Аллилуйя, бл*дь.
– Зашибись.
Тут до меня доходит ещё один факт. Я не маньяк, я тормоз, но меня впервые заволновал этот вопрос. Стоп, а какого хрена меня вообще волнует что либо, касающееся этого существа? И, всё-таки…
– Знаешь немецкий? – он же из России, но мало ли, может, учил.
Молчит. Или не знает, или… опять что ли потыкать? Экспериментирую и подношу нож лезвием в горлу. Есть отличный шанс того, что инстинкт самосохранения сработает в этом тщедушном тельце, и эта навязанная головная боль сама смоется из моей жизни. О, прогресс.
– Б-баба Н-нюта учила… И в-в школе. – чуть заикаясь, но на чистом немецком заявляет эта жертва очередных моих вы*бонов, смотря своими огромными шоколадными глазами, такими напуганными, наивными и печальными, как у бродячей собаки, и, почему-то мне так кажется, невинными аж прям до тошноты.
Вдруг засвистел чайник, и я только сейчас понял, что уже пару минут держу нож, приставленным в тоненькой шейке этого щенка. Что он сделает раньше: сбежит или сдаст меня в психушку? Отхожу. Извиняться? Не, не слышал. Убираю нож, и иду заваривать себе чай.
Мальчишка всё сидит. Но теперь дрожит. И потирает рукой шею. Дернулся, когда засвистел чайник, и порезался. За*бись, он всего 2 часа в моей квартире, а я его уже успел покалечить! Ну, какому имбицилу могло придти в голову, что из меня выйдет нянька? Ухожу в ванную, и через пару минут возвращаясь с аптечкой, кидаю на стол. Пусть сам о себе заботится, не маленький. Смотрю, как тонкие дрожащие пальцы открывают аптечку и находят пластырь. Отвлекаюсь на звонок телефона и ухожу в комнату, где его бросил. Бл*дь, ну хотел же отключить.
– Алло, Гео, я же сказал, что не приду. Вроде, даже, на немецком…
– А за фиг тебе куда-то переться? Встретил я нашего деревенщину. Прикинь, совсем одичал там на своих плантациях. Мы щас набег на супермаркет совершим и к тебе рванем, жди, друган!
И под короткие гудки в телефонной трубке в моем мозгу бегущей строчкой промчался весь запас известного мне мата.
Глава 4.
Глава 4.
Спустя час в квартире раздался пулеметный залп звонков, а дверь и стены коридора содрогнулись от напора яростно стучащих в них ног. Вопрос «Кто там?» отпал за ненадобностью. Пойти, дверь что ли открыть, пока не выбили?
– Том, дружище! Спаси меня от этого дегенерата! Гео, сволочь, слезь с меня, кабан!
– Трюмпер, голубь сизый, дай я тебя поцелую!
– Том, не поверишь, но ещё пару часов назад я мечтал вырваться из деревни. Заберите меня обратно!
– Густик, солнышко моё загорелое, комарами покусанное. Видишь, даже они считают тебя сладким!
– Где-то у меня был записан номер дурдома… Шеффер, держись!
– Томик-гномик, ну, чего ты, брось телефон. Брось каку, кому сказал!
– Густ, а деревня далеко? Можно, я с тобой?!
Спустя ещё минут пять диких, не имеющих логики выкриков, у меня отобрали телефон, у Густава отобрали ручку двери, в которую он вцепился, как в мать родную, и существо, напрочь лишенное мозга и чувства юмора, но искренне считающее, что у него всего этого в избытке, задушив обоих в нежных и ласковых объятьях, потащило нас в сторону гостиной. Впихнув уже практически не сопротивляющиеся тушки в дверной проем, Георг уперся обратно за оставленными в коридоре пакетами. Бл*дь, и это он ведь ещё трезвый. Мы с Густавом беспомощно переглянулись. Что же будет через пару часов?
***
Что было через пару часов, я помнил уже смутно.
А вот в районе трех ночи пришли злые соседи, чье терпение наконец-таки лопнуло, и музыку пришлось вырубать. Да и что-то все мы немного подустали любить весь мир вокруг, рассказывать и слушать, как упоительны в деревне вечера (Комар жужжит и в жопу жалится порою). Устали ржать над шутками Георга, которые почему-то начали казаться реально смешными (А это уже означало, что все границы разумного мы давно перепили). Так что сейчас сидели и молча добивали оставшееся в руках пиво, думая каждый о своём. Не знаю, о чём думали парни, а просто дремал с открытыми глазами, мне было так охренительно хорошо, но не покидало странное чувство, что я что-то забыл.
– Том… – протянул Георг. Густав оторвал голову от спинки дивана и даже попытался приоткрыть глаза. Один глаз. – А ты сегодня упоминал про какие-то, ик, проблемы… Че случилось-то?
– Мм? – пьяный мозг, хоть и трепыхнулся, но передумал и решил окончательно отрубиться, помахивая белым флагом.
Георг, так и не дождавшись ответа, да и забыв уже про вопрос, зевая, провозгласил:
– Ладно, парни, пойду я в свою комнату. Трюмпер, тебя, ик, до кровати подкинуть?– я слабо кивнул, блаженно улыбаясь . – А это тело, ик, – указывая на Густава, всё-таки спасовавшего пред непосильной задачей открыть глаза и уже во всю храпящего, продолжил Гео. –пусть тут валяется. Совсем там со своими пету-(ик!)-хами пить разучился. Если завтра не очнется, скажем, ик, да, б*я, его предкам, что так и было.
Всё так же блаженно кивая, я позволил другу подхватить мою пьяную тушку под локоть, и вместе мы, шатающейся походкой (Но от бедра!), потопали по коридору, собирая все выступающие поверхности по пути. Только уже завалившись на кровать и слушая, как, так же, икая, матерясь и целуясь с косяками, Гео идёт в гостевую комнату, которую он скромно окрестил своей, я опять уловил какие-то тихие вибрации мозга. В более-менее трезвую и сформировавшуюся мысль они превратились лишь, когда из той самой комнаты донёсся вполне себе такой девчачий визг. Вскочив с кровати и запутавшись в собственных конечностях, я со всех ног понёсся на звук.
Интересно, долго еще моя память будет ехидно по-хихикивать над представшею перед глазами картиной?
На кровати стоял, завернувшись в одеяло, аки непорочная девственница, Георг. Визжал, кстати, тоже он. Можно было подумать, что нежная и ранимая девичья психика не справилась со стрессом в лице увиденного паука или таракана. Если бы этот самый паук, нае*нувшийся, видимо, с кровати и забившийся в темноте в дальнейший угол, стоило мне включить свет, не бросился бы ко мне, прижимаясь всем своим безумно хрупким телом и пряча голову у меня под боком. Тело дрожало, пальцы цеплялись за футболку. Плакал ли он, я не видел, потому что длинные черные волосы скрывали бледное лицо.
– Что здесь происходит?– донесся от двери растерянный голос Густава, а я, почему-то, прежде, чем повернуться к нему, обнял и сильнее прижал к себе отчаянно трясущегося мальчишку (Это, типа, защищая? Кто вселился в мое тело?!).
На меня смотрели две дико удивленные и ни черта не понимающие пары глаз, одна из которых была уже абсолютно трезвой из-за перенесённого стресса (и даже не икала).
А в моей всё ещё пьяной, а потому и особенно туго соображающей башке набатом стучала мысль о том, что же я умудрился забыть в хмельном угаре. Я умудрился забыть про подкидыша!
Глава 5.
Глава 5.
Солнце радостно светило в окно, приветствуя меня своими невъ*бенно ослепляющими лучами. В голове трудилась стая неунывающих дятлов, пытаясь пробить черепную коробку в поисках мозга (наивные), а во рту была зассаная кошками пустыня Сахара. Недобитый организм привычными матами «благодарил» хозяина за ох*ительный вечер. Прости меня, дорогой, когда-нибудь я сделаю это: я доконаю тебя окончательно, чтобы больше не мучился!
– Доброе утро… – доносится сквозь боль и звон тихий, неуверенный голос.
– Какое, на х*й, «доброе»…
Резким рывком сажусь на кровати. М-да, зря я это сделал…
– Бл*яяя… – просто стон измученной души.
Практически совершая подвиг, достойный звания «Герой планеты», со скрипом поворачиваю голову в сторону, откуда, предполагаемо, исходили звуки, и пытаюсь продрать глаза. Всё, памятник мне! На меня уставились две немигающие чашки с кофе. Тощий, длинный, чёрные волосы чуть ниже лопаток, на кончиках которых ещё каким-то чудом цепляется сползшая резинка. Красивый. Но обычно я предпочитаю блондинов. Хотя, пох*й, ничего не помню, надеюсь, мне понравилось, а он скоро съ*бет.
– Милаш, спасибо за секс, обещаю, что вечером не перезвоню. Дверь помнишь где? – и, опять же, со скрипом (я что, блин, старею?) отворачиваюсь от почему-то ах*евшего паренька. Слышу возмущённый вздох. Кровать скрипит (хи-хи, не я один тут рассыпаюсь), легкие шаги, затихающие в коридоре. Расслабленно и удовлетворенно лыбясь, готовлюсь провалиться в сон. Бл*дь! Пронзает запоздалая мысль.
Я придурок. Мало того, что вчера умудрился забыть про эту недобитую жертву голодовки, так ещё и сейчас, вот только что спутал его с одним из своих шлюшек. Пи*дец.
С мученическим стоном пытаюсь принять сидячее положение, как вдруг чувствую невесомую ладошку, поддерживающую меня со спины. Горящего лба касается что-то холодное. Протягиваю руку, хватаясь за спасительную бутыль с ледяной минералкой. Мигом опустошаю её наполовину, выпуская из груди стон истинного блаженства (уверен, даже ангелы в Раю мне сейчас завидуют, твари пернатые). Сейчас бы ещё аспиринчику. Вдруг перед моим взглядом материализуется прозрачная ладонь, на которой лежат две самые дорогие моему похмельному организму таблеточки (Газпром – мечты, все еще, сбываются!). Умиляюсь такой заботе, благодарно (ага, а не откусывая, чуть ли не вместе с пальцами)) принимаю подношения, запивая остатками воды (да не давись ты так, никто ж не отнимает). Не пойми откуда появляется желание снова жить. Расплываюсь в улыбке. Готов расцеловать неизвестного спасителя, как взглядом натыкаюсь на прикушенные розовые губки, с пикантной родинкой под ними. Желание расцеловать приобретает форму навязчивой идеи. Уже тянусь к этим манящим губам, как слышу удивлённый вздох. Спаситель шарахается от меня, а я, подавив разочарование, поднимаю голову, встречась глазами с… твою, бл*дь, мать, кофейными чашками подкидыша!
Сидим. Смотрим. Молчим. Просверливаем друг в друге взглядами аккуратненькие дырочки.
– Э-ге-гей, есть кто живой? – доносится голос Георга откуда-то из глубин моей квартиры, предположительно, из кухни, разрывая нашу столь содержательную зрительную беседу.
Оба вздрагиваем. Только хотел повернуться на крик, как голову пронзила неожиданная мысль, заставившая вновь припечатать мальчишку взглядом.
– Какого хрен ты делал в моей кровати?
– Спал. – ах*уительно всё проясняет это недоразумение. По моему скептическому взгляду пацан, видимо, понимает, то его ответом я, такая неблагодарная сволочь, не проникся, потому осторожно продолжает:
– Ты сам меня вчера сюда притащил. – Совсем охренел?
Тут память услужливо подкидывает картину прижимающегося ко мне дрожащего тела, Георга, обмотавшегося одеялом и в воинственной позе стоявшего на постели, ах*евшие глаза Густава и мой абсолютно пустой мозг, с единственной бьющейся в нем мыслью о том, что я идиот.
Кажется, я не придумал ничего умнее, чем пожелать всем «Спокойной ночи» и потащить не сопротивляющуюся тушку в свою комнату, по-прежнему защищая от чего-то невидимого (какого х*я?!), где уже, закрыв предварительно дверь, уложил подкидыша на кровать, крепко к себе прижимая и уткнувшись носом в пахнущую мятой макушку, после чего благополучно отправился кадрить Морфея. За*бись.
Глава 6.
Глава 6.
А я ошибся.
Выхожу в коридор, резко замирая, отчего плетущийся следом подкидыш впечатывается мне в спину. У самой кухни (а не в ней, как я думал), стоит в доску расстроенный Георг, время от времени крутящий головой то в сторону видневшегося холодильника, то в другой конец коридора, где находился туалет. Ехидно ухмыляюсь.
Или я продолжаю скрипеть, или мысленный ржач слишком громкий, но друг поворачивает ко мне голову и смотрит настолько растерянным взглядом, что меня разрывают чувства: то ли стереть слёзы умиления при виде этого великовозрастного ребёнка, то ли все-таки заржать в голос. Через пару секунд борьбы с собой, мальчишка за спиной нервно вздрагивает от моего истерического хохота (чет мне какой-то дерганный экземпляр попался).
Разочарованный в лучших чувствах, Листинг лишь машет на меня рукой и, все-таки, подходит к холодильнику, но, выловив из него живительную влагу, пулей срывается с места и уносится с кухни. В другом конце коридора раздается щелчок закрывшейся двери (Совместим приятное с ещё более приятным?).
Устав ржать и стирая пальцами выступившие слёзы, доползаю до стула, куда незамедлительно приземляюсь. Всё ещё как-то нервно голодающие с Поволжья (а вот чего он тогда такой худющий?) проделывают тот же путь и присаживаются рядом. Не успеваю отдышаться, как в кухню под старческое кряхтение заходит по стеночке ещё одна жертва вчерашнего алкоголизма. Не найдя в себе сил снова мучить живот хохотом (да и боясь разбудить уснувших дятлов) от избытка эмоций просто сползаю под стол.
Спустя какое-то время любопытство берет верх (а с хрена ли воцарилась тишина?), и я покидаю временное пристанище, вновь являя миру свою венценосную особу. Оп-па, все гаврики уже в сборе: Георг, топчущийся в проходе, Густав, по-прежнему подпирающий стену и держащийся за неё руками (видимо, чтоб от его перегара не смоталась) и недоразумение, сидящее на стуле и окидывающее помещение удивленно-веселящимся взглядом. Идиллия, бл*дь. Стоп! Какого х*я, этот подкидыш лыбится? Стебаться над своими друзьями имею право только я! Не пойми откуда взявшуюся нежность смывает волной еще более необоснованного гнева, и мой уже злющий взгляд впивается в эту худышку. А он даже не испугался. Просто мило покраснел и смущенно опустил взгляд. С чего бы это? Ах, да, оглядываю присутствующих и понимаю, что заинтересованными (как вчера ах*евшими) взглядами оба Г приклеены к моему новоявленному родственнику. Что, не привык ко всеобщему внимаю?
– Голубь сизый, не хочешь познакомить нас с этим очаровательным созданием?
Непонимающе смотрю на Георга, пытаясь понять, кого это он так обозвал? И тут до меня доходит, что «очаровательное создание» – это те самые 206 костей, обтянутых кожей, с теплыми кофейными глазами, да, к тому же, друг ещё и принял его за моего очередного любовника. Интересно девки пляшут!
– Гео, это не то, о чем ты подумал. – Избито, да? Ну, простите великодушно (хотя, мне, в принципе, насрать), ничего умнее я пока придумать не в состоянии.
Мальчик непонимающе и как то выжидательно, как, впрочем, и все остальные, смотрит на меня. Вот реально создается впечатление, что знакомлю родню с невестой.
– В общем, это недоразумение – тыкаю пальцем в подкидыша. – Приёмный сын родной сестры моей мамы, которая забрала его из детдома, где его бросили родители, а после и сама его бросила, свесив на бабушку, которая недавно окочурилась. Теперь он будет жить со мной.
Глаза мальчика расширились, губы задрожали, а я в это время наблюдал, как челюсти моих друзей атакуют пол. Как-то вдруг показалось, что я ляпнул что-то не то.
– Эм... А эти два придурка – мои лучшие друзья, Георг и Густав. – попытался исправить ситуацию.
И почему мне кажется, что меня хотят убить?
Глава 7.
Глава 7.
Сидим на кухне дружною семьею.
Ну, точнее, это два имбицила, рассевшиеся по сторонам от моего подкидыша и глядящие на него влюбленными глазами (И кто из нас тут радугой помеченный?), да и само мое наказание, смущенно, но звонко смеющееся и робко отвечающее на их вопросы (Меня сейчас стошнит от того, насколько он милый. Интересно, а срет он бабочками?), выглядят как счастливое семейство. А я так просто козел отпущения, грубая необтесанная скотина, какой дружно окрестили меня лучшие друзья, нервно курящая сейчас в сторонке уже третью сигарету и прожигающая их глазами.
Нет, ну вы посмотрите! Ревнивый папаша Георг, злобно рыкающий в мою сторону, как на кобелину последнюю, посмевшую обидеть его дочурку. Заботливая мамаша Густав, умиленно подкладывающая в тарелку к дитятке пельмешки из собственной миски (ага, не одного меня гложет желание откормить этот суповой набор). Ну, и, собственно говоря, сама дочурка, вся такая из себя милая, невинная, с глазами робкой овечки ах*уительного кофейного цвета (это я про глаза, а не овечку, овечка бледная, как выкидыш Дракулы). Какого хрена я вообще думаю о его глазах?
– Может хватит уже сочинять ему дифирамбы, а? Тоже мне нашли несчастного сиротку, прям принцесса, бл*дь, попавшая в лапы гадкого дракона, закусившего её семейкой. Ну, чего вы смотрите на меня? Да еще и так злобно! Щас обоссусь от страха, вытирать же вас заставлю. – Рычу не своим голосом, стирая с лица мальчика столь ненавистную улыбку. Что замолк-то? Вон как с ними соловьем заливался, а я вчера из него два слова еле вытащил, и то, под пытками, нах*й.
Как-то настороженно на меня поглядывая, Густав все-таки решается вставить, обращаясь к жертве анорексии:
– Не обращай ты на него внимания. Он у нас придурок. Его в детстве подбрасывали часто…
Так, дружище, ещё один «Вяк» в мою сторону – и твой папа зря потел.
– Ага. А ловили редко.– Не смог не добавить Георг. И когда это ему так жить надоело?
Подкидыш активно кивает, мол: «Да я и не боюсь вовсе. И про придурка сам догадывался…», но все еще не сводит с меня… О, дааа, вот он. Это уже тот взгляд, испуганно-непонимающий, обиженный, который я так люблю. Нечего смотреть так весело и тепло, тем более на других! Сам не понимаю, о чем начинаю думать, от чего злюсь ещё сильнее, ударяя кулаком об стену. Мальчишка вскакивает со стула, отшатываясь от меня подальше. Георг же наоборот, поднимается и, глядя на меня с укором, подходит ближе. А Густав в это время подается к парнишке и пытается обнять, видимо, желая его успокоить.
Не успеваю понять, с хрена ли снова рычу, как происходит то, что выбивает из колеи всех, кто находится в комнате.
Оказавшись в кольце крепких рук, подкидыш всхлипывает и шарахается в сторону, спотыкаясь об стул и падая вместе с ним на пол (Эх, красиво же они летели…), после чего испуганно отползает, вжимаясь в стену и глядя на друга немигающими глазами. Я в шоке, шок во мне, мы оба в ах*е. Что здесь происходит? Непонятно откуда опять возникает странное желание защитить, как и вчера, в спальне (Я, что, бл*дь, Мать Тереза?). Захотелось прогнать его прочь, тряхнув головой, но нас всех будто парализовало и мы тупо стояли не в состоянии пошевелиться (Да и боялись, вдруг он еще чего учудит, мебелью, там, швыряться начнет, мало ли). Все смотрели на этого припадочного, пытаясь прочитать что-то в ошарашенном взгляде, и только Густ не отрывал своего от руки подкидыша, рукав на которой немного задрался (Что, милый, давно стриптиз не наблюдал? Смотри, не кончи!). Не успел я проследить его взгляд, как первым отмер Георг, сглотнув и, не отрываясь от распахнутых в испуге кофейных блюдец, предложил переместиться в гостиную и поговорить.
