Текст книги "Гладиатор (СИ)"

Автор книги: bark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Офиару, стоя на голых коленях, натирая холодный каменный пол кухни щеткой и кусая губу от боли, простреливающей ногу, слушал, как по дому раздаются протяжные, бесстыдные стоны Прима и смачное хлюпанье…

Офиару злился на тупых римлян, которые не удосуживались ставить двери в домах, обходясь занавесками, а то и вовсе оставляя проход открытым.

Он стал тереть пол сильнее, надеясь, что скрежет грубой щетки, хоть немного заглушит мерзкие звуки.

Он сбежит отсюда. Сбежит, при первой же возможности.

====== Золушка ======

Офиару скреб кухонные полы до самого вечера. Пока один из взрослых бет, Сулла, не сжалился над ним и не сказал заканчивать сизифов труд. Он усадил Офиару на низенький табурет и принялся смазывать свезенные о щербатый пол костлявые коленки.

– Прим больше не появится, – пояснил он. – Когда хозяин берет Прима к себе на ложе, ему разрешается больше не работать в этот день.

– И часто это происходит? – опуская глаза, спросил Офиару.

– Реже, чем хотел бы Прим, – шёпотом добавил Сулла. – Прим уже третий год обхаживает господина, надеясь стать младшим мужем.

– С рабами можно заключать брак? – не поверил своим ушам Офиару.

– Не с рабами конечно, – по-доброму улыбнулся пухлый темноволосый бета наивной мысли, – а вот с вольноотпущенными – вполне. Если хозяин подарит ему свободу, Прим может стать клиентом господина и со временем получить гражданство, ну а дальше, думаю, ты догадываешься, что снится нашему деспоту, – бета подмигнул.

Офиару догадался, что вольноотпущенный – это раб, получивший свободу.

– А кто такой клиент? – спросил омега.

Бета непонимающе уставился на парня, и тот поспешил объяснить.

– Я не местный и оказался в Риме случайно.

– А говоришь по-нашему хорошо, – удивился новый знакомый.

– Мой отец был римлянином и, по мнению папы, я был обязан знать язык.

– Тогда ясно, – кивнул бета. – Клиент – это, как правило, вольноотпущенный, который по собственному желанию вступил в договор с господином. Таким образом, у него появляется несложная работа на посылках, а хозяин поддерживает его материально и оказывает мелкие услуги.

Офиару кивнул и задумался. Прим уже три года не может добиться своего… почему? Сулла тем временем продезинфицировал сочащийся порез и тоже намазал лекарством.

– Мне кажется, – нерешительно начал омега, краснея, – Далату нравится Прим…

Бета хмыкнул, звуки, подтверждавшие эту догадку, стихли не так давно.

– Так почему хозяин его не отпускает?

– А зачем? Прим – целиком и полностью его собственность. К чему ему сложности, если ни о каком официальном оформлении отношений хозяин не думает? Как ни крути, а Прим – не его истинная пара, и вступать в брак с рабом для Генерала Империи не имеет смысла. Мы думаем, что в конце концов хозяин выберет какого-нибудь знатного омежку, раз уж пара ему так и не встретилась. Поговаривают, – еще тише зашептал Сулла, – что уже есть кандидат, и сам Император поддерживает брак, желая, чтобы род Спиционов, к которому принадлежит господин, продолжился. Но наш господин неприступен – одна война на уме.

Офиару не слишком интересовал Далат и его «тяжелая» судьба, но он понимал, что чем больше он выведает, тем быстрее раздобудет ключ от кандалов и сумеет сбежать.

С наступлением вечера, шум на улице стал громче, Далат вскоре удалился, мелькнув огромной фигурой в светлой тоге с пурпурной каймой, а за ним стали расходиться и слуги. Им было позволено гулять всю ночь до утра, и рабочий день начинался с одиннадцати, чем не преминули воспользоваться молодые омежки, вырядившись в пух и прах, густо намазав губы каким-то экстрактом красных ягод, и беты, собравшиеся осчастливить местную харчевню честной компанией.

В доме оставалась стража, как объяснили Офиару то ли для того, чтобы он не переживал за свою безопасность, то ли намекнув, что попытки к бегству бесполезны.

Омега, разбитый тяжелым днем, едва забрался по крутой лестнице на второй этаж для челяди.

Низкие потолки, никакого освещения и койки, рядами брошенные у стен с небольшим промежутком. Офиару не стал показывать характер и упал там, где сказал Прим. От матраса несло крысами и въевшимся потом, но омега слишком устал, чтобы думать об этом, отключаясь уже на втором выдохе.

Следующие два дня прошли не легче.

Праздничной ночью ему так и не дали выспаться. Приходившие навеселе или упитые в хлам то и дело спотыкались о скорчившегося у порога омегу.

Затем, когда первые лучи стали добираться в проем чердака, и Офиару почти расслабился, надеясь, что все наконец-то в сборе, и ему дадут поспать, явился Прим, и, саданув его ногой по ребрам, стал кричать, что он бездельник и не слушал его вчера, когда он объяснял, что рабочий день начинается в пять.

Остальные недовольно ворочались, но ничего не говорили, не желая связываться с Примом, тем более отчитывали не их. Офиару не стал оправдываться, тоже поняв, что его задирали намеренно, поэтому молча встал и пополз по лестнице вслед за этой сволочью. До земли оставалось всего несколько ступенек, и Офиару обрадовался, что мучиться из-за ноги и кандалов долго не придется, когда Прим пнул ногой лестницу и Офиару свалился навзничь, протяжно взвыв от боли.

От острой вспышки он на мгновение потерял ориентиры и, не понимая, где находится, никак не мог подняться, за что получил еще один пинок по почке. Если бы не подоспевший Сулла, Прим бы на этом не остановился, но, увидев бету, вздернул аккуратный носик и удалился.

– Ты как? – заботливо спросил кухонный, помогая Офиару подняться.

Тот только фыркнул от натуги, стараясь отдышаться и прийти в себя.

– Он что, больной? Или у вас так со всеми новичками? – сумел процедить омега.

– Не со всеми. Только с симпатичными, которых хозяин приводит самолично, позволяя быть в своем паланкине, и крепко прижимает на глазах у всех.

Офиару обреченно выдохнул, поняв, что эта банальная ревность до добра не доведет, и так просто Прим не отстанет.

– Что-нибудь можно сделать? – без особой надежды спросил Офиару.

– Дай подумать… можешь себя изуродовать?

Офиару выпучил глаза.

– Шучу. Не уверен, что даже после этого он от тебя отстанет. Уж слишком эффектно ты появился. Ближайшее время ты даже из кухни не выберешься, чтобы лишний раз не попадаться на глаза хозяину.

Бета как в воду глядел.

Офиару снова скреб пол, затем чистил кастрюли и гигантские сковороды, после лук, от которого глаза распухли так, что он просидел минут двадцать на свежем воздухе, пока зрение не вернулось, а потом снова ползал по полу с щеткой, выбиваясь из последних сил.

Он был готов обнять Суллу, который помог ему дойти до банной и обмыть порезы, не забыв смазать лекарством.

– Зачем ты мне помогаешь? – не удержал навязчивый вопрос Офиару.

– Просто жаль тебя, парень. Я видел уже такое не раз, и если попал в немилость Прима – тебе конец.

Сулла посмотрел на омегу печальными глазами, искренне сочувствуя парню.

Забравшись на своё место, Офиару, как и вечером накануне, сморил блаженный сон. Проваливаясь в объятья Морфея, он успел уловить тихий разговор рабов о том, что сегодня ночью хозяин снова позвал Прима… как хорошо, подумал Офиару, что от усталости он не проснется, как бы ни стонал уродский омега под тяжестью этого идиота альфы, который не знает, что за змея греется в его постели.

На следующий день в особняке наблюдалось оживление. Офиару по-прежнему вкалывал на кухне, убивая остатки коленей. С утра пришли клиенты, и им собрали корзинки с простой едой. До него доносился щебечущий голос Прима, раздававший повеления господина. Затем пришли незнакомые люди в тогах, в основном альфы и несколько бет, омега видел их мелькающие силуэты из крошечного окна. Все собрались в атриуме, большом зале, и о чем-то долго беседовали с хозяином до обеда.

К полудню кухня ломилась от изысканных блюд. Здесь было всё: легкие закуски из маслин, винограда и нескольких видов сыров, подаваемых с вином, до изобилия рыбных и мясных кушаний. Так много яств Офиару еще никогда не доводилось видеть. Но только видеть издалека. Он все еще сидел на полу с щеткой.

Когда стемнело и вся посуда была перемыта, Сулла принес распоряжение Прима, что день закончен, и все могут расходиться. Сам деспот и еще несколько бет останутся прислуживать хозяину и двум поздним посетителям.

Офиару вздохнул с облегчением и, с трудом разогнув колени, направился в банную за остальными. Казалось, что только он был вымотан до нитки, другие рабы, несмотря на трудный день, шутили, брызгались и планировали выходной.

Все уже покинули помещения, оставляя Офиару в одиночестве. Бедный омега растирал ободранные кандалами запястья и лодыжки. Сулла отдал ему тот чудодейственный крем, который хоть немного облегчал страдания после долгого дня, но все же не мог справиться с последствиями двенадцатичасового труда.

Закончив мыться, он облачился в чистую тунику и вышел на улицу. Уже стемнело, и он, расслабляясь, втянул свежий воздух, позволяя прохладе обнять измотанное тело.

“Как же хорошо”, – думал про себя Офиару.

Офиару знал, что из дворика ведет небольшая дорожка в сад для садовников и слуг. Все уже легли. Он бросил взгляд на чердак, откуда не доносилось ни звука. Мерзкий Прим обслуживает своего кобеля в другом конце дома.

Стараясь создавать как можно меньше шума, Офиару направился к узенькой мощеной дорожке и уже через минуту оказался в кущах темного сада, освещенного призрачным светом такого же одиночества как и он.

Найдя ближайшую скамейку, Офиару сел и тут же поежился от холодного мрамора, коснувшегося бедер. Через несколько минут камень нагрелся и парень немного расслабился. Так спокойно, так приятно.

Прохлада приносила облегчение зудевшей ноге и… Офиару уснул.

Далат проснулся от криков Прима.

– Господин, господин! Крысеныш сбежал! – ворвался он в его спальню.

– Не ори, – оборвал его Далат, низким спросонья голосом. – Объяснись.

– Его нигде нет, и он не ночевал! Обнаружили, только когда встали!

– Что говорит охрана?

– Говорят, что никого не было. Они даже шума не слышали.

Далат задумался, а потом сделал то, что делал всегда, когда хотел знать, чем занимаются его рабы. Он встал, подошел к низкому широкому окну и глубоко втянул воздух. Все тот же приятный аромат свежего луга ударил в нос. Этот запах он не перепутает ни с чем на свете. Этот запах тянул его вот уже несколько дней, заставляя постоянно отвлекаться и вспоминать о мальчишке.

Не говоря ни слова, Далат вышел вон и направился туда, куда манили сладкие нотки, растворившиеся вокруг.

Выйдя в сад, он незамедлительно отыскал нужную скамейку. На ней, скорчившись и дрожа, в бреду трепыхался омега. Его ногу украшал уродливый воспаленный шрам, не выдававший никаких следов улучшения. Он выглядел еще более худым, чем когда Далат принес его в дом, коленки были свезены в кровь не далее, как накануне. Далат подошел к мальчишке и потрогал лоб.

– У него жар. Прим, врача, – скомандовал он, подхватив лёгонькое тело, и понес мальчика в дом.

Прим уже обогнал его, несясь вон, когда Далат бросил вдогонку:

– Мне нужен Курций.

Омега застыл на миг, словно перед ним выросла стена, обернулся и, не проронив ни слова, кинулся из дома.

====== “Волшебная” травка ======

Далат чувствовал, как волнение и переживание билось глубоко внутри. Сейчас, видя омегу в ужасном состоянии, он был готов сам кинуться на поиски лекаря, лишь бы помочь мальчишке поскорее.

Не отдавая отчета собственным действиям, он принес омегу прямиком к себе в комнату и опустил на кровать. Губы его высохли и потрескались, и, отыскав стакан на прикроватном столике, он налил в стекляшку немного воды и, поддерживая мальчика под голову, стал поить.

Омежка не сопротивлялся, неспешно глотая приятную влагу. Он был весь в поту, горячий и влажный… и такой соблазнительно беспомощный, что естество Далата тут же наполнилось и встало под туникой, что в последнее время происходило очень часто…

– Что ж ты за чудо такое? – cпросил сам у себя генерал.

Вот уже пару дней его ни на что не похожий запах не отпускал Далата. Странность была в том, что с одной стороны он всегда держал альфу в легком напряжении, заставляя раз за разом, полагаясь на нюх, отыскивать парня на кухне. С другой стороны он все же довольно неплохо себя контролировал, чего не могло происходить, будь омежка его истинной парой. Оттого, разыгравшееся желание вполне удовлетворялось Примом. Генерал не был готов так просто сдать позиции неизвестно кому, даже не разобравшись в чем дело.

Но сегодня запах едва ощутимо усилился, и Далату казалось, что он вот-вот поймает увертливую ниточку аромата, затерявшегося среди трав.

– Сюда, пожалуйста, – показывал направление врачу Прим.

Доктор кивнул, поздоровавшись, и немедленно отыскал пациента.

Курций был врачом высшего сословия. Врачом Императора, и тот факт, что его позвали лечить раба, был сам по себе вопиющим. Но сам лекарь никогда не интересовался, кто перед ним, будучи одним из тех сумасшедших, кто свято верил в клятву Гиппократа и положил к ее ногам всю жизнь.

– Что случилось? – осведомился доктор-альфа, роясь в сумке из дубленой кожи и извлекая оттуда какие-то пузырьки и приборы.

Далат посмотрел на Прима и тот заговорил.

– Мы обнаружили его в саду. Он спал на скамейке.

– А почему он там спал? – не отвлекаясь, задавал доктор следующий вопрос.

От Прима не укрылось, как внимательно на него смотрел Далат, видимо желая знать тоже самое.

– Не знаю, он недавно в нашем доме, и поэтому сложно сказать. Вчера кухонных отпустили поздно, но все, кроме него, вернулись на места. Сам я находился рядом с хозяином, – открестившись окончательно, закончил Прим.

– Что у него с ногой?

– Ранение мечом больше двух дней назад, – ответил Далат.

– А выглядит так, будто не прошло и двух часов. Такими темпами вы угробите раба, – не глядя на хозяина, просто сообщил доктор, прощупывая пульс мальчика.

Далат снова бросил суровый взгляд на Прима, тот потупился.

– Если вас не затруднит, будьте добры, покиньте комнату на какое-то время. В спокойной обстановке мне будет легче определить проблему.

Далат встал и вышел, оставляя омежку на попечение врача…

– Прим? – потребовал Далат, не произнося больше ни слова.

– Хозяин, клянусь, я не знаю, что он делал в саду.

– Что с его шрамом?

Прим опустил лицо и пожал плечами.

– Он не жаловался, что у него что-то болит.

– Что с коленями? – все более угрожающим становился тон альфы.

– Хозяин! Я не заставлял его работать, он сам хотел помочь!

Далат взял омегу за шею и, слегка приподнимая подбородок вверх, заставил смотреть в его глаза.

– А как же твоё – «он работать не хочет, кричит и ругается»?

Прим затрясся от страха, глядя в исказившееся от злобы лицо. Узкие щели глаз обещали расправу.

– Не играй со мной, раб, – прошипел он, сдавливая шею. – Я не давал тебе такого разрешения.

«Простите», – трепыхнулись губы. Приму не хватало воздуха, его лицо покраснело и надулось.

Далат отшвырнул зазнавшегося раба, и тот несильно ударился о стену.

«Кхе-кхе» – послышалось за спиной, и Далат обернулся, увидев подошедшего врача.

– Мы можем поговорить на улице, погода сегодня просто прекрасная, – словно ничего не заметив, попросил доктор. Далат кивнул и повел гостя в сад.

Не секрет, что все, сказанное в доме, непременно становилось достоянием общественности, ведь даже у стен есть уши. Отсутствие дверей и количество слуг служили тому гарантией. Потому ничего удивительного в просьбе доктора не было.

– Что с ним?

– У него несерьезная лихорадка от холода и усталости. Советую дать ему отлежаться дней пять, в идеале – неделю. А затем умеренные нагрузки до полного выздоровления. Рецепт я оставлю вашему управляющему.

– Рана на ноге серьезна?

– Нет, если будете следовать предписаниям.

– Спасибо.

– Не за что.

– Доктор, вы можете заглянуть к нам через неделю?

– … Конечно, – Курций явно не ожидал, что его позовут повторно, учитывая статус пациента. – Думаю, дать мальчику отдохнуть – отличная идея.

Доктор остановил взгляд внимательных, почти черных глаз, на генерале, словно задумался, решаясь на что-то.

– Доктор, если вам есть что добавить, прошу.

Курций сложил руки на груди и замер посреди дорожки.

– Далат, скажу начистоту, даже если вмешиваюсь не в свое дело, надеюсь, вы послушаете меня как врача и старого альфу…

Генерал кивнул.

– Давать мальчишке Баюн-траву – не самое мудрое решение.

Альфа нахмурился.

– Боюсь, я вас не совсем понимаю.

– Ну как же, – удивился доктор, – от парня за версту разит чудо-травкой. Хотя ума не приложу, где он умудрился ее достать. По большей части ее давно запретили, так как иногда, при чрезмерном потреблении, она вызывает бесплодие, лишая омегу шанса на потомство.

– А для чего её тогда принимают?

– В мою молодость ее использовали родители, чтобы скрыть запах омеги, считая, что таким образом у них остается больше времени найти богатого жениха для сына. Так же ей подавляли течку, если партнер не хотел заводить детей или просто хотел насолить супругу за жестокость или невнимание, да по любой причине! Позже выяснилось, что те, кто баловались травкой, страдали от выкидышей, внематочной беременности, или просто не могли понести. Рожденные от таких родителей дети тоже болели. Потому на неё был введен запрет нами, альфами, конечно. Признаться, я давно о ней не вспоминал. Поэтому, Далат, не губите симпатичного мальчика, у него еще вся жизнь впереди, довольно и того, что с таким шрамом ему и так будет сложно найти супруга.

– Спасибо, доктор, я непременно последую вашему совету, – холодно и отстраненно ответил Далат.

Как только доктор покинул особняк, Далат вернулся к парню. У кровати, над беззащитным омегой, стоял Прим, сжимая листок с рецептом.

Интуиция Далата тут же среагировала вполне однозначно.

– Зови всех слуг, – скомандовал он.

====== Новые порядки ======

Челядь и охрана, в полном составе, не считая караула на входе, выстроились в атриуме, недоумевая, зачем их собрали в срочном порядке, да еще закрыли входные двери! Единственные двери, которые стояли раскрытыми настежь, не считая ночных часов, да и то не всегда.

Далат, облаченный в светлую простую тунику, которую так и не успел сменить после сна, разбуженный криками Прима, прошелся вдоль пестрой толпы бет и омег, заглядывая им в глаза.

– Среди вас есть друзья Офиару? – Ударился твердый голос Далата о такие же мраморные стены.

Все притихли, даже дыхание исчезало в страхе перед этим альфой, который сейчас был не просто хозяином, но и военачальником, имевшим абсолютную власть над подчиненными.

Далат остановился напротив рабов и, поставив ноги на ширине плеч, выпрямился во весь рост и угрожающе опустил голову, пронизывая взглядом каждого.

Под его непререкаемым авторитетом и железной аурой истинного самца, более слабые ссутулились и головы их, возможно помимо воли, склонились под определенным углом, так что в середине оказался один единственный человек.

– Я... – заикаясь, ответил невысокий полный бета, – я немного приглядывал за парнем, он же раненый, – дрожал как осиновый лист Сулла.

– Отлично. Второе. Офиару временно освобожден от любых работ. Он будет находиться во внутренних покоях до выздоровления или моих дальнейших указаний. За него отвечает Сулла. Прим, – управляющий вздрогнул, – передай ему рецепт.

Омега, с красным лицом, подошел к бете и всучил обрывок бумаги.

– Сулла, тоже освобождается от кухонных работ и занимается Офиару. Отчитываться будешь передо мной.

Тот факт, что Прима лишили власти, пусть и маленькой ее толики, был отмечен каждым. Но то, что какой-то раб-омега удостоился личного внимания хозяина, было еще поразительней! Такого в их доме еще не бывало!

– Вопросы?

Гробовая тишина.

– Приступайте к своим обязанностям. Сулла, за мной.

Люди рассыпались тараканами в тот же миг, боясь ненароком вызвать гнев господина.

Далат вошел в спальню и, подойдя к распахнутому окну, обернулся. За ним, в двух метрах, держался до сих пор трусивший бета.

– Сейчас пойдешь к аптекарю и раздобудешь все необходимое. Деньги теперь тебе будут выдаваться напрямую, без одобрения Прима. Начинай лечение. Теперь ты его врач, сиделка и кухарка, глаз не спускать. Понятно?

Бета кивнул.

– Неси ключи от кандалов.

Через минуту Далат собственноручно снимал браслеты, освобождая растертую в кровь и мозоли кожу.

– Знаешь, что с этим делать?

– Конечно, хозяин.

Далат провел ладонью по лицу омежки.

– Ему сильно досталось?

–… А вы разденьте и посмотрите, – набравшись храбрости, ответил Сулла.

Спина Далата напряглась от неприятного предчувствия, и он осторожно стал стягивать влажную от пота тунику.

Темно-синие синяки на ребрах, гематома на бедре после падения с лестницы.

– Прим?

Сулла кивнул.

Далату стоило сверхчеловеческих усилий остаться на месте, ведь он все еще придерживал хрупкое тело строптивой омежки. Но поклясться наказать, он не забыл – всему своё время.

– Хозяин, – рискнул обратиться бета, – мне перенести его отсюда?

Ответ вспыхнул в сознание мгновенно, и альфе оставалось его только озвучить:

– Нет… принеси себе постилку, будешь спать в углу. После того как дашь ему лекарства, обмой и приведи в порядок.

Бета поклонился, сжал листок и поспешил к аптекарю.

Далат встал и направился в таблиний, просторный кабинет, находящийся напротив входной двери, где он часто обсуждал служебные дела с посетителями, допускавшимся не дальше атриума.

На одной из нижних полок лежали припрятанные вещи – всё, что отобрали у парня перед выходом на арену. В одном из мешочков была трава. Тогда он не понял, зачем она понадобилась парню, но теперь все встало на свои места.

Далат вышел в сад и развеял её по ветру, а после, вернувшись на кухню, насыпал туда разных травок, используемых как специи. Обладая великолепным нюхом и богатой кухней, он сумел подобрать такой аромат, что его было почти невозможно отличить от баюн-травы, к тому же сам мешочек пропах ею насквозь.

Затем он собрал остальные пожитки Офиару и отнес к себе в спальню, бросив у кровати в неприметном углу. Мешочек он положил в сумку, а сверху кинул причудливого вида колчан, с двумя стрелами.

Эти вещи он забрал в тот день в Колизее, пока доктор латал мальчишку.

– Ну, посмотрим, какой ты на самом деле, Офиару, – с этими словами альфа не стал противиться желанию прилечь с больным омежкой, подтянув маленькое тельце себе под бок.

В народе говорят, даже прикосновение истинной пары лечит…

====== Кто хитрее? ======

Приходить в себя – отвратительное ощущение. Офиару понадобилось несколько минут, чтобы справиться с подкатившей дурнотой и привыкнуть к свету, лившемуся из незанавешенных окон.

– Очнулся? – Услышал он знакомый голос.

С трудом разлепив глаза, омега уставился на расплывчатую картину, которая понемногу стала приобретать все более четкие очертания.

– Я сейчас, – и бета умчался. Впрочем, не было его всего минуту.

– Су… – сорвался свист с пересохших губ.

– Подожди.

Сулла уже протянул ему воды, поддерживая стакан и голову омеги, тот осушил содержимое до дна и откинулся на подушку. Голова налилась свинцом, Офиару с трудом соображал и не мог понять, где он находится и что происходит.

– Где я?

– В покоях господина.

Омеге понадобилось несколько десятков секунд, чтобы смысл слов дошел до ослабленного сознания.

– Что? – Нахмурился он, оглядываясь. Кроме атриума и кухни, он вообще не видел других помещений дома, поэтому комнату он не узнавал. Но светлые тона, дорогие ткани, обильно драпированные окна и стены, отделанная позолотой гигантская кровать, на которой смогли бы спать человек десять, не мешая друг другу, говорили о том, что омега оказался не в простой комнате.

– Что я здесь делаю? – Непонимающе, уставился он на Суллу.

– Сам точно не знаю, – пожал плечами бета. – Ты заболел – лихорадка. Вызвали врача, отругали Прима, а тебя временно освободили от работ.

Офиару с трудом переваривал информацию.

– Но почему я в этой комнате?

– Так распорядился хозяин… мне кажется, он в тебе заинтересован…

Омега хмурился и молчал, как же сложно было соображать раскалывающейся головой, а Сулла тем временем продолжал:

– Он вызвал к тебе не просто врача, а самого лучшего, что обслуживает знатных персон. Приставил меня к тебе, освободив от кухни, и теперь я сплю здесь же, – бета кивнул на дальний угол у двери, где лежала подстилка. – А когда я предложил ему перенести тебя, он отказался, – совсем тихо зашептал раб. – Ты его истинная пара?

Офиару вздрогнул от такого предположения и перевел мутные серые глаза на бету.

– Нет. Не знаю, что на него нашло, – ответил он, отворачиваясь.

Его руки замкнулись на груди, и он закусил губу. Месяц почти вышел и ему следует принять новую порцию баюн-травы, иначе всё обернется очень-очень плохо. Но где отыскать траву, если она была запрещена во всех крупных городах?! Достать ее можно

только в деревне или насобирать самому, но ведь он…

– Мои кандалы?! – Не мог поверить Офиару в отсутствие браслетов, на всякий случай ощупывая запястья и шевеля ногами. Даже раны затянулись и не сочились сукровицей!

– Хозяин снял их сразу, как только тебе поплохело.

Мысли в голове Офиару заметно оживились, и он стал судорожно оглядываться. Нет, через дом идти нельзя, наверняка наткнешься на кого-нибудь, тем более он понятия не имел куда идти. Окно!

Распахнутые настежь ставни так и манили удрать и, кажется, Офиару уже дернулся, чтобы сползти с кровати…

– Не советую, – прозвучал низкий спокойный голос.

Офиару вздрогнул и перевел взгляд на того, кого меньше всего хотел видеть. Бледная зелень стального взгляда светилась из-под прикрытых ресниц. Далат, расслабленно опирался о дверной проем, разглядывая омежку. От этого взгляда Офиару сжался и подтянул простынь выше, только сейчас осознав, что он раздет, и тонкая полупрозрачная ткань была не самым надежным укрытием от монстра, хищно оценивающего добычу.

Далат был облачен в светлую тунику выше колена, что не скрывала мощные мышцы ног. Его руки бугрились узлами, выпуская на поверхность нити вен. Широкий размах ключиц выступал из неглубокого выреза рубахи. Заметив, как парнишка его разглядывает, он пошло поднял уголок рта в улыбке.

– Хочешь увидеть поближе?

Офиару прикусил язык, чтобы не нагрубить, иначе кандалы вернутся на свое место. В животе слегка потянуло, наверное, от переживаний и нервов…

Сегодня от альфы пахло сильнее, а значит с травкой действительно нужно поторопиться.

– Если ты надумал бежать, советую подумать, – Далат оттолкнулся плечом от косяка и медленно вошел в комнату. – В таком состоянии, как далеко ты убежишь? – Он проходил у подножия кровати, – без денег и еды, без знакомств, будучи беглым рабом, – он приближался всё ближе, от его тона у омежки подогнулись пальцы ног, хоть он всеми силами пытался не опускать взгляд и не выказывать страха.

Далат обогнул угол и уже был в шаге от Офиару, сердце которого в страхе билось о ребра.

– К тому же, я думаю, тебе не захочется, чтобы Суллу выпороли… или распяли на кресте за твой побег?

Тихо сидевший все это время бета пискнул и сжался от страха. Распятие считалось страшной смертью.

– А он так заботился о тебе, – беспощадно продолжал Далат, – пожалел тебя, и пока ты лежал без сознания, не отходил ни на шаг.

С новой силой в Офиару всколыхнулась злость, от того, что этот альфа снова защелкивал на нем цепи, и эти цепи были намного крепче металла, даже если Далат сам не до конца осознавал это. Он с ненавистью глядел в холодные глаза альфы, застывшего на расстоянии вытянутой руки.

– Ты свободен Сулла. Я позову, – даже не взглянув на бедного бету, отпустил генерал.

Они остались одни. Ненависть к наглому самцу, что своевольно присвоил его свободу, не имея никакого на то права, бурлила горячим потоком по венам омеги! Почему он просто не убил его тогда на арене, ведь он нанес ему оскорбление?! Ведь в тот момент он никак не мог почувствовать запах Офиару. Мало того что у него не было еще ни одной течки и его аромат был пока не сильнее чем у ребенка, но и последняя доза травы была немного больше чем обычно, ведь он отправлялся в Рим – столицу альф! Так почему?!

Далат опустился на кровать рядом, и Офиару отпрянул, попытавшись отодвинуться подальше, но альфа не позволил, схватив парня выше запястья, там, где кожа была здорова.

– Сначала приди в форму, а дальше посмотрим, что с тобой делать. Я помню, как ты сражался на арене и такой солдат мне бы пригодился, а рабов у меня и так достаточно, – говоря это, он не предпринимал попыток сблизиться или коснуться. Его рука крепко, но не причиняя боли, сжимала руку. Дальше этого Далат не заходил.

Офиару был настороже, напряжённый как сжатая пружина, готовая выстрелить в любой момент. Но запах от этого альфы, с такого расстояния, был абсолютно ни на что не похож. От него пахло свежестью гор и прохладой ручьев, запах знакомый Офиару с детства… запах, который нравится…

– Но ведь я раб?

– Да. Пока. А остальное будет зависеть от тебя.

– Мне разрешено покидать комнату?

– Да, ты можешь спокойно перемещаться по дому и хозяйственным помещениям.

– А сад?

Далат кивнул.

– Отдыхай, – он резко встал и сделал шаг назад, слегка испугав Офиару, и оставляя его с новой пищей для размышления.

Уже в дверях, Офиару, окликнул альфу.

– Вы же пошутили насчет Суллы?

«Какой же ты еще наивный», – подумал про себя Далат.

– Я пообещал, – его лицо не выдавало никаких эмоций… – Кстати, в углу твои вещи… – бросил Далат, скользнув по лицу мальчишки, и вышел.

Офиару не мог поверить своему счастью, он тут же выбрался из кровати и, замотавшись в простыню, на шатающихся ногах пошел к бесформенной массе. Быстро отыскав нужный мешочек, он прижал его к груди и облегченно вздохнул.

В этот момент появился Сулла.

– Принеси мне, пожалуйста, кипяток и миску, – попросил Офиару.

Сулла, на котором не было лица, развернулся, собираясь исполнить просьбу.

– Не бойся, я не сбегу, – бросил он бете, у которого будто гора свалилась с плеч. «Пока» – мысленно добавил про себя Офиару.

«Что ж, все не так уж и плохо» – размышлял омега, оставшись один.

На нем больше нет кандалов. Альфа, кажется, не домогается его, и может он действительно заинтересовался боевыми навыками Офиару? Умение обращаться с серпами, было далеко не последним в его арсенале и не самым лучшим, но он бы слукавил, сказав, что выглядит жалко. Он был прирожденным бойцом, которого тренировали с детства…

Пусть Далат даст ему еще немного свободы, и тогда он непременно сбежит… и скорее всего, прихватит с собой Суллу. Ответить злом на добро было не в его правилах. А травка, которую он все еще сжимал в руке, оградит его от ненужных домогательств.

Еще раз оглядев кровать, омега пожал плечами, всё еще не понимая, зачем его принесли сюда… Кто знает, какие у этих высокородных римлян причуды? Тем более, Прим, кажется, более чем справлялся со своими «обязанностями».