Текст книги "Гладиатор (СИ)"

Автор книги: bark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Меня накрывало с головой, я перевернул постель верх дном… подушка оказалась у меня между ног. Потянув оба ушка, сзади и спереди, я заставил ее приятно надавить в промежности. Ноги выкручивало, я пытался потереться сильнее. Ночная рубашка давно валялась на полу, позволяя моему обнаженному телу путаться в простынях, насиловать подушку. Я сел на нее сверху и потерся резче, обхватывая руками член… хорошо, отлично… но… но мне нужно чувствовать что-нибудь внутри… ощущать твердость.

Я снова перекатился на спину. Облокачиваясь на изголовье, я продолжал сжимать свой член, всунув первый палец внутрь. Мышцы тут же обхватили его тугим кольцом… о, даааа… второй палец, протиснулся в анус… как же здорово… в голове всплыл он…

«Ненавижу… как же я тебя ненавижу…» – но это не мешало мне представить, как его пальцы оказываются у меня внутри. Сердце затрепетало быстрее, новые капельки пота выступили на лице, груди, волосы спутались, прилипнув к телу…

За дверью послышались шаги, я замер, но не вытащил пальцев. Дверь находилась прямо напротив кровати. Лязг металла – ключ. Поворот. Скрип.

Что понадобилось папе? Мелькнуло в мутной от вожделения голове.

Дверь распахнулась, папа сжимал в руках лампу… папа? Но это не его запах!

Мужчина поднял источник света к лицу… и я увидел его дикий от голода взгляд. Он скользнул по моим расставленным в сторону коленям, члену, сжатому в руке, и пальцам, не прекращающим входить в легком ритме в набухшую по краям плоть… Я просто не мог остановиться… не мог, видя свое самое сокровенное желание перед собой.

– О, маленький, вижу, ты меня ждешь.

От его голоса я чуть прогнулся. Урод!!!

Дверь захлопнулась, щелкнул замок…

====== Ненавижу... ======

POV Ада

Писалось под – My Enemy – Pharrell Williams(классная тема)

Где-то на задворках сознания, мелькнул вопрос о том, откуда у него ключ, но дурманяще острый запах самца в крохотном помещении выбил все мысли напрочь… кроме одной.

Он опустил лампу на пол. Тяжелая красная тога скользнула вниз, оставляя его в легкой тунике. Мой взгляд опустился помимо воли в область паха, глухие всполохи смеха разлились в полумраке.

– Хочешь увидеть?

Тяжело дыша ртом, я облизнулся и посмотрел в почти неразличимое лицо. Он поднял руки и стал развязывать плечики рубахи, шелковое полотно порывом упало к ногам, открывая взгляду тугие сплетения мускулов, стройные ноги, рельефный живот и устрашающий размах плеч, но не это я разглядывал с особым трепетом…

Его член в напряжении торчал вверх, чуть отклоняясь от собственного размера и тяжести. Такого у крестьян и конюха я не видел, может у жеребца в стойле…

Я запустил в себя третий палец, а другой рукой впился в деревянное изголовье, чтобы не подползти к нему, как последняя сучка. Его лица не разглядеть, но я не сомневаюсь, что он сейчас рассматривает меня.

Торциус подошел ближе, и терпкий запах восточных пряностей шибанул по сознанию, заставив напрячь ягодицы. Альфа опустился на противоположную сторону кровати и вытянулся, заглядывая в мое пьяное от возбуждения лицо.

Кажется, я его ненавижу… ведь так было днем… но сейчас, это не имеет ровно никакого значения… я даже не помню, за что его ненавижу… Почему он ничего не делает?

Я закусил губу, и он, опустив руку на свой член, стал не спеша его поглаживать. Омега во мне тоненько проскулил, а живот свело судорогой. Ну почему он ничего не делает?

В глазах слегка плыло, вырисовывая размытую картину натурщика, позирующего для меня одного – «можешь смотреть сколько хочешь, но руки протянуть ты не смеешь», в голове шумело, а он все трогал его… смазка блестела на бархатном багрянце налившейся головки… я снова заскулил, до боли впиваясь в древко… еще немного, и сам приползу…

– Хочешь?

Сжимаясь от напряжения, я коротко кивнул, мышцы выкручивало судорогой. Не в состоянии закрыть рот, я урывками втягивал воздух, глядя на это наваждение темными от нездоровой похоти глазами. Даже в первый раз мне не было так мучительно больно от сжигающего желания…

– Жаль, как жаль, – со странной печалью в голосе, – с недавних пор я занимаюсь этим только по любви… – его ресницы прикрыты, он будто и вовсе не здесь, будто и не видит меня совсем.

Я злился, я был в бешенстве… обида… боль…

Пусть я не его омега, пусть он женится… Но как он смел сейчас говорить о том, другом?… Сволочь! Я… зарычал от досады…

Внутри обжигала огненная лава… что это?

– Поэтому, если ты меня хочешь, ты должен показать, что любишь меня….

В горле стал ком… «Показать, что любишь…» пустым эхом билось в голове. Абсолютно дезориентированный, я понятия не имел, чего он хочет, но сил сопротивляться этому запаху больше не было, я неуклюже завалился вперед… ближе… ближе к нему… Я задыхался от жажды, от жажды прикосновений, касаний…нежных… грубых… ласковых… жестоких… Я просто хотел его…

– Пожалуйста… – прошептал я.

Он смотрел, не двигаясь, лишь сильнее сжимая член в собственной руке… с почти безразличным выражением…

– Только по любви, родной.

– Будь ты проклят… – помогая себе локтями, я полз к огню, что не оставит пепла от меня прежнего… я чувствовал это…

– Ты же знаешь, что я хочу услышать… – мой заклятый возлюбленный не двигался, словно гигантский змей, свернулся кольцами, подпуская меня так близко, чтобы задушить, а после заглотить своей смертельно опасной пастью. От злости на глаза выступили слезы.

– Давай, малыш. И ты получишь все, что хочешь, – его дыхание коснулось моего лица, я был перед ним и, не в силах бороться с собой, откинулся на спину, позволяя ему зависнуть сверху. Я чувствовал, как перемазанные в обильных выделениях ягодицы приятно холодило, и ноги раскрывались в стороны сами собой…

«Просто трахни меня, трахни, и все закончится…» – но язык прилип к небу, и я извивался под его взглядом, которым он пронизывал мое нутро, издевался над моей жалкой плотью.

– Прошу… – «умоляю!», звучало в голосе.

– Скажи это, бесенок, и я заставлю тебя умирать от наслаждения, – он склонился к самому уху, – так дооооолго, как ты попросишь… а потом снова, еще дольше, родной…

– Люблю тебя, – «боже! Сделай это со мной, иначе я умру или сойду с ума!»

– Любишь меня? – издевался он.

– Люблю… обожаю… хочу…

– А доказательство?

Вот оно, мой час расплаты. Ведь это, кажется, я говорил, что когда перед кем-то раздвигают ноги, это еще не любовь… и вот, мои слова полетели камнями обратно…

Я перекатился на живот, словно какой-то болванчик, и чуть подтянув колени, выставил зад словно шлюха…

– Шире, котенок… вот видишь, я был прав… – улыбка превосходства высокомерно проступала в вибрирующих интонациях, сотрясая мое обезумевшее тело.

И колени скользнули в разные стороны, так широко, как я мог.

Он поднялся и плавно переместился назад. От этого полетели последние катушки, я что-то прохрипел и унижено опустил голову на гладкое полотно простыни – полное подчинение альфа-самцу.

– Умница.

Массивные ладони опустились на мои ягодицы, я заскулил: «Ну, же…» Его член прижался к промежности, протянувшись крепким стволом меж ягодиц, я тут же попытался потереться, на что получил мягкий шлепок…

Кровь ударила в лицо, из заднего прохода скользнула прозрачная смазка, окрасив воздух тяжелым ароматом моей жалкой натуры. Я судорожно задвигал бедрами «Еще, еще, пожалуйста!»

– Видишь, малыш, иногда по любви раздвигают ноги…

– Трахни меня… трахни, пожалуйста…

– Конечно, любимый, – с этими словами, он просто подставил головку к моему входу, я выдохнул и почувствовал, как твердый ствол с усилием втискивается в мой узкий проход, заполняя каждый миллиметр тесного пространства, причиняя рвущую боль, будто кишки режут ножом… а тебе нравится прожигающая нутро агония… господи… я умираю…

Красные всполохи перед глазами, топящее страдание… нет… нет, не могу… не выживу… я дернулся…

– Тише, Дэль, тише, малыш. Потерпи.

Слезы катились по лицу, окончательно стирая окружающее пространство, размывая горизонты теплых комков света, погружая меня во тьму, стирая личность… я не буду прежним… я не смогу…

Так приятно было сломаться, позволить себя сломать… как долго я к этому шел… я ведь был готов… я знал, что так будет… так горько.

Мой первый… и единственный альфа, будет тот, кого бы я с удовольствием прирезал, а затем…

Почему все так… если бы время можно было повернуть вспять…

Его естество прошило мою плоть до основания, жестко ударившись о ягодицы, я почти не касался постели, его силы хватало с лихвой, чтобы удерживать меня почти что на весу… Моя голова безвольно трепыхалась ниже вздернутой вверх задницы, позволяя Тору услаждать себя так, как он того хотел. Он натягивал меня словно куклу… с удовольствием, так, как ему нравилось… И вот, я уже тоже ловлю кайф… запредельный… запретный… запрещенный всеми законами бытия…

– Я, – в порывах, легкий, как тряпичная марионетка – люблю тебя…

Резко дергают поперек живота, прижимают спиной к стальному сгустку власти, не вытаскивая из меня орудие пытки. Жестко проталкиваясь внутрь, убивая… стирая меня прежнего…

– Дэль… – тяжелый, оглушительный стон, ребра болят от сокрушительных объятий, – мой Дэль.

Колющий захват капкана на шее, там, где жилки чуть просвечивают прозрачную кожу… взрыв…

Задыхаюсь… меня больше нет…

====== Зеркало ======

Смотрю на бледное отражение в пустом зеркале. Позади пустая стена, в центре пустое тело. Что от меня осталось? Нет, это неправильный вопрос… что у меня было?

Я ненавидел себя столько, сколько помню. Первое, что я понял, это то, что на меня всегда смотрит лицо самого отвратительного человека в моей жизни – моего отца.

Мои первые детские воспоминания наполнены картинами огромного жестокого альфы, раз за разом заносящим кулак над моим папой. Тонкое тело содрогается под очередным ударом, обрушивающимся на хрупкую спину, Офиару ревет в углу, а я ничего не понимаю, но мне это не нравится, мне страшно, я хочу чтобы отец остановился, дергаю за полы мантии, он ударом вышибает меня в стену. Папа кричит, сопротивляется, отец звереет, и глухие тяжелые пинки сапога летят в грудную клетку… треск…

Папа много болел…

Когда я подрос достаточно и возненавидел отца всем сердцем, я стал ненавидеть и себя, ведь это его глаза видел мой папа глядя на меня… и я просто отворачивался, испытывая к себе дикое отвращение…

Но ненавидел я не только отца и себя: со временем моя злоба накрывала любого, кто попадался мне на глаза, и скоро люди стали отвечать мне взаимностью, кривя лицо завидя меня издалека, отходя подальше, лишь бы не оказаться в моем обществе. Они говорили, что у меня такой же чудовищный характер, как и у отца, они говорили, что изо рта у меня льется гниль, и меня никто никогда не полюбит… Суки! Мне было плевать на их мнение, я презирал их так же глубоко, как и они меня… и они ошибались… один человек меня любил всегда, любил несмотря ни на что, не видел во мне черноту, как остальные, не замечал моей проклятой внешности, не корчился, словно от мерзкого запаха в моем присутствии. Он улыбался. Он улыбался мне день за днем и говорил, что любит …

Папа… папочка…

Слез не было… внутри было пусто…

Я решил, что отныне живу ради папы. Я стал его опорой и защитой. Папа поощрял наши с Офиару занятия, он говорил, что хочет, чтобы мы всегда могли постоять за себя, но я желал лишь одного – научиться защищать его. И смог это сделать однажды…

Черные мешки под глазами, исхудавшее лицо после безумных ночей – я как никогда был похож на тень. Он давал мне спать и есть, а затем сумасшедший, изматывающий секс… Никогда не думал, что это может быть так…

Я перевел взгляд на кровать, где спал альфа. Занимая почти всю кровать, он расслаблено откинулся на подушку, его густые каштановые волосы разметались ореолом вокруг…

Папочка, почему же ты предал меня? Почему отдал меня ему?

Погрузившись в свою ненависть и кусая каждого, кто смел или имел глупость приблизиться ко мне, я твердо решил, что если когда-нибудь встречу того, кто предназначен мне судьбой, я не стану портить ему жизнь… У меня не было любви на кого-то еще. Я беден и пуст, я истлел и засох. Те крохотные ростки, что еще теплились глубоко внутри, были предназначены только для одного человека – моего папы, и ни на кого больше у меня не было теплоты.

Когда я встретил его, я понял, что как бы ни тянула меня природа, как бы не молила и плакала душа, я не сломаюсь, не загублю ему жизнь… я порченный…

Тор… что же ты наделал? Разве ты не видел, что я тебе не подхожу?

Меня все ненавидят, а тебя обожают, преклоняются, любят… Ты умен, образован, красив и учтив. Ты солнце, по праву занимающее трон Империи, лучшего места жизнь не могла бы тебе подобрать… И я тебе совсем не пара. Я ничто, меня почти что нет, только крепкий сгусток ненависти и злобы, занимающий немного пространства на земле… Разве мы могли быть вместе?

Нет… и ты знал об этом… и выбрал для меня роль своей подстилки… шлюхи… забавной огрызающейся игрушки…

Я измученно усмехнулся.

Остатки собственного достоинства и любви к папе было все, что у меня осталось. А теперь нет и этого… меня больше нет…

– Дэль?

Это имя он шептал мне на ухо, раз за разом проникая в мое тело и забывая как дышать… попробовав его, я больше не смогу жить вдали, но и сучкой, ползающей у ног я не стану… я не смогу… не сумею… не выдержу… Я слабый.

Признавшись, мне стало легче, я шумно выдохнул.

Он поднялся на локти и вглядывался в полумрак, рассеиваемый тусклым оконцем высоко под потолком.

Он прав, собственное имя я тоже потерял, вместе с остатками души, что у меня отняли самые дорогие люди на свете, один был со мной так долго, как билось моё сердце, а без другого оно биться не сможет…

Глядя в любимые глаза, я вслепую шибанул наотмашь по стеклу. Зеркало треснуло и разлетелось. Тор вскочил и ринулся ко мне. Я схватил осколок величиной с ладонь и крепко сжимая оружие, выставил вперед.

– Дэль, малыш, прекрати, – он медленно переместился на шаг ближе. Я сжал осколок сильнее, горячее тепло согрело ладонь, глухие капли стукнулись о земляной пол. – Дэль, иди ко мне, – он без опаски шел прямо на меня, смертельно острый кусок стекла для него не имел значения, он будто его и вовсе не видел.

– Думаешь, ты сильнее, альфа?! – с вызовом бросил я и приставил острие к собственному горлу. Зубы в оскале, дыхание сбито… почти конец…

Он застыл, его дыхание замерзло на губах.

– Дэль, что ты делаешь, солнышко?

Я все решил… меня предали, меня использовали… ненавидеть себя сильнее я не умею. Край пропасти разверзся перед глазами, и я был готов в неё шагнуть… Ненавижу… ненавижу вас всех… ненавижу себя…

====== Разговор ======

POV Ада

Дверь распахнулась, и в комнату влетел папа, должно быть слышал, как разбилось стекло. Увидев мои бешеные глаза, стекло, зажатое в руке у горла, и алую кровь, стекавшую по бледной коже, он задохнулся и замер там, где стоял.

– Ад, – тихо сорвалось с когда-то любимых губ.

– Ненавижу, – руки тряслись, но я тверд в своей решимости, и сил на последний удар хватит, – Ты меня предал. Я тебя ненавижу.

Папа пошатнулся и бессильно осел на колени у моих ног.

– Ты прав, Ад. Я не стою ничего, кроме твоей ненависти.

Он не пытался бороться или остановить меня, слезы тихо расчертили его изможденное лицо, он будто постарел за те четыре дня, что я его не видел. Медленно подняв руки, он убрал потускневшее золото волос назад в хвост и, отклонив голову, выставил шею.

– Забери меня с собой, Ад. Без тебя я все равно не сумею жить.

От страшной просьбы я дернулся.

Неужели он и правда считает, что я смогу выполнить его просьбу, что я смогу отобрать его жизнь?!.

Меня затрясло.

Папа заглянул мне в глаза, медленно протянул руку и, взяв мое запястье, оторвал осколок от собственного горла, приставив к своему.

– Пожалуйста, Ад. Начни с меня. Не заставляй меня смотреть, как ты сделаешь это.

Крупная дрожь пробрала до костей. Я задергался. Задохнулся.

Папа!!!

По лицу потекло что-то горячее, обжигающее.

– Папа, папочка, нет!

Я рванул осколок в сторону от белоснежной кожи и в немом ужасе уставился на того, кого люблю больше жизни.

– Сыночек, я не смогу без тебя. Пожалей, забери с собой, – он шептал так тихо, а в его глазах отражалось то, что и всегда… любовь… любовь ко мне.

Стекляшка выпала из рук.

Я кричал.

Кричал так громко, как никогда…

Я бился в любимых объятьях, я стонал, мне было так больно…

Господи…

– Пап, зачем… – голос пропал, и все же… – зачем ты предал меня, папочка…

Он крепко прижимал меня к себе, крупная дрожь выкручивала суставы, я не мог двигаться, не мог дышать, не мог жить…

– Зачем?

– Прости меня. Прости меня, пожалуйста, – он целовал мое лицо, затем снова душил в объятьях. – Прости, мой хороший. Прости, я поверил, что он твоя пара, что он сможет вылечить твою душу, прости, мой родной… послушай меня, послушай меня немножко… помнишь тот день, когда он говорил со мной, а вы с братом ждали в саду… помнишь…

Месяц назад.

– И о чем же вы хотели поговорить со мной? – Оринг настороженно глядел на Торциуса. Его сердце не раз трогало опасение, что его ежедневные визиты не напрасны.

– Я хотел бы попросить руки вашего сына.

Оринг напрягся. Страхи обретали реальность… Но императору не нужно было его разрешение, и все же он просил…

– Он обещан другому, в следующем году у него свадьба.

– Уже, нет.

Омега напрягся.

– Могу я узнать, чем вызвано ваше желание связать судьбу с моим сыном? – от напряжения на лбу выступила испарина.

– Конечно, – Тор уверенно глядел на герцога, ни тени улыбки или лукавства. – Ад – моя пара.

Герцог встал с ложа и прошел вдоль стола.

– Простите, что проявляю неучтивость, но вы уверены? – беглый взгляд на альфу.

– Абсолютно.

Сцепив руки в замок позади, Оринг снова прошелся вдоль комнаты.

– Сложно поверить в такое совпадение, – размышлял он вслух. – Офиару пара вашего генерала, а мой сын ваш… – от этих слов Орингу стало дурно. – Вы же понимаете, что в это совпадение трудно поверить? – он хотел сказать невозможно.

Оринг боялся, что император придумает какой-нибудь изощрённый способ отомстить Аду за наглость… но такой?

Возможно, он не мог лишить его жизни, потому что тот является братом супруга генерала, с которым, как догадался герцог, они друзья, но связав его браком, он будет волен делать с Адом все, что захочет… и все же, зачем так усложнять себе жизнь?..

– Лично я не вижу никакого совпадения, скорее обыденность.

Оринг перестал расхаживать.

– Боюсь, я вас не совсем понял.

– Я говорю, что в том, что две семьи находят себе пары среди друг друга, нет ничего неожиданного.

Окончательно смутившись, Оринг бессмысленно хлопал глазами. О чем вообще говорит Торциус?

Действительно, если бы семьи было две, это все бы объясняло. Видимо что-то в крови притягивало членов одной семьи к другой, и нередко возникало две, а то и три пары. Но в данном случае речь шла о трех семьях – семья Оринга, Далата и Торциуса…

– Но разве вы связаны с Далатом кровными узами.

– Нет, зато имею отношение к вашей семье… в некотором роде.

– Кажется… вы что-то не то говорите, – Оринг начинал злиться.

Торциус сел и посмотрел в сад через окно.

– Насколько я знаю, герцог, очень давно вы потеряли свою пару, его звали Юлий, не правда ли?

Оринг почувствовал как кровь отхлынула от лица.

– Откуда вы знаете?

– Я император и знаю всё, что происходит на моих землях… но в данном случае, даже намного больше… знаете, запах Офиару мне сразу не понравился, я бы сказал, что он просто отвратителен.

– Это невозможно, – сердце Оринга глухо забилось внутри.

– Отчего же? Вы когда-нибудь видели предыдущего императора, моего отца?

– Нет, – только и сумел выдавить герцог.

– Но ведь вы знаете, как его звали?

– Конечно, – «господи», Оринг думал, что сейчас лишится сознания, – предыдущего императора звали Юлий. Невозможно!

Торциус не торопил, позволяя омеге немного прийти в себя.

– Мой отец никогда не прятался за спинами у легионеров и сам шел в сражение в первых рядах. Часто он сам одевался как простой солдат, – Тор усмехнулся, он все так же не смотрел на разбитого правдой омегу. – Небритый, в простой одежде, в нем с трудом можно было признать владыку империи, да и те изображения, что чеканили на монетах или лепили в бюсты, едва ли показывали живого человека. Скорее величественный, грозный идеал для народа. А мой отец был совсем другим…

Снаружи щебетали птицы. Оба молчали.

– Помните, когда вы только увидели меня, вы спросили, не знакомы ли мы.

Оринг не мог произнести ни слова.

– У меня его глаза… в остальном я похож на папу… Они не были истинными. Сначала до жути неприятный запах Офиару я списал на случайность, но после того, как я почувствовал аромат Ада, у меня не осталось сомнений – всех нас связывает нечто большее.

Оринг понимал, о чем говорит Тор. Запах между кровными родственниками призван отталкивать, чтобы избежать инцеста и не породить слабое потомство.

– Ваш запах мне тоже приятен, Оринг. Но Ад… просто сводит меня с ума…

Все встало на свои места.

Торциусу противен запах Офиару по той простой причине, что они сводные братья, поделившие отца, но между Тором и Адом нет никакой прямой связи. И все же он носит гены, притянувшие когда-то Юлия к Орингу, а значит, эти самые гены точно так же тянут Тора к Аду.

– Совпадение, что Офиару – пара моего генерала, и только.

Пытаясь справиться со своими эмоциями, Оринг поднял взгляд, но вопрос так и не сорвался с губ.

– Он умер, мне жаль.

Герцог знал, что услышит именно это и все же…

– Его ранили в последнем сражении за Лотарингию. Он умер быстро, не мучаясь.

– Спасибо, – шепотом прошелестело вокруг.

Император ждал, когда омега будет снова в состоянии говорить.

– Торциус, я знаю, что ваша власть безгранична, и вы в любом случае поступите так, как считает нужным… но вы же видели моего сына… он не примет никого…

– Тогда зачем вы так рано решили выдать его замуж? – перебил император.

– Потому что, как его папа, я желаю ему счастья. Я надеялся, что он сможет построить семью…

– И его альфа не прибьет его за длинный язык в первый же день?

Герцогу нечего было сказать, он и сам этого боялся.

– Семейство Ваенг живет недалеко от нас, и я надеялся, что смогу помочь сыну приспособиться… а потом, если бы у него появились детки, может его маленькое сердечко оттаяло бы…

– Вы мечтатель, Оринг. Ни один альфа не станет терпеть заносчивость и вызов от омеги… кроме пары.

Торциус знал, что был совершенно прав.

– Он вас не примет.

– Он чувствует, что я его пара.

– И все равно, он откажет.

– Почему?

Оринг печально вздохнул.

– Потому что он хороший мальчик и не станет обременять того, кого полюбит… он ненавидит себя.

– Не понимаю.

– К сожалению, мой второй муж был настоящим деспотом, и моим детям пришлось смотреть на все, что он со мной делал… Знаете, Ад почти никогда не смотрит в зеркало. Пусть только внешне, но он копия отца, и этот человек, даже после смерти, продолжает портить жизнь нам всем. Мне кажется, Ад чувствует свою вину.

Торциус внимательно слушал герцога, многое в поведении малолетнего омеги стало понятным. Его злость, его агрессия на всех и вся.

– Я не уверен, что он сможет быть счастливым, – безнадежно закончил герцог.

– У меня нет выбора, Оринг. Он моя пара, и я не думаю больше ни о чем с тех пор, как увидел его. Вы поможете мне?

Прекрасная статуя омеги на миг ожила, а вдруг еще не все потеряно…

====== Ты меня не знаешь ======

Оринг так и сидел на полу, прижимая сына и гладя темные волосы.

– Я надеялся, родной мой. Верил, что мы поможем тебе, что ты увидишь, как ты прекрасен. Ведь ни моя жизнь, ни жизнь Торциуса не возможна без твоего счастья, без твоей беззаботной улыбки.

– Ты не понимаешь, папа. Я не смогу стать подстилкой.

– А супругом? – впервые подал голос Тор.

– Не играй со мной, альфа. Если ты думаешь, что я стану одной из шлюшек твоего гарема, ты заблуждаешься! – Ад посмотрел на самца со злостью и обидой. – Ты выбрал себе омегу, вот и не лезь в мою жизнь!

– Ты прав… я выбрал… И если ты посмотришь на свою шею, то поймешь, что кроме собственной пары на месте супруга я не нуждаюсь ни в ком.

Лицо Ада изменилось. Испуг, неверие, он рывком поднял осколок зеркала и принялся разглядывать шею. Чуть развернувшись, он увидел позади ее – метку.

– Нет…

– Да. Ты моя пара, и через месяц станешь моим законным супругом.

Боль – вот что прочел император на лице маленького омеги. Искренняя боль отразилась в его глазах… зрачки расширились.

– Да что ты знаешь обо мне!!!

Оринг вздрогнул от крика разорвавшего тишину.

– Сынок…

– Уйди, папа.

– Родной…

– Уйди, пожалуйста! – напряжение звенело в тоненьком голоске.

Оринг поднялся с колен и, кинув взгляд побитой собаки на Тора, удалился.

– Ты идиот! Ты ничего обо мне не знаешь!..

– Например? – перебил его Тор. Он полностью владел собой, и это бесило Ада еще больше.

– Ты думаешь, я хорошенький, милый омега, что будет прыгать вокруг твоего величества?!

– Вот уж нет, – Тор напряженно улыбнулся, но веселье не коснулось его глаз.

– Думаешь, я невинный агнец, ангел во плоти?

– Упаси бог… да и о невинности забудем. Это я уже отобрал.

Мука отобразилась на лице Ада.

– Тор, не смешно… Я… – так тихо, как будто боялся, что его действительно услышат, прошептал Ад. – Я… – он низко опустил голову. – Убил его… за то, что он делал с папой. Убил его своими руками… Просто столкнул с лестницы… Он лежал там, распластавшись, как идиот, со свернутой шеей… И знаешь, я не жалею, – тверже звучал его голос. – Я счастлив, что он сдох, – Ад поднял взгляд, гордо смотря на альфу снизу вверх, нездоровый огонь блестел в глубине его души. – Ты понимаешь, не жалею!

– Верю, – спокойно ответил Тор, чуть кивнув.

– Ты сумасшедший, – Ад никак не мог понять, почему слова о том, что он убийца, убийца собственного отца, не тронули ни один мускул на лице альфы.

– Возможно, мне, как и тебе, плевать. На многое плевать. И да, своих врагов я тоже убиваю. Как и ты.

Ад ожидал услышать что угодно. Он ждал, что его проклянут и назовут мерзостью, возможно изобьют и бросят, словно крысу, подыхать, но…

– Неужели я ни капельки тебе не противен?

– Ни капельки, Дэль. Ты не ангел, что ж я тоже.

– Ты не представляешь, какое я ничтожество.

– Покажешь? А я покажу тебе, какая я скотина.

Дэль нервно хмыкнул.

– Я, кажется, догадываюсь.

– О, поверь, ты еще не видел меня во всей красе.

– Тор, – сил сопротивляться больше не осталось.

– Иди сюда, – и с этими словами Тор подошел ближе и поднял с пола маленького омежку.

– Ты… не обидишь?

– Ни за что на свете.

Дэль уткнулся альфе в грудь и выдохнул:

– Я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя, малыш.

Песенка под настроение Ада, послушайте: Анна Бутурлина – Отпусти и забудь...

====== Сад ======

… – Ад – твоя пара? – спросил Далат, внимательно глядя в лицо императора.

– Да.

Что ж, он был почти уверен, что услышит такой ответ.

– Я понимаю… Послушай, в семье Оринга не все ясно… Просто хочу тебя предупредить, чтобы ты был начеку.

– К чему ты ведешь?

– Я пока не могу дать четкий ответ, но… отец Офиару не известен, а отец Ада умер при странных обстоятельствах.

– Что за обстоятельства?

– Агенты докладывают, что отец Ада упал с лестницы. Этого никто не видел, а труп нашли братья… Я спрашивал Офиару, имеет ли он к этому отношение.

– И?

– Нет. И я ему верю, он не умеет лгать.

Оба понимали, что это могло означать.

– Ты уверен?

– Шансы очень высоки. Офиару явно не все сказал…

– Спасибо. Буду иметь ввиду.

– Желаю удачи. И лучше не поворачивайся к нему спиной… у мальчишки кровожадный взгляд.

– Это любовь, – усмехнулся Тор и подмигнул.

Далат неодобрительно нахмурился и, махнув рукой, оставил своего сумасшедшего императора решать дела сердечные.

POV Оринга

Завтра свадьба Ада, и я впервые могу вздохнуть с облегчением. Оба мои сына нашли свою пару и проживут счастливую жизнь. Наверное, боги решили пожалеть моих детей и подарить им лучшую судьбу, чем моя…

– Нравится? – я закончил заплетать волосы Офиару.

– Ой, спасибо, папочка, у тебя золотые руки, – щебетал мой сынок, аккуратно касаясь пальчиками волос.

– А мне? – послышалось из дома. В сад вышел Дэль, теперь мы звали его так.

– Все, что захочешь, родной.

Дэль подбежал ко мне и обнял…

– Осторожно, а то кости сломаешь своему старику.

– Никакой ты не старый. И вообще, я подыскал тебе пару кандидатов в мужья. Их дома стоят прямо у дворца, и мы с тобой сможем видеться каждый день.

– Да что ты говоришь… – я принюхался. – Дэль, у тебя изменился запах…

Дэль порозовел, и счастливая улыбка расцвела на довольном личике.

– У меня будет ребенок.

– Поздравляю, дорогой! Вот только ты и сам еще малыш!

– Ты же останешься со мной и поможешь?

– Ну конечно! Как же ты без меня.

– Поздравляю, Дэль. Это отличные новости, – подошел ближе Офиару и обнял брата.

– Спасибо, – пропела беззаботная птичка и принялась щебетать о свадьбе. – Завтра эти придурки будут смотреть на то, как мы с Тором… ну в общем вы поняли. Тор даже предложил нарушить традицию, если меня это смущает. Вот уж нет! Пусть смотрят, как нам хорошо вместе…

Дэль совсем не замечал, как сник Офиару, примостившийся на краишке скамьи. В его глазах притаилась печаль. Он не говорил со мной, но этого и не требовалось. У него недавно закончилась вторая течка, и первый, к кому он побежал, как только пришел в себя, был доктор… и снова ничего…

А ведь для истинных не было ничего необычного понести после первой же течки, как это случилось у Дэля с Тором...

Но эта травка…

Я дотянулся до светлой головы и коснулся волос, будто поправляя прическу.

У тебя все будет хорошо… Непременно, родной, у тебя все будет хорошо…

Вот и конец второй части! Спасибо, что жили вместе со мной и моими героями! Не знаю как вам со мной, но мне с вами было интересно))), в ваших комментах подсмотрел наилучшее развитие событий, спасибо!))

Ставлю статус “Завершен”...временно))) Дам героям перевести дух и начну Часть третью, как и планировал. Главные герои Офиару и Далат(если внимательно прочли концовку, поймете почему)) Не брошу Оринга, Суллу, Прима, Ада и Тора)))так что никаких истерик;)))

====== Часть 3 – Дела житейские ======

Пыхтя через нос и активно работая руками, Дэль торопился вдоль открытого перехода верхнего дворца. Иногда хватаясь за поясницу, омега матерился, пятый месяц беременности – это не шутка, а когда тебе еще и покоя нет…

Достигнув малого императорского зала, Дэль сделал жест, чтобы о нем не докладывали и вихрем влетел внутрь.

Так и есть, эти нахальные омеги снова обступили его мужа, стоило ему на секунду отлучиться. Будь то ревизия в саду или выбор кушаний для приема иностранного посла, требовавшие личного внимания Дэля (исключительно по его собственному мнению) эти шлюшки были тут как тут, грудясь словно мухи навозные вокруг его альфы.

И сейчас пара личных прислужников обхаживала Торциуса со всем подобострастием, сверкая жадными глазенками. Один массировал альфе ноги, а другой подавал кушанья.