Текст книги "Гладиатор (СИ)"

Автор книги: bark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

Помедлив, омега кивнул, давая разрешение.

– Ты знаешь, куда отправиться?

Прищурившись, Офиару задумался. «Рассказать? Не выдаст ли его альфа? Хотя он уже мог это сделать и все же не сделал… И просто поговорить он не пытается.»

– Зачем это вам? – подозрение в голосе омеги не ускользнуло от внимательного врача.

– Решать, конечно, тебе. Но вот о чем я хотел бы тебя попросить.

Сделав очередную паузу, Курций встал напротив омеги так, чтобы его лицо отчетливо освещало тускнеющее за тучами солнце.

– Если тебе все равно куда идти, могу я попросить тебя об одолжении?

«Об одолжении?»

– Чего вы хотите?

– К северо-востоку от империи есть просторные лесные угодья. Там живет мой учитель.

Курций прямо смотрел в прищуренные от напряжения глаза.

– Он стар и будет рад компании, и я хочу передать ему небольшую посылку.

Кажется, омега не поверил.

– Офиару. Сулла раскрыл твой секрет и теперь я тоже за тебя в ответе, и не спорь, это так. И все же я считаю, что каждый из нас делает свой выбор, потому и не буду ничего говорить генералу. Суллу я попросил о том же. Но разве я могу вот так просто позволить тебе уйти, неведомо куда и всю жизнь себя винить за этот выбор? Ты не видел Далата раньше… О кровожадности и жестокости генерала ходили легенды. Он очень изменился. И когда ты исчезнешь…

– Пожалуйста…– пропищал омега, кривя личико от скопившейся в глазах влаги.

– Понимаю тебя, сынок. Отправляйся-ка ты к старику, – Курций примостился рядом и погладил омегу по серебряным волосам. – Там ты будешь в безопасности и никто тебя не найдет. Путь не близкий, и я буду молить богов, чтобы ты добрался до места. Вот карта, – доктор вытащил обрывок папируса, сложенный вчетверо из-за пазухи и протянул омеге.

Повисла тишина.

Примет ли омега совет? Курций в напряжении ожидал чужой выбор. Он не смог помочь мальчику, но сетовать на себя и рвать волосы не было смысла. Оставалось только верить…

Омега протянул руку.

«А теперь, дедушка, все зависит от тебя», – подумал Курций, вложив в руку омеги листок.

День выдался тяжелый. Целую неделю Далату не удавалось выспаться. Вспомнив о приятной причине, уголок рта сам собой изогнулся в хищной пресыщенной улыбке. Его мальчик просто сокровище. Хрупкий, изящный, гибкий, такой сладкий… При воспоминании о круглой ягодице, что так приятно ложилась в ладонь, генерал ухмыльнулся и почувствовал себя свежим и бодрым, несмотря на то, что выйдя из паланкина в атриуме минуту назад буквально валился с ног.

Входя в спальню, Далат как раз раздумывал над тем, выдержит ли его сладкий омежка еще одну ночь.

В комнате не было никого, хотя обычно супруг либо встречал его в атриуме либо отдыхал в комнате, как правило после течки.

Пребывая в прекрасном расположении духа, Далат решил сам сходить на кухню, решив что супруг наверное помогает с ужином, хотя Далат ему и запретил.

Привычная суматоха, тяжелый пряный аромат, удушливая духота котлов, бурчание повара и бурление супа.

– Где Офиару?

Младшие поварята вздрогнули и переглянулись, пожимая плечами. Повар, недовольный тем, что его отвлекли, поспешил устранить генерала с кухни.

– С Суллой наверное, во внутреннем дворике.

– Там его нет, – раздражение чуть тронуло загривок. – Сулла! – рявкнул Далат во всю глотку. Он хотел видеть супруга здесь и сейчас. Эхо пронеслось по широким сводам помещений и вырвалось наружу. Послышалось торопливое шарканье и бета возник на кухне.

Лицо побитой собаки напрягло альфу, тесанув неприятным предчувствием.

– Где Офиару? – порыв ветра ворвался в кухню, обдав согретых людей морозящей прохладой надвигающейся бури. В комнате потемнело.

Еще секунда, и бета опустил красные глаза. Не говоря ни слова, он подошел к столешнице и взял самый большой нож для разделки мяса. Вернулся к генералу, опустился на колени и положил нож у его ног, не смея оторвать взгляд от пола.

– Он ушел, – скомкано вылетело из сухого горла. Бета наклонился и положил голову на пол, убрав волосы с шеи.

====== И грянул гром... ======

Раскат грома оглушил Далата, или это были слова?

– Что значит ушел? – непонимающе спросил генерал, автоматически поднимая нож с пола и жестко сжимая рукоять.

– Он… ушел.

– Куда?

– Я не знаю.

Все еще не веря в происходящее, Далат огляделся. На лицах рабов застыл шок. Побелевшие от страха лица неестественно выделялись в сумраке разбушевавшейся стихии.

Яркая вспышка молнии разорвала небо пополам, а через секунду раздался жуткий треск. Треск чужих костей звенел в ушах громче, чем самая ярая буря.

Что есть силы Далат раздавил ладонь раба распластавшегося у его ног.

– Что. Значит. Ушел. Что. Значит. Не знаю… – он всем весом навалился на ногу, что давила мозолистую пятерню и повернул. Снова. И снова.

Сулла взвыл, но даже не думал просить пощады. Он знал, что его ждет, когда генерал узнает. Врать не было смысла, он выдерет правду из любого, лучше сразу получить свое… и, может быть, тогда других не тронут. Не тронут Прима.

– Отвечай! – взревел Далат.

– Я не знаю-ю-ю-ю! – сквозь слезы выдавил раб. Он не даст причинить боль любимому, но героем он не был. Слезы и крик рвались наружу под напором глухой стены боли.

Резко припав к бете, Далат дернул того за волосы вверх, приставив нож к горлу.

– Г-Д-Е О-Н??!

Жестко надломленные брови, звериный оскал, черные от ярости глаза. У беты все оборвалось внутри и его рот исказился от тихого рева. Ему нечего было сказать. Он не имел ни малейшего понятия, куда ушел Офиару.

Его ничего не спасет.

Ничего.

Нож сильнее надавил на горло.

Тело отнялось.

Бета вспомнил единственное лицо, которое имело сейчас значение.

Сейчас. В его последний вздох.

И боги были милостивы, помогая ему обмануться и услышать звонкий, кокетливый голосок Прима.

–… ох, ваше сиятельство, вы чуть не вымокли! В вашем положении разве это можно?

– Дождь застал меня в пути. Хорошо, что я был неподалеку…

– Я и сам выходил к булочнику.

– Где мой брат? И почему у вас так тихо, словно вымерли все?

Проходя мимо кухни, оба застыли.

– Далат?!

Но генерал его не слышал, с ненавистью глядя на подлого раба.

– Не думай, что смерть будет быстрой. Сначала ты расскажешь мне все, а затем… Затем я выдерну твои ногти, один за одним. Сломаю пальцы. На руках и ногах. Переломаю кости, спилю зубы, выжгу глаза… А вот дальше подумаю, накормить ли твою тушу свинцом или содрать кожу, если ты не сдохнешь раньше. А ты не сдохнешь. Уж поверь мне.

У Дэля волоски на теле встали дыбом.

– Что здесь происходит?

Он не замечал раньше, какой страшный муж у его брата. Безусловно он был силен, иногда строг, всегда разумен и рассудителен. Но видя как он смотрит на Офиару, Дэль и предположить не мог, что его старшенький замужем за… зверем?

Тем временем на крики раба прибежали стражники, проверить все ли в порядке. Подняв живой мешок с костями, Далат швырнул трясущегося раба под ноги воинам:

– Увести и ждать дальнейших распоряжений.

Беты послушались беспрекословно.

– Никто не сдвинется с места пока я не вернусь.

Слуги и не думали спорить, представляя из себя подобия соляных столбов, застывших от ужасного зрелища. Дэль хотел было возразить, но его одернули. Он непонимающе обернулся к Приму, притаившемуся за спиной. Раб словно уменьшился в размерах.

Далат размашистой походкой направился вон из кухни.

– Что случилось? – прошипел Прим, как только генерал скрылся из виду.

– Младший господин пропал.

– Офиару? Как пропал?! – Дэль никак не мог понять, что вообще происходит в этом доме.

– Мы не знаем, господин, – ответил повар, низко кланяясь супругу Императора. – Минуту назад Сулла сказал, что он ушел. Ничего не объяснил, а положил нож в знак того, что он совершил проступок и готов принять смерть.

– Что за ерунда?! Я поговорю с ним. – Решительно заявил Дэль, поглаживая живот.

– Прошу вас, – вступил Прим, – не надо. Генерал наверняка разберётся, а пока лучше не перечить его приказу.

– То есть его приказ относился и ко мне?!

– Не знаю, господин. Но прошу вас, давайте вы присядете и пообсохните, а я налью вам чаю. Зачем рисковать здоровьем наследника. Император не одобрит.

Дэль удивленно поднял бровь – «Вот хитрюга» – но все же задумался. Не следовало впадать в панику без причины, а десять минут вряд ли что-то решат. И наверное раб прав, и Далат сам разберется. Куда бы его братец делся от мужа. Он же дышал через раз в присутствии своего альфы.

– Хорошо. – Дэль прошествовал поближе к печи, где ему уже стелили покрывало. – Я люблю ягодный чай, – заявил едва доходящий повару до подбородка омега.

Потягивая земляничный чай, Дэль прислушивался к шёпотку слуг. Вне кухни раздавались тяжелые шаги и бряцанье оружия. Наверное, охрана. Далат прошел с парой крепких на вид бет через кухню на улицу.

Послышались вопли, крики, стоны и причитания.

– Что это? – Испуганно пробормотал Дэль.

Никто не решался ответить.

Сжавшись, рабы сбились кучкой поближе к повару. Только Прим оставался рядом с императорским супругом, но даже он как-то осунулся, втянув голову в плечи.

– Это Сулла, – прошептал он.

– Да что же это такое! – не выдержал темноволосый омега и поднялся, когда очередной душераздирающий крик достиг пределов темного помещения.

Он уже собирался лично разыскать Далата и прояснить происходящее, начинавшее его серьезно нервировать. И где в конце концов его чертов брат?!

В кухню вошел Далат.

Слова так и застряли у омеги в горле.

Альфа был чернее грозовой тучи. Промокший от дождя. Руки по локоть в крови.

Боги.

Тяжелые темные капли срывались с кончиков коротких ногтей, ударяясь и беззвучно тая на земляном полу.

Он обвел испуганных людей взглядом.

– Все могут заниматься своими делами. Из дома ни шагу.

И развернулся, собираясь уйти, прихватив с собой охранников.

– Далат, может кто-нибудь мне что-нибудь объяснит? Где мой брат?

От того как альфа посмотрел на него, у омеги кровь застыла в жилах.

– Я желаю того же, Ваше Величество. Прим.

Омега подпрыгнул.

– Отведи супруга его святейшества в обеденный зал и позаботься.

– Но я… – начал было Дэль.

– Я присоединюсь к вам как только смогу, – оборвал его альфа. Омеге это нисколечко не понравилось. Им распоряжались как каким-то рабом… но… Но на альфу было страшно смотреть, не опустив в подчинении взгляд. И закусив губу, Дэль сдался.

– Могу я хотя бы сообщить мужу, чтобы меня не искали.

– Конечно. Я распоряжусь.

– Благодарю, – сквозь зубы процедил Дэль и гордо прошествовал в обеденный зал в сопровождении Прима.

Как только омега исчез, генерал поспешил в атриум, где его ожидал небольшой отряд. Он разделил людей и раздав поручения, разослал их в разные части города. Последняя пара ожидала приказа.

– Курция ко мне, немедленно.

====== Трудный выбор ======

От досады хотелось фыркнуть, но Дэлю не оставалось ничего как только нервно постукивать длинными пальчиками по столу. Кусок в горло все равно не лез, и он приказал унести еду прочь, оставив только фрукты.

– Дышите глубже, ваше величество. Вам нельзя нервничать, – в сотый раз повторял Прим, действуя венценосному омеге на нервы.

– Нельзя нервничать, нельзя нервничать. Вот пойди и скажи это тому ненормальному альфе, что запугал всех до чертиков!

– Прошу прощения, если заставил вас переживать, – мрачно произнес хозяин дома, войдя в обеденный зал.

Дэль дернулся, но решил не показывать Далату как зол. И вместо истерики погладил живот, пытаясь успокоить скорее себя, чем малыша.

– Где мой брат? – потребовал ответа омега.

Лицо альфы сейчас походило на некрасивую маску, грубую работу неопытного подмастерья, пытавшегося воссоздать человеческое лицо.

– Я и сам хотел бы знать.

– Почему пороли раба?

Тяжело выдохнув, Далат сложил руки в замок и уставился на жилистые пальцы. Взгляд его оставался рассеянным.

– Наверное, как его брат, вы знаете о том, что у нас с Офиару были некоторые сложности из-за той злополучной травки.

«Еще бы! Как брат! Да об этом трещит весь Рим, и только ленивый не проходится грязным языком на «приятную» тему чужого несчастья.»

Вместо слов Дэль кивнул.

– Это очень угнетало Офиару. И со слов раба, по этой причине он решился меня оставить.

Омега застыл.

«Не может быть, чтобы брат отколол такую глупость?! И все втихомолку!»

– Вы поэтому пытали раба?

– Да.

– Что еще он сказал?

– Сказал, что Офиару задумал это около месяца назад и взял с него слово не рассказывать мне, пригрозив пытками. Однако он все же поделился секретом…

– С кем? – нетерпеливо елозил омега, сдвинувшись на самый край.

– С Курцием.

Дэлю осталось только похлопать глазами.

– И он его не остановил?

Альфа не отреагировал. Теперь он выглядел просто уставшим.

– И не отговорил?

– Видимо, нет.

– Где он?!

– На пути сюда. Я бы тоже хотел с ним пообщаться.

Нахмурившись, Дэль задумался. Да, несомненно, для Офиару ребенок был больной темой. Даже отец просил не мозолить брату глаза или хотя бы не обсуждать с ним эту тему лишний раз. Но чтобы сбежать?!!

– Я бы хотел задать вам вопрос, Ваше Величество.

Дэль поднял глаза и сфокусировался на мрачном пристальном взгляде.

– Да?

– Вы знали что-нибудь об этом?

– Конечно, нет, – обиделся Дэль. – Если бы я знал, то сам вышиб дурь из болвана.

– Боюсь, в вашем положении у вас вряд ли бы вышло, – невесело констатировал генерал. Ни шутки, ни иронии не получилось.

– Тогда бы я сообщил папе. Тот бы сам уши ему ободрал!

Альфа все еще изучал реакцию омеги. Кажется, поверил, что он был ни причем. Но нападки и обвинения не очень понравились Дэлю.

– Могу и я вас спросить в свою очередь?

«Сейчас ты получишь, хренов альфа!»

И получив кивок в знак согласия, задал вопрос:

– А вы не замечали перемену настроения или странностей в поведении собственного супруга?

Мускулы на лице альфы напряглись. Удар был ниже пояса. И оба это знали. Как истинная пара Далат был должен, нет, обязан уследить за собственным омегой.

– Увы, – прошипел он сквозь зубы.

«Не-е-ет, так просто ты от меня не отделаешься! Профукал брата! Да мы его с папой еле нашли! В Риме!»

– То есть дела государственные оказались важнее собственного супруга, которому нужна была поддержка и опора? – Дэль неуклюже приосанился, шестой месяц беременности не прошел даром. – Когда все вокруг перемывали ему кости…

– Кто?!! – взревел альфа, Дэль осел, но ответил твердо:

– Все. Вы генерал, и все, что касается вас, касается и всего Рима. Неужели для вас секрет, что люди любят копаться в чужом грязном белье?

Альфа поднялся, сделал несколько шагов ближе к Дэлю.

– Клянусь, если бы я знал или хотя бы слышал… я бы…

«Но какая теперь разница…» – подумали оба.

Со злости Далат опустил тяжелый кулак на стол, переломив столешницу надвое. Дэль, испугавшись, подтянул ноги к груди, но живот отчаянно мешал.

«Тор…» – мелькнуло в голове.

– О, братец, вижу ты совсем запугал моего малыша.

Торциус, его Императорское Величество, прошел прямиком к супругу и опустился рядом, смерив Далата, далеко не шутливым взглядом.

Далат сделал два шага назад, понимая скрытую угрозу правильно.

– Как ты, зайка?

– Ужасно! – наконец почувствовав себя в безопасности, взвизгнул Дэль. – Офиару сбежал. Придурок! Я промок, и раба пороли так, что от его криков у меня чуть сердце наружу не выскочило. А потом меня обвинили в том, что я помог сбежать этому идиоту. Нет! Я ему помог! Да ни в жись! – хлюпнул омега и обильные слезы разом прочертили мокрые следы на щеках. – То-о-ор!

Все волнение, которое Дэль, казалось, полностью контролировал, выплеснулось наружу за секунду.

– Тихо, маленький. Успокойся, мы все решим и все поправим, – приговаривал Император прижимая к себе любимое тельце и гладя омегу по волосам. Дэль не видел уничтожающий взгляд, которым наградил Император своего генерала.

Но сейчас Далату было абсолютно все равно. Приговори Тор его к смертной казни, это не возымело бы того действия, как час назад новость об исчезновении супруга, обухом огревшая альфу по голове.

– Охрана сказала, что вы ожидаете Курция.

– Он скоро должен быть здесь.

– Отлично. Мы уходим, а вечером жду тебя у себя.

И не дождавшись ответа, Тор с легкостью поднял хлюпавшего омегу на руки и унес прочь.

Далат не знал, сколько он так просидел. Кажется, рядом кто-то суетился и вроде гремели раскаты грома. Однако альфу это не трогало, до тех пор, пока он не услышал:

– Прибыл Курций, господин.

– Ведите, – отчеканил он, проснувшись от странной дремы.

Лекарь твердой походкой прошел в помещение, освещенное скудными факелами, и замерев в нескольких метрах от генерала, склонил голову в почтительном поклоне.

– Где он? – без обиняков потребовал Далат единственный ответ, который его интересовал.

– Я не знаю.

Слова подействовали как красная тряпка.

– Тогда какого хера ты его не остановил! – взревел Далат. – Вы что все, с ума посходили! Сначала раб, теперь ты… если это какой-то заговор, то поверь, меня не остановит и вся армия твоих заступников!

– Далат, – спокойно и уверенно прервал его врач. Нужно было объяснить все как следует, иначе… – Это не заговор. Два дня назад ко мне пришел расстроенный Сулла и поведал, что нашел мешок Офиару. Он рассказал об их уговоре и о том, что так терзает юного омегу.

– Вы должны были немедленно сообщить мне!

– Возможно. Но я уважаю выбор вашего супруга.

– Какой выбор! Что это за выбор такой! Он моя истинная пара! Он мой! Мой омега! Я за него в ответе! И решать мне.

– Он очень переживал все это время.

– Значит, он должен был поговорить со мной!

– Но не поговорил.

Далат зарычал, но в этот момент появился один из охранников с докладом.Взглядом сказав Курцию, что он с ним не закончил, Далат вышел вон. И вернулся через пять минут злой как черт.

– Его следов нигде нет. Он как сквозь землю провалился! Ты имеешь к этому отношение?

Пожилой альфа отрицательно покачал головой.

– Ты что-то недоговариваешь, – злое подозрение лилось из змеиных глаз.

– Ты прав.

Не выдержав, Далат подлетел к лекарю и схватив за грудки, с легкостью оторвал от пола.

– Говори! Говори, сволочь!

– Я все скажу, – успокаивающе монотонно проговорил Курций. – Поставь меня на землю, и я все тебе объясню.

Вперившись в непроницаемое лицо врача, Далат все же отпустил альфу, грузно плюхнувшегося на ноги.

– Я объясню. Только послушай меня немного и не перебивай.

Пауза.

– Договорились?

Буря, бушевавшая внутри генерала, ничем не уступала сумасшествию природы за толстыми мраморными стенами.

И все же альфа кивнул.

– Я наблюдал за Офиару с тех пор как ты впервые позвал меня на обследование. И я видел мальчишку насквозь. У него все на лице было написано. Встретив тебя, он почувствовал тягу сразу, даже заглушенный снадобьем он тебя ощущал. Потом, обнаружив в тебе пару, его свет клином сошелся на одной-единственной точке.

На тебе.

Курций сел.

– А теперь представь. В свои шестнадцать он поздно созрел, а потом еще принимал успокоительные, что еще больше тормозило развитие. Поэтому, когда он столкнулся со своим альфой, а затем в течение месяца лишился травки, у него был своего рода шок. Он из ребенка стал взрослым за несколько недель! Понимаешь?

Сведенные брови делили лицо генерала напополам. Он кивнул.

С расстановкой, не спеша, Курций продолжил:

– Офиару еле справлялся с напряжением. Чужой город, ни одного знакомого лица, обретение пары, родственники, которых тихими не назовешь. Все случилось в один миг. А потом эта неспособность забеременеть…

Видишь ли, Далат, я могу врачевать тело, но я не всесилен… А уж помочь излечить душу… – доктор шумно выдохнул через нос и сжал кулаки. – Я видел состояние мальчика. Прости, но я не думаю что и ты смог бы ему помочь.

– Но это не значит, что нужно было опускать руки и позволить ему уйти неведомо куда! – не выдержал альфа.

Понимание слов доктора еще сильнее сжимало сердце тревогой.

– Ты абсолютно прав. И я счастлив, что раб сообщил мне о побеге. Надеюсь, парень еще жив…

Далат фыркнул.

– И я сумел уговорить Офиару уйти туда, где ему ничего не грозит.

– Так ты знаешь где он? – интонации снова стали угрожающими, а глаза сверкнули нетерпеливым блеском.

– Нет. Не совсем. Я уговорил его отправиться подальше из Рима. К моему хорошему другу. Именно туда он и направляется.

– Ты скажешь, где это. – Это была не просьба – приказ.

– Нет. Дослушай до конца.

Оставалось лишь скрипнуть зубами, но больше никто ничего не знал об Офиару, хоть Далат и надеялся получить информацию, отдав новые указания охране. Рано или поздно, но он его все рано найдет. Однако любыми сведениями нельзя было пренебрегать. В конце концов Далат жаждал отыскать глупого мальчишку как можно скорее, и если доктор мог в этом помочь… и, конечно, ещё оставались пытки…

– Говори.

– Я рассудил, что вдали от Рима, он поостынет и у него будет время подумать. К тому же, переживать потерю пары будешь не только ты. Он будет жутко скучать и его постоянно будет тянуть обратно.

– Мы могли бы просто уехать…

– Не могли. Я знаю о волнениях на востоке, и если начнется война…

– Я бы отослал его с семьей.

– Позволь закончить.

Дождавшись, когда Далат все же выдохнет, альфа продолжил:

– Уехать он мог, вот только его проблема никуда не исчезнет. Но я отослал его к знающему человеку. Тому, кто лучше меня разбирается в травах и у кого действительно, по моему мнению, есть шанс помочь мальчику.

От этого Далату было уже сложнее отмахнуться, и он не спешил говорить.

– Мой расчет в том, что омега полечится. Отдохнет немного. Поймет, что жить без тебя не имеет смысла. И, поговорив со стариком, вернется обратно.

– А если нет?

– А если нет, – воздух едва заметно накалился, – через год я скажу тебе, где он.

У Далата все же немного отлегло от сердца, но оставалось еще много вопросов.

– С ним может что-нибудь случиться в пути?

– Мы обсудили, как лучше добраться до места. Офиару может постоять за себя. Отлично владеет ножом и луком. К тому же он не собирается разгуливать по площадям, чтобы каждый в Империи мог немедленно сообщить, где разыскивать супруга генерала. Он неглупый мальчик.

– Глупый. Раз ему пришло такое в голову...

– Не мне говорить тебе о молодых влюбленных омегах. Он действительно думал, что поступает правильно, но его “правильно” выходит из постулата – так будет лучше для моего альфы.

– Бред!

– Согласен. Но, Далат, дай ему немного времени.

– Кто твой друг?

– Лекарь.

– Его пол, Курций.

– Альфа.

Желваки на лице генерала напряглись.

– Ему почти девяносто. Переживать об этом не имеет смысла.

Далат отвернулся, прошелся по комнате, размышляя.

Доктор не мешал, прекрасно понимая, какую внутреннюю борьбу ведет альфа, разлученный с собственным омегой. Ему оставалось только надеяться на выдающиеся аналитические и стратегические способности. Он просто обязан был понять, что решение Курция наилучшее из доступных, хотя и не самое легкое.

– Я не прекращу его искать… но пытать тебя не стану. Если я все же не сумею найти его раньше, то через год, ты сообщишь мне о месте нахождения мальчишки.

Курций облегченно кивнул.

– Я так же приставлю к тебе двух охранников.

– В этом нет необходимости.

– Это не просьба и не предложение, – жестко отрезал Далат, и доктору пришлось прикусить язык.

– Надеюсь, все будет так как ты задумал, иначе…

«Иначе не сносить мне головы», – закончил про себя Курций и поднялся.

====== Одиночество ======

Спустя несколько недель на генерала развернулась настоящая охота. В то время как стражники рыскали по всей Империи в поисках сбежавшего супруга, а Далат снимал с подчиненных две шкуры за малейшие проступки, свободные омеги не оставили интересное положение альфы без внимания.

И одним из самых ярких поборников семейного благополучия альфы выступил Эвиний, недавний жених генерала, коим, впрочем, он сам себя считал.

Не проходило ни дня, чтобы нахальный плут не являлся в особняк Далата и не дожидался того со службы. Причем, как правило, ожидание проходило в личной постели генерала, и даже Приму не удавалось выпроводить настырного омегу.

– Не удивлюсь, если через полгода мы сыграем вторую свадьбу, – недовольно бухтел Прим, занимаясь делами на кухне.

– Думаешь, хозяин так быстро сдастся? – спросил Маций, переставляя тяжелый котел на стол.

– Хм! А ты посмотри на эту шлюшку сам. Любой найдет чему поучиться.

– Даже ты? – не выдержал пожилой бета.

Метнув злобный взгляд, Прим выпрямился:

– Советую придержать свой длинный язык. Сулла ещё не скоро оправится, а значит, я могу отдать распоряжение угостить тебя плетьми когда вздумается.

Мгновенно стушевавшись и пожалев о том, что вообще раскрыл рот, повар поспешил перевести разговор в другое, более безопасное русло.

– Как он себя чувствует, кстати?

Прищурившись, Прим ещё немного посверлил распустившегося раба взглядом и соблаговолил ответить:

– Нормально. Выпороли его, конечно, сильно, и палец сломан. Но через месяц будет как новенький.

К своему собственному недовольству, Прим взял на себя ответственность за пострадавшего бету. Ухаживал за спиной, поторапливал эскулапа с визитами, если тот забывал, хорошо кормил. Никто не осмеливался спрашивать о причинах странного поведения домоправителя, опасаясь ступать на неизвестную территорию. Все, что оставалось домашним, это тихонько шептаться за спиной и провожать долгим взглядом стройную фигурку, скрывающуюся на чердаке строго по расписанию.

Омега и сам понимал, как подозрительно выглядит, проявив неожиданную заботу о человеческом существе, тем более Сулле, которого ещё недавно презирал до глубины души. Вот только… только он оказался третьим человеком, уши которого слышали, чем пригрозил бете Офиару, если тот скажет хозяину о побеге хоть слово.

Естественно, Прим не собирался сообщать об услышанном, рассчитав, что надоедливый выскочка сам уберётся с дороги, и уже никто не запретит согревать постель хозяина как раньше.

Омега уже потирал руки, приводя себя в порядок с удвоенной силой, когда долгожданный день наконец настал. Течка закончилась, Офиару ушел к Курцию, а днем, захватив вещи, исчез.

Чтобы не попасться под горячую руку домоправитель придумал себе работу и отправился по давно ожидавшим поручениям, вернувшись под вечер, когда начинал накрапывать дождь.

К своему счастью, на пороге он встретил младшего супруга Его величества и поторопился прилепиться к тому пиявкой, разумно полагая, что рядом с ним будет безопасней.

И не прогадал…

Вынося миску с супом из кухни, Прим старался не обжечь пальцы и успеть донести еду горячей. Ноябрьский ветер холодил кожу, проникая в жилища и особенно на чердак, где отдыхал бета.

При мысли о Сулле ему стало гадко. Гадко от того, как хозяин поступил с верным рабом. Конечно, он мог сообщить генералу, но ведь не был обязан. В конце концов, он сам подарил их тупоголовому супругу! Так что винить было некого. А уж то, что только слепой не видел подавленного состояния белобрысого и кислой мины накрепко прилипшей к смазливой физиономии, снова говорит далеко не в пользу мужа.

Но так измываться над Суллой! Да, он, наверное, единственный, кому действительно не наплевать на этот чертов дом и эту бешеную обезьяну, что зовет себя генералом!

«Кретин! Урод! Амбал недобитый», – яростно корил Прим когда-то любимого альфу. Да он и близко не подойдет к ублюдку! Тоже мне красавец выискался… и сам виноват, что не оценил такого сногсшибательного омегу как он. Пусть теперь довольствуется этой грязной швалью голубых кровей!

Прошло немногим больше месяца, но чувство щемящей тоски и пустоты все прочнее занимало пространство вокруг Далата. Собственный дом казался пустым и безлюдным. Он уходил в тишине и в нее возвращался. Пустые комнаты, пустые улицы, пустой Рим. Все потеряло свое значение, оставив Далату только то, что он мог себе позволить в минуту жестокого сражения: разум и холодный расчет.

Находясь в лагерях и на форумах, в совете и на личных встречах, обсуждая тактику и бюджет провизии для легионеров, Далат постепенно превратился в машину, точно выполнявшую свои функции, держа в сознании несколько десятков параллелей подчиненных его контролю. Не было интереса, не было огня, не было волевой силы в его решениях, он просто отдавал нужные распоряжения, получал информацию и менял последовательность безразличных ему событий. Впервые Рим не имел для него никакого значения, придавая любому действию механический скрежет.

Перемена не осталась незамеченной.

Однако, каждый, кто пытался поговорить с генералом, натыкался на пустую стену, и когда раздраженный поведением друга Торциус, наконец, не выдержал:

– Ты что истукан каменный? Сколько это будет продолжаться?! – Далат ответил:

– Триста восемнадцать дней.

Император вздохнул, опустился на стул с подлокотниками.

– Возможно, меньше, если мне удастся отыскать его самому.

– Что докладывает разведка?

– Почти каждый день приходят сообщения о похожих омегах. Мои люди проверяют любую зацепку, каждого бродягу, но он будто сквозь землю провалился.

– Мы можем нажать на Курция, – нехотя предложил Тор.

Несмотря на все желание помочь другу, он не мог забывать о том что его собственный омега на сносях и через пару месяцев должен был разродиться, причем нелегкими родами. «Слишком молод, – сказал с недавних пор злополучный доктор, – а ребенок крупный.»

– Нет. Все останется так как есть. Ему нужно подумать. И… Я хочу ему доказать, что, сколько бы времени ни прошло, я не откажусь от него.

Тяжелый мрак окутывал особняк, когда Далат вернулся в холодный дом и прямиком направился к их с Офиару совместному ложу. Ему казалось, что это последнее место, все еще хранившее запах супруга. Он запретил менять простыни, и ночь за ночью напролет просто лежал не шевелясь, прокручивая в памяти счастливые моменты. Их было немного за очень короткую совместную жизнь, но это было единственное, что заставляло раз за разом возвращаться в родовой дом Спиционов.

Часами размышляя о своей семье и фамилии, Далат прекрасно понимал стремление человека увековечить собственную историю, сохранить род и передать наследникам гордость за собственную судьбу. Но разве не важно, кто пойдет по твоим стопам, кто будет рассказывать малышам о подвигах дедов? Если рядом не тот, кого выбрал ты, не тот единственный, предназначенный судьбой, то какой смысл переживать о какой-то фамилии?

Ведь защищая свою семью и вписывая себя кровью в пергамент времени, ты делаешь это из любви. Любви к людям, будь это твои собственные соплеменники, супруг или дети. А если любви нет, то нет и отваги. Нет храбрости, решимости и поступка. Такого поступка о котором с гордостью предстоит вспоминать будущим поколениям.

Разве это не дети твоей любви? Пусть ты и не увидишь их, но именно по этой искомой причине ты надеваешь латы, опускаешь шлем и крепко сжимая меч, выходишь на поле брани.

Ты защищаешь свою любовь. И если боги милостивы, она будет цвести сквозь века теми, кто с гордостью сохранит твое имя.