Текст книги "Ядовито-розовая ручная граната (СИ)"

Автор книги: BeautifulFiction

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

Женщина заверила его, что скорая помощь подъедет в течение нескольких минут, после чего Джон сбросил звонок и последовал ее быстрым и практичным советам. Было не сложно уложить Шерлока на бок, в реабилитационное положение, с тем, чтобы в случае более серьезных судорог, он не захлебнулся желчью или мокротой. Шерлок бросил на него слабый сердитый взгляд и облизнул губы, прежде чем смог выговорить:

– Скорая помощь, Джон, в самом деле?

– Да, в самом деле. Ты думаешь, мне следовало попытаться отвезти тебя в больницу на такси? – поинтересовался Джон. – Лондонские водители и так вынуждены со многим мириться по твоей милости, и без этого. Мне лучше позвонить Майкрофту.

– Уверен, что он уже… – голос вновь замер в горле Шерлока, и одновременно черты лица его расслабились, став пустыми и безжизненными.

Джон вздрогнул, бросая взгляд на часы и засекая время прежде, чем начал считать. Его опыт в плане эпилептических припадков в лучшем случае можно было назвать «ограниченным», и это была одна из причин, почему он вызвал скорую помощь. Теоретически он знал, что нужно делать – знал, что подобные вещи крайне редко бывают смертельными – но он хотел, чтобы Шерлок оказался в больнице, под наблюдением специалистов со всем необходимым медицинским оборудованием под рукой. Вероятно, ему следовало там находиться с самого начала…

– …Знает, – последнее слово в предложении Шерлока прозвучало заблудившимся и потерянным, отделенное таким промежутком от своих товарищей, и Джон сжал губы, когда детектив бросил на него озадаченный взгляд.

– Приступы продолжительностью около десяти секунд, – сообщил ему Джон, хватая ботинки и натягивая их на босые ноги. В носках не было смысла, и плевать он хотел, что все еще был в пижаме. Все, что его заботило – доставить Шерлока в больницу. – Ты даже не осознаешь, когда они случаются, так ведь?

Лицо Шерлока исказилось гримасой, и он слегка прищурил глаза, услышав завывание сирен на Бейкер-стрит. Впервые с момента начала мигрени он выглядел не просто страдающим и измученным, а испуганным, и Джон быстро схватил и крепко сжал его руку.

– Не волнуйся. Скорая помощь уже здесь, и это всего лишь предосторожность. Откуда мы знаем, быть может, у тебя были абсансы в течение многих лет, но никто не замечал. Я только… – Джон облизнул губы и, качая головой, признался: – Я ничем не могу тебе помочь в этом вопросе, поэтому я должен отвезти тебя туда, где знают, что делать. Хорошо?

– Ты поедешь со мной? – спросил Шерлок, и шепот его прошелестел в воздухе, напряженный и нервный, когда снизу донесся стук в дверь и на лестнице зазвучали взволнованные вопросы миссис Хадсон.

– Хотел бы я посмотреть на того, кто попробует меня остановить, – твердо ответил Джон, до мозга костей уверенный в значении своих слов, и, вытащив свою руку из руки Шерлока, поторопился открыть дверь медицинской бригаде.

– Все настолько плохо, Джон? – спросила миссис Хадсон, крепко вцепившись в отвороты розового халата. – Майкрофт сказал мне про мигрень, конечно, но… – она слабо указала рукой, а потом прижала ладони к губам, отступая в сторону, чтобы медики могли на носилках спустить Шерлока вниз.

– Это нелепо, – пробормотал Шерлок, когда его проносили мимо, и прикрыл глаза рукой, на пальце которой был закреплен датчик пульса. – Я скоро вернусь, миссис Хадсон.

– Просто болезнь приняла неожиданный оборот, – попытался успокоить ее Джон, сжав руку. – Лучше подстраховаться, чем позже жалеть. Если появится Майкрофт…

– Я сообщу ему, где вы, но, вероятно, он уже ждет вас на месте, – сказала домовладелица. – Присмотри за Шерлоком, Джон. Господь свидетель, он совершенно не в состоянии позаботиться о себе сам.

С последней короткой улыбкой, не отразившейся в глазах, Джон поспешил наружу и забрался в скорую, пока медики считывали показания и проверяли реакции Шерлока. Джон торопливо рассказал им о течении мигрени, видя на их лицах при перечислении симптомов Шерлока отражение своего собственного замешательства. Это выходило далеко за пределы их опыта, и Джон всю дорогу, держа Шерлока за руку, вслушивался в знакомый жаргон, пока скорая неслась в потоке машин.

Шум, вероятно, причинял Шерлоку дополнительные страдания, но он оставался в ясном сознании, наблюдая за работой медперсонала и периодически встречаясь с Джоном взглядом, в котором был легкий намек на привычное нетерпение. Для Шерлока абсансы, скорее всего, были неощутимы, и Джон знал, что друг считает все происходящее суетой на пустом месте, но сам он почувствовал осязаемое облегчение, когда скорая наконец-то остановилась и двери распахнулись.

Джон держался за край носилок, слишком хорошо осознавая, как легко затеряться в суматохе приемного отделения, но он все же был не просто обеспокоенным наблюдателем. Фактически, он был врачом Шерлока, и даже если на нем не было медицинской униформы, голос его звучал со всеми нужными интонациями, когда он сообщал подробности медсестрам.

Улыбка Шерлока была слабой, но в ней сквозило самодовольство, словно он ничего другого и не ожидал от друга. В этом был намек на того Шерлока, что был привычен Джону, и он почувствовал, как начал расслабляться. Не было больше неожиданных, режущих глаз отключений сознания, не было пустых взглядов и невольных подергиваний, и Джон только начал задумываться, а не был ли его страх необоснованным, как запищал датчик давления.

Резкий крик вырвался из горла Шерлока, глаза его закатились, и тело дернулось, все мышцы окаменели. Пальцы согнулись, Джон выпустил руку друга, и на лбу его, пока он наблюдал за происходящим, выступил холодный пот. Медсестры торопливо задвигались, перекатывая Шерлока на бок, обмениваясь командами и громко считывая показатели, в то время как он начал дергаться, выгибая шею и стуча руками по кровати, заставляя ее трястись и греметь в металлическом аккомпанементе.

Джон шевельнулся, борясь с естественным порывом удержать Шерлока – не позволить ему пораниться или сломать кость из-за столь интенсивных движений. Знать с медицинской точки зрения, что из себя представляет большой эпилептический припадок – это одно, и совсем другое – быть ему свидетелем. Страх полз по коже Джона, поднимая волоски на руках дыбом, заставляя ссутулить от ужаса плечи, пока один из лучших умов в мире у него на глазах превращался вот в это: буря беспорядочных электрических сигналов и ничего более.

Хуже всего, что это не был незнакомец. Это был Шерлок. Прекрасный, невероятный Шерлок, полностью стертый из бытия сбоем в функционировании именно той своей части, что он ценил превыше всего.

И Джон не мог сделать ничего – лишь наблюдать за работой медсестер и ждать, когда все закончится.

_______________________

Примечания переводчиков:

* Нейроглия – совокупность вспомогательных клеток нервной ткани, составляющих специфическое микроокружение для нейронов, обеспечивая условия для генерации и передачи нервных импульсов, а также осуществляя часть метаболических процессов самого нейрона.

========== Глава 8: Скрытая Боль ==========

Происходящее в равной степени захватывало и ужасало. Прежде Шерлок никогда не уделял такому явлению, как судороги, пристального внимания. В те редкие, преходящие моменты, когда они были значимы для расследования – отравления зачастую сопровождаются мышечными спазмами – он представлял охваченный ужасом разум, все осознающий, в то время как «транспорт» растворяется в вихре противоречивых импульсов. Он полагал, что будет в полном сознании, но отрезан от мира, будто стеной, ввергнутым в хаос телом, способным воспринимать окружающую действительность, но не имеющим возможности с ней взаимодействовать.

Он ошибался.

Его как будто выключили. Все попросту – исчезло. Вот он наблюдает за Джоном, отдающим распоряжения медсестрам голосом напряженным, но твердым, как у солдата в критической ситуации. Друг являл собой захватывающую картину. Властный и, несмотря на все усилия сдержаться, резкий; в пижаме и ботинках с развязанными шнурками, но все равно производящий впечатление человека, чье право распоряжаться не ставится под сомнение.

И в мгновение ока все изменилось. По телу прокатилась волна онемения: пальцы, руки, грудь, губы отказались повиноваться; мышечный спазм выгнул спину. Воздух вырвался из легких криком, и мир вокруг поглотила тьма. Несколько секунд он оставался один во мраке, полном отдаленного гула и глухой боли, а затем и это исчезло.

Следующее, что он осознал: он сидит на больничной койке, крепко стискивая руку медсестры, а к плечу его прикасается теплая ладонь. Майкрофт, чей пиджак валялся в углу точно груда тряпья, стоял по центру палаты, напряженно всматриваясь в брата, но Шерлок совершенно не помнил, когда тот приехал, и был уверен, что прежде медсестер вокруг было меньше. И разве не был он только что в больничном коридоре?

В крови колюче и жестко бурлил адреналин, из-за чего сосуды, казалось, набухли под кожей; дыхание быстро и резко срывалось с пересохших губ. Стиснутые зубы обнажились в оскале, спина согнулась в попытке отстраниться. По каждому нерву до единого бежал ужас, разрушительный и безотчетный, пока разум Шерлока отчаянно пытался осознать, что происходит.

И сквозь все это доносились, омывая его, слова Джона, тихие и знакомые. Друг говорил взвешенным и ровным тоном человека, привычного обращаться к тем, кто истекает кровью на песках пустыни, в равной мере давая обещания как уже мертвым, так и умирающим.

– … в порядке. Я знаю, что ты сейчас ничего не можешь понять, но они только хотят тебе помочь. Поверь мне.

– Джон? – сглотнув, Шерлок почувствовал привкус крови. Прикушенный язык саднил, а пульсирующая высокочастотная боль в голове теперь вступила в соперничество с низким гудением утомленных, ноющих мышц. Он словно пробежал марафон. Болело все, от крупных бедренных мышц до тонких, словно ленточки, межреберных, напрягаясь и вздрагивая, когда его затрясло, как в ознобе.

– Я с тобой, все в порядке, – пробормотал Джон, улыбаясь, но улыбка эта не отражалась в глазах. Он пристально изучал лицо Шерлока, пытаясь уловить все, что могло подсказать выражение знакомых черт. К какому бы выводу ни пришел друг, увиденное его, похоже, устроило, поскольку рука на плече Шерлока сжалась, и прикосновение это отдалось в теле призрачной дрожью. – Теперь отпусти медсестру.

Моргнув, Шерлок уставился на собственные пальцы, все еще сомкнутые на руке молодой женщины. Медсестра, надо отдать ей должное, даже намеком не показывала, что ей больно или что она напугана, и отмахнулась с улыбкой от извинений, когда он разжал хватку.

– Что… – Шерлок прижал ладонь ко лбу, опускаясь на подушки и силясь выбить из пустой, как чистый лист, памяти хоть какие-то сведения. Все, что ему оказалось доступно – обрывочные ощущения «опасность/конфликт/враждебная обстановка», в чем не было никакого смысла. – Что произошло?

Джон шагнул назад, давая дорогу продолжившим хлопотать вокруг друга медсестрам. Под взглядом Шерлока он рухнул на ближайший стул и подвинулся к постели настолько близко, насколько это представилось возможным, не перегородив при этом доступ медперсоналу. Вглядываясь в усталые черты его лица, детектив попытался понять по ним хоть что-то, помимо того, что друг встревожен, но разум его по-прежнему безжалостно отказывался работать, затерявшись где-то между беспокойством и паникой, когда рядом появился Майкрофт, напряженный и бледный.

– У тебя был приступ другого типа, – объяснил Джон, потирая лицо руками прежде, чем продолжить, и теперь он говорил уже как доктор Ватсон, излагая факты, словно знал, как ценны они были для истерзанного разума Шерлока. – Судорожный припадок. Ты лишился сознания, у тебя были сильнейшие мышечные спазмы. Если сейчас все болит, то из-за этого.

Нахмурившись, Джон смотрел, как одна из медсестер берет левую руку друга. Катетер вошел в вену острым змеиным укусом, и Шерлока подключили к капельнице.

– Так ли хороша эта идея, если есть риск повторного приступа? – спросил Майкрофт, указывая на капельницу и недоверчиво прищурившись, словно полагал, что работающие в НСЗ* люди не обладают должной квалификацией, чтобы заботиться о Шерлоке.

– Обязательная процедура, – объяснил Джон, едва глянув на старшего Холмса. – Физраствор и электролиты необходимы для восстановления, как и лекарства. И лучше пусть он вырвет катетер при очередном приступе, чем не получит необходимого, – он вновь сосредоточил все внимание на лежащем в постели друге. В голубых глазах читалось напряжение и мучительное беспокойство. – Можешь рассказать, как себя чувствуешь?

Шерлок на мгновение прикрыл веки в попытке разобраться с беспорядочными сигналами, подаваемыми телом, но задача оказалась непосильной. Все казалось нереальным, знакомым и в то же время чуждым, словно накатывало мимолетное ощущение déjà vu.

– Все болит. В голове не пойми что. Я… я ничего не помню.

Джон снова накрыл рукой руку Шерлока, стараясь не задеть крупную прищепку-датчик кардиомонитора на его пальце. Он успокаивающе поглаживал тыльную сторону кисти в бессистемном узоре, как будто это могло влить в друга нужную тому информацию.

– Это нормально. Ты ведь уже знаешь, что эти припадки все равно, что короткое замыкание в мозгу, так? Те, что были у тебя дома – абсансы, малые припадки. Отключались только высшие мозговые функции. Ясность сознания и мышления.

Он замолчал и подвинулся к краю стула, так чтобы быть ближе к Шерлоку.

– То, что произошло на этот раз, больше похоже на аварийное отключение. Перестают работать все отделы мозга кроме тех, что поддерживают жизненно важные функции организма, а когда ты начинаешь приходить в себя, то сознание возвращается постепенно, по восходящей, как загружается компьютер после глобального сбоя, – он пожал плечами и потряс головой, как будто пытаясь найти верные слова, что успокоят друга. – Судороги продолжались…

– Три с половиной минуты, – подсказала одна из медсестер, записывающая что-то в планшете. – Сознание вернулось через шесть минут, а полностью его ясность восстановилась через одиннадцать.

– Твой мозг уже заработал, но ты в себя еще не пришел, – объяснил Джон, со слегка виноватой улыбкой, слабой и усталой. – Первыми вернулись мышечные силы и способность двигаться, сработал стрессовый механизм «бей или беги». Ясность сознания возвратилась в последнюю очередь. Я так понимаю, прежде с тобой такого не случалось?

Не говоря ни слова, Шерлок покачал головой и закрыл глаза, чувствуя, как тревожно и мучительно скрутило внутренности, и как неприятно заскрежетала при этом движении шея. Справа до него доносился голос Майкрофта, говорящего тем тихим ровным тоном, которым он пользовался только когда пытался скрыть, что напуган. Последний раз свидетелем подобного Шерлок был несколько лет назад, после передозировки: тогда каждое сказанное ему братом слово звучало, как прощание.

– Доктор Патель, специалист, которая тебя наблюдала, уже сюда выехала. Я пытаюсь дозвониться до мамули и уточнить, есть ли что-то, касающееся твоей болезни, что мне не известно, – Майкрофт перевел взгляд на Джона, голос его слегка изменился, и дальше он обращался скорее к нему, чем к Шерлоку. – К тому времени, когда у Шерлока начались приступы мигрени, я уже не жил дома. Мне следовало бы быть рядом, но – увы, меня там не было, – рука его дотронулась до запястья Шерлока, нащупывая пульс, словно Майкрофт не доверял способности больничного оборудования качественно выполнять свои функции и следить за состоянием его брата. – Мне следует за него беспокоиться?

– Вы уже беспокоитесь, – напомнил ему Джон. – Неустанно.

Шерлоку хотелось рявкнуть на обоих, напоминая, что он по-прежнему тут, но это требовало слишком много сил. Не терять связи с окружающим миром сейчас, когда голова раскалывалась, а тело грозило развалиться на части, казалось непосильной задачей. И он просто слушал, позволяя себе обрести покой в звуках голоса Джона: прочный фундамент на зыбкой почве. Быть может, сам он не понимал, что с ним происходит, но другу это было известно.

– При мигрени могут случаться судорожные припадки, но врачи хотят исключить другие возможные причины. Эпилепсию, травмы, инфекцию. Возможно, приступы – единичный случай, но…

– Но они могут указывать на что-то более серьезное, – пробормотал Майкрофт, и Шерлок почувствовал, как задрожали на его запястье пальцы брата. – Мне следует поблагодарить вас, Джон. Если бы он в тот момент был один, если бы вы отправились на работу – об этом страшно даже подумать.

Рисунок прикосновений Джона изменился, теперь это были скорее прямые линии, а не спирали. Измученный разум Шерлока задался вопросом, буквы это или же просто некий случайный узор, но смысл ускользал, невзирая на усилия. Он понимал, что его отчаянно клонит в сон, но мысль о том, чтобы вновь отрешиться от мира, пугала. Что, если на сей раз он не отыщет обратный путь? Что, если Джон навсегда останется, ожидая того, кто никогда уже не вернется?

Отчасти он понимал, что страх этот – детский, что он не имеет под собой никакой рациональной основы, но тот все не желал исчезать и разъедал границы сознания, пока, наконец, собственное тело не лишило Шерлока права выбора. Голоса Майкрофта и Джона, расплывшись, исчезли, прикосновения медсестер стали неощутимы, и все вокруг погрузилось в темноту.

В развалинах чертогов его разума дожидалась Шерлока Бейкер-стрит, где горел в камине теплый и яркий огонь. Здесь, в стенах воображаемого убежища, не было дискомфорта, как не было и того неясного и пробирающего насквозь смятения, норовящего заполнить все его бодрствование. И сложно было заставить себя беспокоиться или помнить о том, что происходило с ним в реальности, когда все, чего он хотел, чего жаждал, было тут: тепло и жизнь, дом и Джон, бесконечно более желанные, чем действительность – больничная койка и цепкая хватка боли.

– Ты меня пугаешь, – губы Джона шевельнулись, едва задевая ушную раковину: мучительно притягательное ощущение, что заставило Шерлока повернуть голову, придвигаясь ближе. Они оба сидели в кресле, и Шерлок откинулся на грудь друга, поставив босые ноги на журнальный столик и чувствуя под вздрагивающими пальцами живое, дышащее дерево. – Там, снаружи. Ты ведь это видишь, не так ли?

Да. Он видел. В стрессовой ситуации Джону хорошо удавалось сохранять самообладание и внешнее спокойствие, но даже сейчас, когда разум путался, Шерлок не мог не заметить, как трескается этот фасад: чуть сбивающееся временами спокойное дыхание, страх, плещущийся на дне голубых глаз, которых не касалась улыбка. Беспокойство Майкрофта проистекало из недостатка знаний. Тревога же друга, как подозревал детектив, произрастала из его обширного врачебного опыта.

– Припадки вызваны мигренью, – ответил Шерлок, и голос его был полон уверенности, которой на самом деле он не испытывал. Слова, казалось, повисли дымкой в воздухе воображаемой Бейкер-стрит, осели живописными завитками на обоях и расцвели узорами на заиндевевших окнах, смотревших в никуда. – Ты это знаешь.

Сильные руки крепче прижали его к себе, ладони легли на обнаженную грудь, проводя над сердцем и по бокам, кончики пальцев очертили пупок и погладили выступающие тазовые кости. Шерлок и в этот раз был полностью нагим, открытым, сидел у Джона на коленях, чувствуя прохладную шершавость джинсовой ткани и покалывание шерстяного свитера, но то, что друг в отличие от него был одет, как будто не имело значения. Он чувствовал себя в тепле, комфорте и безопасности, поддерживаемый грудью Джона и удерживаемый его объятиями.

Со вздохом он откинулся назад, положив голову на плечо друга и ощутив затылком шрам: искалеченные мышцы сжались, дернулись и вновь застыли: скрытая боль самого Джона. Медленно, Шерлок провел пальцами по его подбородку: щетина и кожа, твердый выступ кости и мягкое биение пульса под челюстью – превосходные настолько, что этому невозможно было найти слова.

Джон прижался губами к кончикам его пальцев, коротко коснувшись языком их подушечек, но взгляд, все такой же пасмурный, был темным и непривычным на его родном лице.

– Могут быть и другие причины. Гораздо худшие: опухоль мозга, отек, инфекция. Пока тебя не обследуют, наверняка ничего не известно, – он поцеловал Шерлока в висок, потерся носом о едва заметную впадину, словно в попытке усмирить поселившееся в голове друга враждебное, затаившееся нечто, чем бы оно ни было. – Я могу тебя потерять.

Шерлок снова закрыл глаза, и вырвавшийся из легких дрожащим выдохом воздух ласково проскользнул по его приоткрытым губам.

– Не потеряешь. Я всегда отыщу дорогу обратно к тебе.

Вдруг послышался далекий и приглушенный рокот, заставивший Шерлока нахмуриться и вскинуть взгляд на испуганное лицо Джона.

– Что это?

– Обещаешь? – спросил Джон, крепко, до боли, стискивая друга в объятиях. Шерлок видел, как стучит, торопливо и лихорадочно, его пульс, как изменился ритм дыхания: страх, принявший грубые и пугающие очертания, отражался в контуре поникших плеч и глубине глаз. – Обещаешь, что вернешься ко мне?

– Обещаю. Джон, что… – договорить не дал грохот: низкий, раскатистый, оглушающий гул, от которого посыпалась с потолка побелка и пошли пузырями обои. Откуда-то издалека, с другого конца чертогов его разума, донесся звук бьющегося стекла, остро напомнивший Шерлоку о землетрясении, шатающихся стенах и неизвестности, а следом скоростным поездом ударила боль.

Мышцы напряглись и закаменели, дыхание вырвалось из судорожно вздрагивающей груди хриплым свистом. Спина выгнулась, и Шерлока толкнуло назад, но Джон уже исчез, истаял в ничто.

Тьма поглотила его, оставив время лишь для одной мимолетной мысли: о том, другом, Джоне, настоящем, существующем вне пределов его разума и вынужденном стать свидетелем этого вот уже второй раз за сегодня…

А потом его самого не стало.

******

Джон вскочил, когда Шерлок дернулся, и челюсти его сжались под писк тревожных сигналов. Обе медсестры, уже бывшие в палате, решительно отстранили и его, и Майкрофта, прежде чем сосредоточить все внимание на пациенте, переворачивая его сотрясающееся, бесчувственное тело на бок. Влетевшие в двери медики действовали с той уверенностью, что прекрасно была Джону знакома, но сейчас он не мог ею восхищаться. Разве возможно было это, когда Шерлок в таком состоянии?

Майкрофт смотрел на происходящее с неприкрытым ужасом на лице: самое яркое проявление эмоций, какое Джон когда-либо у него видел. Старший Холмс прибыл, только когда брат уже начал приходить в себя, и не был свидетелем всей жестокости предыдущего припадка.

И все же, пусть сам Джон и был рядом с Шерлоком с начала и до конца первого приступа, наблюдать ту же картину снова было ничем не лучше. А фактически даже хуже: случай не единичный, припадки повторяются. От этой мысли часто заколотилось сердце.

Он видел, как выступает на губах Шерлока кровь – тот, несомненно, прикусил язык; из носа, жуткий на этом бледном лице, вытекал тонкий красный ручеек. Глаза друга закатились под закрытыми веками, челюсти сжимались и расслаблялись. Так, наверное, выглядит казнь на электрическом стуле, но там, по крайне мере, все происходит быстро: тело дергается один раз и замирает навсегда. А этому же, казалось, не будет конца.

– Почему они не… – Майкрофт сделал короткое движение, пытаясь указать на медсестер, но тут же прервал сам себя. Со стороны происходящее должно было казаться пренебрежением своими обязанностями: пациент бьется в судорогах на больничной койке, а ему лишь не дают перекатиться на спину. Несколько сестер смотрели на часы и, безмолвно шевеля губами, отсчитывали секунды, другие отслеживали показатели давления и частоты сердечных сокращений. Шерлоку осторожно ввели лекарство и проверили, свободны ли дыхательные пути, но никто не делал и попытки удержать его на месте.

– Не выйдет. Тут ничего нельзя сделать, – объяснил Джон, испытывая отвращение к собственным словам. – Только ждать, когда все прекратится.

Мгновение Майкрофт, смотревший на брата с неприкрытым ужасом, казался столь же потерянным, каким ощущал себя и сам Джон, и разительно отличался от привычного уже образа официального лица: рубашка помялась, и нигде не видно зонта. Но выражение это почти тут же исчезло с его лица, сменившись той целеустремленностью, что, как убежден был Джон, положила начало и конец не одной войне. Выудив телефон из кармана, Майкрофт направился к двери, отдавая распоряжения кому-то на том конце линии. Он не угрожал, не повышал голос, и пусть самих слов Джон не расслышал, тон его говорил сам за себя. Без сомнения, этот человек мог бы управлять всем миром. Его воля будет исполнена, и если это означает, что Шерлоку помогут, то Джон не будет спорить.

Судороги прекратились так же резко, как и начались, и Джон ощутил, как ослабевает напряжение в палате. Быстро глянув на стоявшего в дверях Майкрофта, он увидел, что тот закончил звонок и теперь, не отрываясь, смотрит на Шерлока, словно хищная птица. Уголки губ его опустились, брови были сведены. Любой другой на его месте показался бы отстраненным, почти равнодушным, но Джон хорошо знал обоих Холмсов и мог понять, что это не так. Чувства на лице Майкрофта были едва уловимы, но это не делало их менее искренними.

– Идите сюда и помогите мне, – приказной тон Джона заставил Майкрофта вздрогнуть от изумления. Джон взял марлевую салфетку и начал осторожно стирать кровь с губ и носа Шерлока, почти ожидая, что медсестры вот-вот попросят его прекратить, но те, напротив, аккуратно обходя его, продолжили записывать снимаемые показатели и обмениваться указаниями. Одна из них, та самая, на чьей руке проступали синяки от хватки Шерлока, протянула Майкрофту вату и указала ему на ладони брата, где остались ссадины и царапины – следы впившихся в кожу ногтей.

– В этот раз судороги продолжались две минуты, доктор Ватсон.

– Я предпочел бы, чтобы второго припадка не было вообще, – ответил на это Джон, проверяя нос Шерлока. В ушах и вокруг глаз крови не было, что позволяло предположить отсутствие физических повреждений мозга. Вероятно, из-за высокого давления лопнули капилляры, но понятие «вероятно» теперь Джона не устраивало совершенно. – Ему нужен его врач, нужно сделать КТ, и немедленно.

– Доктор Патель будет здесь через двадцать минут, и проведет все обследования, какие сочтет необходимыми, – добавил Майкрофт. – Об этом я позаботился.

Джон не стал уточнять, что именно сказал Майкрофт очередному подручному, безликому и безымянному, гарантируя прибытие специалиста Шерлока в кратчайшие сроки. Всеми считалось, что пределов, за которые не был бы готов зайти Майкрофт ради благополучия Шерлока, не существует – его стремление защитить брата не было ограничено возможностями обычного человека. Но теперь, когда оба они чувствовали себя такими беспомощными, за его авторитарностью легче было разглядеть истинные побуждения.

И все же, доказательством заботы Майкрофта о брате служила не только готовность воспользоваться всеми полномочиями своего служебного положения ради того, чтобы Шерлок получил всю необходимую помощь. Здесь и сейчас тому было куда более яркое свидетельство. Майкрофт склонился над больничной койкой, старательно стирая кровь с ладоней Шерлока, и почему-то Джон сомневался, что в мире есть еще хоть кто-то, ради кого старший Холмс опустится до чего-то столь же – натуралистичного.

По правде говоря, действия эти были призваны помочь скорее не Шерлоку, а самому Майкрофту. Тот нуждался в какой-то деятельности, которая дала бы ему ощущение, что он в состоянии хоть как-то повлиять на ситуацию, и то же самое необходимо было Джону. Они оба были привязаны к Шерлоку, и видеть его в таком состоянии было… Джон потряс головой, не в силах подобрать слова. Еще когда у друга впервые появились признаки мигрени, Джон посчитал, что узнал сполна, что значит – быть беспомощным, но то ощущение не шло ни в какое сравнение с происходящим сейчас. Как мог он прожить столько лет, пройти через сражения, кровь и пули – и быть столь отвратительно никчемным?

– Осторожней, – предупредила одна из сестер, заметившая учащение сердцебиения их пациента. – Похоже, он приходит в себя. Будет так же, как в первый раз: спутанность сознания и страх. Попытайтесь успокоить его, если получится. Знакомые лица могут помочь.

Джон кивнул, тут же переключая внимание на Майкрофта, который застал лишь последние моменты выхода Шерлока из предыдущего припадка.

– Он может повести себя агрессивно. Лучшее, что здесь можно сделать, – продолжать с ним говорить и ждать, узнает ли он нас.

– Он был буйным после того приступа? – спросил Майкрофт, глядя на напряжение, слабым намеком проступающее в чертах лица брата, на согласованное подергивание пальцев и глубокий вдох – свидетельства того, что Шерлок приходит в себя.

– До этого едва не дошло. Спутанность восприятия, крайняя недоверчивость. Вы же видели, как он схватил медсестру, – Джон расправил плечи. Эту стадию он ненавидел едва ли не больше судорог – едва ли не больше – ведь Шерлок, находясь в этой фазе, казалось, хоть и был в сознании, но не мог наладить связь ни с окружающим миром, ни с людьми. Джону невыносимо было видеть отсутствие узнавания в его взгляде.

И страх. Будто Шерлок считал, что Джон может причинить ему вред.

Шерлок вдохнул, словно человек, вынырнувший из морских глубин, втягивая воздух так глубоко, что едва им не захлебнулся, и рывком сел – сработал рефлекс «бей или беги». И не было больше глаз, светящихся умом и знанием – лишь глубокие колодцы расширенных зрачков, окруженные тонкой полоской серебра. На висках Шерлока слабо поблескивала выступившая испарина, с приоткрытых губ срывались резкие выдохи, пока он обшаривал взглядом палату, пытаясь понять, где находится. Придя к какому-то выводу, он оскалился, пальцы его стиснули простыни, будто он готов был в любой момент подорваться с постели и бежать от увиденного, чем бы оно ни было.

– Шерлок. Все в порядке. У тебя был еще один приступ, – произнес Джон, стараясь говорить ровным тоном, сдерживая порыв прикоснуться к другу. Ни разу еще, даже в самые страшные моменты, когда жизнь и смерть балансировали на лезвии ножа, не выглядел Шерлок столь дико, утратившим весь свой самоконтроль. – Когда он начался, ты спал. Помнишь?

– Ты в Клинике Университетского Колледжа,** – добавил Майкрофт, словно по привычке сообщая брату фактическую информацию, – и Джон тоже здесь.

Видимо, себя самого он из формулы покоя исключил, но сейчас у Джона не было времени об этом размышлять. Он присел, чтобы казаться Шерлоку ниже – тем, кто подчиняется и кого можно не опасаться, пока тот недоверчиво оглядывал медсестер.