Текст книги "Ядовито-розовая ручная граната (СИ)"

Автор книги: BeautifulFiction

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)



========== Глава 1: Безжалостный Бетховен ==========

Совершенно очевидно, что Шерлока Холмса можно было охарактеризовать как угодно, но только не «обычный». Он отдавал себе полный отчет о впечатлении, которое производил на окружающих: холодный, все анализирующий, безразличный к социальным нормам, странный. Люди не понимали его одержимости убийствами и зловещими происшествиями. Они не осознавали, что он видел не кровь или тело, но – загадку. Они переносили на него свое отвращение к подобным вещам, а потом жаловались, что он не реагирует на все это ожидаемым, человеческим образом.

Скучно.

Вот, к примеру, сейчас он препарировал на кухонном столе человеческий глаз. Если бы вошла миссис Хадсон, поднялся бы страшный шум. Однако домовладелица уехала навестить сестру, а значит, среди тех, кто мог бы возмутиться, оставался только Джон. Джон, который, будучи врачом, не был склонен относиться к частям человеческих тел с чрезмерной чувствительностью, – но который все равно наблюдал за действиями Шерлока с некоторым отвращением на лице.

– Это же ради эксперимента, не так ли? Ты же не… – он сделал неопределенный жест, что-то вроде помахивания рукой. Проделывал он такое достаточно часто, и Шерлок решил, что таким образом Джон спрашивает его: «Ты же не слетел окончательно с катушек?», – не произнося этого вслух.

– Это эксперимент, – подтвердил Шерлок, стирая со скальпеля жидкость стекловидного тела, прежде чем аккуратно отсечь очередной фрагмент склеры.

Дальнейшими деталями Джон интересоваться не стал, опустился пониже в кресле и взял газету. Он был одним из очень немногих среди знакомых Шерлока, кому не требовались излишние подробные объяснения, чтобы облегчить моральный дискомфорт относительно экспериментов над человеческими останками. Некоторое время назад Шерлок осознал, что ему сойдет с рук очень многое – будь то разделывание отсеченных пальцев или приклеивание скотчем к потолку куска мяса и оставление его там на неделю, – если он скажет Джону, что все это – ради науки.

– Прекрасно, только убери их подальше, когда закончишь. Они на меня пялятся.

Шерлок взглянул на три оставшихся глазных яблока. На настоящий момент все они были нетронуты, все разного цвета, и да, он разложил их в ряд так, чтобы они скорее «глядели» на Джона, чем на него самого. Он никогда не обладал чересчур живым воображением, но ему казалось, что карий глаз смотрит особенно неодобрительно.

– Поскольку у них нет век, то им не остается ничего другого, как «пялиться», – логично заметил он. – Не думай, что они читают газету через твое плечо или пытаются разгадать кроссворд быстрее тебя.

– Ты сам уже это сделал, я заметил, – фыркнул Джон.

– Я посчитал, что это убережет тебя от беспокойства. Тебя они скорее раздражают, нежели развлекают. Вчера ты дулся почти час, когда…

Шерлок моргнул, скальпель бесполезно замер над очередным образцом, пока сам он прислушивался к ужасной звенящей и отдающейся эхом тишине в голове: все мысли неожиданно и пугающе исчезли начисто. Словно его мозг стал скорее скоплением серого и розового вещества, чем собранием фактов и опытных данных, которое делало Шерлока тем, кто он есть.

– Ты в порядке?

Газета лежала, забытая, на коленях Джона, он смотрел на Шерлока, и выражение его лица иначе как «встревоженное» описать было нельзя. Что такое было? О, он рассказывал, но что он говорил?

И вдруг – как будто вновь проскочила искра – все вернулось в норму. Мысли взорвались в голове, и тишина улетучилась, оставив Шерлока внимательно разглядывающим поверхность стола. Возможно, другие испытывают подобные моменты безмятежности на регулярной основе. Остановиться на середине фразы – обычное дело почти для каждого человека на Земле. Даже с Майкрофтом случается подобное, когда его внимание что-то отвлекает, что происходит нечасто, но это – это было совсем иным.

– В порядке, – ответил он, отметая возражения, положил скальпель и поднялся на ноги.

– На тебя снизошло озарение? Не думаю, что хоть когда-нибудь видел тебя вот таким – я имею в виду, неожиданно остановившимся на середине предложения и молчащим. Обычно ты просто сам себя поправляешь и продолжаешь говорить.

– Что-то в этом роде. Мне нужно уточнить кое-какие данные, – направляясь к своей комнате, он чувствовал, как Джон наблюдает за ним. Оставив дверь слегка приоткрытой, Шерлок принялся за поиски. Несколько минут спустя нужная записная книжка была найдена. Красная, в отличие от всех остальных его блокнотов. Этот выбор был намеренным, потому как, хотя подобные события были редки, они были чрезвычайно важны. Не убийства, но все равно – нечто ужасное и захватывающее одновременно: личная загадка, которая оставалась неразрешенной.

Он имел тенденцию удалять любую информацию, как только в ней отпадала необходимость, но это – это сопротивлялось удалению. Оно маячило где-то в глубине мозга и напоминало, как все было в последний раз, и в предпоследний – поставленные в тупик врачи, взволнованная мамуля и Майкрофт, говорящий тихим спокойным голосом, пока голова Шерлока раскалывалась в агонии, а его блестящий ум скатывался в хаос.

Шерлок бегло просматривал собственные записи, щуря глаза и пытаясь их расшифровать. Он стремился перенести на бумагу произошедшее сразу же после каждого приступа, и доказательства этого были повсюду – зеркальное письмо, существительные на иностранных языках в английских предложениях, неверный порядок слов… и все же среди всей этой путаницы была информация, которую он искал, – в частности, даты.

Вот оно. У него не было крупных приступов вот уже почти четыре года. Да, была парочка предупреждающих сигналов, которые ни к чему не привели. Может быть, сейчас то же самое – скорее небольшой сбой, нежели предвестник?

Ему нужно быть начеку. Шерлок обладал многим, но разум был самым ценным его сокровищем. Однако во время подобных происшествий все шло наперекосяк. Мысли теряли связность, всем управляла боль, а тщательно организованные бастионы чертогов его разума лежали в обломках.

Хуже того, симптомы переходили через границы «жестоких» в область «необъяснимых». Ни один врач так и не смог найти причину. Они проверяли, и проверяли – и не находили ничего необычного. Никаких признаков мозговой аномалии, тромбов, разорвавшихся сосудов… ничего.

Мигрень, говорили они. Принимать болеутоляющие и спать. Как будто этого хоть когда-то было достаточно.

Он приходил в ужас, когда весь его контроль обращался в прах. Когда самый мощный его инструмент становился отвратительной обузой. В последний раз он пытался прекратить приступ – не заботясь ни о чем, лишь бы все кончилось, и почти преуспел.

Тогда была его последняя передозировка. Та, что чуть его не убила. Даже сейчас он не был уверен, что это – случайность. Он на самом деле не рассчитал дозу или просто искал способ со всем этим покончить?

Покачав головой, Шерлок глубоко, прерывисто вдохнул и убрал записную книжку обратно в ящик. Возможно, до приступа не дойдет. В конце концов, ему говорили, что он их перерастет, и приступы, правда, стали случаться значительно реже. В шестнадцать лет он пережил их восемь за год. Может, кратковременное нарушение работы его мозга было скорее отголоском предыдущих событий, чем вибрацией, предваряющей новый удар?

Со вздохом он покинул убежище своей комнаты и вернулся к микроскопу, игнорируя встревоженный взгляд Джона и вновь принимаясь за свой эксперимент. Это теперь его жизнь: загадки и ответы, Работа и Джон.

А не взрывающие мозг приступы, что приводят в замешательство врачей и заставляют плакать мамулю.

******

Может быть, Джон и не мог, взглянув на других людей, рассказать историю их жизни по окружающим их мелким деталям, но он вовсе не был настолько слеп, как это полагал Шерлок, особенно если дело касалось его соседа по квартире. Сложно делить с кем-то пространство и не изучить досконально привычки, странности и неврозы этого человека – а у Шерлока хватало и первого, и второго, и третьего.

Так что когда тот начал вести себя странно – еще более странно, чем обычно – Джон это заметил. Помогло то, что Шерлок обладал раздражающей способностью привлекать к себе внимание. Трудно было не глазеть на него все время. Джон пытался, ведь не сводить глаз с соседа по квартире значило напрашиваться на пересуды, но все было бесполезно. Слухи расползались, а Джон продолжал наблюдать, пытаясь выяснить все, что только возможно, о загадке по имени Шерлок Холмс.

Происшествие с глазным яблоком было первой ласточкой, заставившей его насторожиться. Что-то во всем этом было не так, но Джон отбросил эту мысль. Каждый имеет право время от времени остановиться на середине предложения. Черт возьми, с ним самим это случалось по нескольку раз в день, но он был почти уверен, что никогда не слышал подобного от Шерлока, а его поведение после инцидента было слегка взволнованным, более напряженным и контролируемым.

Шерлок был высоким мужчиной, из тех, что двигаются с грацией, появляющейся в результате взросления в таком изящном теле. Однако все прошедшие три дня он казался более зажатым: плечи опущены, локти прижаты к бокам, шаги короче, словно он больше не был уверен, где его тело начинается и где заканчивается.

А еще он ел, и это заставило Джона занервничать. Обычно попытка запихнуть в Шерлока пищу раз в день оборачивалась настоящей битвой, но теперь тот съедал завтрак, обед и ужин. Он не набрасывался на еду, как человек, у которого внезапно разыгрался аппетит, но методично поглощал один кусок за другим, словно закладывал запасы на случай будущих лишений.

Джон нахмурился и попытался подавить волнение, наблюдая, как Шерлок осматривает очередной труп, и замечая, что каждое движение друга слишком контролируемо и лишено привычной плавности. Казалось, он стал меньше, и от беспокойства, вызванного какой-то неуловимой неправильностью происходящего, Джону стало нехорошо.

– С ним все в порядке? – спросил Грег, опираясь спиной на патрульную машину. Вокруг мелькали вспышки голубых огней, постепенно растворявшихся в слабом свете утреннего солнца. – Он едва произнес хоть слово с того момента, как прибыл сюда. Проигнорировал Андерсона и Донован, и выглядит он… – Грег неловко повел плечами, и Джон увидел, как на его открытом лице проступило искреннее волнение.

– Не знаю, – наконец произнес Джон, что, по крайней мере, было правдой. – Последние несколько дней он ведет себя немного странно, – он говорил тихо, сам не вполне понимая, почему не хочет, чтобы Шерлок услышал их разговор. Ему казалось, он чуточку предает Шерлока, признавая, что тот был несколько не в себе, но Грег волновался, а это вряд ли можно было сказать про большинство людей.

– Он кажется… – Грег поджал губы, и волнение, засевшее внутри Джона, перешло на совершенно новый уровень. – Просто он, бывало, выглядел так, ну, ты знаешь, до того.

– До того? – спросил Джон, чувствуя, что разговор как будто свернул в неожиданную сторону, оставив его в недоумении. – До чего?

– До того, как завязал, – быстро и тихо ответил Грег. В голосе его не было и намека на интонации стража закона и порядка. Он выглядел слегка больным, словно боялся того, что видит. – Он, бывало, появлялся на местах преступлений и был… – Лестрейд вяло махнул рукой в сторону Шерлока, все еще сидящего на корточках и задумчиво вглядывающегося в лицо жертвы. – … не в порядке. Клянусь, он был самым высокофункциональным наркоманом из всех, что я видел. Чтобы понять, что именно не так, нужно было очень внимательно приглядеться, но смотрелось все в точности как сейчас – как будто кто-то изо всех сил старается не выглядеть пьяным, понимаешь?

– Да, – пробормотал Джон как бы про себя. – Изо всех сил старается себя контролировать, – он помотал головой в неожиданном и резком отрицании. – Он не употребляет. Я врач. Я знаю, на что обратить внимание. Бога ради, я начеку с ночи, как переехал. Здесь что-то другое.

– Без обид, Джон, но ты – единственный, кто всегда желает видеть в нем только хорошее, а он умен, – Грег фыркнул, и в голосе отчетливо послышалась насмешка над самим собой. – Более чем умен. Он очень хорошо умеет скрывать то, о чем не следует знать другим.

– Я в курсе, – Джон выпрямился, и левая рука его крепко сжалась в кулак у бедра, когда по ноге пробежал спазм. – Знаю, но все равно не думаю, что он употребляет. Здесь что-то другое, и хотел бы я знать, что именно.

Шерлок выпрямился над телом, и Джон с Грегом оба заметили, что он покачнулся. Движение было слабым, быстро спрятанным напрягшимися мускулами, но этого хватило, чтобы Джон внутренне похолодел.

Джон рассеянно слушал, как Грег раздает указания своим людям, инструктируя их по поводу осмотра места преступления. Они находились в старом промышленном районе, и Джон увидел, как полицейские рассыпались по огромной территории, ища улики.

Для всех остальных это, вероятно, казалось стандартной процедурой, но Джон на мгновение задумался, а не сокращал ли Грег умышленно число свидетелей. Очень скоро поблизости остались только Донован и Андерсон со своей командой, которые направились к телу, как только Шерлок зашагал в сторону машины, явно сосредоточившись на том, куда ставить ноги.

Теперь, оказавшись рядом, Джон мог различить слабый блеск испарины, выступившей, несмотря на холодный день, на лбу вдоль линии роста волос. Глаза Шерлока были слегка прищурены в уголках, и бледность кожи приняла нездоровый оттенок. Когда он заговорил, голос звучал мягче, чем обычно: не решительный победный монолог, а нечто целенаправленное – прямой ответ, в кои-то веки.

– Отравление угарным газом. Арендодатель запаниковал и попытался выдать произошедшее за попытку изнасилования, зашедшую слишком далеко. Полагаю, сами сексуальные действия были произведены посторонним предметом. Делайте с этим, что хотите.

– Не собираешься рассказать мне, откуда все это узнал? – спросил Грег. – Я не могу арестовать кого-то только на основании твоих слов.

Шерлок моргнул, и Джон облизнул губы. Слишком медленно. В норме моргание человека занимает долю секунды, и Джон обнаружил, что пытается проверить зрачки Шерлока, не привлекая его внимания. Ничего не вышло. Шерлок только бросил на него слегка раздраженный взгляд, прежде чем ответить Лестрейду.

– Отравление угарным газом очевидно. Розовый цвет кожи. Добавьте к этому факт отсутствия следов борьбы, который заставляет предположить, что ее сюда перенесли, и то, что надругательство было совершено посмертно. Жила она в одной из недорогих квартир вон там, – он указал на одну из многоэтажек, доминирующих над пейзажем. – Бывшее социальное жилье перешло в частные руки и сдается в аренду по дешевке. Кто стал бы скрывать отравление угарным газом? Владелец недвижимости, который облажался с техобслуживанием.

Джон нахмурился. Употреблять подобные выражения было не в духе Шерлока, который всегда считал, что грубость является признаком бедного словарного запаса. Он отметил легкую, постоянную дрожь, пробегающую по телу друга. Она была слабой, не опустошительным действием лихорадки, а чем-то другим. Грег тоже ее видел, потому что скрестил руки на груди и опустил подбородок прежде, чем тихо спросить:

– Шерлок, что с тобой не так? Прошу тебя, пожалуйста, скажи мне, что это не то, чем кажется.

Напряженный звук застрял у Шерлока в горле, и он прижал кончики пальцев к правому виску.

– Тебе обязательно быть таким металлически-серым? – выпалил он, крепко зажмурив глаза и раздвинув пальцы, касаясь лба. – Предсказуемо. Вы все такие предсказуемые. Безжалостный Бетховен.

Джон шагнул вперед, встав между Грегом и Шерлоком одним уверенным движением. Армия научила его многому, но одним из лучших навыков, если не считать умения издалека стрелять в людей без промаха, была способность казаться высоким и властным, будучи самым низким человеком в комнате.

– Оставь его, – твердо, но негромко и без ярости, сказал он Грегу, прежде чем осторожно обхватить пальцами запястье Шерлока и отвести его руку в сторону. – Шерлок, скажи мне, что с тобой происходит, чтобы я мог помочь.

На этот раз Шерлок качнулся заметно, наваливаясь всем своим весом на Джона, словно знал, что тот, если понадобится, удержит его. Ресницы по-прежнему оставались сомкнутыми, но спустя несколько мгновений губы зашевелились, шепотом произнося слова, и Джон склонил голову, чтобы их услышать.

– Моя голова. Она отказывается работать. Все идет не так, не так, не так, – затем он открыл глаза: на белках дорожной картой проступали капилляры, радужка была зеленее, чем Джон когда-либо видел, но его внимание приковали к себе зрачки. Правый выглядел нормально с учетом уровня освещенности вокруг, но левый был значительно больше, и когда Джон аккуратно поднес руку к глазу Шерлока, загораживая его от света, зрачок почти не среагировал.

– Черт, ты ударялся головой? – требовательно спросил он, одной рукой вытаскивая из кармана телефон; мысли его неслись вскачь, пытаясь определить момент, когда Шерлок мог получить травму. – Я звоню в скорую.

– Нет! – вопль Шерлока пронесся в воздухе, заставив Донован недовольно посмотреть в их сторону, но Джон был слишком занят наблюдая за другом: тот передернулся от звука собственного голоса, покачнувшись назад, словно физически его ощутил. – Острый, грубый, кислотно-зеленый. Нет.

– Шерлок…

– Что это псих «несет»? – спросила Салли, и губы ее изогнулись в усмешке, когда она остановилась за плечом Джона. Но стоило ей только посмотреть на Шерлока, как лицо ее вытянулось, став напряженным и подозрительным. – Что, черт возьми, творится?

– Пожалуйста, прекрати, – пробормотал Шерлок, вцепившись одной рукой в воротник куртки Джона, словно пытаясь удержаться. – Ядовито-розовая ручная граната. Заставь ее уйти.

– Это ты обо мне? – Салли уперла руки в бедра, с недоверием переводя взгляд с Шерлока на Джона, как будто не знала точно, оскорбиться ей или изумиться из-за странного высказывания Шерлока. Губы ее вытянулись в ниточку, но глаза были широко распахнуты от любопытства. Возможно, она посчитала, что получила доказательства своему определению Шерлока как «психа», но у Джона не было времени разбираться с ней: он протянул руку, стирая со лба друга испарину, и тут же ее отдернул, когда тот застонал от боли.

– Салли, ты отвечаешь за обследование места преступления, – отдал распоряжение Грег. – Проверь версию о причастности домовладельца и держи меня в курсе. Думаю, нам нужно отвезти Шерлока домой, на Бейкер-стрит. – Он ткнул пальцем в стоящую позади машину. – Отведи его, и если его стошнит по дороге, тебе чистить салон.

Это была слабая, полушутливая угроза, но Джон, осторожно усаживавший Шерлока на заднее сиденье, не мог заставить себя улыбнуться. Он отчаянно хотел забыть про Бейкер-стрит и направиться прямиком в Бартс, где в их распоряжении будут обезболивающие, сканеры и прочее медицинское оборудование. При виде Шерлока в подобном состоянии, его разумом завладели самые плохие и страшные предположения: мозговая травма, аневризма, инсульт. Мысли ходили по кругу, сосредоточившись на содержимом черепа Шерлока. Неужели там, внутри скрылось что-то, какой-то изъян, который убивает друга прямо сейчас, у Джона на глазах?

Господи, что же ему делать?

– Не уходи, – тихо попросил Шерлок, вытягивая руку, чтобы вновь ухватиться за Джона, пока тот не забрался в машину. Джон позволил Шерлоку навалиться на него всем расслабленным и измученным телом, оказавшись неудобно прижатым к закрытой двери машины. Стартовавший двигатель грубо зарычал, заставив Шерлока дернуться; его свободная рука взлетела к уху, и он пробормотал: – На вкус как бензин.

– Не волнуйся, – прошептал Джон, сглатывая, когда Шерлок спрятал лицо в темном изгибе его шеи. – Я здесь. Мы это поправим.

Он вызывающе посмотрел на Грега в зеркало заднего вида, ожидая, как тот отреагирует. Но Грег лишь печально, неопределенно улыбнулся, прежде чем развернуть машину обратно, в суету лондонских улиц, и направиться к дому, предоставив Джону пытаться максимально комфортно поддерживать дрожащее тело Шерлока и молиться, чтобы это оказалось чем-то, что он может исцелить.

========== Глава 2: Кошмарный Тулузский ==========

Джон был якорем, островом, убежищем в бурном море, и Шерлок спрятал пульсирующие глаза, уткнувшись лицом в темный изгиб, где плечо переходит в шею. Как глупо поступил он, шагнув сегодня за порог квартиры, откликнувшись на просьбу Лестрейда о помощи, в нелепой надежде, что назревающий в голове шторм помедлит еще день, прежде чем раскрыться в полной своей ярости.

Ошибка.

У него, возможно, был час, прежде чем боль обрушится на него во всю мощь, затягивая в пучину страдания и дезориентации; он уже чувствовал, как начинает рушиться все вокруг. Все чувства обострились до предела. Свет обжигал глаза, кожа зудела, ее покалывало. Звуки, резкие и горькие, били по ушам выстрелами пневматического молотка. Запахи и вкусы перемешались – более не партнеры, идущие бок о бок, но любовники, переплетенные и неотличимые один от другого.

Автомобиль Лестрейда не урчал – ревел, повороты и неровности дороги заставляли Шерлока сильнее прижиматься к Джону в поисках какой-то опоры. Присутствие Джона ощущалось теплом, силой и волнением, которое Шерлок не в силах был облегчить. Сказать не выйдет. Он не мог совладать с простыми словами, бессвязный поток речи вытекал, словно кровь из раны.

Из-за синестезии его тошнило. Звуки не должны иметь ни цвета, ни вкуса, но каждый раз, стоило ему открыть глаза, перед ними мерцали оттенки, которым здесь не было места, а по языку зыбью проносился странный букет ароматов: кислотные пары и говядина.

Джон боялся, что причина в травме головы, повреждении мозга или в прочих в равной степени кошмарных вариантах. Шерлок знал это, потому что уже до Джона многие специалисты сталкивались с той же неопределенностью. Они кудахтали над снимками его мозга как куры, пытаясь найти неуловимую причину. Попусту. Все всегда было попусту. А затем в их руках появлялись горсти таблеток, только и могущих, что снять самую острую боль. Визжащие звуки струнного квартета тогда переплавлялись в концерт ударных, что было ничуть не лучше.

– Ты что-то принял? – голос Джона вливался в уши набегающей волной: мягкий шелест, обретший громкость. И все же, этот шум не был плохим. В отличие от остальных, он не вонзался в него, будто нож. Песок под солнцем и золотистое свечение – вот чем был Джон. Теплый, тропический, он почти приносил покой. – Мне нужно знать, если ты что-то принял.

Его губы были так близко, что слегка задевали ушную раковину. Так ведут себя любовники, но в голосе не было страсти – лишь напряжение и тревога; тяжелая, обхватившая за плечи рука прижала Шерлока ближе, словно в попытке влить в него силы на ответ. У него получилось, в итоге, после того, как мозг разобрал вопрос на составляющие слово за словом, превратил в бессмыслицу, а затем снова собрал воедино.

– Кодеин. Рекомендованная доза. Две таблетки с утра, – он умолк, смутно осознавая, что шепчет, уткнувшись Джону в шею. Возможно, тот его не слышит. – Не помогает.

Он ощутил, как расслабляются плечи Джона, и смог узнать в этом признак облегчения – на это он пока еще был способен. Джон боялся других, менее законных препаратов. Кодеин, по крайней мере, продавался в аптеке, а не где-то на углу. Шерлок сильнее навалился на друга, стремясь вернуть темноту, избавляющую глаза от боли, и отдаленно чувствуя сквозь слой ткани пальто и костюма, как проводит по плечу вверх и вниз успокаивающими движениями тяжелая ладонь.

Быть может, он заснул, а может рулетка лондонских улиц уже замедляла свое вращение, и они были где-то рядом с Бейкер-стрит, – но следующее, что он осознал: Джон пытается усадить его в вертикальное положение и тихо бормочет, что они уже почти дома. Руки, сухие и надежные, обхватили его как раз в тот момент, когда выстрелом отдался в голове звук распахнувшейся двери. Ворвавшийся внутрь воздух был едва переносим, его окрашивали, сражаясь за господство, запахи выхлопных газов, мусора, дождя и всего меню кафе «Speedy’s» разом.

Тем не менее, даже это не шло ни в какое сравнение со светом. Умом Шерлок понимал, что день пасмурный, но свечение все равно било сквозь закрытые веки, стрелами пронзало глазницы и впивалось в череп с такой силой, что в горле задрожал мучительный стон.

– А, доктор Ватсон, – стук кончиком зонта по мостовой, голос, как конфета-тянучка. Майкрофт. Ирисковый братец. – Инспектор Лестрейд. Могу я быть вам полезен?

С мрачным видом Шерлок открыл глаза и немедленно об этом пожалел. Он все еще сидел, ссутулившись, на заднем сиденье, Джон выбрался наружу, и теперь приходилось удерживаться от того, чтобы не упасть, собственными силами. Расстояние до двери казалось непреодолимым, на краю его зрения маячил Джон, присевший на корточки и протягивающий ему руку, а над другом возвышался Майкрофт, который слегка наклонился, чтобы заглянуть внутрь, и устремил на него серьезный взгляд.

Анализирует, смутно осознал Шерлок. Из-за этого казалось, что брат мучается от запора, но с другой стороны, тот всегда отчасти выглядел подобным образом.

Как только Майкрофт слегка дотронулся до его подбородка прохладным пальцем, Шерлок тут же отпрянул. От этого движения в голове предостерегающе зазвенело, невесомое прикосновение вызвало на коже покалывание и зуд.

– Отвали, – с усилием пробормотал он, но совпадало ли сказанное вслух с тем, как именно оно прозвучало в его голове, было под вопросом. И Джон, и топтавшийся у двери в 221 по Бейкер-стрит Лестрейд выглядели сбитыми с толку.

Понимающим казался лишь Майкрофт, изогнувший бровь, смотрящий на него со смесью ласкового осуждения и сострадания на лице: отвратительное самодовольство. Повсюду сплошной Вивальди.

– Ты говорил по-французски, – произнес брат, – хотя, возможно, не отдаешь себе в этом отчета. Полагаю, меня ты можешь понять?

Разумеется. Шерлок хотел бросить на него уничтожающий взгляд, но не смог. Слишком сильно болели глаза. Даже движение головой в утвердительном кивке вызвало ощущение, будто шея его сделана из хрупкой стали. В позвоночник вонзились острые, злобные осколки.

– О, Шерлок, – пробормотал Майкрофт. – Мне казалось, это уже пройденный этап.

– Вы… вы знаете, что с ним? – спросил Джон, и в голосе его послышалась такая надежда, словно он думал, что получит полноценное объяснение, а не пустые отговорки.

Мгновение Майкрофт, кажется, обдумывал, что ответить, а следом снова нагнулся к Шерлоку, подходя ближе и укладывая зонт на пол автомобиля.

– Я расскажу вам все, что мне известно, доктор Ватсон, но наша главная задача сейчас – отвести Шерлока в квартиру и, вероятно, лучше всего тут же уложить в постель. Это еще далеко не самое худшее. Пока что.

Вылезти из машины и добраться до квартиры оказалось испытанием, тяжелым и неприятным. Мышцы его работали, но их движения даже близко не напоминали естественные и нормальные. Он словно не имел больше представления о длине собственных ног, и каждый шаг оказывался либо слишком коротким, либо слишком длинным, и от этой неравномерной поступи, казалось, начинали дребезжать зубы.

Рука Майкрофта обнимала его за пояс, помогая подниматься по ступенькам со спокойным терпением, а Шерлок полагал, что брат уже забыл о существовании подобных чувств. Он настолько свыкся с тем, что Майкрофт его третирует, что это – твердая поддержка, блестящее понимание – заставляло задуматься, не потерял ли он сознание и не начал ли грезить, сам не отдавая себе в этом отчета.

А-а, нет, исключено: будь это так, перекатывающиеся волны боли умолкли бы, разбившись о беспамятство. Но те нарастали, набирали скорость внутри, за висками, врывались в носовые пазухи и наваливались на барабанные перепонки.

Он слышал, как поднимаются за ними следом, задавая приглушенные и взволнованные, остающиеся без ответа, вопросы, Джон и Лестрейд. Брат продолжал хранить молчание все то время, пока они добирались до квартиры, где Шерлок покорно дал довести себя до спальни.

Майкрофт усадил его на кровать так осторожно, словно Шерлок был филигранным стеклом, и отпустил. Шерлок остался на самом краю постели, упираясь локтями в колени и прижимая трясущиеся пальцы к вискам.

– Можешь открыть глаза? – тихо спросил брат, наградив Шерлока натянутой улыбкой, когда тот выполнил просьбу. – Я смогу достать Норазофен, но на это уйдет несколько часов.

– Не поможет, – с усилием выдавил Шерлок. – Ничто не работает. Ты знаешь.

– Ты все еще говоришь на французском, и, могу добавить, с кошмарным тулузским акцентом.

Шерлок застонал. Он понятия не имел, отвечает ему Майкрофт на французском или английском. Тот мог разобрать, что ему говорят, и это – единственное, что имело значение.

– Так рад, что забавляю тебя.

– Не будь тебе настолько плохо, ты счел бы это захватывающим. Ты явно полагаешь, что говоришь по-английски. Однако с твоих губ срывается все, что угодно, но не этот язык, – Майкрофт поднялся и задернул занавески, с шорохом, который показался Шерлоку выстрелом. – Норазофен – лекарство, рекомендованное в твоей медкарте, и, следовательно, именно его ты будешь принимать. Я кратко посвящу доктора Ватсона в то, как оно действует, поскольку сомневаюсь, что тот о нем что-то слышал. Что еще тебе нужно?

– Отдых, – с усилием ответил Шерлок, опуская ослабевшие руки и стягивая шарф, а затем выпутываясь из пальто. Все суставы казались слишком гибкими и непослушными, но ему нужно было раздеться. Трение ткани о кожу становилось невыносимым, раздражение и зуд усиливались, перерастая в явную боль. – Темнота.

Майкрофт кивнул, быстро помогая Шерлоку избавиться от всего, кроме белья. Быть может, он помнил что-то о его приступах в детстве, поскольку стянул с постели покрывало, оставив лишь простынь, чтобы накрыться, – как будто понимал, что больший вес будет слишком давить.

Осторожно улегшись на подушку, Шерлок подавил хриплый болезненный вскрик, когда на мгновение свело шею, и череп захлестнула первая полновесная волна агонии. Веки обожгло горячими слезами, и Шерлок сгреб вторую подушку, положил ее на голову, закрывая глаза и оставив снаружи нос и рот, чтобы можно было свободно дышать.

– Ведро, – прямолинейное напоминание. Думать о тошноте было преждевременно. Часто до нее не доходило, но все последние дни Шерлок в попытке оттянуть наступление катастрофы усиленно питался, и меньше всего он хотел, чтобы его вывернуло на ковер.

– Разумеется. Попытайся заснуть, если можешь, – шорох ткани, с которым Майкрофт складывал его одежду, излучал серебряные полосы опрятности, раскрашивающие приторно-коричневые тона его самодовольства. Шерлоку даже не было нужды открывать глаза, чтобы увидеть брата – цвета все равно проникали в мозг, отдавались в голове фантомными образами.