Текст книги "Мы, аристократы - 1 (СИ)"

Автор книги: Бастет Бродячая Кошка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

  Мы сумели произвести впечатление на зал, придя на ужин позже всех и целым факультетом. Расселись за стол, поели без спешки, опередившие подождали отставших, а затем так же, всем факультетом, удалились.

  Когда мы вернулись, Джейк Даркмур устроился во главе овального стола посреди гостиной и дождался, пока мы не распределимся по креслам и диванам.

  – Начнём с первокурсников, – заговорил он, когда все уселись по местам. – Если у кого-то то нет самопишущих перьев, после собрания принесите мне по девять сиклей, утром я пошлю сову в лавку. Буллстроуд, как у тебя с учёбой, помощь требуется?

  Миллисент была усидчивой ученицей, но тугодумкой, она почти всё свободное время тратила на подготовку к занятиям.

  – Нет, спасибо, – откликнулась она.

  – Если начнутся трудности, обращайся к любому из нас, тебе помогут. Забини, дисциплину нужно соблюдать. Когда первыми нападают грифы и получают своё – это хорошо. Когда первыми нападаем мы, и это стоит нам баллов – это плохо. Надеюсь, этого больше не повторится. Малфой, к тебе это тоже относится. Грифов можно и нужно обижать, но это следует делать тоньше, чтобы виноваты в стычках были они, а не мы.

  – Научусь, Даркмур, – ухмыльнулся Малфой, вальяжно рассевшийся в кресле.

  – Поттер. – Джейк перевёл взгляд на меня. – За эту неделю ты заработал наибольшее количество баллов среди первокурсников. Это очень хорошо, но и надрываться ни к чему. Ты ничего не видишь, кроме библиотеки, а в факультетской жизни нужно участвовать. Нет никакой необходимости в выучивании всех годовых курсов за неделю, так ведь?

  Он замолчал, глядя на меня и явно ожидая согласного кивка.

  – К сожалению, не так, – сказал я. – Я тут как бы Мальчик-Который-Выжил, и это мешает некоторым преподавателям относиться к мне беспристрастно. Одни начинают ставить мне незаслуженно хорошие оценки, другие почему-то считают, что я обязан знать наизусть их предмет за все семь лет учёбы. Поэтому мне приходится учить школьные дисциплины заранее, чтобы не получать оценки даром и не оказаться жертвой предвзятости. Теперь я выучил достаточно и на следующей неделе буду свободнее.

  – Поттер!!! – рявкнули сзади, и передо мной нарисовался Снейп. Я сидел спиной ко входу и не видел, как декан вошёл, а он, оказывается, слышал всю или почти всю мою речь. – Наглый щенок, как ты смеешь называть себя жертвой и заявлять, что к тебе предвзято относятся?!!! Ты просто спесивая бессовестная тварь, которая зарвалась от своей славы!!! Встать, когда с тобой разговаривают!!!

  Я встал – в том же стиле, как прежде вставал на его занятиях.

  – Простите, декан?

  – Прощенья запросил, щенок? Я тебя еще заставлю вымыть твой грязный язык с мылом!!!

  Меня захлестнула леденящая ярость. Я даже забыл, что сейчас я всего лишь маленький ребёнок. Может, я и сумел бы сдержаться, но случай с кошкой израсходовал чуть ли не всю мою выдержку – и Снейп, как говорится у маглов, встал на рельсы перед электричкой.

  – Простите, декан, это не мой язык нуждается в срочной помывке, – с арктической вежливостью уточнил я. – Не знаю, где вы подобрали свой помоечный лексикон, но в правила обращения к ученикам вы точно не заглядывали. А там говорится, что вы всегда должны обращаться к ученикам на "вы" и воздерживаться от оскорблений учеников, поэтому вам следует называть меня Поттер или мистер Поттер, но ни в коем случае не так, как вы изволили ко мне обратиться.

  Снейп на мгновение потерял дар речи. Но на "вы" он всё-таки перешёл.

  – Что? – издевательски переспросил он. – Может, мне ещё и лордом Поттером называть вас, милорд?!

  – Лордом Поттером вы будете называть меня через семь лет, когда я стану совершеннолетним и вступлю в права наследства, – разъяснил я, с максимально обидным подтекстом выделив слово "будете". – А пока вполне достаточно, если вы будете соблюдать школьные правила, декан.

  – Две недели отработки в зельеварне за неуважение к преподавателю, Поттер!!! Вы поняли?

  – Да, декан, я вас понял, благодарю вас. Вам настолько приятно моё общество, что вы не пожалели скомпрометировать себя, лишь бы иметь удовольствие видеть меня у себя в зельеварне.

  – Ещё неделя отработки, Поттер!

  – Ещё раз благодарю вас, сэр.

  – У Филча!!!

  – Благодарю вас, сэр, что вы позаботились о том, чтобы и моя компания была приятной.

  Снейп снова потерял дар речи. Он сверлил меня взглядом чуть ли не минуту, не говоря ни слова.

  – Я уже могу сесть или вы еще не накричались, декан? – любезно поинтересовался я.

  – Вы... как вы смеете, Поттер!

  – Вы правильно удивляетесь, декан – это вам не на ребёнка безнаказанно орать. Но смею вот... Noblesse oblige.

  Снейп ещё несколько мгновений прожигал меня взглядом, а затем вдруг резко развернулся и устремился к выходу. Если бы нашей наружной дверью можно было хлопнуть, он хлопнул бы ею так, что она слетела бы с петель.

  В гостиной воцарилось остолбенелое молчание. Я опустился обратно на диван и устроился поудобнее, тщательно контролируя каждое своё движение. Джейк, как староста вынужденный хоть как-то отреагировать на случившееся, собрался с мыслями и укоризненно произнёс:

  – Ты с ума сошёл, Поттер... – в его качающем движении головой просвечивала странная смесь осуждения с сочувствием.

  – Здесь был только один невменяемый, и это был не я.

  – Ты хоть понимаешь, насколько ты осложнил свои отношения с деканом?

  – Ничего не изменилось, Даркмур. Снейп с первого дня ненавидит меня так, что дальше некуда. А для меня унизительно, когда меня ненавидят ни за что.

  Снова воцарилось молчание.

  – Джейк, – отозвалась со своего места Карин Гилрой, тоже старшекурсница. – Ни для кого из нас не секрет, что декан слишком часто бывает... невыносимым. И он не должен разговаривать в подобном тоне с высокородным магом, даже если бы Поттер действительно провинился. Но Поттер не сказал ничего, что заслуживало бы подобного разноса, это все слышали.

  – Да-а... – Даркмур вздохнул. – Поттер, тебе известно, за что декан так к тебе относится? Может, мы с тобой вместе объяснились бы с ним...

  Нужно было говорить громче, а я устал. Кроме того, аристократ не должен докрикиваться до собеседников – это к нему должны прислушиваться – и я вызвал невербальное заклинание слышимости для собственного голоса.

  – Я могу только предполагать. – Теперь благодаря заклинанию мой голос проникал во все уголки гостиной, везде оставаясь таким же негромким. – Сам я впервые увидел декана неделю назад в Хогвартсе. Вряд ли он взъелся из-за моей славы Мальчика-Который-Выжил – надо быть абсолютно безмозглым, чтобы ей завидовать, а Снейп идиотом не выглядит. Это не причина, а повод для придирок. Возможно, декан ненавидит меня за то, что мои родители учились в Гриффиндоре, а сам он в Слизерине, но в его ненависти ко мне слишком много личного. Скорее всего, он что-то не поделил с кем-то из моих родителей и вымещает старые обиды на мне. Судя по его возрасту, он должен быть их ровесником и наверняка учился здесь в одно время с ними.

  – Убедительно, – согласился Джейк. – Ты можешь предположить, что именно они не поделили?

  – Да мало ли что... не берусь даже и гадать. Декан – личность неуравновешенная и может смертельно обидеться на любой пустяк.

  – А как ты оказался в Слизерине, хотя должен был пойти в Гриффиндор? Если не хочешь, можешь не говорить, но раз мы теперь в одной семье, нам важно это знать. Всё, что ты скажешь, не выйдет за стены факультета. – Джейк оглядел гостиную: – Правильно я говорю, слизеринцы?

  Негромкий гул подтвердил его слова.

  – Хорошо, скажу, только давайте я по порядку... Когда мне исполнилось одиннадцать, ко мне пришёл Хагрид, который сказал мне, какие у меня отличные родители, какие они истинные гриффиндорцы и как я на них похож, а значит, я истинный и прирождённый гриффиндорец. Когда я сел в поезд до Хогвартса, ко мне в купе подсадили кучу рыжих Уизли, которые объявили мне, что я отличный парень, настоящий друг и, разумеется, истинный гриффиндорец. Пока мы ехали в школу, двое рыжих носились по всему поезду и кричали во всех вагонах, какой отличный факультет Гриффиндор и как здорово быть гриффиндорцем. Три часа агрессивной рекламы, сделанной вовремя – и даже кандидаты на другие факультеты захотели в Гриффиндор. А в те единственные несколько минут, когда первокурсники могли ещё раз задуматься над выбором, на них выпустили призраков. Когда Шляпа на табуретке, думать уже не получается – на это и был расчёт пиарщиков. Вы обратили внимание, сколько учеников сидит за гриффиндорским столом?

  По гостиной пронеслись сдержанные смешки – змеи веселились.

  – Мне повезло, что в Косом переулке я встретил Драко Малфоя, – откровенно говоря, эта встреча ни на что не повлияла, но немного лести не повредит. – Он вовремя объяснил мне, чем различаются факультеты, и я смог заранее обдумать свой выбор.

  – Ты очень долго просидел под Шляпой. Она не пускала тебя в Слизерин?

  – Она предлагала мне на выбор Гриффиндор, Слизерин и Равенкло. Гриффиндор, разумеется, сразу отпал – слишком уж подозрительно меня туда тащили. Про Равенкло пришлось сказать ей, что чистая наука – это здорово, но у меня не получится полностью отстраниться от политики. Кое-кто еще десять лет назад постарался, чтобы я по уши увяз в политике, а уж если играть в неё, то не на той стороне, которая приготовила из меня отбивную для политической сковородки. Вот, пожалуй, и всё.

  – А знаешь, для одиннадцатилетнего ребёнка ты на редкость хорошо разбираешься в интригах... – восхищенно покачал головой Даркмур.

  – У меня было трудное детство, пришлось рано взрослеть.

  – Понятно... Я попытаюсь поговорить с деканом.

  – Не надо, у него заклинило. Если ты вмешаешься, только хуже будет.

  Чем хороши слизеринцы, так это тем, что они не навязываются со своей добротой.

  – Ладно, но если передумаешь, говори мне. – Джейк оглядел гостиную. – Уже поздно, состав сборной по квиддичу обсудим в другое время. С первокурсников – деньги на перья, остальным – отбой.

  4.

  Несправедливая выволочка от Снейпа волей-неволей посодействовала моему сближению со слизеринцами. Как бы не сложились мои дальнейшие отношения с деканом, первая схватка с ним была выиграна мной. Это видели все в гостиной, потому что победители с поля боя не убегают. Моя откровенность тоже добавила мне очков – змеи стали понимать мой выбор, а мои рассуждения убедили их, что я действительно один из них. Уже на следующий день их отношение ко мне потеплело, а Карин утром даже сказала мне «привет, Гарри» вместо «привет, Поттер».

  Когда мы с Ноттом пошли на завтрак, в гостиной обнаружился Малфой со свитой, лениво перелистывавший какую-то книгу. Увидев меня, он не глядя сунул книгу Гойлу и остался сидеть.

  Я направился к Малфою и остановился в двух шагах от него.

  – Привет, Малфой, – ещё два кивка его приближённым. – Гойл. Крэбб.

  – Привет, Поттер, – ответил он тем же. – Нотт.

  Малфой поднялся с дивана и протянул мне руку, которую я пожал с соответствующим случаю уважением равного. Разворачивалось действо, известное среди аристократов как заявка о намерениях – это когда двое родовитых магов публично демонстрируют вступление в равноправные дружественные отношения. После того как заявка о намерениях продемонстрирована, и я, и Малфой могли заговорить друг с другом первыми, не роняя родового статуса. Малфой был менее родовит, но у меня положение в обществе было слабее, поэтому никто из нас не терпел убытка. Поскольку это Малфой принял решение о заявке, он первым протягивал мне руку, а от меня ожидалось подтверждение.

  – На завтрак, Поттер?

  – Разумеется.

  Малфой пошёл к выходу первым, за ним двинулся я. Кребб и Нотт пристроились за нами. В коридоре Малфой чуть сбавил шаг, чтобы я мог подтянуться к нему, и мы пошли рядом. Слева и чуть сзади от Малфоя шёл Крэбб, справа от меня в аналогичной позиции – Нотт. Вскоре нас догнал Гойл, ставивший книгу Малфоя на место, и занял позицию позади, между Малфоем и Крэббом.

  Как и я, Малфой был мелковат для своего возраста, всего пальца на три выше меня. Зато Крэбб и Гойл были рослыми и сильными парнями. Нотт был тощ, но почти не уступал им ростом. Мы с Малфоем приняли торжественную осанку – слегка акцентированный вариант повседневной – наши приближённые тоже прониклись важностью момента. В целом наша компания смотрелась забавно, но тем не менее... внушала.

  Малфой по молодости чуток переигрывал, про себя я затрудняюсь сказать, но когда он глянул на меня, в его глазах засветился весёлый одобрительный огонёк. Я ответил ему тем же. Разговаривать нам было незачем – всё, что требовалось, мы сообщали друг другу взглядами и мимикой. У аристократов вообще очень развиты невербальные приёмы общения, а язык играет несколько иную роль, преимущественно для передачи фактической информации. А эмоции, отношение, самочувствие – всё это высказывается невербально.

  Слизеринцы правильно поняли наш выход, и мы прошли за стол в атмосфере тёплых, поддерживающих взглядов. Около половины преподавателей, думаю, тоже разобрались что к чему, как и кое-кто с Хаффлпаффа и Равенкло. Среди грифов вряд ли нашлись такие знатоки – там о нас наверняка подумали что-то вроде "два павлина выпендриваются". Это они зря, у каждого общества свои ритуалы. Глядя на них, мы тоже наверняка подумали бы, что вот стая обезьян банан не поделила – а это они отношения налаживают.

  Найдя за столом пять свободных мест подряд, мы сели в том же порядке, что и шли – мы с Малфоем, слева от него его свита, справа от меня Нотт. Ни о чём таком мы с Ноттом не договаривались, но этикет он знал и добровольно встал в мою свиту. Мог бы и не вставать – свита в данном действе не обязательна. Это была уже его заявка о намерении быть моим приближённым.

  До обеда мы занимались у Флитвика, а после обеда у нас было зельеварение, которое прошло до изумления спокойно. Снейп спросил-таки меня по материалу, чтобы накинуть пяток баллов Слизерину, и больше ко мне не цеплялся. В конце урока он раздал кнуты и пряники, после чего ученики разошлись по своим делам, а я задержался, чтобы уточнить, куда и во сколько приходить на отработку. Снейп с ничего не выражающим видом сказал, что приходить нужно сюда же к восьми вечера. Видно, тогда у декана и запланировано настоящее веселье.

  А раз так, нужно было подстраховаться. Учебный курс – еще не всё, что требуется знать начинающему зельевару. Приготовление ингредиентов – дело не менее сложное и тонкое, чем собственно варка, потому было бы неплохо перелистать ещё хотя бы пару книг, чтобы библиотекарша могла подтвердить, что я их читал.

  В библиотеке уже сидела гриффиндорка Грейнджер. Маглокровка, она еще не разобралась, как к ней будут относиться чистокровные маги. Видно было, что она из хорошей семьи, занимающей приличное положение в магловском обществе. Чистенькая, ухоженная, с ясным взглядом и умным уверенным личиком, в магловской школе она однозначно была отличницей. В меру инициативна, очень исполнительна, преисполнена уверенности, что всё будет хорошо и правильно, если добросовестно выполнять требования старших – хорошие у неё родители, если она ни разу в этом не усомнилась.

  Забини, чистокровка в первом поколении – наш парвеню, то же, что и купец среди магловского дворянства – пару раз уже цеплялся к Грейнджер по поводу её происхождения, выказывая свою снобистскую натуру. Настоящие аристократы не станут задирать её, но и равной себе никогда не признают. Дело тут не в магловской крови, как думают многие, а в магловской культуре, которую она впитала от родителей.

  Я не помнил названий нужных мне книг, поэтому чуть ли не на пальцах объяснил мадам Пинс, что мне требуется лучший курс для домашнего обучения по зельеварению и пособие о специализированных алхимических заклинаниях, особенно разделочных. Получив книги, я выбрал место так, чтобы мы с Грейнджер оказались спиной друг к другу, и погрузился в просмотр.

  Часа через полтора я почувствовал за спиной движение. Оглянувшись, я увидел Грейнджер, которая встала со стула и, вытянув шею от любопытства, наблюдала, как я листаю страницы. Разговаривать нам было не о чем, и я вернулся к своему занятию.

  Девчонка увидела, что я заметил её внимание, и подошла вплотную. Я оторвался от книги.

  – Ты листаешь одну страницу за другой... – сказала она. – Это ты так быстро читаешь?

  – Картинки смотрю.

  – Но здесь же нет ни одной!

  – Вот я их и ищу.

  – Глупо, – фыркнула Грейнджер. – Ты к какому предмету готовишься?

  Вот надоедливая девица...

  – К зельеварению.

  – Ты столько по нему знаешь... Я стараюсь учу, а ты всё равно больше знаешь. Что это у тебя за книга?

  Я с нарочитой досадой вздохнул. Слизеринец давно бы понял, что с ним не хотят разговаривать, а эта всё еще тут...

  – Росс Эрскин, "Курс домашнего обучения зельеварению". Не слишком могущественный маг, но один из лучших учителей зельеварения за всю историю магического мира.

  – О чём она?

  – О том же, что и школьный курс, но лучше и подробнее.

  – А почему домашнего?

  – Если семейные средства и условия позволяют, дети магов не учатся в школах наподобие Хогвартса. Им нанимают домашних учителей. Кому по средствам домашнее образование, у тех в доме есть всё для обучения детей, в том числе и зельеварня. Такие дети не нуждаются в школьном аттестате, потому что они нигде не работают, но если вдруг захочется его иметь, семья отплачивает работу комиссии и дети сдают экзамены экстерном.

  – Ничего себе... И сколько в Англии таких семей?

  – Без понятия. Это я в какой-то книге прочитал.

  – А это у тебя что за книга?

  – Доминик Биго, "Прикладные алхимические заклинания". Тоже один из лучших учителей зельеварения. Кроме того, известен как автор целого ряда важных рецептов.

  – Она о чём?

  – Грейнджер, ты же не думаешь, что резать ингредиенты железным ножом – есть правильно? Железо окисляется на срезе, его частички остаются на кусках материала. Ножом, как ни старайся, ровно ничего не нарежешь, да и не каждый ингредиент можно подолгу держать на воздухе. А некоторые ингредиенты и вообще не обработаешь ничем, кроме заклинаний.

  Глаза Грейнджер расширились. Я подарил ей момент ясности там, где она блуждала во мраке.

  – Как, говоришь, эти книги называются? Дай-ка я запишу...

  И записала.

  – Поттер!

  – Ну чего?

  – Откуда ты всё это знаешь? Ты же у людей... у маглов жил.

  – Я Мальчик-Который-Выжил. Может, мне... – я запнулся. – Может, мне так полагается!

  Я проглотил фразу "может, мне от Лорда не только шрам достался, но и знания". До меня вовремя дошло, что это вполне может оказаться правдой, которую лучше не озвучивать.

  – Шутишь. – Грейнджер была воспитана в духе материализма и не верила в такие подарки судьбы.

  – Шучу. Летом кое-что прочитал.

  – А что ты читал?

  – Обзор какой-то. Грейнджер, ты меня утомила. Вон библиотека, там всё есть, – я кивнул ей на полки.

  – Да пока я там что найду... Я одна на зельеварении сижу, а ваш Снейп такой строгий...

  – Нашим тоже от его характера достаётся. Быть повежливее ему точно не помешало бы.

  – Да и поопрятнее тоже. У него волосы всегда такие сальные...

  – С этим ничего не поделаешь – значит, он много работает.

  – Это что, голову мешает мыть?

  Нет, эта девчонка меня достала.

  – Грейнджер! Во время работы – не того, что у нас творится на уроках, а настоящей работы – зельевар надевает специальную шапочку из драконьей кожи, под которую он прячет волосы. Подумай мозгами, что может случиться, если в зелье, которое ты варишь несколько месяцев, попадёт хоть один твой волос! Мало того, что ты зелье погубишь, еще и хорошо если сама только прыщами или пигментными пятнами отделаешься. Ведь это же твой волос, ТВО-ОЙ... Под шапочкой голова засаливается за несколько часов, а каждый день её мыть – у занятого человека, может, и столько времени нет.

  Грейнджер опять вытаращила на меня глаза – я подарил ей ещё один момент ясности.

  – Точно... Мои родители – врачи, они на работе тоже ходят в шапочках, только в тряпичных. – Она ненадолго призадумалась. – А как же тогда у нас на занятиях?

  – Большинство из нас никогда не станет зельеварами, а кому надо, те сами потом научатся. Ученические зелья никому не нужны, их засчитывают и сразу же уничтожают. Их компоненты всё равно как резать и чем резать. Про них известно, что при попадании туда волос зельевара с ним ничего страшного не случится. Но ты всё равно свои лохмы на уроке подбирай, а то выглядишь как кошмар зельевара – хоть в хвостик, что ли, их завязывай...

  – Но это же некрасиво!

  – Ты там мальчиков подснимаешь или предмету обучаешься? И вообще, займись своими делами, мне до ужина надо здесь картинки досмотреть.

  – Картинки?

  – Грейнджер!!

  Она наконец надулась – не слишком, но достаточно, чтобы оставить меня в покое. Я едва успел управиться с книгой до ужина.

  На отработку я пришёл за пять минут до назначенного срока. Снейп выглядел тусклым и обесцвеченным – днём это было не так заметно, а сейчас бросалось в глаза.

  – Поттер, – сказал он устало. – Идите сюда.

  Дверь за преподавательским столом вела в ассистентскую. Внутри около двери стоял шкаф для рабочей одежды, дальше по правой стороне – четыре рабочих стола. Вдоль левой стены располагались два секционных шкафа для инструментария, застеклённый шкаф для алхимической посуды, с котелками, пустыми банками и флаконами, и два закрытых шкафа для хранения ингредиентов. У торцовой стены виднелся книжный стеллаж с книгами и методичками, а рядом кресло и небольшой квадратный стол в левом углу.

  Снейп указал мне на стол, на заранее выставленную полуторалитровую банку с флоббер-червями.

  – Вот ваша сегодняшняя работа, Поттер. Нарежьте червей для малого зелья сопротивляемости огню, и можете быть свободны. Всё, что вам нужно для работы, есть в этой комнате. Об исполнении доложите мне в зельеварню для старшекурсников, это третья дверь направо от выхода из класса.

  Он ушёл. Я огляделся, охваченный странным чувством узнавания. Вон там, в шкафу для одежды, висят фартуки из драконьей кожи – дорогие изделия, поэтому их первокурсникам и не дают. Дешевле в больничку сводить. В боковой секции с полками лежат очки, в верхней – кожаные шапки. Без очков я, пожалуй, обойдусь – щит всё равно понадобится – а фартук нужно надеть, так как мантия просторная и за всё цепляется, а фартук её подхватит. Шапочку тоже надену, а то я сегодня Грейнджер про неё втирал, а сам буду правила нарушать...

  Полуторалитровую банку я разыскал в посудном шкафу на одной из нижних полок, взял и отнёс к первой. Теперь этикетки... пергамент для них должен быть здесь, в коробке на полке над столом, уже нарезанный. Клей и перо с чернильницей – рядом. Можно было бы подписать и палочкой, а приклеить заклинанием, но как бы не получилась ситуация "он слишком много знал", поэтому я вывел на прямоугольнике пергамента "флоббер-черви, нарезка для малого зелья сопротивляемости огню" – то есть поперёк, кружочками в одну десятую дюйма толщиной – и аккуратно наклеил на банку с помощью кисточки-пробки на пузырьке с клеем. Перо я протёр ветошью из бокового ящика стола и всё убрал на место.

  Теперь черви. Небольшие, но ровные – все трёхдюймовые. Лежалые, хотя для учёбы сойдут. Для лежалого червя лучше всего подойдёт буковый инструмент, он освежит сырьё и усилит его свойства. Так, где у нас инструменты?

  Я подёргал нужную дверцу, но она не открылась. Открылась соседняя с наборами для первокурсников – с тем самым позорным железным ножом в наборе. Нет, буковый набор в соседней секции, но она не открывается. Ах, да... перчатки.

  После того как я натянул перчатки из драконьей кожи, дверца шкафа подчинилась мне. Золота и платины здесь не было, но остальные наборы были. В каждом была разделочная доска, пинцет, нож, три ложки на длинной ручке, три черпачка и пять лопаток, все разных размеров. Ступки с пестиками стояли на отдельной полке.

  Я полюбовался инструментами и выбрал буковый. Всё, я готов к работе. На лицо и переднюю часть тела колдую малый алхимический щит, открываю банку с сырьём и начинаю. Действия простые – вынуть червя буковым пинцетом, лопатку – на доску, червя – на лопатку и тщательно расправить. Затем – палочковое Секо Вирми, от которого червь распадается на ровные кружочки нужной толщины. Вообще-то это заклинание группы Мультисеко, но Мульти можно опустить для краткости, потому что главное в заклинании – росчерк палочки, а толщину нарезки следует держать в уме.

  Шлёп червя на лопаточку... ровняем... Секо Вирми... с лопатки в баночку, стряхнуть нарезку пинцетом... Хорошо. Следующий. Я разделывал червей одного за другим, испытывая удовольствие от тщательной неторопливой работы. Делов-то минут на двадцать, тоже мне отработка.

  Черви закончились. Плотно закрываю банку с резаными червями, делаю Экскуро на банку из-под сырья и на использованные в работе инструменты. Убираю инструменты в шкаф, затем снимаю с себя щит, фартук и шапочку, возвращаю на места.

  Пойти, что ли, отчитаться? Но тогда придётся уйти отсюда, а тут целый шкаф книг. Понятно, что редкие книги лежат не здесь, но мне пока и эти сойдут. Очень даже неплохая подборка.

  Я увлёкся просмотром книг и забыл о времени. Трудно сказать, сколько бы я так просидел, но в конце концов дверь в ассистентскую открылась, и в проёме показался Снейп. Увидев, чем я занят, он нахмурился.

  – Поттер, вы тут уснули? До отбоя полчаса, а вас не слышно. Где ваша работа?

  – В банке на столе, профессор.

  Пока он шёл к столу, я быстренько захлопнул книгу и поставил на место. Снейп поднял банку на уровень глаз и сквозь стекло стал рассматривать работу, иногда потряхивая компонент.

  – Неплохо, Поттер, совсем неплохо. Вы чем нарезали сырьё?

  – Секо вирми.

  – А инструмент какой взяли?

  – Буковый.

  Декан удовлетворённо кивнул.

  – Сколько времени вы потратили на работу?

  – Примерно полчаса, вместе с подготовкой и уборкой.

  – Почему не отчитались?

  – Вы сказали, что это вся моя работа на сегодня, и я решил задержаться и немного почитать. В библиотеке бывает беспокойно, профессор.

  – Десять баллов Слизерину. У вас способности к зельеварению, Поттер. И, видимо, интерес, судя по тому, сколько вы уже знаете и как прилежно вы вникаете в предмет.

  После того, в каком контексте я вчера говорил "благодарю вас, сэр", у меня язык не повернулся сказать нечто подобное сейчас.

  – Завтрашняя отработка в это же время, профессор? – сказал я вместо благодарности.

  – Да, Поттер, а сейчас идите в общежитие. После отбоя ученикам не разрешается ходить по коридорам.

  – До свидания, профессор.

  Ну и ничего. Не съел. Ведь может наш декан вести себя нормально, если захочет.

  Идя в общежитие, я размышлял о странном поведении декана. Не бывает хорошего зельевара без выдержки и терпения, а Снейп, как я уже слышал, считается хорошим зельеваром. Значит, при необходимости он может быть сдержанным, и если он бывает несдержан, то только потому, что не считает этого нужным. Или даже считает нужным быть несдержанным – видно, надо где-то пар спускать.

  Со Снейпа мои мысли перескочили на предположение, на которое меня навёл разговор с Грейнджер. Кто я такой и откуда я взялся, я серьёзно задумался еще в больнице. Аккуратно повыспрашивав врачей, я узнал, что в результате тяжёлой болезни или травмы головы иногда бывает, что в человеке просыпается родовая память, и решил, что я и есть что-то вроде такой памяти, проснувшейся у ребёнка. Правда, врачи говорили, что прежняя память исчезает, а я помнил жизнь маленького Гарри до мельчайших подробностей, даже то, что ребёнок наверняка забыл. Но слишком уж приставать с такими расспросами я не мог, чтобы врачи ничего не заподозрили, и принял эту гипотезу как рабочую.

  Затем выяснилось, что ребёнок плохо учился в начальной школе, а от оценок и кругозора зависел уровень средней школы, в которую меня возьмут. Поэтому я раскрутил Дурслей, которые всё еще были шёлковыми, на покупку научно-популярной литературы для старшеклассников, собираясь в конце лета пройти переэкзаменовку и повторное анкетирование, а также повторил материал начальной школы по старым учебникам и стал регулярно смотреть по телевизору новости и информационные передачи. За месяц я наверстал пробелы в знаниях Гарри и рассчитывал после переаттестации поступить в школу уровня А или хотя бы Б, но тут наступил мой день рождения и по мою душу явился Хагрид.

  Полученные от Хагрида сведения перевернули мои дальнейшие планы. Оказывается, Гарри был потомственным магом, благополучно пережившим налёт злодея, в котором погибли его родители, и этим прославился. Глупо, конечно... нашли из-за чего возвести младенца в герои – у этих волшебников мозги вообще странно работают – но теперь это была моя реальность, и я стал готовиться уже к ней. Изучение новой реальности давалось мне легче, чем обычные знания, и я предположил, что моя сущность, заместившая маленького Гарри, тоже была сущностью мага.

  С этим мнением я и приехал в Хогвартс, где на меня нахлынула масса всяких проблем. Надо было срочно принимать решения и приспосабливаться, мне было не до того, чтобы пересматривать до сих пор удовлетворявшую меня гипотезу. Но за неделю я выяснил, что сохранившиеся у меня знания слишком совпадают с преподаваемыми в Хогвартсе, а главный злодей, как выяснилось, тоже учился здесь. Вдобавок и Шляпа недвусмысленно намекнула мне, что я здесь не впервые. Труп злодея не был найден, он словно растворился в воздухе, и запросто могло получиться так, что какая-то часть его знаний вселилась в годовалого ребёнка – вряд ли это была вся душа, потому что злодеем я себя не ощущал.

  После всего, что я здесь увидел и узнал, можно было и не в такое поверить. Значит, не помешало бы мне побольше узнать о жизни и личности этого самого злодея – не в ущерб делам насущным, но тем не менее...

  5.

  В последующие дни я привыкал к Хогвартсу. Учился, писал обзоры, которые стали нам задавать – не сам, конечно, но самопишущему перу требовалось давать указания, что и как вписывать в обзор. Находил время, чтобы посидеть с компанией в гостиной. Мы стали собираться впятером – я с Ноттом, Малфой, Крэбб и Гойл. Оба парня звёзд с неба не хватали, но были далеко не такими тупыми, как прикидывались, с ними было интересно поговорить. Возраст тела всё-таки влиял на меня, и я стал получать удовольствие от обсуждения мальчишеских интересов. Малфой тащился от квиддича и всячески старался обратить меня в свою веру, но пока не преуспевал. Мне было интересно его послушать, не более.