Текст книги "Ядовито-розовая ручная граната (СИ)"

Автор книги: BeautifulFiction

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

– Скажем так, доктор Ватсон, на этих изображениях нет никакой очевидной причины для беспокойства, – доктор Патель указала в направлении экранов, и Джон, подняв голову, увидел, что она вновь сосредоточена на поступающих данных. – Мне необходимо провести более тщательный анализ и сравнить эти снимки с теми, что мы делали в последний раз. Безусловно, между ними будут небольшие различия, поскольку мистер Холмс в то время был еще юношей, но это предоставит нам всю требуемую информацию.

– Сколько это займет? – спросил Джон, выпрямляясь, когда обследование подошло к концу, и тяжелое пощелкивание и лязганье аппарата прекратилось. – Сколько времени Вам потребуется, прежде чем Вы будете знать наверняка?

– Возможно, пара часов, – ответила доктор Патель, вернувшись к своей прежней безразличной манере поведения, и обращая на него внимания не больше, чем на мебель. – Я зарезервировала также, исключительно из доскональности, оборудование для компьютерной томографии, и мы проведем ее, как только будет возможно. Ко времени ее окончания у нас на руках уже будет анализ крови, – она обернулась к одной из медсестер. – Пожалуйста, проводите мистера Холмса и доктора Ватсона в палату 201.

Джон поднял бровь. До этого они находились в помещении для вновь поступивших больных, пусть и изолированном от остальных, больше похожем на кабинет, чем на общий зал, но не оборудованном ничем, кроме медицинской техники для чрезвычайных ситуаций. Теперь, похоже, Шерлок получил персональную палату, и Джон легко почуял в простоте решения этого вопроса влияние Майкрофта. Наверное, это было частью его «дела».

Медсестры прикатили из коридора кровать Шерлока и помогли ему перелечь с кушетки аппарата МРТ на матрас. Джон смотрел, как друг откидывается со вздохом на спину и вытаскивает из ушей затычки, прежде чем прижать руку к глазам. Это был все тот же блокирующий свет жест, что Джон наблюдал постоянно последние пару дней, и он прикусил язык, сдерживая поток вопросов относительно самочувствия Шерлока. Назойливого шума томографа, вероятно, хватило, чтобы в голове друга вновь зашевелилась боль, и он не хотел причинять ему дополнительные страдания, добавляя свой голос к шуму и разговорам вокруг.

Линолеум поскрипывал под его ботинками, когда он шел, положив автоматически одну руку на бортик кровати Шерлока – скромное звено, соединяющее их – пока они направлялись в указанную доктором Патель палату. Это была стандартная комната, выкрашенная в нейтральный цвет, достаточно просторная, чтобы позволить врачам и медсестрам, в случае необходимости, беспрепятственно выполнять свою работу. Джон молча смотрел, как Шерлока снова подключают к капельнице – на этот раз только для гидратации организма; на палец детектива вернулся датчик пульса.

На полу оказались две сумки, в которых Джон обнаружил одежду для себя и для Шерлока, а также пару книжек и кое-какие туалетные принадлежности. Вряд ли Майкрофт проехался до Бейкер-стрит самолично, но кто-то, без сомнения, получил от него подробные инструкции.

Не говоря ни слова, Джон отпихнул сумки в сторону ногой и, подняв голову, осознал, что Шерлок наблюдает за ним с кровати. Друг был бледен даже на фоне простыней, на лице его не осталось никаких красок, кроме кругов под глазами. Точно так же он выглядел после слишком затяжного расследования, но тогда Шерлок был оживлен, в нем горел огонь, несмотря на то, что организм совершенно обессилел.

Сейчас ничего этого не было. Он просто выглядел усталым и больным, кожа его была похожа на пергамент, а волосы спутанными прядками прилипли к подушке.

– Ты выглядишь ничуть не лучше меня, – слова Шерлока закружились в воздухе, отвечая на невысказанные мысли Джона, словно те были написаны у него лбу. Однако в голосе друга, по крайне мере, было что-то от того человека, что он знал, и плечи Джона расслабились, когда он упал на стул рядом с кроватью.

– Рассказывай, – приказал Шерлок. – Почему ты так нервничаешь?

В ответ Джон слабо и невесело рассмеялся.

– А почему ты – нет? – требовательно спросил он, прежде чем со всей силы прикусить губу. Нервировать Шерлока в данной ситуации было не лучшей идеей. То, что друг, похоже, совершенно не беспокоился, было хорошо.

– Ты себя не видел, Шерлок. Твоя мигрень невероятна сама по себе, но в сочетании с эпилептическими припадками? – он покачал головой; слова не шли у него с языка. – Я переживаю, что за этим может стоять нечто худшее. Что ты не будешь прежним, даже если врачи облегчат твое состояние. Твой мозг – не просто часть тела, что управляет жизненными процессами, именно он делает тебя тем, кто ты есть. Я не… – Джон поперхнулся и глубоко вдохнул, опустив голову и ненавидя себя за то, что звучал таким сломленным. Может быть, если бы он не провел так много времени без сна, он смог бы лучше контролировать свои эмоции, но прямо сейчас он чувствовал себя слишком раздавленным, чтобы держать лицо. – Я не хочу потерять лучшего друга.

Джон услышал, как зашуршали простыни, и, подняв голову, увидел, что Шерлок свесил ноги с края кровати. Детектив потянул за провод, прикрепленный к датчику, вытягивая его так, чтобы тот дал ему возможность опуститься перед другом на корточки, что он и проделал, щуря глаза и двигаясь не совсем уверенно, но не обращая никакого внимания на протесты Джона.

– Посмотри на меня, – скомандовал он, сбрасывая руку Джона со своего плеча и крепко сжимая ее в ладонях. – Если бы речь шла о серьезном новообразовании в мозгу, то симптомы были бы куда более комплексными и проявлялись бы постепенно. Если бы дело было в инфекции, то у меня, как минимум, поднялась бы температура, – он медленно покачал головой из стороны в сторону, словно отметая эти возможности. – Джон, это из-за мигрени. Я никуда не исчезну.

– Но именно это и происходит. После припадков…

– Так всегда бывает, и ты это знаешь. Ты сам мне это сказал в первое же мгновение, – та рука, в которой не было катетера, сжала пальцы Джона, крепко, почти болезненно и удивительно сильно, принимая во внимание, каким ослабевшим казался Шерлок.

– Ты не представляешь, как это выглядит, – прошептал Джон и откашлялся, прежде чем вновь заговорить. – И неужели ты, правда, думаешь, что твои симптомы не подходят под определение «комплексные»? – спросил он. – Я никогда не видел ничего подобного.

– Но я-то видел. Со времени, когда я был ребенком, ничего не изменилось, – отметил Шерлок знающим и логичным тоном, направленным на то, чтобы успокоить натянутые нервы Джона. – Иногда симптомы проявляются в другом порядке, но все равно они мне знакомы.

– За исключением эпилептических припадков, – пробормотал Джон, наклонившись вперед и моргнув от изумления, когда лбы их легко соприкоснулись, и получилось, что они практически служат друг другу опорой. Положение было удивительно успокаивающим; теплая ладонь Шерлока сжимала его руку, и этот ослепительный, пораженный болезнью разум был отделен от Джона лишь толщиной их черепных коробок да двумя тонкими слоями кожи.

Джон хотел бы прижаться сильнее – он чувствовал, как настойчивое стремление сделать это зазвенело во всем теле. Он желал вновь обхватить Шерлока обеими руками, как было предыдущей ночью, чтобы друг был совсем близко и под его защитой. Здесь, в больнице, они были слишком открыты всем глазам. Исчез теплый кокон Бейкер-стрит, и Джон обнаружил, что ему не хватает уюта кровати Шерлока и тишины и покоя их квартиры. Шерлоку было лучше находиться здесь, под присмотром профессионалов, но сам Джон ощущал себя хуже – еще более далеким и никчемным, чем когда-либо.

Подняв глаза, он столкнулся с взглядом Шерлока и почувствовал, как перехватило дыхание. В таком положении они оказались болезненно близко друг к другу, и воздух, что ходил при вдохах от одного к другому, заставил Джона осознать, насколько рядом находится рот Шерлока. Не задумываясь, он облизнул губы и мысленно поинтересовался, поймет ли Шерлок, если он просто наклонится вперед и попытается объяснить все свои страхи в поцелуе, без слов покажет ему: вот, что я к тебе чувствую, и вот почему так непереносима мысль о возможности тебя потерять.

Донесшийся от двери звук прервал ход его мыслей, и Джон виновато отстранился. Шерлок бросил мрачный взгляд через кровать, в сторону стоявшего на пороге Майкрофта, чье выражение лица было абсолютно непроницаемым, не считая слегка приподнятой брови. За его спиной были две медсестры, одна из них выглядела несколько неодобрительно, другая изо всех сил старалась скрыть улыбку.

– Рад видеть, что ты можешь встать с кровати, Шерлок, – произнес Майкрофт. – А теперь укладывайся обратно. Оборудование для проведения КТ-сканирования тебя ждет, – он немного помедлил и вздохнул, увидев, что брат не собирается повиноваться. – Пожалуйста?

Прищелкнув в раздражении языком, Шерлок, покачиваясь, поднялся на ноги и отпустил руку Джона, медленно проведя при этом кончиками пальцев по ладони, что оставило на ней странное покалывающее ощущение, а потом забрался на постель.

– Думаю, можно было бы обойтись и креслом, – пробурчал он, и Джон увидел, как одна из медсестер покачала головой.

– Прошу прощения, мистер Холмс. Кровать безопаснее в случае нового приступа, – и она аккуратно, стараясь не греметь, подняла бортики.

Джон поднялся на ноги, распрямляя плечи в попытке собраться с силами, и приготовился следовать за Шерлоком. Однако прежде, чем успел сделать хоть шаг, его остановил Майкрофт, встав на пути со слабой, ничего не выражающей улыбкой.

– С Шерлоком отправлюсь я. Полагаю, что вы уже сделали достаточно, – старший Холмс поднял руку, остановив ответ Джона движением головы. – Я воздаю вам должное, а не критикую, Джон, – что-то проглядывало в его взгляде, эмоция, которой Джон никогда там ранее не видел. Этого хватило, чтобы заставить его прикусить язык, напряженно и нетерпеливо дожидаясь продолжения речи Майкрофта. – Как я уже говорил, меня не было дома, когда Шерлок впервые начал страдать от приступов мигрени, но все же я был свидетелем одного или двух. Он ненавидел, когда к нему прикасались. Он рассказал вам об этом?

Джон нахмурился и поджал губы, раздумывая.

– Аллодиния, вы объясняли. Каждое прикосновение отдается болью… – он прервался, когда Майкрофт покачал головой и бросил взгляд на Шерлока, словно раздумывая, а не отложить ли этот разговор до другого времени. Спустя несколько секунд он, похоже, решил, что брат его находится в надежных руках, и вновь обернулся к Джону.

– Хотя данный симптом действительно присутствует во время его приступов мигрени, он всегда исчезает в первую очередь. Однако к тому моменту, когда Шерлоку исполнилось тринадцать, он уже не позволял ни мне, ни мамуле прикасаться к нему в течение всего эпизода, – Майкрофт пожал плечами, и на лице его проступила едва заметная печаль. – Даже прикосновения медсестер он переносил с трудом. Возможно, он улавливал наш страх причинить ему дополнительную боль, а может быть, присутствие другого человека заставляло его чувствовать себя в ловушке, но вы… Он испытывает потребность в вас. Он жаждет того облегчения, что вы можете ему предложить.

Майкрофт рассеянно поправил манжеты, бросив взгляд на золотое кольцо, поблескивающее на безымянном пальце правой руки.

– Вы – первый человек, к кому он потянулся за последние почти двадцать лет во время подобных периодов, Джон. Вы понимаете, что это значит?

Джон молча покачал головой, переваривая в усталом мозгу полученную информацию. Шерлок рассказал о том, что семья не предлагала ему выраженного в прикосновениях сочувствия, но не упомянул, что сам активно от него отказывался.

– Нет, – пробормотал Майкрофт, внимательно глядя на Джона. – И я не понимаю. Но все, что я знаю – вы не сможете помочь Шерлоку, если свалитесь сами. Когда вы ели в последний раз?

Джон пожал плечами, мысленно копаясь в путанице полных беспокойства часов – и в темноте, и при свете дня.

– Не помню.

Майкрофт склонил голову на бок в едва заметном жесте, словно обрабатывая полученные данные. Однако наблюдавший за его лицом Джон заметил, как что-то теплое мимолетно проступило в этих чертах. Ничего столь очевидного как улыбка, но взгляд старшего Холмса едва заметно смягчился, когда он понимающе кивнул.

– В вашем распоряжении около сорока минут. Предлагаю вам ими воспользоваться, – Майкрофт развернулся и направился к двери вслед за братом, прежде чем бросить через плечо: – Шерлок в надежных руках, Джон, но когда он вернется, то захочет, чтобы рядом были вы. И никто другой. Поразмыслите над этим, хорошо?

========== Глава 10: Чуть слышный метроном ==========

Шерлок провел кончиками пальцев по тыльной стороне левой ладони, где задержалось, не желая развеиваться, ощущение – тепло, легчайшее и смутное, как будто кожа не могла забыть руки Джона, сильно сжимавшей его кисть. Он по-прежнему чувствовал жаркое соприкосновение их лбов и дрожащее дуновение дыхания на щеке, хотя всему этому положено было рассеяться в стерильном больничном воздухе ровно в тот же миг, как Шерлок отстранился от друга.

Словно Джон ненамеренно поставил на нем свое тавро мягким, как бархат, но твердым, как бронза, прикосновением.

Знал ли это сам Джон? Происходило ли с ним то же самое? Шерлок по-прежнему испытывал боль: мигрень и ее проявления изнурили и опустошили его, но наблюдательность все еще была при нем. От него не укрылось, как друг облизнул губы, бывшие так близко от его собственных. Он почувствовал, как напряженно звенят, отзываясь во всем теле Джона, колебания «Рискнуть? Или нет?», когда тот раздумывал, сократить ли остававшееся между ними расстояние. И, что куда значимей, Шерлок услышал свой собственный краткий вдох и то, как ускорился чуть слышный метроном кардиомонитора, безжалостно выдавая желания тела.

Затем появился Майкрофт, подобно худшей из возможных дуэний. Это прервало внутренний диалог друга, оставив Шерлока в потрясении, наедине с болью и смутной тягой вновь ощутить мимолетное прикосновение Джона. Прежде он ни разу не рассматривал это как реальную возможность. Ведь именно он решительно положил конец всем попыткам, когда друг осторожно запустил пробный шар. Шерлоку нужен был сосед, не любовник, а мысль о том, чтобы совместить оба понятия в едва знакомом человеке, была лишена всякой логики.

Когда он осознал, как важен для него Джон, что он – неотъемлемая часть жизни и может стать намного большим, было уже слишком поздно. Друг с энтузиазмом увивался за Сарой, за Джанетт и прочими, а Шерлоку оставалось только смириться с упущенными возможностями. Он пытался найти утешение в мыслях, что между ними лишь дружба и не более того, а если ловил себя на том, что разглядывает Джона украдкой, когда тот не видит, – тут же себя останавливал. Теперь же у Шерлока начало складываться впечатление, что он ошибся.

Он опустил веки, отгораживаясь от проплывающего над ним потолка. Проклятье! Ему необходим был весь разум в полной мере, а не то, что осталось – наполовину отрешенное, затуманенное лекарствами, придавленное безостановочно гудящей в черепе болью нечто.

Но первым делом нужно разобраться с этим отвратительным жалким состоянием, убраться отсюда и вернуться на Бейкер-стрит – к нормальному ходу вещей. Быть может, когда он снова станет самим собой, будет не разрушенным, рассыпавшимся на части созданием, но цельным и способным управлять своим телом, – он сможет уделить все свое внимание Джону и этой новой, нежданно возникшей вероятности.

Он должен был разглядеть ее раньше. Ведь если на то пошло, Джон раскрывался перед ним не только в стенах больничной палаты. Он был рядом с Шерлоком все это время, не просто замирая взволнованной тенью у ложа больного – нет, его присутствие было реальным и ощутимым, Джон крепко обхватил друга и не отпускал, без колебаний помогая выстоять в схватке с мигренью.

Возможно, Шерлок уловил это той частью своего разума, что не затерялась в боли и какофонии спутавшегося восприятия. Сны во время приступов были яркими и осязаемыми всегда, а ясность – лишь редкой в них гостьей. Руины и хаос в разбитых стенах чертогов разума были обычным делом, но никогда прежде не доводилось ему видеть нечто нерушимое в самом их ядре. Никогда прежде не было некой незыблемой силы, несгибаемой и способной уберечь хоть немногое от уничтожения. И все же, Джон из его снов был такой же постоянной величиной, как и тот, что в реальности – всегда рядом, ни разу не подводивший и близкий в куда более интимном смысле, чем могло подразумевать простое вожделение.

Кровать остановилась у кабинета компьютерной томографии, и медсестры откатили ее к стене, ожидая, когда закончат с предыдущим пациентом. Они молча стояли рядом, оставив Шерлока наедине с его мыслями, какими бы те ни были.

Джон хотел его поцеловать. Это желание ясно читалось во всем – от потемневших глаз до того, как округлились его плечи – но почему? Возможно, причина сама по себе была не столь важна по сравнению с действием, но выяснение мотива всегда являлось для Шерлока жизненной необходимостью. Рожденный волнением порыв? Или то был сдвиг в отношениях врач-пациент, и именно из-за этого рассыпались выстроенные меж ними барьеры? Поднимутся ли они вновь, когда Шерлок поправится полностью? Быть может, ему придется вернуться к прежнему: наблюдать за тем, как Джон приударяет за очередной юбкой, и не обращать внимания на изредка брошенный в его сторону разгоряченный взгляд?

– Я ошибался.

Открыв глаза, он увидел Майкрофта, возникшего, словно из ниоткуда, у его постели. Шерлок знал, что на деле брат просто подошел, незаметно и тихо, но все равно на какое-то мгновение почти смог понять, почему тот вызывал у него семилетнего такое восхищение – до того, как удрал, бросив его на милость мигрени, психоаналитиков и поведенческих тестов.

– Что? – хрипло спросил Шерлок, приподняв голову над подушкой и пытаясь вникнуть в сказанное братом. Подобные слова не часто срывались с его губ. Поскольку единственным ответом стала лишь искривленная бровь – они оба терпеть не могли повторяться – Шерлок улегся обратно и произнес холодно и ровно: – Ты часто ошибаешься, но редко это признаешь. Мне стоит отпраздновать это событие?

– Сарказм вернулся к тебе уже в полной мере, – пробормотал Майкрофт, рассеянно обхватывая пальцами металлический бортик кровати – видимо, за неимением зонта. – Я ошибался насчет Джона.

– Да, с первой вашей встречи, – произнес Шерлок, прокручивая фразу в голове слово за словом. – Это же ты всегда строил о нем самонадеянные допущения.

– Это не так, – Майкрофт побарабанил пальцами по металлу, создавая слабым постукиванием мелодию, причудливую и легкую, напоминающую о раннем Моцарте. – Поначалу я счел, что он может стать полезным инструментом в моих руках, но его мгновенно возникшая непоколебимая преданность тебе поставила на этом крест. Тем не менее, я продолжил рассматривать его, как… – Майкрофт помедлил, и Шерлоку было очевидно, что тот сейчас тщательно выбирает слова. Брат не делал неопределенных жестов, облекающих невысказанное в некую форму – он никогда бы не позволил себе быть столь неточным. Майкрофт был мастером словесной архитектуры, до чрезвычайности осторожным, и потому Шерлок нередко ловил себя на том, что прислушивается к невысказанному столь же внимательно, как и к тому, что прозвучало вслух.

– Говори, что хотел сказать, – наконец, резко, хоть и не особо убедительно, бросил он. – Я сейчас слишком измучен, чтобы разгадывать твои намеки.

– Я посчитал, что он – нечто временное, преходящее. Кто-то, прибившийся к тебе на пути. Ты вел, он следовал за тобой, – Майкрофт опустил взгляд на руки, губы его сложились в натянутой улыбке, говорящей скорее о неловкости, нежели о радости. – Я не осознавал, насколько необходимым он стал для тебя. Для твоего счастья.

– Для моего счастья? – повторил Шерлок, не трудясь избавить тон от проникшей в него тяжелой усталости и прижав к ноющему лбу ладонь. – С каких пор оно стало тебя волновать? Мои работоспособность и повиновение – все, что тебя заботит.

– Ты действительно так считаешь? – спросил Майкрофт, и в голосе его была едва различимая дрожь. Не насмешка, скорее нечто близкое к искреннему огорчению. Намеренная манипуляция или проявление чувств? Шерлок знал, что первое вероятней, но быстрого взгляда на брата хватило, чтобы усомниться. Тем, кого он пытался заставить плясать под свою дудку, Майкрофт смотрел прямо в глаза в попытке изобразить кристальную честность. Подлинные же эмоции расценивались им как нечто, чего стоит стыдиться. В те редкие моменты, когда брат признавал, что испытывает их, он выглядел точно так же, как сейчас: опущенный взгляд, голова чуть повернута – словно не мог набраться мужества и посмотреть своим чувствам в лицо.

– К чему этот разговор? – спросил Шерлок, перекатывая голову по подушке и силясь направить возможности своего разума на выполнение одной простой задачи: наблюдение. – Ты же вел к чему-то, иначе ты бы просто промолчал.

Майкрофт расправил плечи, словно беря себя в руки, подтянулся, и Шерлок заметил, как дернулся его кадык, прежде чем он начал говорить.

– Джон Ватсон обладает многими достоинствами, которые, возможно, я проглядел. Однако проницательностью он не отличался никогда.

Майкрофт внимательно посмотрел брату в глаза.

– Твое поведение, твоя от него зависимость – совершенно тебе не свойственные, даже в таком состоянии – мне говорят красноречивее всяких слов о том, как ты к нему относишься, но твой посыл, вероятно, теряется среди сомнений, что испытывает сам Джон, – он вновь опустил взгляд на собственную руку, сжимающую бортик кровати. – В какой-то момент, как бы ни было тебе это трудно, придется прямо объяснить, что именно ты чувствуешь.

– Хочешь сказать, как ты сейчас? – пробормотал Шерлок с намеком на саркастическую усмешку и стиснул зубы. – Если бы я считал, что от этого будет толк, сказал бы тебе не лезть в то, что тебя не касается.

– Твоя жизнь меня касается, – без промедления ответил Майкрофт. – Ты мой младший – мой единственный – брат. Кому было заботиться о твоем благополучии, пока не появился Джон, как не мне?

Вспышка эмоций была сдержанной, но все равно шокировала – не столько своим смыслом, сколько тем, от кого именно она исходила. Тому, что Майкрофт нечасто обсуждал подобные вещи, предпочитая уклоняться от прямого ответа и прятать свое беспокойство за невыносимым авторитарным вмешательством в повседневную жизнь Шерлока, были свои причины. И все же вот оно – неосторожное высказывание, раскрывшее подлинное отношение, а с ним вместе – ослабление самоконтроля, столь ненавистное им обоим. Сантименты вынуждают человека полагаться на других – открывают слишком много и в то же время совершенно недостаточно. Причины для взаимной холодности были у обоих братьев, и Шерлок поймал себя на том, что с настороженностью смотрит на Майкрофта, пока тот поправляет галстук и откашливается.

– Поначалу то, как откровенно восхищается тобой доктор Ватсон, меня позабавило. Мне казалось, что эти чувства обречены на провал, учитывая полное отсутствие интереса с твоей стороны. Я готов был вмешаться, если он станет слишком назойлив или если пойму, что он как-то пытается на тебя давить.

– Джон? – полным сомнения тоном спросил Шерлок. Двери в кабинет КТ открылись, и оттуда выкатили предыдущего пациента – старик, в больнице вторую неделю, неизлечим.

– Да. Опасения не имели под собой оснований. Сейчас я это понимаю, – ответил Майкрофт, отступая назад, чтобы медсестры смогли развернуть кровать и провезти ее через двери, и последовал за ними, держась рядом с изголовьем. – Он не боится открыто выражать неодобрение некоторым наименее приятным из твоих качеств, но он не пытается заставить тебя поступать по-своему. Напротив, совершенно очевидно, что временами само его присутствие побуждает тебя быть лучше, – он поднял бровь и снова встретился с братом глазами; на сей раз взгляд Майкрофта был серьезен и многозначителен. – Полагаю, он – единственный, кому это удалось.

Не говоря ни слова, Шерлок подвинулся к томографу и перебрался на подвижную кушетку, укладываясь на ней, как потребовали. Какое-то время медсестры шустро готовили его к процедуре, вполголоса обсуждая что-то про работу почек и введение контрастного вещества, а затем внимание детектива снова переключил на себя Майкрофт.

– Ты замечаешь все вокруг, Шерлок, за исключением того, что находится у тебя прямо под носом. Он заботится о тебе, а ты отвечаешь взаимностью. Надеюсь, ты не позволишь этому шансу пройти мимо тебя.

– Неужели управлять страной стало настолько скучно, что ты решил заняться сводничеством? – спросил Шерлок, подавив вздох, когда брат бросил на него раздраженный взгляд. Он вовсе не собирался доставлять Майкрофту удовольствие, выразив хоть что-то близкое к согласию с его словами. – Я не нуждаюсь в твоем благословении, Майкрофт. Как и в твоем вмешательстве.

– И в поддержке? – с нарочитой невинностью уточнил тот, прежде чем вернуться к обычному сдержанному тону. – Больше я не стану поднимать этот вопрос. Но, похоже, в этом не будет необходимости. Сдвиг в отношениях между тобой и Джоном очевиден. Если эту тему не поднимешь ты, так сделает он. Я просто хочу, чтобы ты отнесся к этому с полным осознанием.

Вопрос, когда он относился к чему-либо по-другому, готов был сорваться у Шерлока с языка, но к томографу уже приближалась медсестра со шприцем, заполненным контрастным веществом, и он стиснул зубы, выгнулся и сгреб свободной рукой простынь, когда препарат начал вливаться в кровоток.

Он уже забыл, насколько это неприятно. МРТ прошла практически безболезненно, и Шерлок знал, что сама КТ не вызовет дискомфорта, однако контраст нужно было ввести быстро, горячее вещество проталкивалось в вены, заставляя болезненно ясно ощутить собственную кровеносную систему.

Майкрофт взял его за руку, замолчав и забыв о препирательствах. Он не бормотал банальных утешений, просто тихо стоял рядом, словно сейчас этот жест был куда важнее, чем все вопросы мировой экономики и дипломатии вместе взятые. Шерлок хотел было выдернуть ладонь или огрызнуться, сообщить Майкрофту, что тот вовсе не обязан его подбадривать, но слова застряли в горле. Да, он предпочел бы, чтобы рядом был Джон, теплый и полный сочувствия, но, по правде говоря, даже присутствие Майкрофта было лучше, чем ничего.

– Мистер Холмс, боюсь, вам придется выйти на время процедуры, – сообщила одна из медсестер с извиняющейся улыбкой, получив в ответ кивок.

Шерлок ожидал, что брат просто резко отстранится, словно его удерживают, но Майкрофт коротко и осторожно сжал его ладонь в безмолвном жесте беспокойства и неуверенности.

– Подожду тебя снаружи, – наконец произнес он, шагая назад и разворачиваясь на каблуках. Против ожиданий, Майкрофт не оставил за собой последнее слово, не стал требовать, чтобы Шерлок обдумал все сказанное, лишь бросил на него еще один взгляд и выскользнул из кабинета, оставив брата размышлять над проблемами озвученного совета.

Истинные мотивы Майкрофта в лучшем случае можно было назвать туманными. Быть может, тот играл с ним в бездарной попытке применить реверсивную психологию? Выказывал одобрение, понадеявшись, что Шерлок назло ему откажется от мысли куда-либо двигаться в отношениях с Джоном? Была то попытка их разделить, или же искреннее желание помочь сближению?

Спрашивать бессмысленно: какой бы ответ ни прозвучал, доверять ему можно будет не больше, чем изначальным словам. Шерлок не знал точно, что за игру вел брат, и была ли то игра вообще. Попытка понять это выявляла слишком много непредвиденных поворотов и подводных камней, а в отношениях между братьями с избытком хватало разногласий и попыток манипулировать, чтобы принять слова Майкрофта на веру.

Нет. В конце концов, слова Шерлока были справедливы: к Майкрофту происходящее не имело никакого отношения. Его согласие, если брат выражал именно его, облегчало жизнь, но совершенно не влияло на исход событий.

Это только между Шерлоком и Джоном. Какой бы выбор ни был сделан, это – их, и только их решение.

******

Джон невидящим взглядом смотрел на пластиковый стаканчик с кофе. Крепкий и горький, на вкус напиток был точно само отчаяние, едкое на языке. Он помог справиться с вставшим комом в горле подсохшим сандвичем, который Джон заставил себя съесть, но теперь все это легло в желудок неудобоваримым камнем. Однако горячий стаканчик, по крайней мере, отогревал руки, возвращая к жизни онемевшие пальцы, пока в мозгу Джона точно заевшая пластинка крутилась ровно одна мысль: Шерлок-Шерлок-Шерлок.

Вероятно, Майкрофт, отсылая Джона поесть, руководствовался благими побуждениями; правда, делать предположения об истинных мотивах старшего Холмса было, как всегда, бессмысленно. Какой бы ни была у того цель на самом деле, Джон не мог избавиться от ощущения, что его изгнали, насильно разлучили с другом, когда все, чего он хотел – вцепиться в Шерлока и быть рядом неотлучно, оберегая.

Он был жалок, в самом деле, в этой неприглядной прилипчивости. Вот как расценит это Шерлок, стоит ему вернуться в свое нормальное состояние. Прошедшие дни сыграли с Джоном злую шутку, заставив обмануться и принять близость и привязанность за норму, а не отклонение от нее. Неужели он, правда, всерьез считает, что Шерлок будет тянуться к нему, когда все это закончится? Что он все еще захочет видеть Джона с собой рядом и в своей постели?

– Господи, – пробормотал Джон, наклоняя голову и закрывая глаза. Усталость пощипывала веки, и он напряг шею, стараясь не поддаться утомлению. Он терпеть не мог этого состояния – проеденной беспокойством пустоты внутри, заполненной льдистым холодком тревоги и страха. Быть может, ему следует уехать домой, немного поспать и вернуться, когда он вновь способен будет трезво мыслить. Тогда, по крайней мере, он сможет держать дистанцию, а не запутывать нити выстроенных между ним и Шерлоком отношений, искажая их до неузнаваемости.

Тем не менее, сама мысль о том, чтобы уйти… Нет. От идеи вернуться на Бейкер-стрит без Шерлока становилось больно. А кроме того, он обещал остаться и не собирался нарушать данное слово.

«Когда он вернется, то захочет, чтобы рядом были вы. И никто другой».

Джон с усилием открыл глаза, когда в сознании вновь раздались слова Майкрофта, и невидяще уставился на пластик стола перед собой. В устах старшего Холмса они прозвучали так веско. Как будто прямо перед Джоном было что-то огромное и важное, а он слишком вымотался, чтобы это ухватить. Раньше Шерлок в поддержке не нуждался – это ясно дал понять и он сам, и Майкрофт, – но он совершенно очевидно желал ее от Джона. Вопрос, значило ли это так много, как представил все старший Холмс?