Текст книги "Мы, аристократы - 1 (СИ)"

Автор книги: Бастет Бродячая Кошка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

  – Ладно, не буду. Грейнджер, сегодня день событий, а события не любят, когда я их пропускаю. Мы с Тедом вскочили по тревоге и сами не знаем, с чего всё началось. Может, всё-таки ты расскажешь?

  Гермиона беспомощно посмотрела на нас. Наконец у неё в голове что-то сработало, и она кивнула.

  – Сразу же после ЗоТИ... ну, когда Квиррел... Рона вызвал к себе Дамблдор. Когда Рон вернулся, он подошёл ко мне и сказал, чтобы я срочно устроила ему встречу с Поттером... с тобой. Это, говорит, очень важно, и если ты Мальчик-Который-Выжил, то обязан прийти, потому что герои от такого не отказываются. Я согласилась и стала искать тебя, но тебя нигде не было и ты даже на ужин не вышел. После ужина я сказала Рону, что тебя нигде нет. Он сначала был раздосадован, но затем сказал: "Ну и наплевать, значит, Невилл пойдёт".

  – Лонгботтом у нас похож на героя?

  – Ага, я сама удивилась. Рон пошёл искать Невилла, а я села заниматься в гостиной. Вернулись они втроём незадолго до отбоя – Рон, Невилл и Томас. Рон на что-то уговаривал Невилла, Дин шёл рядом. Они уселись на диване в гостиной – довольно далеко, мне было слышно не всё – но мне удалось понять, что после отбоя они куда-то собираются и им нужен Невилл, а он ни в какую не соглашается. Я решила дождаться, чем это кончится, и не пошла спать.

  Я закинул голову назад, чтобы кровь поскорее перестала течь из носа. Платок был уже насквозь мокрый.

  – Они встали с дивана минут через десять после отбоя, – продолжала Гермиона. – Невилл упирался и вообще был чуть живой от страха, но они потащили его с собой. Я почувствовала, что должна узнать, что они задумали, догнала их и сказала, что или я иду с ними, или я подниму такой шум, что они не обрадуются. Они согласились и взяли меня с собой. По пути Рон сказал, что из надёжных источников узнал, что сегодня Квиррел хочет украсть философский камень, чтобы возродить Вольдеморта, а мы должны помешать ему. Он рассказывал это только мне, все они это уже знали.

  – И вы пошли на третий этаж?

  – Да, в комнату с цербером. Там Рон велел мне петь колыбельную, он сказал, что у меня это лучше всех получится. Когда Пушок заснул, оказалось, что Невилл лежит у самого выхода в обмороке – и растормошить его не удалось. Рон тогда сказал: "Что я, хуже Лонгботтома? Я, может, тоже хочу быть героем", – и повёл нас с Дином в люк. Внизу оказались заросли "дьявольских силков", я вспомнила, что они боятся света, и разогнала их Люмосом Солема. Во второй комнате летали тучи ключей и была метла, верхом на которой Рон поймал ключ от третьей комнаты. Дальше была комната с шахматами, в которой нам нужно было встать на доску вместо каких-нибудь фигур. Во время игры Дином пришлось пожертвовать, и его парализовало, а мы с Роном пошли дальше. Последней была комната, где были семь бутылочек с зельями, а к ним загадка. Рон вообще в зельеварении мало чего понимает, поэтому он отправил к бутылочкам меня, чтобы я выбрала ему нужный пузырёк.

  – Он передумал идти и послал сюда тебя? – возмутился Тед.

  – Нет. Просто когда я разобралась с пузырьками, то увидела, что в нужном пузырьке только одна порция зелья. Я подумала, что Рон ничего не знает и ничего не умеет, я лучше него защищу этот камень... и выпила зелье сама.

  – О женщины, вам имя – вероломство... – насмешливо пробормотал я, отнимая платок от носа. Кровь наконец перестала течь.

  Гермиона фыркнула, нисколько не чувствуя себя виноватой.

  – Поттер, не издевайся! Кстати, где этот философский камень?

  – Этот? – я вынул тёмно-красный камешек из кармана, подкинул на ладони и подал Гермионе. Она покрутила его в пальцах, рассматривая со всех сторон, для чего-то понюхала.

  – Сливочными карамельками пахнет... И куда его теперь?

  – Никуда. Это подделка. Никто не положит настоящий камень в ловушку на Вольдеморта.

  – Подделка? А где тогда настоящий?

  – Либо у хозяина, либо спрятан в другом месте, – я указал на камень палочкой: – Эванеско!

  Камень исчез.

  – Вот видишь? От обычного Эванеско такие артефакты не исчезают. А теперь разбегаемся по постелям, пока нас не поймали, а завтра встретимся у озера и всё обсудим. Грейнджер, если тебя начнут расспрашивать – когда ты вошла сюда, у тебя закружилась голова, а очнулась ты утром в своей постели. Нас ты не видела. Стой на своём, потому что никто ничего не докажет, в глаза Дамблдору не гляди. Тед, встать сможешь?

  – Да, сюзерен, – улыбнулся Нотт.

  Гермиона поглядела с меня на него и обратно.

  – Поттер, почему Тед к тебе так обращается? Что это значит?

  – Это значит – "не могу, но сделаю". Тед, давай руку. И не стесняйся опираться на меня, я Малфоя всю ночь на себе волок.

  Гермиона накрыла плащом всех нас, и мы пошли к знакомым местам вслед за миссис Норрис, которая всё это время терпеливо дожидалась поблизости. На развилке к Гриффиндору мы распрощались с Гермионой и побрели в своё общежитие. Там я помог Теду раздеться и улечься под одеяло. Парень был весь белый и дрожал мелкой дрожью.

  – Потерпи чуток, – сказал я, накрыв его одеялом. – Сейчас сбегаю в зельеварню, я видел там кое-что подходящее.

  Накинув плащ-невидимку, я пробрался во владения Снейпа, пошарил по шкафам и нашёл искомое. Теда я застал в том же положении, с трудом разжал ему зубы и заставил сделать глоток.

  – Сейчас полегчает, и ты допьёшь пузырёк, – я стал растирать ему спину через одеяло, чтобы он поскорее согрелся и расслабился. – К утру будешь как новенький.

  Через несколько минут Тед перестал дрожать и обмяк. Я влил в него остаток зелья и сидел рядом с ним, пока он не уснул.

  Наутро я проснулся с непривычным чувством лёгкости и одновременно простора внутри. Мне было тепло от пребывания в мире. До сих пор я воспринимал своё окружение как чисто интеллектуальную задачу, которую я должен был решать оптимально в зависимости от текущих условий, и процесс её решения доставлял мне изысканное, чисто интеллектуальное удовлеворение. Прежде во мне царила ледяная пустыня, я был доволен ею и любовался её строгой безупречной красотой.

  Но теперь со мной случилась... оттепель?

  Меня радовала наша с Тедом комнатка на двоих, её белые постели и зеленоватая отделка стен. Меня радовало присутствие спящего напротив Теда. Меня радовало само существование слизеринского факультета, его серебряные с зеленью стены и матово-зелёная обивка диванов его гостиной. Мне было приятно чувствовать, что я здесь не один, что в гостиной бывает Драко со своими неизменными спутниками Грегом и Винсом, что Миллисент, как всегда, станет приставать ко мне с учёбой, а Дафна – подкалывать незлыми шуточками, что вечером в гостиной появится Джейк с объявлениями для курсов. Это было правильно и уместно.

  Теперь я воспринимал всё это не только интеллектуально, но и как-то иначе.

  Мне было тепло от ощущения, что всё это у меня было. Этот мир был мой – и это было хорошо.

  Встав с постели, я почувствовал, что мне больше не требуется контролировать свои жесты, осанку и походку, чтобы выглядеть аристократом. Маска, над которой я работал ежеминутно, пока пребывал в сознании, стала моей сутью. Что могло быть естественнее такого поведения для человека, которому принадлежит мир? Теперь мои плечи и голова сами принимали правильное положение, спина выпрямлялась, а движения непостижимым образом совмещали опасную быстроту с раскованной ленцой.

  От моего хождения по спальне проснулся Тед. Он наблюдал за мной с кровати, пока я застилал постель, и наконец изрёк:

  – Поттер, сегодня все девчонки будут твоими. Ты выглядишь так, словно получил мир в подарок. Если на тебя вчерашняя победа так подействовала, быть победителем тебе полезно.

  Он не знал, что в течение прошедшего года я не раз одерживал куда более трудные победы – но такого со мной еще не случалось.

  – А знаешь, я действительно получил мир в подарок. Во мне будто бы проснулась частица души, с которой я могу воспринимать его шире.

  – Это тебя присутствие одержимого Квиррела напрягало, если ты был к нему такой чувствительный, – мгновенно предположил Тед, любивший искать разумные объяснения всему происходящему. – Ты свою харизму при Гермионе прячь, а то она только этой ночью меня своим парнем признала.

  – Если получится, – скосил я на Теда глаз, и мы рассмеялись. – Ты как?

  – Как новенький, только ещё бы поспал.

  – Нет, нам с тобой обязательно нужно выйти на завтрак. Мы нигде не были этой ночью, верно?

  – Ты уверен, что про нашу вылазку никто не знает? Кто-то же послал миссис Норрис...

  – У миссис Норрис есть своё соображение, она могла прийти сама. Она на моей стороне, но я уверен, что о нашей вылазке знает и кое-кто из противников. Но мы не попались, а значит, законным путём он с нами ничего не сделает. Посмотрим, что будет дальше...

  – То есть, продолжение следует? С тобой не соскучишься, Поттер.

  Когда мы с Ноттом переделали обычные утренние дела, до завтрака оставалось еще полчаса. Обычно мы проводили это время в гостиной, но сегодня Тед сделал мне знак глазами на нашу комнату.

  – Гарри, вчера ты сказал Гермионе, что это была ловушка на Вольдеморта, – сказал он, когда мы уселись на кроватях. – Уже после всего случившегося и после того, что она нам рассказала. Ты действительно так думаешь, или всё-таки... – Тед не договорил и выразительно посмотрел на меня.

  – Или всё-таки, – признал я. – Но Гермиона считает, что выходила на охоту за Вольдемортом, а она – наше слабое звено. Дамблдор вряд ли вызовет тебя на разговор по душам, а она учится на факультете, находящемся под особым вниманием директора. Лучше, если она будет считать именно так.

  – Гарри, ведь получается, что она почти прошла ритуал переноса одержателя. Цербер – чудовище, убивать его не требуется, нужно только "одолеть". Цепкая трава – испытание земли и воды, летающие ключи – воздуха, шахматы – разума, а в последней комнате – сразу три испытания – разума, воды и огня. Если бы она попала под Круцио, ничто не предотвратило бы вселения одержателя. Судя по тому, что она рассказывала, вселить его собирались в тебя, на худой конец – в Лонгботтома, но вчера он находился в крайности и ничем не пренебрёг бы. Это отсрочило бы его гибель, а Гермиону ожидала бы участь Квиррела. Но главной целью был ты, это я понял. Тебе об этом что-нибудь известно?

  Тед всегда восхищал меня своей способностью сопоставлять факты. Поскольку о самом опасном он уже догадался, не было смысла скрывать от него остальное.

  – Насколько мне известно, эта полоса препятствий была задумана еще летом, а установлена или тогда же, или в первые дни учебного года. Меня всё время пытались загнать туда – сначала ненавязчиво, потом навязчиво. Для ритуала, как я понимаю, не имеет значения, насколько раньше Квиррела я пройду его?

  – Никакого. Главное, чтобы вы с ним прошли один и тот же ритуал.

  – Мне поставили кучу приманок в последней комнате, но я не ловился на них. Если был я попал в комнату с зеркалом путём Гермионы, там мне навязали бы схватку, в которой и победа, и проигрыш обернулись бы моим поражением. Когда Квиррел умер и интриганы оказались в цейтноте, меня собирались напрямик уговорить ещё раз спасти мир, но я весь остаток дня провалялся в спальне и у них ничего не получилось. Насколько я понял, моим запасным был Лонгботтом, хотя мне трудно вообразить более неподходящую кандидатуру. Может, ты оценишь свежим глазом, что у нас общего?

  Нотт задумчиво уставился в пейзаж, заменявший нам окно.

  – Ну... Как личности вы совершенно разные, можно и не сравнивать. Ты – слизеринец, он – гриффиндорец...

  – Меня очень хотели запихнуть в Гриффиндор, но я вовремя раскусил подставу и вывернулся.

  – Всё равно они считают тебя гриффиндорцем и делали расчёт на гриффиндорское простодушие. Кстати, почему ты говоришь "они"? Тебе примерно известно, кто в этом замешан?

  – Пока я знаю только одного интригана, но не уверен, что ему не помогают другие. Ведь в установке полосы препятствий приняли участие многие из преподавателей Хогвартса.

  – Их могли использовать втёмную. Что же касается Лонгботтома... он очень родовит, как и ты. У него, как и у тебя, считай, нет родителей – они живы, но в таком состоянии, которое закон называет недееспособным. Ты воспитывался у тёти-маглы, он – у бабушки-волшебницы. Он, как и ты – единственный наследник старинного рода Лонгботтомов и при совершеннолетии получит очень приличное состояние. Не такое, как ты, но я, например, не получу и такого. Мой род тоже старинный, но не настолько богатый.

  – Одинокий ребёнок, на которого легко влиять и который получит огромное наследство?

  – Это у вас наиболее очевидное сходство, всё остальное и рядом не лежало. А если вас расставить по размеру наследства и наличию родни, ты окажешься первым, а он вторым. Возможно, я не знаю чего-то ещё, но этого сходства оно не отменит.

  У нас еще оставалось о чём поговорить, но пора было идти на завтрак. Во время завтрака Дамблдор объявил ученикам, что профессор Квиррел был вынужден срочно выехать к тяжело больному родственнику, поэтому экзамен по ЗоТИ будет принимать профессор Снейп.

  Ещё один безродный сирота, которого никто не хватится... Ещё один отработанный ресурс. Если вдуматься, должность директора Хогвартса – единственной школы британских волшебников – является одной из ключевых в политике магической Великобритании. Здесь можно заранее расставить фигуры, предварительно промыв им мозги, здесь можно подыскать будущих подручных, наметить жертвы и с малолетства натравить угодных на неугодных, да и родители находятся в определённой зависимости от директора, пока их дети обучаются в его школе. Здесь естественный накопитель недовольных старинными аристократическими семьями, и поныне дающими своим детям домашнее образование.

  В течение всего завтрака я постоянно ощущал на себе пронизывающий взгляд директора, но мое безоблачное настроение не мог омрачить даже Дамблдор. Сегодня и завтра у нас были дни консультаций, а послезавтра начинались экзамены.

  После занятий мы пришли на озеро. Грейнджер там еще не было. Купаться нам не разрешали, поэтому мы разлеглись в тени на траве, дожидаясь прихода Гермионы. Какое-то время мы лежали молча, затем Тед заговорил:

  – Я всё вспоминаю вчерашнее... Пока там не появилась Гермиона, я, как ты и велел, наблюдал за происходящим и запоминал всё в подробностях. Я, правда, не понял, когда и как ты получил этот философский камень, но ваш разговор с Вольдемортом запомнил дословно. Самым странным мне показалось, как он вёл себя...

  Я имел своё мнение на этот счёт, но тем не менее спросил:

  – В чём именно?

  – Да во всём. Он сказал, что сейчас убьёт тебя и отомстит тебе – годовалому младенцу, ага – а вместо этого связал тебя, и не особо крепко, и стал рисоваться перед тобой, как на сцене. Нет чтобы сразу вытряхнуть из тебя камень, а затем сделать с тобой всё, что вздумается... Ведь не считал же он всерьёз, что издеваясь над тобой и насмехаясь над твоими родителями, он сможет завербовать тебя? Я представлял его как-то... умнее.

  – Знаешь, Тед... Сейчас я не уверен, что этот Вольдеморт обладал собственным сознанием. Пока я слушал его, мне казалось, что это кукла, которую кто-то дёргает за верёвочки и произносит за неё напыщенные речи. Или нечто вроде динамической иллюзии на заданную тему, наподобие лекций, которые ты записывал за Квиррелом. Кукла вещала, что она возродится, а мне уже столько раз намекали, что и прежний Вольдеморт не был человеком... Может, и он был чьей-то куклой? Захотели – умер... Захотели – возродился...

  – Забавная версия... – протянул Нотт. – Только что-то я сомневаюсь, что глупые бредни вчерашней куклы могли повести за собой столько в общем-то неглупых людей...

  – Да... – я задумался. – Тед, но его могли подменить потом... когда все были уже так вовлечены в дело, что невозможно было отступить. Ты больше меня читал о магии – из чего бы ты сделал куклу, если бы захотел кого-то подменить?

  Теперь задумался и Нотт.

  – Я, в сущности, мало об этом читал... Это запретное знание, в наши дни оно всё больше по тайникам. Можно сделать голема плоти, можно вырастить гомункулуса, но их не перепутаешь с людьми. То лицо, которое мы вчера видели на затылке Квиррела, больше всего напоминает голема плоти. Чтобы такой голем был магическим преемником прототипа, для его изготовления нужно использовать плоть прототипа. То же и с гомункулусом, но в обоих случаях внешнее сходство невозможно.

  – То есть, не существует способов заменить человека похожей на него куклой?

  – Не существует. Хотя можно самого человека сделать куклой... но для этого нужно лишить его значительной части души. Это очень сложный ритуал, я не читал о нём. В тех книгах, которые попадались мне, о нём только упоминалось.

  – Где бы это почитать...

  – Зачем это тебе?

  – Ну ты же вон сколько всего читал... Может, мне тоже интересно.

  – О наших семейных тайниках можно надолго забыть. Мы теперь семья неблагонадёжная, Министерство в любой момент может состряпать предлог и нагрянуть с обыском – и если у нас найдут эти книги... – Тед смахнул жучка, взбиравшегося по его мантии, и помахал ему ручкой. – Гарри, когда ты получишь наследство, поройся в своей библиотеке, тайники тебе покажут домовые эльфы. Поттеры постоянно... не твои отец с матерью, а старшие поколения – баловались запретной магией, так что в тайниках у тебя будь здоров...

  – Вот вы где! – послышался возглас Гермионы. – Тедди, ты как себя чувствуешь?

  – Замечательно, Герми, Поттер меня вылечил.

  Ещё пару минут они выясняли, кто как себя чувствует. Я потихоньку улыбался и смотрел на озеро. Красота...

  – Поттер! – нерешительно окликнула меня Гермиона. – Я сейчас от директора...

  – Говори, Тед в курсе, – разрешил я.

  Она обрадовалась, что теперь можно ничего не скрывать от Нотта, и стала рассказывать:

  – Дамблдор вызвал нас всех – Рона, меня, Томаса и Невилла. Он угостил нас лимонными дольками и сделал нам чаю. Все ели и пили, кроме меня, а я изображала из себя виноватую и всё время смотрела в пол. Когда директор спросил, почему я не ем, я сказала, что меня с утра что-то мутит – может, от того зелья...

  – Он уже всё знал?

  – Да. Рон еще утром высказал мне всё, что он думает обо мне и моей выходке, но когда я сказала, что ничего не помню с тех пор, как зашла туда, его возмущения сразу поубавилось. Директор стал нас допрашивать, ребята отвечали ему всё как было, я тоже ничего не скрывала до момента, как выпила зелье. Как они рассказали, Невилл пришёл в себя, увидел в комнате только спящего цербера и благополучно вернулся в общежитие, а Рона с Томасом вытащил сам Дамблдор, минут через двадцать после того, как всё закончилось. У меня он всё допытывался – может, я что-то помню – и всячески пытался заглянуть мне в глаза, но я закрыла лицо руками, словно сейчас заплачу. И заплакала... вспомнила про Теда, и слёзы сами потекли.

  – Он что-нибудь говорил про Квиррела или про нас?

  – Про вас он ни сказал ни слова. Про Квиррела он сказал, что получилась ошибка и что Квиррел вёл себя подозрительно, потому что переживал за своего больного родственника. Ещё он добавил, что звёзды, кентавры и прорицательница Трелони предсказывают возвращение Тёмного Лорда, поэтому все мы должны быть бдительными и немедленно докладывать ему о всяких подозрительных мелочах. Поттер, Вольдеморт вправду возвращается?

  – Директор у нас политик со стажем. Если он с уверенностью говорит о возвращении Тёмного Лорда и при этом ссылается на такие проверенные источники, как звёзды, кентавры и наша алкоголичка-прорицательница, то наверняка нужно чего-то такого ожидать... – рассудительно произнёс я.

  Тед хмыкнул. Гермиона фыркнула и возмутилась:

  – Поттер, я же серьёзно спрашиваю!

  – А я серьёзно отвечаю. Если Дамблдор говорит, что Тёмный Лорд вернётся, тот обязательно вернётся.

  Июнь был просто великолепный. Пятого июня, после второго экзамена, мы отмечали день рождения Малфоя. Организованные поздравления были не приняты в школе – с днём рождения учеников поздравляли только их близкие друзья – но устроить вечеринку оказалось нетрудно. Джейк Даркмур и другие семикурсники в конце июня навсегда покидали Хогвартс, и я намекнул Джейку, что хорошо бы напоследок собраться вместе всем факультетом, а тут такой повод...

  Дальше от меня уже ничего не зависело. Я не знал, что подарить Драко, и, не особо замудряясь, послал свою Хедвиг в Косой переулок за открыткой и коробкой дорогих конфет. Не я один оказался таким находчивым, поэтому в день рождения Драко наша гостиная оказалась завалена открытками, цветами и конфетами с редкими вкраплениями пособий по квиддичу. Мы торжественно построились, прочитали Малфою поздравительный стих и спели поздравительную песню, а затем забрали конфеты, бутылки с соками и крюшонами, и всем факультетом отправились на озеро. Там мы зажгли волшебный костёр, у которого провожали поздний закат и пели песни. Вечер удался.

  Кроме письменных и устных, мы сдавали ещё и практические экзамены. Профессор Флитвик вызывал ребят в класс по одному, и каждый должен был заставить ананас протанцевать через весь стол. Невероятно полезное заклинание – надеюсь, мой танец маленьких ананасов профессору понравился.

  На трансфигурации профессор МакГонаголл заставила нас превращать мышь в табакерку. Мак-кошка занималась любимым делом – мучила мышей, а заодно и учеников. Не понимаю, почему некоторые ханжески воротят нос от тёмной магии, но при этом учат детей мучить животных? Тут и до превращения людей в предметы недалеко – впрочем, кто меня спросит... Мышь в табакерку я превратил – убеждения позволяли.

  И разумеется, варили зачётные зелья. Последний раз в этом семестре я стоял над алхимическим котлом... Даже жалко.

  Последней мы сдавали историю магии. Профессор Бинз долго искал в ведомости Тома Риддла, и только когда он сдался, мне удалось уговорить его поставить оценку напротив имени Гарри Поттера.

  После экзаменов был выпускной вечер. Состоялся он, как всегда, в банкетном зале. Слизерин седьмой раз подряд выиграл кубок школы, и все наши были счастливы. Ожидаемая победа... Снейп принял поздравления от остальных деканов, и праздничный пир начался.

  На следующий день были объявлены результаты экзаменов. У меня были оценки "выше ожидаемого" за гербалистику и ЗоТИ, по остальным предметам было "превосходно". В гербалистике меня подвели практические занятия в теплице, а по ЗоТИ меня с удовольствием завалил Снейп, воспользовавшись тем, что предмет как таковой нам не преподавали и придираться можно было к чему угодно. Впрочем, я и не упирался.

  А еще через день из Хогвартса уходил школьный поезд. Накануне отъезда Дамблдор снова вызвал меня в свой кабинет и слегка обиженным тоном – словно я сильно виноват перед ним, а он меня прощает – сообщил мне, что я по-прежнему остаюсь надеждой всего магического мира и что на меня возложена огромная ответственность, а потому я должен всё лето тихо-тихо сидеть у Дурслей. Ведь дом Дурслей – единственное место, где я в безопасности, потому что его охраняет магия самопожертвования моей матери. Я не стал разочаровывать директора известием, что на мне лежит ровно столько ответственности, сколько я сам на себя возложу – и я еще посмотрю, что там за магия на доме Дурслей. Если окажется что-то не то, лично натяну это ему на уши, когда придёт время.

  Напоследок я навестил Филча и заглянул к Тому – и настало время паковать сундуки. Лодки перевезли нас через озеро, и вскоре мы уже ехали в поезде, болтали и смеялись. Те, кто ехал к маглам, в том числе и я, снимали мантии и переодевались во всё магловское, остальных родители должны были аппарировать прямо с платформы. "Хогвартс-экспресс" прибыл на Кингс-Кросс, платформа девять и три четверти.

  Драко, Винса и Грега встречал лорд Малфой. Теда встречала пожилая сухопарая родственница, которая тут же аппарировала с ним, а остальные парни вместе с Малфоем-старшим пошли провожать меня с платформы. Когда мы проходили мимо выводка Уизли, мелкая рыжая девчонка вытянула в моём направлении палец и запищала на весь перрон: "Ой, мама, смотри, смотри – это же Гарри Поттер!!!"

  Разумеется, все мы сделали вид, что ничего не заметили. Только когда Уизли оказались далеко позади, Крэбб хмыкнул:

  – Ну и поклонницы у тебя, Гарри...

  – Эти предатели крови, они еще и не так могут, – добавил Гойл.

  – Рыжая-бесстыжая, – съехидничал Драко.

  Мы подошли к выходу с платформы, и я распрощался с друзьями. Там, за барьером, меня встречали Дурсли.